Текст книги "Давай-давай №1 1990"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

На мой взгляд, переплетение тенденций к чисто художественной разработке музыкально-зрелищной формы и к ее переносу в социальный контекст, обслуживанию субкультуры и составляет важнейшую особенность «металла», отличающую его от других направлений рока или даже массовой культуры вообще. У мастеров старшего поколения обе тенденции уравновешивали друг друга, что позволяло сохранять изначальную ориентацию «металла» на воссоздание сложных и вместе с тем суггестивных метафор; так складывался своеобразный музыкальный театр Оззи Осборна или Роберта Хэлфорда, отвечавший достаточно высоким художественным стандартам. В то же время по мере развития этого направления первоначальная целостность, синкретичность его устремлений начала постепенно разрушаться, появилось множество музыкантов, в творчестве которых «металл» либо приобретает черты своеобразной групповой обрядности,[14]14
  Речь идет о тенденции, наметившейся в творчестве наиболее радикальных представителей «металла», когда сакрализация его метафор и символов становится основанием для сплочения субкультуры, а музыкант выступает, скорее, в роли служителя некоей новой религии, чем артиста. Тут, конечно, немало самого обычного «стеба», но есть и эксплуатация настроений, которыми реально захвачена публика: во всяком случае, многие «заморочки», которыми сопровождаются выступления группы», с трудом допускают какое-либо иное понимание. Кстати говоря, совершенно идентичное развитие претерпела и музыка «реггей», оформившая то специфическое переживание реальности, которое утверждали растафариты – хилиастическое религиозное движение, возникшее в 50-е годы на Ямайке, а затем перекинувшееся в США и Великобританию.


[Закрыть] либо вырождается в стиль, примечательный главным образом чисто формальными признаками. Под действием всех этих тенденций система смыслов «металла» подверглась значительной эрозии, и дальнейшее развитие этого направления в роке, включая и диффузию за пределы «западного» мира, происходило уже в форме чисто стилевой разработки музыкальных и зрелищных структур.

РОКЕРЫ

«Быстро жить, быстро умирать» – вот неписанный рок-н-ролльный закон для парней в черных кожаных куртках на мотоциклах, подтянутых мальчиков, ковбоев кафе и баров, мото-мальчиков.

ПАРНИ

Обычные костюмы одеваются только для официальных случаев: на похороны или в суд. Берутся они чаще всего напрокат.

Куртки. Это основная и главная часть прикида. Особо ценятся настоящие кожаные куртки 50-х годов, которые значительно тяжелее и плотнее нынешних. (Цветные и набивные куртки не подходят.) Зиппер у куртки должен быть посередине, а по бокам – по карману. Ну, а уж если вы хотите казаться «крутым», то надо, чтобы куртка была вся в зипперах. (Такая, как у Марлона Брандо в фильме «Wild one».) С началом движения «модов» появилась тенденция украшать обшлаги и воротники курток значками, а затем – шипами, а еще – нашивками с названиями мотофирм и большой надписью на спине «Rockers», сделанной от руки или выполненной из шипов. Раньше такие куртки можно было купить в военных магазинах, магазинах фирмы «Lewis» или заказать по каталогу (но это стоило дороже). Сегодня их найти труднее, хотя «Lewis» и выпускает одну-две оригинальные модели в год (типа «Bronx»). Когда куртка начинает изнашиваться, у нее отрезают рукава и надевают на новую. Под курткой можно носить и потертую джинсовую куртку.

Брюки. Настоящие рокеры 50-х годов носили черные джинсы с зеленой ниткой и зипперами на обоих задних карманах. Такие теперь можно найти только на распродажах старых вещей. Если сумеете купить, то вы счастливчик! Из джинсов отдается предпочтение также фирме «Blue 50's» и просто прямым.

Рубашки. Подойдет простая черная рубашка, но рукава должны быть обязательно подвернуты. Можно надеть и простую футболку черного или белого цвета.

Ботинки. Подбитые мехом, легкие куртки и мотоциклетные ботинки на зиппере фирмы «Lewis leathers». В 50-е годы были популярны грубые сапоги типа «говнодавы». Сейчас в моде обычные рабочие или армейские сапоги.

Прочие фенечки. На ноги одеваются длинные белые флотские носки, их заворачивают на голенища сапог. На голове – фуражка с козырьком, как у молочника или железнодорожника, украшенная цепочками и прочими фенями. Фуражка носится либо на затылке, либо натягивается низко на глаза. Мотоциклетные перчатки (краги) с большими обшлагами, черного цвета. Цветастые или набивные запрещены.

Шлемы – круглые, с открытым лицом, фирмы «Crommell» или «Clubmaster». Полосы на шлеме разной ширины и разного цвета подчеркивают его формы. Ремень каждый рокер изготавливает сам. Популярны ремни с пряжкой типа «Triumph». Белый шарф должен закрывать почти все лицо, кроме глаз. Перстни с печатками также очень популярны, особенно с черепами и скрещенными костями. Череп также изображается на спине куртки.

Прически. Оставляются длинные баки и более густые волосы сверху. Также делается длинная стильная челка.

ДЕВУШКИ

Куртки. Поскольку весь имидж рокеров делается ребятами, то девушки только подстраиваются под него, усиливая какие-то черты. Куртка обычно берется у дружка. Иногда надевается длинная куртка на манер шинели. Или берется более легкая куртка, если девушка одевается «под битников».

Брюки. Обтягивающие джинсы, заправленные в сапоги. (Вместо сапог можно одеть маленькие туфельки без каблуков.)

Юбки. В 50-е годы девушки рокеров носили короткие обтягивающие юбки. Они популярны до сих пор. Если есть деньги, можно приобрести крутые юбки фирмы «Leather Rat».

Аксессуары. Большая копна волос не умещалась под шлем, поэтому девушки 50-х годов стриглись коротко, но сейчас существуют шлемы любой формы, и можно носить длинные распущенные волосы или делать большой хвост сзади.

ИМИДЖ

Одежда очень определенная. Ее стиль выработался после появления ряда американских фильмов о рокерах. Наиболее ценится настоящая одежда 50-х годов, так как купить в магазине что-либо подобное невозможно.

Стиль 60-х годов был очень простым: вся одежда была облегающей. Если не было возможности купить настоящую кожаную куртку, то приобреталась куртка типа «RVS», которая была похожа на кожаную и к тому же была водооталкивающей. Стиль рокеров то входил, то выходил из моды, тем не менее он оказал заметное влияние на другие стили, прежде всего на панк.

И еще. Настоящий рокер должен помнить, что после того, как он снял шлем, он должен поправить свои волосы.

МУЗЫКА

Все тяжеленькое годов 50-х, особенно Джен Винсент, ранний Элвис, Джерри Ли Льюис и Эдди Кокрен. Из англичан – Билли Фьюри, у которого был и крутой имидж, и крутой звук, и вообще он был настоящий парень.

ТИПЫ РОКЕРОВ

Грязные рокеры. (Greasy Rockers). Они появились в конце 60-х годов: нацистские шлемы, свастика, длинные волосы. Одежда более грязная, чем чистая. Их называли также «гребос».

Хипповые рокеры (Hippy Rockers). 70-е годы: это смесь хиппи, наркоманов и американских «Ангелов Ада» («Hell's Angels»).

Стильные рокеры. (Desighner Rockers). Одежда фирмы

МАГАЗИНЫ

Lewis leathers 120 Gt Portland St

Johnson 406 Kings Rd Portobello Market Portobello St

Brick Lone Market Brick Lane Shelly's mainbranch 159 Oxford St

Для рокеров-фанатов в издательстве Plexis вышла книга Джонни Стюарта «Рокеры».

Перевод Николая Желтова

АЛЕКСАНДР БАШЛАЧЕВ
«ВРЕМЯ КОЛОКОЛЬЧИКОВ»

ВЛАДИМИР МАРОЧКИН

На фирме «Мелодия» вышла пластинка с песнями Александра Башлачева, погибшего в феврале 1988 года. Песни были записаны не на профессиональной студии, а дома у известного московского рок-коллекционера, ныне – администратора московской рок-лаборатории АЛЕКСАНДРА АГЕЕВА.

– Эта запись была сделана 20 января 1986 года. Но я впервые услышал Башлачева еще в 1984 году, его записали Игорь Васильев и Виктор Алисов, но оригинал в конце концов потерялся. Меня его песни так взволновали, что я решил найти этого человека. И вот весной 1985 года во время ленинградского рок-фестиваля я стоял у «Сайгона», как вдруг одна девушка закричала «Башлачев! Башлачев! Иди к нам!» От толпы отделился невысокий парень и пошел на крик. Это, конечно, был он. Другого быть не могло. И я шагнул навстречу, чтобы познакомиться. Он оставил адрес и пообещал часто бывать в Москве.

Следующая встреча произошла осенью на одном из «домашних» концертов в квартире близ метро «Автозаводская». Квартира была бедной, горела одна настольная лампа и ничего звукозаписывающего не крутилось. А он пел настолько круто, что я понял: если мы это не запишем, то может случиться непоправимое. Мы уже тогда мучались с Высоцким, выискивая с разных старых, жуткого качества пленок по одной-две песни. Наши предки совершили непоправимую ошибку, не записывая Высоцкого всего.

После концерта я подошел к нему и предложил собраться и сделать запись. Башлачев очень скептически к этому отнесся. Он говорил, что запись не передает настроения. Но я продолжал его ломать. Окружающие дергали меня сзади: «Не надо, мол, давить». Но Башлачев сказал, что подумает и позвонит сам.

Он позвонил только в январе 1986 года и сказал, что пробудет в Москве несколько дней. Я начал готовиться. Обратился за помощью к Катомахину и тот выдал мне четыре микрофона и пульт.

Вообще та запись полна мистики. Мы договорились, что он приедет ко мне домой утром в субботу. Прошел час, его не было. Я подсел к окну и стал смотреть на улицу. Из соседнего подъезда вынесли две табуретки и поставили на них гроб. И тут появились Башлачев с девчонкой. У него в руках были какие-то цветы, он подошел к группе родственников, положил цветы, постоял, сняв шапку. Когда он вошел ко мне то был очень веселый: «Там покойник! Это нам поможет!»

Я всех удалил на кухню и мы начали работать. Мы договорились, что будем писать все песни. Но первое, что случилось, – сгорел пульт. Я позвонил Игорю Васильеву, он как раз писал Задерия и Терри, но оказалось, что пульт у него сегодня свободен. Мы договорились, что один мой приятель сейчас подъедет к нему за пультом на машине. От меня до Игоря и обратно ехать, может быть, полчаса. Башлачев пока разыгрывался, я пытался чинить пульт. Но прошел час, а машина все не возвращалась. Лишь часа через полтора приятель позвонил и сообщил, что едва он выехал на набережную, как у него отвалилось колесо.

Башлачев обламывался, девчонка ныла: не надо писать. И я снова стал давить, потому что чувствовал: нельзя отпускать, если не запишем сегодня, то никогда уже не запишем. Девчонка ушла. Он хотел уйти с ней, но я его удержал.

Уже шестой час. В квартире никого. Башлачев попросил все занавесить. Полная темнота. Только огарочек свечи, который давал небольшой круг света. Я сел как можно дальше и даже отгородился крышкой от пульта. Башлачев должен был командовать: «Поехали!» – конец же я обрывал сам. Дубли он требовал стирать: «Нерожденное дитя!»

Записали несколько песен, и вдруг он говорит: «Ничего не получается…» и просит разрешения позвонить в Новосибирск, где в больнице лежит его жена с больным ребенком.

– Конечно, можно, – отвечаю я. – Только вряд ли ее позовут к телефону. Но ее позвали, предупредив Башлачева, что ребенок умирает. Он как мог успокаивал ее. Говорил, что находится сейчас в Москве, рассказывал, чем занимается.

– Хорошо, что мне дали поговорить, это мне поможет…

И он стал петь. Двадцать четыре песни. Без перерыва. Восемь вещей с двумя-тремя дублями. Он командовал, потом сидел с минуту молча, собирался. И пел. «Ванюшу» записали с первого раза: «Лучше я не смогу». Он минут десять ходил по комнате, прежде чем начал петь. То же «Егор Ермолаевич». Ошибся – очень жалко – в песне «Верка, Надька, Любка», но не захотел ее переписывать.

Мы закончили в одиннадцать вечера. «Я больше не могу», – сказал Башлачев. Мы не записали «Вахтера» и еще шуточные песни, потому что было не то настроение. Я включил свет и увидел, что все пальцы на его правой руке стерты в кровь, и гитара вся в крови. «Слишком много играл последнее время,» – ответил Башлачев.

Все эти песни были написаны с 1984 по 1986 год. Башлачев объяснял, что каждому человеку отпущена определенная доля творчества, которую он получает в течение всей жизни по чуть-чуть. Но если человек очень захочет и очень попросит, то ему это будет выдано сразу. «Я попросил,» – говорил он, не указывая, у кого и как. Но в последующие годы он написал, может быть, песни три, а вернее, какие-то обрывки и наброски, которые жена смогла найти. И он их никогда не исполнял.

На этой записи много брака: завывания, стучит микрофон, звенят колокольчики, висевшие у него на груди. Башлачев требовал, чтобы все было, как на концерте.

Кроме Агеева, Башлачева писал у себя на даче А.Липницкий, писали в студии Театра на Таганке, Вишня писал в Ленинграде, но та запись сохранилась только на компакт-кассете. Настроение же Агеева подтвердилось: Башлачев погиб. «Я чувствовал, что делаю правильно, давя на него, чувствовал, что если перенесем запись, то этого уже не будет никогда.»

LAIBACH
«LET IT BE»

ВЛАДИМИР МАРОЧКИН

АНДРЕЙ ИВАНОВСКИЙ (перевод)

Альбом «Let it be» для нас все еще остается последней работой этой югославской группы. Он посвящен, якобы, двадцатилетию со дня выхода одноименного альбома некоей английской группы «Beatles» – (игра слов в названии этой команды очень любопытна: «beat» – бит. как тогда именовали рок-музыку, и «beatle» – жук, но она и достаточно традиционна для 60-х годов, и название очень похоже стилистически на названия лидеров западного рока тех лет: например. «Cream», «Hollys», «Animals», «Rolling Stones», «Peter Kid and the Pirate»). В программе проекта «Let it be» югославские музыканты очень большое внимание уделяли всевозможным интервью и пресс-конференциям.

– Почему вы не воспроизвели «Let it be», эту заглавную песню? – спрашивали их.

– Не было необходимости записывать «Let it be» еще раз: это уже делалось неоднократно и большей частью в самых вульгарных целях. Мы не собирались делать «обложечных версий». Мы использовали материал, который в определенный момент был для нас важен. Мы создавали оригиналы, используя свою функцию машины времени. «Let it be» была последней пластинкой «Битлз», символизирующей определенную травму в поп-музыке. «Let it be» у «Лайбах» – это нечто совершенно противоположное.

– Что за травма?

– Мы понимаем, о чем вы. Но в нашем представлении это была именно травма.

– Вы сделали свою версию «Life is Life» и шесть версий «Sympathy for the Devil». He кажется ли вам, что это слишком простой прием для того, чтобы проникнуть в сознание публики?

– Делать свои версии не так уж просто. Особенно в случае с «Sympathy for the Devil», где наши версии практически не имеют ничего общего с оригиналом. Сегодня поп-музыка является реинтерпретацией чего-либо, особенно это касается звучания. На наш взгляд, в этом заключается сегодняшний подход, будь то политика, да и вообще что угодно. Использовав «Let it be» и «Sympathy for the Devil», мы попытались дефинировать для себя то время. Нельзя утверждать, что это коммерческие поп-хиты. «Sympathy for the Devil» является одним из важнейших произведений в поп-истории и описывает некоторые важнейшие моменты истории поп-музыки 60-х годов. Мы изначально рассматриваем свои версии не как другие группы, которые просто выхватывают все лучшее из каких-либо популярных песен. «Life is Life» делает важное заявление о сегодняшнем состоянии поп-музыки. Нам казалось необходимым заглянуть еще дальше назад и отыскать корни того, что происходит сегодня.

– Что же из того времени можно сравнить с сегодняшним днем?

– Прежде всего принципиальный вопрос о возникновении поп-музыки как коммуникативной среды вообще. Мы знали, что «Let it be» – это последний и самый неудачный диск «Битлз». Он возник в период кризиса, две песни – «Across the Universe» и «The long and winding Road» – специфическим образом отражают распад группы. Для публики и для других музыкантов диск оказался слишком тяжелым. Он является свидетельством агонии двух лет из десятилетия 60-х, о чем говорит в числе прочего и то, что «Битлз», будучи самыми значительными представителями того времени, уже не давали публичных выступлений.

– Вы хотите сказать, что констатируете такую «агонию» и применительно к концу 80-х и что это имеет значение для вашего будущего творчества?

– Мы не хотели бы формулировать это таким образом. Разумеется, и сегодня мы отмечаем агонию поп-музыки. Однако, как уже говорилось, мы работаем как своего рода машина времени, и это ваше дело – определять, в каком времени и в каком пространстве мы работаем.

Важный аспект состоит в том, что мы первая восточная группа, появившаяся на западном рынке и представляющая там Восток. Тем самым мы несем, двойную ответственность в поп-культуре. Если исходить из того, что поп-культура является одним из важнейших факторов культуры вообще, мы должны быть очень внимательны к тому, что в ней происходит. В действительности поп-музыка движется по кругу, и если из него не вырваться, то это будет сильный ущерб творчеству. Особенно если сравнивать с 60-ми годами, когда поп-музыка имела значительно большее влияние на молодежь.

Сегодня больше не существует идеи о всеобщем единении, остались лишь стилистические ценности. Следовательно, чтобы понять сегодняшний день, нужно совершить путешествие назад. Мы осуществили это путешествие «назад в будущее» с помощью «Let it be», мы показали, что существует и поворот в направлении истории. Впрочем, важно знать, что делается в настоящем, даже тогда, когда отправляешься назад. Например, в «Sympathy for the Devil» мы символически отображаем различные музыкальные стили, причем в гораздо большем количестве, чем их существовало в 60-х. Это означает также, что мы показываем различные лица дьявола.

– То есть, вещь вроде «Let it be» нужно рассматривать как своего рода лебединую песнь Запада?

– Возможны любые интерпретации. И латинское «FIAT» также означает «Let it be» – «Да будет так». Нужно лишь внимательнее вслушаться (вопрос, конечно, насколько журналисты на это способны?)… Мы могли бы быть и вульгарней. Но Лет Ит Би…

…Лайбах действительно исполняют некоторые мелодии, похожие на те, что играли в 60-х. Вероятно, они слышали нечто подобное когда были еще подростками, и теперь пытаются воспроизвести звуки своей юности. Что-то у них получается, но в конце концов все тонет в характерных для «Лайбаха» маршах, под которые можно маршировать, только хромая на обе ноги.

Что же касается воспроизведения проблем того времени и выдумки новой «знаменитой» группы (т. е. пресловутых «Beatles»), то это сделано, конечно, великолепно!. В мировой литературе известен литератор, прозванный «Библиотекарем», так как он выдумывал никогда не существовавшие книги и писал на них рецензии – это Хорхе Луис Борхес, аргентинец. Теперь югославы из «Лайбаха» начали копаться в мировой фонотеке…

МЫСЛИ ОБ ОДНОЙ ТУСОВКЕ

ВЛАДИМИР МАРОЧКИН

Странная пластинка вышла на фирме «мелодия» этой осенью. Я говорю о тандеме «Биоконструктор» – «Прощай, молодость». На одной стороне диска то, что в народе принято называть «техно-поп», а на другой – возвращение к традициям русского романса. Но странность этой пластинки не в том, что эти стили плохо совмещаются под одной обложкой, а как раз наоборот – только эти две группы и могли составить такую пару, потому что их лидеры Александр Яковлев («Биоконструктор») и Андрей Якушин («Прощай, молодость») долгое время проработали в одной рок-банде «Ответный Чай».

Впервые я увидел «Ответный Чай» весной 1985 года на одном «андерграундовом» концерте вместе с «Ночным проспектом». Он проходил в самом центре Москвы, на площади Ногина, и закончился неудачно: едва отыграл «Чай» и начал выступать «Проспект» как в дискозал ворвался наряд сотрудников МУРа, и через полчаса мы все были в отделении неподалеку. Правда, еще через шесть часов нас, также скопом, «не найдя состава преступления» выбросили на дождливое Садовое кольцо.

Это незначительное по тем временам происшествие наложило свой отпечаток, и следующая встреча с «Ответным Чаем» была не менее удивительна. На знаменитых прослушиваниях в МДСТ в апреле того же года группа решилась на розыгрыш и вместо своего репертуара исполнила две всем известные песни советских композиторов «Увезу тебя я в тундру» и «Наш адрес – Советский Союз». Зал, въехав в шутку, от души ржал, а Юра Резниченко, устроивший все это дело аппаратчик, ничего не понимая, под страхом прекращения выступлений, требовал хохот прекратить. А потом кто-то пошутил в ответ, «сообщив» музыкантам, что вот сейчас-то их и арестуют. В мгновение ока «Чаи» покинули домик на Большой Бронной…

Потом была «Рок-елка» в ДК им. Курчатова. На песне «Бетонный рай» какие-то панки вывезли на сцену деревянный домик и сожгли его. Публике, еще не имевшей привычку к пиротехническим эффектам, это очень понравилось.

А в ночь на Новый – 1987-й – год «Ответный Чай» дал свой последний концерт. Якушиным уже были написаны песни для «Прощай, молодости», и он только ждал возвращения из армии клавишника Сергея Бананова-Тененбаума (ныне – «Бригадиры»). Да и дарование Яковлева в совместной работе с Леней Величковским раскрылось ярче и полнее, чем в «Ответном Чае».

Они поют не про героев, а про обыкновенного маленького человека, трагедия которого заключается в том, что вместо устоявшихся представлений о жизни, корнями уходящих в глубь веков, ему сегодня навязываются всевозможные формы нигилизма и культурного террора. Ленинградцы, приезжавшие на какой-то из московских рок-фестивалей, резко отрицательно встретили выступление обеих команд. И действительно, тематика их песен абсолютно не рокерская. Но подтекст вполне рокерский: всякий террор, основанный даже в самых благих целях, порождает НЕсвободу, а проблема НЕсвободы лежит в основе подавляющего большинства и западных, и советских рок-групп от Билла Хейли до Стинга, от Макаревича до Насти.

И вот, сообразуясь со своей внутренней потребностью прийти на помощь всеми забитому «маленькому человеку», музыканты предпринимают ряд действия. Летом 1987 года Яковлев записывает магнитофонный альбом в «итальянском стиле», а некоторое время спустя Величковский пишет музыку для попсовой певицы Натальи Гулькиной. Конечно, получилось все это у них хуже, чем у настоящих «попсовиков», и воспринимается как своеобразная мистификация.

Якушкин, в свою очередь, летом 1989 года отправился на конкурс в Юрмалу. Московская рок-тусовка болела за него, но Андрей занял там только предпоследнее место: в нем слишком много духа рок-н-ролла, что, видимо, поставило в тупик организаторов конкурса. Но я должен сказать, что к истинной заботе о «маленьком человеке» Юрмала не имеет никакого отношения, этот конкурс – всего лишь самореклама небольшой тусовки композиторов и некоторых эстрадных певцов. – Якушин, однако, добился своего. Именно он вместе со своим приятелем из Пензы Женей Куликовым владел вниманием зрителей, а не официальный лауреат Coco Павлиашвили.

В последние месяцы 1989 года Якушин подвизался вести музыкальную программу «Вертикаль» на радиостанции «Ровесник», и, по его словам, туда уже приходят письма от девочек, в которых написано, что их любимые певцы – Бон Жови и Андрей Якушин. Сегодня он мечтает о захвате «Утренней почты» (или как она пока будет называться – «Утренняя развлекательная программа».)

Это все ягодки с одного поля – то есть забота о «маленьком человеке», как Якушин с Яковлевым ее понимают.

Но вернемся к пластинке. Надо сказать, что на ней представлены уже достаточно старые записи. На стороне Якушина – его лучшие песни из первой программы. Сейчас же он готовит новую и записывает альбом с названием «Тундра» (Помните, «Увезу тебя я в тундру» – эта песня грозит стать путеводной Якушинской звездой.) На стороне «Биоконструктора» – три песни из магнитофонного альбома «Танцы по видео» (1987) и одна – «Бюрократ», до сих пор не известная. Сегодня они тоже подготовили новую программу.

Пройдя через полосу рефлексий, оба коллектива стали более конкретны в своих песнях, там меньше чувств, недомолвок, направленных на рождение ассоциаций, и больше резких слов и зримых образов. Все это соответствует и духу времени, и их планам. Они активны в реализации своих намерений, в группах все время что-то происходит, а потому интересно наблюдать за ними, сопоставляя.