Текст книги "Мир Авиации 2005 01"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

Однажды при «бомбометании» имело место происшествие, во время которого экипаж Ил-12 Н440 оказался буквально на волосок от гибели. 15 тот раз производился сброс грузов на станцию Восток. Очередным предметом, предназначенным для сброса, была пачка листов фанеры, и ее можно было сбросить с большей высоты. Самолет зашел на цель на высоте двухсот метров, и тут случилось непредвиденное: поданная в люк упаковка неожиданно заклинила в нем. Встречным потоком ее, насколько позволили габариты люка, частично развернуло. 15 результате самолет неожиданно обрел новый «руль высоты», превосходящий по площади штатный, и этот руль направил машину носом вниз…

Катастрофа была бы практически неминуема. производись сброс с обычной высоты, но здесь был хоть какой-то ее запас. Командир отряда, сидевший в левом кресле, чтобы компенсировать пикирующий момент, потянул штурвал на себя, выбрав его практически на весь ход, что. впрочем, большого эффекта не дало. Обладая недюжинной физической силой, Виктор Михайлович опасался, как он впоследствии вспоминал, что не выдержит и сломается баранка штурвала. Тем временем находившийся в грузовой кабине Борис Бродкин, ухватившись за проходящий над люком по продольной оси самолета страховочный трос, начал прыгать на упаковке, стремясь пропихнуть ее вниз. Наконец, экипаж одержал победу: пачка выскочила из люка, а самолет, лишившись нештатного руля высоты и с отклоненным до отказа штатным, взмыл вверх, и командир поспешно отдал штурвал от себя, пока машина не вышла на закритический утол атаки.

Еще одной задачей, возложенной на Ил-12, стала разведка. Прежде всего это касалось санно-тракторных поездов, идущих от станции к станции. Помимо снабжения горючим и продовольствием экипажи Ил-12 с помощью собственного навигационного оборудования определяли точный курс ползущего внизу каравана. Помимо радирования полученных данных вниз машина еще и проходила над поездом, точно выдерживая необходимый курс. По ее полету штурман поезда определялся и вносил коррективы в направление собственного движения. Эта работа была важна не меньше, чем снабжение: стоило вкрасться ошибке в штурманский расчет – а на голой ледяной равнине при отсутствии видимых наземных ориентиров это было не так уж и сложно – и санно-тракторный поезд мог запросто промазать мимо Комсомольской или Советской, что на удалении 1700-1800 километров вглубь материка было бы весьма не здорово.

Говоря о работе Ил-12, нельзя не сказать о двух сверхдальних полетах, которые выполнил на Н440 экипаж командира отряда. 23 декабря 1957 года им был покорен Полюс относительной недоступности. На борт было загружено около полутора десятков бочек с горючим, содержимое которых по мере необходимости перекачивалось во внутренние баки. Самолет сначала прошел над местом, где должна была быть основана станция Советская, а уже затем взял курс к Полюсу относительной недоступности – точке, равноудаленной от побережий Антарктиды. Гак экипаж В.М. Перова повторил достижение экипажа И.И. Черепичного, покорившего Полюс относительной недоступности в Арктике в 1941 году. Общее время полета составило 16 часов 05 минут. Через три дня по этому маршруту вышел в путь санно-тракторный поезд, который основал станцию Советская. Почти через год, 18 декабря 1958 года, экипаж НА Школьникова достиг этой же точки на Ли-2В и совершил гам посадку.

В полете Ил-12Д Н440. За штурвалом – командир отряда В.М. Перов

Помимо этого, в октябре 1958 года экипаж В.М. Перова совершил на 440-м Ил-12 полет над Южным географическим полюсом, но об этом будет сказано ниже.

В ходе эксплуатации подтвердилась правильность решения взять не один Ил-12, а два, пожертвовав одним Ли-2. Интенсивность полетов Илов на разведку и снабжение в иные периоды доходила до двух в день. Недаром за время работы экспедиции два Ил-12Д налетали в общей сложности 1157 часов против 1368 часов, которые налетали семь Ли-2 (правда, эти семь бортов одновременно в строю не находились никогда).

Ли-2 также осуществляли снабжение выносных станций, порой долетая и до Комсомольской. Ими также осуществлялось снабжение санно-тракторных поездов на доступных для них расстояниях. Из 1368 часов общего налета отрядных Ли-2 963 часа пришлось на грузовые перевозки. Кроме того. Ли-2 выполняли и санзадания, эвакуируя в Мирный заболевших полярников, но это случалось достаточно редко. Поработали «дугласы» и на науку, забрасывая ученых в глубинные районы Антарктиды, где проводились исследования. Например, гляциологи бурили лед и брали керны с большой глубины. Единственный Ли-2Т (Н470) работал в качестве аэрофотосъемщика. Фотографирование припайных льдов, например, производилось через определенные промежутки времени, а потом сравнивались снимки этого и предыдущего года и тем самым устанавливались закономерности дрейфа льдов. Кроме того, эта же машина использовалась в качестве зондировщика – в районе Мирного производились подъемы на высоты до 4000 метров (насколько позволяла высотность моторов) для разведки погоды. Он же был и единственным в отряде Ли-2. который эксплуатировался с колес (хотя па зиму его поставили на выработавшие ресурс лыжи).

Именно Ли-2В пришлось сполна хлебнуть всех тягот полетов, связанных с тем, что континент представлял из себя ледовый купол, поднимающийся от побережья к полюсу. В результате при полетах на выносные станции, находящиеся на высоте до 3900 метров над уровнем моря, машинам приходилось все время идти в наборе высоты. При этом полетный вес составлял не менее 11,6 – 12 тонн, что, как указывалось в отчете главного инженера, было вызвано производственной необходимостью – ведь каждый лишний полет отнимал у экипажей немало сил. Температурный режим двигателей в таких полетах был очень напряженным и находился у верхнего допустимого предела, а зачастую на взлете и превышал его. И это при том. что в весенне-летний период в глубине материка столбик термометра редко поднимался выше минус тридцати, а осенью – зимой мог упасть за пятьдесят градусов мороза 8*

[Закрыть]!

В связи с тем. что полеты из Мирного на выносные станции проходили в непрерывном наборе высоты, а обратно – в таком же непрерывном снижении, пользоваться корректором высоты было бессмысленно, так как его пришлось бы непрерывно подправлять. В связи с этим на указатель высоты поглядывали лишь в районе Мирного, летая в остальных районах, руководствуясь показаниями радиовысотометра.

При полетах Ли-2В вглубь Антарктиды хорошо зарекомендовали себя ТК-19. Если в Мирном они не использовались, то на выносных станциях при включенных турбокомпрессорах производилось даже руление. Однако при низких температурах неэффективным оказался обогрев карбюраторов. В этих условиях температура за ними не поднималась выше нуля.

Большие выгоды дали лыжи Ли-2 на фторопластовой подошве, которые были установлены на борт Н496, а затем на 11502. Как и ожидалось, коэффициент их трения оказался куда ниже, чем у обычных, и страгивание с места происходило со значительно меньшим усилием. К сожалению. 502-й был потерян в аварии, а снять с него лыжи оказалось невозможно.

Что касается пороховых ускорителей К-5, то на практике отряд 3-й КАЭ использовал их всего дважды. Один раз это было сделано в испытательных целях, а во второй раз реальное применение имело место при полете к потерпевшему аварию 501-му борту, о чем будет сказано ниже.

На долю Ан-2 и Ми-4 выпало в основном обслуживание станции Оазис Бангера с выполнением грузовых перевозок и заброской исследователей в глубину материка в пределах своего радиуса действия и высотных возможностей моторов, но куда менее интенсивно, чем Ил-12 и Ли-2. На их долю пришелся лишь 151 час налета.

8*Самая низкая температура, при которой самолетами отряда совершались в 1958 году полеты вглубь континента, составила -62 °С (хотя официальные документы запрещали летать уже при температуре ниже -55°С).

Ли-2Т Н465 после поломки. 15 августа 1957 года

Поломки и ремонты

Работа в тяжелейших климатических условиях не могла не отразиться как на технике, так и на людях. Ураганные ветры и мороз приводили к ускоренному износу и выхода из строя матчасти, а непрерывный. как бы сказали сейчас, экстрим утомлял как летный, так и технический состав, притупляя бдительность и осторожность. К счастью, за все время работы среди личного состава не было ни раненых, ни погибших (да и серьезно заболевших, но поправившихся оказалось лишь двое). Однако техника похвастаться подобным обстоятельством не могла…

Первыми предстоящими плановыми ремонтами, как намечалось еще дома, должны были стать работы с поврежденными Ли-2Т и Ан-2, но обстоятельства, о которых уже говорилось выше, заставили отложить эти планы в сторону и приступить к экстренному восстановлению поврежденного при разгрузке Ли-2В Н496. Работы начались сразу же после окончания сборки Ил-12. Срочность объяснялась прежде всего тем, что для единственного самолета экспедиции, оснащенного для взлетов с ускорителями, намечалась большая работа с площадок малой протяженности. Как только 1 декабря 1957 года был облетан второй Ил-12, часть личного состава отряда была брошена на ремонт. Благодаря применению для клепальных работ компрессора низкого давления типа 038, время работы существенно сократилось, и 31 декабря машина вступила в строй.

В январе 1958 года был выполнен ремонт поврежденного ураганом Ан-2, состоявший в замене нижних плоскостей специально привезенными. После этого можно было начинать и обещавшее стать весьма сложным восстановление Ли-21 Н465, но по стечению обстоятельств оно вновь было отложено: произошла еще одна поломка, которую надо было срочно устранить.

16 января 1958 года на очередную «бомбардировку» вылетал Ил-12Д Н561. управляемый экипажем С.В. Рыжкова. После предполетной подготовки и загрузки мешками и бочками с соляркой самолет порулил на так называемую длинную ВПП, которая проходила параллельно берегу. Машине оставалось выполнить еще один поворот для заруливания на исполнительный старт, когда левая основная стойка шасси провалилась в «снежницу» – ямку во льда залитую водой и покрытую слоем льда толщиной в 250 мм. Экипаж мгновенно среагировал, убрав тягу левого мотора до минимума, но правый продолжал работать, и машину понесло влево, в сторону прибранного двигателя, с одновременным юзом вправо. Основная стойка шасси это испытание выдержала, чего нельзя было сказать о носовой: под воздействием боковой силы сложился ее подкос, и самолет ткнулся носом в снег, погнув лопасти обоих винтов. Самым обидным было то, что командир корабля, как и было положено, предварительно проехал весь путь руления и взлета на тракторе, в том числе прямо по ямке, которая визуально не обнаруживалась, но трактор нормально прошел по этому месту.

Замена винтов особого труда не составила, но при тщательном осмотре носовой стойки обнаружилось обстоятельство, грозившее поставить машину на прикол: на верхнем звене складывающегося подкоса возникла трещина. Запасного подкоса не было, поэтому оставалось лишь заварить ее. Однако и с этим бььча проблема: газосварка не годилась по причине «отпускания» ею металла, поэтому могла помочь лишь сварка электродуговая. сохраняющая напряжение. Но и у этого вида сварки был серьезный недостаток: при начале работы от первого прикосновения электрода сперва появляется ямка, и только за ней начинается шов, а в данном случае не исключен был и прожиг тела самого подкоса. Для выполнения этой работы, поскольку отрядный сварщик столь сложную и ответственную работ) 1 сделать не мог, пришлось приглашать человека со стороны – главного механика электростанции, который после тренировок и сумел заварить трещину не испортив самого подкоса.

В феврале наконец-то дошла очередь и до многострадального 465-го борта. Положение усугублялось тем, что весьма трудоемкий ремонт предстояло выполнять под открытым небом, поскольку никакими ангарами отряд не располагал, и речь об их строительстве даже не заходила. Хотя на дворе и стояло позднее антарктическое лето, метели все равно случались достаточно часто, и поэтому для работы пришлось построить вокруг мотогондол машины два домика-тепляка. Поскольку технический состав был загружен своей непосредственной работой, на строительство в основном привлекались свободные от полетов летчики. Тепляки позволили работать практически в любую погоду.

Ремонт машины продолжался с 20 февраля по 15 июня 1958 года. Естественно, что в заводских условиях все это было бы сделано значительно быстрее, но фактически полевая обстановка значительно замедлила темпы работ. В акте 9*

[Закрыть]от 26 июля того же года скромно указано, что за означенный период на Ли-21 (опознавательный знак 11465, заводской номер 33443906, выпущен в январе 1953 года) были выполнены следующие работы:

1. Демонтирован задний левый бензобак.

2. Демонтирована левая плоскость.

3. Снят поломанный узел стыковки левого заднего подкоса шасси с центропланом.

4. Поставлен новый узел стыковки левого заднего подкоса шасси с центропланом.

5. Смонтирована вновь левая плоскость.

6. Поставлен новый левый задний бензобак.

7. Подогнаны и установлены:

– оба концевых обтекателя крыла.

– левая половина руля высоты.

– правая половина стабилизатора.

– оснастка металлических лыж 10*

[Закрыть].

8. Произведен контрольный подъем шасси на земле с проверкой работы кинематики и сигнализации.

9. Произведена замена левого воздушного винта, крана шасси, щитков, хвостовой амортстойки,

10. Самолет установлен на металлические лыжи 1 -й категории. Работа кинематики лыж проверена и отрегулирована при контрольном подъеме шасси.

11. Планеру самолета и спецоборудованию выполнены 600-часовые регламентные работы.

9*При цитировании сохранена стилистика оригинала.

10*Лыжи Ли-2 делились на металлические и деревянные но по тому, из каких материалов они были выполнены, а по тому, из чего изготавливался их каркас, который в любом случае снаружи обшивался сталью.

Для ремонта 465-го, замены двигателей и переоборудования его в Ли-2В летным составом были построены стационарные тепляки

В акте, однако, не было указано, что пришлось также ремонтировать нижнюю полку переднего лонжерона центроплана в районе все той же левой мотогондолы. Переломленные участки были вырезаны, на их место, вложены новые, а чтобы лонжерон был единым целым, места соединений забужировали, то есть поверх соединений были надеты и зафиксированы болтами переходники-бужи.

Ну как, читатель, немало? И это все было сделано за каких-то неполных четыре месяца без всякого ангара в далеко не субтропическом климате, а поскольку инженерно-авиационную службу отряда никто не освобождая от обслуживания других воздушных судов, фактически почти всю непосредственную работу выполняли всего четыре человека – авиатехники Николай Новиков и Михаил Уткин и слесари Борис Михайлов и В.Е. Салин (к сожалению, расшифровать инициалы не удалось). Однако даже с учетом того, что в вышеприведенный перечень работ не попало, он отнюдь не полон. В марте, когда ремонт уже шел полным ходом, возникла идея преврати ть машину в Ли-2В путем установки турбокомпрессоров ТК-19, высвободившихся в результате аварии 501-го борта (при каких обстоятельствах это произошло, будет сказано ниже). Установка ТК-19 велась с конца марта параллельно восстановлению, и в результате 21 июня и 20 июля 1958 года (почти месячный перерыв между двумя полетами пришлось сделать из-за погоды) новый Ли-2В был облетан и принят в эксплуатацию. Необходимо отметить, что особой любовью эта машина у летного состава не пользовалась: ее готовили еще к 1-й КАЭ в 1955 году во многом наугад и потому утепляли грузовую кабину па тот случай, если придется жить в потерпевшем аварию самолете в ожидании помощи. Из-за этого машина получилась затяжеленной. То же самое можно сказать и об Н470, тем более что турбокомпрессоров он не имел и летал еще хуже. По вступлении в строй 465-й сразу же был законсервирован, поскольку до этого отрядом уже было потеряно три Ли-2, и его берегли на крайний случай.

Помимо крупных поломок, когда машины попадали па восстановление, случались эпизоды и помельче. Наиболее заметным из них стала авария левого турбокомпрессора на борту Н556.

26 января машина была подготовлена к вылету. При запуске левого мотора (а он, как известно, запускается первым) бортмеханик по рассеянности установил заслонку воздухоприемника мотора в положение «наддув» вместо «переднее всасывание». Сопло мотора из-за этого оказалось практически перекрыто. При случившемся при этом из-за неграмотного запуска и по закону подлости «обратном выхлопе» произошло воспламенение смеси во всасывающем тракте перед воздухозаборником мотора. Бабахнул взрыв, разворотивший корпус турбокомпрессора, из-за чего агрегат пришлось заменить.

Еще один эпизод с ТК-19 произошел из-за особенностей его эксплуатации на Ли-2В. 1 февраля борт Н501 производил взлет со станции Комсомольская. Уже на середине разбега левый мотор резко сбросил обороты с 2200 до 900, но тут же снова набрал их. Сброс и восстановление оборотов произошли несколько раз в течение разбега, поэтому взлет пришлось прервать и отрулить обратно к станции. В Мирный было послано сообщение о неполадке.

После случившегося в Комсомольскую вылетела ремонтная бригада во главе с главным инженером отряда Н.В. Бердниковым. Дефектный мотор вместе с турбокомпрессором был тщательно осмотрен, но никаких неполадок обнаружено не было. Тем не менее при повторной гонке мотора провал мощности с последующим восстановлением повторился: АШ-62, дойдя до 2200 об/мин, резко сбросил обороты, а затем вернулся на тот же уровень. Последовал новый тщательный осмотр злополучного мотора, но все было тщетно: дефект не диагностировался, а провалы мощности повторялись снова и снова. Наконец, на дцать-каком-то по счету осмотре причина была установлена: в предыдущем полете от тряски отвалилась трубка подвода избыточного давления воздуха от турбокомпрессора к бензонасосу. В результате до тех самых 2200 об/мин бензонасосу хватало атмосферного давления, а при кратковременном выходе на эти обороты бензонасос задыхался и сдавал. А не обнаруживалась неисправность по несколько курьезной причине: трубка сломалась точно по нипельным соединениям и вывалилась из креплений целиком. Если бы она сломалась где-нибудь посредине, то это сразу было бы заметно глазу, а так… Можно даже попытаться представить себе, как это было: на улице – ниже сорока да с ветерком плюс высота .4710 над уровнем моря, к которой еще надо адаптироваться, и как результат – осмотр, естественно. не так скурпулезен, как. например, в ангаре или даже на аэродроме в Мирном. Ничего не нарушено, ничего не сломано, все вроде бы в порядке… К тому же злополучная трубка проходила по заднему подкосу моторамы не одна, а в пакете таких же. Вот если бы от нее в зажимах хоть что-нибудь осталось…

Поломка Ил-12Д Н561 при попадании левой основной стойки шасси в снежницу. 16 января 1958 года

Из случившегося был сделан вывод о необходимости замены виновных в неисправности дюралевых трубок на резиновые шланги (и это было впоследствии постепенно сделано). Полученный опыт позволил быстро распознать и устранить такую же неисправность на 495-м Ли-2, имевшую место 12 сентября.

Однако этот дефект для 495-го борта оказался далеко не единственным. Эта машина оказалась, пожалуй, самой невезучей в отряде, поскольку ей пришлось пережить в общей сложности шесть поломок, пять из которых были связаны с шасси.

Первое происшествие имело место 25 февраля, когда после взлета при температуре сорок пять градусов ниже нуля левая лыжа не убралась полностью из-за заедания цилиндра амортстойки и зависла, опустив носок. От принятия ею вертикального положения спас только передний предохранительный трос. Экипажу пришлось выпускать шасси и заходить на посадку. После замены обеих амортстоек неисправность была устранена, но всего через неделю, 1 марта, при взлете со станции Пионерская ситуация повторилась, заставив произвести еще одну замену стоек шасси. После этого связанные с ним отказы прекратились, но в ноябре 495-й, как бы предчувствуя предстоящее расставание с летчиками и техниками отряда, снова напомнил о себе. 13 ноября, через полчаса после взлета со станции Пионерская (опять!) произошел самопроизвольный выпуск основных амортстоек – лопнул шланг в гидросистеме уборки шасси, произошел выброс гидросмеси, и стойки с тяжеленнмми лыжами вывалились из гондол под собственной тяжестью. А через четыре дня, 17 ноября, после посадки на озере Фигурном в Оазисе Бангера бортмеханик обнаружил, что вырван узел крепления переднего предохранительного троса к основной лыже шасси. Впрочем, такая неисправность уже имела место на Н556 7 сентября и была вызвана тем. что при переоборудовании самолета узел крепления троса к мотогондоле был поднят выше обычного при сохранении длины троса. Из-за этого при посадках на не совсем ровные площадки лыжи имели невысокую степень свободы и при переезде через неровности могли оборвать тросы. Эту недоработка устранялась уже на месте. Еще одна связанная с шасси поломка произойдет на самолете уже в декабре.

Тем не менее, несмотря на неполадки с шасси, именно борт Н495 стал наиболее прославленным Ли-2 в составе авиаотряда.

Помимо самолетов доставалось и единственному вертолету экспедиции. Поломок было всего две, и обе касались самого уязвимого места машины – несущего винта. 26 января 1958 года в Оазисе Бангера ураганным ветром была выворочена одна из лопастей с обрывом тяги автомата перекоса. После ремонта вертолет был введен в строй, но в ночь на 11 декабря в Мирном при стоянке на припайном льду случилась аналогичная поломка, только теперь уже в больших масштабах. Ветер с порывами более 40 метров в секунду оборвал тросы крепления лопастей и деформировал все тяги автомата перекоса, а одну вообще оборвал. В результате все четыре лопасти встали носками вниз (одна при этом прогнулась почти до льда) и превратились в этакие паруса. Парусность Ми-4 резко возросла, и вертолет двинулся по ветру. К утру скорость урагана стала уменьшаться, и вертолет остановился, проехав около километра (его обнаружили, лишь посмотрев в бинокль). Осмотр показал, что лопасти несущего винта нуждаются в полной замене.

Запасные лопасти в наличии были, но при этом снова пришлось столкнуться с проблемой раскопок: ящик с искомыми запчастями находился глубоко под снегом в засыпанном складе. О точном местонахождении лопастей пришлось даже запрашивать по радио Москву, и по получении инструкций «археологическая экспедиция» приступила к работе. Ударный труд увенчался успехом: ящик оказался настолько качественно закрыт, что лопасти производили впечатление только что полученных с завода. При замене тяг у командира Ми-4 Владимира Афонина, правда, возникли сомнения, что все будет в порядке, поскольку старые тяги были усиленными, а новые – обычными. Инженеру отряда пришлось даже прибегнуть к языку формул (именно физических и математических формул, а не того, о чем многие подумали), дабы убедить его в обратном. В дальнейшем был сделан вывод, что при получении штормового предупреждения лопасти несущего винта у вертолетов желательно, отстыковав, снимать.

Говоря о поломках, нельзя не упомянуть о безвозвратной по тере единственного Ан-2, поскольку произошедшее с ним не вполне укладывается в понятие аварии. На зиму самолет был оставлен в Оазисе Бангера. Машину в преддверии ураганов надежно пришвартовали за пять точек – амортстойки, узлы крепления на нижних плоскостях и узел на 23-м шпангоуте – закрепленными за «мертвяки» стальными тросами диаметром от 8 до 19 миллиметров. Помимо этого дополнительная швартовка была произведена за полные бензиновые бочки. Крепление вроде бы надежное, но…

Ан-2, как известно, снискал всеобщую и вполне заслуженную любовь летчиков, благодаря своей феноменальной летучести, но здесь это главное достоинство машины стало ее главным недостатком: самолет со столь малой нагрузкой на крыло удержать на месте при ветрах такой силы не могла никакая швартовка. Наилучшим решением было бы разбирать самолет при штормовых предупреждениях, но на практике это было малореально. Зимой 1957 года самолет пострадал и был отремонтирован, но в зиму 1958 года ему пришлось еще хуже. В одно прекрасное майское утро после штормовой ночи 542-й борт попросту исчез со стоянки. О том, что он все-таки был здесь, говорили лишь торчащие изо льда тросы с фрагментами силового набора машины на концах да вмерзшие в лед стойки шасси с лыжами.

Ан-2 Н542 после «беспилотного полета» на льду озера Фигурное

В воздух немедленно поднялся Ми-4, и экипаж Владимира Афонина приступил к поискам. Ан-2 удалось обнаружить в нескольких километрах от станции. Повреждения машины были настолько велики (помимо шасси оказалась сломана правая полукоробка крыльев), что даже авиаремонтному заводу делать здесь было явно нечего, и она остался там, где приземлилась после «полета в беспилотном режиме…».

Окончание в следующем номере.

Автор приносит благодарность Николаю – Васильевичу Бердникову и Виктору Михайловичу Перову за подробные воспоминания о работе в Антарктиде.

И статье использованы документы и фотографии из личного архива Н. В. Бердникова.

Большую помощь при работе над материалом автору оказали И.И. Кабаков, Е.В. Ковалихин. 10.А. Ткачев, II. Б. Гоголева, Г. С. Андреева и С.А. Никонов.

Особую признательность автор выражает Людмиле Ивановне Горбуновой и ректору Института маркетинга и социально-информационных технологий Султану Нохаевичу Якаеву.

Редакция благодарит Петра Батуева за помощь при подготовке статьи.

Литература:

1. Каневский З.М. Это было в полярных широтах. М.,1985.

2. Михаленко К.Ф. Служу небу. Минск, 1973.

3. Орлов Б. Герой Антарктиды // Гражданская авиация. 1999. № 3.

4. Орлов Б. Под крылом – Антарктида // Мир «Аэрофлота». 2001. № 4.

5. Почтарев А. По первому зову // Красная звезда. 2000. 14 ноября.

6. Толстиков Е.И. На полюсах Антарктиды. Л., 1980.

7. Трешников А.Ф. Мои полярные путешествия. М.,1985.

8. Удалов К.Г., Мараев Р.В. Пассажирский первенец Ильюшина // Авиация и Время. 2000. № 5.

9. Черевичный И.И. В небе Антарктиды. М.,2000.

Авиатехника Третьей советской континентальной антарктической экспедиции (ноябрь 1957 – январь 1959)

Ли-2Т СССР-Н465 зав. № 33443906

Ли-2В СССР-Н496 зав. № 18430801

Ил-12Д СССР-Н561

Ан-2 СССР-Н542 зав. № 16447310

Ми-4 СССР-Н963

Ли-2В СССР-Н501, зав. № 18430705. Третья советская континентальная антарктическая экспедиция. Станция «Мирный», Антарктида, февраль 1958 г.

Окраска летательных аппаратов 3-й КАЭ Ил-12.

Оба Ил-12Д, принадлежавших отряду, имели серебристую окраску по всем поверхностям. Самолеты были окрашены по стандарту ГВФ. Сверху и снизу иллюминаторов были проведены синие полосы, сходившиеся перед лобовым стеклом кабины пилотов. Поверх синего поля перед лобовым стеклом было нанесено черное антибликовое поле. Надпись «Полярная авиация» – черного цвета, была нанесена под кабиной пилотов по обоим бортам.

Для повышения заметности самолетов законцовки килей и плоскостей (последних – только сверху на размах около 800 мм) были окрашены в красный цвет. На килях чуть ниже законцовки была нанесена тонкая красная кайма.

Поскольку борт Н440, очевидно, сразу после выпуска в 1949 году был передан в Полярную авиацию, он сохранил на киле свой нанесенный цифрами черного цвета заводской номер 93033719. Борт Н561 попал в Полярную авиацию после достаточно продолжительного пребывания в составе ВВС, поэтому при ремонте он был окрашен заново. Заводской номер на киле при этом был закрашен и больше не восстанавливался.

Буквы и цифры госрегистрации на самолетах черные, были нанесены стандартно. Государственный флаг на киле отсутствовал, как и на остальных машинах отряда.

Ли-2. Все семь отрядных Ли-2 были окрашены по примерно одинаковому стандарту: темно-зеленый верх и серо-голубой низ без нанесения каких-либо элементов высокой видимости. Однако в их облике были и различия, и это зависело от ряда обстоятельств.

Поскольку Антарктике присуща повышенная солнечная радиация, краска на Ли-2 выгорала и шелушилась, и из-под нее начинала проступать желто-зеленоватая грунтовка. Однако одновременно с этим машины были сильно загрязнены, поскольку мыть их в этих условиях было невозможно. Из-за этого зеленый цвет Ли-2 имел явственно серый отлив, а степень его насыщенности зависела от того, сколько времени машина провела на шестом континенте. Соответственно, наиболее насыщенный серый оттенок зеленого цвета имели борта Н465 и Н470, в меньшей степени – Н495, Н501, Н502 и Н556. Борт Н496, поскольку он прибыл в Антарктиду в ноябре 1957 года и уже через три месяца был потерян, выгореть не успел и сохранил свою темно-зеленую окраску почти без изменений.

Самолеты также различались нанесением надписей. Госрегистрация на всех бортах наносилась одинаково – белыми буквами и цифрами на зеленом фоне и черными на серо-голубом, однако разными шрифтами, что опять-таки зависело от того, в каком году прибыла машина.

Логотип «Полярная авиация» на 470-й борт не наносился, а остальные имели эту надпись белого цвета под кабиной на обоих бортах. На 495-м, 501-м, 502-м и 556-м надпись была нанесена печатными буквами, а на 496-м – стилизованными прописными.

На части самолетов проем аварийной двери на левом борту кабины пилотов был обведен белым цветом. Точно известно, что такую обводку имели Н465, Н470 и Н501 и не имели Н495, Н496 и Н556. По Н502 данных нет.

Кроме того, на Н465 и Н470 на обоих бортах сверху и снизу иллюминаторов были нанесены белые полосы. Н501 нес такие же полосы до отправления в Антарктиду: при подготовке машины их закрасили, но они проступали из-под зеленой краски.

Заводские номера самолетов были нанесены на кили на штатных позициях цифрами желтого цвета. Известны заводские номера следующих бортов: Н465 – 33443906, Н496 – 18430801 и Н501 – 18430705.

Ан-2. Машина была окрашена 8 красный цвет по всем поверхностям. На киле стандартными для этого типа самолета желтыми цифрами был нанесен заводской номер 16447310. Надписи регистрации СССР– Н542 – на стандартных позициях (сверху верхнего крыла и снизу нижнего, а также на фюзеляже) – белые. На левом борту перед крылом нанесен рисунок и стилизованная надпись «Полярная авиация». Перед лобовым стеклом кабины – черное антибликовое поле. Лыжи неокрашенные.

Ми-4. Единственный вертолет 3-й КАЭ был окрашен в красный цвет по всем поверхностям. Госрегистрация СССР-Н963 была нанесена черными буквами и цифрами на борта, а также снизу хвостовой балки головой к левому борту. Выцветание краски на вертолете было примерно таким же, как на Ли-2 Н495, Н501, Н502 и Н556, поскольку эта машина прибыла в Мирный в 1957 году. Надпись «Полярная авиация» – черного цвета на носу вертолета с обеих сторон.