Текст книги "Карельские сказки"
Автор книги: Автор Неизвестен
Жанры:
Сказки
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)
Младшая царевна выбежала из-за камня, взяла Ольховую Чурку за руку и стала звать во дворец. Но он велел ей одной идти, а подарок ее – именное кольцо – спрятал в карман.
Ольховая Чурка пошел к избушке старой вдовы и лег спать. Разбудили его радостные крики с улицы.
– Почему там кричат, чему радуются? – спрашивает Ольховая Чурка.
– Э, родимый, – отвечает старушка вдова, – ты все спишь и про то не ведаешь, что солнышко ясное встало. Три года мы солнца не видали – как же тут не радоваться! Один только Ольховая Чурка на свете мог убить девятиглавого змея и освободить солнце. Хоть бы одним глазом на него взглянуть!
Удильщик и Скалолом поглядывают на своего товарища: может, он и есть Ольховая Чурка?
Вышли все трое из избушки, пошли по городищу гулять. Говорят люди трем товарищам:
– По всему царству ищут трех силачей, которые освободили утреннюю зарю, месяц и солнышко ясное да еще избавили царство от страшных змеев. Царь обещал каждому из этих молодцев в жены ту царевну, которую тот спас. А еще обещал царь поделить между ними полцарства и половину сокровищ.
Три дня прошло, а те молодцы никак не объявляются. На четвертый день приходят царские слуги в избушку старой вдовы и говорят:
– У тебя какие-то три чужестранца живут. Царь приказал им явиться во дворец.
Передала вдова трем товарищам царский приказ.
– Ну что ж, раз велено, так надо идти, – говорит Ольховая Чурка. – Только надо нам нарядиться как следует. Нет ли у тебя, хозяйка, какой-нибудь рваной одежки?
Принесла вдова из подклети рваную одежду, молодцы натянули ее на себя и стали похожи на нищих бродяг. Так и пошли в царский дворец. Не пускают их слуги – не место нищим в царских палатах. Тогда Ольховая Чурка и говорит:
– Позовите сюда младшую дочь царя.
Пришла царевна, Ольховая Чурка вынул из кармана ее именное кольцо и говорит:
– Признаешь ли свое кольцо, царевна?
Тут царевна вскрикнула от радости и бросилась Ольховой Чурке на шею. Слуги диву даются! А царевна отстранила слуг и сказала:
– Они победили змеев!
Пришли они в ту палату, где был царь с царицей и своими дочерьми. Разгневался было царь – зачем впустили бродяг, – но младшая дочь подошла к царю и все рассказала. Тут и Удильщик и Скалолом показали свои кольца, и старшие дочери царя признали в них своих спасителей.
Что же оставалось делать царю – хоть и не по вкусу пришлись ему женихи, а свадьбу надо справить: не к лицу царю изменять своему слову.
Но тут заговорил Ольховая Чурка:
– Не надо нам ни царства, ни дочерей твоих, царь. Об одном только просим: дай нам, царь, добрых коней и немного припасов, чтобы доехать до родной стороны.
Обрадовался тут царь и щедро наградил молодцев. Только младшая дочь царя опечалилась: по душе ей пришелся Ольховая Чурка.
И отправились три товарища в обратный путь.
Едут они, едут, вдруг видят: стоит в лесу избушка, а из нее какие-то странные голоса слышны. Слез Ольховая Чурка с коня и обернулся горностаем. Вскарабкался на поленницу, что стояла у стены избушки. Слышит голос:
– Вот едут убийцы моих сыновей! Думают скоро дома быть. Да не уйти им от меня!
Ольховая Чурка тут догадался, что это мать тех змеев, Сюоятар.
– А что ты им сделаешь? – спрашивает другой голос.
– А напущу на них такой голод, что они совсем сил лишатся. А возле дороги накрою столы со всякой едой. Но как только они присядут к тем столам, тотчас умрут. Откуда им знать, что стоит лишь ударить трижды мечами по столам, как исчезнут эти столы, а вместе с ними и голод.
– А если они догадаются? – спрашивает кто-то.
– Если на этот раз они спасутся, – говорит Сюоятар, – то я напущу на них такую жажду, что они от слабости с коней валиться будут. А возле дороги я наколдую озеро, и берестяные черпаки тут будут – только пей! Станут молодцы пить – тут им и смерть. А догадайся они мечами три раза по воде ударить, пропало бы озеро и жажду их как рукой бы сняло. Ну а если они и на этот раз спасутся, то есть у меня про запас третья хитрость: напущу на них такой сон, что они с коней попадают. А у самого края дороги три кровати поставлю.
Как улягутся на них молодцы, тут и сгорят. На этот раз меч им не поможет. Хитрее всех Ольховая Чурка, но если он эту тайну вслух выскажет, то навеки с белым светом распрощается.
Выслушал это Ольховая Чурка, побежал от избушки горностаем, потом обернулся снова человеком. Идет к своим товарищам, задумался крепко, опечалился. А Скалолом и Удильщик начали его расспрашивать, что за люди в избушке живут, о чем говорят.
– А, пустое дело, – отвечает Ольховая Чурка, – какие-то бабы всякую всячину болтают.
Поехали они дальше. Проехали немного, и напал на них такой голод – хоть ложись и умирай. И тут же, откуда ни возьмись, появились у дороги столы со всякой едой. Не успели Скалолом и Удильщик руки протянуть, чтобы взять по куску, как Ольховая Чурка ударил своим мечом три раза по столам, и они пропали. Рассердились товарищи:
– Не дал нам поесть! А еда такая хорошая была.
Ничего не сказал Ольховая Чурка, но все вдруг заметили, что голод у них прошел.
Едут дальше. Проехали сколько-то, и напала на них такая жажда, что прямо умирают они от слабости. А у самой дороги вдруг озеро появилось, и берестяные черпачки на берегу положены. Не успели товарищи Ольховой Чурки с коней слезть, чтобы напиться, как тот ударил по воде три раза мечом, и озера как не бывало. А у путников и жажда прошла.
Едут дальше. Напал на них такой сон, что вот-вот с коней свалятся. И показались у края дороги три кровати с перинами и подушками пуховыми – только спи, отсыпайся. Соскочили Скалолом и Удильщик с коней, хотели было броситься на кровати. Тут Ольховая Чурка, не помня себя, закричал:
– Постойте! Если вы ляжете на эти кровати, то погибнете!
Рассердились товарищи на Ольховую Чурку, разгневались не на шутку:
– Что ты нам ни есть, ни пить, ни спать не даешь? – говорят они. – Ты как хочешь, а мы ляжем – нет сил больше ехать.
Видит Ольховая Чурка, что не послушаются они, а как сделать, чтобы заколдованные кровати исчезли, не знает.
– Погодите, послушайте, что я вам скажу, – говорит Ольховая Чурка. – Эти кровати Сюоятар наколдовала. Если вы ляжете на них, то сгорите. Вы бы давно пропали если бы не я. Про это колдовство я от самой Сюоятар слышал, когда ходил к той избушке…
Только успел сказать эти слова, как превратился в ольховый чурбан. Погоревали тут Удильщик и Скалолом, погоревали, но что делать? Поехали они дальше своей дорогой.
В это самое время в доме старика и старухи с того красного платка, который Ольховая Чурка перед уходом к жерди привязал, кровь закапала. Испугалась старуха, запричитала:
– Беда случилась с моим сыночком, которого я три года в колыбели качала!
Собралась старуха сына искать, из беды выручать. Старик уговаривает:
– Куда ты, старая, пойдешь? Может, ему вороны глаза уже выклевали, кости звери лесные растаскали? Только сама пропадешь.
Но не послушалась старая, собрала в кошель еды и вышла на дорогу, еще до солнышка. Спрашивает старушка у зари утренней:
– Золотая зоренька, скажи, не видела ли моего сына, Ольховую Чурку?
– Нет, – говорит заря, – не видела. Спроси у моего братца месяца, он высоко в небо поднимается и всюду заглядывает, может, он видел.
Идет старушка день до самой ночи. Взошла полная луна. Старушка спрашивает:
– Месяц ясный, скажи, не видел ли сына моего, Ольховую Чурку?
– Нет, – говорит месяц, – не видел. А ты лучше спроси у старшего брата солнышка, от его глаз ничего не скроется.
В полдень солнце высоко поднялось. Спрашивает старушка у солнца:
– Солнышко светлое, скажи, не видало ли ты сына моего, Ольховую Чурку?
– Знаю я, где Ольховая Чурка. Он меня от змея девятиглавого освободил, а я вот его беде помочь не могу.
И рассказало солнышко, где и как найти Ольховую Чурку. Приходит старушка на ту лесную опушку, увидела деревянную куклу, узнала сразу, припала к ней и запричитала:
– Сынок мой единственный, ненаглядный, что с тобой приключилось? На кого ты меня, старую, покинул?
Плачет старушка над Ольховой Чуркой. Упала слеза горючая на деревянную куклу – ожил Ольховая Чурка, вскочил на ноги – молодец молодцом, как и раньше был!
– Долго же я спал! – говорит Ольховая Чурка.
– Век бы спал, сынок, если бы не я, – отвечает мать.
Вернулись мать с сыном домой. Старик им сильно обрадовался. Стали они жить не тужить. Может, и нынче еще Ольховая Чурка со стариком и старушкой живет, а может, опять пошел дело себе по плечу искать. Как знать?
ГОЛУБАЯ ВАЖЕНКА
Жили когда-то муж с женой и дочерью. Однажды потерялась у них в лесу черная овца. Отправились мать с отцом ее искать. Разошлись в разные стороны, идут, кличут овцу. Вдруг навстречу жене – Сюоятар. Говорит:
– Плюнь в мои ножны [2]2
Ножны– чехол для ножа.
[Закрыть], обойди вокруг меня три раза – найдется твоя овца.
Женщина обрадовалась, плюнула в ножны, обошла вокруг Сюоятар три раза и сама превратилась в черную овцу. А Сюоятар той женщиной обернулась и кричит:
– Эй, муженек, я уже нашла овцу!
Пошли домой, а муж ничего не замечает. Привели овцу, заперли в хлев.
Дочь сразу приметила – это не ее мать. Хоть и похожа на нее, а глаза неласковые, злые. Пошла девушка в хлев, на овечку глянула – глаза, как у родной матери! Заплакала она. Овца и говорит:
– Ах, доченька, превратила меня Сюоятар в овцу, а сама мое место заняла. Пои ты меня из чистого ковшика, корми хоть корочкой хлеба. Не могу я пойло пить.
Стала дочь чаще в хлев ходить, поить мать из чистой посуды, поесть ей приносит что-нибудь получше. Сюоятар видит, что овца пойло не пьет, говорит мужу:
– Совсем перестала эта черная овца есть и пить, надо ее убить, не то околеет.
Дочь услышала это, прибежала в хлев, кинулась матери на шею, плачет-заливается:
– Хотят тебя, маменька, убить.
А мать ее утешает:
– Ничего не поделаешь, доченька. А когда меня будут резать, приходи с отцом в хлев, возьми в платочек три капли моей крови и закопай этот платочек под окном.
Поплакали они вместе, попрощалась дочь с матерью и ушла домой. Утром отец засобирался овцу резать, наточил нож, а дочь следом за ним в хлев. Заплакала, просит отца не убивать овцу. Отец и сжалился, не убил. Вернулся в избу, повесил нож на гвоздь. На второй день Сюоятар разворчалась, отправляет мужа снова в хлев. Дочь опять побежала за отцом, просит его оставить овцу в живых. Не мог отец устоять перед дочерью, так и вернулся в избу. Сюоятар злится. На третий день отправляет мужа, наказывает, чтобы не возвращался, пока не убьет овцу. Опять побежала дочь следом, заплакала, но ничто уже не помогло. Зарезал отец овцу. Подложила дочь платочек, взяла три капли материнской крови, закопала под окном, как мать наказывала. И выросла на том месте белая береза.
Тем временем родила Сюоятар дочь. Еще больше невзлюбила она падчерицу.
Жили они так сколько-то времени. Однажды царь решил устроить у себя пир. Надо царевичу невесту выбрать. Слуги царские созывают людей:
– Люди добрые, приходите к царю на бал. Здоровые пусть сами придут, хромые – на коне приедут, слепые – на лодке приплывут.
Сюоятар засобиралась на бал. Дочь свою прихорашивает, а падчерице говорит:
– Тебе на бал нельзя идти, работы много. Да и надеть-то тебе, замарашке, нечего.
А сама разворотила печь и наказывает, чтобы к их приходу печь была на месте, как прежде. Ушли они, а девушка не знает, как за дело приняться. Пошла к тому месту, где платочек закопала, села под березой, плачет. Вдруг услышала она голос матери:
– Что ты, доченька, горько плачешь?
– Ах, матушка, ушли все на царский пир. Сюоятар разобрала печку и наказала к их приходу поставить на место. Если не сделаю, так меня убьют. А как я печку поставлю?
Мать и говорит:
– Отломи от березы ветку, ударь крест-накрест, скажи: «С маминого благословеньица, стань, печь, как прежде стояла».
Дочь так и сделала. Приходит обратно к березке, радостная. Мать спрашивает:
– Не хочется ли тебе, доченька, на царский пир-бал?
– Как же не хочется, да ведь у меня никакой одежды нет, только сарафан холщовый, что на мне.
Тут появился конь: один волос золотой, другой серебряный, а третьему и названия нет. Мать велит дочке в одном ухе умыться, в другом одеться и ехать на бал.
Приезжает девушка на царский двор, там слуги ее встречают, коня привязывают к золотому столбу. Как вошла она в палаты царские, так все кругом засветилось, будто солнышко из-за тучи выглянуло. Царевич как посмотрел на нее, так и глаз не может отвести. Весь вечер вокруг нее ходит, только с ней танцует.
А дочери Сюоятар за столами не видно – не пустили ее в палаты. Сидит она в передней избе на лавке около печки. Кухарка ворчит: «Ходят тут всякие, побираются, не сидится дома!» Стала чугун доставать из печи ухватом, да черенком и ударила дочь Сюоятар – у той шишка огромная вскочила над глазом.
А девушка уже домой засобиралась. Захотелось царевичу узнать, кто она такая и откуда приехала. Решил он на хитрость пойти: велел слугам дверной косяк дегтем намазать, авось что-нибудь прилипнет. Побежала девушка – шапочка с головы и пристала к смоле. Взял царевич шапочку. А девушка выбежала во двор, вскочила на коня и уехала. Только ее и видели.
Вернулась домой, надела свой холщовый сарафан, коров пригнала, убрала в избе и забралась на печь. Приходит Сюоятар с дочкой, та глаз рукой прикрывает, ревет во весь голос.
Девушка спрашивает:
– Что с тобой, чего ты плачешь?
А Сюоятар и говорит:
– Да вот очень уж прыткая, бегала с царевичем по царским палатам, играла и упала, чуть глаз не вышибла себе. Вот и выскочила на лбу шишка. А кто на печи сидит, с тем ничего и не случается.
И рассказывают они, какая красавица на бал приезжала. Девушка говорит:
– Не я ли хоть это была?
– Ты, замарашка, молчи уж там на печи, перебирай золу! Тебя и на порог-то царский не пустят!
На второй день царь опять собирает пир, зовут всех: «Здоровые – пусть сами придут, хромые – на коне приедут, слепые – на лодке приплывут». Сюоятар с дочкой опять пошла. А перед уходом смешала она ячмень, овес и рожь вместе и наказала падчерице все зерно за вечер перебрать, одно от другого отделить, да еще коров с пастбища пригнать.
Осталась девушка одна, пошла к березе, рыдает. Мать спрашивает, отчего дочь так горько плачет. Девушка в ответ:
– Как мне не плакать, все ушли на пир, а Сюоятар перемешала ячмень, рожь и овес и велела за вечер все перебрать. Где мне успеть?
– Не плачь, доченька, возьми ветку с березы, ударь три раза крест-накрест и скажи: «С маминого благословеньица, отделитесь, зернышки, как раньше были».
Взяла девушка веточку, сделала, как мать наказывала, зерна и отделились. Пошла она опять к березе. Дала ей мать коня: один волос золотой, другой серебряный, третьему и названия нет. Умылась девушка в одном ухе, в другом оделась, стала краше прежнего и поехала на пир. Приезжает к царскому дворцу, а царевич уже поджидает ее, привязывает коня к золотому столбу, берет девушку за руку и ведет в палаты, ни на шаг от нее не отходит.
А дочка Сюоятар опять на кухне сидит, кости перебирает. Ее и близко к царскому столу не подпускают. Кухарка ворчит, в сердцах толкнула чугун прямо на ногу дочери Сюоятар. Та завыла от боли.
Пир уже к концу подходит, девушке надо домой поспеть. А царевич скобу дверную дегтем смазал, перстень тут и остался. Девушка вскочила на коня и уехала. Переоделась, коров домой пригнала и залезла на печь.
Приходят все с пира. Дочь Сюоятар хромает.
– Что с тобой? – спрашивает падчерица.
Мать говорит:
– Бегала с царевичем, в жмурки играла, упала и ногу ушибла. А кто на печке сидит, с тем ничего не случается.
Давай они рассказывать наперебой, что там было, как приезжала девушка невиданной красоты, и никто не знает, кто она и откуда.
– Не я ли хоть это была? – спрашивает девушка.
– Ты, замарашка! Сиди себе на печи, в золе, и помалкивай, – говорит мачеха.
Ну ладно. На третий день царь опять устраивает пир. Хочется царевичу узнать, что это за девушка, и жениться на ней. Сюоятар опять собирается с дочкой на пир. На этот раз налила она в молоко воды.
– Мы пойдем на царский пир, а ты тем временем отдели молоко от воды. И коров вечером пригони.
Ушли они. Девушка осталась одна, пригорюнилась, пошла на могилу матери: плачет-причитает, свою горькую долю оплакивает. Мать опять и спрашивает:
– Что ты, родная моя доченька, причитаешь, чем тебя обидели?
Рассказала она матери, какую работу оставила ей Сюоятар. Мать говорит:
– Отломи веточку от березы, ударь три раза крест-накрест, скажи: «С маминого благословеньица, отделитесь молоко и вода, как прежде были». И приходи сюда.
Взяла девушка ветку, ударила крест-накрест, как мать ее научила. Молоко от воды и отделилось. Приходит обратно к березе. Мать дает ей коня, краше прежнего. В одном ухе девушка умылась, в другом оделась и поехала на бал. Царевич встречает ее, ведет в палаты, за стол сажает, не отходит от нее.
А дочь Сюоятар опять на своем прежнем месте сидит, злится, что ее не пускают в палаты, Кухарки и слуги ворчат на нее: «Путается тут в ногах, мешает». Одна кухарка схватила ее за руку, оттолкнула в сторону, руку ей и вывихнула. Та опять в слезы.
А девушка на пиру веселится, все ею любуются, и царевич больше всех. Побыла она свое время, опять быстренько в дверь – и убежала. А порог был дегтем вымазан – башмачок к нему и прилип.
Хочется царевичу найти красавицу, где бы она ни была. На следующий день он собрал всех девушек, чтобы примерить шапку, перстень и башмачок: которой они подойдут, ту он и возьмет за себя замуж. А Сюоятар очень хочется свою дочь за царевича отдать. Обтесала она у ней голову, чтобы шапочка пришлась впору, обстрогала палец, чтобы перстень надеть, обстрогала ногу, чтобы башмак подошел, – все и подошло. Видит царевич – не та это девушка, эдакая дурнушка, да что делать. Слово царское крепко, обещал – надо взять.
Поехал царевич к себе домой с невестой. Плывут на лодке.
А девушка коров на берегу пасет и напевает:
Царевич спрашивает:
– О чем там девушка поет?
А невеста отвечает:
– Да это пастушка. Она с коровами переговаривается, себя забавляет.
Проехали немного, девушка идет по берегу, снова поет:
Везет царевич невесту:
Нога у нее обтесанная,
Палец у нее обструганный,
А голова как кур ик!
Хочет царевич подъехать к берегу, спросить у пастушки, о чем она поет, да невеста не пускает:
– Нечего слушать песни пастушки. Она коров ублажает, себя забавляет, делать ей больше нечего.
Поехали они дальше, а с берега снова песня доносится:
Везет царевич невесту:
Нога у нее обтесанная,
Палец у нее обструганный,
А голова как кур ик!
Не послушался царевич невесты, подъехал к берегу, девушка ему все и рассказала. Он как снимет шапку с невесты – так и есть: голова вся в крови, нога в крови и палец тоже.
Примерил на девушку-пастушку – ей все впору. Взял ее царевич в жены, а дочь Сюоятар бросил в воду.
Но Сюоятар ничего об этом не знает. Думает – ее дочка и есть жена царя.
Вот родила жена царевича ребенка. Сюоятар пошла навестить внука и дочь. Плывет в лодке, смотрит красивый цветок в озере вырос. Подъехала она ближе и хотела сорвать его для внука. А там голос такой тихий: «Что ты, мать, делаешь, чуть сердце мое не вырвала».
Узнала Сюоятар всю правду, оживила она дочь и поехала дальше.
Приходит в дом царевича, ничего не говорит. Истопила баню и там обратила жену царевича в голубую важенку, олениху, и отпустила по вольному свету бегать, а свою дочь во дворец привела. Видит царевич – что-то сталось с женой, вроде и не она это. Да ничего не говорит. А ребенок день и ночь плачет, никто унять его не может – голодный, молока-то нет.
Жили-пожили. А у царя был пастух, коров пас. Сидит он как-то на пеньке, в свой рожок играет. Откуда ни возьмись – подбегает к нему голубая важенка и говорит:
Плачет ли моя ласточка,
Стонет ли моя зоренька?
Печален ли мой господин?
– Я жена царевича, Сюоятар превратила меня в важенку.
Отвечает пастух:
Плачет твоя ласточка,
Стонет твоя зоренька,
И печален твой господин.
Важенка просит пастуха:
– Принеси ты завтра ребенка в лес. Я приду сюда и буду кормить и холить его, пока другие олени в озере купаются… А если не будут давать, так ты скажи: «Раз не можете дома утешить ребенка, дайте мне его в лес. Там под звон колокольчиков, под шорох ветвей, под шепот листочков ребенок, глядишь, и успокоится».
Под вечер бежит стадо оленей – мимо пробежали, бежит второе стадо – тоже мимо, третье стадо побежало – и голубая важенка с ними убежала.
На следующий день пастух пришел в царские палаты и говорит:
– Дайте мне ребенка в лес, я понянчу его там, раз он у вас все время плачет.
– Дома не можем успокоить, где уж тебе, – говорят ему.
– А вы дайте, там под звон колокольчиков, под шорох ветвей, под шепот листочков, может, дитя и успокоится.
Дали ему, авось и вправду утешит. Приносит пастух ребенка в лес и кличет:
Важенка, голубонька,
Иди дитятко кормить,
Свою ягодку поить!
Оно у Сюоятар не ест,
У злой ведьмы не пьет,
Из рожка не сосет!
Важенка прибежала, сбросила с себя оленью шкуру, превратилась в женщину, взяла ребенка на руки, кормит его грудью, а сама плачет, и смеется от радости. Накормила, ребенок успокоился, заснул. Целый день мать нянчилась, играла с ним, ласкала его.
Вечером отдала ребенка пастуху, сказала, чтобы и завтра принес. Накинула на себя шкуру и побежала за третьим стадом оленей.
Ребенок дома всю ночь проспал спокойно, не плакал. Царевич удивился, задумался.
Утром пастух опять просит ребенка.
– Дайте мне его в лес на день. Там под звон колокольчиков, под шорох ветвей, под шепот листочков дитя и успокоится.
Сюоятар не хотела давать ребенка, да царевич ее не послушался. Приходит пастух в лес, зовет важенку:
Важенка, голубонька,
Иди дитятко кормить,
Свою ягодку поить!
Оно у Сюоятар не ест,
У злой ведьмы не пьет,
Из рожка не сосет!
Прибегает важенка, сбрасывает шкуру, берет свое дитя на руки, кормит его, убаюкивает, песенки поет. Целый день провела с ребенком. Жаль ей уходить, да надо. Отдала ребеночка пастуху и говорит:
– Принеси его еще завтра, в последний раз. А потом уж я прийти не смогу, уходит наше стадо в другие края, за далекие моря.
Накинула на себя шкуру и побежала свое стадо догонять.
Пастух принес ребенка домой, ребенок ночь спит без просыпу, не плачет, не беспокоится. Царевич уже не на шутку встревожился: тут что-то неладно! Решил он сходить к старушке вдове, что она скажет, она ведь все знает. Приходит к ней и говорит:
– Вот у меня ребенок все плакал, плакал, ничем унять не могли, а как стал пастух брать его в лес, так две ночи спит, голоса не подает. Что за чудо?
– Вот что, царевич, – говорит старушка, – не мудрено, что ребенок успокоился, уже два дня он сосет материнское молоко. Ведь твою жену Сюоятар обратила в голубую важенку, а женой у тебя ее дочь. Вот важенка-мать и кормит ребенка в лесу. Ты завтра опять дай ребенка пастуху, сам иди за ним следом и спрячься. Важенка прибежит, сбросит шкуру, станет ребенка кормить. А ты в это время шкуру сожги. Как только шкуру сожжешь, жена сделается мертвой, но ты не пугайся. Там направо есть скала, под скалой два родничка – в одном мертвая, в другом живая вода. Ты принеси этой воды, побрызгай сначала мертвой водой, потом живой, она и оживет. Только так ты спасешь свою жену, не то она на всю жизнь останется важенкой.
На третий день царевич с радостью отдал ребенка пастуху, а сам пошел за ним следом. Приходит пастух в лес, зовет:
Важенка, голубонька,
Иди дитятко кормить,
Свою ягодку поить!
Оно у Сюоятар не ест,
У злой ведьмы не пьет,
Из рожка не сосет!
Смотрит царевич – бежит важенка, что есть силы несется. Прибежала, сбросила шкуру, взяла ребенка на руки, села на пенек и начала кормить и ласкать его. Царевич так и обмер – точно, его жена! Подкрался он, взял шкуру и бросил в костер. Женщина чувствует – гарью пахнет:
– Кто мою шкуру сжег, тот меня погубил! – и упала мертвая.
Царевич побежал к скале, зачерпнул из одного родничка мертвой, из другого живой воды. Побрызгал мертвой водой, потом живой – ожила жена, встала, обрадовалась, да ненадолго.
– Зачем ты меня спас, все равно Сюоятар погубит!
– Не погубит, ей недолго жить осталось!
Привел он жену с ребенком домой. А Сюоятар с дочерью в смоляной яме сожгли.
И стал царевич жить счастливо со своей женой и ребенком.
