355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Автор Неизвестен » Мир в движении » Текст книги (страница 7)
Мир в движении
  • Текст добавлен: 8 октября 2016, 10:12

Текст книги "Мир в движении"


Автор книги: Автор Неизвестен


Жанр:

   

Политика


сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

Практические единственной, но очень серьезной линией обороны, на которой и организуется сопротивление такому откату, оказывается, как уже говорилось, культурный барьер. Именно на его основе и возникает, во-первых, гражданское сопротивление большей части общества, а, во-вторых, неприятие отката к доиндустриальным отношениям со стороны значительной части самих менеджеров, воспитанных и сформированных как личности в условиях именно индустриальной формации. Но, как явствует из сказанного выше, в условиях первой фазы расширения индустриального мира на территорию доиндустриального, сторонники и защитники индустриальной формации, как среди активистов гражданского общества, так и в рядах профессиональной менеджерской корпорации могут в какой-то момент оказаться в меньшинстве. Прогресс человечества исторически неизбежен только стратегически, а вот тактически он несет в себе постоянный риск срыва и отката назад. Причем, такие тактические отступления, как уже было сказано, вполне могут длиться веками и определять жизнь миллиардов людей на протяжении нескольких поколений.

Но если срыва в доиндустриальный мир удастся избежать – а такой сценарий, несмотря на все сложности и риски, является сегодня все-таки более вероятным, то, как будут развиваться события в дальнейшем?

Отметим важные для понимания дальнейшего хода событий детали. Начнем с того, что рынок востребованного труда никуда не исчезает. Меняется лишь структура спроса: востребованным оказывается все, что не поддается автоматизации. Это, во-первых, некоторое число мест в промышленности – квалифицированные специалисты, в том числе и те, кто обеспечивает работу автоматизированных комплексов, и квалифицированные менеджеры.

Это, во-вторых, значительное число рабочих мест в сфере логистики и обслуживания. Но эти сферы в ближайшее время также будут автоматизироваться – это раз. Далее, работа в этих сферах в большинстве случаев не требует высокой квалификации и творческого подхода, а, следовательно, оказывается желанной для миллионов работников тех отраслей, которые уже подверглись автоматизации – это два. Как следствие, рыночная ценность труда в этой сфере невысока, зато высок уровень конкуренции. Как следствие, большинство работников в полной мере испытывают на себе все трудности прекаризации. Меньшинство, избегающее этих трудностей – это как раз те, чья работа требует высокой квалификации и творческого подхода.

Это, в-третьих, выполнение разного рода штучных работ и изготовление штучных изделий. Однако и в эту сферу деятельности – надо сказать, достаточно обширную и многообразную в настоящее время, тоже решительно проникает автоматизация. Одно только широкое распространение 3D принтеров – а это уже вопрос не будущего, а настоящего времени, коренным образом изменит ситуацию в этой части рынка труда уже в ближайшие годы.

Наконец, в-четвертых, это творческая деятельность в чистом виде: области, где нет, и не может быть готовых рецептов, где каждый день надо искать что-то новое. Это наука и искусство, а также профессиональные вершины многих профессий.

Иными словами, характер востребованной рабочей силы принципиально меняется. Востребованными остаются те, кто сочетает способность к творчеству с высокой квалификацией. Более того, значимость интеллектуального и творческого наемного труда в общей работе мировой экономики непрерывно возрастает. Растет и доля интеллектуального труда, вложенная в производство любого конкретного изделия, даже самого незатейливого. При массовом, и дешевом относительно единицы продукции, производстве, за этим изделием неизбежно стоит труд высококвалифицированных и творческих работников. Которые, собственно, и обеспечили возможность большой массовости при низкой цене – за счет разработки и поддержания в рабочем состоянии сложных производственных линий.

Здесь происходит ещё одно явление, очень важное для понимания происходящего. В условиях индустриальной формации рыночная стоимость труда высококвалифицированных специалистов, начиная с какого-то уровня, превышает уровень их потребления. Отмечу, к слову, что уровень потребления растет вовсе не взрывообразно, феномен «общества потребления» – типичное явление переходного, межформационного общества. В индустриальном обществе на уровень личного потребления наложены жесткие культурные ограничители. А поскольку индустриальное общество создает условия для превращения в капитал даже самых скромных финансовых ресурсов, то высококвалифицированный пролетарий мало-помалу «обуржуазивается». Часть своего дохода он по-прежнему получает как наемный работник, а часть – как рантье.

Таким образом, часть пролетариата переходной эпохи прекаризируется, а затем и вовсе перестанет быть пролетариатом, деклассируясь и вытесняясь за рамки индустриальных экономических отношений. Это происходит по причине невостребованности их труда – и с самыми печальными последствиями для вытесняемых. Дело в том, что первичности права собственности – и самого факта обладания собственностью по отношению ко всем остальным правам человека никто в индустриальном обществе не отменяет, и отменить не может – такой подход лежит в самой его основе. Разного рода гуманитарные и благотворительные латки, пытающиеся смягчить его действие, неизбежно имеют очень ограниченную во всех отношениях сферу применения. Безысходный трагизм ситуации смягчает только то, что на этом этапе развития индустриального общества присущие ему отношения и ценности несколько размываются. Впрочем, даже с такой поправкой положение прекариата всё равно остается крайне тяжелым. Ну, а другая часть пролетариата, чей труд остается востребованным, переходит в некое промежуточное с точки зрения индустриальных классов состояние, уже описанное выше. Ничем иным, кроме как разложением пролетариата, как класса, в связи с изменением экономических условий, порожденным поступательным движением технического прогресса, этот процесс назвать нельзя.

Здесь сразу же возникают два вопроса, решение которых выходит за пределы устройства индустриальной формации. Во-первых, подготовка специалиста, и не просто специалиста, а такого, основную часть работы которого занимает именно творческий поиск, требует времени и средств. По большому счету, такая подготовка сама по себе есть штучный и творческий процесс, причем творцами здесь являются как учителя, так и ученики. Жесткая привязка личности к собственности оставляет слишком узкий коридор для массовой подготовки таких специалистов.

Вариантов решения здесь возможно несколько. Но все такие решения возможны, во-первых, только в условиях высокого уровня жизни всего общества в целом, а такой уровень достижим только на основе полностью состоявшейся индустриальной формации. И, во-вторых, эти решения все-таки выходят за рамки индустриальной формации и царящих в ней отношений. Они хотя и не отменяют, но существенно расширяют принятый в ней подход к собственности. В качестве конкретного примера поиска решения этой проблемы приведу Швейцарию.

В настоящее время там идет сбор подписей за организацию референдума в поддержку закона о «безусловном основном доходе» (БОД). Предполагается, что всем гражданам Швейцарии, независимо от их материального положения и занятости, и без каких-либо условий, будет выплачиваться ежемесячное пособие в 2500 швейцарских франков, что приблизительно равно 2000 евро. Несовершеннолетним будет начисляться по 625 франков. Вопрос о том, почему рациональные и абсолютно «индустриально-формационные» по своему духу, мышлению и стилю жизни швейцарцы дошли до такой идеи, очень интересен сам по себе – но его подробное исследование увело бы нас очень уж далеко в сторону от темы. Предоставляю читателям продумать его самим – и тем самым немного потренировать свой собственный творческий потенциал. Благо, информации, имеющейся в брошюре для плодотворных размышлений на эту тему более чем достаточно.

Конечно, 2000 евро – сумма для Швейцарии достаточно скромная. Но прожить на неё вполне возможно. Иными словами, каждый гражданин Швейцарии получает шанс, не думая постоянно о хлебе насущном, заняться работой над собой. Посвятить себя любимому делу. И, в конечном итоге, сделать свой труд востребованным.

Но если идея будет поддержана на референдуме и обретет силу закона, то все ли граждане Швейцарии распорядятся полученной суммой именно так? Вероятно, не все. Допустим, что даже меньшинство. Но это не имеет значения. Обезьяны, впервые взявшие в передние лапы палку, и попытавшиеся ходить на двух ногах, тоже поначалу были в меньшинстве.

И, кстати, как показывает опыт, таких граждан будет не так уж мало. И даже, скорее всего, они все-таки не будут в меньшинстве!

В Намибии, в деревне Очиверо с 2008 по 2009 год проводилась экспериментальная социальная программа «Basic Income Grant». Каждому гражданину моложе 60 лет выплачивалось 100 нубийских долларов (N$) в месяц – это примерно эквивалентно сумме в 9 евро. Пенсионеры старше 60 лет получали 450N$ в месяц.

В первый месяц пособия были в основном пропиты. Затем произошло нечто совсем иное: люди увидели возможность изменить свою жизнь. Они стали создавать мастерские и предприятия.   Оказавшись в мало-мальски человеческих условиях, жители Очиверо стали вести себя более человечно: в поселке в разы снизилась преступность. Люди не превратились в паразитов на свалившемся на них пособии. Большинство из них попыталось воспользоваться шансом, чтобы сделать свою жизнь лучше. Правда, эксперимент в Очиверо был возможен только при внешнем финансировании и закончился по окончании исследования, на которое, собственно и был выделен грант. Однако результаты его очень показательны. Выбирая между активной и творческой деятельностью с одной стороны и паразитированием – с другой, абсолютное большинство людей предпочтет первое, как более созвучное самой природе человека.

Здесь важно понять, что речь идет не о пособии для бедных, сам факт получения которого уже загоняет его получателя в социальное гетто – со всеми неизбежными и печальными последствиями этого. В случае с Очиверо, и, возможно – если референдум удастся – со Швейцарией речь идет о социальной «подушке безопасности», предоставляемой всем без исключения гражданам, получение которой отнюдь не делает человека изгоем.

Очевидно, что нормальный человек – существо активное и социальное. Нужда заставляет нас заниматься нелюбимой работой, которую мы и делаем зачастую спустя рукава. Напротив, даже минимальный уровень социальных гарантий принципиально меняет и саму атмосферу в обществе, и большую часть людей, и меняет к лучшему.

Очевидно и то, что и большинство мелких рантье тоже стремятся, и будут стремиться к какой-то активной деятельности. Гарантированная рента – унаследованная, к примеру, от родителей, оказывается все той же "подушкой безопасности", но уже личной, позволяющей посвятить себя любимому делу.

Разумеется, плодотворная творческая деятельность – то есть, не просто личное самовыражение, а создание интеллектуального продукта, чем-то обогащающего культурный багаж всего общества, будет доступна не всем. Но, во-первых, описанные выше процессы, безусловно, увеличат ряды тех, кто смог дорасти до этого уровня. А, во-вторых, все большее число людей будет получать свой шанс реализоваться как творческая и мыслящая личность.

Второй вопрос – более тонкий, и связан со спецификой интеллектуальной собственности. Очевидно, что по мере развития описанных выше процессов, доля интеллектуального продукта в общемировом массиве собственности будет расти. К слову, она уже и сейчас очень велика.

Но понятие собственности неразрывно связано с её отчуждаемостью. Уплатив деньги за товар, вы становитесь собственником этого товара, а старый собственник, обменявший свой товар на ваши деньги, тут же утрачивает на него всякие права. Если речь идет о материальных предметах, то все это достаточно легко решаемо. А вот с интеллектуальной собственностью возникают большие трудности.

Начнем с того, что и технические идеи, и культурные конструкции, циркулирующие в пределах одного социума, несмотря на все их различия, всегда тесно взаимосвязаны. Они образуют очень сложное, несущее в себе множество внутренних противоречий и конфликтов, но ещё больше связей и взаимопересечений, единое, по своей сути, культурное пространство. А поскольку индустриальный мир принципиально глобален – мы это показали выше, то и пространство это – общемировое.

Глобальный Интернет буквально на наших глазах сформировал общемировой круг общения, потенциально доступный каждому. Этот круг слабо ограничен государственными границами, и активно отторгает саму идею цензуры. Разумеется, попытки ввести цензуру в Сети были и будут, однако их успешность обратно пропорциональна уровню технической культуры пользователей – а этот уровень растет быстрее, чем запретительные технологи. Что касается уровня самого сетевого общения, то он зависит, прежде всего, от уровня образования и мышления его участников. Здесь мы сталкиваемся с той же проблемой, что и в случае первого цикла расширения индустриальной формации: количественное расширение вызывает падение качественного уровня, но затем качество мало-помалу снова начинает расти. Это вполне естественно: в немногочисленное поначалу сетевое сообщество, бывшее доступным лишь образованной технической, и, в значительно меньшей степени, гуманитарной, элите (вспомним, к примеру, первую социальную сеть – FIDO), в очень короткое время были вовлечены, и продолжают вовлекаться миллиарды людей. Их образовательный и интеллектуальный уровень бывает очень разным, но, в большинстве случаев, он несравнимо ниже уровня сетевых первопроходцев. Однако и эти новички, придя в Сеть, постепенно растут. Не надо забывать также и о том, что процесс формирования Мировой Сети только начинается – сегодня возможность пользоваться Интернетом, пусть даже эпизодически, имеют не более 2,2 миллиардов людей из 7. Таким образом, самые масштабные и значимые перемены в социуме, порожденные его глобализацией, ещё впереди, и перспективы, в особенности средне– и дальнесрочные, здесь просматриваются очень оптимистические.

Эти два обстоятельства и являются препятствием для отчуждения интеллектуальной собственности. Будучи отнесены к продуктам интеллектуального труда, понятия о собственности, порожденные индустриальной формацией, сплошь и рядом порождают абсурдные и неразрешимые – в рамках индустриальной формации неразрешимые – ситуации. По мере нарастания глобализации, по мере того, как человечество становится единым социальным организмом, с множеством горизонтальных коммуникаций, это противоречие индустриальной формации достигает своего максимума. Попытки бороться с "пиратством" выглядят жалко и неуклюже уже сегодня.

Между тем, пустить ситуацию на самотек тоже нельзя. Свободный доступ к интеллектуальной собственности лишает её создателей возможности получать вознаграждение за свой труд, или, по меньшей мере, существенно ограничивает такую возможность. Возникает парадоксальная ситуация: достаточно полное и жесткое ограничение доступа к интеллектуальной собственности, невозможно технически, а, будучи все-таки реализованным, хотя бы и частично, неизбежно нарушает культурную связность. Причем, такое ограничение нарушает культурную связность тем сильнее, чем в большем масштабе удалось его реализовать. Соответственно, чем более успешным оказалось это ограничение – тем более ощутимой преградой на пути дальнейшего развития человечества оно становится.

Итак, группа лиц, занятых в условиях индустриальной формации востребованным на рынке творческим трудом, выбивается из схемы "буржуа-пролетарии". Понятно, что со схемой "сеньоры-юниты" оно вообще никак не сопоставима. Перед нами несомненный зародыш нового социального класса – а там где новый класс – там и новая формация!

По мере развития технологий, роль интеллектуального продукта в системе общественного производства лавинообразно растет. Качественные скачки в этом направлении происходят буквально на наших глазах: следом за эпохой IT уже наступает эпоха 3D принтеров, широкое распространение которых в ближайшие годы изменит всю картину промышленного производства. Прибавим к этому стремительный прогресс биотехнологий и генной инженерии. Не забудем и о продолжающемся развитии коммуникаций, где в самой ближайшей перспективе видны появление и массовое распространение искусственного интеллекта, прямая коммуникация между компьютером и мозгом человека и вытекающее из всего этого невероятное богатство возможностей, включая революцию в системе образования и полное преодоление языкового барьера. Суммируем все это, сделаем поправку на то, что многие возможности завтрашнего дня сегодня нам просто не видны – и перспективы выхода на арену истории нового класса, не укладывающегося в рамки индустриальной формации, и, вместе с тем, абсолютно необходимого для дальнейшего развития человечества, креативного класса, главной социальной силы ближайшего будущего, станут очевидны. В рамках новой, постиндустриальной формации, креативный класс займет то же место, что сеньоры – в доиндустриальной, и буржуазия – в индустриальной формациях.

Обсуждение того, как скоро начнется новый формационный переход и каким будет роль второго класса новой формации – понятно ведь, что всё человечество в ряды креативного класса не войдет – выходит за пределы нашей книги. Замечу только, что приход новой формации не сулит ни всеобщего равенства, ни социального мира. Все видится весьма и весьма сложным и неоднозначным. Одно только можно сказать с уверенностью: потрясения и жертвы при переходе к постиндустриальной формации, не только не уступят, а даже превысят всё то, что повлек за собой предыдущий межформационный переход.

Как и в рассмотренном выше случае переходного доиндустриально-индустриального общества, в переходном индустриально-постиндустриальном неизбежно будут присутствовать все четыре класса из двух предыдущих формаций. По мере разрушения старых экономических отношений представители старых классов будут занимать в таком обществе новое положение, оказываясь членами новых, постиндустриальных классов. Пространство для менеджерского класса – последнего этапа эволюции буржуа будет сужаться по мере децентрализации и социализации управления. Эти процессы очень интенсивно идут в развитых странах уже сегодня – и именно за разработку соответствующих методик и была получена Нобелевская премия по экономике 2014 года. А по мере автоматизации производства будет сужаться и пространство для пролетариата.

Естественно, что эти процессы будут носить постепенный характер: новые структуры не могут быть созданы в один день. Старые формы управления и и распределения будут существовать ещё какое-то время параллельно с новыми, постепенно вытесняясь сначала в изолированные периферийные ниши, а затем и окончательно.

Очевидно, что из двух классов постиндустриальной формации социальный статус креативного класса, задействованного в интеллектуальном производстве, и. что ещё важнее, неизбежно доминирующего в сфере управления, будет неизмеримо выше статуса второго, некреативного класса. Это повлечет за собой самые серьезные последствия, не столько даже имущественного, сколько социального и психологического характера.

Нет также никаких оснований полагать, что любой гражданин постиндустриального общества, желающий самореализоваться и повысить свой социальный статус – оба этих побудительных мотива естественны для природы человека – сможет легко и бесконфликтно войти в ряды креативного класса. Конкуренция интеллектуальных продуктов обещает стать не менее, а, напротив, гораздо более жестокой и беспощадной, чем промышленная конкуренция в индустриальной формации. Тот факт, что проигравшим в этой борьбе не будет грозить голодная смерть, не меняет сути дела. Уделом тех, кто будет вытеснен за пределы креативного класса, станет потеря социального статуса, субъективно воспринимаемая как социальная смерть – страшная трагедия для образованной и амбициозной личности. Ответные реакции некреативного класса могут быть весьма разнообразны по форме и степени радикализма, но в том, что они последуют, сомневаться не приходится. Желающим поразмышлять на эту тему я рекомендовал бы внимательно прочесть «Осмотр на месте» Станислава Лема.

Нет сомнений и в том, что креативный класс будет подавлять подобные выступления, если и не жестоко – что тоже далеко не факт, то уж, по меньшей мере, бескомпромиссно. Таким образом, постиндустриальное общество вовсе не обещает нам бесклассового и бесконфликтного рая. Отдельно взятому человеку постиндустриализация несет едва ли не больше рисков и лишений чем принесла его далеким предкам индустриализация, случившаяся несколько столетий назад.

Увы – такова неизбежная плата за прогресс.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю