Текст книги "Дворянские усадьбы Гжатского уезда Смоленской области"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

«Новые времена» в старой усадьбе

(малоизвестные страницы истории сельца Звездунова)

Одной из характерных черт пореформенной России был переход дворянских усадеб в руки представителей иных сословий, что неизбежно приводило к изменению облика «дворянских гнезд» и всего уклада усадебной жизни.

 Вот что писал по этому поводу историк искусств барон Николай Николаевич Врангель: «Освобождение крестьян было последним решающим моментом в гибели старой культуры. Помещичьи усадьбы ... скоро потеряли свой прежний смысл. Жизнь в деревне перестала быть «жизнью на век», а лишь летним отдохновением. Одно за другим гибли имения... Получив выкупные деньги, помещики быстро проматывали их... И деревенские кулаки... скупали имение за имением, вырубали сад за садом, перестраивали дома в фабрики. Мебель и предметы убранства продавали на слом. Обезумевшие помещики пустились в спекуляции. Некогда было думать об усадьбах, где жили деды... Их потревоженные тени бродили по пустым комнатам, откуда выносили мебель, где ломали стены скупщики кулаки».

 Казалось, такой жребий выпал и на долю старинного сельца Звездунова Петропавловской волости Гжатского уезда, когда в 1871 г. его владелец статский советник Николай Николаевич Калачевский продал усадьбу Федору Алексеевичу Седову. Новый хозяин жил в Санкт-Петербурге и держал кухмистерскую на Загородном проспекте у 5-ти углов в доме Апферевского. К счастью, Ф.А. Седов, происходивший из многочисленного и разветвленного гжатского рода, оказался не «кулаком скупщиком», а незаурядным человеком, трогательно относившимся к родным местам. Он недолго оставался владельцем Звездунова. Однако это был несомненно созидательный или, по крайней мере, восстановительный период в истории усадьбы. К такому выводу приходишь, ознакомившись с письмами братьев Федора и Алексея Алексеевичей Седовых. Сохранившаяся переписка охватывает период с 1864 г. по 1872 г. Несмотря на явные пробелы в образовании, оба брата обладали несомненным литературным даром. Их письма не только ярко и увлекательно рассказывают о событиях, нравах, быте того времени, но доносят до читателя и то, что обычно называют «ароматом эпохи». К сожалению, по этическим причинам я не могу указать местонахождение переписки, но в дальнейшем позволю себе привести ряд цитат, изменяя конечно авторскую орфографию.

 Ф.А. Седов с юности жил в Петербурге, где благодаря своим деловым качествам и, как писал его брат Алексей, «несчастному разуму» создал значительное состояние. С середины 1860-х годов он по ряду личных причин настойчиво стремился к покупке недвижимости в Гжатском уезде.

 11 августа 1869 г. Ф.А. Седов писал брату Алексею: «Если бы Вы знали какая неограниченная душевная и сердечная приятность, что разлученная... семья начинает подвигаться к родимой стороне, где обитают прахи незабвенных родителей, родственников и друзей...».

 Необходимо сказать несколько слов и об адресате письма – гжатском купце 2-ой гильдии Алексее Алексеевиче Седове. Старший из пяти известных нам братьев Седовых (он родился приблизительно в 1815 г.) жил с женой Татьяной Владимировной и многочисленными детьми в сельце Пьянкове (Пьянькове) Петропавловской волости Гжатского уезда. В конце 18 века Пьянково было отхожей пустошью с 86 десятинами удобной земли в собственности титулярного советника Ивана Ивановича Дурасова. Состоятельный, предприимчивый и уважаемый в уезде человек, Алексей Алексеевич относился к своему младшему брату и воспитаннику Федору «вполне по-отечески». Он взял на себя многочисленные заботы, связанные с поиском и приобретением недвижимости. За 1,5 года А.А. Седов купил по просьбе и на имя брата Ф.А. Седова два имения в Гжатском уезде: усадьбу графа Федора Сергеевича Каменского, что при селе Воробьеве (так называемое полусело Воробьево) и сельцо Звездуново Николая Николаевича Калачевского. Из писем видно, что Ф.А. Седов намеревался в дальнейшем приобрести 23 десятины земли близ села Воробьева; оцененную в 4500 рублей отхожую пустошь в 230 десятин с произраставшим на ней березовым и еловым лесом в 10-ти верстах от того же Воробьева; 3000 десятин земли у помещика А.И. Жукова; землю помещика Я.И. Юшкова; 2600 десятин строевого леса. Остается только удивляться его финансовым возможностям.

 При покупке Звездунова А.А. Седов проявил недюжинные коммерческие способности. Он обеспечил покупку усадьбы «не клочками, а клином», что было дешевле, устранил конкурентов, побеспокоился о правильном и своевременном совершении купчей крепости, составлении плана, внесении денег.

 По прошествии 136 лет трудно сказать, были ли допущены братьями Седовыми какие-нибудь нарушения при совершении операций с недвижимостью (дважды они были втянуты в судебные процессы). Можно лишь утверждать, что своей купеческой репутацией они дорожили. Как писал Ф.А. Седов: «... мы афер не умеем разыгрывать, а любим дела делать на наличные».

 Во всяком случае, владелец Звездунова Н.Н. Калачевский доверял А.А. Седову. Еще 22 марта 1871 г., т.е. до официальной покупки, А.А. Седов получил от Н.Н. Калачевского доверенность на управление усадьбой.

 Напомню, что полковник Николай Егорович Калачевский, владевший Звездуновым с 1819 г. по 1866 г., завещал усадьбу племяннику ст. сов. Н.Н. Калачевскому с ограничением его прав на время пожизненного владения вдовы завещателя Екатерины Михайловны Калачевской. На деле усадьба на 5 лет осталась без настоящего хозяина и пришла в упадок.

 Вот что писал А.А. Седов о плачевном состоянии Звездунова: «Около дому и палисадки частокол... весь повалился. Столбы подопрели... Безобразие для дому без ограды... В саду сидеть невозможно... потопчет скот...».

 По просьбе брата Федора А.А. Седову пришлось заняться восстановлением некогда цветущей усадьбы. Он ежедневно бывал в Звездунове, следил за ремонтом дома и ограды, за состоянием двух усадебных прудов, которые пришлось срочно запрудить. Особой заботой братьев стал сад. Ф.А. Седов просил брата Алексея сделать всё «что будет нужно для поправки или подсадки плодовитых деревьев».

 Покупка Звездунова представлялась старшему брату несомненно выгодным коммерческим предприятием. Он поздравлял брата Федора с «отличной покупкой, которая даст хорошую пользу» или по его же образному выражению «копейку на копейку, да сверху грош».

 В действительности оказалось, что умный, предприимчивый, казалось бы «насквозь коммерческий человек» Ф.А. Седов намеревался вести в своих новых владениях отнюдь не «коммерческую» жизнь. Создается впечатление, что новый хозяин двух дворянских усадеб попытался вжиться в образ «помещика дворянина», каким он его себе представлял.

 Многие годы Ф.А. Седов каждое лето гостил в Пьянкове у брата Алексея, называя пребывание там «сладким сном». Со временем он стал тяготиться патриархальным укладом дома, допускать оскорбительные высказывания в адрес хозяев, что пытался объяснить действием «спиртуозной наливки..., которая имела волшебную силу обращать доброе в злое». Федор Алексеевич явно охладел к своим многочисленным родственникам, о которых прежде искренне заботился. С конца 1860-х годов он настойчиво пытался сблизиться с будущими соседями-дворянами, особенно с графами Николаем и Михаилом Сергеевичами Каменскими, войти в их круг, быть им полезным. Впрочем, почти раболепное отношение к Каменским не мешало Ф.А. Седову постепенно скупать их землю.

 Перенимая привычки соседей-помещиков, Федор Алексеевич увлекся собаководством и охотой, занятиями, по мнению старшего брата, бесполезными и «неприличными для коммерческих людей». В связи с этим приведу отрывок из письма А.А. Седова брату Федору.

 «Не говоря уже о тебе, но и твоих собак соблюдали, которых ты привез из Санкт-Петербурга. Готовили нарочно ежедневно суп... У нас если кому сказать истинно не поверят, что для собак готовят нарочно суп с белым хлебом, а черного не едят. Да в комнатах спят на диванах..., где иконы Господни и теплятся лампады... Дурной запах, дерут мебель, пугают малых детей... Я это нахожу невыгодным. Я бы взамен трех твоих собак выкормил бы свинью и каждая свинья стоила бы по нашему счету 40 рублей, а всего 240 рублей...

 ... сколько ты раз ходил (?) на охоту, а три раза по три птички убил. Что ты в оправдание скажешь?».

 Однако Ф.А. Седов вовсе не был бессмысленным подражателем. Он остро чувствовал недостатки своего образования и воспитания, в которых горько упрекал брата Алексея.

 Возможно, сам Федор Алексеевич не читал выписываемых им книг и не играл на купленном им рояле, так называемом флюгере.

 Зато всё это стало доступным и привычным следующему поколению Седовых.

 Дальнейшая история семьи Седовых лежит за рамками моего сообщения. Достаточно сказать, что оба брата сыграли в судьбе сельца Звездунова положительные, хотя и прямо противоположные роли.

 Деловая хватка и хозяйственность Алексея Алексеевича позволили купить и восстановить разрушавшуюся усадьбу. «Барские затеи» Федора Алексеевича не дали сделать из Звездунова очередное коммерческое предприятие, сулившее «5000 рублей барыша».

 И не вина Седовых, что теперь о сельце Звездунове напоминают лишь остатки одичавшего сада, да въездная березовая аллея, ведущая в никуда.

Е. Н. Кожухова

Список литературы

 ЦИАМ, Ф. 131,оп. 58, д. 618

 РГАДА, Ф. 1354, оп. 448/1

 Старые годы, июль-сентябрь, СПб 1910 г.

 Неопубликованная переписка А.А. и Ф.А. Седовых, 1864-1872 гг.

Владелец усадьбы в сельском приходе

При изучении социальных процессов, связанных с феноменом русской усадьбы, обращается внимание в первую очередь на светские стороны жизни его обитателей: хозяйственную деятельность, формирование библиотек, взаимоотношения с крестьянами. И это вполне оправданно. Действительно «церковно-обрядовая сторона не занимала в усадебной жизни ведущего места» {Дворянская и купеческая сельская усадьба в России. XVI – XX вв. Исторические очерки. М., 2001. С. 448.}. Вместе с тем наличие дворянской усадьбы в сельской местности значительно влияло на церковную жизнь и положение дел в приходе. Начать с того, что владельцы крупных и средних имений, как правило, выступали в роли ктиторов – основателей храма. Приступая к обустройству усадьбы, они предусматривали строительство церкви. На это богоугодное дело средств не жалели. По возможности приглашали известных архитекторов, использовали дорогие строительные материалы, для внутреннего убранства жертвовали старинные иконы или заказывали списки с наиболее почитаемых русской православной церковью икон. Или как князь В.М. Долгоруков-Крымский использовали привезенные из военных походов трофеи. В своем имении Знаменском-Губайлове он украсил церковь генуэзскими рельефами {Греч А.Н. Венок усадьбам // Памятники отечества. 1994. №3-4. С. 37.}. На Гжатское имение генуэзских рельефов у князя, видимо, не хватило. Но его наследник В.В. Долгоруков выделил средства на строительство каменного храма в селе Дровнино Гжатского уезда вместо сгоревшей в 1812 г. деревянной церкви. Храм Николая Чудотворца был освящен в 1820 году {Смоленские епархиальные ведомости. 1873. № 4. С. 133.}.

 Как храмостроитель в Гжатском уезде Долгоруков был не одинок. Не меньшую активность в этом направлении проявили представители княжеского рода Голицыных. В усадьбе Самуйлово П. Голицын построил церковь Рождества Богородицы (1791). А. Голицын финансировал строительство церкви Введения в селе Карманово (1838 г.). Дм. Голицын – основатель церкви Успения в селе Пречистое (1807). Владельцы усадьбы Васильевское Повалишины построили на свои средства церковь Благовещения (1770). А. Плохово возвел в своем имении Потапово приходской храм, а его потомки небольшую усадебную церковь. Графиня П.С. Каменская построила церковь в селе Воробьево. В 1838 г. по заказу помещицы С.С. Мальцевой была построена церковь Введения в селе Колокольня. Этот список можно продолжить. {Архитектура и ландшафты России. Черная книга. М.,2003. С.С. 296-298.; Архитектурные памятники Смоленской области. Кн. 2. 1987. С.С. 346, 350, 352.; Смоленские епархиальные ведомости. 1996. №4. С. 55-56.}

 Владельцы усадьбы старались расположить церковь недалеко от барского дома. И не только потому, что Божий храм воспринимался верующими людьми как источник благодати. Руководствовались и утилитарными соображениями, памятуя о состоянии российских дорог. Не последнюю роль играли и эстетические чувства. Красивое церковное здание с нарядными куполами, золочеными крестами органично вписывалось в ландшафт усадьбы, радуя глаз. Увидеть эту красоту нашим современникам не дано. Но представление о ней можно получить, взглянув на фотографию 20-х годов, на которой запечатлен вид из окна дворца Голицыных в Самуйлово на церковь Рождества Богородицы {Архитектура и ландшафты России. Черная книга. М.,2003. С. 296.}. В наши дни от дворца остались стремительно разрушающиеся руины, а церковь была взорвана еще в 1942 году.

 Владельцы усадьбы не только финансировали строительство церковного здания, но и вкладывали деньги в его ремонт и обустройство даже в очень сложный для них пореформенный период. Так помещица М.П. Тулубьева, вдова штабс-капитана, пожертвовала 256 р. на приобретение колокола для церкви в селе Дора {Смоленские епархиальные ведомости. 1893. С. 404.}.

 Материальное благополучие церковного клира так же во многом определялось владельцем усадьбы. Жалования, получаемого от Синода, и доходов от прихода было совершенно недостаточно для содержания, как правило, многодетной семьи. Поэтому приходское духовенство вынуждено было заниматься крестьянским хозяйством. А землю выделял помещик по своему усмотрению. Например, князь Василий Васильевич Долгоруков подарил церкви в селе Дровнино 23 дес. пахотной земли, 14 дес. сенокосов, 5 дес. усадебной {Смоленские епархиальные ведомости. 1873. № 4. С. 133.}. Этого было достаточно для церковного клира. Дополнительные доходы получало духовенство и от выполнения в усадьбе церковных треб. В статье А.Н. Розова приводятся примеры крайней скупости помещиков, которые платили духовенству даже меньше, чем крестьяне, но это скорее исключение из правила {См.: Розов А.Н. Проблема взаимоотношений сельского священника и помещика // Русская усадьба на пороге XXI века. Хмелитский сборник. Вып. 3. Смоленск, 2001. С.С. 88-112.}. Скупиться на крестины или отпевание помещикам считалось неприличным. В то же время бедным крестьянам священники не отказывали в этих важнейших для православного человека таинствах за чисто условное вознаграждение или вообще бесплатно.

 Дополнительным источником дохода для приходского духовенства становились поминовения, которые широко практиковались состоятельными владельцами усадеб и их близкими. Приведем факты. Вдова полковника княгиня Анна Ивановна Кантакузен завещала на поминовение в пользу церкви села Рогнедино Рославльского уезда 8000 р., и пожертвовала причту 2000 р {Смоленские епархиальные ведомости. 1892. С. 687.}. Генерал-лейтенант князь Лобанов-Ростовский в 1893 г. передал церковному клиру 2000 р. на поминовение его жены (урожденной княгини Чернышевой) и их старшего сына, погребенных в церкви села Торбеево Сычевского уезда {Государственный архив Смоленской области (ГАСО). Ф. 47. Oп. 1. Д. 286. Л. 7.}.

 Анализ документов показывает, что богатыми считались приходы, в которых находились усадьбы крупных и средних помещиков. К бедным относились приходы, где проживали преимущественно крестьяне. Как. например, приход села Рождество Гжатского уезда, где по словам священника Н.Назаревского «в последние годы царили нищета и голод и многие едва переносили семена из поля в поле». Церковь здесь построили усилиями причта на деньги, отпущенные Синодом и незначительные пожертвования. Средств хватило только на деревянное здание, правда, на каменном фундаменте {Смоленские епархиальные ведомости. 1892. С. 1190.}.

 Владельцы имений, поддерживая материально церковный клир, считали себя вправе влиять на его состав. Яркий пример в этом отношении дает князь Василий Васильевич Долгорукой. В конце 1830-х годов он обосновался в селе Мокрое Гжатского уезда. Местный священник Василий Федорович Макаревский его чем-то не устраивал. Князю не составило труда добиться перевода пожилого священника в церковь села Дровни и перемещения из этой церкви священника Ивана Афанасьевича Белявского в село Мокрое {Смоленские епархиальные ведомости. 1873. №5. С. 182.}.

 В пореформенный период обозначились новые черты во взаимодействии владельцев усадеб и приходского духовенства. Это было связано с активизацией усилий дворянства и церкви в деле народного образования. Одной из форм такого взаимодействия стало строительство церквей-школ. В одном помещении размещали и храм со всеми необходимыми атрибутами, и классную комнату со школьными партами, доской и прочей утварью. Храм и класс были разделены легкой перегородкой, которая легко отодвигалась в случае необходимости {См.: Трофимов А.Я. Просвещение и культура на Смоленщине (XIX – XX вв.) Смоленск, 1999. С. 161.}. Такая церковь-школа была построена Н.В. Муравьевым в имении Скугорево Гжатского уезда. Законоучителем и учителем общеобразовательных предметов в Скугоревской церкви-школе служил местный священник Иван Соколов, выпускник Смоленской духовной семинарию. По представлению Гжатского отделения епархиального училищного совета за плодотворную работу в школе-церкви он был награжден скуфьей {ГАСО. Ф. 47. Оп.1. Д. 373. Л.Л. 9-10.}.

Все чаще стремление дворян добиться у епархиального начальства назначения в приход того или иного священнослужителя было продиктовано заботами об учебном процессе. Особенно ярко это проявилось в деятельности семьи Рачинских, которые превратили усадьбу Татево в настоящий центр школьного образования, основанного на передовых методиках выдающегося педагога Сергея Александровича Рачинского. В 1895 году Илья Николаевич Рачинский хлопочет о назначении в Татевский приход дьякона Гжатской соборной церкви выпускника Алферовской учительской семинарии Василия Шклонина, педагогические способности которого он высоко оценивал {ГАСО. Ф. 47. Оп.1. Д. 322. Л. 14}. В 1916 г. Софья Николаевна Рачинская, основательница и учительница школы для крестьянских девочек, поддержала своего племянника. Тот просил епископа назначить в Татево молодого псаломщика Владимира Журавлева с посвящением его в дьяконы. «Священник Константин Кулагин болен, – обосновывал свою просьбу Рачинский, – все обязанности выполняет отец Петр Дунаев. А приход обширный и 4 школы» {ГАСО. Ф. 47. Оп.1. Д. 453. Л. 9.}.

Приходское духовенство могло опереться на поддержку владельцев имений в решении материальных проблем церковно-приходских школ. Не отказывались они и от должности попечителя. Владелец имения Казаково Гжатского уезда Александр Карлович Рихау несмотря на многочисленные хлопоты, связанные с управлением немалым имением (785 дес.) и вышивальной фабрикой, успешно справлялся с обязанностями общественного попечителя Котрицкой церковно-приходской школы.

И.Б. Мануйлова, г. Смоленск, преподаватель Смоленского гуманитарного университета

Токаревская быль

Доклад об усадьбе Токарево (УТ) представляет интерес по следующим обстоятельствам:

 – автор доклада является прямым потомком последних владельцев УТ; в семье сохранились атрибуты, вещи, фотографии, документы из УТ;

 – членами семьи владельцев УТ были найдены в различных государственных архивах многочисленные документы, свидетельствующие о жизни УТ и ее владельцев в различные исторические периоды (войны 1812, 1914 г.г., ВОВ и события 1917 г.).

 – были найдены также документы о купле Крахтами УТ в 1890-1892 г.г.

В.В. Матов в старинном токаревском парке

УТ до 1892 г. принадлежала представителям известного дворянского рода графам Ивану, Дмитрию и Сергею Татищевым. В 1890 г. «за неплатеж банковских взносов» имение было выставлено на торги Правлением Московского земельного банка, а в 1892 г. УТ приобрел московский дворянин Федор Федорович (Фридрих Эдуард) Крахт.

 Это было закономерно, поскольку после отмены крепостного права владение усадьбами становилось нерентабельным, дорогостоящим. Многие владельцы усадеб не умели, да и не хотели содержать усадьбы в новых условиях.

 Владельцами УТ стала семья немецких переселенцев, жителей Мекленбург-Швсринского Великого герцогства – Крахтов, приглашенных Указом Екатерины II Великой на постоянное место жительства в Россию. Императрица приглашала немцев дважды. В первом указе она допустила ошибку, не назвав условия, которые предлагались переселенцам, и Крахты в Россию не поехали. Они ведь были люди состоятельные. Во втором Указе Императрица исправила ошибку, условия переселения были расписаны во многих деталях – какие отводились переселенцам земли и где, выплачивались подъемные на переезд и устройство на новом месте, члены семьи освобождались от воинской повинности и т.д. Немцы поехали в Россию, потому что они умели и хотели работать.

 Среди них был медных дел мастер Фридрих Готтлиб Крахт с женой и матерью, ставший родоначальником российской ветви семьи Крахтов. За несколько лет жизни в России Крахты многого достигли. Федор Федорович – из первого поколения, родившегося в России, в 1875 г. был утвержден в чине действительного статского советника (соответствует губернатору), награжден орденами Святых Анны и Владимира I и II степени, каждый из которых давал право на потомственное дворянство, и Станислава II степени.

 Сергей – сын Федора Федоровича (второе поколение, родившихся в России) стал врачом, профессором Императорского Московского Университета. Средний сын – Константин– юрист, оставил юриспруденцию и уехал во Францию к Родену учиться ваянию и живописи. Работал в студиях Аронсона и Менье. Был непременным участником международных выставок в Москве, Петербурге, Париже. Организовал первый профессиональный Московский Союз Скульпторов и был избран первым его председателем.

 Младший брат Федора Федоровича Владимир оставил столицу и вместе с князем Тенишевым В.Н. с разрешения Императора Всея Руси за свой счет в дебрях брянских лесов построил второй по мощности (после Путиловского в Санкт-Петербурге) сталеплавильный завод, который стал выплавлять одну треть всей производимой в России стали. Крахт был генеральным директором, Тенишев – главным инженером завода.

 Именно братья Федор Федорович и Владимир Федорович купили приходившее в упадок именье – усадьбу Токареве.

 С чего начали новые хозяева? Они реконструировали усадьбу. К главному зданию были пристроены гостевой корпус и флигель для прислуги, соединенные между собой галереей. Все было рационально, удобно, современно, красиво. Располагалась усадьба на крутом берегу реки Вори, за которой простирались бескрайние просторы лугов, перемежающиеся лесом.

Мебель из имения Крахтов

В журнале «Столица и усадьбы» за 1914 г. № 9 известный искусствовед Г.К. Лукомский написал, что на рубеже XX века в усадьбе Токарево «вместо деревянного был возведен большой трехэтажный каменный дом – образец раннего классицизма. Портик его не лишен курьезности форм. Хороши колонны, фриз, покоящийся на арочках, и арочки, украшенные кэссонами. Красивы скульптурные вставки в квадраты и в круглые медальоны между окнами первого и второго этажей и по бокам окон крыльев: эти окна очень красивы, они украшены парными пилястрами. С одной стороны дома портик опирается на своды, с другой (в сад) к портику пристроена позднейшая по обработке лестница. В архитектуре дома много величественности и все детали его крайне любопытны».

 Кто же были обитатели обновленной усадьбы? Жили там в летний период все Крахты четырёх поколений и было это очень плодотворным потому, что были они различных возрастов, профессий, судеб и это была интеллигенция высокой пробы, объединенная общими интересами.

 Нравы и привычки владельцев усадеб «золотого века» определяли и образ их жизни. Одних влекли «сад, крестьяне, книги, труды поэтические» (Пушкин А.С), других изучение и совершенствование «садово-паркового искусства эпохи модерна», либо уединение для живописи (Абрамцево, Любимовка), а то и просто по прихоти Кирилла Петровича Троекурова, «дом которого всегда был полон гостями, готовыми тешить его барскую праздность, разделяя шумные, а иногда и буйные его увеселения» (Пушкин А.С. «Дубровский»).

 Что же касается УТ, то она тоже имела свою специфику и особенности. Переустройство ее, осуществленное Крахтами, обеспечивало проживание хозяев и гостей в комфортных условиях, дающих возможность как для уединенных занятий, так и для совместного времяпрепровождения. Заметим, что даже у состоятельного Троекурова Антон Пафнутьевич Спицын и Дефорж (он же Дубровский) ночевали в одной комнатке небольшого флигеля.

 Общению жителей и посетителей УТ способствовала также обширная библиотека, содержавшая как классическую, так и современную литературу, в том числе и на иностранных языках.

 Общению токаревцев способствовали и обширный зал с прекрасным роялем фирмы «Беллениус». Среди членов семьи и гостей были выдающиеся музыканты.

 В усадьбе были места для занятий спортом – площадка для крокета, на озере содержались байдарки. Были и лошади для выездки.

 И, наконец, была столовая – обширный зал, украшенный гобеленами, дорогими картинами известных мастеров, пальмами в кадках. Стол сервировался на 60 персон, трапеза проходила всегда в одно и то же время. За столом встречались все домочадцы и гости, которые активно общались между собой. Там обсуждались самые разнообразные проблемы современности и «дела далеких дней». Там неспешно, достойно, доброжелательно осуществлялась преемственность поколений, то, чего так катастрофически недостает современному обществу.

 И не было казенной «ресторанщины», потому что обслуживающие, от повара до официантов были «свои», связавшие свою жизнь с усадьбой. И жили они со своими семьями в своих домах, расположенных здесь же в Токарево.

 Крут интересов жителей и гостей УТ был весьма разнообразен и формировался он наряду с Крахтами и гостями усадьбы. Чтобы представить себе это, назовем некоторых из них, постоянно посещавших Токарево. Это художники Константин и Владимир Маковские; Н.Осипов – создатель и бессменный руководитель и дирижер Оркестра народных инструментов России; Н.Ламанова – модельер, создававшая платья для царствующей семьи Романовых, театральных костюмов для Большого театра; народная артистка Е.Турчанинова; писатели и поэты: Б.Пастернак, А.Белый, М. Цветаева, Н.Асеев, министр юстиции Н.Муравьев, адвокат Ф.Плевако и др.

 Такова была первая из двух главных особенностей УТ.

 Крахтам было необходимо преобразовать и хозяйство разорившегося Токарево. В этом они, рафинированные горожане, преуспели. Главными действующими лицами здесь стали Владимир Федорович и его племянница, последняя владелица УТ, Елена Федоровна Крахт.

 Елена Федоровна, дочь Федора Федоровича Крахта, миловидная миниатюрная женщина. Она начала с коров, изгнав беспородных буренок приобрела в Голландии чистокровных симменталок, которые украсили собой просторные луга Токарево и давали племенное потомство. Был создан конный завод. Построены стекольный и кирпичный заводы. Жилые здания, сыроварня, молокозавод и хранилища для зерна были построены из фигурного кирпича особого обжига. Остатки этих построек сохранились до настоящего времени. Крахты владели большими наделами земли: при усадьбе Токарево и при деревне Дор (500 и 700 десятин, соответственно).

 Елена Федоровна пригласила из Швейцарии профессионального сыровара, он оказался хорошим специалистом и до 1917 г. служил в Токарево. На реке была построена мельница, также частично сохранившаяся до наших дней, и мужики окрестных деревень ею пользовались, платя за помол мизерную цену. Построила Глена Федоровна и винокуренный завод. Государство предоставила ей это право, поскольку была она потомственной дворянкой.

 В Токарево был посажен фруктовый сад. построены оранжереи, в которых круглый год выращивались овощи и фрукты, даже такие как спаржа и клубника. И шли они к столу не только хозяев, но и работавших в оранжереях крестьян. У Елены Федоровны был помощник – управляющий хозяйством латыш Марс Латсон. Но сама она, постоянно проживая в Токарево, бразды управления из рук не выпускала.

 В 2000 г. мы, изучавшие историю УТ, Матов В.В., его жена Матова М.А. и историк-краевед Михайлова О.Ю., встретились с живущими в Токарево родственниками и потомками тех, кто был очевидцами быта УТ в период владения ею Крахтами. Они рассказали нам, что по утрам конюх подавал к дому двуколку (легкий двухколесный экипаж), запряженный чистопородным выхоленным рысаком. Елена Федоровна, облаченная в длиннополое белое платье, в белой шляпке и белых перчатках, садилась в экипаж и принимала вожжи.

 За глаза токаревцы называли ее графиней. К крестьянам она относилась уважительно и они платили ей взаимностью. В неурожайные годы она «сужала их зерном в долг» без процентов.

 Словом, УТ стала при Крахтах доходным, рентабельным предприятием, где применялись самые передовые по тем временам методы ведения хозяйства.

Руины хозяйственных построек

В 1917 г. крестьяне защитили Елену Федоровну и она покинула Токарево, взяв лишь некоторые особо памятные вещи. УТ и ценное имущество была национализированы, но несмотря на это в отсутствие должного ухода и ремонта усадьба пришла в упадок, а имущество, находившееся в ней, было разграблено.

 Елена Федоровна была не только рачительной хозяйкой. Случалось ей принимать и судьбоносные решения. Во время первой мировой войны Смоленская губерния оказалась прифронтовой зоной. В связи с этим в Гжатском уезде были организованы Комитеты помощи больным и раненым, действовавшими под флагом Красного Креста, целью которых было устройство лазаретов, помощь беженцам и снабжение армии. Елена Федоровна организовала такой лазарет в Токарево. Она была включена в «Список потомственных дворян Смоленской губернии, имеющих право участвовать во всех делах и выборах собраний (составлен на 1913-15 г.г.)».

 Зимой 1942 г. отступающие немцы взорвали дом в УТ. А ранней зимой 1943 г. умерла Елена Федоровна Крахт. Она пережила свой чудесный белый с колоннами дом всего на три месяца, так и не узнав о его гибели.

 На ее похоронах не было ни катафалка, ни траурной процессии. Нас было всего двое, моя мать Е.Н. Крахт-Рыбинская и я, автор этих строк. По заснеженной Москве мы везли на санях простой, но все же, из оструганных досок, гроб. Могилу служитель вырыл за несметную по тем временам плату – буханку ржаного хлеба. Но все было чинно и старичок-священник прочел молитву.