Текст книги "Болезные сказки"
Автор книги: Автор Неизвестен
Соавторы: Алексей Смирнов
Жанр:
Сказки
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)
Валенки для джихада
Как-то вышло однажды боком, что один высокогорный человек, чабан в душе, но джигит – в наружной экспрессии, прибыл в нашу среднюю полосу и начал, на дальней станции сойдя, прохаживаться по деревенской улочке.
Языком он владел плохо – своим, а другим и вовсе никак, и в разговоры не вступал, хотя подыскивал себе по привычке невесту. И сразу же приглядел: коза!
Имея богатый опыт выгона, выпаса и прочих вещей, которые бывают с козами и начинаются с "вы", джигит пристроился так, чтобы осуществить давно задуманное намерение. Однако приезжий не учел мелкой, но решающей детали: там, на пастбищах, в его обыкновении было носить широкие валенки. Туда он совал свои ноги, и козьи тоже совал: укрощал строптивую проще, чем неверный Челентано, который по западной глупости рубил дрова и играл в баскетбол.
Так наши более близкие к Востоку трактористы, согласно легенде, укрощают трактора: кирпич на газ и – спать, куда тому из колеи деваться.
Перед отправкой в чужие края джигит заказал себе узкие сапоги в обтяжку, с высокими голенищами. А валенки оставил старейшинам для медитации.
Козьи ноги, конечно, при известном усилии влезли, но вот извлечь их обратно уже не удавалось. Тем временем чабан, взявши верх над джигитом, решил пренебречь какой-то презренной обувью и довершить мужское дело. Коза побежала; джигит с непривычки упал и стал ругаться. На шум собралась толпа; к счастью, поблизости располагалась лечебница, ветеринарная по совместительству – короче, для всех.
Молодой, неопытный доктор сразу подумал об остром приступе вагинизма, который случается, например, у всяких собак, так что этих животных не расцепить. И, надеясь расслабить половую мускулатуру восточного гостя, вкатил ему четыре куба реланиума. Но это только затянуло совокупление, поскольку дело было все-таки в сапогах, а не в шляпке.
Старенький, уже на пенсии, доктор айболитовских лет, явился с ножницами и ловко разрезал приезжему голенища. Кавказский пленник возмутился и показал знаками, что сапоги были шиты на заказ и обошлись ему очень дорого. Козу он придерживал за усталые рожки, словно улитку. Тогда сам главный врач предложил джигиту просторные, личные бахилы показательно-голубого цвета; коза и джигит обулись заново, и дело было доведено до успешного конца.
При калитке в это время плакала и убивалась старушка, ибо то был ее серенький козлик, а не коза, тогда как насильник служил знамени с изображением волка и прибыл с диверсией.
Гордый кавказец заплатил за пятирублевые бахилы сотню фальшивых долларов, и это стало знаком временного примирения народов и животного мира.
Вспомнить Всё – 2
(1) – Это у меня уже было, не здесь и по другому случаю.
Арнольд Шварценеггер и Шерон, что ли, Стоун, вылетели на самую поверхность Марса. К спасительному, прозрачному куполу прильнули, расплющились изнутри любопытные лица.
Оба катились по насыпи, оба задыхались, у обоих выпучивались и вот уже начисто вылезали глаза. Но тут подоспело спасение, так что обоих вернули целыми и невредимыми, разве что чуть влюбленными.
– Я вспомнил! – кричал Шварценеггер. – Я уже был на Марсе!... Аэлита! – метнулся он к спутнице.
– Лось! – воскликнула Стоун, любуюсь поседевшими под марсианским солнцем волосами Лося. Они белели снежной белизной. В них напрашивались пальцы.
– Нет, – призадумался тот. – Лось – губернатор русского Петербурга. До меня доходили слухи, что он Сохатый. Я... я губернатор штата Калифорния?
Подбежал дохтур будущего и вколол Шварценеггеру в шею новейший препарат.
– Вы болели, – радостно выдохнул дохтур. – Но вы поправитесь! У нас на Марсе – замечательные врачи!
– Мой папа, – помрачнел Шварценеггер, – мой папа – фашист! Коммунистише Швайне!
Глаз, пострадавший во время падения на марсианский грунт, вылетел окончательно. Внутри горела красная лампочка.
– Я вспоминл Всё, – бесстрастно сказал Шварценеггер. – Я киборг из светлого коммунистического будущего. Бойцы сопротивления послали меня уничтожить основоположника советского коммунизма. Они недовольны сложившимся строем. Они говорили, что вождь скрывается под хрустальным куполом...
Терминатор вскинул руки, превратившиеся в противотанковые орудия.
– Я вернулся, Ленин, – сказал он (присутствующие ничего не слышали о Железном Феликсе).
– Здесь нет вождя! – закричали все хором. – Вождь – на голубой планете!
– Нет, он здесь, где купол! Wrong!
Тут он приметил какого-то мелкого клерка и вправду с ленинским прищуром, да еще и с картавой бородкой клинышком, после чего пришел в нехарактерное для киборга исступление.
Под грохотом выстрелов продолжительными очередями Купол рухнул и похоронил тех кто был живее всех мертвых.
Вопрос о какой-либо жизни на Марсе надолго сошел с повестки дня.
По поводу Хищника и Чужого, появившихся сразу же, словно из-под марса, Терминатор не получил никаких инструкций. Пославшие его земляне из Рая Ивана Ефремова считали, что страшнее кошки зверя нет.
А Терминатор вспомнил самое последнее – боевую считалку, которую ему разрешалось читать по причине победы, потому что он раньше был культуртрегером, что равноценно культуристу. И он без выражения проскрежетал:
| Шел по лесу Биоробот, Дергал длинный Биохобот, Вдруг защелкали реле, Стрелки прыгнули. Эге! |
Он ткнул пальцем в Хищника: тебе водить! Тот поклонился, и Терминатора не стало через секунду.
Памяти Зощенко
Рассказ абсолютно детский, для малышей ясельного возраста.
Один мужчина, уже немолодой и недавно женившийся в третий раз привычным гражданским браком, вдруг поднялся в полшестого, чтобы идти на завод, и упал.
Жена проснулась, смеется, а он лежит.
Попробовал встать – снова падает. Да-с.
И ни один ни в зуб ногой, что происходит.
– Мишенька, – забеспокоилась жена, – как же ты на работу пойдешь?
– Да уж теперь, – говорит Мишенька, – уже, наверно, никак не пойду. Вышел весь Мишенька, ноги не держат.
– Так надо же доктора вызвать, – испугалась третичная супруга, наблюдая за мишенькиными попытками: неудачными – встать, и успешными – ебнуться.
– А, зови, – Мише уже безразличны всякие доктора, он уж приготовился к ангелам, ибо был темен и сдуру на них рассчитывал.
Доктор приезжает, времени уже почти заводской гудок. Говорит:
– Ну-ка, сударь, встаньте!
Миша покорно встает и обрушивается всей массой на пружинное ложе.
– Понятно, – говорит доктор. – Давно женато сожительствуете? Так-с. У него же две ноги в одну просунуты брючину. Дайте-ка мне телефон начальника его цеха.
Позвонил, а начальник, прослушав заводской гудок и гудя, по заводской традиции, ответно, сообщает:
–Так это не в первый раз. Штаны натянуть не умеет. Он бы с бабами так. Объявляю ему опоздание и прогул.
Миша слышит издалека, как начальник орет доктору, а гудка заводского давно не слыша, и говорит:
– Пусть погодит, я сейчас правильно одену.
Это он просто не знал, что "надену" правильно говорить.
Оделся, как положено, и уже не упал. Пошел, как все граждане ходят. Шатает его конечно, маленько.
– Да это со вчерашнего, – успокаивает доктора Миша.
– Само собой, – кивает доктор. – Да еще у вас, вероятно, третичный сифилис с атаксией в ногах, раз вы хронически суете один орган сразу в два отверстия. Получите направление в КВД. – И жене протягивает, такое же, – Вы тоже сходите. Есть основание для беспокойства. Третично замужем, говорите? И в брюки не заглянули? Зайдите, голубушка, советую. Уже, конечно, поздно, но витаминчиками подлечат.
И чемоданчик собирает, не раскрыв.
– Вас, доктор, тоже пошатывает, – мстительно намекает Миша
– А что же мне – в сутане с такими, как вы, работать? – парирует доктор. И удаляется со своим желтым чемоданчиком прямо в другую сказку.
Памяти Куприна
В стародавние времена мракобесия одной юной особе, если верить книге сексопатолога И. Кона, часто снилось, как ее настигает и насилует слон. Она сначала ломается для виду, а потом уступает.
Девочка зачахла. Хотела яйцо вкрутую и всмятку, ей подавали, но она не кушала, а только думала о таких, желая из первых сделать вторые. Иссохла, изнемогла и перестала выходить на прогулки. И даже не ходила на каток резвиться со сверстниками.
Тогда ее папа, известный в городе толстосум, договорился в зоопарке, и ночью девочке привели в комнату большого слона, устроив специальный настил. Этим доктор думал устранить причину симптома.
Но слон был безучастен. Он съел морковь, попил, насрал кучу и задремал. Девочка пролежала всю ночь без сна. Утром она презрительно сказала:
– Все вы, даже самые большие – такие!
И поправилась за пару дней посредством мелких пиявок. А заодно приказала папаше уволить кучера и еще пару широкоплечих слуг.
Это был не мой чемоданчик
Дети и взрослые хорошо помнят сказку «Приключения желтого чемоданчика». По ней даже сняли фильм году в 70-м. Мы, семилетние, впадали в легкую наркотическую зависимость, просматривая фильм в кино и дома по десять-двадцать раз. И после, разумеется, вышли «Приключения желтого чемоданчика-2», только без фильма. Вещь не моя, и чтобы как-то притормозить размножение, я напишу коротенькое заключение: как оно дальше происходило.
Итак, имелся там доктор, у которого в желтом чемоданчике лежали под видом конфет и леденцов сильнодействующие психотропные средства: для храбрости, для веселости, для уверенности в себе, для ускоренного обучения. Безумно вкусные, конечно, их даже собаки жрали.
И получилось так, что смелые захотели стать еще смелее, сильные – сильнее, а веселые – веселее. Мальчишки и девчонки, а также их родители атаковали доктора, выпрашивая все новые и новые таблетки.
И доктор этот стал постоянно ошиваться у школ со своим чемоданчиком, торгуя таблетками оптом и в розницу. Когда поступали большие партии, он появлялся в виде переодетого доктора-куклы, который бродит по улицам и пугает людей, рекламируя одноименную аптеку. И набивал себе костюм снадобьями на любой вкус.
Когда его валили, заламывали руки и надевали наручники, он пронзительно вопил:
– Это был не мой чемоданчик!...
Сам-то он сладкого не любил, как и большинство дилеров с пушерами.
Сеанс для клуба свиней-шовинистов
– Итак, они называют вас свиньями-шовинистами.
– Да, доктор.
– Вот вы, в очках, вас тоже называют свиньей-шовинистом?
– Да почаще, чем остальных. Мы уже перетерли, пока вас ждали.
– Но вы респектабельно выглядите, не раздуете слона, не обидите мухи...
– И, тем не менее...
– Виагра?
– Что вы, доктор, мы уже забыли, для чего это...
– Все забыли?
– Ну, мы вот с товарищем немного вспоминаем. Но только когда они требуют от нас...
– То есть – в моменты абьюза?
– Да, доктор, да. Настоящий абьюз.
– В извращенной форме?
– В самой, что ни на есть. И в устной тоже.
– Чем же вас запугивают?
– Говорят, что австралийцы открыли, будто мужская хромосома вообзще разрушается. Скоро баба от бабы родит. В пробирке уже рожают.
– Скажите хором, что вы – мужские свиньи-шовинисты.
– Нет, мы не можем...
– Группа! Встать на колени, в круг, взяться за руки и сказать: "Да, мы мужские свиньи-шовинисты".
– Да, мы мужские свиньи-шовинисты!
– Но ведь вы не свиньи-шовинисты? Взять хотя бы вас?
– Нет! Какая я свинья!
– Парадокс?
– Парадокс!
– Я даю вам директиву. Вы приходите и говорите, что Y-хромосома не исчезает. Она мутирует. У нее утолщается ножка.
– – Да, мы записываем!....
– Купите по ящику виски. Когда их нет. И вожжи.
– Вожжи?
– Да, вожжи. Это орудие социального научения.
– Записали.
– Перед их приходом собраться всей группой и опустошить ящик. Взять вожжи, явиться и устроить свинство. Жрать, ронять за собой, блевать. Терять кал. Опустите в сортире стульчак. Прибейте его гвоздями. Вожжи держать в руках. Говорят, что зарплата большая? Без вас обойдутся?
– Говорят.
– Купите боксерские перчатки. Смешанные браки есть?
– Есть!
– Напомните им, что есть ку-клукс-клан. Оденьтесь в белое. Проведите по дому и покажите свинство. Потом показательно разденьтесь и покажите утолщение ноги у Y-хромосомы.
– Понятно!
– Погоняйте вожжами. Поучите. Поажите шовинизм.
– Поняли!
– Давайте порепетируем. Ролевая игра. Ассистент! Ящик виски.
...
– Все молодцы. Явитесь завтра. Вы, в очках... задержитесь.
...
– Доброе утро. Как дела?
– С толстой ногой не очень, доктор...
– Ерунда. У меня ее вообще нет. Я транссексуал, я отрезал.
– Почему???!!!
– ОН велел.
Экспресс-диагностика
– Доктор, у меня твердый стул.
– Ну что же. Это неплохо. Оформленный?
– Да, очень качественно.
– Поздравляю вас просто. Какой окраски?
– Дерево темных сортов.
– Консистенция?
– Да такая же, доктор.
– На что же вы жалуетесь?
– Так в нем гвоздь. Стул остался от бабушки.
– Я не понимаю. Вы проглотили гвоздь? Вы зачем-то храните бабушкин стул?
– Нет. Это в стуле гвозь. Всю жопу исколол. Вот я вам продемонстрирую и вас проинформирую...
– К хирургу! К хирургу! Мать твою, в следующий раз начинай сразу с шапки рассказывать! С зимней ушанки!
– А вы ничего не посоветуете?
– Отчего же. Посоветую.
– ??
– Экспресс-диагностику.
– А это как.
– Здесь рядом дорога, часто ходит экспресс. Лягте на шпалы и ждите.
Ассорти-МЕНТ и АнГАЖЕ-МЕНТ
В переходе метро, в окружении ментуры, что со свинкой на лице, так и не вылеченной с детства, торгует своей убогой наружностью некая шушера. А еще торгует обычными вещами, привычный ассортимент у нее расширен: санитарная книжка, диплом и БОЛЬНИЧНЫЙ ЛИСТ. Рынок не дремлет, реагирует. Интересно – продаст пустой или выпишет и тут же закроет?
Это была присказка, сам только что видал. А вот и сказка, гипотетическое продолжение.
Подхожу я к этому несчастному существу, интересуюсь больничным.
Та продает, рублей за пятьдесят.
И тут же меня окружают свинки-милиционеры.
– Пойдем! – говорят. – Больничный оформим! Болезнь!
Заводят меня в чересчур для меня красный свой уголок.
Первая свинка объявляет:
– Предлагаю на выбор: либо свежий триппер от той вон мартышки, что чалится здесь уже третий час...
– Начальник!...
– Маааалллчать!....
– Правда, там и еще что может расцвести, но это уж, как бог положит.
Действительно: в клетке-обезьяннике сидит чудовище; дитя канализации, условно женского пола: мечется, ища закурить.
– Либо – ушиб почек, головного мозга и прочих органов. Вы же, надеюсь, не думаете, что здесь разрешается торговать фальшивыми больняками? Что милиция это допустит?
– Нет, – говорю, – здесь разрешается трудиться лишь настоящей милиции.
И малодушно выбрал триппер.
Мне дали больничный на три дня и полезные советы, которых у свинок была бездонная пропасть.
– И забери ее с собой, – распорядились они. – Она нам надоела, а на тебя глаз положила.
– Мало ли кто на что положил, – философски вздохнула вторая свинка.
Неприхотливое вместилище
К одному доктору обратилась неприглядного вида и запаха женщина, которая сообщила, что ночью из нее вышло оснащенное иглами чудовище, похожее на ежа о трех ногах, а четвертая в зубах, растворилось в тумане, и что бы это значило.
Доктор посоветовал ей прекратить пить настойку боярышника флаконами и устроиться на работу.
Та послушалась, и перешла на настойку овса; это постоянно мешало ей выполнить второй совет доктора.
По ночам в квартире женщины раздавался ежовый топот и распространялся на весь десятиэтажный дом хрущевской постройки.
Соседи позвали милицию.
Милиция с понятыми и автоматами увидела, как женщина поймала посреди комнаты колоссального увечного ежа и прижала его игольчатой шубой к выдоенной ежом груди, и еж вошел внутрь женщины, где и замер в сезонном анабиозе.
– А вы, бесы, подите вон, – сказала женщина.
И те, что были поименованы бесами, убрались восвояси, а один милиционер завел себе канарейку и подолгу разговаривал с ней после службы; далее он принял решение свести ее с помянутым ежом для дальнейших нравоучительных бесед.
Канарейка вошла в женщину и соединилась с ежом, а милиционер вошел тоже, но скоро вышел привычным путем, и, видя невозможность слияния алхимических лун, задушил хозяйку кушаком.
И ангелы, явившись, забрали канарейку и ежа в Рай как Божьих тварей, а их носительницу и подносителя отправили, предварительно умертвив крылами последнего, в Ад как преступивших Закон, где им – что явствует из полотен Босха – подселили много разных животных в самые разнообразные места и запретили вступать с ними в сношения.
Фантомас угомонился
Жил да был один очень трусливый доктор, который ужасно боялся ответственности, особенно уголовной. А отвечать, по завету Германа, приходилось за все: расписывался за больничные и рецепты, заправлял диспансерным учетом, грамотными записями, диагнозами, да ключом от кабинета. И еще от письменного стола.
Особенно обидно было, что доктор был очень глуп и в то же время – психиатр, которому ума, казалось бы, не занимать, каждый спешит чем-нибудь поделиться.
А ему тоже следовало делиться – той самой Ответственностью, иначе на кой черт все это государственное здравоохранение, если человек отвечает за нечаянный промах или запах персонально. Раскидал на весь диспансер – вот тебе грехи и отпустили. Но доктор был настоящий параноик. Он все запирал ключом и сто раз проверял, не слямзил ли кто чего – бумагу, печать или приглашение на заседание психиатрического общество: билет.
Больных он слушал так себе и выписывал валерьянку. Очень редко – корвалол.
Однажды дверь распахнулась, и в кабинет вошел Фантомас. То есть это был человек, вообразивший себя Фантомасом. Он нацепил лысую маску и принес визитную карточку, с которой правда, не исчезали чернила.
– Что беспокоит? – мрачно спросил доктор.
Фантомас, в синем костюме, сел на стул и положил ногу на ногу.
– Ха-ха-ха! – произнес он деревянным голосом.
Доктор отложил ручку.
– На что жалуетесь-то? Голоса? Видения? Вас преследуют?
Фантомас закурил сигару и снова изрек полупрезрительно:
– Ха-ха-ха!
Доктор внимательно посмотрел на него, и тут его осенило. Он снял колпак, надел на Фантомаса; накинул тому на плечи халат, пересадил за стол, подсунул пачку готовых рецептов.
– Вы тут посидите, а я сейчас приду, – улыбнулся доктор.
– Ха-ха-ха, – послышалось из-за спины.
Доктор швырнул ключ и побежал домой.
"Решат, что выгнал меня, – думал он радостно на бегу. – Или убил".
Гадание в Кафе-Шайтане
У одного больного в санатории, когда он поедал шашлык из пяти блюд, щелкало в ухе.
– Треснешь, – прошептал ему местный доктор, проходивший мимо по делам, терпящим отлагательство.
– Вах! Мимо ходи! Сациви мне, Саперави!....
–... Я же говорил – треснешь, – улыбнулся доктор, занося секционный нож. Ответить ему "вахом" субъект, лежавший на железном столе, уже не мог. – Ну, правильно, коллега, – тут заворот кишок. Саперави не желаете? Здесь много! Нет?
Ну, тогда давайте спиртику.
Плюс-Ткань
Однажды заслуженный и народный доктор-хирург потерял перчатку. Он ехал вырезать из живота на работу одну редкую плюс-ткань – лишнее, снаружи невидимое, разрастание в брюшной полости. Дальше все разворачивалось, как в песне: «Же по Невскому марше, Же пердю перчатка» – и так далее, с нулевым успехом. Поэтому после пришлось ему воспользоваться чужой. И это была не совсем перчатка, а такая теплая шерстяная варежка, еще насквозь мокрая оттого, что побывала в полузимней луже, и ее не досушили на полумертвой батарее.
Дело в том, что доктору, когда тот резал оторопелые животы, надевали на резиновые перчатки шерстяные – или, вот, варежки, а на халат и колпак набрасывали шубу и бобровую шапку; что же до марлевой повязки, то ее оборачивали толстым шарфом, перехватывали, так как в операционной не топили, и было очень холодно.
А не топили потому, что больница безнадежно задолжала Энергонадзору, Ночному Дозору, Госнаркоконтролю, региональному уровню, федеральному уровню, а самое главное – тайному и мелкому педеральному уровню местного значения, где деньги застревали, словно клок волос в водостоке, и постепенно рассасывались под действием засланного органами хозяйственного средства Крот, преображаясь в предметы роскоши – ковры, например, вытканные лично туркменбаши.
Ну, подождали, пока там все нагноится, локализовали очаг и нашли рукавичку. Дело житейское.
Но в следующий раз, чтобы не зябнуть, доктор хлобыстнул граммов триста тридцать; отрезал плюс-ткань и упал головой прямо в брюхо, куда его, как в рассказе Аверченко, и зашили калачиком. А женщина, хоть и не видела из-за ширмы, но все слышала, будучи под местной, спинномозговой анестезией, но молчала. Думала про себя: приду домой, распорю бритвочкой, и будет мне справный мужчина со степенью (чего – она не задумывалась), а то я одинокая, а он мне обратно зашьет, а иголка и нитка у меня есть, и йод.
