Текст книги "Смерть в экстазе. Убийство в стиле винтаж (сборник)"
Автор книги: Найо Марш
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
Мистер Огден теряет доверие
– В яблочко, – повторил бизнесмен и рухнул на стул.
– Веселее, мистер Огден, – подбодрил его Аллейн.
Американец вытер платком лоб и бросил на инспектора хитрый взгляд, словно нашкодивший мальчишка.
– Наверное, зря я так разволновался из-за этой книги, – заметил он. – Вот вы меня и раскололи.
– Не только из-за вашего волнения, – возразил Аллейн. – Вчера вечером вы сказали, что интересуетесь аффинажем золота. Письмо, которое мы нашли у вас в кармане, почти целиком посвящено новой технологии очистки. Это предполагает некоторое познание в химии. Книга издана в Америке. Вывод напрашивается сам собой.
– Пожалуй, – хмыкнул мистер Огден. – Ну ладно. Послушайте. Я купил эту книжонку давно, еще до войны, когда только начал раскидывать мозгами и соображать, что к чему. В то время я служил младшим клерком в офисе золотодобывающей компании. Младший клерк – просто мальчик на побегушках, чтобы все было понятно… И вот однажды в какой-то грошовой лавочке я приметил эту книжку – стоила она пять центов – и решил заняться самообразованием. С тех пор я так с ней и таскаюсь. С книжкой то есть. Когда сюда приехал, книга была в моих вещичках. Я ее почитывал иногда на досуге: это, знаете ли, полезно, а порой и забавно, особенно если взять всякие старые рецепты. Короче, когда я обосновался в Лондоне, то поставил ее на полку вместе с Ван Дайном, «Нэшнл джиогрэфик» и «Сэтердей ивнинг пост». И с тех пор ни разу ее не открывал. И вообразите, шеф: я только вчера вечером заметил, что она пропала.
– Вчера вечером? В которому часу?
– Когда вернулся домой. По дороге я раздумывал о Каре и о том, что она умерла почти мгновенно, а из известных мне ядов самый быстродействующий – синильная кислота. Говоря по-научному, цианистоводородная. Вот я и решил освежить свою память и заглянуть в эту старую книжку по химии. Но ничего не вышло. Она исчезла. Скажите, что вы об этом думаете?
– А что вы об этом думаете? – спросил Аллейн.
– Послушайте, – произнес мистер Огден уже в двадцатый раз за этот день. – Я скажу вам вот что. Это было четыре недели назад. Четыре, если считать от сегодняшнего вечера. Я устроил у себя большую вечеринку. Была вся гвардия Священного пламени. Был Гарнетт. Был Равиньи. Была Кара Куэйн. Короче, вся банда, даже мисс Уэйд, которая вечно что-нибудь забудет или перепутает; но на этот раз и она была на месте и трещала без умолку. У Равиньи страсть к литературе. Он обожает всякие редкости, первые издания и тому подобное. Я заметил, что он разглядывает мои полки, и подсунул ему «Занимательную химию». Не бог весть что, но почему бы не взглянуть? Правда, Равиньи она обрадовала не больше, чем какое-нибудь барахло на дешевой распродаже. Он полистал ее из вежливости и отдал обратно. Но благодаря этому я запомнил, что книга еще была на месте. И до вчерашнего дня больше я о ней не вспоминал.
– Вы думаете, в тот вечер кто-то забрал ее с собой?
– Откуда мне знать? Говорю вам, с тех пор я ее в глаза не видел.
– Может быть, вспомните еще какие-нибудь детали? Например, когда вы в следующий раз глядели на книжные полки?
– Вряд ли. Хотя постойте. Минуточку…
Мистер Огден припечатал свою ладонь ко лбу, словно боясь, что оттуда может улететь какая-то важная мысль.
– На следующий день, а может, чуть позже, ко мне явился Клод и забрал книги Гарнетта. Меня в это время дома не было.
– Книги Гарнетта? Какие книги?
Мистер Огден потупил взгляд.
– Ах ты, господи, – вздохнул он. – Ну так, почитать что-нибудь перед сном. Гарнетт одолжил. Сказал, что это классика. Ничего себе классика! Остренькие штучки, если не сказать больше.
– Это те книги, что стояли за другими, в обложках из оберточной бумаги?
– Ну да.
– И Клод Уитли их забрал?
– Именно так. Он сказал служанке, что его прислал Гарнетт. Мол, он хочет вернуть книги, потому что они редкие. Редкие, как же!.. Это был последний раз, когда я про книги вспомнил. Наверное, Гарнетт объяснил Клоду, где их искать.
– И «Занимательная химия» в то время еще стояла на полке?
– Если бы я мог вспомнить! – в отчаянии вскричал американец. – Постойте. Дайте подумать. На следующий день я узнал от Клода, что тот заходил за книгами, и сказал ему, что они были в оберточной бумаге, а он ответил, что так он их и узнал.
– Но у вас «Занимательная химия» не была завернута в оберточную бумагу?
– Нет. Мне не имело смысла ее прятать. Это респектабельная литература.
Аллейн рассмеялся.
– Значит, в тот день вы не заметили, что она исчезла?
– Нет.
– Может быть, заметили потом?
– Господи, нет! – воскликнул мистер Огден.
Какое-то время он молчал, уставившись перед собой в пространство, потом снова медленно заговорил:
– То есть я не заметил ее пропажи. Но с другой стороны… я не помню, чтобы я ее видел. Понимаете? Книга-то яркая, красного цвета. Так вот, я не помню, чтобы видел красную книгу. Наверное, это звучит нелепо.
– Напротив, очень интересно, – возразил Аллейн.
– Да? Главное, чтобы вас не заинтересовал сам Сэм Дж. Огден. Равиньи может вспомнить, что я показывал книгу ему. Или кто-то еще. Поэтому, – добавил мистер Огден с наивной улыбкой, – я решил рассказать все сам.
– Как, по-вашему, мистер Огден, кто-нибудь мог взять книгу в тот вечер?
– Вот дьявол! Говорю вам, я понятия не имею, когда она пропала.
– Кто-то из посвященных приходил к вам домой после этого?
– Само собой. В прошлую среду я устроил небольшой обед для Кары, Равиньи, Гарнетта и Дагмар. Так, кто еще… Морис и Джейни были в прошлую субботу. Кстати, в тот же вечер заходил доктор Касбек. Клода и Лайонела я не приглашал. Терпеть не могу эту парочку.
– Мистер Огден, у вас ведь есть какое-то свое мнение на этот счет, не так ли? Буквально только что вы практически открыто заявили, что ценные бумаги забрал мистер Гарнетт.
Мистер Огден заерзал на месте.
– Разве нет? – добавил Аллейн.
– Я ничего такого не говорил.
– Ну и прекрасно, – сдержанно кивнул инспектор. – В таком случае мы ничего не можем сделать.
Американец криво усмехнулся:
– Выходит, британская полиция совсем беспомощна?
– Похоже на то, – сухо согласился Аллейн. – Сколько вы вложили в это дело с Гарнеттом?
– Что? В какое дело?!
Бизнесмен побледнел и вскочил с места, уставив на Аллейна горящие глаза.
– Какого дьявола! – воскликнул он. – Вы о чем? Имейте в виду, я мокрыми делами не занимаюсь. Насчет книги выложил все начистоту – и точка. Не верите – разбирайтесь сами.
– Мистер Огден, я полностью доверяю вашему рассказу. Но речь сейчас идет не об убийстве.
– Да? Что еще вы хотите на меня повесить?
– Понимаете, мне очень трудно поверить, что человек с вашим умом мог клюнуть на всю эту оккультную чепуху.
– Вы хотите сказать, что мы просто морочим людям голову?
– Я хочу сказать, что вы еще не настолько потеряли разум, чтобы утратить свою деловую хватку.
Мистер Огден пристально взглянул на Аллейна, и постепенно на его губах стало проступать что-то похожее на улыбку.
– Еще я хочу сказать, – продолжал инспектор, – что вы никогда не стали бы выписывать банковские чеки, не будучи твердо уверенным, что сможете получить взамен что-то поинтересней высокопарной проповеди.
– Возможно, – усмехнулся американец.
– Иными словами, мистер Огден, я просто хочу знать, сколько вы вложили в это дело. И не только вы, но и все остальные. Выкладывайте. Шутки в сторону. Все посвященные находятся под подозрением, и вы – не исключение. В подобном деле скрывать информацию – непозволительная роскошь.
– Интересно, когда вы догадались, что у меня тут финансовый интерес?
– Сразу же, как только вас увидел. Знаю, что найдется немало недалеких американцев – уж простите за резкость, – которых можно соблазнить какой-нибудь религиозной приманкой. Сначала я подумал, что вы один из них, но быстро понял, что ошибся. Вы слишком умны. То, как вы отреагировали на кражу бондов, подтвердило мое мнение. Разумеется, если вам не хочется раскрывать деловые тайны, мы узнаем их другим путем. Мистер Гарнетт сейчас так ошарашен, что без проблем расскажет нам собственную версию.
– Да уж, он вам наплетет с три короба, – раздраженно буркнул мистер Огден. – Хорошо, шеф, ваша взяла. Вы правильно все вычислили. За исключением одной детали. До сих пор я искренне давал свое «добро» на доктрину Священного пламени. Можете мне поверить, я никогда не торговал подделками и впредь не собираюсь. Ни в коем случае, сэр. Джаспер Гарнетт и Священное пламя всегда казались мне достойным делом. Когда мы встретились с ним на корабле, Гарнетт обрисовал мне свою идею и объяснил, как она будет работать. Ему был нужен только начальный капитал. Я видел, как он разговаривал с пассажирами и как восторженные дамочки умоляли его принять десяток-другой долларов в фонд спасения моряков. Это заставило меня задуматься. Мы все решили еще до приезда в порт. Я вложил деньги в обмен на главную долю в предприятии, так чтобы Гарнетт не мог действовать без меня. Мы создали совместный бизнес, а потом этот мерзавец взял и украл у меня бонды!
– У вас были другие акционеры?
– Месье де Равиньи вложил пятьсот фунтов. Все, что смог найти. Джаспер сумел его раскрутить. Уверен, француз захочет узнать, куда делись эти бумаги. Сам-то он паренек честный, а на Кару едва не молился.
– И вы заключили письменную сделку? – спросил Аллейн.
– Само собой. Заверенную адвокатом. Каждый получил копию. Хотите посмотреть, шеф?
– Да, с удовольствием. Любопытно, где мистер Гарнетт держит свою.
– Скорее всего, в банке. Он хитрая бестия.
– Вы думаете, бонды украл мистер Гарнетт?
– Надеюсь, что нет, – неожиданно ответил мистер Огден. – Я, знаете ли, отношусь к этому парню вроде как… с уважением. Да, представьте себе. Жаль, если придется разочароваться.
– Вы ведете бухгалтерию?
– Веду, сэр. Я делаю все отчеты, и Гарнетт с Равиньи могут посмотреть их в любой момент. Как раз сейчас Равиньи унес их к себе домой.
– И как это работает?
– Так же, как в любой компании. Я крупнейший акционер, поскольку денег вложил больше всех. Гарнетт получает ежемесячный оклад и двадцать процентов прибыли. Все по-честному.
– Вам известно, что мистер Гарнетт – ваш соотечественник?
На лице бизнесмена появилось такое выражение, что его можно было бы смело использовать как образец под вывеской «Мистер Недоверчивость».
– Да бросьте, – отмахнулся он. – Американец? Исключено, сэр. Понятно, мы все сделаны из одного теста, но только по разные стороны Атлантики. Вы послушайте, как он говорит!.. И с чего вы взяли?
– Так этот джентльмен сказал нам сам, – ответил Аллейн, обменявшись взглядами с Фоксом.
– Значит, он врет даже больше, чем я думал.
– Что ж, – вздохнул Аллейн, – на этом пока все, мистер Огден.
– Вот и прекрасно. Послушайте, шеф, я хочу, чтобы вы все правильно поняли насчет финансов. Да, я вложил деньги. Это был коммерческий проект, и я его спонсировал. При этом я честно веду свои дела и получаю ровно столько, сколько мне положено. То же относится и к Равиньи. Он честный малый. Вот моя позиция. Этот храм делает жизнь людей ярче и интересней. Раньше, когда Гарнетт казался мне нормальным парнем, я думал, что тут есть и что-то большее. Но даже если он мошенник – а я уверен, что так оно и есть, – все равно это была отличная идея. – Американец помолчал и повторил таким тоном, словно произносил рекламный слоган: – Мы делаем их жизнь ярче и интересней.
– Ну да, с помощью гипноза и героина.
Найджел, все это время скромно делавший свои заметки, поднял голову и внимательно взглянул на мистера Огдена. Попалась ли рыба на крючок? Но лицо американца выразило только полное недоумение.
– Вы это о чем? – спросил Огден. – Героин? Снежок? Кто-то впаривал его ребятам? Вот черт! – хлопнул он себя по лбу. – Прингл! Я видел, что с парнем что-то не так. Кто это начал?
– Насколько я знаю, мистер Гарнетт.
Американец разразился крепкой руганью. Аллейн слушал его с вежливым вниманием, Фокс – холодно и бесстрастно, как положено эксперту.
– Господи боже мой, – выдохнул наконец Огден. – Чтоб я еще раз вляпался в такое?! Ни за что на свете! Понадобилось убийство, чтобы вправить мне мозги… Но теперь – ни за какие деньги. Как на духу, шеф, бог мне свидетель и… Хотя вы мне не верите.
– Все в порядке, – спокойно возразил Аллейн. – Нам сказали, что вы тут ни при чем.
– Кто сказал?
– Прингл. Не волнуйтесь, мистер Огден. Мы не собираемся привлекать вас за наркотики.
Мистер Огден хмуро оглядел Аллейна и Фокса.
– За наркотики, значит, не будете? – пробормотал он. – Что-то мне не нравится, как вы это говорите.
– В любом случае, – сказал Аллейн, – не стоит усугублять положение, играя в «молчанку». Не могу же я, как в детской считалочке, говорить каждому: «Не он, не он!» – пока не доберусь до настоящего преступника. У меня на этот счет есть любимая фраза: невиновному ничего не угрожает, пока он говорит правду.
– Дай бог, чтоб вы были правы.
– Я прав. Все будет «джейкелу»[17]17
Хорошо, в порядке (австр. жаргон).
[Закрыть], как говорят в Австралии. Кстати, кто-нибудь из посвященных бывал в Австралии?
– Не знаю, шеф. Я не был.
– Там живут крепкие ребята. Но я отвлекся. Не беспокойтесь, мистер Огден.
– Проклятая книга! Если бы я знал, к чему это приведет…
– Насчет книги не волнуйтесь. Кажется, я догадываюсь, кто ее взял и почему.
– Ну и ушлый же вы парень, черт возьми! – воскликнул мистер Огден.
Глава 18Мисс Уэйд вносит свой вклад
Когда мистер Огден ушел, Аллейн сунул руки в карманы и посмотрел на Фокса.
– Что скажете? – спросил он. – Я вижу, вы что-то надумали. Если у вас такой смиренный вид, то, значит, вам в голову пришла какая-то идея.
– Не то чтобы идея, сэр. Просто пытаюсь сопоставить факты.
– Не хотите поделиться? А то после всего этого у меня полная каша в голове.
– Очень в этом сомневаюсь, сэр, – добродушно возразил Фокс. – Что касается меня, то я думаю вот о чем. Мы знаем, что вчера днем мисс Куэйн ушла из дома, пришла сюда между половиной третьего и тремя часами дня и увиденное здесь ее шокировало. Мы знаем, что ценные бумаги украдены, хотя не знаем когда. И мы знаем, что вчера вечером ее убили.
– Воистину так и есть.
– Исходя из этого, – неторопливо продолжал Фокс, – я задаю себе несколько вопросов. Прежде всего: знала ли мисс Куэйн, кто украл бумаги, и знал ли вор, что ей это известно? В записке она употребила слово «открытие». Если бонды украл Гарнетт, мисс Куэйн не могла этого знать, иначе не оставила бы ему записку. Разумеется, только в том случае, если записка предназначалась для него – но я не вижу других вариантов. Итак, допустим, когда она вошла в комнату, сейф был открыт, и мисс Куэйн по каким-то причинам захотела посмотреть бумаги, но увидела, что они исчезли. Возможно, она ждала священника, пока в храме не стала собираться публика для вечерней службы, – шофер говорил, что многие пришли рано, – и потом ушла, оставив записку. Однако мне эта версия не очень нравится, – добавил Фокс, – потому что в ней много всяких нестыковок. Например, зачем ей вдруг понадобилось смотреть эти бумаги? И почему сейф был открыт?
– Возможно, – предположил Аллейн, – она просто встретила человека, сказавшего ей нечто такое, что сильно ее расстроило. Что-то насчет…
– Стойте, – вмешался Найджел, – дайте мне сказать. Она встретила человека, который сказал ей, что подозревает Гарнетта в нечестной игре, и решила предупредить об этом Гарнетта. Как вам такая версия?
– Неплохо, сэр, очень неплохо, – сказал Фокс. – Гарнетт догадался, что дело худо, и поспешил избавиться от дамы, пока она не успела изменить свое завещание.
– Но как он догадался? – возразил Аллейн. – Ведь записку он не читал. И если она сама хотела его предупредить, зачем ей менять завещание?
– Наверное, вы правы, версия не годится, – вздохнул Фокс. – Кстати, сэр, а что было в завещании? Она оставила ему кругленькую сумму?
Аллейн рассказал обо всем, что узнал от адвоката, и Фокс удовлетворенно кивнул.
– Десять тысяч. И еще двадцать одна на церковь. Серьезный мотив.
– Выкладывайте, что вы еще надумали, Фокс. Например, те обгоревшие бумажки из камина – как они вписываются в вашу цепочку?
– Боюсь, что никак, сэр. Видимо, кто-то хотел предупредить преподобного о каком-то деле, связанном с миссис Кэндур. Судя по положению фрагментов в камине, они были частью письма, брошенного туда в тот же вечер или накануне днем.
– Это верно, но насчет миссис Кэндур я не согласен. Я прихватил с собой бумажки. Давайте посмотрим.
Аллейн достал два обрывка бумаги.
– Как нетрудно было догадаться, – пробормотал он, – их написала старая няня мисс Куэйн.
– Господи, помилуй! – воскликнул Фокс. – Почему вы так решили?
– Да, – подхватил Найджел, – почему? Я уже задавал этот вопрос, но он мне не ответил.
– Впечатляющий вывод, не правда ли? – удовлетворенно кивнул Аллейн. – Хотя, если задуматься, все довольно просто. Письмо написано зеленым карандашом, а на столе мисс Куэйн лежал именно такой карандаш. «М» и «с» значат «мисс», а «К» – «Кара». Женщина пыталась предостеречь Гарнетта. Записка звучала примерно так: «Сэр. Хочу вас предупредить – если что-то случится с мисс Карой, я заявлю на вас в полицию. В Англии есть законы, которые смогут защитить женщин от таких людей, как вы». Что-то вроде этого.
– Да, – признал Фокс, – все сходится.
– Накануне вечером няня отправилась в храм, чтобы проверить, подействовало ли ее письмо, и подсмотрела за службой из комнаты Гарнетта. Не перебивайте, Фокс! Я просто не успел вам рассказать. Позже покажу запись своей беседы с мисс Хебборн. Старая леди выложила все начистоту и здорово нам помогла. Так что с письмом все ясно. Прочитав послание, Гарнетт бросил его в камин. Так, Фокс, что насчет книги?
– Думаю, Гарнетт слышал, как Огден показывал книгу де Равиньи, и прихватил ее с собой, – ответил Фокс. – В любом случае, отпечатки его пальцев есть на обложке книги и на оберточной бумаге. Наверное, он забыл их удалить, когда заметал следы.
– А как же Клод? – спросил Найджел. – Огден сказал, что заморыш приходил за книгами. А Клод заявил, что поставил другие книги на полку за неделю до того, как увидел там «Занимательную химию». И вид у него при этом был смущенный. Ясно, что он имел в виду книги, которые забрал у Огдена. Может, он сам взял «Химию» и не хочет об этом говорить?
– Не исключено, – согласился Аллейн. – Возможно, отпечатки пальцев на страницах принадлежат Клоду, а не Гарнетту. Бэйли с ними еще не разобрался.
– Вы считаете, что мистер Уитли взял книгу? – недоверчиво спросил Фокс.
– Но, – торжествующе воскликнул Найджел, – в таком случае Клод сделал это специально, потому что книга была без обложки!
– Не перегибайте палку, Басгейт, – посоветовал Аллейн. – Это опасный путь.
– Гарнетт приказал ему взять книгу, – настаивал на своем Найджел. – Будьте уверены, так оно и было.
– Он бы не стал просить Клода, мистер Басгейт, – возразил Фокс. – По крайней мере, если собирался использовать книгу. Нет, я считаю, Гарнетт взял ее сам.
– Мы топчемся на месте, – покачал головой Аллейн. – А раз так, я не вижу, почему бы не выбрать для этого местечко поприятней. Мы возвращаемся в Скотленд-Ярд, Фокс. Впереди куча нудной работы. Как там дела с отпечатками?
– Процесс идет, – ответил Фокс, когда они направились к выходу. – Кстати, мы проверили рассказ доктора Касбека, сэр. Все в полном порядке.
– Отлично. Сегодня утром я звонил в Нью-Йорк. Со мной очень любезно поговорили и пообещали разузнать про Гарнетта и Огдена. Адрес Огдена есть на письме, которое мы у него нашли. Вперед.
Но сразу покинуть Храм Священного пламени им не удалось. В галерее под присмотром плечистого констебля стояла мисс Уэйд.
– А, вот и вы, офицер! – воскликнула старая дама. Глядя на Аллейна снизу вверх, она приторно прощебетала: – Не могли бы вы уделить мне одну минутку?
– Разумеется, – любезно ответил Аллейн. – Фокс, подождите меня в машине.
Найджел и Фокс вышли на улицу, а громоздкий констебль деликатно отошел в другой конец галереи.
– Чем могу помочь, мисс Уэйд? – спросил Аллейн.
– Меня беспокоит одна вещь. Я все никак не могу прийти в себя после того, что случилось вчера вечером. Милейшая Джейни говорит: кто-то украл деньги, которые милейшая Кара так щедро пожертвовала на храм. Когда это случилось?
– К сожалению, мы не знаем. Бонды положили в сейф в прошлом месяце. А вчера оказалось, что они исчезли.
– Значит, их украли накануне?
– А почему вы спрашиваете, мисс Уэйд? – насторожился инспектор.
– Я просто подумала, что, может быть, именно это имела в виду милейшая Кара, когда сказала, что расскажет обо всем отцу Гарнетту.
Аллейн уставился на нее так, словно у нее изо рта внезапно выскочил кролик.
– Простите, вы не могли бы повторить? – попросил он.
Мисс Уэйд сказала то же самое еще раз, чуть громче, но столь же невозмутимо.
– Когда, – с расстановкой произнес Аллейн, – мисс Куэйн это сказала и кому?
– Вчера днем, конечно. Когда же еще?
– Когда же еще, – ошеломленно повторил Аллейн. – Позвольте спросить, а как вы узнали, что она это сказала?
– Господи, инспектор! Разумеется, я нечаянно ее подслушала.
– Разумеется… И это было… в храме?
– В Храме. Разумеется, в храме.
– Разумеется.
– В результате мне испортили всю медитацию. Я нарочно пришла пораньше, пока не начались занятия для неофитов, чтобы как следует подготовиться к вечерней службе. Выбрав для размышлений слово «блаженство», я уже почти достигла Внешнего портала души, и тут это произошло – меня буквально вернули с небес на землю. Потом я сожалела, что села не в заднем ряду, а на троне посвященной.
– Зато я очень этому рад, – пробормотал инспектор.
– Мне можно продолжать?
– Да, пожалуйста.
– Я задержала дыхание, досчитала до сорока пяти, потом медленно выдохнула, постоянно повторяя слово «блаженство», и, как я уже сказала, почти достигла Внешнего портала, как вдруг открылась дверь.
– Это была мисс Куэйн?
– А кто же еще? До сих пор я и не знала, что она была у отца Гарнетта. Наверное, приехала раньше меня и прошла туда через храм. Я оставила свои галоши снаружи, – добавила мисс Уэйд с очаровательной непоследовательностью.
– Она открыла дверь в комнаты мистера Гарнетта, и тогда вы ее услышали?
– Да. Я не видела ее за портьерой, но она повысила голос, и, поскольку я сидела рядом, мне все было слышно. Честно говоря, милейшая Кара меня немного рассердила. Дверь алтаря нельзя открывать во время медитаций. Конечно, если это не святой отец. А я как раз только начала медитировать. Было без четверти три.
– Мисс Уэйд, вы можете слово в слово повторить то, что услышали от мисс Куэйн?
– Вот ее точные слова: «Я не верю, что вы говорите правду, и расскажу отцу Гарнетту о том, что вы сделали».
Здесь мисс Уэйд остановилась и слегка передернула плечами.
– С кем она говорила?
– Откуда мне знать? – игриво ответила мисс Уэйд.
У Аллейна вырвался стон.
– Зато я знаю, с кем она не говорила, – продолжала его собеседница. – Это был не отец Гарнетт. Разумеется.
– Разумеется, – повторил несчастный инспектор.
– Но кто бы это ни был, я его не слышала. А потом она спустилась в Храм и поспешно зашагала через зал, что было совсем не благочестиво. Бедняжка. Меня она даже не заметила, хотя я стояла на коленях и посмотрела на нее с упреком. В задних рядах появились неофиты. Каре не следовало так поступать. Такой дурной пример!
– Она выглядела расстроенной?
– Скорее растерянной.
– Следом за ней кто-нибудь вышел?
– Нет, как раз наоборот – отец Гарнетт вошел в эту дверь пять минут спустя. Он был на обеде у месье де Равиньи. Святой отец сказал мне несколько слов. От медитации пришлось отказаться.
– Вы сообщили ему об этом инциденте?
– Сообщила ли я? – Мисс Уэйд склонила голову набок. – Нет! Конечно, нет. Я могла бы это сделать, но он говорил о возвышенных вещах.
– А кому-нибудь другому вы об этом рассказали?
– Нет, никому.
– Тогда я попрошу вас не делать этого и впредь, мисс Уэйд. То, что вы мне сейчас сообщили, очень важно. Пообещайте, пожалуйста, что не будет говорить об этом с другими.
Мисс Уэйд вскинула голову.
– Однако инспектор! – воскликнула она. – Я не привыкла…
– Нет, нет. Прошу вас, не принимайте это как личную обиду. Простите, что приходится настаивать, но если вы не дадите мне слова, что не станете распространять эту информацию дальше, мне… Мне придется принять очень строгие меры. Заклинаю вас, мисс Уэйд, молчите – ради вашего же блага. Понимаете?
– Боюсь, что нет, – заносчиво ответила мисс Уэйд.
Аллейн взял в свои руки ее детскую ладошку, наклонил голову и улыбнулся.
– Умоляю, – попросил он, – окажите услугу бедному полисмену. Пообещайте мне.
Мисс Уэйд заморгала на инспектора. В ее поблекших глазах блеснул какой-то огонек. Впалые щеки слегка порозовели.
– Жаль, что вам приходится заниматься такой работой, – заметила старая леди. – В вас есть нечто такое, что моя мама назвала бы «породой». Хорошо, я обещаю.
Аллейн отвесил поклон. Мисс Уэйд вздернула подбородок и засеменила к выходу.
Инспектор задумчиво смотрел ей вслед. Наконец, пожав плечами, он вышел на улицу и сел в полицейскую машину, где его ждал инспектор Фокс.
– Какие-то проблемы? – спросил Фокс.
– Нет, все в порядке. Просто захотелось поболтать.
– Что-нибудь интересное?
– Просто она слышала, как Кара Куэйн говорила своему убийце, что собирается рассказать Гарнетту о его – или ее – поступке.
– Силы небесные! – воскликнул Фокс. – Когда это случилось?
– Вчера днем, без четверти три.
– В храме?
– Разумеется, – без запинки ответил Аллейн. – Слушайте.
Он подробно рассказал о сообщении мисс Уэйд. Фокс, нахмурив брови, смотрел в окно.
– Это очень интересно, сэр, – пробормотал он, когда Аллейн закончил. – В самом деле очень интересно. Вы думаете, она застала его с бондами в руках?
– Почему бы и нет. А может быть, он – или она – просто не позволил ей открыть пакет. Судя по всему, мисс Куэйн собиралась пополнить копилку дополнительными взносами. Возможно, она хотела сделать это перед своим первым выступлением в роли Избранного сосуда.
– Похоже на правду, сэр. Вы думаете, ее отравили, чтобы заставить замолчать?
– Я думаю, что в конечном счете ее убили, чтобы заткнуть рот. Но преступник собирался сделать это в любом случае.
– Почему вы так решили?
– Вряд ли цианид натрия могли изготовить между тремя и восемью часами дня. Он сделал яд заранее.
– А какой мотив?
– Тот же, что и раньше, Фокс. Почему мы сидим в этой машине?
– Не знаю, сэр.
– Скажите шоферу, чтобы отвез нас… Да, к дому де Равиньи.
Фокс отдал приказ.
– А где мистер Басгейт? – спросил Аллейн.
– Отправился домой, сэр. Кажется, вместе с мисс Дженкинс и мистером Принглом.
– Он всегда любил «окучивать» подозреваемых, – заметил Аллейн.
– До сих пор нам это помогало, сэр.
– Верно.
Они замолчали. Аллейн попросил притормозить у телефонной будки, чтобы позвонить в Скотленд-Ярд. Ему передали новости от Бэйли, все еще работавшего в доме мисс Куэйн. Сержанта заинтересовала промокашка, лежавшая на ее столе. Там была найдена запись «на каком-то иностранном языке». При этих словах Аллейну показалось, что он буквально слышит пренебрежительные нотки в голосе Бэйли. Полицейские разобрали только вчерашнюю дату и адрес: «Мадам графиня де Барсак, шато Барсак, Ла-Луз, Э. и Л., Франция». Адрес проверили по адресной книге. Кроме того, на промокательной бумаге и скомканном листе, лежавшем в мусорной корзине, обнаружили что-то очень похожее на завещание. А еще звонил мистер Раттисбон и обещал перезвонить позже.
– Намотайте себе на ус и пустите в дело, – посоветовал Аллейн, пересказав все это Фоксу.
Машина свернула на Лаундес-сквер и подъехала к дому, где жил месье де Равиньи.
Брэскомб-чемберс оказалось собранием маленьких квартирок, и месье де Равиньи, судя по всему, занимал лучшую из них. Она находилась на пятом этаже. Аллейн и Фокс поднялись на лифте.
– Здесь есть свободные квартиры? – спросил Аллейн у лифтера.
– Да, сэр. Одна. На верхнем этаже.
– Сколько в ней комнат?
– Три гостиных, спальня, комната для прислуги, ванная и прочее, – ответил лифтер. – Плюс полный пансион. У нас гостиничное обслуживание.
– Вот как. И центральное отопление во всем доме?
– Да, сэр.
– Не представляю, как можно обойтись без живого огня, – признался Аллейн.
– В самом деле, сэр? Но современные электрокамины довольно убедительны. В пятом номере есть даже эффект пылающих дров.
– Неужели? Случайно, не у месье де Равиньи?
– Нет, сэр. У него обычные нагреватели. Мы приехали, сэр.
– Ах да, простите. Спасибо.
– Вам спасибо, сэр.
Дверь открыл неприметный сдержанный мужчина с тщательно выбритым лицом. Из глубины квартиры доносились звуки пианино. Месье дома? Подождите минутку. Мужчина взял у Аллейна визитную карточку и через короткое время вернулся. Да, месье дома и будет рад их принять. В квартире было почти жарко. Прихожая, где они оставили шляпы, встретила их теплом и особой атмосферой, напоминавшей концертный зал. На изящном столике в стиле Людовика XVI стояла огромная ваза с букетом фрезий. Слуга провел их в длинную узкую гостиную в кремовых тонах, устланную мягкими коврами. Мебели было немного, но каждая деталь дышала роскошью и говорила об отменном вкусе. Некоторые предметы явно относились к антиквариату. В великолепном лакированном кабинете гордо стояли три китайских вазы эпохи Тан. Нотку современности вносили только живописные полотна – Ван Гог, Пол Нэш и Джеральд Брокхерст. На стуле возле кабинетного рояля сидел месье Рауль де Равиньи.
