Текст книги "«Антиполицай». Удушение (сборник)"

Автор книги: Найля Копейкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

Здесь Лена выключила запись, перемотала чуть назад и прослушала: «Как корова. Ну, то есть, я хотел сказать, что мне никто кроме тебя не интересен».

Лена выключила плеер и решительно направилась к компьютеру, но потом передумала, села за стол, взяла ручку, бумагу и стала писать. Написанную записку и плеер с диском она поместила в подарочную сумочку и, быстро накинув на себя верхнюю одежду, выпорхнула из дома.

Код квартиры Шмыковых она не знала, но это было и не обязательно, она нажала общий звонок. Голос по домофону спросил, к кому она. Лена ответила, что имеет для Беллы Шмыковой передачу. Дверь подъезда открыл охранник и, с интересом разглядывая Лену, пригласил:

– Входите.

Лена стала отказываться:

– Нет, спасибо, я пойду, Вы передайте это, пожалуйста, Белле.

Но охранник уже настойчиво вталкивал Лену в подъезд:

– Войдите!

Лена вошла, поднялась с охранником на один пролёт, остановилась возле дежурного пункта. Охранник попросил её документы. «Опять документы», – подумала Лена, протягивая охраннику паспорт.

– Посидите минутку, – предложил охранник, указывая на стул, сам он вошёл в кабинку, огороженную стеклом, и начал звонить. Через пять минут, тихо ступая по ступенькам, к ним спустился Владлен Иванович.

– Что у Вас, голубушка, для моей дочери? – с любопытством рассматривая Лену, спросил он.

– Вы, простите, кто? – дразня депутата, спросила Лена.

– Вот как народ знает своих избранников! – с игривым сожалением, обращаясь в пространство, посетовал Владлен Иванович. – Я, голубушка, Шмыков Владлен Иванович, для Вас просто отец Шмыковой Беллы Владленовны.

– А я для Вас не голубушка, а Травкина Елена Владимировна. Все мои паспортные данные Вашим охранником зафиксированы.

– Елена Владимировна! – с иронией повторил Шмыков. – Так что же Вы, Елена Владимировна, принесли для моей дочери?

– Вам обязательно это знать?

– Не обязательно, но желательно.

Лена ухмыльнулась.

– Замечу, наши интересы здесь совпадают. Мне тоже желательно, чтоб Вы прослушали это.

– Да? Что же это? – живо заинтересовался депутат.

– На этом диске записан голос Вашего знакомого – Гвоздикова Бориса Аркадьевича. Второй голос мой.

Лена включила плеер, зазвучал голос Бориса. Не дав фразе дозвучать, Лена выключила плеер, вынула диск и отдала его Шмыкову:

– Послушайте, это интересно. И передайте это Вашей дочери. Мне же позвольте откланяться.

– Может Вы зайдёте на чашечку кофе? – с нескрываемым ехидством в голосе спросил Владлен Иванович.

– Спасибо, – с подчёркнутым достоинством ответила Лена, – в другой раз.

Прослушав запись, Владлен Иванович ни чуть не удивился.

«Не мудрено, прав юнец во всём. Действительно, женитьба на моей Белле – верный путь выхода в люди, соображает сопляк. Жаль, что Белла ему не нравится, сказал тоже, как корова. А что, очень даже может быть. Мать-то её тоже как корова. А эта фифочка у него ничего! – подумал Владлен Иванович о Лене. – Ой, да сколько ещё их у него будет! А пацан ничего, кажется, набирает обороты, набирает. Хорошо, что эта штучка попала ко мне, а не к дочери». И Владлен Иванович спрятал диск, полагая, что ещё сумеет найти применение этой записи.

Глава вторая

Проверка сведений о наследстве Гвоздикова, о его связях с химиком Романом привели следователя Крещенского к твёрдому убеждению, что главной фигурой в этом преступлении является Гвоздиков.

Как и в случае с Леной, на втором допросе Бориса следователь сделал ударение на таблетки «Антиполицай». Естественно, Борис всё отрицал. Пользовался ли Денис Семёнович такими таблетками, он не знал, сам никогда не пользовался, да, кажется, что-то слышал о них, кажется, была такая реклама, да, он видел рекламу по телевизору, но он почему-то считал, что это жвачка. Нет, ключей от кабинета президента он не имел, входил в кабинет ежедневно, но только в присутствии хозяина. Нет, как правило, ни о чём с президентом они не разговаривали, но вот при последней встрече, да, это было два дня назад, двадцать пятого июня вечером, Денис Семёнович сделал ему комплимент, сказав, что он хорошо работает. Борис заметил, что в этот день Денис Семёнович был в каком-то приподнятом настроении. Нет, ни разу никаких таблеток на столе президента не видел. Знакомых химиков? Нет, знакомых химиков не имеет.

Крещенский задавал вопросы казённым безэмоциональным тоном, всё прилежно протоколировал, на Бориса смотрел безразличным взглядом, но, в действительности, за кажущимся безразличием Крещенского крылась большая неприязнь к Борису. Занеся показания Бориса об отсутствии у того знакомого химика, Руслан Владимирович вынул протокол из принтера и протянул его Борису.

– Ознакомьтесь, всё верно?

Борис внимательно читал протокол, а Крещенский, делая вид, что думает о чём-то своём, исподтишка наблюдал за ним. Борис, ознакомившись с содержанием протокола, вздохнул с облегчением и потянулся за ручкой, чтобы поставить под ним свою подпись, как вдруг услышал вопрос следователя, заданный несколько иным тоном, нежели тот, которым задавались предыдущие вопросы.

– Вам был знаком человек по имени Воротников Пётр Степанович?

Сейчас в голосе следователя явно звучал интерес. Борис, так и не дотянувшись до ручки, уронил листок на стол. На его скулах от волнения проступили красные пятна.

– Простите, – после короткого замешательства спросил он, – как Вы сказали? Воротников Пётр Степанович?

– Да, Воротников Пётр Степанович, – подтвердил следователь, не снимая с лица Бориса жёсткого взгляда.

– Пётр Степанович… – как бы вспоминая, тянул с ответом Борис. В действительности, он обдумывал, что же ему ответить.

«Что известно этим ментам, к чему он клонит? Явно разнюхали, что тот тоже зажевал таблетку, а я тут при чём?»

– Я знал одного Петра Степановича, кажется, ему фамилия была как раз Воротников, но он…

Борис понял, что выдал себя. «Как это «знал», значит, теперь я знаю, что этого Петра Степановича нет в живых, но по логике вещей знать я этого не должен. Но можно будет сказать, что звонила его жена мне и сказала, что муж её погиб. Скорее всего, эта стервозь и доложила ментам».

– … но он уже умер, – решился Борис.

– Отчего умер?

– Кто?

– Воротников Пётр Степанович.

– Ммм, не знаю, а почему, собственно, Вы спрашиваете о каком-то Воротникове? Я не уверен, что Пётр Степанович, которого я знал, носил такую фамилию.

– Такую, такую, не сомневайтесь. Это он, Ваш знакомый? – следователь показал Борису фотографию Петра Степановича.

– Да он, – подавленно ответил Борис. – Не понимаю, какая тут связь.

– Так Вы не знали, как погиб Пётр Степанович?

– Боже, – с раздражением воскликнул Борис, – почему я должен знать, как погиб Пётр Степанович, которого я и видел-то всего раз в жизни!

– Всего раз… а вот жена его, Людмила Анатольевна утверждает, что Вы встречались с Петром Степановичем неоднократно.

Борис понял, что эта крыса следователь загоняет его в угол. Можно отказаться от дальнейшей дачи показаний, а можно всё-таки послушать этого крысёнка и узнать, к чему он клонит, и Борис выбрал второе.

– Я надеюсь, Вы не станете перекладывать на меня ответственность за слова некой Людмилы Анатольевны. Как я понимаю, это страшно ревнивая особа, и не мудрено, что мужу проще было назвать вместо какой-нибудь дамы меня.

– Почему Вы считаете Людмилу Анатольевну ревнивой особой?

– Я помню, она звонила, сказала, что муж её погиб, не помню, то ли в автокатастрофе, то ли ещё как-то, но её интересовало, встречались ли мы, был он один или с дамой.

– А Вы встречались?

– Да.

– Где? В банке?

– Нет, в метро.

– В метро, а где именно? На станции? В переходе?

– Простите, точно не помню, но, кажется, на станции «цветной бульвар». Это же было давно, с месяц назад.

«Это было десятого, с полмесяца назад» – мысленно поправил Бориса Крещенский.

– По какому делу Вы встречались?

– Он просил посодействовать ему в получении кредита.

– А разве по таким вопросам встречаются не в банке?

– Ну, понимаете, речь шла не о простом кредите. Ведь кредиты банк выдаёт только под хороший залог, а Пётр Степанович просил кредит так, под честное слово.

– А что, банк может выдавать кредиты и под честное слово?

– Хм… может, если кто-то из сотрудников банка поручится за клиента, то есть, если банк будет иметь уверенность, что клиент платёжеспособен.

– Понятно, а Вы дали согласие помочь Петру Степановичу?

– Нет.

– Почему?

– Да я же совсем не знал Петра Степановича. Какой-то делец из Воркуты уверяет меня, что он хороший человек, просит помочь, обещает хорошие деньги за помощь. Но я же не самоубийца.

«Да уж, ты не самоубийца, ты убийца. И даже помнишь, что делец был из Воркуты», – подумал Крещенский.

– Ну а почему Пётр Степанович обратился именно к Вам?

– Не знаю, наверное, счёл меня дурачком, но я не уверен, что я единственный, к кому он обращался.

– Вы были с ним знакомы раньше?

– С кем? С Петром Степановичем? Немного, он был клиентом нашего банка.

На этом Руслан Владимирович неожиданно закончил допрос.

* * *

Борис очень обеспокоился вторым допросом.

«Они обнаружили связь между двумя убийствами. Да, с обоими убитыми я был знаком, но я же не убивал, – успокаивал себя Борис. – Ну и что, что я обоих знал, ну и что, что оба умерли одинаково, а где доказательства, что я причастен к их смерти? Интересно, что им наболтала эта истеричка? Хорошо я выпутался с её ревностью. Сволочь, сказала, что мы и раньше встречались, надеюсь, ума-то хоть ей хватило не говорить, по какому вопросу. Хорошо ещё я тогда оказался у Ленки, а то бы сейчас и эту дуру эта истеричка приплела сюда».

Борис волновался, но почему-то на этот раз его волнение носило новый характер: оно не обжигало как раньше душу, не вызывало головную боль, теперь волнение по-новому неприятно давило на самолюбие, вызывало злобу, досаду, даже бесило. На этот раз Борис не рисовал, как раньше, в воображении своё заключение, он сетовал, что его незаслуженно обижают, унижают дурацкими вопросами, подозрениями, ведь он никого не убивал. Вот пусть попробуют, докажут. Сейчас Борис и думать стал об одних и тех же вещах по-другому, как будто бы с приобретёнными должностью и деньгами он приобрёл и другую истину. А истина Бориса была до нелепости проста – человек с деньгами всегда прав. И сейчас все рассуждения Бориса базировались на этой истине, он считал себя правым. Какой-то крысёнок пытается его, Бориса, загнать в угол! Ну что он докажет, что?

* * *

Перед началом третьего допроса Борис искренне возмущался:

– Я уже рассказал всё, что мне известно, сколько можно! Мне нечего больше добавить к сказанному!

Но оказалось, у следователя были к нему ещё вопросы, и Борису было что добавить. Первый вопрос был задан ему о Романе. Показав его фотографию, следователь спросил Бориса, знает ли он этого человека. Борис ответил, что впервые видит его.

– Хорошо, – то ли просто кивнул, то ли Борису кивнул Крещенский и задал следующий вопрос:

– Как Вы можете объяснить то, что в блокноте покойного Воротникова был записан телефонный номер Вашей подруги Травкиной Елены Владимировны, и почему он значился как Ваш домашний?

– Я возражаю! Травкина Елена Владимировна не является моей подругой, как Вы выразились.

«Тянет время для обдумывания ответа», – отметил про себя Крещенский.

– Возможно, сейчас нет, но ведь являлась.

– Нет, и не являлась.

– Кем же она являлась Вам?

«Неужели скажет, что не знает никакой Травкиной», – гадал следователь, но не угадал, Борис признал своё знакомство с Еленой.

– Ну, как бы это выразить… Она была девушкой для досуга.

– Так. Как же Вы объясните, что её номер…

– Да никак! – зло прервал следователя Борис. – Почему я должен разгадывать чужие головоломки? Наверное, он не хотел, чтоб кто-то, а, скорее всего, его жена, знала, чей это в действительности номер.

– Одиннадцатого апреля по этому номеру звонила Воротникова Людмила Анатольевна и говорила с Вами, так ли это?

– Простите, я не могу помнить, как прошёл мой день под названной Вами датой. Знай я, что разговор с Воротниковой будет иметь какое-то важное значение, я непременно запомнил бы дату, а так точно сказать не могу… Могу только сказать, что однажды вечером звонила мне Воротникова на этот номер, мы с ней разговаривали, да я, кажется, уже говорил Вам об этом. Она мне тогда и сказала, что муж её погиб.

– Кого Людмила Анатольевна подозвала к телефону?

– Меня.

– А Вам не показалось это странным?

– Показалось, я даже тогда отметил про себя, что она вездесуща, что у неё широкие связи, раз ей такое удаётся.

– О чём вы тогда говорили?

– Да не о чём. Она сообщила мне, что Пётр Степанович умер, и задала мне кучу дурацких вопросов.

– Вы не могли бы подробнее сказать, что именно её интересовало.

– А что, Людмила Анатольевна тоже погибла? Не лучше ли её саму спросить о том.

– Мы уже спрашивали её, но нам хочется это услышать ещё и от Вас.

– Ну, что я должен помнить всю эту ерунду. Ба… женщины её интересовали.

– Какие женщины? Она кого-нибудь называла?

– Нет, конкретно она никого не называла. Она скорее хотела от меня узнать конкретное имя.

– А кто был с Петром Степановичем при Вашей встрече.

– Молодая симпатичная женщина.

– Вы хорошо её рассмотрели?

– Нет, я не обратил на неё особого внимания. При нашем разговоре она стояла в стороне.

– Может, это была Травкина Елена Владимировна?

– Нет, это была другая женщина.

– Спрашивала ли Вас Людмила Анатольевна о деньгах?

– О каких деньгах?

– Людмила Анатольевна утверждает, что при Петре Степановиче были большие деньги.

– Ну, уж я не знаю, при мне он карманы не выворачивал!

«Психует пижончик, психует», – думал Крещенский, вцепившись взглядом в красивое лицо Бориса.

– Скажите, Борис Аркадьевич, Вы…

– Ну, уж хватит! – резко возразил Борис. – Это Вы мне скажите, я здесь в качестве кого? Мне было сказано, что я приглашён в качестве свидетеля по делу убийства Пукальчика Дениса Семёновича, а Вы задаёте мне вопросы, совершенно не имеющие отношения к этому делу.

– Следствие так не считает.

– Но я без адвоката больше ничего не скажу!

Так был остановлен третий допрос Бориса и перенесён на завтра.

* * *

На этот раз волнение Бориса усилилось. Докопались! И на Химика вышли, и Ленку приплели, и деньги, видите ли, им интересны. Можно, конечно, всё отрицать, но как эти-то. Химик, может, не расколется, а вот Ленка может разболтаться, зря я её тогда не кончил. Надо срочно с ней связаться.

Связаться с Леной Борису удалось только поздно вечером.

– Привет, где шляешься?

– Ты не можешь без хамства?

Борис понял, что топит положение, сейчас Лена может просто обидеться и отключить телефон, но напряжение дня и чувство превосходства, усилившееся в Борисе с приобретением денег и получением новой должности, помешали ему сделать единственно верный в этом случае шаг, изменить тон, сказать что-то ласковое, и он огрызнулся.

– Я тебе весь день звоню, ты всё время недоступна и дома тебя нет. Где тебя носит?

Лена уже хотела опустить трубку, но следующая фраза Бориса заставила её не делать этого.

– Ты чего про меня ментам наболтала?

– Что? Каким ментам?

«Неужели он узнал, что я была в ментовке? Что, интересно, он ещё знает?»

– Будь дома, я сейчас подъеду!

– Нет, Борис, я не одна…

Рядом с Леной стоял Сергей и, тычась носом ей в левое ухо, внимательно прислушивался к голосу Бориса.

– Да? Ну, угости своего гостя чашечкой кофе и выпроводи. Я буду через тридцать пять минут!

Борис опустил трубку. Лена, задумавшись, всё ещё оставалась с телефонной трубкой у уха, хотя в ухо резко били гудки.

«Что мне ему сказать? Что Денис Семёнович сам ко мне пристал. А может, всё вообще отрицать? Чего я про него говорила? Я же о нём вообще ни слова не сказала».

Неожиданно вопрос Сергея вторгся в сознание Елены.

– Ты чего так расстроилась?

– А, так… Знаешь, сейчас ко мне придут.

– Ты хочешь, чтоб я ушёл?

– Да, то есть, нет, Серёж, я не хочу этого, но придётся.

Сергей помрачнел.

– Как это понимать? Он тебе кто?

– Да так… – Лена пожала плечами, – никто.

– Тогда я не понимаю.

Сергей понял, кто звонил Лене, он даже расслышал часть их разговора, а потому, ему хотелось остаться и послушать их дальнейший разговор.

– Ну, так надо, Серёж.

– Ты будешь с ним спать?

– Нет, нам просто надо поговорить.

– Тогда я останусь. Я посижу в спальной.

– Ну… – и Лена вдруг решила, что, пожалуй, так даже будет лучше. При последней их встрече Борис был странным, да и сейчас хамит, темнит что-то, мало ли что…

– Ну, хорошо, – игриво улыбнувшись, согласилась Лена, – ты будешь греть постель.

Борис, как и обещал, пришёл через полчаса.

– Ты одна? – спросил он, входя в комнату.

– Нет, у меня друг.

Бориса сильно задело слово «друг», ну клиент или гость, это понятно, но откуда у неё друг? Но сейчас не время было разбираться с этим, и Борис это упустил.

– Ты почему не сделала так, как я сказал?

Вопрос Бориса прозвучал зло и возмущённо.

– Ты не оплачивал это! – в тон ему ответила Лена.

– А друг тебе всё оплатил?

– Не хами, ты хотел поговорить.

– Наедине. Спустимся в машину.

– Нет, говори здесь, мой друг в спальной комнате, он нас не услышит.

– Твой друг… – насмешливо проговорил Борис. – Кто он?

Не обращая внимания на иронию Бориса, Лена ответила:

– Кажется, искатель счастья.

– А… А ты его птица счастья? – продолжал иронизировать Борис.

– Хоть бы и так. Я ж не трогаю твою курицу! – рассердилась Лена.

Поняв, что сейчас не время, Борис остановился.

– Ладно, тебя в ментовку вызывали?

«Он задаёт вопрос, – думала Лена, – значит, наверняка не знает, попробую соврать».

– Нет, а что, должны?

– Если вызовут и станут спрашивать обо мне, молчи.

– Молчать о чём?

– Дура! Обо всём молчи!

– Не понимаю, сказать, что мы не знакомы?

– Нет, этого не надо, конечно знакомы. Скажешь, что приятели, друзья, но ни слова о том…

– О чём, Боренька? – наивно распахнув глазки, перебила Лена Бориса.

– Если спросят, знала ли ты Петра Степановича, скажешь, что случайно познакомилась с ним на улице, что он уха…

– Какого Петра Степановича? – искренне удивилась Лена. Она, действительно, забыла Петра Степановича. Сейчас её мысли блуждали вокруг дела о смерти Дениса Семёновича Пукальчика, и, наконец, вспомнив, удивлённо спросила, – Это из Воркуты-то, с портфелем?

– С портфелем, – подтвердил Борис. – Вот так же спросишь и следователя.

– А что, и следователь будет? – пряча за игривостью свой испуг, спросила Лена.

– Будет, будет. И следователь будет и… Ладно, сначала поломайся, скажи, что у тебя полно разных ухажёров, а потом, когда тебе покажут его фото, узнай его, скажи, что как-то даже приводила его в гости. Скажи, что командировочный он, ухаживал красиво, ну наплети что-нибудь. О таблетках чтоб как рыба, поняла?

Последние слова Борис произнёс в приказном тоне и даже с нотками угрозы в голосе, но сейчас Лена даже не обратила на это внимание. Её мозг судорожно работал, цепляясь за воспоминания, связанные с Петром Степановичем.

– Господи, да кому это нужно, – почти простонала Лена.

– Если покажут фото Дениса Семёновича, – продолжал наставлять Борис, – скажешь, что не знаешь такого, впервые видишь. Поняла?

«Значит, он не знает, что я была с мешком в номере. Легко сказать: «не знаю, впервые вижу».

– Да, – спохватился Борис, – скажешь, если спросят, сама не говори, скажешь, если только спросят, что давала Петру Степановичу свой телефон, что он обещал в следующий раз, когда будет в Москве, звонить тебе. Поняла?

– А зачем это? – спросила Лена, теряясь в догадках.

– Ты делай, как я говорю.

– Боря, но ты же это не оплачивал!

– Ну, ты и стерва! Я волнуюсь за тебя, а ты… Ты же его отравила.

– Я? Боренька, а по чьёму заказу? Кстати, банкир-то тоже отравлен.

Борис понял, что сейчас не время ссориться с Леной и миролюбиво ответил:

– Девочка, тебе деньги нужны? Ну попроси нормально, знаешь же, что я тебе не откажу.

«Ни фига себе, – успела подумать Лена, – я-то, как раз, знаю обратное».

– Даже когда в твоей постели моё место занял какой-то тип, – продолжал Борис, – я, конечно же, не оставлю тебя без денег, когда сам что-то имею. На вот, возьми, – он протянул Лене сто долларов, и, увидев её презрительный взгляд, поспешил сказать, – потом дам ещё. А этот, – Борис кивнул в сторону спальни, – я надеюсь, ненадолго?

– Пошёл ты!

– Ухожу, ухожу! Ну ты всё поняла? Даже если тебя будут брать на понта, говорить, что всё знают, что я им сказал, или ещё что-нибудь выдумают, не поддавайся, никаких таблеток ты не знаешь. Воротников твой ухажёр, обещал позвонить, но не позвонил. С банкиром ты никогда не встречалась. Ес?

– Скажи, раз уж ты всё знаешь, а когда должен состояться этот мой отрепетированный диалог с ментами? Меня что, заберут?

– Ципа, я предупредил тебя. Я ж не хочу тебя терять.

Борис притянул к себе девушку, чмокнул её в висок, в губы.

– Ну, я поехал.

– Давай.

– Смотри, не очень-то с дружком, – уже в дверях из комнаты, обернулся Борис. – Сколько ему? Пятьдесят? Шестьдесят?

– Двадцать два!

– Да? – искренне удивился Борис. – Потом расскажешь. Гуд бай!

«Значит, он ничего не знает о том, что я была с банкиром. И о ментовке не знает. Ну почему же он вспомнил того типа, как его? Кажется, Пётр Степанович. Чего-то он трусит. Гад, лучше бы рассказал мне всё, я б уж лучше сама сориентировалась в ситуации, а так, игра вслепую. И о курице своей ни-ни. Может, она не получила плёнку, может её сейчас и в городе-то нет, где-нибудь отдыхает. А может, папаша её диск-то заныкал».

Но непослушные Лене мысли её снова вернулись к Петру Степановичу. Лена стала вспоминать подробности того случая. Она вспомнила, что её с Петром Степановичем видела соседка, вспомнила, как её прямо на месте преступления с портфелем покойного задержал мужчина, как она вырвалась от него, как выкрала из портфеля деньги.

От неожиданных объятий Сергея Лена вздрогнула.

– Ленусь, ты что? У тебя неприятности?

– Да, пустяки, – Лена усилием воли растянула на лице улыбку. – Ты согрел постель?

– И не только постель, я ещё согрел и чай.

– Чай?

– Да, ты же говорила, что хочешь пить. Идём, я налью тебе с лимоном.

Сергей нежно повлёк женщину на кухню. Чай был оправданием того, почему он вышел из спальни. Постояв в носках под дверью комнаты, где разговаривали Лена и Борис, он услышал почти весь их разговор. Борис наставлял Лену как ей вести себя с ментами.

«Наверное, прижали пижону хвост, – думал Сергей. – Жаль, что в свои грязные дела он впутал и Лену».

Сергей стал уже привыкать к ней, Лена многим нравилась ему: умна, красива, до одури приятна в постели. Не может Лена быть преступницей, вернее, может, даже Сергей знал, что так оно и есть, но ему этого очень не хотелось.

«Даже если Лена очень запуталась, ей надо помочь», – думал он, любуясь красивой головкой Елены.

– Леночка, тебя, похоже, что-то мучает? – спросил Сергей, пододвигая девушке чашку с чаем.

– Да так…

– Ну, не хочешь, не говори, – Сергей выразил на лице лёгкую обиду. – А я, между прочим, опытный юрист, могу дать консультацию по целому ряду вопросов: шантаж, кредиторы, жилищный вопрос, раздел имущества.

– Ты юрист? Да ладно завирать-то. Ты ж сказал, что торгуешь автомобилями.

– А разве юрист не может торговать автомобилями?

– Ты что, серьёзно? Ты юрист?

– Да, в прошлом году я закончил юрфак государственного университета.

Сергей умолчал, в каком городе находится тот университет, где он учился.

– Знаешь, заговорила Лена, растягивая слова, потому что всё ещё, в действительности, раздумывала над тем, что может и впрямь посоветоваться с Сергеем, – я, возможно, когда-нибудь воспользуюсь твоей консультацией, а сегодня хочу воспользоваться другим, – неожиданно на лице Лены появилось игривое выражение, – не возражаешь?

Она машинально отхлебнула чай из чашки и недоумённо уставилась на Сергея.

– Мы что же, чай будем пить? А я хотела вина.

– Леночка, лучше чай, я с тобой пьянею и без вина.

Он ловко снял девушку со стула и пересадил её к себе на колени.

– Ты чудо! Я хочу, чтоб ты была счастлива, чтоб тебе было хорошо, хорошо!

– А мне с тобой хорошо, хорошо, – задумчиво ответила Лена.

– и всё же, тебя что-то мучает. Скажи, кто был этот тип?

– Какой? А, это, который приходил? – Лена замешкалась, подбирая нужное слово, и, ничего не подобрав, сказала, – так, я с ним ещё со школы знакома. Да хватит о нём. Я хочу тебя.

Так Сергею Лена и не раскрылась.

* * *

В этот же день Борис пытался связаться с Химиком, но узнал, что Романа призвали в армию. Борис знал, что Роман хотел откупиться от армии, но он не сделал этого, видно, хорошо его тут прижали.

В этот же день Борис пришёл к Павлу Павловичу с тем, чтобы тот помог ему нанять хорошего адвоката, а главное с тем, чтобы заручиться его поддержкой. Выслушав Бориса, Павел Павлович сказал:

– Не адвокат тебе нужен, – и замолчал, хотя, судя по интонации его, дальше должно было прозвучать что-то альтернативное. Борис выжидающе смотрел на Павла Павловича, но тот тянул. Он встал, подошёл к Борису сбоку чуть со спины и, нагнувшись к его уху, прошипел:

– Здесь нужны деньги и связи. – и, разогнувшись, уже в голос спросил, – Есть у тебя?

– Сколько? – спросил Борис.

– Вот сейчас пойдём, ты мне расскажешь всё без утайки, тогда решим, сколько. А со связями у тебя всё в порядке?

– Сами же сказали, любые связи покупаются.

– Запомнил? Вижу, далеко пойдёшь.

«Если не засадят», – мысленно добавил Борис, а вслух спросил:

– Далеко пойдём-то?

– идём, – собирая свой портфель, ответил Павел Павлович, – я знаю тут недалеко одно уютное кафе.

Они сидели в той самой кабинке, где любил обедать покойный Денис Семёнович. Борис признался Павлу Павловичу в том, что следствие почему-то интересуется покойным Петром Степановичем из Воркуты, бывшим клиентом их банка.

– А что, много наследил?

– Да нет, в принципе, нет. Просто в записной книжке его был записан домашний телефон моей подруги.

– Ничего себе, не наследил, оставил им свой адрес! Ха, ха, ха! – рассмеялся Павел Павлович мелким удушающим смешком. Борис, еле скрывая своё раздражение, сидел и молча ждал, когда Павел Павлович просмеётся. Просмеявшись, Павел Павлович спросил:

– А что ещё?

– Всё, в принципе, больше ничего.

Чтобы не выглядеть совсем лохом, Борис умолчал о том, что следствие вышло и на Романа – изготовителя таблеток.

– А что, подружка как-то замешана в этом деле?

– Она была исполнителем.

– Ох уж эти очаровательные красотки! Забавно. А с Пукальчиком тоже она была исполнителем?

– Нет, – не совсем уверенно ответил Борис, и тут же добавил, – Она только помогала.

«Не она ли была с Пукальчиком в номере», – подумал Павел Павлович, но вслух своей догадки не высказал. Вслух он спросил:

– Если я Вас правильно понял, Вас сейчас волнует Ваша подружка, Вы боитесь, что она может расколоться?

– Нет, я думаю, не расколется. Я проинструктировал её.

– Тогда что же?

– Павел Павлович, понимаете, мне не нравится весь этот допрос. Сидишь в этой грязной конуре и отвечаешь на вопросы тупицы. Как они вообще смеют! Я хотел бы чувствовать защиту. Пусть за меня отвечает адвокат, мне надоело отвечать на глупые вопросы следователя.

– Понимаю, понимаю.

«Быстро он освоился с новым положением, – думал о Борисе Павел Павлович, – видите ли, и на вопросы следователя он уже отвечать не желает».

Думая это, Павел Павлович полез в нагрудный карман, достал ручку и, написав на салфетке цифру, дал её прочесть Борису. Борис, глянув на цифру, поднял непроницаемый взгляд на Павла Павловича и согласно моргнул, чуть заметно кивнув головой.

– Я думаю, – адвокат Вам и не понадобится, – сказал деловым тоном Павел Павлович, комкая салфетку, – Вы же уже рассказали всё, что Вам было известно по этому делу. А мы не можем позволить, чтоб маралась репутация нашего банка.

* * *

Адвокат Борису, действительно, не понадобился. На следующий день утром Борису позвонил следователь Крещенский и сказал:

– Борис Аркадьевич, Ваш вызов на сегодня отменяется. Вы, можете приехать в добровольном порядке, если Вам есть что добавить по этому делу.

Борис не сразу поверил в услышанное, а, поверив и поняв в чём дело, сухо ответил:

– Хорошо, я предупрежу своего адвоката.

Хотя адвоката Борис так ещё и не нанял.

– Так Вас ждать сегодня? – недружелюбно уточнил Руслан Владимирович.

– Нет, – всё так же сухо ответил Борис, – я ещё в прошлый раз говорил, что добавить мне нечего.

– Хорошо, до свидания, – бесцветным тоном ответил следователь.

– До свидания, – с усмешкой в голосе ответил Борис.

«Вот скот! – мысленно обругал Борис Крещенского. – Даже не извинился!»

Борис искренне полагал, что перед ним должны извиниться за причинённые хлопоты.

* * *

А уже через день Крещенский Руслан Владимирович допрашивал Травкину Елену Владимировну. Как и предсказывал Борис, следователь спрашивал Лену о Петре Степановиче, о телефонном номере, записанном в его книжке. Лена вела себя как профессиональная актриса. Хотелось верить, что Пётр Степанович был случайным её ухажёром. Но Руслан Владимирович понимал, что редко случается, что два случайных ухажёра одной девушки случайно погибают одинаково, оба отравлены и случайно одним и тем же методом. Обращал на себя внимание и тот факт, что оба случайных ухажёра Лены имели отношение к «Диалог-банку»: один из них был клиентом банка, другой – президентом.

Крещенский рассматривал красивую Лену и думал, – «Дура, жалко, подставил тебя твой хахаль. Приказано всё валить на тебя. Могла ведь жить припеваючи, молодая, красивая…»

Но в этих мыслях Крещенский обманывал сам себя. Слово «жалко» не имело отношение к Лене, её ему не было жалко, ему было жалко, что не дали ему прижать нос этому расфуфыренному пижону Гвоздикову.

«Конечно, он был заказчиком этих убийств, а может, кто и за ним стоял, не зря же «прикрыли форточку», – так для себя Руслан Владимирович обозначал случаи, когда получал сверху указания по делу от своего начальства. – «А эта дура если и замешана в этом, то только по глупости. Отпечатков её пальцев на таблетках нет. Правда она могла их подсунуть и в перчатках. Тогда зачем бы она стала светиться? Нет, тут её явно подставили. Итак, будем топить».

– Скажите, Елена Владимировна, Вам известно, как погиб Пётр Степанович Воротников?

– Нет, – ответила Лена и тут же, спохватившись, добавила, – а разве он погиб?

– Да. В тот день, когда Вы встречались с ним, он, получив от Вас таблетки, вот такие, – Крещенский достал из ящика стола упаковку таблеток «Антиполицай» и положил перед Леной, – он сунул одну в рот и скончался.

Крещенский замолчал. Лена тоже молчала. Пауза длилась с минуту. Крещенский наблюдал за Леной и думал: «Переигрывает. Пора уж как-то реагировать». Наконец, Лена, прямо глядя в глаза следователю, сказала:

– Вы хорошо сочиняете. Не знай я, что Вы следователь, я б подумала, что Вы детективный писатель.