Текст книги "Интимная жизнь английских королей и королев"
Автор книги: Найджел Которн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)
Глава 10
Нечестные игры
Поскольку у Георга IV не было законных детей, трон должен был перейти к одному из его братьев.
Старший брат Фредерик, герцог Йоркский, очень напоминал короля. В частной жизни был он порочен и неудачлив. На войне он также не преуспел, о чем свидетельствует детский стишок, описывающий поражение английского экспедиционного корпуса, направленного во Фландрию под предводительством герцога:
Повел в атаку герцог Йорк
Три тысячи солдат.
Они на гору поднялись,
Потом пошли назад.
Пока принц Уэльский жил с госпожой Фицгерберт, герцог Йоркский счел за благо заключить вполне традиционный брак и обеспечить престолонаследие. К несчастью, выбранная им невеста, прусская принцесса Фредерика, оказалась бесплодной. Фредерик принялся менять одну любовницу за другой. Среди них оказалась и печально известная Летиция Смит, которая одновременно ублажала некоего разбойника по имени Джон Ранн.
В сорокалетнем возрасте герцог Йоркский стал жить с Мэри Кларк, дочерью каменщика с Чансери-Лейн, известной своей распущенностью. Когда герцог предпочел ей госпожу Кэри, Мэри Кларк вступила в тесные отношения с майором Диллоном и полковником Уордлем, членом парламента от Солсбери [63]63
Один из древнейших городов Англии, находится в графстве Уилтшир.
[Закрыть]. По ее наущению оба джентльмена обвинили герцога в том, что он брал взятки от офицеров за содействие в продвижении по службе.
Во время парламентского расследования зачитывались вслух любовные письма герцога, некоторые из них вскоре были опубликованы в газетах. Вызванная для дачи показаний Мэри Кларк явилась в экстравагантном шелковом платье, а ее ответы на вопросы были столь вызывающими, что один из членов парламента передал девице записку, предлагая триста гиней за возможность пригласить ее «на ужин».
Обвинения Мэри были поддержаны Элизабет Тейлор, содержательницей публичного дома в Челси. Мадам сообщила о беседе, во время которой герцог угрожал «стереть в порошок» офицера, оскорбившего его любовницу.
Этот скандал вынудил герцога уйти в отставку с поста главнокомандующего. Кроме того, разъяренные толпы людей в Йоркшире и Суффолке надругались над изображениями герцога в знак протеста против его «безнравственного образа жизни». Другой, менее обидной насмешкой было подбрасывание монеты, когда люди выкрикивали не обычное «орел или решка», а «герцоги или любимые».
Мэри продолжала атаковать Диллона и Уордля, утверждая, что они брали деньги от младшего брата Фредерика герцога Кентского, который предлагал ей десять тысяч фунтов за очернение имени принца. Позже она оклеветала канцлера ирландского казначейства и угодила в тюрьму.
После этого герцог Йоркский стал проявлять большую осторожность в выборе любовниц, отдавая предпочтение аристократкам – таким как герцогиня Ратленд. Умер он на три года раньше Георга, так и не взойдя на престол.
Вильгельм, герцог Кларенсский, был моряком. Его послали в плавание в тринадцатилетнем возрасте, после того как он соблазнил двух фрейлин королевы – так, по крайней мере, говорили. Служба в морском флоте дала юноше прекрасную возможность испытать то, что его старший брат называл «естественной склонностью ко всякого рода удовольствиям».
Прибыв домой в отпуск, пятнадцатилетний герцог соблазнил свою хорошенькую юную кузину Джулию Фортескью. Ей тогда было четырнадцать. Родители спешно отправили его в очередное плавание.
Теперь он мог удовлетворять свою похоть в публичных домах далеких портов. Позже герцог скажет: «Самое тяжкое преступление, если не считать убийства, – совращение невинной девушки». Предполагалось, что иметь дело с уже совращенными не предосудительно.
Вильгельму особенно нравилось плавать в Вест-Индию. Во время одного из таких путешествий он причинил ущерб в семьсот фунтов борделю некоей госпожи Прингл в Бриджтауне на острове Барбадос. На Ямайке он произнес пламенную речь в защиту рабства. Рабство, заявил герцог, позволило бы ему предаваться двум своим страстям – истязанию хлыстом и блудодейству – с одним и тем же несчастным партнером. Он даже привез с собой из Вест-Индии наложницу по имени «Уовски».
Для завершения образования Вильгельма послали в Ганновер. Там, по слухам, молодой человек тайно женился на Каролине фон Лингзинген, что, однако, не помешало ему заниматься любовью (как он писал брату) с «сифилитичками-шлюхами прямо на плацу или у какой-нибудь стены». Остается удивляться, что при таком образе жизни герцог только дважды за этот период подхватывал венерические заболевания.
«Как я тоскую по Англии и милым девицам из Вестминстера, – писал он. – Особенно по тем, от которых не рискуешь подхватить триппер или сифилис при первой встрече».
В девятнадцать лет Вильгельм влюбился в Сару Мартин. Они «танцевали и веселились», пока отец не отослал девушку, боясь, что эти «танцы» приведут к серьезным последствиям. Следующей была Салли Уинн, дочь агента по снабжению судов из Плимута. Вильгельм был рад найти развлечение в том месте, которое при других обстоятельствах показалось ему отвратительным: «Здесь царят тоска и уныние, но хуже всего то, что я не видел в этом городе ни одной женщины, которую стоило бы коснуться каминными щипцами». Наконец, в Квебеке он умудрился обрюхатить оказавшуюся весьма покладистой жену генерального инспектора.
Георгу III надоело перемещать своего непутевого сына по колониальным владениям короны во избежание очередного скандала. Король вернул его домой, отчитав за «пристрастие к дурной компании, безнравственность, порочность, распутство и мотовство».
Разумеется, семейные ценности мало что значили для Вильгельма. Узнав о том, что брак принца Уэльского распался, он сказал: «Брат повел себя весьма неразумно. Раз уж он женился на глупой и вздорной женщине, так ему следовало извлечь из этой неприятности пользу, как поступил мой отец».
Принудительное заключение в границах Англии мало изменило поведение принца. Он купил дом в Ричмонде и поселился в нем с известной куртизанкой Полли Финч.
В двадцать пять лет Вильгельм влюбился в актрису пятью годами его старше Доротею Бланд (сценическое имя – госпожа Джордан). Доротея родилась в семье ирландца, рабочего сцены. В двадцать лет она родила ребенка от Ричарда Дейли, управляющего дублинского театра, затем приехала в Лондон, где добилась успеха, сыграв в пьесе Гаррика «Деревенская девушка».
Вскоре Доротея стала любовницей владельца театра сэра Ричарда Форда и прославилась исполнением ролей юношей – ее длинные стройные ноги вполне подходили для этой цели.
Доротея прослыла женщиной веселой и жизнерадостной, но вместе с тем довольно вульгарной – даже по меркам эпохи Регентства [64]64
Регентство (1811–1820) – период правления принца-регента.
[Закрыть]. Кроме того, у нее дурно пахло изо рта.
Все это не представляло проблем для принца Вильгельма, который и сам нередко бывал пьян и груб и мог похвалиться обширным репертуаром непристойных историй и шуток. Несмотря на их очевидную совместимость, ему пришлось целых одиннадцать месяцев преследовать актрису, прежде чем он отчитался перед братьями: «Можете поздравить меня с успехом».
Вильгельм и Доротея стали жить одной семьей. В последующие двадцать лет у них родилось десять детей. Их союз не был традиционным браком. Оставаясь неженатым, принц Вильгельм не имел денег. Поэтому госпожа Джордан продолжала работать, чтобы содержать растущее семейство. Бульварные газеты не могли удержаться от насмешек по поводу столь необычной ситуации:
У Джордан знатен ухажер, глядит он гордым оком,
И театр возлюбленной своей он обложил оброком.
Но удивленные порой мы слышим восклицанья:
Кто у кого, скажите нам, из них на содержаньи?
Родители Вильгельма, похоже, отнеслись к этому союзу с молчаливым одобрением. Они даже явились в театр, чтобы увидеть Доротею на сцене. Когда в Георга III стреляли, Доротея с воодушевлением пела вместе с хором «Боже, храни короля».
Несмотря на это, когда ей исполнилось пятьдесят и она растолстела, Вильгельм ее бросил. Такое бессердечие вызвало всеобщее осуждение. Вот что говорилось в одном из стихов того времени:
Кто другом был в теченье многих лет,
Теперь в слезах – тебя ведь рядом нет.
Тебе отдав весь молодости пыл,
Она состарилась, и ты ее забыл.
Госпожа Джордан получила скромное содержание. Ей разрешили оставить при себе дочерей, при условии, что она не вернется на сцену. Неожиданно выяснилось, что ей необходимо платить долги своего сына от Ричарда Форда. Она обратилась за помощью к братьям Вильгельма, но королевская семья не пошла ей навстречу. Доротея была вынуждена расстаться с дочерьми и вернуться в театр. Вскоре она заболела, и ей пришлось спасаться от кредиторов за границей. В конце концов жертва неблагодарности своего любовника умерла во Франции одинокой и совершенно нищей.
Между тем принц Вильгельм начал охоту за богатой наследницей, дабы обеспечить средствами привычный ему образ жизни. «Дичью» была Кэтрин Тилни-Лонг с годовым доходом около сорока тысяч фунтов. Кэтрин отказала Вильгельму и вышла за племянника герцога Веллингтона, который благополучно промотал ее состояние.
Затем принцу дали от ворот поворот леди Шарлотта Линдсей, мисс Мерсер Элфинстоун и вдова леди Дауншир. Графиня Беркли, весьма привлекательная вдова, совсем было согласилась, но выяснилось, что по рождению она просто-напросто Мэри Коул, дочь мясника, которая много лет прожила на положении любовницы лорда Беркли. Гордому принцу она была не пара.
Последовали новые отказы. Сначала – от кузины Вильгельма, принцессы Софии Глостерской, затем – от великой княгини Ольденбургской, которая сочла принца «довольно неуклюжим и весьма неприятным человеком, хотя и неглупым».
Смерть Шарлотты, дочери принца-регента, последовавшая в 1817 году, сделала проблему брака Вильгельма еще более острой. А вскоре принцесса-цесаревна Датская и две принцессы Гессенские дополнили и без того длинный список тех, кто с презрением отвернулся от наследника английского трона. Сам же наследник между тем влюбился в хорошенькую (хотя и не без вульгарности) мисс Уикхем, и она с радостью приняла его предложение.
Услышав эту новость, принц-регент издал тяжкий и громкий стон, и правительство сочло за благо вмешаться, чтобы не допустить этого союза.
В конце концов принцесса Аделаида Саксен-Кобургская и Мейнингенская дала согласие на брак. Принцесса была «чрезвычайно уродлива» и отличалась «ужасным цветом лица», однако у принца не оставалось выбора. Вильгельм приложил все старания, чтобы произвести на свет наследника. У Аделаиды родилось пятеро детей, но все они умерли в раннем возрасте.
Вскоре королевская семья снова заняла почетное место в бульварной прессе. Прошел слух, что у принцессы Аделаиды появился любовник – ее гофмейстер лорд Хау. Поговаривали даже, что она от него забеременела.
Правление Георга IV было столь непопулярным, что Вильгельм опасался за будущее страны. Взойдя наконец на престол в возрасте шестидесяти пяти лет, он понял, что облик королевской семьи нуждается в коренном пересмотре. Вильгельм попытался укрепить нравственность, запретив дамам появляться при дворе в декольтированных платьях, но на прессу эта мера не произвела должного впечатления. «Морнинг пост» продолжала утверждать, что король выглядит непристойно, когда берет в свою карету детей госпожи Джордан. Королева Аделаида тоже оказалась причиной скандала, когда пыталась вмешаться в прохождение билля о реформе парламентского представительства [65]65
Этот билль 1832 года предоставил право голоса средней и мелкой торгово-промышленной буржуазии и дал представительство новым промышленным центрам.
[Закрыть]. Кроме того, ходили упорные слухи, что у Вильгельма родился еще один внебрачный ребенок от фрейлины королевы.
Глава 11
Тело Джона Брауна
Хотя королева Виктория считается образцом добродетели, некоторые члены ее семьи все же далеки от идеала. Так, скажем, ее отец Эдуард, герцог Кентский, был на редкость испорченным человеком.
После нескольких юношеских шалостей король Георг отправил Эдуарда в Гибралтар. Там, командуя полком, молодой человек насаждал дисциплину поистине садистскими методами. В то же время, дабы ублажить свою плоть, он послал во Францию агента, чтобы тот подобрал ему любовницу. Посланец вернулся с Жюли Сен-Лоран, прехорошенькой женщиной неизвестного рода.
Каждое утро принц Эдуард чуть свет поднимался с постели и приступал к смотру и муштровке своих солдат, нередко пуская в ход плеть. Вскоре войска взбунтовались против жестокого обращения, и принца отослали в Монреаль, где он продолжал свои садистские выходки. Как-то раз он приговорил солдата к 999 ударам плетью за неряшливый вид. Не удивительно, что солдаты вновь подняли мятеж и Эдуарда вернули в Гибралтар.
Там из-под его пера вышел трехсотстраничный документ, регламентирующий все аспекты гарнизонной жизни, вплоть до причесок офицеров.
Вскоре разразился очередной скандал, когда Эдуард закрыл на Рождество все винные лавки. Восстал полк в полном составе, на что Эдуард ответил со своей обычной жестокостью, приказав троих повесить и десятки других выпороть. На этот раз его лишили должности и отправили в Англию.
Во время всех этих перемещений Эдуарда сопровождала любовница. Обосновавшись с нею в Лондоне и решив придать налет респектабельности своему положению, он начал регулярно посещать церковь и заниматься благотворительностью. Позже им пришлось спасаться от заимодавцев, и они бежали в Брюссель. Там жизнь была дешевле, но Эдуард, как и его братья, не вылезал из долгов. Единственным выходом для него была женитьба.
Подходящей кандидатурой оказалась вдовствующая принцесса Виктория Лейнигенская, но Эдуарду не хватало смелости объяснить положение вещей женщине, которая жила с ним вот уже двадцать пять лет. Он даже просил редакторов газет не освещать это событие в колонках светских новостей. Но в конце концов «Морнинг Хроникл» опубликовала сообщение о предстоящем браке члена королевской семьи. Одна из европейских газет перепечатала эту информацию, и несчастная Жюли узнала ужасную для себя правду ранним утром 1816 года за завтраком.
«Не последовало ни жарких сцен, ни яростных упреков, – писал Эдуард. – Мадам Сен-Лоран издала какой-то странный звук, и по горлу ее прошла судорога».
Через два месяца принц Эдуард женился. А еще через двадцать два месяца скончался. Однако за время этого короткого брака он зачал Викторию.
Образ жизни Эрнеста, герцога Камберлендского, младшего брата Эдуарда, также привлекал внимание бульварной прессы. Говорили, что в припадке ярости он убил своего слугу. Ходили также слухи, что его жена, дважды овдовевшая Фредерика Мекленбург-Стрелицкая, как-то уж слишком своевременно потеряла своих мужей. Предполагалось, что они ушли в мир иной не без ее помощи. Поговаривали даже, что Камберленд пытался отравить Викторию – единственного человека, стоявшего между ним и троном.
Кроме того, бытовало мнение, что принц Эрнест состоял в кровосмесительной связи со своей сестрой принцессой Софией. По слухам, они предавались разного рода сексуальным извращениям в зеркальной спальне Сент-Джеймского дворца. Поговаривали и о том, что у них был сын.
У принцессы и в самом деле был внебрачный ребенок, отцом которого официально считался генерал Томас Гарт, тридцатью пятью годами старше Софии, занимавший должность конюшего во дворце. Однако, против всяких ожиданий, генерал не был уволен, а новость об этой связи быстро замяли.
Последующие события были не менее драматичны. Леди Линдхерст, жена лорда-канцлера, обвинила Эрнеста в попытке изнасиловать ее в ее собственной спальне, а лорд Грейвз перерезал себе горло, узнав о любовной связи принца со своей пятидесятилетней супругой.
Один из современников принца писал в дневнике: «Вряд ли могла существовать другая столь же чудовищная личность, сочетающая умственную ограниченность, эгоизм, лживость, двуличие и все помыслы которой направлялись исключительно на обеспечение собственного удобства, удовлетворение своих прихотей и пристрастий».
Август Фредерик, младший брат Эрнеста, был немногим лучше своего родственника. В 1793 году в Риме он влюбился в леди Августу Мюррей, которая была старше его на несколько лет. Они тайно поженились, нарушив Королевский брачный акт.
Когда новобрачные вернулись в Англию, Августа забеременела, и они снова поженились – на этот раз открыто, в церкви святого Георгия на Ганновер-сквер под именами леди Мюррей и господин Фредерик Август.
Церковный суд признал их брак не имеющим силы. Король послал Августа за границу, а у леди Мюррей отобрал паспорт, чтобы она не смогла присоединиться к мужу. Однако, раздобыв подложные документы, она вместе с сыном Августом д'Эсте бежала в Берлин. Там они прожили десять лет. В конце концов принц Август бросил ее в обмен на герцогство Суссекс и двенадцать тысяч фунтов годового дохода.
Положив деньги в карман, Август подал в суд на бывшую любовницу, требуя опеки над детьми, и лишил ее титула герцогини. И заключил новый сомнительный брак, на этот раз с леди Сесилией Баггин, вдовой городского бакалейщика.
Хотя королева Виктория не могла признать этот брак, она тем не менее пожаловала леди Баггин титул герцогини Инвернесской. Август и леди Баггин присутствовали на официальных мероприятиях как супруги, но представляли их довольно неуклюже: «Его Королевское Высочество герцог Суссекский и Ее Светлость герцогиня Инвернесская».
Только Адольф, герцог Кембриджский, смог избежать свойственной ганноверскому роду привычки оставлять о себе скверное впечатление. Он спокойно жил в Германии с Августой Гессен-Кассельской. Однако стремление к дурному в этом семействе дремало лишь одно поколение и вскоре проявилось с новой силой в сыне Адольфа Джордже Кембридже.
Шелли дал уничтожающую обобщенную характеристику упорным в своих грехах сыновьям Георга III:
Безумный, дряхлый, умирающий король
И принцы – рода своего проклятье.
Не чувствуя страны несчастной боль,
В нее впились разнузданные братья
И пожирают плоть ее. Так моль
Грызет в сундук упрятанное платье.
Поведение принцесс отнюдь не уравновешивало позорной жизни принцев. Кроме повинной в инцесте Софии, была еще принцесса Августа, которая влюбилась в генерал-майора сэра Брента Спенсера, конюшего короля. У нее не хватило смелости просить отца разрешить ей выйти замуж за генерала, но она обсуждала вопрос с принцем-регентом, который этот брак запретил. После этого они то ли тайно обвенчались, то ли просто остались любовниками.
Когда в шестнадцатилетнем возрасте принцесса Елизавета заболела, она распустила слух, что беременна. Слух не подтвердился, и принцессе пришлось ждать до сорока семи лет, прежде чем он вышла замуж за унылого принца Гессен-Хомбургского.
Как и Августа, принцесса Амелия влюбилась в одного из конюших отца, Ромео средних лет по имени сэр Чарльз Фицрой, потомка внебрачного сына Карла II. Об их связи мало что известно, но принцесса считала себя его женой. Она умерла, завещав все свое жалкое состояние «возлюбленному Чарльзу».
Сама Виктория была в весьма дружеских отношениях со своим овдовевшим дядей Леопольдом, королем Бельгии, ранее женатым на дочери принца-регента Шарлотте. Виктория, возможно, знала о длительной связи отца с госпожой Сен-Лоран. Хотя при дворе об этом никогда не говорили, порой проскальзывали реплики о «старой французской леди» или о «находке святого Лаврентия» [66]66
Намек на Жюли Сен-Лоран (Лоран – по-французски Лаврентий).
[Закрыть]. Однако Виктория считала за благо позабыть темное прошлое отца, когда речь шла о его внебрачных детях. Того же принципа она придерживалась в отношении внебрачных детей своих дядей.
Королева Виктория не могла оставить без внимания близость своей овдовевшей матери с сэром Джоном Конроем, каким-то ирландским выскочкой. Герцог Веллингтон был убежден, что они любовники, и сама Виктория видела в их отношениях признаки излишней фамильярности. Молодую принцессу они пытались подчинить своему влиянию, чтобы управлять страной, когда она станет королевой.
Виктория нашла защиту у своей немецкой гувернантки Луизы Лецен, а взойдя на престол, удалила Конроя от двора. Однако справиться с сэром Джоном оказалось не так легко. Вскоре у королевы возникли подозрения, что одна из ее фрейлин, леди Флора Гастингс, является шпионкой Конроя.
Проведя Рождество 1838 года в Шотландии, леди Флора возвращалась в Лондон в одном экипаже с Джоном Конроем. При дворе скоро заметили, что она пополнела и страдает болями в животе. Леди Флора не позволила королевскому врачу сэру Джеймсу Кларку осмотреть себя «без корсажа». Виктория тут же пришла к выводу, что фрейлина беременна.
«Не приходится сомневаться – она носит ребенка! – пишет Виктория в своем дневнике. – А причиной тому этот Монстр или Дьявол, чье имя я не желаю даже упоминать». Разумеется, она имела в виду сэра Джона Конроя.
Когда, наконец, леди Флору осмотрел врач, оказалось, что, хотя матка была увеличена, она оставалась девственницей. В принципе, известны случаи, когда женщина становилась беременной без завершенного полового акта и при неповрежденной девственной плеве. Виктория все еще была убеждена в том, что Флора повинна в непристойном поведении с Конроем.
Хотя в глазах общества леди Флора была оправдана, слухи о ее беременности продолжали циркулировать. Источником этих слухов были фрейлины королевы. Тут разразился правительственный кризис, в результате которого лорд Мельбурн потерял свой пост, а новый премьер-министр сэр Роберт Пил потребовал, чтобы сплетниц удалили из дворца. Молодая королева отказалась выполнить требование премьера. Это привело ко всеобщему возмущению. Толпа выкрикивала оскорбления в адрес королевы, называла ее «госпожой Мельбурн» (как бы предполагая, что бывший премьер-министр не ограничивал свою деятельность государственными делами). Действительно, лорд Мельбурн, уже переживший два скандальных развода, как-то с похвалой отозвался о «высокой и красивой груди» молодой королевы. Отставка Мельбурна ее очень огорчила.
По поводу «кризиса фрейлин» 1839 года автор известного дневника Чарльз Гревилль писал: «Великое несчастье наших государственных институтов состоит в том, что каприз девятнадцатилетней девицы может перечеркнуть все налаженные правительственные взаимосвязи, а ее привязанность к своим фрейлинам влияет на важнейшие государственные дела и законодательную деятельность».
Отношение Виктории к Флоре сделало королеву весьма непопулярной. Толпа освистала ее на скачках в Аскоте [67]67
Ипподром близ Виндзора, где в июне проходят ежегодные скачки, являющиеся важнейшим событием в жизни английской аристократии.
[Закрыть]. В конечном счете она уступила общественному давлению и 26 июня 1839 года отправилась с визитом к леди Гастингс, находящейся при смерти. В своем дневнике королева запишет: «Несчастная леди Флора лежала на кушетке. Лицо у нее было худым, а тело раздулось, как у женщины, ждущей ребенка».
Пятого июля Флора умерла. Как выяснилось, у нее была опухоль на печени. «Морнинг пост» высказала мнение многих, когда обвинила королеву в «отвратительной жестокости и злобе».
Сама королева Виктория была вовсе не так пуритански строга, как иногда считают. Нередко она танцевала до трех часов утра и говорила, что такое «развлечение» идет ей на пользу.
Впервые встретив своего кузена принца Альберта, двадцатилетняя королева сразу же влюбилась в него без памяти. После их второй встречи она заметила: «Альберт потрясающе красив». Во время третьей встречи она попросила принца взять ее в жены, хотя, как сказала королева, она его недостойна.
Воспитанный при развращенном немецком дворе, Альберт, однако, стал образцом высокой нравственности. Его мать, герцогиня Саксен-Кобург-Готская, прославилась скандальной связью с евреем-гофмейстером (который, возможно, и был действительным отцом Альберта). Когда Альберту исполнилось пять лет, его родители развелись. Мать вышла замуж за армейского офицера и больше никогда не видела сына. Отец Альберта Эрнст, герцог Кобургский, утешался, меняя любовниц, и имя герцогини никогда не произносилось в его доме. Брат принца также любил приволокнуться за дамами, за что и поплатился, заразившись сифилисом.
Молодой Альберт обучался в университете для юношей и, похоже, не питал склонности к физическому общению с женщинами. Впервые услышав об интересе, проявленном к нему кузиной Викторией, он написал, что ей не удастся «развратить» или «окрутить» его.
Первая брачная ночь, по-видимому, принесла разочарование молодой влюбленной королеве. «Не долго же длилась эта ночь, – писал Гренвилль. – Я сказал лорду Пальмерстону [68]68
Генри Джон Темпл Пальмерстон (1784–1865) – премьер-министр Великобритании с 1855 по 1858 год, ранее неоднократно занимал пост министра иностранных дел.
[Закрыть], что это не лучший способ подарить нам принца Уэльского».
В Осборн-Хаусе [69]69
Бывшая королевская резиденция на острова Уайт. В настоящее время – музей.
[Закрыть]Виктория украсила спальню изображениями обнаженных мужчин – очевидно, надеясь, что это послужит стимулом для ее недостаточно ретивого мужа. Вскоре она забеременела. За время их брака она родила своему стыдливому супругу девятерых детей.
Принц провозгласил новые правила жизни во дворце, подлежащие неукоснительному соблюдению. Фрейлины могли встречаться с посещающими их мужчинами, даже родными братьями, в специальных комнатах, но не в своих личных гостиных. Ни одна женщина не допускалась в королевские покои, если на ее репутации было хоть малейшее пятнышко. В приеме было отказано даже семидесятилетней даме, которая в далекой юности сбежала из дома со своим возлюбленным, тогда еще школьником, хотя позже они сочетались браком и прожили вместе долгую безупречную жизнь.
Альберт разгневался, когда лорд Пальмерстон, занимавший в то время пост министра иностранных дел, силой проник в спальню госпожи Бранд, фрейлины королевы, и попытался ее соблазнить. Фрейлина оказалась несговорчивой и подняла шум. Последовал скандал. Альберт высокопарно заявил, что человек, способный на подобное «злодеяние», недостоин занимать высокий пост.
В отличие от своего супруга, королева Виктория имела твердое убеждение, что брак – это прежде всего постель, и, судя по всему, обладала здоровым сексуальным влечением. Она не любила беременность, поскольку весь период вынашивания плода и какое-то время после родов Альберт воздерживался от секса. Таким образом она лишалась его любовных ласок более чем на год.
Не любила она и роды. «Все эти разговоры о гордости, которую испытывает женщина, давая жизнь бессмертной душе, звучат, конечно, очень красиво, моя дорогая, – писала она дочери, когда та собиралась рожать своего первенца. – Но я, признаться, далека от подобных мыслей. По-моему, в такие минуты мы больше похожи на коров или собак, в нас просыпаются животные чувства, и выглядим мы весьма неэстетично».
К ее несчастью, Альберт считал, что секс существует для продолжения рода, а не для удовольствия. Когда королеве сказали, что ее девятый ребенок будет последним, она ответила: «Неужели я больше не смогу получать наслаждение в постели?»
После смерти Альберта королева сокрушалась: «Как тяжко ложиться в постель одной. Как тоскую я по нежности и ласкам возлюбленного!» Она погрузилась в долгий и чересчур строгий траур. Но при этом Викторию по-прежнему окружали «хорошенькие молодые фрейлины», и она сердилась и ревновала, когда они расставались с ней, чтобы выйти замуж.
Кроме того, Викторию связывали длительные дружеские отношения с несколькими мужчинами, которые служили ей и давали советы. Одним из них был Джон Браун, ее слуга в Балморале [70]70
Замок в Шотландии, построенный королевой Викторией.
[Закрыть]. При жизни Альберта он ухаживал за королевскими пони. После смерти мужа Виктория проводила с Брауном все больше времени. Он ворчливо и грубовато понукал королеву, называл ее «женщина» и бранил, если она слишком легко одевалась для верховой прогулки при свежей шотландской погоде.
За пять лет, прошедшие после смерти Альберта, жалование Джона Брауна увеличилось в пять раз. Кроме того, он получил в подарок дом близ Балморала. Это дало ему статус эсквайра [71]71
Нетитулованный дворянин.
[Закрыть]и возвысило над остальными слугами. Ходили слухи, что они с королевой состоят в тайном браке, и газеты стали называть Викторию «миссис Браун».
Кроме того, королева попала в зависимость от обаятельного и склонного к флирту Бенджамина Дизраэли [72]72
Бенджамин Дизраэли (1804–1881) – премьер-министр Великобритании в 1868 и 1874–1880 годах, лидер партии тори, писатель.
[Закрыть]. В молодости он был неисправимым волокитой и отдавал предпочтение женщинам старше себя – на такой он и женился.
После смерти Джона Брауна сходную роль в жизни королевы играл ее слуга-индиец Абдул Карим. Он приехал в Англию в возрасте двадцати четырех лет во время золотого юбилея Виктории. Королева называла его Мунши. Молодой человек стал ее секретарем и получил дом с прислугой рядом с Виндзорским замком. Виктория защищала его от обвинений в шпионаже и не желала слушать тех, кто полагал, что ей негоже допускать к себе столь близко «черного» – само это слово было ей отвратительно.
После смерти Виктории новый монарх прежде всего убрал из Балморала изваяние Джона Брауна. Теперь заросшая плющом статуя стоит в роще близ замка. Когда же умер Мунши, король велел сжечь все его бумаги, чтобы уничтожить возможные компрометирующие королевскую семью сведения.
