Текст книги "Я – необитаемый остров"

Автор книги: Наташа Маркович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Я закрываю журнал и смотрю прямо перед собой.

– Я поняла!

– Журнал! – орет Юра, и меня тут же душит жаба. Ну, как же так, ведь это я придумала! И про метод и про журнал. А он просто крикнул раньше, и докажи теперь, что это я первая придумала. Кошмар!

– Сейчас меня эго сожрет, – мрачно замечаю я.

– Почему?

– Я придумала первая, но ты сказал раньше.

– Ну, милая, кто не спрятался, я не виноват! И вообще, как настоящая жена ты должна обрадоваться и сказать: «О, милый, ты такой умный у меня!» А не впендюривать мужчине свое опухшее эго.

– Фу!

– Не фу, а так и есть.

– Ты серьезно? Лубок какой-то.

– Даже не представляешь насколько серьезно.

– Ладно, я знаю, знаю, но все никак не могу поверить. У меня подружка – бешеным спросом у мужчин пользуется, – так она всегда внимательно их слушает, хлопает глазами, качает головой и все приговаривает: «Ага. Ой, надо же! Ух ты, круто! Какой ты молодец!» и прочие штучки. Даже если они про какие-нибудь шлифовально-резательные станки рассказывают – без разницы. Я у нее спрашиваю: «Ленка, тебе правда так интересно»? Она смеется: «Да прямо».

– Сука.

– Есть такое. Но от поклонников отбоя нет. Следовательно, сучизм востребован.

– Ну, в общем, да, только в меру. Психически здоровый мужчина с махровой сукой жить, по-моему, не будет, а вот легкий сучизм приветствуется, чтобы не скучно было. Чтобы можно было военную хитрость применять, стратагемы придумывать, завоевывать, то-се. А теперь к делу, красотка, хватит мне тут гендерные аллюзии разводить.

– Какие еще аллюзии? Не подходит сюда это слово.

– Тем более давай, работай!

– Надо же, вежливый какой юноша.

Журнал

Итак, журнал, ура! Что ж, кажется, это то, что надо. Эх, предупреждала меня Ляля, главный редактор «Dolce Magazine», что журнальный бизнес – это адский труд. Как знала, что подобное может взбрести мне в голову. Ну и ладно, я же не навсегда в нем. Зато можно реально крутой продукт сделать. Такой сумасшедший, только держись!

– Слушай, у меня просто куча мыслей сразу родилась! Роятся как пчелы. Это будет такой финт! Ух! Я уже сразу кучу рубрик придумала, тем всяких для статей! Вот слушай.

– Ладно, – засмеялся Юра через полчаса моего фонтанирования. – Давай ты на бумаге все изложишь. Идеи и план действий. С нуля и до выхода номера. С цифрами, датами, лицами…

– О, нет, ненавижу формализм!

– О, да, без него никак, моя дорогая.

Блин, я прямо вздрагиваю от этих его «дорогая», «милая», «красотка». Даже не понимаю, нравится мне это или нет. Скорее нет, я не люблю, когда события чересчур форсируют.

Когда-то мне мужчина попался на пути, который на второй день знакомства заявил, что любит меня без памяти. Я насторожилась, но как дура продолжила с ним встречаться. Опять не доверилась своей интуиции – очень уж парень нарядный был. Сколько он мне потом крови выпил враньем своим – страшно вспомнить. Как правило, так и бывает всегда, если мужик раньше времени начинает клясться в любви и звать замуж. Возможно, это просто психи нездоровые или альфонсы, или пикаперы неумелые. Впрочем, судя по тому, как меня развели тогда, – очень даже умелые.

Впрочем, зря я все в кучу смешала, Юра явно не из этой оперы. Не особо-то он про любовь распыляется – наоборот все как-то цинично-прогматично-иронично. И никаких особенных знаков внимания, кроме формально-джентльменских. Я вообще не понимаю, что происходит сейчас у него в голове. Ох уж мне мужчины эти, непонятные!

– Слушай, – начинаю я вдруг важный разговор, – нам надо поговорить о наших отношениях, как мужа и жены. Мне кажется, что это бред. Ну как, скажи мне, как мы будем это изображать? Ведь всегда видно по поведению, парочка эти двое или нет. И если да, то как давно это с ними случилось.

– Это да, верно. Придется научиться обниматься, держать друг друга за ручки и трогать за попу.

– Очень смешно.

– Ты же говорила, что любишь посмеяться.

– Да уж. Обхохочешься просто.

– Хорошо, поговорим. Только у меня два предложения. А – не начинать свои речи со слов «нам надо поговорить» – я их ненавижу, и Б – соблюдать общественную модель поведения. Днем на работе – о работе, вечером дома – об отношениях. Договорились?

– На остальные тридцать одну букву нет правил в нашей с тобой жизни?

– Есть, но о них позже.

– Слушай, а ты формалюга!

– Даже не представляешь какой!

– Пипец! Я попала. Ненавижу я по правилам, понимаешь? Мне на других моих работах этого хватает по горло, я думала, что хоть тут все неправильно будет.

– Будет. Журнал будет не по правилам, обещаю. А организация труда как обычно. Собирайся.

Блин, он даже не спрашивает моего мнения, не ждет ответа, просто командует – и все. Как я директором-то буду? Ужасно хочется впасть в сопротивление и в свою очередь отдать ему распоряжение, чтобы не командовал, а шел лесом, но я держусь.

Ладно, вдох-выдох, успокоилась, промолчала.

– Куда собираться-то?

– Смотреть дом и покупать спецодежду.

– Поясни, пожалуйста. Какой дом, какую спецодежду?

– Дом мой. Там мы будем жить вместе.

– Это еще зачем?

– Где это ты видела приличных мужа и жену, живущих не вместе?

– Мы приличные муж и жена? – удивилась я.

– Да. Это близко и от офиса и от твоего дома, не переживай. У меня хорошо дома, мебели мало, дворик зеленый, дедуля консь ерж. Там легко найдется комната и для тебя.

– Во дворике?

– Будешь выступать, найду во дворике. Под деревом. В корнях. А пока в квартире. Места много, жопами стукаться не будем. Можем даже не видеться сутками. Теоретически.

– Ты миллионер?

– Совсем немного. Начинающий. При твоем участии готов стать матерым волком.

– Ладно, готова быть миллионерской музой. Временно. Мне-то, кстати, с этого какая польза, с твоего миллионерства?

– Придумай сама. Одну из польз подскажу. Про спецодежду не забыла?

– Нет. Только не поняла идеи.

– Одежда за мой счет. Надо, чтобы ты была одета, как леди, а не как оборванка.

– Это Кавалли, – я начала разглядывать потрепанные об асфальт джинсы. Ну, люблю я когда джинсы снизу волочатся, что ты поделаешь! И когда низ штанин грязный и мокрый от дождя до самых колен. У меня на этом прямо бзик, совершенно необъяснимый, – я готова специально после дождя ходить по тротуару в джинсах, чтобы они промокли.

– Поздравляю. Будешь в них на природу ездить. А то моя семья в обморок упадет, увидев тебя вот в этом. Главному редактору крутого журнала также не пристало ходить в столь неприглядном виде.

– Протестую. Во-первых, почему я должна притворяться перед твоими родителями? Они мне вообще никто. Во-вторых, мы не гламурный журнал создаем, а неправильный, попирающий придуманные обществом нормы морали!

– Это ты когда придумала? – удивился Юра.

– Давно. Когда была маленькая и мне запрещали рвать книги, бить жирную соседку и пить из лужи.

– Бедная! Какое тяжелое у тебя детство было. Ладно, это аргумент. Тогда скажу начистоту. Мне просто будет приятно, если ты будешь на каблуках ходить, в юбках, красиво одетая. Честно. Сделай это, пожалуйста, для меня. Всего лишь полгода – и ты свободна от этого хоть навсегда.

– Хорошо.

И чего это я такая послушная, интересно? Что со мной случилось? Мне нравится этот парень все больше и больше, честное слово. И самой хочется ему нравиться, конечно, поэтому бог с ними, каблуками и юбками, помучаюсь. Может, это мужчина моей мечты? Ну и что делать? Он держится легко и просто, по-дружески, но как мужчина никаких знаков внимания не подает. По-мужски вежлив и несколько насмешлив, не более того.

Не намекать же мне первой, тем более что он мой работодатель.

Это начинает отравлять мне жизнь. Ладно, подождем развития событий.

И вообще, больно много командует. Может, он сатрап, например. А зачем мне сатрап?

Мы съездили и посмотрели квартиру. Оказалась хороша, со вкусом сделана. Светлая, мало мебели, как я и люблю, и вся она воздушная. Хотя я все равно, если честно, предпочла бы жить дома. Ненавижу быть гостем. Всегда надо себя стеснять, соблюдать правила общежития и быть дисциплинированной. Оно мне надо? Я вот посуду, например, лет десять не мыла. И бросаю вещи там, где снять довелось. Приходит Нина и, поругивая меня за бесхозяйственность, все убирает, поэтому грязи нет, а то, что шмотки до ее прихода валяются, меня не напрягает. Я их не замечаю.

Я вообще мало что замечаю. Мама один раз звонит и говорит:

– Наташа, ты бы хоть спасибо мне сказала.

– Спасибо, мама. А за что конкретно?

– Я когда гостила у тебя, занавесочку на кухне повесила, уже недели две прошло, а ты не говоришь ничего.

Я выглядываю на кухню, смотрю, действительно, висит занавесочка. Зелененькая. С цветочками.

– Мам?

– Да.

– А раньше ее не было, что ли?

Я не придуриваюсь, я в самом деле за полгода жизни в съемной квартире не замечала, что занавесочек на окнах нет. И уж тем более что уже две недели как они есть. Мне комфортно в моем внутреннем мире, и нет никакого желания реагировать на незначительные мелочи там, снаружи. Разве что по-крупному.

В общем, все непонятно и сильно напоминает авантюру. Как мы будем жить, что мы будем людям говорить, как вести себя? У меня тоже, в конце концов, родители есть, и если его родителям наплевать на то, что их сын неожиданно женился, даже не позвонив перед этим, то мои по этому поводу расстроятся, я подозреваю. А друзьям что говорить буду? Когда успела? А потом опять всем врать, когда проект закончится? Что, мол, разлюбили и развелись?

Все эти мысли неожиданно настигли меня в тот момент, когда Юра показывал мне мой санузел.

– Дорогой, нам надо все-таки поговорить, – заявила я, сев на закрытый унитаз, и Юра явно внутренне вздрогнул. Ага, нормальная мужская реакция. Ненавидят они эти слова, ибо им кажется, что мы сейчас будем предъявлять претензии и трахать им мозги. Не волнуйся, солнце, я постараюсь сделать это максимально нежно. Умные женщины, к каковым я себя особо не причисляю, носят с собой ментальный вазелин. А мне вот насухую приходится.

– В смысле? – он нехотя, с мрачным видом присел на край ванны.

– Ну, надо обсудить, как именно мы будем притворяться. Требую конкретики. Легенда – где познакомились, когда успели и т. д. Учти, раз мы совсем недавно вместе, то должны прямо-таки пылать страстью.

– Ужас какой!

– Спасибо.

– Я не это имел в виду…

– Ну-ну.

– Да перестань! И вообще, не парься, все придумаем сейчас. И мы придумали. Вышли наконец из моего туалета, сели на пушистый бежевый ковер в гостиной и придумали. Сначала решили, что мне нужно все-таки не женой быть, а невестой, чтобы достовернее было. А потом подумали и перерешили – а гори оно все! Что мы, обязаны жить по правилам? Будем говорить, что хотим, не нравится – не ешьте. В конце концов, у нас главная цель какая? Правильно – получить удовольствие, а всякие социальные правила никак этому не способствуют. Хотя как без них мог бы существовать мир – тоже неясно.

Поездка моя будет весьма кстати. Меня больше недели никто не видел, мало ли что за неделю могло произойти. Это же целая вечность.

Переезжаю я к нему прямо сегодня. Хоть поживу как почти миллионер. И буду расбрасывать вещи. Я Юру уже предупредила, что плохая хозяйка, но он не испугался. Посмотрим. Чего я все парюсь? Надо жить легко и непринужденно, а я все на окружающих ориентируюсь – что подумают, ай-яй-яй! Плевать!

Мне вдруг резко захотелось стать плохой. Просто немедленно перестать зависеть от мнения окружающих и жить так, как мне хочется, а не так, как надо для моего имиджа. Уж больно правильной стала. А ведь раньше была рок-н-рольной девчонкой, пила спирт и спала вместе с такими же друзьями пьяная на лавке в парке. Социализировалась, бля! Тошнит уже от этой социализации.

– Слушай, а у тебя что, даже девушки нет? – вдруг осенило меня.

– Нет. Уже целых три недели. Представляешь, какой ужас?

– Бедненький. Слушай, а как же мы сексом будем заниматься? Потихоньку к себе в комнату водить? Или у нас полугодовое воздержание намечается? – я решила не сообщать, что мне приходилось в этой жизни и по полгода ни с кем не спать, эка невидаль.

– Об этом я не подумал. Решим, не парься.

– Я буду домой уезжать, а ты сам выкручивайся. Взял ответственность, так держи!

– Посмотрим.

Это был, конечно, блеф. Мне для секса все же нужны чувства, как минимум горячая симпатия, а лучше любовь. Можно подумать, у меня очередь стоит под окном из тех, с кем у меня эта самая горячая взаимная симпатия, а то и любовь. Не стоит, к сожалению. А разговор про секс – чистая провокация с моей стороны. Я, правда, поняла это только, когда уже слово было сказано. И конечно же не удержалась от того, чтобы продемонстрировать свою независимость. Игры разума начались, е-мое.

Я почти всегда понимаю мотивы своих поступков, но, к сожалению, зачастую только после того, как этот поступок совершу. Нет бы заранее головой думать! Увы, сначала прыгаю. Мотор. Мотор – это диагноз. Симптомы болезни – ездят на спортивных красных машинах, но все время забывают заливать бензин. Сначала делают, а потом думают. Иногда. Чаще же сначала делают, а потом тоже делают. Поэтому, невзирая на светлый ум, постоянно совершают идиотские поступки.

Получается, что я сама и мои предположительно умные мозги действуем крайне несогласованно. Умные мозги всячески пытаются лоббировать здравую идею о том, что на работе не должно быть никакого секса, любви и прочих цветочков, а я сама все время какие-то провокации устраиваю. Раздвоение у меня. Хорошо хоть голосов не слышу. Чего я вообще хочу, мне может кто-нибудь сказать, а?

В чем цель-то моя?

Молчит Русь. Нет ответа.

Я на всякий случай позвонила своему другу из органов и попросила узнать все про Юру. Он, друг, давно уже предлагал мне пользоваться его возможностями при найме персонала, но я, как дура, всегда про это забывала и порой нанимала каких-то отморозков. Зато сегодня вот пригодилось. Я даже подпрыгнула от радости, когда вспомнила про милицейского друга. Сейчас он меня успокоит, и я смогу себе жить припеваючи.

Потом я перевезла к Юре некоторые свои вещи и села писать концепцию. Мне не терпелось начать реализовывать идею, аж до дрожи в руках. Итак, этот журнал должен быть плохим и неправильным. Плохим не в смысле отвратительного качества, а в том смысле, что он не должен угождать всем и быть для всех приятным. Даже лучше, если он будет многих раздражать – это значит, что все – взаправду.

Главное, он будет честным и натуралистичным, без лишних уси-пуси. Но с определенной долей нежности. Он должен быть о настоящем мире, в котором есть все: и любовь, и ненависть, и дерьмо, и розы. Но при этом что-то новое привносить в жизнь читателя. А иначе зачем его читать – можно просто в окно выглянуть.

Ага, поняла! Он должен нести в себе отсвет духовности. Быть философским. Типа «Эгоиста» и «Psychologie», только не такой нудный, формальный и правильный. Он должен возбуждать в читателе желание что-то изменить в жизни.

По сути, я хочу писать в нем о том же, о чем говорю со студентами в Игре: о честности, радости, любви, жизненном предназначении и разных, менее приятных, но от того не менее полезных вещах…

Рассказывать об этом без всякого заигрывания с читателем. Умные люди это оценят.

Гениально! Неужели никто до такого еще не додумался?

Интересно, а нам его не запретят продавать, если там будет мат, например, и ужасные картинки? Или нужно гриф какой-то ставить? Типа «От 18 лет». Или запечатывать в непрозрачный пакет? Я-то лично думаю, что это глупо. Дети всегда знают больше своих родителей, но в нашем обществе, если не хочешь иметь дела с поборниками нравственности, пребывающими в своей иллюзии, нужно соблюдать некие правила.

В этих грифах, впрочем, есть один плюс, но совсем не тот, о котором думают эти поборники. Они, грифы, создают запрет и таким образом повышают ценность запрещаемого. Согласитесь, если бы мат был разрешен и принят, то зачем он был бы нужен? А главное, куда бы мы сливали весь свой негатив, чем бы шокировали, создавали дополнительный уровень юмора, стресса, сопротивления, возмущения, порой так необходимых в работе? Мат цепляет за слух, взгляд, эмоции, усиливает эффект сказанного и создает энергию – это факт. Если только он не является в речи преобладающим по отношению к другим словам. То есть когда взрослые дяди-трактористы разговаривают одним матом, сами того не замечая – то пользы конечно мало. А вот на другой чаше весов у нас – госпожа Фаина Раневская – эталон владения матом! Как она ругалась – просто даже читать вкусно! Интеллигентная женщина, настоящая аристократка во всем, включая использование площадной брани!

Так что без мата наш язык будет беден.

И вот что мне еще подумалось. Все-таки это будет журнал о любви. Не о том притворном слюнявом явлении, которое мы привыкли считать любовью, замылив само слово до тошноты и даже возненавидев его.

А просто о любви. Настоящей. Человеческой. Всеохватывающей. Да какой еще всеохватывающей?! Любви прилагательные не нужны, она либо есть, либо ее нет.

Все, что в журнале будет написано и нарисовано, будет создано с любовью к человечеству и человеку. Даже если это будет выглядеть болезненно и зло. Что ж! Боль и зло – часть нашей жизни. Человеческой.

А хорошо было бы назвать его «Дерьмо и розы». Вот только боюсь, возникнут проблемы с реализацией. И с административными органами. Им явно не понравится слово «Розы».

Потом Юра оторвал меня от этого увлекательного занятия. Мы поехали и накупили мне кучу нового барахла. Согласно договоренности очень элегантного и красивого. Никакой рванины. Вот уж я оторвалась! И если честно, то это было первый раз в моей жизни, когда мужчина одевал меня с ног до головы и покупал все, что я выберу. Сильные женщины обычно все сами, сами, они не хотят ни о чем просить, не хотят никому и ничем быть обязанными. Эх! Если честно, то я от этого так устала!

Как изменилось мое мышление за последние пару лет! Раньше я гордилась своей независимостью, а с годами поняла – глупость это все и выпендреж. Хочу зависеть! Зависеть от любимого человека, быть в служении ему. Получается, что раньше я зависела от своей независимости. Беда в том, что быть главной, командовать, принимать за всех решения и отвечать за них – у меня в крови. Я даже не замечаю, как начинаю руководить, это на автопилоте происходит. Даже когда я, казалось бы, ничего волевого не делаю и не говорю, молча сижу в уголке, меня все равно почти все слушаться начинают. Видимо, это вопрос не поведения, а контекста. Хотя Юра пока не слушается, да и я себя как послушная девочка веду. Зубы не показываю, стараюсь изо всех сил. А вообще-то мне мужика в порядке самозащиты и самоутверждения съесть – как позавтракать. Только это всегда пиррова победа.

Я, кстати, заметила, что когда мужик оплачивает без разговоров все шмотки, которые я выбрала, то сучиться и командовать мне ну совсем не хочется. Хочется сложить умильно ручки у груди, превратиться в блондинку и хлопать глазками в ожидании того момента, когда он наконец завершит сделку, возьмет пакеты и скомандует куда идти, как идти и с какой скоростью.

– Можно я кеды вот эти куплю, типа грязные, – не выдержала я под конец наплыва всей этой красоты и элегантности, – это хорошие кеды, дизайнерские, их можно носить даже в театр, наверное.

– Купи, – вздохнул Юра. – Босячка.

Я обняла кеды, и мы покинули торговый рай.

Вот что я вам скажу: очень возбуждает, когда мужчина широким жестом оплачивает все, что понравилось женщине. Это сексуально, вызывает восторг, желание срочно его полюбить и остаться с ним навсегда. А заодно сделать его счастливым. Потому что в этот момент расстановка сил в паре именно такая, как ее предусмотрела природа, – он добытчик, я – хранитель, а отнюдь не из меркантильных побуждений.

Я в состоянии купить себе шмотки, но это совсем, совсем не то. Просто разные вещи.

Зачем все это надо?

Вдруг до меня дошла одна важная мысль. Юра должен знать, как он хочет взрывать этот пресловутый мозг. Точно и в конкретных категориях. Ведь Гитлер тоже шуму наделал. Я надеюсь, Юра не о таком мечтает? Все же следует уточнить, в чем для него истинная цель проекта? Я-то для себя уже определилась с направлением, а вдруг на полпути выяснится, что наши цели не совпадают.

– Юра, – мы ехали в его машине, забитой моими шмотками, и я резко повернулась в его сторону, – а зачем тебе все это?

– Вот здрасьте! Я же тебе объяснял.

– Нет. Ты сказал, что хочешь мир изменить, мозги взорвать и это в общем-то все. А зачем? И от чего конкретно ты удовольствие получать собрался? Не от технологического же процесса?

– Не знаю, – растерялся Юра.

– Может, тебе слава нужна?

– Да нет вроде. Я даже заявляться как персона не собираюсь.

– Тогда, может, самолюбие потешить? Посмотреть, как народ суетится, ругается, хвалит, резонирует, и думать – это я сделал?

– Не знаю. Надо поразмыслить. Но скорее нет, чем да. Я даже никогда не думал так. Знаешь, скорее тут все-таки… Ну, хорошее, условно говоря. Не ори только, я знаю, что ты не употребляешь слов хороший-плохой, хорошее в кавычках, – Юра смешно изобразил пальцами кавычки, оторвав руки от руля. – В смысле я скорее отдать хочу, чем получить. Я вот все получал, получал все эти годы, и мне прямо тошно стало. Хочется что-то полезное для людей сделать.

– А! Знакомое заболевание. Здорово. А что полезное-то?

– Не знаю. Что, прямо вот так конкретно хочешь знать?

– Да, хочу. Мне это важно для проекта. Поверь, пожалуйста, на слово.

– Верю. Ты не волнуйся, я в принципе тебя уважаю и считаюсь с твоим мнением.

– Заметно, что я волнуюсь?

– Да, конечно. Ты не очень-то уверенная в себе, я даже удивлен этим. Думал, ты более… защищенная, что ли.

– Просто я… Стесняюсь.

– Хм, – Юра недоверчиво покосился на меня, и я не решилась добавить, что он мне нравится. Струсила.

И, кстати, с вопроса моего он съехал, а я сама про него забыла от волнения.

Мой дружественный мент позвонил и рассказал про Юру все, что я и так знала. Место прописки совпало с тем, куда он меня привез, квартира – его, родители живут на Кутузовском, место рождения – Москва, в армии не служил, много лет занимается бизнесом, нарушения в основном административные, не был, не был, не привлекался, день рождения – август.

– Лев он у тебя, поняла? – закончил речь дружественный милиционер.

– Прелесть какая!

Действительно, что бы я без этой ценной информации делала? Сразу все ясно-понятно стало. Мальчик – Лев. Это же все объясняет, правда ведь?

Впрочем, я не сомневалась в результатах проверки. Я верю Юре. У меня интуиция. Жаль, что я не всегда ей доверяю, хотя много раз убеждалась в том, что эта госпожа права всегда и во всем. Слишком это иррациональное чувство – интуиция, а мозг иррациональных вещей не любит, ему логику подавай. Он без логики чахнет и впадает в депрессию.

Правда, наша свадьба до сих пор не получила логического объяснения, но наверняка оно у него есть, просто говорить не хочет. А может, и нет, может, это мозг все продолжает свои изыс кания в области рационального.

Ладно, практика показала, что все рано или поздно всплывает. Без вариантов. Всему свое время. Весна придет, говно всплывет.

Тайное станет явным – это даже Дениска (из рассказа про выброшенную в окно кашу) знал.

Вечером, вернее ночью, я все еще дописывала концепцию.

Целевая аудитория – люди свободные от условностей. Конкретненько, правда? Можно будет так и написать: «Журнал для свободных». А также для сильных духом и крепких желудком.

Я вспомнила, у меня есть любимый художник – Лупин. На сайте, где он выставляет свои рисунки, все только и делают, что орут целыми днями: «Уберите Лупина с нашего сайта, нас сейчас вырвет, бе-е-е». Подумаешь, кишки да члены парень пару раз нарисовал. Ну ладно, пару десятков раз. Зато какой философский смысл в каждом рисунке!

А между прочим, ведь из тела кишки не выкинешь, как из песни сами знаете чего. Можно подумать, что те, кто визжит на лупинские рисунки, в туалет не ходят. Не какают, понимаешь, бедные! Сознательно, из высокоморальных побуждений, лишили себя этого прекрасного физиологического удовольствия.

Так вот, визжащие критики и ханжи всех мастей – точно не наша аудитория. Боюсь, что и среднестатистический гражданин, сидящий вечерами у телевизора, тоже не наш.

Боюсь, потому что это как раз и есть миллионы потенциальных покупателей. Не зря же «Космо» – самый тиражный женский журнал. Он как раз и рассчитан на сих граждан. Впрочем, открою страшную тайну – его и другая аудитория втихаря почитывает. Те, кому от жизни нужно нечто большее, чем сидящим с чипсами у телевизора. Некоторые из них прячут «Космо» и никому об этом не говорят. Я лично знаю таких девушек.

Вот это мне и удивительно – как они сумели создать и поддерживать много лет столь универсальный формат. Гении, да и только. Официально заявляю – считаю журнал «Космополитен» гениальным коммерческим проектом.

Однако мы-то другое делать собираемся, поэтому возвращаемся к своим баранам.

Я имела в виду баранов из поговорки, а не целевую аудиторию, конечно. Уф! Уже представила, как про меня пишут страшные рецензии – «Наташа Маркович обозвала все население России и стран СНГ баранами»! Критики – страшные люди – все понимают так, как им это удобно.

Так вот, что касается целевой аудитории и среднестатистических граждан. Не наши они потому, что им телевидение мозг уже промыло на свой лад. Я вообще считаю, что телик можно разрешать смотреть только гражданам с высоким уровнем осознанности. Они умеют лажу отделять от полезной информации, и поэтому для них это не опасно. Всем же остальным ужасно вредно смотреть телевизор. Поверьте мне, пожалуйста!

Я вот недавно застряла в аэропорту Челябинска. Сие прискорбное обстоятельство заставило меня не только потратить лишние полторы тысячи рублей на зал ожидания, но и вынудило смотреть в течение трех часов незабвенный канал НТВ. Хорошо, что, читая журналы, я смотрела его вполглаза, а то бы неминуемо стошнило.

Меня потчевали историями о том, как грязно и непотребно разводятся наши звезды. Журналисты с наслаждением рылись в грязном белье, словно маньяки-фетишисты, перебирающие трусы своих жертв. На страшные безмолвные кадры плачущих детей и покорябанных жасминов накладывались фразы самих звезд, выдернутые незнамо из какого контекста и неведомо по какому поводу произнесенные. Однако же весьма ловко и лукаво приспособленные журналистами к видеоряду. По какому поводу, кстати сказать, плакали дети, тоже неясно. Детям им вообще свойственно плакать. А даже если и по поводу развода родителей! Стало ли им легче от показанных всей стране вонючих кадров?

Особенно долго почему-то мусолили историю Жигунова и Заворотнюк, показывая вперемешку кадры из фильма «Гардемарины» и страсти-мордасти текущего дня.

В начале передачи я только саркастично смеялась над уловками телевизионщиков. Однако, когда в финале передачи зазвучала музыка из незабвенных «Гардемаринов», мне стало необыкновенно грустно.

Разве создатели передачи имели право мешать то доброе и светлое, что несет этот фильм, другие фильмы, музыка, творчество, с этим дерьмом? Даже если они развелись – ну и что??? Разве они не люди? Зачем весь этот смак от сознательно созданного негатива? Зачем эти лживые раскадровки? И не произносите мне эту идиотскую сакраментальную фразу о том, что «пипл хавает». Кто формирует вкусы пипла, если не это же самое телевидение? Не НТВ ли это, убогое? Один Парфенов, наверно, там и нес позитив. Да и тот потом, в «Ньюсуике» какую-то Веру Рыклину нанял на работу, женщину, которая о профессиональной этике слыхом не слыхивала и пишет рецензии на книги, которые и в руки-то не брала. А ведь Парфенов у меня в авторитетных и значимых людях ходил.

Тоска берет от того, каким дерьмом накачивает народ телевидение. Жалкие, беспринципные людишки.

Не верьте им, я вас умоляю! Лучше книжку хорошую почитайте.

Впрочем, ради справедливости, надо все же признать: есть неплохие вещи в телевизоре. Например, то же НТВ после этой гнуси решило реабилитироваться и показало очень добрую и интересную передачу о жене Брежнева. Меня растрогала она чуть ли не до слез. Настоящая женщина была – верная, терпеливая, мудрая. И передача получилась хорошая. Получается, весь вопрос в том, чтобы отделять мухи от котлет и смотреть телик осознанно и ответственно, а не как тупой быдлообразный баран. Этот навык, скажу я вам, нужно осваивать. А если пока не научились, лучше и не подходите к телевизору! Научитесь сначала хоть дышать осознанно, что ли.