Текст книги "Полюби меня (СИ)"

Автор книги: Наташа Феокритова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

Подлянку разыграли как по нотам, и все сводилось к тому, что декорации к заданию сломала она. Аукнулось ей это. Ох, аукнулось. В результате Макс зажал ее в подсобке класса. Первые пару минут они молчали в полутьме, слыша дыхание друг друга, и Макс не знал, как лучше поступить. Ну не бить же ее. Девчонка как-никак, да и на целую голову ниже. Он схватил ее, прижав к себе, заломил хрупкий девичий стан на коленку, после чего до Машки дошел смысл действий, и она начала с утроенной силой беззвучно сопротивляться. Если бы она закричала, последствия были бы самые плачевные. И когда она затихла, Макс занес руку и ударил, а она поклялась, что отомстит ему. Он отшлепал ее как первоклашку, да так, что она неделю не могла сесть. Не было в этом ничего эротического, только обида. Как же она его ненавидела, но даже тогда она поняла, что одновременно со злостью, он возбудился. Именно с этого дня она начала яростно мстить ему, и Владик, верный ее заложник, помогал ей во всем.

– Зачем?

– Нужно пообщаться.

– О чем?

Машка перестала смеяться и начала усиленно тормозить, упираясь подобно козе и ногами и руками, а будь у нее рога, то и ими тоже уперлась бы.

– Хватит, – она попыталась выдернуть руку. – Я уже достаточно оставалась с тобой наедине, чтобы понять, насколько это чревато.

– Насколько? – не тормозя спросил Макс, продолжая тащить ее в кабинет.

– Один раз пострадала моя жопа, а второй раз, – она прикусила язык, потому что Макс таки остановился и уставился на нее.

– Продолжай. Что там у тебя еще пострадало?

Он так внимательно на нее смотрел, что она зарделась повторно. Живо вспомнив, как он вонзался в нее, и как сладостно, до полусознания, пьянящего разум, ей было хорошо под ним.

– Э-э, самолюбие, – промямлила она, подталкиваемая за порог кабинета.

Макс захлопнул дверь, приблизившись.

– Самолюбие, говоришь? Ты уже была у гинеколога?

Машка ничего не забыла, более того, тянула время, надеясь, что он передумал или сам забыл, искренне надеялась. «Ответственный, зараза» пронеслось в ее голове. Она соображала, как выкрутиться из ситуации, которая и без того зрела, подобно грозовой туче.

После ухода Макса домашний «банкет» продолжился. На десерт в меню значился вопрос «Когда звонить или не звонить Джефри». Или может быть по скайпу? Машке, которой и без того было тошно, пришлось выбрать скайп. И надо же, в этот вечер случился глобальный сбой по всему миру. Она выдохнула, но ровно на пять минут. Все равно пришлось звонить и объясняться. И это было подобно смерти. Как объяснить человеку, что ты не девушка легкого поведения? Ну, получилось так. Стечение обстоятельств. Со слезами на глазах она призналась, что если Джефри немедленно ее бросит, то так тому и быть. Где-то какая-то часть души Маши уже смирилась с этим, а другая часть по-позорному радостно возликовала, снова водрузив на чашу весов все сомнения по поводу будущей свадьбы. Все обошлось, чудесно и легко – Джефри, шокированный поведением невесты и случившимся, сообщил, что срочно покупает билеты, благо виза оформлена, и скоро приедет, потому что по телефону судьбоносные вопросы не решаются. Семья перевела дух. А Маша, наблюдающая день за днем за Максом, работающим с вице-президентом до потери пульса, неспециально вынуждена была думать о нем, себе, ребенке и женихе.

– Нет, – солгала она, понимая, что завтра приедет Джефри. Они вместе планировали сходить к врачу, по назиданию бабушки. Но также подвисло обещание Алине, и Машка подумала, почему бы не совместить.

– А когда собираешься? – Макс не шутил и не собирался от нее отставать.

А она так надеялась, что все-таки обойдется. Рассосется само собой. Она сообщит родителям вместе с ним, а затем Макс забудет о своем отцовстве.

– Завтра, – прошептала она вдруг севшим голосом, проклиная себя за непрошенный приступ солидарности и помощи подруге.

– Во сколько?

– Талон на двенадцать.

– То есть в обед. Вот и отлично, – произнес Макс деловым тоном, снова открывая дверь. Больше ему от нее ничего не было нужно. – С работы и пойдем. Надеюсь, от тебя не стоит ждать никаких фокусов?

У него во вторник в ВУЗе свободный день, а Машка, судя по ее каждодневному присутствию на работе, прогуливала учебу по договоренности с преподавательским составом. А почему бы и нет, когда бабушка полиглот, да и внучка под стать ей.

Маша зарделась, ей вдруг показалось, что он видит ее насквозь. Выдержав взгляд, она отрицательно помотала головой, и Макс отпустил ее. Она прошмыгнула мимо него, сама не понимая, чего так испугалась. Может быть потому что она уже видела у него такой взгляд на той единственной в ее жизни студенческой вечеринке. Взгляд твердого собственника, способного удержать в руках любую власть над ней, принять от нее любой вызов и, если потребуется, наказать ее. Ни до, ни после этого Макс на нее так не смотрел, но вчерашнее признание что-то изменило. Макс больше не смотрел на нее просто. Словно в этом его взгляде читалось, что она часть его, принадлежит ему. Это пугало и, странным образом, непонятно почему обнадеживало.

Оставшаяся часть дня прошла относительно спокойно. Мысли Маши то и дело устремлялись в воспоминания о школьных годах. Теперь что-то изменилось.

Глава 2

Прилетел поздно утром, его встречало в аэропорту все семейство Маши, но без нее. Сама Маша в тот день, как и положено, вышла на работу и, переступив порог офиса, сразу столкнулась с Максом. Маша так и не решилась ему сказать, что на консультацию они пойдут втроем, полагая, что это не вызовет никаких эмоций со стороны Макса. Почему у него должны быть какие-то эмоции? Да, у них общий ребенок, но не более того.

И когда в обед Макс вышел из кабинета, и они сели в такси, Маша тоже промолчала, но как только они дошли до кабинета гинеколога, Макс все понял по победному взору бабки Маши и по взгляду парня с желтыми тюльпанами.

– Твой жених не знает, что у тебя аллергия на тюльпаны? – спросил он проницательно, оглядев того с ног до головы и провожая ее к гардеробу.

– Познакомьтесь, – от волнения у Маши появился акцент. – Это Макс – биологический отец ребенка. Макс, это Джефри – мой жених.

Парень оказался вполне дружелюбным на вид, хоть и ниже Макса на целую голову. Мужчины пожали друг другу руки. То же самое она сообщила гинекологу, та посмотрела на обоих и сухо выговорила.

– Отец остается, остальные за дверь. Развели тут гарем отцов.

В течение двадцати минут выяснилось, что Макс довольно многое знает о Маше. Такие вещи, как вес, рост, аллергии, вредные привычки и даже некоторые заболевания. Пока Маша одевалась, Макс вышел.

– Надеюсь, у вас это не войдет в привычку, – спросила бабка, недовольно морщась на Макса, но Макс терпеливо дождался возвращения в офис и, только оказавшись наедине с Машей, по привычке навис над ней, словно грозовая туча.

– Пока твой жених здесь и пока ты не родишь, я против того, чтобы ты вела половую жизнь и жила с ним под одной крышей!

Маша, никак не ожидавшая услышать подобных требований, удивленно посмотрела на Макса.

– Кто ты такой, чтобы мне приказывать?

Он действительно был ей никем. Но сама мысль, что какой-то канадец корейского происхождения будет тыкать членом в его ребенка, выводила его из себя. А уж тот факт, что любой нормальный мужчина, а тем более жених, не захочет держаться подальше от такой прелестной девушки как Маша, был для него непреложной омерзительной истиной. Пару секунд он смотрел на нее, недовольную, скрестившую руки на груди, не зная, что ей сделать, чтобы она просто послушалась его, затем тяжело вздохнул, стараясь успокоиться.

– Я отец твоего ребенка, Маша.

Маша надула губы, не особо его опасаясь. Макс никогда не вредил ей по-настоящему. Даже сегодня он вполне сносно отреагировал, когда бабушка начала возмущаться, утверждая, что Джефри не нужна никакая гостиница, у них вполне большой уютный дом. Макс лишь сузил глаза и со злостью посмотрел на Машу.

– Я против, чтобы он жил с тобой!

– Но он ее жених, – не преминула напомнить бабушка.

– А это мой ребенок, – ответил Макс.

– О чем они говорят? – спросил Джефри Машу, и та, пожав плечами, мстительно глядя на Макса, перевела: – Макс говорит, что у нас ужасные гостиницы, а бабушка рассказывает про тараканов и других насекомых. Они переживают за тебя.

Джефри расплылся в вежливой улыбке и заулыбался обоим, кивая.

Бабка хохотнула, а Макс вздохнул, еще больше помрачнев.

– Передай своему таракану, что пока ты не родишь, он к тебе ни одним своим щупальцем не притронется.

– Держите себя в руках, молодой человек! – возмутилась бабка.

А Джефри посмотрел на невесту в ожидании перевода.

– Макс говорит, что в нашем доме тебе будет хорошо.

И теперь, когда он говорил о члене и прочем, это сердило ее, как тогда в комнате.

– Макс, мы с Джефри любим друг друга, – мягко напомнила она, надеясь, что он поймет, насколько его требования неуместны. С Джефри они дружили уже пять лет, познакомившись между первым и вторым курсами в языковом лагере, куда тот приехал на лето по студенческому обмену.

Ее признание вызвало в душе Макса желание что-нибудь сломать, возможно, челюсть Джефри. Тот оказался приверженцем направления фри-чайлд, а потому данная ситуация была выгодной для него. Маша любит Джефри, Джефри любит ее, а ребенок у Маши от Макса. Теперь, когда они оба знали, что Джефри любит ее настолько, что готов принять чужого ребенка, проблемой становился сам Макс. Он становился лишним. И эта ситуация бесила его невозможно. Ведь он и в самом деле не знал, его ли это ребенок, во всяком случае, сомневался.

Он сердито посмотрел на Машу и сообщил:

– Как только родится ребенок, я докажу, что я отец и буду оспаривать право его выезда из России.

Маше, только что осознавшей, сколько проблем в личном плане способен доставить Макс, показалось, что небеса рухнули. Она не сможет бросить ребенка в России, а тем более забрать, это разрушит ее отношения с Джефри, а расстояние и безысходность довершат дело. Джефри же не может остаться здесь, у него бизнес в Канаде.

– Хорошо, мы будем жить отдельно, – согласилась она, побежденно кивая. – Это все?

– Нет, – произнес Макс. – Ты будешь жить со мной.

Девушка ошарашенно уставилась на него, не веря услышанному. Это требование подписывало смертный приговор ее отношениям с Джефри.

– Я обещаю, что не притронусь к тебе без твоего желания. И так я буду уверен, что ты сдержишь слово.

– Ты разрушишь наши отношения.

– Что ж, будем квиты, – резонно заметил Макс, заставляя ее содрогнуться. – Мне плевать, сколько у тебя было до меня, но пока ты носишь моего ребенка, не будет ни одного.

Маша вспомнила ту позорную вечеринку, на которой Макс пришел с девочкой с ее курса. Это была вершина ее мести. Она видела, как Макс гордился своей подержанной Хондой, разваливающейся от старости, и какие непростые отношения были у него с подружкой, которую позвал замуж. Многого не нужно было. Только заманить Макса в спальню и поджечь Хонду, а дальше все кинутся его искать, и вот она измена. Нужно только броситься в объятья и скинуть пару шмоток. О последствиях она не подумала. Когда машина догорела дотла, а отношения были разорваны, ярость Макса требовала выхода. Маша не нашла ничего лучше, чем опрокинуть несколько кружек пива, надеясь, что она победила. Каково же было ее удивление, когда никто не вмешался, когда Макс выволок ее в винный погреб, запершись с ней там.

Она еще пыталась храбриться, но, осознав реальность опасности, метаться не было смысла. Как минимум она решила, что ей придется стерпеть еще одну порку, но она ошиблась.

– Ты получишь то, что хотела, – прошипел он, связывая ей руки ремнем.

Макс взял ее грубо, так, что было больно, глядя в глаза, на катящиеся слезы, беря ее девственность резко, не щадя, не обращая внимания на кровь. Конечно, унизительно, но в первую очередь жестоко. Закончив, он развязал ей, плачущей и ненавидящей его, руки, натянул штаны и ушел. После этого она остановилась. Она не могла без содрогания смотреть на целующиеся пары, со страхом думая о сексе, как о чем-то болезненном и неприятном.

Почему ее потянуло к нему три месяца назад? Теперь ответ на этот вопрос ей не казался важным. Теперь, когда он ломал то, что было ей дорого. Ничего они не зарыли, не забыли, а сейчас еще и жизнью ребенка связаны.

– Я тебя ненавижу, – произнесла она, задыхаясь от бессилия, отворачиваясь от него. Зная, что ничто их не помирит. Доигралась.

Вечером она рассказала все семье и Джефри. И тот оказался так великодушен, что вошел в ее ситуацию. Признавая, что мужчина имеет право требовать условий для своего ребенка и предоставлять их. Он сам съездил с бабушкой к Максу и взял у него подписанное соглашение, не имеющее на самом деле никакой юридической силы, в обмен на выдвинутые условия.

На следующий день Макс снял для них подходящее жилье.

–

Первый месяц вызывал проблемы с общением. На работе они общались строго по делу, дома молчали. Убедившись, что Макс держит слово и соблюдает дистанцию, не в состоянии долго носить в себе негатив, Маша смягчилась, перейдя от молчания к бытовому общению. Джефри уехал через месяц, обещая вернуться к родам. Между Максом и Машей установились соседские отношения, на большее у того времени не имелось, учитывая, что с утра он учился, а затем работал до двух ночи. Он приходил домой, когда она уже спала, подолгу мрачно глядя на нее, спящую и красивую, проверяя, пьет ли она витамины и ест ли фрукты.

Мрачность его росла вместе с животом Маши. Он задавался вопросом, сможет ли она его когда-нибудь принять? Или она родит ребенка и уедет в Канаду? Она не давала ему возможности приблизиться к ней и не приближалась сама в своей обиде. Как удержать ее здесь? Она не ненавидела его, но и не любила, обиженная и капризная. После шестого месяца она вышла в декрет, и они стали видеться еще реже. Большую часть времени она проводила дома, настраиваемая против него родней. Макс испытывал настоящее отчаяние от скорого бега времени, удаляющего ее от него. И к девятому месяцу он смирился, что ее придется отпустить. Он придирчиво выбирал для нее роддом, беспокоясь и звоня с работы, на его звонки она не отвечала, и не говорила, кто у них – мальчик или девочка. Временами он сам начинал верить, что она его и правда ненавидит, но было нечто, что удерживало его, даря слабую надежду. Иногда в редкие выходные, она подходила к нему и, беря за руку, клала ту на живот. Ладонью Макс ощущал крохотные толчки, и они единили их троих. Он смотрел ей в глаза, безмолвно умоляя принять его.

А потом все кончилось.

Они, наконец, нашли изменения в проекте, сравнив его по датам с видеозаписями, они нашли то, что искали. Макс хорошо помнил тот день. Они впервые пошли к гинекологу. Маша увела его к врачу, а второй секретарь внес изменения. Это были серьезные обвинения крупной компании. А Макс скрыл факт участия в этом Маши, как ему казалось, известный ему одному. Алину уволили.

За неделю до родов Маша собрала вещи, и он сам отвез ее в роддом. Она ушла, даже не обернувшись, зная, что после она уже вернется домой.

Он не видел, как она плачет. Как на протяжении полугода страдает от одиночества, мучаясь, что это месть с его стороны. Он ни разу не пытался ее поцеловать или обнять, хотя бы как-то приблизиться, сократить дистанцию, провести вместе время. Макс только работал и приходил домой спать, контролируя. Джефри поддерживал ее, как мог, но боль от того, что ей так мстят, все больше укреплялась в ее душе, и Маша почти верила, что все что между ними происходит – это случайное стечение обстоятельств. Временами она ждала, когда родит и уедет в Канаду, чтобы никогда больше не увидеть Макса, который даже не познакомил ее со своей семьей. Он был активен и принципиален только в вопросах ребенка, но в редкие минуты, когда он клал руку на живот, ей хотелось, чтобы он сказал, что любит ее. Ей просто хотелось. И позже, когда она родила, он даже не поздравил ее, прислав букет цветов и пожелав ей счастливого переезда в Канаду.

–

«Помоги нам, Боже» пронеслось в голове Снежаны Хэмильтон, стоявшей у окна на последнем этаже роскошного директорского кабинета строительной компании «ДОМ».

Женщина бросила через длинный стол украдкой взгляд на красивого двадцатидвухлетнего парня, изучающего бумаги из красной папки и могла поклясться, что то, что он читает, ему неприятно. Она снова на пару секунд закрыла глаза и начала молиться.

Макс Гиванов с неприязнью пересмотрел еще раз содержимое папки и отложил ее на стол из темного дуба, не закрыв. Он только что закончил изучение. В ней говорилось о его усыновлении в возрасте 6 месяцев. Он недоверчиво покачал головой и поднял тяжелый взгляд на двух мужчин, которые сидели напротив.

Макс почувствовал невыносимую духоту кабинетного воздуха. Он ослабил узел серого галстука, расширил пальцем ворот белой рубашки и провел ладонью по слегка вьющимся темно-каштановым прядям волос.

– Нет, этого не может быть. Это ошибка, – наконец потрясенно выдавил он как можно более ровным голосом, стараясь не смотреть больше в бумаги. Макс знал, что оба мужчины серьезные бизнесмены, и они не привыкли попусту тратить свое драгоценное время. Но сама мысль об усыновлении казалась невероятной, невозможной, даже невыносимой.

– Я даже не похож на вас!

Снежана тяжело вздохнула. За свою профессиональную карьеру она видела с десяток подобных ситуаций, и все реакции были разными. Но первичное отрицание Макса являлось самой предсказуемой формой принятия новости. Трудно признавать, что твои родители – не твои, а твоя жизнь не совсем то, чем ты ее считаешь.

– Ошибка невозможна, – твердо произнесла она, уверенно глядя в глаза.

Снежана подошла к столу, тряхнув челкой аккуратного каре цвета ржи, взяла папку и, со знанием человека, листавшего эти документы тысячу раз, открыла на нужной странице.

– Отчет медицинской лаборатории на предмет анализа ДНК, – произнесла она, протянув папку. Макс не принял ее, продолжая смотреть на мужчин. Те имели уловимые сходные черты родства. А вот он на них был совсем не похож.

– Ты наш брат, – спокойно выговорил Алексей Скалов, глядя ему в глаза. – Можешь не сомневаться.

Снежана закрыла папку и снова настойчиво положила ее на стол.

– Не может быть, – произнес совсем огорошенно парень, еще недавно просто работающий в компании «ДОМ», принадлежащей двум братьям Скаловым, и живущий своей собственной жизнью.

– Сделаем так: изучи ее дома. А когда будешь готов, приезжай к Алексею и Владимиру. Возьми пару выходных, – предложила Снежана, видя, что тот совсем не в состоянии принять новость о существовании двух братьев и об усыновлении.

Макс кивнул, взял папку и еще раз посмотрел на Алексея с Владимиром. Больше он не сказал ни слова и медленно вышел из кабинета, не чувствуя под ногами мягкости роскошного восточного ковра.

После его ухода Алексей глубоко и шумно вздохнул, Владимир с грохотом отодвинул стул от переговорного стола и развалился в нем. Снежана стремительным шагом направилась к бару и совершенно не свойственным ей действием налила всем выпить, хотя стрелки на циферблате дубовых напольных часов показывали только четыре дня.

– Да уж, парню тяжело, – сказал Владимир, принимая из рук Снежаны бокал с виски.

– Вспомни себя. Я уверена, он никогда не догадывался о том, что его усыновили. Отсюда такая реакция, – ответила она, тоже садясь и протягивая второй бокал Алексею.

– Считаешь, он вернется? – спросил тот, пригубив напиток.

– Да, он придет, – произнесла Снежана, глядя куда-то вдаль, в небо за оконным стеклом. – Когда во всем разберется, поговорит с родителями, остынет, взвесит. Тогда и вернется, дайте время.

Она перевела взгляд зеленых глаз на мужчин, которых любила, как родных братьев.

– Тост. За воссоединение семьи!

Выпив залпом обжигающую жидкость, она глубоко и удовлетворенно вздохнула, за плечами лежали годы поисков, запросов в архивы, бесед с людьми. Но все же она нашла всех братьев и почти, почти воссоединила семью. Пусть на это и ушли годы.

Снежана вздрогнула, высвобождаясь от воспоминаний прошлого, и, залпом осушив бокал, вздохнула.

– Еще дела есть, – произнесла она и улыбнулась двум прекрасно сложенным успешным красавцам. Подняла с одного из кресел свою сумку и вышла из кабинета.

У нее было дело. Она добралась до аэропорта без проблем, найти нужный терминал тоже оказалось несложно. По звонкому крику трехмесячной девочки она нашла Машу и, поздоровавшись с многочисленными родственниками, отвела ее в небольшое кафе.

– Поздравляю с рождением дочери, – начала Снежана, разглядывая девушку.

– Зачем вы здесь? – Маша кивнула, разглядывая ее в ответ.

– Затем, что вы должны знать кое-что. Это может оказаться очень важным для одной семьи, которую я считаю своей.

– Я вас слушаю, – произнесла она, не представляя, о чем может пойти речь.

– Вы знаете, что в компании ведется уголовное дело в связи с несанкционированным внесением изменений в проект. У нас есть неопровержимые доказательства, что Алина Сергеевна Смирнова внесла изменения в проект, и вы ей в этом помогали.

Снежана замолчала, наблюдая, как девушка испуганно сжалась и нервно заправляет за ухо выбившийся русый локон. Она понимающе улыбнулась.

– Я пришла не для того, чтобы обвинять вас, Маша. Чтобы предъявить вам обвинение, нужно свидетельство Макса Гиванова, а его у нас нет. И знаете почему?

Маша подняла на нее глаза, не понимая, к чему та клонит. Кругом мельтешили люди, в обширных панорамных окнах было видно, как садятся и взлетают самолеты.

– Потому что он любит вас и пошел на сокрытие фактов, явно желая вас защитить. А вы знаете, кто вас порекомендовал в компанию? Он. Когда мы собирали на вас досье, он дал вам характеристику как одноклассник, охарактеризовав вас, как одного из самых прекрасных потенциальных сотрудников. Вы с ним прожили полгода, родили от него дочь…

Она замолчала, многозначительно глядя на девушку. Несколько минут Маша молчала, глядя в небо, а потом решилась. Снежана улыбнулась совсем широко, привлекая внимание окружающих людей.

– Вас подвезти?

Она вошла в их с Максом квартиру, открыв дверь своим ключом. Пару минут Маша стояла в нерешительности, прислушиваясь. Никого не было. Она прошла внутрь, наконец, опомнившись. Пока она разговаривала со Снежаной по дороге сюда, ей двигало нечто похожее на вдохновение, смешанное с чувством страха и надежды. Сказанное никак не шло из головы. Почему же Макс так странно вел себя? Почему ничего не сказал? Он ни разу не пытался увидеть ее после родов, ни ее, ни ребенка. И в то же время он помогал ей, тень сомнения вернулась в мысли, может быть он помогал ей, как матери своего ребенка? Она засомневалась, не понимая, какое безумие заставило ее за три часа до регистрации поверить Снежане и приехать сюда, когда все уже давно решено. Только теперь до нее дошла простая правда, годами недоступная ей. Она любит его, всегда любила. Так просто, что от этого ей захотелось заплакать. Если бы она раньше осознала это, все могло бы сложиться иначе, а теперь уже поздно. Она развернулась, намереваясь вернуться в аэропорт, и встретилась глазами со стоящим в дверях Максом. Столько времени, столько лет, чтобы понять…

– Макс, – произнесла она тихо, и он шагнул к ней, обняв, прижимая к себе, как самое драгоценное существо в жизни. – Макс… – слезы застилали ей глаза. – Я только сейчас поняла, что люблю тебя.

– Я знаю, – хрипло шептал он, целуя в макушку, губы, зная, что теперь уже нет хода назад, теперь он уже ее никогда не отпустит, никуда и ни с кем, потому что тоже любит ее.