Текст книги "Морпехи"

Автор книги: Натаниэль Фик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)

Часть II
Война

Архидам нанес великое поражение аркадианцам в битве, известной под названием «Бесслезное сражение», в которой вражеское войско было безжалостно перебито без единой потери в рядах спартанцев… Старые мужчины и женщины… поднимали свои руки и благодарили за то, что Спарта была очищена от позора и оскорблений, царивших – здесь, они снова могли видеть дневной свет.

Плутарх

Морские пехотинцы наводнили полетную палубу. Прошел лишь час после атаки террористов, а матросы и морские пехотинцы нашего корабля, находящиеся на расстоянии в полмира от США, уже были на борту. Взвод роился вокруг меня, солдаты все еще были в сандалиях и гавайских шортах. Никто не проронил ни слова. Из корабельных труб уже валил пар: «Дубьюк» готовился к отправлению.

Я поднялся в каюту капитана Уитмера, отрапортовать, что все его морские пехотинцы находятся на борту. Он сидел за столом, был в спортивном костюме и выглядел совсем не напряженным. Медленно тлела сигара, был слышен звук акустической гитары. Капитан Уитмер поистине олицетворял строки из стихотворения Редьярда Киплинга, говорящие, что нужно иметь трезвую голову, пока все сходят с ума. Да, он знал об атаке террористов. Да, он ожидал нашего возвращения ранее положенного срока. И нет, он не видел повода для беспокойства. В 01.00 будет построение роты на полетной палубе. Стоя в его кабинете в сланцах и футболке, я хотел отдать ему честь, но только покачал головой и закрыл за собой дверь.

В 01.00 полетная палуба была похожа на вечеринку, прекращенную в самый разгар веселья. Почти все морские пехотинцы были пьяны, но вели себя очень трезво. По системе классификации степени террористической угрозы «Среаткон» ситуация подпадала под степень «Среаткон дельта» – это означало, что теракт либо уже случился, либо получены данные о высокой его вероятности. Я сосчитал своих людей, все были на месте. После новостей из США в течение двух часов на «Дубьюк» вернулись все матросы и морские пехотинцы. Когда происходит что-то плохое, все люди спешат домой, чтобы быть со своими родными, мы сделали то же самое.

– Друзья, сейчас всем нам не помешает немного отдохнуть, – сказал я со спокойствием и уверенностью в голосе. – Я думаю, скоро нам на корабле отрубят электронную почту, поэтому поспешите отослать письма своим родным, напишите, что у вас все в порядке. Я не знаю, как данная ситуация повлияет на наши планы, но уверен, что завтра буду обладать более полной информацией.

Спокойствие капитана Уитмера оказалось заразительным. Морские пехотинцы были явно удивлены. Они не ожидали от меня такой реакции. Возбужденность потихоньку исчезала. Прежде чем распустить взвод, я сказал:

– Когда пройдет состояние шока, придет ненависть. Может быть, если удача будет на нашей стороне, именно нам посчастливится отомстить за зло.

Мои слова резонировали в сердцах моих морпехов, на их лицах были решительность и готовность к бою. Я смотрел на них и видел перед собой мальчишек: футбольных звезд школы, отморозков, восемнадцатилетних парней с детским выражением лиц. Белые, черные, с испанской кровью. Они были моим взводом, моими людьми, я нес за них ответственность. Я с грустью вспомнил слова штаб-офицера о бесценных воспоминаниях и отсутствии рядом духов.

– Так что будьте готовы. Разойтись!

Я стоял на палубе, в темноте, и смотрел на огни Дарвина. В моем электронном почтовом ящике было письмо от отца. «Будь стойким, – было написано в нем. – Вернись домой физически и психически невредимым». Когда я проснулся в шесть, острова уже не было видно, хотя по расписанию мы должны были отплыть только через три часа.

Группе срочных действий при чрезвычайных происшествиях (ГСДЧП) было приказано «передвигаться на самой высокой возможной скорости» и присоединиться к Пятнадцатой эскадре ВМФ США в Аравийском море. Вместо пятнадцати узлов мы двигались со скоростью в восемнадцать, а потом в двадцать, было уже не до экономии топлива. Остановки, ранее запланированные в Сингапуре и Гонконге, были отменены. Однако Экспедиционный отряд морской пехоты все же вынужден был на день прекратить свое состязание на скорость. Нам предстояла гуманитарная миссия в Восточном Тиморе, бывшей индонезийской провинции, получившей независимость. Я плыл к берегу Дили на десантном катере, везя с собой домашнюю утварь, зерно, лекарство и все такое. Наверное, кто-то, кто руководит нами, хочет, чтобы мы протянули оливковую ветвь одному народу и вытряхнули все нутро из другого.

На корабле патриотизм рос как на дрожжах. Я уже узнал о том, что один из моих однокурсников из Дартмауса погиб на 103-м этаже Северной башни. У некоторых солдат отцы или братья работали в Управлении пожарной охраны Нью-Йорка, и матросы, обычно носившие бейсболки, теперь надевали шляпы с эмблемой Департамента пожарной охраны города Нью-Йорка и нью-йоркского полицейского управления.

При отсутствии определенной миссии Экспедиционный отряд МП был готов ко всему. Капитан Уитмер большую часть времени проводил на корабле «Пелелиу», тай он всегда оставался в курсе постоянно меняющихся планов. Соответственно мы с Патриком днем и ночью находились в тыловом обеспечении, в радиорубке на корабле, где могли получать информацию из радиосообщений. «Большая вероятность вывода военнослужащих, не принимающих непосредственного участия в боевых действиях. Существует вероятность такой операции и в Пакистане».

Несколько последующих недель мы получали информацию о выводе войск из Пакистана. Девять тысяч американских солдат. Рота «Браво» получила задание полететь в Исламабад для освобождения посольства Америки и подготовки сотрудников и их семей к посадке на борт корабля. Старший помощник командира корабля спросил нас о том, какое максимальное количество солдат может поместиться на палубе: четыреста? Шестьсот? Что делать, если посол, это женщина, захочет взять с собой свою кошку? Центральное командование обеспечило нас подробным планом посольства, фотографиями с воздуха и земли. Особенностью американских посольств являются футбольные поля и газоны, которые также используются в качестве зон посадки вертолетов. Мы с Патриком штудировали фотографии и план, искали осветительные столбы, электропроводку, что-нибудь еще, способное воспрепятствовать реализации нашей миссии. Мы изучали здания и сады в округе – во время нападения в темноте у нас не будет возможности изучать карты. К концу недели я знал посольство Америки в Исламабаде так же хорошо, как задний дворик дома моих родителей в Балтиморе.

Доплыв до Аравийского моря, находящегося южнее Пакистана, «Дубьюк» начал нарезать круги. Океан был поделен на шесть участков, названных в честь событий, произошедших 11 сентября. Пентагон, Пенсильвания, северное здание Всемирного торгового центра, южное здание Всемирного торгового центра. Полицейское управление города Нью-Йорка, Департамент пожарной охраны города Нью-Йорка. Корабли постоянно передвигались, но, чтобы избежать столкновений, лишь внутри одной из шести закрепленных за ними зон. К началу октября уже дюжина американских кораблей нарезала круги внутри предписанных им зон.

Экспедиционный отряд МП медленно отходил от своего плана эвакуировать мирных граждан из Пакистана. Караульно-конвойная служба консульства рапортовала о контроле над ситуацией.

Был обычный вечер вторника. Мы находились на севере Аравийского моря, после ужина я поднялся на верхнюю палубу и проскользнул через светомаскировочные занавеси к перилам. Корабль шел мягко. Без визуальных контрольных ориентиров казалось, что звезды над головой плывут то в одном направлении, то в другом.

Так много мирных мест в мире. Я вспомнил тот день в ШЛО, когда узнал о бомбежке американских посольств в Африке. Я был таким наивным. В тот день я еще верил в так называемую «квоту на мир». Теперь у моего поколения будет свой Пёрл-Харбор, а я пехотный лейтенант. Я бы мог учиться в медицинской академии или ходить на работу в костюме. Как я мог поступить так со своей семьей? Интересно, сколько пехотных лейтенантов, служивших в декабре 1941 года, выжили к 1945 году?

Я сидел на металлическом стуле в пункте оперативно-тактического тылового обеспечения и изучал данные анализа страны, присланные из ЦРУ. Патрик сидел по диагонали от меня, читая о тактике боя Талибана.

«Послушай-ка это, – сказал я. – Население – двадцать пять миллионов человек, однако всего тридцать одна тысяча телефонов и сто тысяч телевизоров. Тридцать процентов людей, умеющих писать и читать, восемьсот долларов ВВП на душу населения, средняя продолжительность жизни сорок пять лет и самые большие показатели по экспорту опиума, орехов, ковров и овчины. Звучит так, как будто мы будем воевать с людьми, вооруженными палками и рогатками».

«У них, между прочим, есть ракеты ближнего действия. Они обобрали Советский Союз до нитки, – сказал Патрик, не отрываясь от своих бумаг. – Ракеты ближнего действия, при стрельбе их держат на плече».

Патрик оторвался от своих бумаг и поднял один лист вверх. «Ну-ка, посмотри. Январь 1842 года. Британцы, колонной, выдвинулись из Кабула. 16 500 солдат и гражданских лиц. Войска хотели занять Джелалабад, находящийся на расстоянии в 70 миль. Угадай, сколько они прошли?»

«Нисколько».

«Именно. Афганцы безжалостно убили всех, кроме одного. Они оставили его в живых, чтобы он рассказал обо всем остальным. Да приплюсуй еще Советский Союз, – продолжал он. – Они добавили еще пятнадцать тысяч человек в 1980 году плюс в десять раз больше этой цифры раненых и тысячи мертвых из-за вирусных инфекций. Мое мнение таково: это место было кладбищем для огромного количества таких же парней, как ты и я, и для нашей же пользы нам нужно учиться на ошибках предыдущих ходоков».

Я вернулся к обзору тактики Талибана. И прочитал кое-что интересное: воины никогда сами не носили свое снаряжение и оборудование – это было работой женщин или мулов. Если не было женщин или мулов, то они обходились без боевой техники. Рапорт оканчивался замечанием, что уроженцы запада, работавшие с моджахедами в 1980 году, говорили о том, что практически невозможно совместно с ними организовать оборону – они быстро уходят с укрепленных позиций и присоединяются к атакующим.

– Смерть лучше позора.

– Повтор и-ка еще раз! – Патрик оторвался от чтения. Я заговорил вслух и не заметил этого.

– Смерть лучше позора. Морские пехотинцы еще только делали себе татуировки с такой надписью на руке, а эти ублюдки уже безоговорочно следовали этому девизу.

Рыцарская бравада, которая, по словам капитана Новака, была мне присуща и которую он называл «демонстративным поведением», совсем улетучилась.

– Джентльмены, долгожданный приказ ждет нас на улице. – Было седьмое октября, я стоял на ежевечернем инструктаже офицеров корабля. Начальник оперативного отдела тряхнул кучей бумаг в руках и продолжал: – Это приказ о ночном театре военных действий. Такой документ обычно вмещает в себя страницу и об обеспечении, и о санитарном рейсе. Но, как вы видите, этот приказ больше похож на телефонную книгу. Этим вечером нашими соседями будут бомбардировщики «Б-1», «Б-2», «Б-52» и все типы воздушных транспортников. Большое множество».

В тот день, чуть раньше, мне сказали, что рота «Чарли» покинула «Пелелиу». Их миссией было освободить аэродром в Джакобабаде, территория Пакистана, аэродром нужен для организации воздушного поиска и спасения в ходе боевых действий. Это могло обозначать только одно: американские пилоты вскоре окажутся в небе над Афганистаном.

Начальник оперативного отдела продолжал:

– Поэтапная авиационная кампания против Афганистана начнется в течение часа. «Томагавки» с Филиппинского моря будут частью первой волны. Сейчас я хочу закончить, и мы все пойдем на палубу и посмотрим на шоу.

Уровнем ниже два моряка бренчали на гитаре и пели песню Боба Дилана «Shelter from the Storm».

Патрик увидел это первым. Свет вдалеке слепился в маленький оранжевый шар, взметнулся вверх, превратившись в туманный пласт на палец выше уровня горизонта, и затем сплюснулся в горизонтальную черту, в то время как боеголовка «Томагавка» исчезла где-то на севере.

Много недель мы ждали этого момента. Теракт 11 сентября был актом войны. Но до ответа на теракт мы не могли сказать, что вступили в войну и сами. Сейчас неопределенность исчезла. По громкоговорителю объявили об отмене всех запланированных мероприятий на последние два дня, так как «ожидаются оперативные задания». На «Дубьюке» объявлялся военный режим.

Неделей спустя на освещенной светом палубе, под сигнальным мостиком, солдаты моей роты на синем резиновом коврике надирали мне задницу. Я, может, и был командиром взвода, но многие из моих морских пехотинцев были крупнее меня, да и дрались лучше. Свободное время мы посвящали программе обучения морских пехотинцев восточным единоборствам, во всем мире известном как «семпер фу». Инструктором в этом деле был командир моей пулеметной секции штаб-сержант Ло.

«О'кей, послушайте-ка мета, все вы, киски, никогда не участвовали в сражении. Если вы можете трахаться или играть в бейсбол, то вы можете и сражаться. Все дело в бедрах». Ло был больше похож на библиотекаря, чем на пулеметчика. Во взводе он был единственным, кто понюхал пороха. Он участвовал во многих перестрелках на Балканах.

И вдруг ко мне подошел какой-то офицер и сказал: «Лейтенант Фик, командиру корабля необходимо ваше присутствие в пункте тактического тылового обеспечения прямо сейчас».

Капитан Уитмер ждал меня около компьютера. «Нат, меня только что вызвали на «Пелелиу» для планирования операции. Я хочу, чтобы вы с Патриком пошли со мной. Для вопросов времени нет. Положите в вещмешки все необходимое для двух-трех дней, через пять минут я вас жду».

Перечень операций был озаглавлен: «Будьте готовы к…», и надписи синим маркером: «Подкреплению артиллерийским щитом посольства США в Исламабадде, обеспечению безопасности передового аэродрома при помощи артиллерийского щита на береговом базировании, подкреплению Джакобабада артиллерийским щитом». Эта операция не была похожа ни на одну из описанных. Я побежал вниз по мостику, покидал в вещевой мешок план посольства, треники, положил в водонепроницаемую сумку книгу Уоллеса Стегнера «Угол покоя». Закрыв дверь, я понял, что забыл свою пластмассовую кружку с надписью «Дубьюк», пришлось за ней вернуться. Планирование операции предполагало просиживание за работой до глубокой ночи. Я поднялся на верхнюю палубу и сказал взводу об отъезде на пару дней и о том, что свяжусь со своими пехотинцами, как только буду обладать определенной информацией.

Капитан Уитмер и Патрик уже меня ждали. «Никаких вертолетов. Мы используем БНК».

Полетная палуба «Пелелиу» простиралась от носа до кормы, как у авианосца. Весь батальон Экспедиционного отряда МП был на борту. Внутри ангара, в приглушенном свете, стояли на своих шасси вертолеты и реактивные истребители «Harrier», вокруг них роилась команда технического обслуживания; морские пехотинцы на синем резиновом коврике отрабатывали приемы семпер фу.

Батальонная десантная группа (БДГ) была сформирована по большей части из пехотинцев 1/1, операцию мы планировали в помещении площадью с однокомнатную квартиру в Манхэттене. Вдоль одной из стен стояли компьютеры, на противоположной от них стене висела большая подробная карта Пакистана и Афганистана. Какой-то остряк прикрепил к двери изображение Усамы Бен Ладена. Под портретом была надпись: «Ты можешь бежать, но тогда ты умрешь уставшим». Офицеры батальона и штабной сержантский состав уселись на раскладные стулья.

Когда капитан Уитмер, Патрик и я вошли, начальник штаба батальона призвал всех к порядку. Он согнал со стульев нескольких морских пехотинцев и предложил им покинуть помещение.

– Информацию по данной миссии мы будем хранить в наших сердцах, джентльмены. Извините.

Они вышли, обиженные, дверь за ними закрыли… Становилось интересно.

– Рота «Браво», добро пожаловать, – сказал начальник штаба батальона, кивая головой в нашу сторону. – То, о чем я буду говорить, не должен знать никто за пределами этой комнаты. В этих четырех стенах вы будете составлять план действий, здесь же вы будете излагать свои теории и иногда нести чушь. Здесь, а не на жилой палубе, не в офицерской кают-компании и не в спортзале. Это понятно? Мы кивнули головами, и он продолжил:

Как вы знаете, последние девять дней США бомбардирует Афганистан. Он объяснил нам, что на суше находятся несколько сотрудников ЦРУ и войск специального назначения, преимущественно на севере. На юге нет ни одного американского солдата. – Чтобы произвести на нас большее впечатление, начальник штаба батальона выдержал паузу.

– Ситуация скоро изменится. 19 октября, в пятницу вечером, Оперативно-тактическая группа «Свод» должна будет осуществить акцию на юге Афганистана. Необходимо захватить аэродром и предпринять попытку взять в плен некоторых высокопоставленных членов командного состава противника. Пауза. – Нам дали задание, но не дали указаний, кто будет «Белоголовым Орлом» этой миссии.

Пауза… и медленный поворот головы в сторону капитана Уитмера, Патрика и меня: Рота «Браво» – это вы.

Мы трое одновременно уставились на него. «Белоголовый Орел» – это резервная часть ротного состава, готовая прийти на помощь в любой момент. В наших головах крутился один и тот же вопрос: почему «Браво»?

Капитан Уитмер был слишком сдержан, чтобы произнести это вслух. В батальоне, среди других командиров роты, он казался бунтарем, он был отвергнутым пасынком, обучающим морских пехотинцев быть хорошими, а не выглядеть хорошими. Он твердо подталкивал нас к действию, требовал ответственности и не мог даже надеть на себя маску подобострастия. Но когда пришло время осуществить первую важную операцию, батальон обратился именно к нему.

«Оперативно-тактическая группа «Свод» включает в себя войска специального назначения, на данный момент базирующиеся на авианосце «Кити Хоук», – продолжал начальник штаба батальона. «Кити Хоук» использовался в качестве плавучей базы для войск специального назначения, в чью рабочую зону входит Афганистан и его окрестности. – Вот формулировка вашей задачи», – он протянул нам листок бумаги под маркой «Секретно». Это слово было написано большими красными буквами.

Начальник штаба продолжил:

– Я прочитал внимательно приказ, и мне в голову пришел неплохой план. В пятницу ночью, когда окончательно стемнеет, бойцы Оперативно-тактической группы «Свод», преимущественно десантники военно-диверсионных частей, которых в МП называют «рейнджерами», и частей особого назначения вылетят с «Кити-Хоук». Они направятся в Пакистан для захвата маленького аэродрома неподалеку от Далбандина, его кодовое название – Хонда. Аэропорт необходим в качестве пункта дозаправки топливом и пополнения боекомплекта. Из Далбандина часть войск должна высадиться на парашютах на взлетно-посадочную полосу на юге Афганистана, кодовое название – Рино, в то время как другая часть будет искать пристанище лидера Талибана Муллы Омара за пределами Кандагара. Мы будем выступать в качестве резерва – на случай, если что-то пойдет не так на любом отрезке миссии.

Специально для миссии группы «Свод» пилоты вертолетов, разрабатывая различные маршруты полета через горы, рассчитали расстояние и количество необходимого топлива. Пехотные офицеры штудировали карты, чтобы максимально запомнить ландшафт Рино и Хонды и решали, сколько людей им понадобится при различных сценариях действий. Все построенные гипотезы в конце концов слились в одну конструкцию, включающую в себя три возможных плана действий: или высадить «Белоголовых Орлов» на территорию Хонды, или придержать их на борту самолета – при необходимости они будут готовы высадиться в любую минуту, или оставить их на «Пелелиу», тогда они будут готовы через несколько минут после оповещения. Командир Экспедиционного отряда МП изучил предоставленные ему варианты и решил оставить «Белоголовых Орлов» в состоянии боевой готовности на борту. Когда был выбран курс действий, Экспедиционный отряд МП продумал остальные детали операции.

Жернова опять заработали. План был разделен на множество участков, все были сфокусированы на разных аспектах операции. Пилоты разрабатывали подробный план маршрутов и выбрали смесь из транспортных вертолетов «Супер стольон» и вооруженных вертолетов «Кобра». Пехотинцы придали плану окончательную форму: распределяли взводы по вертолетам так, чтобы, если один из вертолетов будет уничтожен, с ним вместе разом не погибли все пулеметчики или офицеры.

В итоге, после соответствующих изменений и обновлений, план был оглашен: каждый ключевой игрок пояснял свою роль командиру Экспедиционного отряда МП в письменном виде. В соответствии со стандартами Экспедиционного отряда МП весь процесс подтверждения плана должен занимать не более шести часов.

Только после того как план был одобрен, я почувствовал долгожданное облегчение: наконец могу рассказать все своим пехотинцам. Я хотел оградить их от процесса постоянного изменения деталей миссии.

– Взвод оружия, кругом, – сказал я, стоя в ангаре и держа в руке свою тетрадь и ксерокопии карт.

Морские пехотинцы остановились, перестав загружать оружие и настраивать рацию, они подошли поближе, чтобы не упустить ни слова. Я быстро обрисовал ситуацию, слыша в ответ негромкие свистки и кивки одобрения.

– Важно, чтобы здесь и сейчас мы начали строго придерживаться временных рамок. У нас много проблем. Этот вечер вы можете посветить сбору личных вещей и оборудования взвода. Ночью вам необходимо отдохнуть, завтра будет много дел.

Я выдернул листок из тетради и прикрепил его к переборке судна.

– Вот расписание: 06.00 – завтрак; с 06.30 до 08.00 – погрузка оружия, выписка боевой техники; с 08.00 до 09.00 – вертолетные учения; с 09.00 до 10.00 взводу будет объявлен официальный приказ; с 11.00 до 12.00 – окончательная подготовка экипировки и техники; с 12.00 до 13.00 – инструктаж по правилам задействования сил и средств; с 13.00 до 16.00 – отработка операции; 16.30– проверочные стрельбы; 17.00 – перекличка и финальная отработка операции на борту судна. После 17.30 «Свод» должен находиться на борту самолета, «готовность 10» – это десять минут с момента оповещения до посадки.

Я взглянул на своих солдат, стоящих в шоке.

– Да, друзья. Миллионы американских мужчин хотели бы быть сейчас на вашем месте. Нам выпала честь отомстить за свой народ.

В пятницу я впервые увидел военных в военное время. Пока взвод действовал в соответствии с расписанием, мы с Патриком подготавливали боевую технику для предстоящей операции.

К 17.00 наши рюкзаки, амуниция и медицинское оборудование находились уже в вертолете, который, в свою очередь, был заправлен и стоял на летной палубе. В конце концов я присоединился к офицерам роты, расположившимся в пункте тактического тылового обеспечения.

Начальник батальона прокричал по рации:

Один из вертолетов группы «Свод» упал. Приготовьтесь, от вас требуется находиться в состоянии боеготовности.

Я соскочил с полки, надел ботинки и побежал, шнурки завязать не успел, так что во время моего кросса они болтались по полу. Вбежав в оперативный пункт батальона, я посмотрел на часы. Было 03.45 пополудни.

Миссия группы «Свод» еще не была окончена, информация поступала не в полном объеме и была противоречива. Не то в Афганистане был подбит вертолет, не то он сам разбился из-за ужасной видимости при посадке в Пакистане. Нет человеческих потерь, или нет ни одного живого? Подкрепление будет немедленно отправлено на помощь или рейнджеры попытаются выбраться из дерьма сами? Нашей задачей по умолчанию было сидеть и наблюдать за развитием ситуации. Я снял телефонную трубку, чтобы предупредить своих морских пехотинцев, но потом придумал кое-что получше. Каждое выделение адреналина заменяется упадком сил в организме. Каждый раз, когда мы готовимся к высадке, а этого, в итоге, не происходит, наш организм испытывает усталость и разочарование. Яподумал, будет лучше не травмировать бойцов таким образом.

Морские пехотинцы удачно приземлились на парашютах в Рино, и рейнджеры организовали оборону с ограниченными целями. Миссия группы «Свод» по захвату Муллы Омара провалилась, так как он не был обнаружен на предполагаемой территории.

Мы опять информировали своих солдат о внесенных в план изменениях, координировали кучу деталей: поддержку с воздуха и средства связи. В 20.30 поток слов закончился. Нам было объявлено, что наша миссии откладывается на сутки.

Командир Экспедиционного отряда МП, полковник Томас Уолдхаузер сказал о том, что окончательный план миссии будет оглашен до четырех часов пополудни. В молодости он служил пехотным офицером и офицером разведки, у него была репутация человека, добивающегося от подчиненных выполнения своих приказов.

Начальник оперативного отдела Экспедиционного отряда МП начал презентацию предстоящей операции, используя слайды и говоря преимущественно с командиром Экспедиционного отряда и капитаном первого ранга, сидящими за столом в первом ряду. У каждого из них было право вето. К концу презентации каждый ключевой и большая часть периферийных игроков рассказали о планах своих Действий в этой миссии. Воздух, разведка, оперативники, системы связи, десантный транспорт снабжения, первая медицинская помощь, погода. Даже судовой священник сказал несколько слов.

Встал капитан Уитмер. Он будет командовать нами на суше. Он выглядел помятым и говорил тихо, в нем не было пафоса, в отличие от ранее выступавших – они-то останутся на борту судна и будут смотреть, как вертолет с нами в чреве летит на осуществление миссии. Он сочувствующе улыбнулся нам с Патриком, понимая неизбежность этого цирка, и начал во всех подробностях рассказывать командирам о плане действий. Его доклад был тщательным, слова – уверенными и доходчивыми.

Когда со всеми деталями было покончено, полковник Уолдхаузер встал, повернулся к нам лицом и сказал:

– Миссия одобрена. Удачи, джентльмены.

Затем капитан Уитмер, Патрик и я были приглашены в каюту полковника Уолдхаузера. Когда капитан Уитмер слегка постучал в дверь, открыл нам ее сам полковник.

– Джентльмены, я пригласил вас на эту личную беседу, потому что хочу, чтобы вы до конца осознали всю важность данной миссии. Наш друг генерал Мушарраф взошел на политический олимп, в первую очередь для поддержания кампании по сохранению независимости. Что для вас самое важное сегодня ночью?

Мы с Патриком переглянулись и хором сказали:

– Спасти вертолет «Блэк Хоук».

– Неверно. Самое важное сегодня – не убить ни одного пакистанца. Пакистанская армия образовала вокруг аэропорта кордон безопасности. Там, вокруг вас, в темноте будут сотни вооруженных людей. Может быть, вы будете их слышать, но вы не должны в них стрелять. Я не хочу, чтобы взвинченные до предела юнцы, знающие, как нажимать на спусковой крючок, потеряли контроль над собой и раздули тем самым международный скандал. Так что спасение вертолета сегодня ночью является не самой важной частью вашей миссии. Но, – добавил он с улыбкой, – я жду от вас также и спасения вертолета «Блэк Хоук».

Я пошел к своему взводу, чтобы ответить на возникшие у них вопросы. Штаб-сержант Ло инструктировал своих пулеметчиков, в который раз повторяя с ними всевозможные пиротехнические сигналы.

– Хорошо, бойцы, давайте еще раз. Красный сигнал – это экстренная эвакуация. Зеленый – отделение отступает, не стреляйте в них. Белый – только для того, чтобы осветить территорию. Дымовая шашка всех цветов – для того, чтобы было легче скрыться. Все поняли?

Облокотившись о стену, я слушал, как он повторял с солдатами радиопозывные сигналы. Командир миссии – это «Гордый тигр», передовой авианаводчик – это «Шея», эскорт вертолетов «Кобра», обеспечивающих прикрытие – это «Пикировка». Когда морские пехотинцы начали смотреть на меня, Ло замолчал и оглянулся.

– Ну, лейтенант, мы, по-моему, максимально готовы. Будем надеяться, что сегодня ночью нас все-таки пошлют на дело. – Ло был в очках, но все равно было заметно, что у него красные зрачки. Слишком часто все меняется, то да, то нет, даже мой острый ум – и тот притупляется.

– Я думаю, на этот раз все точно. Не забудьте хоть немного отдохнуть.

Я уже уходил, когда Ло выкрикнул:

– Эй, сэр. Не волнуйтесь насчет пулеметчиков. Все схвачено. Мы хорошая команда. Мы готовы.

С трудом сдерживая улыбку, я остановился и, кивнув головой, начал подниматься по лестнице.

Я установил будильник на двенадцать тридцать ночи, но все мои попытки уснуть были тщетными. Три часа я ворочался в постели, потом, бросив эту затею, встал и принялся читать журнал «Sports Illustrated», одновременно слушая альбом «Металлики» «Ride the Lightning». Я больше не мог ждать. Схватив свою пластиковую кружку, я пошел в офицерскую кают-компанию.

Взвод построился у трапа, ведущего к летной палубе. Морские пехотинцы стояли в том порядке, в котором они будут садиться в вертолет. Сойдут же они с борта вертолета прямо в противоположном порядке. Группа огневой поддержки и пулеметное отделение обосновались. Мое место – всамом конце, потому что из нашей птички я выйду первым.

Капитан Уитмер, выглядящий просто огромным в своем бронежилете, подозвал к себе всех лейтенантов и сержантов. Я подошел, ожидая услышать сообщение об очередных изменениях в планах или правилах задействования сил и средств.

– Если вы что-нибудь напутаете и хоть один пехотинец во время вылазки будет убит, – сказал капитан без преамбулы, – я самолично пущу пулю вам в лоб.

Штаб-сержант схватил меня за руку и потащил в ангар.

– Вы пожалеете, что не взяли с собой минометчиков, сэр, совсем скоро эти хаджи пойдут на ваш периметр.

Тон у него был шутливый, но я-то знал, что он очень хочет поехать с нами. Прежде чем я успел ему ответить, по внутренней связи объявили: «Посадка на вертолет». Штаб-сержант похлопал меня по плечу:

– Вернитесь живым.

Я повел колонну к ведущему вертолету, на нем краской было выведено название: «Крадущаяся смерть». Сосчитал своих пехотинцев, все правильно – тридцать. Тридцать первое, последнее, место мое. На полетной палубе, чуть дальше, гудели еще два вертолета «СН-53». Один из них повезет еще тридцать солдат, а третий полетит пустым, чтобы вывезти людей, потерпевших крушение на вертолете «Блэк Хоук», и доставить их назад на авианосец.

Наши с Патриком взводы были перемешаны, так что на моем вертолете сидела половина людей Патрика и наоборот. Это было сделано на тот случай, если один из вертолетов будет по каким-либо причинам выведен из строя. Шум двигателя становился все сильней – мы взлетали с палубы «Пелелиу».