Текст книги "Сильванские луны"

Автор книги: Натанариэль Лиат

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

Глава третья: Медвежий угол

Незнакомый мир продолжал радовать новым опытом. Раньше Алексей наивно полагал, что после поездок по необъятным русским просторам в плацкарте по летней жаре никакое путешествие уже не сможет его удивить, но почтовая карета показала ему, как он неправ.

Удивительное дело, но Алексей выяснил, что не забыл, как колоть дрова, хотя не выбирался за город последние лет пять – коротенькие вылазки на шашлыки не считаются. Наверное, это как кататься на велосипеде – если раз научишься, то потом руки сами вспомнят… Над предложенной ему грудой полешек пришлось попотеть, но Алексей добросовестно отработал свой постой, хотя это и стоило ему мозолей от топора на ладонях. Да уж, господин филолух-интеллигент, что-то уж больно вы далеки от земли и от реальной жизни…

Старик не только сдержал своё слово и какими-то одному ему ведомыми лесными тропами довёл его до ближайшего населённого пункта, но ещё и пожертвовал гостю рубашку сына взамен старой, залитой кровью. Дорога заняла часа четыре – может быть, получилось бы и быстрее, не будь у бывалого лесного жителя спутника-горожанина, который не привык пробираться через подлесок и бездорожье…

Когда они добрались до места, Алексей выяснил, что судьба к нему благосклонна: дилижанс, который ходил отсюда в столицу раз в несколько дней, отправлялся как раз завтра с утра. Прощаясь, он от всего сердца поблагодарил охотника за его помощь, а тот, в свою очередь, пожелал «Лексию» счастливого пути. Алексей гадал, заподозрил ли старик что-нибудь или просто счёл его парнем со странностями. На третий день в чужом мире землянин всё ещё чувствовал себя здесь ох как не на месте, но самым противным было стойкое чувство, будто все остальные тоже сразу это замечают. Ну, перестань, выдохни и не думай об этом, сам ведь знаешь, чем усерднее пытаешься вести себя естественно, тем хуже это получается…

Он отправлялся в путь налегке – рюкзак остался там, в Агри и, вероятно, погиб в огне, унеся вместе с собой кошелёк, мобильник, студенческий билет… Ну и ладно, он проверял, сеть с Земли сюда всё равно не добивала, а местные деньги Алексей, к счастью, позавчера сунул не в сумку, а в карман, так что на билет ему хватило. Кассир напутствовал: так как господин пассажир едет до самого Урсула, то имеет право занять место внутри кареты. Ремарка уже сама по себе была многообещающей.

Он переночевал прямо в почтовой конторе – почему-то никто его не выгнал, да она, похоже, и не закрывалась на ночь. Зал был пуст, если не считать одного дежурного служащего, дремлющего за прилавком, и, чтобы скоротать время, Алексей взялся изучать попавшиеся ему в руки газеты. Самая свежая была датировна третьим днём второй декады осени. У них и календарь не как у людей…

Он листал желтоватые страницы, толком не стараясь вникнуть в то, что на них написано. «…на продажу предлагается прекрасный дом с садом…» «… состояние дорог просто возмутительно, поэтому я спешу сообщить…» «… двадцать второй день рождения её высочества царевны Амалии…» – так, значит, этот «его высочество» – царь… Последние новости из каких-то Оттии и Пантея, которые ровно ни о чём ему не говорили, занимали целых два разворота, наверное, эти названия тоже стоило запомнить…

В конце концов он понял, что это всё слишком сложное чтиво для глухой ночи, отложил газету и попытался поспать. Получилось так себе, да и ощущения были забавные – как будто ты бездомный и ночуешь на вокзале – хотя, стойте, почему это «как будто?». Ладно, ничего – Алексей надеялся, что у него будет шанс урвать немного сна в карете. Ну, то есть досыпал же он иногда в автобусе по дороге на занятия…

Ему не следовало забывать, что жизнь находит какое-то жестокое удовольствие в разрушении человеческих надежд.

На рассвете они загрузились в подогнанный к дверям почты дилижанс. Мест в нём было шесть, по три друг напротив друга, и кроме Алексея на них разместились двое мужчин, женщина помоложе с неугомонным ребёнком лет пяти и пожилая дама, тут же занявшаяся вязанием. Ещё какое-то количество народу устроилось снаружи: у кареты имелись сидения сзади и на крыше. Кучер взгромоздился на облучок, там же к нему присоединился внушительный хмурый тип с дубинкой – мало ли, что может случиться на большой дороге, без охраны никак! – и путешествие началось.

Вопреки всем ожиданиям, главной опасностью оказался не мальчишка, хотя он чересчур активно болтал не достающими до пола ногами и беспрестанно донимал мать – или сестру, или няню, или кем она там ему была – беспрестанными вопросами про всё, что видел за окном. Нет, от его щебетания Алексей вполне мог отрешиться. Но стоило ему пристроиться в своём углу и закрыть глаза, как едущие с ними мужчины затеяли сначала сдержанную перепалку, довольно скоро ставшую решительно нестерпимой. Из их собственных обвинительных речей стало понятно, что это соседи, едущие в столицу искать справедливости по поводу многолетней тяжбы из-за какого-то куста или оврага, который ещё их отцы поделить не смогли. Да уж, судя по всему, поездка обещала быть весёлой…

К всеобщему счастью, уже пару часов спустя спорщики выбились из сил и последующие двое суток только смотрели друг на друга волком да огрызались, когда случался повод. В целом обошлось без приключений – ну, если не считать того, что ребёнок дамы напротив исправно терялся по несколько раз на дню, когда они останавливались, чтобы поменять лошадей, а женщина преклонных лет, закончившая один чулок и принявшаяся за второй, кажется, пыталась заигрывать с Алексеем (он искренне надеялся, что просто неправильно её понял). Ночи они проводили в гостиницах, дни встречали в дороге; кучер обменивался мешками писем с почтмейстерами городов, через котрые лежал их путь, пассажиры с крыши и задних сидений сходили на своих станциях, уступая места новым… Дамы внутри дилижанса быстро нашли общий язык и увлечённо обсуждали свадьбы, платья и детские болячки, ребёнок скучал и ныл от слишком долгого сидения на месте, мужчины тихонько друг друга ненавидели, а Алексей наслаждался видами провинциальной Сильваны. Да, ландшафты не поражали драматизмом, здесь не было ни гор, ни каких-нибудь фьордов, но скромные поля, озёра и рощи тоже смотрелись вполне симпатично, особенно по осени. Везде кипели жизнь и работа, везде, пользуясь благоволением погоды, собирали урожай, с призывными кличами проносились клинья перелётных птиц…

Чем ближе они подбирались к столице, тем более урбанистическими становились виды – крупнели города, их жители щеголяли всё более изысканными и изощрёнными нарядами. Железной дороги Алексей по пути не наблюдал, крупных заводов или чего-то подобного – тоже. Вот интересно всё-таки, на какой стадии развития здесь техника и прочие блага цивилизации? Электричества, похоже, нет, по крайней мере, фонари на улицах были газовые, он нарочно к ним присмотрелся, а постоялые дворы, где они ночевали, располагали лишь примитивным подобием водопровода. Спасибо хоть вообще помыться можно было, а то Алексей, уже несколько дней как не бритый, чего доброго, вообще утратил бы человеческий облик …

Как и обещал охотник, они въехали в Урсул под вечер третьего дня. Тихие пригороды остались позади, и, с неожиданной робостью провинциала наблюдая людные столичные улицы из окна, Алексей вдруг подумал: а ведь она похожа на Питер. Чем-то неуловимым – в фасадах домов, в мостах через каналы, в площадях, по брусчатке которых дилижанс плавно постукивал на своих рессорах… Впрочем, может быть, виной были усталось от дороги и вечерний сумрак, и он просто видел то, что хотел видеть?..

Алексей так залюбовался городом, что сам толком не заметил, как в полном одиночестве остался стоять перед крыльцом городского почтамта. Дилижанс разгрузился и исчез, приехавшие на нём разошлись, а Алексей понял две вещи: а) он добрался до цели; б) он понятия не имеет, что дальше.

Ещё не стемнело, хотя уже собиралось. Здание почтамта возвышалось над всеми, кому не повезло оказаться рядом. У него это вообще здорово получалось – возвышаться, оно было ужас какое внушительное, с колоннами и медвежьим сильванским гербом, но ни на какие умные мысли не наводило…

– Эй, господин!

Алексей вздрогнул дважды – сначала от неожиданности, затем ещё и потому, что человек, окликнувший его, был одет в знакомую ему красную форму стражника. Он внутренне взял себя в руки и заранее приготовился врать до конца, но стражем порядка, похоже, двигало отнюдь не желание упрятать одного странно одетого парня за решётку.

– Помощь не нужна? – заботливо осведомился он. Это был мужчина лет пятидесяти – если честно, не такой уж и грозный. – А то я смотрю, вы тут уже долго стоите, приезжий, наверное… Не потерялись?

Этот последний вопрос отдавал привкусом вселенской иронии, но Алексей серьёзно задумался. Охотник говорил о здешних магах так, словно они никакая не тайна, к тому же упомянул, что ими командует царь – значит, они вообще официальная организация… Насколько странно будет, если он просто возьмёт и..?

Алексей решился, набрал воздуха в грудь и заявил:

– Мне нужно попасть к волшебникам.

Какую-то долю секунды он с замиранием сердца вглядывался в усатую физиономию стражника, пытаясь предугадать его реакцию; потом лицо мужчины озарил свет внезапного понимания.

– А-а, – выдал он, явно довольный своей догадкой, – так вы, наверное, учиться приехали?

Учиться? Так, а вот это уже очень интересно.

Этот стражник даже не подозревал, какую услугу он только что оказал. До этой минуты единственным планом, который Алексей вообще смог придумать, было прийти к кому-нибудь из здешних магов и прямым текстом сказать: здрасте, я из параллельного мира, если можно, пожалуйста, отправьте меня обратно. Самой большой проблемой этой затеи был тот факт, что он понятия не имел, были ли подобные перемещения обычным делом. Поди угадай, ответят тебе «ой, да, простите за недоразумение, сейчас всё будет» или окрестят сумасшедшим – со всеми возможными последствиями… А что, например, если пришельцев они просто-напросто не любят?

И тут бросаться в омут с головой вдруг стало не обязательно. Алексею хватило одного удара сердца, чтобы сообразить: ученики обычно имеют право пользоваться библиотеками и задавать вопросы. Можно прощупать почву, прежде чем идти на риск.

– Да, – твёрдо сказал он. – Именно так.

И тут же задался вопросом, правильный ли он выбрал вариант ответа, потому что во взгляде собеседника промелькнуло что-то вроде искреннего сочувствия – будто тот сожалел, что нового знакомого отправляют куда-то в неприятное или опасное место. Но это выражение мелькнуло и исчезло, а стражник задумчиво подкрутил усы и начал подробный инструктаж.

– Значит, вот что, – заявил он. – Видите во-он там башню? – и он, повернувшись, рукой на высоченное строение, действительно поднимающееся над крышами у него за левым плечом. – Вот вам ориентир. В ней астрономы, вам не к ним, но там рядышком, увидите – здоровенный дом из красного кирпича, у него ещё ограда такая знатная… Мимо не пройдёте.

Не отрывая взгляда от башни, Алексей повторил про себя, чтобы запомнить: красный кирпич, знатная ограда. Ладно. Хорошо. Это было уже кое-что. Пока что сюжет продвигался…

– Спасибо, – сказал он.

Стражник привычным жестом коснулся значка и усмехнулся:

– Надеюсь, по службе нам с вами больше дела иметь не придётся!

Алексей улыбкой поблагодарил его за неуклюжую шутку и отправился блуждать по урсульским улицам. Хорошо хоть башня астрономов, явно пытающаяся дотянуться прямиком до самых звёзд, была такой высоченной, что потерять её из виду получилось бы только очень постаравшись – она, наверное, была видна отовсюду в городе…

Шагая по тротуару и каждый раз на всякий случай сторонясь, когда мимо громыхал запряжённый лошадьми экипаж, Алексей то и дело поднимал голову свериться со своим ориентиром и гадал, что ждёт его в конечном пункте. Что там кто говорил про потерявшееся в дороге письмо из Хогвартса?.. Учиться на волшебника – звучит, конечно, сильно. Неужели и это может быть правдой? Впрочем, даже если может, с чего он вообще взял, что его примут? Должны же там быть вступительные испытания, и к тому же, во всех этих фильмах для занятий магией нужен врождённый дар, которого у него, конечно же, не имеется…

Он наконец выбрался к астрономической башне, и в двух шагах от неё действительно начинался парк, за кованой оградой которого стеной возвышались могучие тополя. Ворота не были заперты, а недлинная аллея за ними вела прямиком к красному двухэтажному зданию, невысокому, но длинному, с двумя флигелями по бокам. Архитектурный ансамбль и впрямь выглядел весьма недурно, вот только из всех его многочисленных окон горели всего три или четыре, так что Алексей даже засомневался, не слишком ли поздно он явился. С другой стороны, разные магазины и рестораны, которые он миновал по пути, ещё и не собирались закрываться, так что он преодолел невольную робость и направился к крыльцу. Нет, в самом деле, не разворачиваться ведь сейчас обратно…

Алексей не успел не то что постучать, но даже подняться на крыльцо, когда дверь уже открылась ему навстречу. Фигура, появившаяся на пороге, по всей видимости, принадлежала местному дворецкому.

– Чем могу служить? – учтиво осведомился тот, и в его тоне вроде как не звучало вежливое намерение дать посетителю от ворот поворот. Это несколько обнадёживало.

Алексей подавил желание облизать губы и, стараясь казаться спокойным, сказал:

– Я хотел бы стать волшебником. С кем я могу об этом поговорить?

С психиатром, приятель, с психиатром! Ты только послушай себя со стороны! Что ты вообще несёшь?

Но дворецкий, как ни странно, спокойно кивнул и отступил с дороги.

– Пожалуйста, проходите. Я о вас доложу.

Входя в незнакомый чужой дом, Алексей уже почти не удивлялся тому, какие чудны́е в этом мире порядки.

Его оставили одного на какое-то время – достаточное для того, чтобы полюбоваться на панели из прекрасного тёмного дерева, которыми были обшиты стены, и украшающие их марины в тяжёлых рамах. Чувство того, что он, в джинсах, лохматый и без гроша в кармане, как-то не слишком вписывается в обстановку, уже приближалось к критической отметке, когда дворецкий – очень вовремя – вернулся и пригласил:

– Прошу, следуйте за мной.

Он провёл гостя по слабо освещённым коридорам и по длинной галерее, упирающейся в двустворчатую высокую дверь, за которой…

Алексей ещё с порога узнал этот запах – запах книжной пыли. Это была библиотека – огромная библиотека. Свет был потушен, горели только две лампы на массивном письменном столе недалеко от двери, и от этого дальний конец комнаты терялся в полумраке. Алексей не смог разом охватить взглядом все стоящие тут книжные шкафы, но почувствовал, что если он перелопатит их все, то найдёт в них не то что секрет перемещения между мирами, но, наверное, и какой-нибудь рецепт вечной жизни…

За столом восседал седовласый мужчина преклонных лет со строгим лицом профессора, который на экзамене вымотает из тебя всю душу, прежде чем расщедрится хотя бы на троечку; другой, помоложе, стоял рядом. Этот с виду был всего лет на десять, край – на пятнадцать старше Алексея и почему-то таким же небритым, зато это была первая встреченная им в этом мире особь мужского пола с нормальной короткой стрижкой. Когда посетитель вошёл, молодой закрыл книгу, которую держал в руках, и без всяких «здравствуйте» или «добрый вечер», в лоб, осведомился:

– Что знаешь о магии?

Алексей так опешил, что аж сказал правду.

– Ничего, – признался он.

– Ну и хорошо, – небритый отложил книгу на край стола. – Учить легче, чем переучивать.

Он в упор воззрился на растерянно стоящего перед ним парня пристальными серыми глазами. Алексей мельком заметил залёгшие под ними усталые тени.

– Так. Сейчас слушай очень внимательно, – сказал мужчина. – «Знамение власти» в двух словах: здесь тебе не потребуются никакие особые таланты, кроме хорошей памяти и готовности работать. Много работать, если ты думаешь, что магия не сложнее, чем балаганные фокусы, то, боюсь, мы не поладим. Вообще, научиться может любой, только подумай хорошенько, правда ли ты этого хочешь…

Мужчина сделал короткую паузу и взял что-то со стола.

– Магия – это карандаш, – сказал он, продемонстрировав означенный предмет. – Чем больше им пишешь, тем короче он становится. С волшебством то же самое – оно позволит тебе делать множество впечатляющих вещей, но будет укорачивать твою жизнь. На самом деле, всё несколько сложнее, но это пока несущественно, в целом дела обстоят так: чем больше колдуешь – тем меньше живёшь. Средний сильванский волшебник в мирное время живёт лет от тридцати пяти этак до пятидесяти, зависит от человека.

Примерно на этом моменте до Алексея дошло, почему стражник смотрел так странно.

Ах, вот как оно всё непросто…

– Другое дело, что во время учёбы тебе колдовать почти не придётся, – продолжал мужчина. – Вот если решишь стать волшебником насовсем и дашь присягу, то там уже никуда не денешься, маги – народ подневольный. Оставить службу, кстати, тоже не сможешь, это на всю жизнь. Зато, стоит сказать, получишь внушительное жалование и станешь значительной персоной…

Ещё бы нет! Если бы за добровольное сокращение своей жизни где-то вдвое ещё и недоплачивали…

– Плюс жильё и пособие на время обучения, само собой. Да, и тебе следует знать, что если ты начнёшь учиться и вдруг передумаешь, то в любой момент до присяги сможешь бросить, это не карается, хотя пару формальностей уладить будет нужно. Но я всё-таки советую тебе хорошенько подумать уже сейчас, просто чтобы даром не тратить моё и своё время. Пока всё понятно?

Алексей был несколько оглушён не сразу смог ему ответить. Он ожидал увидеть алхимическую лабораторию, людей в мантиях, волшебные палочки, всю эту мишуру – что угодно, но только не очень серьёзного, очень спокойного человека, совершенно бесстрастно предлагающего ему должность, на которой он будет получать кругленькие суммы за то, чтобы в итоге умереть молодым.

Да уж, не Хогвартс.

С другой стороны, сквозь противоречивые эмоции пробивалась одна-единственная здравая мысль: а что ты теряешь? Ты же слышал – он сказал, ты сможешь выйти из игры, когда захочешь. К тому же у тебя будут крыша над головой и средства к существованию, не говоря уже о доступе ко всем вот этим богатствам на полках…

Он наконец совладал с собой и твёрдо сказал:

– Понятно. Я хочу остаться.

Небритому мужчине, кажется, этого было вполне достаточно. Он спокойно кивнул и обратился к сидящему за столом:

– Господин Гедреф, запишите его, пожалуйста.

– Вообще-то, у нас набор в середине зимы, – сварливо напомнил седовласый, который всё это время поглядывал на странного неопрятного пришельца с неприкрытым подозрением.

– Вам не кажется, что мы не в том положении, чтобы отсылать учеников прочь? – невозмутимо возразил второй. – Те, кто у нас есть, всё равно начали в разное время. Я займусь им отдельно.

Господин Гедреф взглянул на коллегу с неодобрением.

– Бран, так не учат! – осуждающе заметил он. – Вы возитесь с ними, как гувернантка!..

Небритый чуть усмехнулся.

– Гувернантка! Мне нравится, я запомню. Будьте добры, запишите его наконец.

Господин Гедреф вздохнул в знак своего бессилия, извлёк из ящика стола пугающих размеров гроссбух и, раскрыв его, сухо потребовал:

– Имя?

– Алексей Кирин, – назвался Алексей и запоздало задался вопросом, не будет ли его имя странно звучать для здешнего уха. Мог бы и догадаться заранее прислушаться к фамилиям местных и придумать себе какую-нибудь… более подходящую к обстановке!..

Ему показалось, что мужчины перед ним переглянулись.

– Ещё один? – непонятно к чему хмыкнул господин Гедреф, но всё же невозмутимо принялся вносить запись в свой гроссбух. Мельком глянув на страницу, Алексей разобрал выведенное аккуратным крупным почерком: «Лексий ки-Рин».

– Алексей, – машинально поправил он.

– Так я и записал, извольте посмотреть! – брюзгливо бросил господин Гедреф. – Я, к счастью, на слух пока не жалуюсь!

Что поделать? Пришлось пару раз глубоко вдохнуть и смириться. Алексей подозревал, что, если он попытается спорить, его заворчат до смерти, да ещё, того и гляди, невзлюбят на будущее, а этого ему было совсем не нужно. Лексий так Лексий, ки-Рин так ки-Рин, если этого требует причудливая местная орфография…

– Я Бран Ле́йо, – представился молодой. – Будем знакомы. Откуда ты?

Алексей почувствовал себя полным идиотом из-за того, что не потрудился заранее придумать ответы на вот такие вот базовые вопросы, которые задают друг другу при встрече. Как бы то ни было, отступать было поздно.

– С севера, – ляпнул он что-то, близкое к правде. – Из города на побережье…

И внутренне на всякий случай приготовился быть раскрытым и выдвореным прочь, потому что понятия не имел, найдётся ли на северном краю здешних карт хоть какое-нибудь море. Чёрт побери, Алексей, ты вообще когда-нибудь пробовал сначала думать, а потом говорить?..

– Из Гелльса, что ли? – уточнил господин Гедреф.

Алексей внутренне выдохнул. Гляди-ка ты, угадал.

– Из окрестностей, – уклончиво ответил он, поклявшись себе, что при первой же возможности найдёт в этой библиотеке географический атлас.

Бран на мгновение задумался о чём-то и поинтересовался:

– А́ртур, какой сегодня день?

– Девятое второй, – отозвался господин Гедреф. – А вы, я вижу, снова без выходных?..

– Зачем они мне? – отмахнулся господин Лейо. – Хорошо, значит, завтра ты свободен. Можешь пока город посмотреть… – он с ног до головы окинул Алкексея оценивающим взглядом, – ты ведь, я так понимаю, только приехал. А с начала новой декады посмотрим, что с тобой делать.

Он вернул иллюстрировавший его метафору карандаш на стол, взял в руки свою книгу, провёл пальцами по корешку и поставил томик на пустое место на полке.

– Пойдём, познакомлю тебя с товарищами по учёбе. Твою комнату тебе потом слуги покажут.

Алексей безропотно подчинился. Когда они вышли в коридор, Бран снова заговорил:

– Так, значит, ты из Гелльса. Как там море? Пока не замёрзло?

Алексей только успел порадоваться тому, что неловкие вопросы наконец закончились.

Так. Не паникуй. Просто представь себе, что ты на экзамене, к которому не готов: пытайся мыслить логически, если не можешь – угадывай, но, главное, выгляди уверенно, и как-нибудь обойдётся.

– Да какое там, – хмыкнул он. – Осень ведь только началась, рано. Мы, конечно, север, но не настолько же…

По лицу господина Лейо нельзя было прочитать ровным счётом ничего. Они сделали пару шагов в молчании; потом Бран сказал как будто бы между прочим:

– Кстати, мои соболезнования по поводу смерти господина Рина. Он ведь не включил тебя в завещание, правда? Об заклад бьюсь, что нет, иначе тебя бы сейчас тут не было…

Рин… Ки-Рин. Ох, его что, приняли за родственника реально существующего человека? Чёрт, кажется, выкручиваться из всего этого будет сложнее, чем он рассчитывал…

Алексей решил до последнего стараться сохранить хорошую мину при плохой игре.

– Увы, – вздохнул он с приличествующим случаю градусом уныния.

Господин Лейо резко остановился посреди коридора и повернулся к новоявленному ученику лицом.

– Ладно, довольно, – сказал он. – Гелльс – единственный порт на Северном море, который не замерзает. Это залог процветания города и повод для его бесконечной гордости, любой, кто родом из тех мест, просто не может этого не знать. А Август Рин пребывает в добром здравии, по крайней мере, так дело обстояло вчера, когда он отбывал из Урсула обратно домой…

Алексей стоял перед ним, боясь вздохнуть, и отчётливо осознавал, что этот экзамен он провалил полностью. С трудом слыша слова Брана из-за безумно колотящегося сердца, он судорожно искал пути к отступлению…

Но этот мир не спешил оскудевать на сюрпризы.

– Расслабься, – спокойно сказал господин Лейо. – Мне нет дела, кто твой отец и откуда ты родом. Свою историю оставь при себе. То есть нет, если ты, скажем, преступник в бегах, то здесь тебя всё равно найдут, так что советую поискать место получше. Но если тебе просто нужна хорошая работа и если ты готов заниматься ей на совесть, оставайся. Просто почитай в библиотеке что-нибудь по теме, чтобы в другой раз врать поубедительнее. Кстати, о тех книгах, которые ты не выносишь из читального зала, можешь даже не сообщать господину Гедрефу, только не забывай возвращать их на место. И учти: если я пойму, что ты здесь не для того, чтобы учиться – выгоню. Уж поверь, такие вещи от меня не скроешь.

И, не дожидаясь, пока Алексей придёт в себя, Бран открыл дверь, рядом с которой они стояли, и жестом пригласил его войти.

В небольшой и очень уютной гостиной было ровно два человека – один, бессовестно рыжий, закинув ноги на подлокотник, возлежал поперёк кресла у горящего камина, второй, подперев щёку кулаком, читал под поставленной на подоконник лампой. Оба подняли головы посмотреть на вошедших, и тот, что устроился в кресле, присвистнул с радостным удивлением.

– Мальчики, это ваш новый друг, – будничным тоном объявил господин Лейо. – Зовут Лексий ки-Рин. Будьте хорошими детьми и не обижайте его, а у меня ещё полно дел, так что я пошёл. Может, завтра появлюсь за обедом, если окажусь рядом.

И он исчез, оставив их втроём.

Рыжий немедленно вскочил на ноги, подбоченился и, гордо глядя на застывшего на пороге Алексея с высоты своего добро если не двухметрового роста, надменно произнёс:

– Ну что ж, сударь, позвольте мне рекомендовать себя! Моё имя Ларс Оттар Халогаланд…

Он не выдержал позы и тут же сам рассмеялся первым.

– Не трудись запоминать, – сказал он вполне человеческим тоном и протянул Алексею руку. – Просто Ларс. Рад встрече, Лексий.

После того, как они обменялись рукопожатиями, Ларс кивнул на своего товарища, делающего вид, будто он погружён в книгу, и откровенно игнорирующего происходящее:

– А этого нелюдимца зовут Элиас. Не принимай на свой счёт, он всегда такой.

Элиас даже головы не повернул, но вполне отчётливо фыркнул. Алексей не мог толком разглядеть его лицо, только спину и затылок с небрежно завязанным пучком тёмно-русых, чуть вьющихся волос, но даже эти его затылок и спина уже излучали столько враждебности, что познакомиться поближе Алексея что-то не тянуло…

– Стой, – вдруг с наигранным испугом встрепенулся Ларс, – пожалуйста, только не говори, что вы, ки-Рины, все так себя ведёте!

«Вы, ки-Рины»…

Н-да.

Алексей вдруг отчётливо осознал, что первой книгой, которую он завтра возьмёт в библиотеке, будет даже не труд по географии, а какой-нибудь справочник местных известных фамилий, потому что такие совпадения случайными не бывают. За всем этим явно что-то крылось, и господин Лейо был прав: если Алексей хочет на какое-то время остаться здесь, ему придётся многое узнать…

Кто-то из слуг пришёл проводить нового жильца в его комнату. Похоже, вся местная прислуга была вышколена на славу, но даже вросшее в это лицо бесстрастно-вежливое выражение на секунду пошло удивлённой рябью, когда Алексей сказал, что у него нет багажа – да, совсем нет. Слуга провёл Алексея по этому крылу здания – весь дом целиком был слишком велик для подробной экскурсии вот прямо сейчас, – показав ему разные стратегически важные места, и наконец открыл перед гостем, то есть теперь уже, кажется, новым жильцом дверь маленькой комнатки без окон.

Комната едва ли могла соперничать размерами с их кухней в общежитии, да и из обстановки в ней, по сути, имелись только письменный стол, стул, печка в углу да кровать… Зато кровать была только одна – одна! После неполных трёх лет в общаге возможность иметь хотя бы кусочек личного пространства, который не придётся ни с кем делить, в любой ситуации заставляла Алексея чувствовать себя лучше. Он был сыт по горло соседями, которые слушают музыку, трындят по телефону и водят в гости друзей, не давая толком ни поспать, ни поучиться…

Наконец оставшись один, он сел на постель поверх покрывала и понял, что лучше последует совету Скарлетт О’Хары и подумает обо всём этом завтра.

Кровать была мягкой и чистой, она не грозилась развалиться под весом лежащего или укусить его каким-нибудь особо наглым клопом – в сравнении с дешёвыми провинциальными гостиницами это казалось верхом мечтаний. Вымотанный долгой дорогой и постоянной необходимостью что-то скрывать, Алексей заснул быстро. Когда он снова открыл глаза, ему показалось, что прошло всего несколько секунд, и, чтобы в этом разувериться, пришлось высунуться в коридор и увидеть в окне утро. Часов на запястье всё-таки здорово не хватало…

Как и расчёски с бритвой. В комнате было зеркало над туалетным столиком с тазом и кувшином для умывания, но Алексей что-то побаивался в него смотреть. Надо будет сегодня найти какую-нибудь цирюльню, всё-таки гулять в таком виде по столицам – не дело. Правда, денег у него кот наплакал, а коты – они народ волевой и слёзы почём зря лить не станут…

Ладно. С этим можно будет разобраться чуть позже. В первую очередь нужно было наконец придумать себе легенду. Да, и прояснить свою степень родства с этим, как его, Элиасом тоже не помешало бы…

Вполне ожидаемо, господин Гедреф в своей библиотеке уже успел составить о новом ученике не лучшее впечатление и встретил его холодно. Алексею пришлось выслушать пространную лекцию о том, что многие из собранных здесь книг обладают большей ценностью, чем он сам и весь его род до пятого колена, о том, что их надо уважать, беречь и лишний раз на них не дышать; о том, что если какого-то несчастного смертного угораздит испортить одно из драгоценных старинных изданий, то ему лучше заранее написать завещание и попрощаться с родными и близкими, et cetera et cetera et cetera. Слова, конечно, были немного другими, но суть – та самая. Впрчоем, очень может быть, что это была стандартная формула, которой запугивали всех новеньких. По крайней мере, когда Алексей клятвенно заверил, что он всё понял и обязуется вести себя хорошо, библиотекарь несколько смягчился и указал ему, в каких частях комнаты что находится: науки точные, науки гуманитарные, художественная литература… Это, конечно, не очень помогало, Алексей подозревал, что среди всех этих стеллажей можно заблудиться на долгие годы и одичать, если отправиться в их дебри без карты. Но на филфаке их, к счастью, учили работать с картотеками, да и господин Гедреф в конце концов смилостивился до такой степени, что сообщил о своей готовности оказывать новенькому помощь. Конец предложения в духе «если уж кто-то такая бестолочь, что не сможет справиться сам» вслух озвучен не был, но явно подразумевался.

Алексей немедленно воспользовался этим разрешением, чтобы осведомиться, есть ли во всей этой невероятной сокровищнице что-то вроде родословных книг, и его отослали к «Генеалогии лучших людей», внушительному изданию со свежими, ещё похрустывающими страницами. На титульном листе значилось, что справочник переиздаётся раз в каждые два года. Ого, да они тут, кажется, слегка повёрнуты на своей знатности…