Текст книги "Бороться и искать"
Автор книги: Наталья Юрай
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)
Глава 5. Сны
Это был странный звук. Кузнец–великан раздувал меха в открытой кузнице. Он повернул своё лицо, на котором тонкой белой нитью от кончика брови к щеке вился шрам…
Всемила выпрыгнула из сна, резко села. Звук не исчез, он угрожающе нарастал. Княжна распахнула окно, через мгновение рядом на лавку запрыгнула кошка. Две пары глаз не отрываясь смотрели на захватывающее дух зрелище: по предрассветному небу летел змей о трёх головах. Всемила зажмурилась и вновь взглянула – так и есть! Летит!
Девушка обратилась к кошке с немым вопросом, словно та ответит: «Ты тоже видишь?», но животное уже спрыгнуло на пол, потеряв интерес к происходящему. В голове Кетун неистово стучало, нужно было что-то предпринять, ведь таких совпадений не бывает. Кошачьи лапы настойчиво заскребли дверь, которая чуть приоткрылась. Всемила даже не оглянулась. Змей уже исчез из вида, а оторопь от увиденного всё не проходила. Пока кошка бегом неслась к выходу, разбойник, стороживший княжну, заглянул в светлицу, заметил темный девичий силуэт на фоне окна, прикрыл дверь и снова уселся подле неё на пол.
Всемила пришла в себя только когда увидела белую полосу зарождающегося света на горизонте. Не врали сказки, и няньки не врали. Змей Горыныч, трёхголовое чудище, пожиратель скотины и разоритель деревень, вновь принесёт горести ее любимому краю. Княжна встала, зачерпнула воды из липовой бадейки и умылась. Потом надела рубаху и просторный сарафан. Машинально тронула место, где спорола тесьму. Фёдор её обязательно найдёт!
Три года назад, когда в Полянице разом прирастали две улицы (князь тогда помогал строиться мастеровому люду), на глаза Могуты попался крепкий молодой мужик, помогавший новосельцам перетаскивать с воза на двор, где стучали топорами плотники, брёвна для сруба. Ничего необычного, богатырей здесь хватало. Сказывались вольная жизнь да хорошая еда.
Ещё с испокон века жили в этих краях здоровые бабы, вынашивающие и выкармливающие крепких детишек. Считалось, что причина тому – родниковая вода, бьющая из-под земли в нескольких местах. Будто древние колдуны наговорили на неё особые заговоры, и с тех пор она не просто утоляла жажду, но наполняла силой и красотой.
И Могута проехал бы мимо, если бы не заметил случайно, как скинул парень рубаху – употел, работая – и облил себя из ковша водой. На левом боку, почти касаясь края штанов, белел шрам. Князь узнал этот характерный полумесяц, обращённый рогами вниз. Удар мечом был нанесён сверху, клинок раскроил кольчугу и тело разрезал уже не с прежней страшной силой, что спасло витязю ногу или, быть может, жизнь. Присмотревшись, Могута увидел еще несколько белёсых отметин. Князь чуть прикусил кончик уса, задумавшись и не спуская глаз с богатыря, тронул коня. Свита двинулась следом.
– Как живешь-поживаешь, добрый молодец?
Парень мигом надел рубаху и отвесил земной поклон.
– По здорову, господарь!
– Зовут как?
– Фёдор.
– Фё-о-о-дор, – Могута пробовал имя на языке. Непривычно, но звучно.
Тут брехливая дворовая псина рванула кудлатую кошку за загривок, кошка вырвалась и метнулась прямо под ноги одной из мохноногих лошадей, возивших строительный лес. Испуганная кобыла дёрнулась, воз за ней, а брёвна, до той поры спокойно лежащие навалом на возу, дрогнули и со стуком одно за другим начали падать и катиться по земле. Небольшой уклон придавал им скорости. Получалось, что в опасности оказались все, кто стоял сейчас на дороге и не замечал угрозы. Юная Всемила в тот день объезжала строительство с отцом и охраной, так что своими глазами видела, как новый знакомец выхватил копья у дружинников из рук, воткнул одно на расстоянии трёх шагов от другого. Брёвна, подпрыгивая на неровностях, встретили преграду, но древка, засаженные глубоко в землю, уже гнулись под серьёзным весом, и пока на подмогу спешили возница и стража князя, Фёдор один удерживал натиск, подставив спину и раскинув в стороны руки.
Впечатлённый увиденным Могута уже не раздумывал и позвал богатыря в дружину. Некоторое время к нему прислушивались и присматривались, проверяли, брали на слабо. Но Фёдор постепенно завоевывал доверие всех, с кем общался. Он был немногословен, но умел хорошо пошутить и любил посмеяться над чужими байками. Местная ребятня крутилось возле, когда он вечерами резал острым ножом фигурки из липовых чурок. Медведи, белки и другая лесная живность выходили у него на загляденье. Зимой он подбил товарищей соорудить детям горку, снискав благодарность многих родителей. А сколько женских глаз следили за статным витязем, и не счесть. Вот только сам он никого из девушек не жаловал. Поговаривали, что мужскую силу его забрал старый колдун, что ходит молодец к вдовушке, что верен недоступный красавец наречённой невесте из дальнего края. Версии разнились, обрастали сказочными подробностями, но рассказывались истории вполголоса, чтобы до Фёдоровых ушей не долетело.
Дружина сперва настороженно отнеслась к чужаку, но потом приняла его в ряды своего братства. Фёдор где намеками, где примером, где прямыми подсказками стал лепить из княжьего войска боевой отряд. Было видно: ратный опыт у парня имелся с избытком. Будущий сотник не рвался к власти, просто звезды так сошлись, произошло всё естественно: стычка со степняками и гибель нескольких человек. Бояре при князе были людьми деятельными, не праздными сидельцами, они и присоветовали Могуте сделать ставку на молодого воина. Дружинники на своём сходе обсудили кандидатуру и приняли ее без возражений. И никто ни разу о решении этом не пожалел.
Всемила и не заметила, как за воспоминаниями забыла и о змее, и о наступающем утре. Расчесала волосы, переплела косу и снова села. А что ещё делать в неволе? Беркут подлетел к окну, по обыкновению выставив вперёд лапы с острыми когтями. Потоптавшись на месте и найдя удобную позу, он дал себя почесать над клювом. Сенные девушки часто говаривали юной княжне, что всё зверьё к ней тянется. Льстили или вправду видели в ней дар повелевать животными, трудно было понять. Но вот приблудилась кошка и сопровождает Всемилу в злоключениях, птица-орёл повадилась прилетать каждый день. С чего бы?
– Какой ты ладный. – Всемила осторожно провела пальчиками по крылу. – Не боишься меня? Не тревожься, не обижу.
Беркут, наклоня голову, наблюдал за девушкой, а та вдруг запела. Рогволд вздрогнул: слишком много песен в последнее время он слышит. Голос Всемилы был похож на тёплые касания, трогающие самую душу. Княжна пела о родной стороне, о птице, что несёт весть из дальнего края, о ветрах и стрелах, сбивающих гонца с пути.
Беркут застыл, когда она вдруг сказала ему: «Вот бы и ты отнёс весточку батюшке, дружок ты мой крылатый. Ты сильный, вмиг домчишься до Поляницы, расскажешь про меня. Про змея!» И было в её словах столько боли и столько надежды, что Рогволд практически услышал, как рушатся каменные стены его самообладания. Хищная птица переступила лапами, неловко развернулась и, оттолкнувшись, полетела прочь. Заметив, что бело-коричневое перо кружась опускается вниз, Всемила высунула руку из окна и поймала его. Провела кончиком по губам, спрятала в рукав и прошептала тихое «спасибо».
Катя жила у ведуньи уже несколько дней. Теперь она могла спокойно есть и пить, постепенно забылся пережитой ужас отравления. Любава, которая уходила по своим делам на целый день, оставляла свою пациентку на хозяйстве. Благо Катя кое-что понимала в печах и в тесте, да и в целом готовила хорошо. Любава с благодарностью принимала заботу девушки, только вот к имени никак привыкнуть не могла и звала голубкой и другими птичьими прозвищами.
– Катя! Катерина! Да так язык сломать можно, корову впору так звать или собаку. – смеялась ведунья. – Не держи обиду, я не со зла.
Катя не обижалась. Да и чего обижаться, если вся жизнь и так пошла наперекосяк, а как выровнять привычное течение дней, никто не подскажет. От безысходности девушка начала больше практиковаться. Сферы по-прежнему слушались её мысленных приказов не слишком хорошо, но Катя научилась поджигать с их помощью дрова и отпугивать нахальных куриц. В очередной раз, когда она пыталась растопить печь по щелчку пальцев, её застала Любава. Слегка вытаращив глаза от удивления, ведунья негромко произнесла: «Вот те на!», и Катя подскочила от неожиданности. Сферы полопались, не долетев до места назначения. Повисла тягостная тишина.
– А ну, ещё разок! – Любава вдруг деловито уселась рядом с девушкой, будто они в университетской лаборатории ставят опыты по физике, и ничего необычного не происходит.
Катя глубоко вздохнула. Вызубренный когда-то регламент чётко объяснял, что демонстрация сверхспособностей перед местным населением возможна в исключительных случаях. 22 пункта, среди которых точно не было строчки «по требованию хозяйки квартиры». Но где теперь регламент, а где она? А хозяйка, что вытащила с того света и дала кров, – вот, толкает в бок кулаком.
– Птица-синица, не томи!
И верно, чего томить-то! Катя щелкнула пальцами, крошечные синие сферы, искря розовым, понеслись, залетели в устье печки и … ничего не произошло!
Любава приподняла бровь:
– А ну-ка, ещё разок?
И снова никакого результата.
– Голубка моя, да ты не бойся. Видывала я людей, что взглядом солому поджигали. Тут ведь силу почуять нужно. Вожжи-то отпусти свои, чай не перед свекровью стол накрываешь. – Любава начала поглаживать девушку по спине. Теплая волна сняла напряжение, Катя снова вскинула руку и щелкнула пальцами. Секунда – и в печи разгорелся огонь.
Любава вскочила и поставила на шесток горшок с водой. Подхватила ухватом и протолкнула внутрь.
– Сейчас я травку заварю, голубка. Хорошая травка, нужная. А еще вот яблочек мочёных принесла. Прошлогодние. Ну да чем богаты в кузне были, то и дали.
– А что в кузне?
– Да в кузне подмастерье себе руку прижёг, снадобье относила. Жалко мальца, ежели выгонят, пропадёт!
– Любава, просить тебя хочу.
– М-м-м?
– Можно я в город выходить буду? Сиднем не хочу сидеть. Ты же не мать мне, чтобы кормить. В прачки пойду или куда ещё.
Любава, разламывающая сухую траву на мелкие кусочки, задумалась.
– Девку только в услужение возьмут. Да и там свои верные люди нужны, а ты чужачка. Мальчишкой переодеть тебя, так и в подпаски можно али в подмастерье кому. Много не заработаешь, но на кусок хлеба хватит.
– В подпаски? – Катя представила, как она гонит по пыльной дороге коров, щелкая кнутом, а пастух даёт ей подзатыльник за малое усердие, и повела плечами.
– А давай-ка мне помогай. Дел много – там роды, тут недуги. Вдвоём сподручнее. Как-нибудь проживём. – Любава подошла к Кате и внезапно обняла её за плечи. – Я тебя травкам научу, секреты важные открою. Только пока мальчонкой походишь. Грудь тебе замотаем, никто и не догадается.
– А девушкой походить нельзя?
– Девушкой можно, да только недолго. Ох, голубка моя, знала бы ты, сколько горя я снесла. И ведьмой звали, и волосы драли, и плетьми били. То блазнится бабам, что мужиков увожу, то, что скотину травлю. Всякое было.
На том и порешили. Отвар, что приготовила Любава, оказал своё благотворное действие, уснула Катя быстро и снился ей князь Могута, грозно нахмуривший брови и отчего-то просивший: «Вставай, голубка! Вставай, беда!»
Девушка с трудом открыла глаза и тут же увидела над собой встревоженное лицо Любавы.
– Вставай! Город горит! – ведунья метнулась к столу, где собирала в разложенную скатерть свои пожитки.
Катя помедлила. Нет, скучно ей в этой реальности не будет никогда. Соскочила с печки и начала натягивать сапожки.
Тревожно ржала лошадь, чуя дым. Любава кинулась выводить кобылу, а Катя бросилась отворять ворота, сдвинула тяжёлый засов вверх, отвела створ в сторону и застыла. По улице во весь опор скакали одетые кто во что всадники, разящие саблями и мечами всех, кто попадался на их пути. Дом ведуньи находился на противоположном от главного входа в Поляницу конце. А вражье войско преодолело расположенные гораздо ближе малые ворота и сейчас, судя по всему, двигалось по направлению к терему князя.
И всё бы ничего, но Любава вчера рассказала, что часть дружины отправилась на поиски Всемилы, а часть выяснять, правда ли, что трехглавый змей объявился в их краях и разоряет крестьянские земли. А это значит, что город остался без серьёзной защиты.
Глава 6. Два пути
Пока Фёдор со товарищи двигался в противоположную от темницы Всемилы сторону, то и дело натыкаясь на мастерски подсунутые фальшивые следы, а десятка три дружинников наводили порядок в дальних деревнях, где Змей Горыныч порядком сократил поголовье скота, разбойники готовились к важной операции, как сказал бы Рогволд. Но говорил он не так.
Воодушевленный собственной удачливостью, вещал предводитель шайки лихим ребятам о княжеском престоле, о неиссякаемых запасах медовухи и снеди, о сочных девушках и молодухах, взращенных на молоке и сметане, о казне, что ждёт не дождётся, когда они её найдут. Словом, настраивал своё воинство, которое после гибели пятерых товарищей в схватке с дружинниками немного напряглось. Воры и конокрады, грабители и убийцы отнюдь не были идиотами, а уже пешками в игре атамана, державшегося в последнее время слишком надменно, быть точно не хотели. Кетун говорила любовнику о подозрительных взглядах и резко обрывающихся при её появлении разговорах вполголоса. Чары, которыми ведьма припугивала непокорных, уже не имели былого эффекта. Да и на неё саму посматривать начали с угрюмой подозрительностью.
Нужен был манёвр, ждать дальше уже не имело смысла, да и история с похищением княжны затягивалась. Того и гляди князь махнёт рукой и откажется от поисков, сочтя дочь безнадёжно запятнанной или вовсе мёртвой, ведь в обоих случая она уже не могла быть козырной картой в политической игре.
Шепутны доносили, что Могута стал чудить, всё чаще прикладываться к чарке и гонять челядь почём зря.
Рогволд как раз планировал устроить вылазку на дальних границах и изобразить нападение неприятеля, как Кетун рассказала ему о змее, не сумев сдержать эмоции. Глаза черноволосой красавицы сверкали, она эмоционально жестикулировала, чего раннее себе не позволяла, и Рогволд понял, это не бред, не мираж, не оптическая иллюзия: Горыныч реально существовал и кружил над княжеством. Атаман не верил своей удаче, то самое легендарное реликтовое существо, один коготь или чешуйка которого могла принести баснословные прибыли, появилось на горизонте в самый нужный момент. Ночь они потратили на обдумывание деталей и возможных вариантов развития событий, следующий день – на выдачу премиальных каждому члену ватаги и оповещение вольных наёмников из соседних княжеств, на разорительное сотрудничество с которыми Рогволд вынужден был пойти.
Утром второго дня тюремщики Всемилы уже колотили в дверь светёлки.
– Вставая, княжна! Собираемся в путь.
Всемила сжала зубы в тихой ярости. В который уже раз ее перевозили с места на место, но оделась девушка быстро, скатала в тугой рулончик еще один кусочек тесьмы и крепко зажала в ладони. Когда-то Ватута, лучший следопыт, рассказывал ей про сломанные веточки кустов и деревьев, что послужат знаком, о вроде бы нечаянно оброненных по пути следования маленьких вещицах, о волосах, что цеплялись за сосновые иглы или древесную кору. Рассказывал в шутку, но глаза в это время внимательно наблюдали за княжной: поняла ли? Потом Фёдор показывал ей, как можно оставить след, указывающий на тебя, или, наоборот, сбивающий с толку преследователя. Учил метать нож и показывал, куда следует ударить нападающего. Всемила и смеялась тогда, и пугалась, говоря, что ни за то в глаз человеку пальцем не ткнёт, но Фёдор качал головой и повторял в сотый, наверное, раз: «Княжна – слишком лакомый кусок». Тогда девушка не понимала до конца, что он имел в виду. А сейчас вот жизнь заставила убедиться, что прав был сотник. Всемила вышла на крыльцо, с приступки, подставленной под ноги, легко вспрыгнула в седло, и небольшой отряд отправился в дорогу. На расстоянии пятидесяти шагов от начала пути девушка незаметно разжала ладонь. Замыкающий кавалькаду разбойник сильно наклонился в седле, подхватил обронённую тесьму и спрятал за пазуху. Девка хоть и умна, да жизнью не учена!
Дружинники ехали в полной тишине. Не глупые, всё понимали и про князя, и про княжну, и про Фёдора. Сотник выглядел спокойным, но видно было, что даётся ему возвращение с пустыми руками очень тяжело. Его не дергали по пустякам, да и Меньша не позволил бы беспокоить своего старшего товарища, за которым следовал как тень.
Фёдор покусывал ус – дурацкая привычка, которую перенял у Могуты. Но это методичное движение немного успокаивало и позволяло сосредоточиться на главном. А главное в сегодняшней повестке – провал и предстоящий тяжёлый разговор с князем. С каждым разом наживку им подсовывают всё ближе под нос, уводят от столицы всё дальше и дальше. Как куропатка, прикинувшись подранком, уводит лисицу от своих птенцов. От чего уводят их? Поляница надёжно защищена. В городе изрядный запас воды и провизии, можно выдержать длительную осаду, да и про тайный лаз под городской стеной знают всего несколько надёжных человек. Этой весной ход, правда, завалило, но, насколько Фёдор знал, подземный коридор расчищали, и работы должны были уже закончиться. Так зачем все эти хороводы?
Птичий клёкот раздался высоко в небе. Как будто кто-то смеялся над Фёдором. Прямо над головой парил беркут, редкая птица в этих краях, изобилующих лесами и лугами. Беркуту место в степи. Место в степи. В степи….
– Здоров ли, Фёдор?
– Да живу потихоньку, как сам?
– Да вот орлёнка добыли мне, видишь. – княжий сокольничий показал сотнику смешного серого птенца. – Дурни, а не помытчики. Хороший помытчик разве же не посмотрит, что из гнезда тягает. Больной ить!
– Не слыхал, чтобы с орлами охотились.
– Как же! Степняки натаскивают. Но по мне, орёл-беркут лучше. Беркут, Федя – иное дело. Птица степная, видит далече. Как он зайца берёт, Фёдор, как берёт! С подлёту, ноги вперёд выставит, когти распустит и хвать! Только крыльями сухую траву всколыхнёт и сразу в небушко. А когтищи-то видел? Видел, каковы они у беркута?
Фёдор отправился вслед за приятелем в соколиную избу, где держали охотничьих птиц. Чужих туда не допускали, хранили все секреты натаски и даже кормления пернатых охотников в большом секрете. На Т-образном шесте в дальнем углу сидел огромный беркут в смешном кожаном колпачке с кисточкой. Услышав людей, он замахал крыльями и привстал на своих длинных ногах, одетых будто в мохнатые штаны. Когти были внушительными, с палец.
Фёдор резко остановил коня. Теперь часть картинки сложилась: на подоконнике в светлице у Всемилы были следы птичьих когтей. Финист-ясный сокол прилетал к ней что ли, ну в самом-то деле. Сообразив, что перекрывает друзьям дорогу, сотник тронул поводья.
В этом месте дорога делала резкий поворот и исчезала за берёзовой рощицей, и тут навстречу дружинникам выехал обоз из трёх телег, гружёных скарбом. К одной была привязана корова, на другой в клети покряхтывали куры.
Меньша, уставший так долго сохранять серьёзную озабоченность, поздоровался первым и, пока обоз и верховые разъезжались, успел перекинуться парой слов с молодой бабой, что правила второй телегой.
Он нагнал товарищей спустя некоторое время и двинул вороного прямо к Фёдору.
– Друже, – заговорил он вполголоса. – Люди от беды бегут. У Белой речки, говорят, чудище объявилось, трёхголовое. Едут, слышь, к родне под Велик-камень. Говорят, князь дружину отправил и стрелецкий отряд, но змея стрелами да мечами, мол, не возьмёшь. А он, гадище, озимые да избы пожёг, скотину порезал да потаскал. Беда, сотник.
Фёдор внимательно слушал. Напасть за напастью, как специально. По всем фронтам. Но змей – это ведь одно из его заданий. Результата в университете ждут уже четвёртый год, и хотя он уже передал очень много материала по требованию самых разных ведомств, заполучить образцы тканей живого змея – большая удача для целого ряда лабораторий. До сих пор ни один искатель не смог даже на сто метров приблизиться к легендарному Горынычу. Как такой огромной махине удаётся оставаться неуязвимой, большой вопрос. Еще один в целой череде оставшихся без ответа.
– Меньша, у меня к тебе просьба будет. Как прибудем, я к князю на доклад, а ты ласточкой к Любаве. Проверь, одна ли сейчас, не гостит ли кто, а если гостил, то не уехал ли. А ежели уехал, то когда и куда. Вызнай всё, потом мне слово в слово передашь.
– И вот что, – сотник раздумывал, продолжать ли. – Коли князь меня наказать вздумает, на то его воля, я перечить не буду, за Любаву и тех, кто рядом с ней, отвечаешь: помоги, чем сможешь. Большего не прошу.
Ошарашенный поворотом разговора, Меньша не нашёлся, что ответить, а Фёдор уже припустил коня рысью – вдалеке за холмами на темнеющем вечернем небе разгоралось зловещее зарево. Уставший отряд, встревоженный страшной, но никем не озвученной догадкой, пустился вскачь за командиром.
Наверное, Могута и самому себе не посмел бы признаться, насколько нужна была ему эта встряска. Из брюзжащего, внезапно начавшего стареть мужчины, он на глазах превращался в себя прежнего – собранного, точно понимающего, как действовать и что говорить. Он жестом остановил Мэрит, стоящую перед ним в полной боевой экипировке, что подарили ей северные гости в очередной свой приезд. Мимолетным движением провёл по носу жены и слегка стукнул по кончику.
– На тебе терем и двор. За моей спиной должен быть верный человек. Поняла? Незнакомых не жалей, себя береги и помни, помощников у нас немного. – Князь поцеловал жену и тут же быстрым шагом вышел.
Мэрит не могла бы сравняться с воином, который в боевом раже уже жаждет запаха крови и не чувствует ни усталости, ни смертельных ран. Но северянка не боялась сечи, она многое умела и хватки не теряла, ибо наказ матери помнила крепко. Княгиня тренировалась подальше от любопытных глаз с одним-двумя верными людьми.
Небольшой отряд стрельцов и молодых бояр с князем во главе выезжал из уже закрывающихся тяжёлых ворот, когда в сужающееся пространство попыталась проехать женщина и мальчик, сидящие на гнедой кобыле с белой звездой во лбу.
– Любава?
– С добром иди, княже!
И ворота захлопнулись.
Мэрит никогда и взглядом не давала понять Любаве, что знает о давнишней связи мужа и ведуньи. Да и зачем ворошить прошлое? Во-первых, князь тогда был вдов и безутешен, а во-вторых, отношения прекратились сразу же, как Могута женился во второй раз. Но всё равно княгиню немного раздражала эта женщина, которая как будто перестала стареть и навеки осталась то ли девкой, то ли бабой.
Сейчас, встретив прибавление в своём немногочисленном гарнизоне, Мэрит поморщилась – она предпочла бы увидеть двух дюжих молодцев. Во дворе остались слуги, двое бояр почтенного возраста, успевших доехать до князя после начала пожара, да дворовые. Любава, не поклонившись (да и до того ли?), сразу перешла к делу:
– Княгиня, мы не в тягость тебе. Я с луком управляюсь хорошо, а помощник мой, – тут ведунья подтолкнула Катю вперёд. – И кинжалом владеет и с мечом справится.
Катя в нахлобученной по самые глаза шапке и вправду смотрелась парнишкой. Отороченная мехом жилетка с кожаным узором была девушке великовата и сейчас надёжно скрывала от посторонних глаз девичью грудь. Странную одёжу когда-то выменяла Любава у заезжего купца, который вёз ее от самых южных степей. Жилетка была с секретом: под каждым элементом диковинного узора была вшита тонкая металлическая пластина. Вещица была тяжела, но женщину могла защитить от нежданного удара и спереди, и сзади. Схватила её ведунья в последний момент, когда стало понятно: жителям Поляницы придётся отстаивать своё право на жизнь. Мэрит осмотрела пополнение и молча кивнула в сторону арсенала.
Огонь шёл по крышам, лизал заборы и сухую прошлогоднюю траву, что не успели подъесть козы. Люди метались, рогатинами сволакивая горящую солому со скатов, растаскивая тлеющие брёвна, пытались спасти скотину. Ватага разбойников носилась по улицам, постепенно закручивая спираль движения вокруг княжеского терема. Сейчас никто уже не ринется туда выяснять, что происходит и, если что, защитить. Другие заботы у жителей Поляницы.
Два всадника несли, подхватив за цепи, таран с железным передним концом – барана. Они подъехали к княжеским воротам, спешились, надели цепи на плечи и начали раскачивать своё орудие, пока оно не врезалось в ворота и не смяло брёвна в центре. Этот сухой звук услышали все, кто был во дворе и тереме. Мэрит подняла руку – возле куч сена, уложенных поперёк въезда и облитых смолой, стояли мальчишки с факелами. Княгиня дала знак и ленивый огонь стал пожирать предложенную ему еду, ворота распахнулись, первые несколько всадников ворвались во двор. Секундного замешательства врага хватило лучникам, чтобы уложить трех разбойников, но сзади уже напирала основная масса нападающих, да и огонь быстро насытился и уже никого напугать и остановить не мог.
Катя закрыла глаза, выдохнула, выкинула из головы все мысли. Свой любимый кинжал с коваными специально под её ладонь рукояткой и гардой она оставила на постоялом дворе, в арсенале нашелся лишь странный кривой нож непонятного происхождения да узкий меч, которым какой-то отпрыск княжеского рода баловался в детстве. Но оружие было сделано на совесть, и девушка уповала него и на собственные навыки. Она сняла шапку, сунула за пазуху, перевязала лоб и короткие волосы широким куском ткани, в который был завёрнут один из клинков. Сбоку от себя положила несколько палок и старую булаву с отколотым от навершия куском, за поясом торчали два ножа для разделки дичи. Катя чуть присела, пружиня коленями, и выставила вперёд согнутые руки.
– Не медлить, не жалеть, не бояться. – повторяла она наставления Бабая. – Не медлить, не жалеть, не бояться. Не медлить, не жалеть…
Прямо на неё нёсся разбойник, размахивающий над головой ятаганом. Катя отпрыгнула в сторону, успев сделать одно лишь движение: полоснуть под коленом животного. Выполнить его в реальности оказалось сложнее, чем на ментальном симуляторе. Лошадь, сделав еще несколько шагов, упала, придавив телом наездника, значит, у Кати есть время не смотреть назад до тех пор, пока неприятель не встанет и не нападёт со спины.
Разбойники спешивались и кидались на защитников терема. Внизу, в самом подполе, так и остался не откопанным до конца потайной ход. Могута ждал, когда привезут морёный дуб для подпорок, и сейчас осаждённым попросту некуда было отступать.
Любава, устроившись на верхнем пролёте высокого крыльца, сделала всего несколько выстрелов. Слишком тесный двор и активно двигающиеся люди не давали возможности стрелять прицельно. Ведунья отыскала глазами Катю, та кружила в странном танце с одним из разбойников, и женщина поняла, что девушка сумеет постоять за себя. Любава поудобнее ухватила рогатину и сдвинула вперёд висящий на поясе мешочек с золой, что можно было бросить в глаза нападающего.
Горожане пытались справиться с огнём и спастись. К дальним сёлам, где часть дружины искала змея, во весь опор мчались за подмогой гонцы, обитатели княжеского терема отчаянно дрались за свою жизнь. Могута, зажатый со отрядом в узком переулке, уже понял свою ошибку и оценил стратегию врага. Князь разил направо и налево, но разбойникам, которых было отнюдь не больше, чем воинов князя, было легко контролировать запертых в маленьком просвете между бревенчатыми частоколами людей. А в это время две группы всадников подъехали к Полянице с двух сторон, чтобы через несколько минут сойтись в одной точке.
