Текст книги "Бороться и искать"
Автор книги: Наталья Юрай
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)
Наталья Юрай
Бороться и искать
Глава 1. Кошка
Легкая поступь не потревожила никого. Дощатый пол даже не скрипнул. К тому моменту, как солнце тронуло лица спящих людей, она уже сидела на хозяйском стуле, закутавшись в теплую волчью шубу. Петухи давно прокричали о заре. Но на постоялом дворе в эту утреннюю пору явно не доставало гомона человеческих голосов.
Один за другим дружинники открывали глаза, пытались сесть, хватались за головы, стонали, ругались и снова валились на пол. То и дело скинутые чьей-то рукой падали и разбивались глиняные плошки и кружки. Вся эта нелепо шевелящаяся масса тел внушала ей ужас. Страх за последствия, как будто она и в самом деле была колдуньей.
Зубы стучали так, словно старались разбить друг друга в труху, и унять эту мучительную дрожь не было никакой возможности. Хотя ведь знала, что в таком невменяемом полусознательном состоянии эти здоровенные мужики пробудут ещё долго, действие сонного порошка она уже неплохо изучила. Вроде и бояться ей нечего, но волнение всё равно колотилось в горле. Почти каждый раз находился кто-то, чья сила брала верх над колдовским пойлом, и вот его-то и нужно было обнаружить в первую очередь. Руки никак не согревались, и хотя по спине противно стекал пот, каждый палец был будто опущен в ледяную воду. Ей срочно нужно было собраться.
– Да чтоб тебя раскурочило! – высокий мощный дружинник с трудом встал на одно колено, упёрся кулаком в пол. Было заметно, как подрагивает его рука, берущая на себя вес тела.
Ну, вот и он. Неподдающийся, неуязвимый для химического соединения её «чар». Она с усилием начала растирать ладони, и вскоре знакомое покалывание принесло почти физическое облегчение. Девушка несмело выпростала из-под серебристого меха руку, с кончиков пальцев стали срываться крошечные синие сферы, потрескивающие розовыми искрами. Как стая ворон сперва парящие шары собрались в нестройную ватагу, а затем стали закручиваться в воздухе вокруг богатыря, который уже встал на ноги, но еще крепко держался за спасительный край тёмного дубового стола.
– Стой! – девичий голос осип, и оттого приказание вышло совсем не грозным. Ну чисто стон придушенного кошкой мышонка!
Дружинник поднял глаза, но в них не было знакомого ей выражения крайнего изумления и испуга. Напротив, взгляд этот мог прожечь дыру в стене.
– Код! – с противным пустым звуком сферы начали лопаться одна за другой.
– Ч-что?
– Код, говорю, назови!
– МТ-95… – девушка непроизвольно вскочила на ноги и сразу перешла в атаку. – Только не говорите, что вы тоже…
– Я тебе не то, что говорить, я тебя с потрохами комиссии сдам, идиотка! Ну почему, почему вы лезете туда, куда вас не просят!? Антидот дай!
– С-сейчас! – она пыталась снять со своей шеи оберег, продвигаясь вперёд и перешагивая через еле шевелящиеся тела, спотыкаясь и подхватывая полы шубы.
Стоило ей подойти ближе к искателю, как мужская рука крепко схватила шнурок, и воинственно настроенный богатырь начал рвать кожаный мешочек в поисках спасительной капсулы. Резко откинув голову назад, он проглотил антидот и какое-то время оставался недвижим, только тяжело и как-то неровно дышал.
Катя замерла, как на экзамене. Впрочем, это и был экзамен, который она так бесславно провалила. В уголках глаз закипали предательские слёзы. Вправду ведь дура.
– Ещё какая! – на сильном выдохе прохрипел дружинник.
Катя опустила голову – считывать мысли мог только искатель высшего уровня. Вот и пришёл конец её так и не начавшейся карьере. Тренировки, манускрипты, бессчётное количество часов подготовки – всё коту под хвост.
– Именно! – мужчина стоял перед ней расправив плечи, гордо вскинув подбородок, но всё ещё не отпуская столешницы. – Значит, третий пункт нарушаем, да? Значит, ради своих амбиций губим давно подготовленный проект, да? Да я на тебя такую докладную составлю, что тебя даже в мусорщицы не возьмут, слышала? Да ты у окошка крест-накрест вышивать будешь всю жизнь, фефёла!
– Крестиком…
– Что? – от резкого крика кошка, что пыталась умыкнуть недоеденную куриную ногу из чьей-то миски, резко вскинулась и, пробуксовывая когтями по доскам, умчалась на улицу.
– Крестиком я всю жизнь вышивать буду, – первая и единственная слезинка сорвалась с кончика носа и упала прямо в око седовласого воина, мутными глазами взиравшего на девушку с пола. Взгляд мужика при этом заметно прояснился.
– МТ-95. Это Ставра что ли ученички?
Катя лишь кивнула, слёзы распирали нос, она пыталась унять их, но уже представила себе, как жалко сейчас выглядит перед старшим товарищем. Практикантка-неудачница.
– М-да. Ставруша нюх теряет. Или хватку. Я бы вас так гонял, так… – дружинник резко замолчал, уставившись в пустоту. И как-то весь сразу подобрался. Был бы собакой, холка уже стояла бы дыбом. – Кони?
Катя поняла его с полуслова и отчаянно замотала головой. Коней она великодушно вывела и выпустила в поле еще рано утром. По росе. Оттого и замёрзла.
– Навыками ближнего боя владеешь?
– Да! – девушка скинула шубу с плеч и вытянула из ножен кинжал.
Дружинник взглянул на неё почти с отеческой жалостью:
– Прячься в подпол. Когда всё утихнет, погоди немного и только потом выходи. Уяснила?
– Нет!
– Ну и дура! – могучей рукой искатель опрокидывал лавки, выстраивая из них подобие коридора. Спешно выискивал у товарищей булавы и мечи, ногой отталкивая обмякшие тела подальше от предполагаемого места схватки. И только по каплям пота на его лбу Катя определила, что антидот еще не начал действовать в полную силу. А значит, какой бы враг не приближался к постоялому двору сейчас, у него будет фора. По её, Катиной, вине.
Богатырь замер, оглядывая окна и дверь.
Заскрипели петли, и в образовавшуюся щель не торопясь вошла та самая заполошная кошка. Она мягко потрусила лапками по полосе света к ближайшему столу, где еще так вкусно пахла вчерашняя трапеза. Катя чуть не зашипела «брысь», но краем глаза заметила, как растёт на стене чья-то тень. Секунда – и позади них стоял человек в чёрных доспехах и с двумя тонкими мечами в руках.
– Что, Феденька, финита ля комедия? Полегли дружиннички? – подчёркнуто иронично произнёс незнакомец. И тут же его блестящие тёмные глаза сузились, поймав в прицел Катю. – Дай-ка угадаю… Практикантка?
– Отец родной! – истошно заголосила девушка, бросаясь к его ногам и цепко охватывая левую. – Не губи ты меня, глупую-у-у-у-у! Живота прошу!
– Переигрываете, барышня, – сочно захохотал мужчина в чёрном, перекладывая один из мечей в правую руку, – не верю!
Он схватил Катю за толстую косу и притянул её лицо вплотную к своему. Девушка едва касалась ногами пола, однако её визави это нисколько не смущало.
– Хороший был манёвр, но я просто так не падаю, знаете ли. Ого, Федя, да она у тебя краса-а-вица, – протянул мужчина. – Жаль будет уродовать столь редкий экземпляр. Чистейшей прелести чистейший образец.
Искатель молчал. Он сейчас больше походил на оловянного солдатика – застывший, с бесстрастным окаменелым лицом. Прямо в его спину целились как минимум два копья и один ятаган. Несколько мрачных силуэтов, проследовавших от двери, сливались с полумраком позади его мощной фигуры. Катя молниеносным движением выбросила вперёд и вверх руку, вонзив кинжал в неприкрытую латами подмышку неприятеля. Тот охнул, разжал ладонь, чуть осел, и девушка стремглав кинулась к Фёдору (так вроде бы зовут искателя?) А тот внезапно ожил. С пугающим свистом над головой Кати пронеслась огромная булава с металлическими шипами, затем рассёк воздух меч. Вскрик. Грохот падения. Снова вскрик и на этот раз звон металла о металл…
Спустя несколько секунд мимо девушки, забившейся под стол, разбрызгивая капли крови, катилась отрубленная голова. Катя ошалело смотрела на неё, не веря в реальность происходящего, и тут сильный рывок выволок ее из укрытия.
– Ходу, ходу, ходу! – оглушающе кричал искатель в ухо и тащил за собой.
– Кто? – Князь истошно голосил во всю силу своих лёгких. – Кто посмел?!
Дружинники, выглядевшие как последние забулдыги, обезоруженные, с серыми лицами, не поднимали глаз. Они все разом сгорбились, словно получили такой приказ, но даже если бы князь велел каждого из них обезглавить, не смогли бы объяснить, что произошло на этом треклятом постоялом дворе.
– Где Фёдор? Где сотник мой, я вас спрашиваю? Кто тут головы рубил, пока вы хмельные отсыпались. Чья кровь под ногами у вас запеклась, а?
Гробовая тишина в ответ, и только кошка, растянувшаяся под лавкой, задумчиво отстукивала кончиком хвоста затейливый ритм.
– Прости, светлый княже, не в памяти мы были, опоили нас недруги, как есть опоили, – глухо проговорил один из дружинников, не поднимая головы. – Наш недогляд, с устатку мы были, третий день в седле.
– С устатку!? А не с того ли устатку, что у вас позади обоза тащится который день, а, Ватута?
Суровые лица, избитые ветрами и подкопчённые солнцем, начали густо краснеть. Любава ехала с ними от самой Поляницы, то значительно отставая от дружины, то непостижимым образом нагоняя её на привалах. Ведунья была весёлого, покладистого нрава, не чванливая, не болтливая. Кое-кого из воинов князя она не раз привечала в своей кибитке. Но никто и никогда грязного слова не смел про неё сказать. Даже и в мыслях не держали. И сейчас сильные и здоровые мужики стыдились грубых княжеских слов. Но в защиту Любавы никто не посмел выступить: слишком гневен был поляницкий князь.
Могута, правитель Поляницы, ходил взад-вперёд, сцепив руки за спиной. Его гордость – дружина, собранная из самых знатных вояк, не знавших поражения во многих битвах, сейчас являла собой удручающее зрелище. Он знал: люди эти умрут по его приказу, и вины их в произошедшем нет, но унять раздражение, переходящее в отчаяние, никак не получалось.
Исчез Фёдор. Они нашли его кушак – подарок княжны, с которым сотник не расставался никогда, считая верным оберегом. Залетело под лавку (в пылу борьбы, не иначе) кожаное оручье редкой выделки. Серебряные клёпки, выстроившиеся в форме круга, сияли как новые. А вот бычья кожа на краях давно стала чёрной, но прочности своей не теряла. Только неглубокие борозды и царапины на ней могли рассказать, сколько ударов этот воинский браслет принял на себя, защищая руку хозяина. Фёдор никогда не снимал его, словно сросся с этим прочным и не особо красивым доспехом. Унесли ли княжеского воина бездыханным, бредёт ли он сейчас, привязанный крепкой веревкой к седлу лошади, кто ж знает.
Князь сел на лавку и спрятал лицо в ладонях. Произошедшее почти не оставляло шансов на то, что юная Всемила, его ненаглядное дитя, будет найдена живой. Фёдор с товарищами уже почти выследил похитителей, но исчезновение сотника сильно задержало дружину. И все, кто сейчас молчали с Могутой рядом, осознавали этот расклад не хуже князя. Кошка в последний раз лизнула лапу, зевнула и направилась к выходу из горницы. Однако злой рок словно преследовал животное: его откинуло в сторону распахнутой со всей силы дверью. В проёме, уперев руки в косяки, стояла Любава.
– Жив ваш Фёдор! Живёхонек. Видела я его. Лошадушку загнала, к вам торопилась.
Вскинул голову Могута. Во рту у него внезапно пересохло от страшной мысли.
– Ну нет, светлый князь, ты на Фёдора напраслину не возводи! – Любава уселась напротив сгорбленной мужской фигуры. – Они с мальчонкой неслись во весь опор к Белой реке, а за ними сила чёрная! Три на десять воинов, не менее того!
Никто не проронил ни слова. Мужчины молча, без какой-либо команды со стороны Могуты, собирались, накидывали плащи, подхватывали оружие и один за другим выходили в ночь. Когда горница опустела, Любава вплотную подошла к вскочившему было князю и положила ему руку туда, где глухо стучало сердце.
– Не горюй, соколик. Всё сладится. Слово моё тебе. Оручье Федино не забудь.
Князь крепко обнял женщину, что-то прошептал ей в макушку и молча вышел. Любава усмехнулась:
– Давнишнее вспомнил. Не к добру.
Резко обернувшись, она взглянула на кошку, мерцающую жёлтыми глазами из-под лавки.
– Что? Ждёшь? Думаешь, успеешь наперёд наших молодцев? Удавить бы тебя, да силы у меня такой нет. – Любава со вздохом повернулась к двери и шагнула через порог.
А кошка пробралась на крыльцо, постояла, дожидаясь, когда последний всадник покинет двор, и, с шумом расправив чёрные крылья, взмыла в воздух.
Глава 2. Камень, маяк и вода
Она не так уж и долго спала. Не больше пятнадцати минут. В первый миг пробуждения внезапно ослепла, такой непроглядно тёмной оказалось ночь. Рядом раздалось фырканье лошади, и девушка попыталась было сесть, но оказалось, что руки и ноги связаны тонкой верёвкой. Катя озадаченно замерла, пытаясь восстановить в памяти последние несколько часов.
Скакали долго, погоня в конце концов отстала, и это было слишком внезапно, чтобы считаться простой удачей. Когда солнце село, они ехали по бескрайнему полю, трава на котором в сумерках казалось бурой, потом перед ними возникали один за другим овраги, неровности и холмы. И наконец встретился огромный валун, поросший мхом и даже с одного бока кустарником. Именно здесь они решили устроить привал.
Катя сползла с лошади и, с трудом передвигая ногами, не привыкшими к напряжению (скачки на лошадях без седла – то ещё удовольствие), села у камня, почти сразу уснула: сказались волнения дня и физическая усталость. Кто её связал и зачем, вспомнить девушка не могла.
Вздохнув, не спеша, кончиками пальцев, как учили, вытянула из-за голенища сафьянового сапожка маленький раскладной нож и тут же принялась резать свои путы. Освободившись, вскочила на ноги и слегка размялась, как перед спринтерским забегом – тело затекло и требовало движения. До сознания пыталась достучаться какая-то тревожащая мысль. Привычно потянулась за косой, чтобы переплести (это здорово помогало сосредоточиться и успокоиться), но косы не было… Мысль добилась-таки внимания: над Катиной открытой теперь шеей вились короткие локоны.
– Вот, блин! – с досады она даже топнула ногой. Волосы были натуральными, заботливо лелеяными уже который год без генных красителей и клеточных стимуляторов. – Чёрт!
Коса толщиной с руку осталась лежать в пыли у постоялого двора.
– Обидно? Ничего, до свадьбы отрастут. – голос Фёдора звучал глухо и чуть виновато. Он и сам не понимал, зачем отхватил девушке косу. Вернее, понимал – мальчишке проще добраться до пункта назначения, да и искать будут беглянку, а не беглеца. Но то, как беспомощно Катя пыталась нащупать остатки былого великолепия, по касательной, совсем немного, задело его. Впрочем, капля раскаяния быстро растворилась в тревожных мыслях. – Верёвку подними, пригодится ещё.
– Зачем вы меня связали? – совершенно буднично спросила Катя. Ну нет косы, значит, нет. Забыли. Мороки меньше, да и голове, лишённой почти килограммового груза, стало удивительно легко.
– Сколько ты моим людям накапала? – ответил искатель вопросом на вопрос.
– По две дозы.
– Твою ж мать! Ох, встречу я Ставра, уж я ему выскажу мнение о восходящей педагогике.
– Я же не знала. Я же думала, что ничего страшного, а потом вот это вот всё, и вы, и я....
– М-м-м. – Фёдор вдруг как-то неловко сел на землю и привалился спиной к огромному валуну. –Ты уложила баиньки боевой отряд, понимаешь? Крепких мужиков, моих товарищей, отличных воинов, идущих по следу похитителей. Ты мне миссию практически провалила.
Катя села рядом и тоже опёрлась о камень. За день он нагрелся, но уже почти отдал всё своё тепло ночному воздуху.
– И всё же зачем вы меня связали? – девушка почти физически почувствовала на себе насмешливый взгляд.
– Чтобы в бега не пустилась, пока я в разведку хожу.
– И много разведали?
– О, да мы и зубки показывать умеем, – мужчина помолчал немного. Сказать по совести, ему сейчас было очень легко и спокойно. Не нужно было притворяться и следовать протоколу ассимиляции. Можно было употреблять в речи несвойственные времени и месту слова. Хотя этот переключатель с современного языка на устаревший у него срабатывал автоматически и редко подводил.
– В трех километрах отсюда деревня, поедешь туда. Я вернусь к дружине, но сперва пару часов нужно поспать. Маяк работает?
Катя ощупала левую руку чуть выше запястья.
– Должен.
– Ну, значит, активируешь и будешь ждать эвакуации. Пару дней перебьёшься. Гусей пасти пойдёшь, фокусы за деньги показывать станешь или просто спрячешься где-нибудь. Это твоя задача и твоя проблема.
– Да, я поняла.
– Краткий расклад: у князя украли дочь – Всемилу. Похитители кружат по округе, убирают всех, кто может стать случайным свидетелем, и никаких требований пока не выдвигают. Но, думаю, будут просить княжий престол в обмен на девушку. Самое страшное, что они совершают вылазки в деревни, убивают и калечат селян.
– Зачем?
– Нагнетают атмосферу. Пугают, давят психологически. Люди волнуются, не могут понять, что происходит, а тревожная неизвестность, знаешь ли, из колеи выбивает и веру во власть князя подрывает. Поэтому будь предельно осторожна. Поняла?
– Поняла, – глаза уже привыкли к темноте, рассвет стартовал где-то там, за горизонтом, и девушка пыталась рассмотреть собеседника.
– Что сдавала-то?
– Адаптивность и нетрадиционные методы нейтрализации. Только я сигнал не успела послать.
– Считай, что не сдала. Исключат теперь.
– Как пить дать! – Катя вздохнула, глаза и нос во второй раз за сутки начало отчаянно щипать. Ещё один признак профнепригодности.
Курс по психоэмоциональному регулированию поведения она сдала на «отлично». Возможно, могла бы даже стать великой актрисой, настолько просто ей удавалось перейти от дикого хохота к совершенно искренним слезам отчаяния. Катерина вздохнула глубоко и длила выдох столько, сколько смогла. Комок в горле исчез, нос высох, и она снова была в состоянии мыслить адекватно. Мама была чертовски права: гражданский космофлот был бы для её неудачницы-дочери лучшим местом для выстраивания карьеры. Спокойно, безопасно, вполне достойно, красивая форма, автопилоты, симпатичные коллеги-мужчины, коктейль «Лунная походка» в баре «Гравитация», семья, пикники и рецепты бабушкиных блинчиков – мечта нормальной девушки. А мимо неё головы отрубленные пролетают. Романтика!
– Ты так стремительно атаковала врага своей зубочисткой, что назрел вопрос. – Фёдор с тихим стоном подтянул тело повыше. – У вас рукопашку до сих пор Бабай преподаёт?
– Ага! – Катя слегка улыбнулась, вспомнив, как невысокий сухонький пожилой преподаватель на первом же занятии уложил на татами двух самодовольных курсантов, сомневающихся в его возможностях.
– Славный старик. Правильный. Таких сейчас почти не делают. – Фёдор опустил голову на валун и закрыл глаза. И уже через несколько секунд Катя услышала мерное посапывание – уснул.
Ночи в конце мая всё ещё были холодными, и девушка вспомнила волчью шубу, которая согрела её на постоялом дворе. Сейчас на ней были холщовые рубаха да штаны, заправленные в невысокие сапожки, и Катя решила подвинуться к тёплому мужскому боку поближе. Затем ещё ближе. И ещё чуточку. Минутой спустя она уже спала на плече Фёдора.
– Меня Катя зовут. – спросили бы её, зачем она назвала своё имя этому мужлану, не ответила бы. – Катя Балашова.
Свет раннего утра был тёпло-розовым, и лицо Фёдора, обращенное к ней, выглядело как реклама фермерского молока – пышущее здоровьем и слишком цветущее, чтобы быть настоящим.
– Будем знакомы. – ловко освободив стреноженную лошадь от верёвки, искатель не спешил продолжать разговор.
Катя понимала, что самое большее через пять минут они расстанутся и уже больше, наверное, никогда не встретятся. Ей предстоит нелегкое испытание комиссией, потом разговор с родителями, а затем мучительный поиск своего места в жизни. Мозг перебирал варианты, выстраивал схемы, но страх потерять всё, что она так сильно любила в своей учёбе и будущей профессии, отнимал силы.
– Кобылу возьми. Она хоть и резвая, но неказистая, сильно привлекать к себе внимание не будет. У деревни спешишься и опустишь ее в поле. Если не словят или не съедят, до родного стойла доберётся. Добрая лошадка, надёжная. – крепкая мужская ладонь прошлась по бархатистой шее животного. – Удачи тебе, Катя Балашова.
Фёдор ухватился за гриву и легко вскочил на каурого жеребца. Конь тут же загарцевал на месте, а потом, высоко вскидывая передние ноги, ринулся с места в карьер.
– … щай! – донеслось до Кати.
– Прощай, Фёдор-искатель.
Лошадь послушно двинулась к деревне. Занимался новый день, просыпались птицы и пригретое солнышком настроение выравнивалось. Катя раздумывала, как ей действовать дальше, да периодически нащупывала маяк, но каждый раз передумывала его запускать, как будто для системы слежения разница в пару километров играет роль. Вот появилась левада, огороженная белёными брёвнами, но лошадей не было видно, широкая тропа вела от забора к колодцу с основательным срубом. В горле резко пересохло, и Катя тронула пятками кобыльи бока. Привязав лошадь, она крутанула ворот, и бадья понеслась вниз. В корыто, врытое в землю у колодца, девушка сперва налила попить лошади, а затем сама приложилась к краю бадьи и сделала первый глоток, прополоскала рот, сплюнула на землю. Заломило зубы, но прохладная влага освежила и заметно взбодрила. Пить много Катя побоялась, ледяная вода не слишком полезное угощения для голодного желудка, а вот умыться не помешало бы. Пока хозяйка плескалась, кобыла шумно отфыркивала брызги, периодически вскидывая голову и прислушиваясь. Нащупав под кожей маяк, Катя нажала на него с двух сторон и успокоенная села на траву возле колодца. Картинка вдруг стала размытой. Пытаясь убрать с глаз невесть откуда взявшуюся пелену, девушка потёрла лицо руками, и тут мощный спазм рвоты сотряс её тело.
Только через несколько минут Катерина смогла осознать, что произошло. В метре от её ног затихали конвульсии умирающей лошади. Последние судороги поставили мрачную точку в наивном утреннем плане возвращения практикантки из зоны испытаний домой. Вода в колодце была отравленной. Постепенно до Кати стало доходить, как она в очередной раз прокололась: подъезжая к деревне, не обратила внимания на странную тишину, нехарактерную для рано просыпающегося сельского поселения, где скотину выгоняют на выпас ни свет, ни заря, а хлеб начинают печь еще затемно. Либо люди покинули свои жилища, либо сейчас в каждом дворе лежат мертвецы…
Сознание туманилось, универсальный антидот был выпит Фёдором ещё вчера, а противоядие к элементарным ядам, вводимое курсантам перед испытаниями, начинает действовать не сразу. Пройдёт еще минут двадцать, прежде чем организм придёт в норму. Вода! Ей нужно срочно где-то взять чистой воды, иначе яд не победить. Катя с трудом – сначала на колени, потом, шатаясь, во весь рост встала и осмотрелась.
– Не пей, братец, из копытца, козлёночком станешь, – прошептала она немеющими губами.
Который день стояла сухая погода и луж, разумеется, нигде не наблюдалось. «Вернусь и пойду в космофлот!» – подумала курсант Балашова, прежде чем упасть навзничь.
