Текст книги "Дожить до полудня (СИ)"

Автор книги: Наталья Крюкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Крюкова Наталья Вячеславовна
Дожить до полудня

Вступление, или болтовня ни о чём.

Книга. Нет, всё-таки это будет книга! Комплект из золотой цепочки с кулончиком, браслетом и колечком мне уже дарили, на шестнадцатилетие. А поскольку я по роду занятий не носила, не ношу и, что называется, в жизни не надену бесполезных, то есть сугубо декоративных, украшений, он с того самого дня так и лежит дома, в шкатулке. Платье (вкупе с кучей нудных нравоучений) мне, несомненно, презентует бабушка. Ничего другого своей безнадёжно непутёвой внучке она никогда в жизни даже и не подумает подарить – принципиально! Единственно возможным разнообразием были туфли в тон, но и то всего пару раз, не больше. Ну, может быть, по случаю первого совершеннолетия от её немыслимо аристократичных щедрот мне перепадут и какие-нибудь другие аксессуары: сумочка, там, шляпка или, скажем, перчатки. Каждая вещь будет чрезвычайно обильно присыпана длинными, пространными, высокопарными и жутко надоевшими нотациями, чтобы я поддержала, не посрамила и блистала, как и положено всякой девице из почтенного дворянского семейства, а не моталась по лугам-оврагам-буеракам в компании негодящей приблудной псины и сомнительных кровей жеребца!

Не понимаю, чем он ей не понравился. Жеребец, в смысле. С собакой-то давно всё ясно, поскольку мой Бус, ещё когда был маленьким щенком, просто обожал кататься на платьях. Если вы никогда не видели этого процесса, поясню: пёсик крепко упирается всеми четырьмя лапками в пол, хватается зубками за подол, и едет по паркету за хозяйкой, весело сверкая глазёнками и виляя хвостиком, при этом периодически рычит и мотает головёнкой, старательно изображая страшного, дикого и жутко свирепого зверя, чем умиляет вышеупомянутую леди до состояния восторженно-поросячьего визга. Подол, разумеется, для этого должен быть длинным, желательно даже со шлейфом. Бус вообще редкая умничка (и неважно, что беспородный!), он это развлечение придумал абсолютно самостоятельно (и ничего я его не натаскивала!). Причём вышеописанные «гадкие, совершенно безобразные выходки» никак не были связаны с уроками этикета и музыки, что бы про это ни говорила бабушка. Мы просто играли, и нам было весело!

Щенок, если он абсолютно здоров, не может постоянно спать, как бы этого ни хотели домашние учителя. И даже самые горячие пожелания родной бабушки, щедрой рукой отмеренные и предназначенные лично любимой хозяйке пёсика, тоже ситуацию исправить не в состоянии! Ему – то есть щенку – требуются регулярные активные игры плюс посильные физические упражнения, чтобы нормально развиваться с точки зрения собачьей психологии и просто расти. Это, само собой, помимо полноценного питания. Да и, в конце концов, может же быть у разумного существа собственное хобби! А Бус, между прочим, гораздо умнее той безнадёжно засушенной, занудной – аж до зубной боли! – безжизненно-серой мымры неопределённого возраста, которую мне в самой категоричной форме предлагалось держать за идеальный образец достойного поведения. Тем более что когда Бусик вырос, все покатушки прекратились самопроизвольно – из-за его размера (и нечего предлагать запрячь этого кобеля в телегу!). Ещё он очень ласковый и невероятно добрый. Ну, не сообразил, что бабушка расстроится, если порвётся её любимое домашнее платье. Так он был маленький! А платье старое!!! Нет, чтобы порадоваться абсолютно законному поводу обновить свой гардероб, она скандал закатила. И то, что я постоянно ношу штаны, напрочь отвергая всякие там изначально непрактичные платья и юбки, тоже никакого значения никогда не имело. Для меня, по крайней мере. А также для мамы! И папы, пока он был жив...

Ну да, конечно, по бабушкиному, предельно авторитетному, мнению я просто обязана быть как можно более женственной, иначе «до самой смерти не дождаться ей правнуков» (не вижу трагедии, кстати). Баталии по этому поводу начались чуть ли не со времени моего появления на свет. Я, само собой, подразумеваю баталии по поводу моей женственности, до правнуков бабушка додумалась значительно позже. Поначалу она сосредоточилась исключительно на моей непонятной, прямо-таки неестественной тяге к совершенно неподобающей настоящей леди одежде, сиречь – штанам. Почему её абсолютно искренне удивляло моё ярое нежелание круглосуточно изображать малоподвижную очаровательную куклу, наряженную в кружевное платьице – не знаю, не спрашивайте. Чуть позже бабуля всерьёз попыталась изгнать с позором категорически неподходящие моему полу и возрасту книги. А потом – напрочь запретить тренировки с оружием (всё одинаково безрезультатно). При этом периодически – а также хаотически или просто спонтанно – на бабушку снисходили самые разнообразные по составу и размаху гениальные идеи о новых, максимально эффективных методах и мероприятиях для прививания мне непреходящей любви к настоящим, прямо-таки единственно верным, женским занятиям: рукоделию, рисованию, музыке и танцам.

Надо сказать, с рисованием мы разобрались быстро: в детстве рисовать я любила чрезвычайно (кстати, люблю и сейчас), что бабуле поначалу очень сильно импонировало. Её даже не смущали, насмерть изгвазданные в не-пойми-какой-цвет, не подлежащие восстановлению скатерти, платья и всякие разные предметы интерьера, попавшие мне под горячую – и грязную – художественную руку. Но «кайф был жестоко обломан», как таинственно выражается мой мелкий брательник, непосредственно учителем рисования. Лично!!! Он честно заявил бабуле что ребёнок у вас, конечно, миленький (за исключением абсолютно неуёмного характера), но великого живописца из него, то бишь меня, он не сделает ни за какие деньги – это попросту невозможно! После чего у них с бабушкой случился крупный интеллигентный скандал.

Эпохальная битва умов, в результате которой бедный педагог потерял рабочее место и последние остатки собственных нервов, произошла непосредственно после того как бабуля, ничтоже сумняшеся, завела пространную речь о том, как замечательно было бы направить меня учиться в столичную Академию Художеств. Конечно, придётся сдавать всякие разные экзамены, что является самой настоящей глупостью, ибо дворянки, по мнению бабушки, должны поступать куда только им ни заблагорассудится просто так, исключительно за своё, дарованное свыше богами, благородное происхождение. И любые разумные педагоги – маститые и не очень – абсолютно всех учреждений образовательной сферы просто обязаны сердечно приветствовать их появление на подотчётной территории, а также бурно выражать самую искреннюю радость! Преподаватели в Академии Художеств этого, очевидно, не понимают. Увы. Но моя бабуля была готова забыть о данном недоразумении и великодушно простить вышеупомянутому учебному заведению чересчур косные и явно непродуманные порядки. Ибо именно в помянутой Академии уже занимается высоким искусством внучка одной из лучших бабушкиных подружек, а также целая куча других, весьма знатных, барышень и мне, мол, там преподадут всё самое нужное для жизни настоящей леди: к примеру, умения одеваться со вкусом и с умным видом закатывать глаза.

Пока речь шла о совершенно безобидной домашней мазне вполне стандартного по художественным меркам ребёнка – то бишь пока мои кривули-коряки показывали исключительно соседям и те либо покорно терпели это безобразие, ибо свои такие же рисовальщики дома когда-то бегали, либо восхищались из вежливости (себе ничего не стоит, а старухе соседке приятно) – художник был совершенно спокоен. Да, молодой мастер приехал за свежими впечатлениями, собираясь писать северные пейзажи – и, можете быть уверены, он писал их в своё удовольствие! Да, в оплату за комфортное проживание и полноценный стол в нашем замке он согласился пару-тройку раз в неделю чуток повозиться с весёлой девчушкой, но мы с ним прекрасно поладили (в отличие от некоторых других моих учителей)! Однако когда ему, весьма категорично, предложили сделать из меня художественную звезду, то есть юного гения живописи, причём объявить об этом официально, в той же Академии, он очень твёрдо объяснил бабуле, что я отнюдь не вундеркинд и никогда им, по его мнению, не стану. Потому что с моими жалкими задатками весьма посредственного рисовальщика вполне реально научиться довольно грамотно воспроизводить перспективу и более-менее узнаваемо изображать объекты типа ваз, лошадей или зданий. После нескольких лет упорных занятий, разумеется. На сём далёком рубеже мои способности себя, скорее всего, полностью исчерпают.

Нет, моих невеликих данных вполне хватит для иллюстрации каких-нибудь светских сплетен или, скажем, альбомов путевых заметок. Теперь это, кстати, жутко модно – пуститься путешествовать по миру, дабы поражать друзей и знакомых собственноручно накарябанными картинками всяких разных диких, неизведанных прежде просвещённым дворянским обществом, мест. Пейзажами, по мнению профессионала, эти творческие выплески назвать будет никак нельзя, но от меня высокохудожественного изображения какой-нибудь местности никто никогда и не потребует! Рукотворные иллюстрации в точности такого же, весьма поганого, качества подавляющее большинство благородных леди пачками пихают в специально сделанные для демонстрационных целей альбомы, заполняют оставшееся пустое место цветочными букетами-бордюрами-виньетками и плохими стихами по тематике путешествия, а затем с гордостью демонстрируют результат окружающему миру как доказательство своей способности что-нибудь накарябать или написать. Подобных альбомов лично он, то есть наш художник, уже видел очень, очень много – гораздо больше чем хотел, честно говоря. При этом никакого восторга от акта обозрения дамского народного творчества не испытал, и в будущем испытать ничуть не рассчитывает.

Ну, вообще-то, зря он всё это сказал. Даже маленькой мне было совершенно ясно – сейчас художнику достанется на орехи. Поскольку к своим неполным восьми годам я успела твёрдо усвоить: открытая критика любых аспектов светской жизни в бабушкином присутствии – это уголовно наказуемое деяние! Мда. Само собой разумеется, моя аристократичная бабуля не позволила себе возвысить голос и, например, зашвырнуть в потрясателя мировых основ и оскорбителя священных понятий «чем потяжельше», как иногда, на гребне мощной волны душевного порыва, делает наша кухарка. Ни в коем случае! Она необычайно выразительно, как говорится, с большим чувством, отпила ещё один глоточек чаю, подчёркнуто чётко и аккуратно поставила чашку на блюдце, гордо подняла голову, и невероятно спокойным, почти ледяным, голосом сообщила что благороднорождённые девы – по крайней мере те, что учатся в Академии Художеств, – часто пишут портреты.

Опытная я полезла под стол – от греха подальше. Неопытный художник не только туда не полез, но неблагоразумно осмелился высказать мысль, что насчёт каких бы то ни было портретов моей кисти, с его точки зрения, говорить ещё очень рано. Мне бы всё ту же перспективу научиться изображать – для начала. А что будет в конце, станет ясно только через несколько лет упорной учёбы. Сейчас – по крайней мере, конкретно ему, – мои портретные перспективы представляются весьма, весьма сомнительными. Да и вообще, особо широких горизонтов он, как состоявшийся мастер, для меня в живописи не провидит, от слова совсем. Разве что можно взять палку и сутками стоять над душой несчастного ребёнка, дрессируя бедняжку меня самым варварским образом. Так любой рисовать научится, слов нет. Однако против подобного развития событий восстаёт вся его суть свободного художника и профессионального живописца. Более того, мастер прекрасно понимает, что усидчивостью, даже минимальной, обсуждаемый ребёнок не отличался с момента рождения. И отличаться, разумеется, не будет уже никогда. Посему выработка необходимых навыков рисовальщика для данной конкретной девчушки растянется, скорее всего, на десятилетия. Более того, наш живописец, конечно, сознаёт, что если семья упрётся рогом, то мне найдут художественно одарённого педагога с любыми, даже откровенно садистскими замашками, но лично он наотрез отказывается участвовать в этом совершенно неблаговидном действе.

Надо сказать, что в плане усидчивости наш художник был абсолютно прав. Мама часто в шутку говорила, что все дети, как дети: сначала учатся сидеть, потом стоять, ходить и бегать – последовательно. А вот я в один прекрасный день как встала, так и побежала, до сих пор остановиться не могу. Мелкопакостный мой братик по этому поводу выражается гораздо грубее, типа, "у некоторых шило в заднице так велико, что заменяет собою сразу весь позвоночник". (На себя бы, кстати, посмотрел, языкастый бесёнок!) Короче, к чему я веду: факт полного отсутствия усидчивости у вашей покорной служанки ни для кого в семье не является секретом. Однако бабушка почему-то твёрдо уверена, что при должном количестве усилий, предпринятых в нужном направлении, этот мой недостаток можно успешно искоренить. Так что родственная старушенция, начисто проиграв вышеописанный спор, по-настоящему разъярилась – как же, её единственную внучку не хотят правильно воспитывать! – и, если бы не отец, жить бы мастеру кистей и красок где-нибудь на деревенском хуторе, либо, может, вообще в каком-нибудь старом лодочном сарае. Вы не смотрите что бабуля моя – миниатюрная женщина невысокого роста. С ней не всякий дракон совладать сможет! Скандал в её исполнении – прямо-таки невообразимой, титанической силы тайфун, так что художнику пришлось съехать от нас в тот же самый день. Более того, в приступе буйной ярости бабушка поклялась самыми страшными клятвами не допустить пребывания этого подлого субъекта на территории, подвластной роду Торриш, и немедленно подключила к реализации своего намерения всех наличных подруг и сонмы хороших знакомых, организовав неугодному художнику самую настоящую травлю. Поэтому папа тихо и молча нашёл нашему живописцу чей-то вполне приличный коттедж на берегу моря, подальше от замка. Договорился об аренде на своё имя и помянутый живописец спокойно прожил в нанятом доме остаток лета и большую часть осени. Более того, мы с ним остались друзьями – то есть я и мои родители. Даже навещали порой.

Несколько позже, в нашей славной столице, в галерее Художественной Академии, появилось огромное живописное полотно, теперь очень знаменитое, все ходят на него смотреть. Говорят, лучшая работа одного из самых одарённых молодых мастеров. Разумеется, это пейзаж! На нём изображена морская бухта. Сильно изрезанная линия берега, густо поросшего деревьями и украшенного живописными валунами, восхищает и зрителей, и коллег пейзажиста. Последние даже грозятся так же отправиться на самый край земли, тоже поселиться на отшибе, в небольшом коттедже, и привезти оттуда ничуть не менее впечатляющие полотна. В глубине бухты, там, где река впадает в море, ютится крошечный рыбацкий городок, на заднем плане одна за другой громоздятся серые гранитные скалы, а вдалеке над ними вздымаются ввысь стены и башни большого замка. Сверкающие на солнце волны бороздит некрупный сторожевой корабль, а также несколько, более мелких, ярко окрашенных, разноразмерных рыбацких судёнышек. Неподалёку расположен маяк, над ним парят неизменные чайки. А на переднем плане мы можем увидеть необычайно тщательно прорисованные фигурки людей – со вкусом одетых мужчины и женщины, присевших мирно отдохнуть в тени, среди камней и деревьев, чтобы полюбоваться на бескрайнюю блистающую морскую гладь. Если у вас хорошее зрение, то вы сразу сможете разглядеть ещё и ребёнка. Если плохое – придётся присмотреться, но вы его тоже обязательно увидите! На всякий случай подсказываю: между двух здоровенных сосен торчит очень высокий валун, похожий на указательный палец, вот на нём-то, лёжа плашмя, и умостился третий персонаж пейзажа. Поскольку одет ребёнок в штаны, все считают что это мальчик. Наш художник уже даже устал объяснять, что не мальчик, а девочка. А ещё в малой гостиной у нас теперь висит пейзаж его работы. Другой, не этот. Но красивый пейзаж, мне тоже нравится.

Короче, я хочу сказать, что таким образом общая площадь приложения бабушкиных сил несколько подсократилась, но не думайте, что воздействие на окружающий мир этой самой силы – мощностью в одну бабушку – внезапно прервалось! Если я на склоне лет от большого ума (или маленького склероза) вдруг возьмусь писать мемуары, то всё своё детство и юность я в книге так и разграничу: «эпоха шитья» или «период менуэта». Неплохо звучит, по-моему, хотя бабушке, конечно же, такая идея гарантированно не понравится. И вполне возможно, обычными нотациями по этой теме я не обойдусь, будет что-то ещё неприятное. Но как бы то ни было, одно утверждать можно твёрдо и абсолютно уверенно: во все времена, эры, периоды и эпохи наша с бабушкой борьба за и против моей женственности являлась чрезвычайно ожесточённой, велась непрерывно и протекала довольно бурно.

Если подбить итоги, то её жертвами пали: три пианино, две флейты, одна арфа, целый гардероб детских – а потом и не очень детских – платьиц, роскошный комплект вязальных спиц, несколько десятков пялец разной конструкции и несчётное множество иголок. Истраченные нервные клетки как мои, так и моей бабули – а также моих родителей, няни, гувернанток и преподавателей – точному учёту, разумеется, не поддаются. Но, поверьте, их тоже было погублено немало! Вы не подумайте, бабку свою я очень уважаю, если не за идеи, то хотя бы за упорство. Ибо настоящие леди никогда не сдаются! Мой шибко затейный младшенький братик по этому поводу даже изобрёл малопонятное выражение "закатает как битюг", но, на мой взгляд, невысокая, сухонькая старушка никак не тянет на фризского тяжеловоза. И вообще на битюга. А вот на несгибаемого бойца – вполне, вполне! Даже теперь, спустя полтора десятка лет бесславных баталий, бабушка определённо не оставила надежды сделать из меня достойную наследницу, пусть небогатого, но славного и – самое главное! – весьма, весьма древнего дворянского рода. Так что из вредности родственная старушенция мне может как презент даже веер торжественно вручить, наверное. Но веер я переживу уж как-нибудь, в конце концов, это просто бытовая мелочь. Главное чтобы в порядке воспитания подрастающего поколения мне не попытались всунуть очередной талмуд по этикету или новейшее пособие по кройке и шитью (брррр!).

С другой стороны, следует признать что внезапного наплыва практичных подарков ожидать попросту неразумно. По сути, у меня всё есть. Базовый комплект артефактов маминого исполнения – лечебный универсального действия, бодрящий и строго от магических травм – уже давно и надёжно прописался в моей сумке. Всё оружие мне зачаровали задолго до поступления в университет. (МАГУ – наш дом родной! Тарам-тарам-пам-пам!) До легального использования боевых артефактов мне ещё целый год учиться, так что видимо всё-таки главным «деньрожденьченским» презентом (да-да, всё он, мой братик!) будет книга. Но тогда она должна быть совершенно особенной! Может быть, даже волшебной. Всё-таки моя мама – дипломированный артефактор, а мне исполнилось восемнадцать!

Как хорошо возвращаться домой, особенно для того чтобы отметить свои первые взрослые именины. Жаль, что на празднике не будет моего младшего брата. Я не видела его почти год! А если точнее, то девять месяцев учёбы плюс пять недель практики и ещё трое суток на всеобщий финальный сабантуй. Однако, поверьте мне на слово, отсутствие нашего маленького наследника – это только к лучшему. Что называется, меньше ссор, народа и больше кислорода. Отчима он на дух не выносит и, по-моему, его чувства взаимны – целиком и полностью. Хотя отчим старается конфликт не обострять и эмоции не демонстрировать... Но не будем о грустном. Мы с мелким всё равно увидимся, когда дядя Вад – это бывший папин сослуживец и боевой побратим, именно он по завещанию взвалил на себя титанический труд по воспитанию нашего несносного мальчика – привезёт братишку на очередную годовщину... Так, не будем о грустном, я сказала!

Первое совершеннолетие предполагает тихий домашний праздник, относительно скромный бал и многочисленные подарки. При этом нужно отметить, что без бала я бы обошлась совершенно спокойно. Ну, вот просто абсолютно спокойно! Всё равно одна половина понаехавших в наш дом гостей будет приглашена лично моей бабушкой. («Ах, эта молодёжь! О чём они только думают?! Девочке давно пора замуж, а она, представьте себе, пошла учиться. И куда?!! На боевой факультет!!!») Вторая половина традиционно будет состоять из наших соседей. («Поздравляю! Ты уже совсем большая, девочка. И какой красавицей выросла! Знакомься, это мой племянник...»)

Во время "буйного празднества" за столом неспешно обсудят виды на урожай и явную перспективу грядущей засухи (или затяжных дождей, ну, это если с засухой не задалось). Поведают про новейшие и эффективнейшие методы лечения болезной скотины (вы просто не представляете, сколько всяких разных болячек может подхватить самая обыкновенная овца или, например, корова!). Подробно разберут многообразные проблемы сбыта родной сельхозпродукции и ценовые перспективы грядущей Большой осенней ярмарки. А после трапезы, благочинно рассевшись в гостиной, дамы будут яростно выпытывать у меня информацию о самых мельчайших новинках столичной моды и воодушевлённо рассказывать, какой жутко знаменитый кутюрье шил нашей баронессе новое платье. Странно только, что столичный "Модный вестник" про него никогда ничего не писал, видимо, волшебник подиума был тут инкогнито, поэтому и взял псевдоним.

Да что я вам объясняю, все наши (и не наши тоже!) деревенские посиделки проходят до ужаса однообразно, отличаясь только поводом и местом для скопления приглашённого народа. Все всех давно и прочно знают (а меня они видели ещё "вот такой малюсенькой" – ррррррррр!). Если не иметь проблем с памятью, можно предсказать поведение гостей буквально поминутно: кто что и когда предпочтёт съесть или выпить, кто кому и как испортит настроение (ну, это если не вмешается хозяйка праздника), кто с кем и о чём будет сплетничать, станет спорить, пустится танцевать, сядет играть в карты, задремлет в библиотеке, соберётся домой и так далее. Мы, что называется, всё это проходили. Много раз.

По большому счёту, я вообще не сильно-то и рвалась назад, в родовое гнездо, но очень уж хотелось увидеть маму. Ну, и от подарков, само собой, мне отказываться совершенно не улыбалось. От слова совсем! Возможно, они не будут какими-нибудь там сверхоригинальными, но их должно быть очень, очень много!! А какие вкусные пляцки со сливами испечёт наша кухарка по случаю моего приезда!!! Ммм... Потрепав своего любимого жеребца по шее и заранее предвкушая бурную встречу с родительницей и домочадцами, я покрепче перехватила повод и радостно устремилась вперёд.