Текст книги "Вид на жительство в раю"

Автор книги: Наталья Андреева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Хотелось бы, – заметно оживился Кошкин. -У меня не… не сложилось.

– Хорошо. Если пойдете мне навстречу, я тоже войду в ваше положение. Давайте будем экономить время и беречь нервы друг друга. Ну признайтесь, что вы все это выдумали, Илья Валентинович. Историю с заказным убийством. И пистолет на месте преступления оставили, чтобы вас не нашли. Маскировались под профессионала. Заказные убийства раскрываются редко. Ах, Кошкин, Кошкин! Ну что с вами делать?

Кошкин молчал.

– Ладно. Свободен.

Следователь Собакин глубоко вздохнул и вызвал конвой. Кошкина увели. В целом результат беседы следователя удовлетворил. Но насчет юриста надо бы проверить. Куда она подевалась, эта Марина Юрьевна? И к красавице Лиане наведаться еще разок не мешало бы. Дело надо довести до конца. До конца…

В РАЮ

Я решила убить мужа. По причинам, вам уже известным. Разумеется, у Гали Зайкиной, какой бы она ни стала в результате предпринятых мер, рука на супруга не поднимется. Это должен сделать кто-то другой. Но кто? И тут я его вспомнила. Человека по фамилии Кошкин. Илья Кошкин. Он работал на фирме у моего мужа менеджером по продажам в оптовом отделе.

Познакомились мы на прошлогоднем банкете все по тому же случаю. Новый год, подведение итогов. В ночной клуб я пришла с фотоаппаратом. Мне очень хотелось заснять Ахмурину («а» на «у» заменилось автоматически, когда я поняла, насколько плохи мои дела). Раньше я видела ее только на фотографиях. Из серии: «Ужин по случаю удачной сделки», «Деловые партнеры пожимают друг другу руки», «Корпоративный отдых», «Наши лучшие сотрудники». Теперь убедилась воочию, что мой Миша без нее как без рук. Просто-таки не может ни есть, ни пить. Ни дышать, что хуже всего. Сначала я сидела по левую руку от него, а она по правую. То есть я тоже выполняла какую-то функцию. В мою сторону он не посмотрел ни разу, потому что был увлечен беседой с ней. Я откровенно скучала, но подать голос, как всегда, не смела. Внимание на меня обратила она. Я вдруг услышала:

– Вы замечательно выглядите!

Это была ложь. За год я набрала килограммов шесть, да вдобавок к моим шестидесяти и выглядела отвратительно. Поэтому не нашла, что сказать на такой сомнительный комплимент.

– У вас замечательное платье, – не унималась Ахмурина. Мой же язык присох к гортани. Я глупо улыбалась.

– У вас замечательный сын. – Ну, нет ей покоя! Еще про мужа скажи! Какой он замечательный!

– Вы что, знаете его? Моего сына?

– Нет, но ваш муж много о нем рассказывал, -тонко улыбнулась Ахмурина. – Я знаю, что Женя ходит на волейбольную секцию и увлекается компьютерными играми.

– Да, в самом деле, – рассеянно ответила я.

– Вы ведь не москвичка? – Ахмурина улыбнулась еще тоньше.

– Нет, а вы?

– Я тоже приезжая. Вот видите, как много между нами общего!

– А вы из какого города? – Ответа я не разобрала. Но в свою очередь назвала и свою маленькую родину.

– Где-то я это уже слышала, – наморщила лоб Ахмурина. – А у меня великолепная память.

У нее было так много достоинств! В то время как у меня – одни недостатки. Тут Ахмурина воскликнула:

– Ну конечно! Я вспомнила! В анкете одного из наших сотрудников! Название забавное, я даже улыбнулась!

– И кто же из присутствующих на банкете мой земляк? – поинтересовалась я.

– Илья. Фамилию не помню. Он работает у нас около года. В оптовом отделе. Были проблемы, и я его запомнила.

– У вас?

– Что, простите?

– Проблемы были у вас?

– Нет, что вы! – рассмеялась Ахмурина. -У него! Он неаккуратно ведет дела. Допускает ошибки в составлении договоров. Очень рассеян.

– А он здесь?

– Да. Вон сидит. – Она кивнула в сторону болезненно худого мужчины, который, в отличие ото всех, не улыбался и, судя по виду, чувствовал себя скверно. В этот момент вернулся мой муж и сказал Ахмурине:

– Пойдем потанцуем.

– С удовольствием.

Она поднялась. На ней было великолепное платье – цвета топленого молока, спина голая, в разрезе мелькали стройные ноги. Я смотрела на него с завистью. Платье так запало мне в душу, что впоследствии я купила себе такое же. На распродаже, с огромной скидкой. И не прогадала: через год у нас уже был один размер: сорок шестой. Платье и на мне сидело неплохо.

Они ушли танцевать, а я почувствовала себя дурой. Что скажут его сотрудники? На жену – ноль внимания. Занят только юристом фирмы. Ну кто поверит, что они обсуждают новые контракты? Его рука, лежащая на талии, обтянутой шелковой тканью, весьма выразительна. А ты никому не нужна, Галя Зайкина. К тебе никто не подошел. Надо решиться и объявить белый танец. Алкоголь придал мне смелости и развязал язык. Муж еще не знал, что я попиваю, а я еще не собиралась завязывать; пустые баночки регулярно сыпались в мусоропровод с полудня до пяти вечера. Но к кому подойти? Выручит земляк. И я без колебаний направилась к столику, за которым сидел Илья, фамилии которого я еще не знала.

– Разрешите пригласить вас на танец?

Он испугался и начал что-то мямлить.

– Мне только что сказали, что мы земляки, -взяв бокал с шампанским и сделав внушительный глоток, надавила я. – Давно не была у мамы и хотела спросить: как там родной город? Стоит? Пойдемте. Потанцуем, поговорим.

Вот тут он наконец поднялся, и мы вошли в круг танцующих. Я поймала удивленный взгляд мужа, потом Ахмурина что-то ему сказала, и они рассмеялись.

– Когда вы последний раз там были? – спросила я, дабы спросить хоть что-нибудь. Мне тоже хотелось кокетливо рассмеяться, и чтобы они это увидели.

– Э-э-э…

– А в какой школе учились?

Как я и ожидала, он учился в другой школе. В моей училась его жена. Но когда я заканчивала десятый класс, она еще и в садик не ходила. Тем не менее я сказала:

– Интересно было бы с ней поболтать. Как там Селитра поживает?

– Кто? Я не… не понял.

– Наша химичка. И Анна Ванна. Учительница литературы Анна Ивановна, – пояснила я. – Я была у нее в любимицах. Она даже сказала: «Я этого от тебя не ожидала, Галя».

– Что? Я не… не понял.

– «Что ты будешь простой домохозяйкой. Ты была умница. Лучшая из лучших». Я и в самом деле окончила школу с золотой медалью. А институт с красным дипломом.

В этот момент музыка кончилась, и мне пришлось прервать свои воспоминания. Мы вернулись за столик. За его столик, у которого я задержалась.

– Илья, а почему вы без жены?

– Э-э-э… Клуб маленький, количество гостей ограничено.

Узнаю своего супруга! Только сотрудники фирмы! Нечего кормить за его счет людей, не имеющих к делу Михаила Конанова никакого отношения!

– Вы когда собираетесь домой?

– Э-э-э… Я не…

– На родину, я имею в виду.

– Летом.

– Замечательно! Я могла бы передать с вами посылку маме?

– Я не… А почта?

– Но лучше же с оказией, правда, Илья? Я тоже могу передать вашей маме посылку. Я думаю, нам надо обменяться номерами телефонов. И адресами.

– Я не… часто переезжаю. Мы живет на съемных квартирах.

– Я имею в виду адреса наших родителей. У вас есть ручка?

Я видела, что он боится. Но еще больше боится обидеть жену хозяина. Откуда ему знать, какие у нас отношения? В общем, я получила его координаты. На нас косились. Еще не все знали, что мы земляки. Я вынуждена была отойти к своему столику. Главному Столику этого вечера, за которым сидели мой муж, Ахмурина, я и еще один тип, роль которого во всей этой истории так незначительна, что имя и должность его я опущу.

– Ну что, поговорила с земляком? – усмехнулся муж, когда я села по левую руку от него. Все ж таки это было пока еще мое место. Законное.

– Поговорила.

– Этот Кошкин – идиот, – решительно сказал Миша. – Я его уволю.

– И все подумают, что ты его приревновал.

– К кому? – удивился супруг.

– Ко мне. Ведь мы с ним танцевали.

Муж расхохотался.

– Смейся, смейся, – усмехнулась я. – А подумают так, как я сказала.

Он перестал смеяться и задумался. Потом пробормотал:

– Черт знает что.

И Кошкин остался работать на фирме.

…Второй раз мы встретились летом. На городском пляже. В моем родном городе. Не думайте, что я сделала это нарочно. Просто решила отправить посылку не с оказией, а с собой. Разумеется, муж отказался составить мне компанию. И Женька тоже.

– Что я буду делать в этой дыре? У меня работы по горло! – сказал первый.

– Ты думаешь, мне заняться нечем? – фыркнул второй.

– Женька едет в Турцию, – заявил супруг.

– С кем? – оторопела я.

– С Лианой. И ее девочками.

– А я?

– У тебя все равно нет загранпаспорта.

Это правда. Паспорт у меня раньше был. Но это не значит, что я ездила за границу вместе с мужем и сыном. Тогда находились другие предлоги. Сейчас этот.

– Подпиши бумаги, – велел супруг.

– Какие бумаги?

– Что не возражаешь. Женька – несовершеннолетний.

Что мне было делать? Я подписала бумаги, сын и Лиана поехали в Турцию, муж к Ахмурине, а я -на родину. Казалось, по возвращении я обнаружу, что мой ключ не подходит к замку. Понятия не имею, что им тогда помешало обтяпать дельце. Я еще не числилась в алкоголичках, и муж стеснялся. Судьба решила дать Гале Зайкиной шанс. Глупо было не воспользоваться.

Потом я долго рассказывала бабушке, какой стал Женька, показывала фотографии. И говорила:

– Понимаешь, он очень занят. Готовится поступать в институт. Уехал за границу, чтобы совершенствовать свой английский. Ему это надо. А у меня загранпаспорт просрочен. И потом: я очень хотела увидеть тебя, мамуля.

И мы, обнявшись, ревели. Она все понимала. И отдала мне четыре тысячи долларов со словами: «Тебе это надо». Я ела, спала, плакала, ходила на городской пляж. Где однажды встретилась с Кошкиным. Я была одна, Кошкин с женой. Это оказалась платиновая блондиночка, совсем еще юная и похожая на избалованного ребенка. Тонкие бровки, пухлый ротик, капризный голос. Она была манерна, растягивала слова, надувала губки, хлопала ресницами и выглядела смешно, но ей казалось, что это высший шик.

– Ну, па-а-жалуйста-а! Ну, Илья-а-а! Ну, па-а-й-дем купа-а-аться-а-а!

Она была очень красива и очень глупа. У меня нет предубеждения против красивых женщин. Я им не завидую, я ими любуюсь. Я никогда не скажу, что Лиана – дура. Напротив. Она гораздо умнее меня. Она умеет ладить с братом, моим мужем, а я нет. Хотя любоваться ею трудно. А глупость красавицам даже идет. Дело было не в этом. Кошкин ей не пара – я поняла это сразу. Она его использовала, чтобы переехать в Москву, на праздник жизни. Видимо, ничего подходящего под руку больше не подвернулось. Только Кошкин. Теперь она ищет варианты. Ходит на кинопробы и в школу моделей. Гуляет вечерами по центральным улицам в надежде, что к ней подойдет всемирно известный режиссер и скажет:

– Девушка, хотите сниматься в кино?

Она всерьез думает, что режиссерам или продюсерам делать больше нечего, кроме как ходить по улицам, особенно центральным. И предлагать работу кому попало. Бедный, бедный Кошкин! Любви там нет ни грамма, только расчет. А он… Ну кто откажется от юного стройного тела? У нее загорелые шелковые ножки, плоский живот и стандартно красивое лицо. Это значит, что у нее практически нет шансов. Но она еще этого не знает. И потому наделает глупостей. И он из-за нее наделает глупостей.

Я смотрела, как она щебечет с подружками, оставшимися здесь, в родном городе. Рассказывает им о красивой московской жизни. И смотрит на них свысока. С высоты своих ста семидесяти пяти сантиметров и снятой на полгода московской квартиры. А те слушают, открыв рот. Она затем сюда и пришла, на пляж. Покрасоваться. Спросили бы лучше у него. О! Он бы им рассказал!

– Илья, как у вас дела?

– Э-э-э… Я не…

– Я имею в виду, на работе.

Его щеки стали кирпичными. Кадык дернулся, по тощей шее прокатился комок. Он маниакально хотел юного стройного тела, которое хотело только денег и славы. Он был обречен.

– Понимаю. Я не могу для вас ничего сделать. Мы с мужем на грани развода.

– Что? Я не…

– А что тут понимать? Мы с вами в одинаковом положении.

– Нет, – неожиданно возразил он. – Вы – богаты. У вас после развода останутся деньги.

Судя по тому, как он выговорил это слово… Деньги! Ему без них никак! Его птичка упорхнет, едва только подвернется подходящая партия. Интересно, а какая сумма кажется ей значительной? Равная стоимости норковой шубки? Бриллиантовым серьгам? Она не разбирается ни в том, ни в другом. Вряд ли знает, что у камня кроме каратов есть еще и чистота. Что его стоимость зависит и от огранки, и от цвета В драгоценностях великолепно разбирается Лиана. Она обожает показывать мне свои украшения, сопровождая это комментариями. Поэтому я кое-что понимаю в драгоценностях. Но эта девочка…

– Аля, почему вы не поехали отдыхать за границу?

– Ой, мы хотели-и-и! Но денег… – Она осеклась: рядом были подружки. – Мне сказали, что там в этом году холодно! И у меня пака-а-аз.

– Вы модель?

– Да!

Скулы у Кошкина вновь кирпичные. Под кожей ходят желваки. Она что, рекламирует купальные костюмы? Или белье? Или просто врет?

– Илья, если вам понадобятся деньги… – Я наклоняюсь к самому его уху. – Алечка так хороша…

– Правда? – Для Кошкина есть два магических слова: «Алечка» и «деньги». Ключевые. Надо это запомнить.

– Можете обращаться ко мне.

Он так и сделал. Идти ему было больше некуда. Мы встретились в кафе. Была глубокая осень. Я смотрела в окно и думала: скоро зима. А снега еще нет. Как хочется снега! Кошкин же думал совсем о другом. Тоже о зиме, но…

– Алечка хочет шубку. Ума не приложу, что делать! – отчаянно сказал он.

– Ваши дела на фирме моего мужа идут не очень? – посочувствовала я.

– Да меня вообще скоро уволят! Ваш муж… Он…

– Сволочь, да. Редкостная сволочь. Он мне рассказывал раньше, как ведет дела. Это грязный бизнес. И о вас.

– Он обо мне говорил?! Хозяин обо мне говорил?!

– Да. Сказал: «Кошкин идиот. Я его уволю».

– Он знает мою фамилию?

– Она в списке на увольнение. После Нового года вы останетесь без работы. А вы говорите -шубка! У вас есть что-нибудь на примете?

– Я не… Не представляю, как свести концы с концами.

– А что Аля? Она работает?

Быстрый взгляд в мою сторону. Работает?!

– Мне кажется, – мямлит он, – что у нее кто-то есть.

– Вы должны ее удержать. Во что бы то ни стало. Такая женщина! Бриллиант неограненный! Ей требуется достойная оправа, тогда она засверкает.

– Но у меня нет денег! А скоро не будет и работы!

– Вот что: выполните одну мою маленькую просьбу.

– Какую?

– Она покажется вам странной.

– Я готов на все!

– Купите пистолет.

– Что-о?!

– Эта работа стоит пятьсот долларов, – быстро сказала я. – Раздобыть пистолет. Стоимость оружия тоже оплачиваю я.

– Но зачем он вам?

– Пусть оружие пока будет у вас.

– Но это же незаконно!

– Алечка скоро скажет вам «до свидания».

– Давайте деньги. У меня есть дальний родственник, майор. Заведует складом. Через него я мог бы…

– Отлично!

Мероприятие влетело мне в копеечку. Оружие было куплено за мой счет. Пришлось также заплатить за то, что он нашел у кого купить пистолет. Что же касается четырех тысяч долларов, переданных мне матерью, об их судьбе вы уже догадываетесь. Мы оба действовали как дилетанты. И я, и он. Купить пистолет у родственника, пусть даже и дальнего! Это же надо было догадаться! А ты, Галя Зайкина? Нанять сотрудника фирмы, принадлежащей человеку, которого и собираются убить! Оба хороши.

Но во мне говорила только обида, а в нем -желание удержать Алечку, которая хотела новую шубку. Мы оба бредили. Тогда я еще не покрасила волосы и не купила шубу цвета «Белое золото». Во мне еще жила надежда. Или я хотела убить себя. Не знаю. Желания еще не оформились. А глупые поступки я уже совершала. Покупка пистолета. Это было началом безумия.

А в Новый год мы оба окончательно сошли с ума. Я сидела дома одна. В новом платье цвета топленого молока. С ногтями, кончики которых окунули в золото, и с новой прической. И пила шампанское. Но не пьянела. В полночь я открыла вторую бутылку и под звон курантов загадала желание вслух:

– За новую жизнь! Без него!

И выпила до дна, залпом. Потом лихорадочно стала думать: кого бы поздравить с Новым годом? Кроме мамы, с которой мы поговорили днем, и сына, поспешившего отзвониться пораньше, мои поздравления не были никому нужны. Я была одна. В городе, который остался для меня чужим. Без мужа. Без сына. Без родственников. Без друзей. И тут я вспомнила. Ну конечно! И направилась к телефону.

Трубку схватили мгновенно.

– Да! – услышала я на том конце эфира отчаянный крик.

– Это Галина.

– А-а-а-а… – Разочарованный вздох.

– С Новым годом, Илья!

– Да будь он проклят!

– Что случилось?

– Алечки нет.

– То есть как это «нет»?

– Она сказала: работа. Ей выпало быть Снегурочкой в ночном клубе.

– Выпало?

– Ну, наняли. Пообещали триста долларов, -сказал он упавшим голосом. – Скоро она будет зарабатывать больше меня. Ее нет, и она не звонит. Я подумал, что это она.

– Она уже подала на развод?

– Я не… Но ведь вы же обещали!

– Чего?

– Денег!

– Сделайте работу – и я вам заплачу.

– Какую работу?

– Убейте его.

– Кого?

– Вы знаете.

– Вы с ума сошли! Я не… не могу!

– Четыре тысячи. Долларов. Вы купите все, что она захочет. Две – аванс. Немедленно. Сходите с Алечкой на рынок. Скоро Рождество. Сделайте ей приятное.

– Когда?

– Чем быстрее, тем лучше. Я уеду к маме. Завтра утром закажу билет. Позвоню вам и сообщу, когда буду уезжать. Муж поедет на вокзал, провожать меня. Вы будете ждать его у подъезда. Это так просто. Ну, решайтесь!

– Я не… не… не могу.

– Илья, вы ее теряете.

– Хорошо, – отчаянно сказал он. – Я согласен.

– Созвонимся завтра. С Новым годом, Илья!

– С Но… Да будьте вы прокляты!

Вот так я наняла киллера и спланировала убийство собственного мужа. Я не сказала Кошкину, что купила два билета. Что непременно хочу посмотреть, как он умрет, мой супруг, и какое лицо будет при этом у Ахмурины. Машина у меня уже была. Я заранее поставила ее на платную стоянку у вокзала. Мне до смерти хотелось посмотреть, как все это будет. До смерти? Накаркала!

Дальше вы помните. Как я смотрела в его глаза, а в моем сердце тлела искорка надежды. Я в любой момент могла позвонить и все отменить. Две тысячи долларов, аванс, уже были переданы Кошкину. Но муж сделал все, чтобы обидеть меня еще больше. И все случилось.

Но никто не мог предположить, что случится потом! Какие мелочи порою решают судьбу человека! Я выпила за новую жизнь в Новом году! Но даже не представляла себе, насколько она изменится! И вы тоже. Не представляете. Подробности будут шокирующие. Загадывая желания под бой курантов, будьте осторожны!

История Гали Зайкиной тому пример. Приготовьтесь.

В АДУ

Собакин вошел во двор и огляделся. Вот здесь все и случилось. Джип остановился у подъезда, и как только из него вышли супруги Конановы, раздались выстрелы. Только тогда была зима, и снег моментально окрасился кровью. Вон и арка, под которой прятался Кошкин. Напротив подъезда, в котором находится квартира Конановых, – детская площадка. Сейчас заканчивается май месяц, на улице жара. На площадке играют дети. Собакин вспомнил внучку и улыбнулся. Вот выйдет он наконец на пенсию и будет вот так же сидеть на лавочке с газетой в руках, поглядывая на играющих детей. Что еще надо пожилому человеку? Греться на солнышке и смотреть на детей. И знать, что жизнь продолжается.

Но пока еще он на работе. А жизнь и в самом деле продолжается. Собакин вздохнул и направился к подъезду. С утра он звонил Лиане Евгеньевне и назначил встречу. Та согласилась крайне неохотно. Собакин и сам не понимал, зачем это делает. Дело-то ясное. Кошкин врет, никто его не нанимал. Но на фирме Конанова сказали, что Марина Юрьевна на работе так и не появилась. Как исчезла в январе месяце, так и с концами. Ее родственники всерьез обеспокоились, приезжали в Москву, объявили женщину в розыск. Но они не местные, живут далеко, и в столицу им ездить накладно. Розыск ведется пассивно, то есть никак. Ну пропал человек и пропал. Поднять статистику – так это сплошь и рядом.

Собакин собирался выяснить, куда подевался юрист фирмы. И начать с Лианы Евгеньевны. Ведь дело Конанова теперь принадлежит ей. Женя еще несовершеннолетний. Чтобы племянник не менял школу, которую заканчивает в этом году, Лиана Евгеньевна с детьми переехала сюда, в центр. Женя сейчас в школе. Дочери… Собакин кинул внимательный взгляд на играющих детей. Одна девочка тоже в школе, а другая, возможно, под присмотром няни гуляет здесь.

Он вздохнул еще раз и набрал код.

– Слушаю вас, – раздалось в динамике.

– Лиана Евгеньевна, это Собакин.

«Пи, пи, пи…» Собакин потянул за ручку, и тяжелая дверь открылась. Едва следователь вошел в подъезд, из окошка по пояс высунулась женщина:

– Гражданин! Вы к кому?

– К Лиане Евгеньевне, на седьмой этаж. Меня ждут.

– Ах, к Конановым! Ну проходите.

Женщина внимательно следила, как он заходит в лифт. Пока двери не закрылись, оставлять Собакина без присмотра не собиралась. «Жесткий фейсконтроль, – подумал он. – Мышь не проскочит». Это значило одно: показаниям консьержки можно верить. Последнее утро Конановых вырисовывалось в деталях.

На седьмом этаже Собакин вышел из лифта. Он уже побывал здесь в день, когда случилась трагедия. Перед ним была еще одна железная дверь. Собакин надавил на кнопку электрического звонка. Дверь открылась не скоро. Лиана Евгеньевна, сухощавая высокая блондинка с правильными чертами лица, выглядела крайне недовольной.

– У меня не так много времени, – сразу предупредила она. – Скоро придет массажист.

– Здравствуйте.

– Мы с вами уже здоровались. По телефону, -сухо сказала хозяйка. И наконец посторонилась.

Собакин прошел в обширный холл, куда выходили двери четырех квартир, Лиана Евгеньевна лязгнула тяжелым засовом и двинулась следом. Одна из дверей была открыта. Следователь по особо важным делам первым вошел в просторную прихожую.

– Значит, вы теперь здесь живете? – спросил Собакин, оглядываясь. Практически ничего в квартире не изменилось. Лишь появились детские вещи: яркие курточки на вешалке в прихожей, крохотные туфельки, разбросанные на полу игрушки.

– Предисловий не обязательно, – все так же сухо сказала хозяйка. – Проходите в гостиную.

«Красивая женщина, – вздохнув, подумал Собакин. – Но до крайности неприятная! Она со всеми такая или лишь с теми, кого считает ниже себя?» В гостиной Лиана Евгеньевна уселась на диван и потянулась к пачке сигарет. Щелкнула зажигалкой и глубоко затянулась.

– Скажите, а Галина Ивановна курила? – отчего-то спросил Собакин.

– Нет.

– А в ее сумочке, которую вам выдали, случайно не было зажигалки?

– Нет. С какой стати?

Она закинула ногу на ногу. На Лиане Евгеньевне был элегантный домашний костюм: черные блестящие брюки свободного покроя и блуза с глубоким вырезом. На шее и в ушах сверкали бриллианты.

– Дети в школе? – попытался установить контакт Собакин.

– Я же сказала: предисловия не обязательны. Давайте сразу к делу. И – короче.

– Хорошо. Лиана Евгеньевна, – начал Собакин, -вопрос, который я вас задам, покажется странным.

– Говорите. Меня трудно удивить.

Она говорила рублеными фразами. И все время поджимала и без того тонкие губы, от чего выражение красивого лица с выщипанными в ниточку бровями было брезгливым. Как будто Собакин пришел с целью нагадить на паркет. Не ей за ним убирать, на то есть прислуга, но все же…

– Лиана Евгеньевна, вы уверены, что убитая женщина была Галиной Конановой? Женой вашего брата?

– Вы надо мной смеетесь?

Она тычком затушила сигарету в пепельнице и, не мигая, уставилась на Собакина глазами, похожими на льдинки. Потом сказала:

– А кто?

– Значит, вы не уверены?

– Уверена! – отрезала она.

– А на чем основана ваша уверенность?

– Вы надо мной смеетесь? – повторила она.

– Увы, Лиана Евгеньевна, мне не до смеха. Лицо потерпевшей было сильно изуродовано. Одна пуля попала в левую щеку, другая в переносицу. Его в буквальном смысле слова перекосило.

– Ну и что? Мы виделись с Галиной буквально за день до того, как все случилось.

– За день?

– Ну, за несколько дней! Не ловите меня на слове! Но она была именно такой! Я внимательно осмотрела ее ногти. Уж по ногтям-то я специалист! Маникюр был достаточно свежим. Такой маникюр называется «френч». Ногти наращиваются гелем, под последний слой геля на кончики ногтей выкладываются блестки. Работа тонкая, кропотливая. Почерк мастера трудно не узнать. Маникюр делался в элитном салоне, за большие деньги. Я уверена, что именно этот маникюр видела за неделю до того, как ее убили! Я узнала бы его из тысячи!

– Значит, вы опознали жену брата по ногтям?

– И не только. Прическа, норковая шубка. Все это принадлежало Галине!

– А вещи в красном чемодане?

– Разумеется!

– Вы их раньше видели?

– Разумеется!

– У нее?

– Вы надо мной смеетесь?!

– Я просто предположил, что Галина Конанова жива.

– Точно смеетесь! Вы ее совсем не знали! Если бы она была жива, то обязательно объявилась бы! Она была сумасшедшая мать! Без Женьки жить не могла! Если она до сих пор не объявилась, значит, ее наверняка нет в живых! Лично у меня нет в этом никаких сомнений!

– Скажите, а с юристом фирмы вашего брата вы знакомы?

– С Мариной? Заочно.

– Лично не встречались? Не представляете, как она выглядела?

– По фотографиям. Она – блондинка, – уверенно сказала Лиана.

– Понятно. Вам это не нравится?

– Почему мне это должно не нравиться?

– Ну, вы тоже блондинка.

По выражению лица Лианы Евгеньевны Собакин понял, что попал. Всех остальных блондинок она не выносила.

– Скажите, а где они похоронены? Ваш брат и его жена?

– На кладбище, – усмехнулась хозяйка. Собакин решил быть терпеливым. – Уж не думаете ли вы, что я храню урны с их прахом здесь?

– Урны с прахом?! – Следователь по особо важным делам подпрыгнул. – Вы их что – кремировали?!

– А что вы так кричите?

– Но почему?

– Потому что так проще, – отрезала она. – Вы знаете, сколько тела пролежали в морге, прежде чем мне удалось добиться их выдачи? Четыре месяца! Четыре месяца сплошной нервотрепки! Когда это наконец закончилось, я вздохнула с облегчением!

– Значит, вы их кремировали, – упавшим голосом сказал Собакин. – Что ж… А вещи ее у вас остались?

– Какие вещи? – подозрительно спросила Лиана Евгеньевна.

– Которые были при ней. Сумочка, мобильный телефон. Документы. Билет на поезд.

– Билета не было.

– Почему?!

– Потому что она его сдала, когда опоздала.

– Она что, экономила каждую копейку?

– Мой брат. Он был бережливым человеком, а она, напротив, транжира.

– А документы?

– Нет.

– Почему?

– Потому что она ко всему прочему была рассеянной. Ее документы остались дома.

– А мобильный телефон? Я знаю, что он разбился при падении о лед.

– Ну и чего вы от него хотите? – вскинулась Лиана Евгеньевна.

– SIM-карта, должно быть, исправна.

– А вы что – знаете пин-код?

– Я думал, что вы знаете.

– Вы надо мной смеетесь? – в четвертый раз сказала хозяйка. Собакин понял, что с покойной Галиной они не были близки.

– Значит, информация, хранившаяся в мобильном телефоне, тоже утрачена, – безнадежно сказал Собакин. – Скажите, а сумочка?

– Зачем мне ее сумочка?

– Ну хоть что-то вы сохранили?

– Ее украшения.

– Покажите.

Лиана Евгеньевна встала и с брезгливой гримасой направилась к элегантному секретеру. Нервно начала выдвигать ящики. Собакин насторожился. Почему она такая дерганая? Явно спешит поскорее закончить этот разговор. Наконец она вытащила жестяную коробку из-под печенья и швырнула ее на низенький столик прямо перед Собакиным:

– Вот.

Он решил терпеть, хотя звук при этом раздался крайне неприятный. Собакин взял коробку и открыл ее.

– Это все, что при них было.

В коробке лежали золотые украшения. Он перебрал их, осматривая. Элегантные вещи. У их обладательницы был хороший вкус. Цепочка оригинального плетения, крупные золотые серьги, одно обручальное кольцо… Одно!

– Лиана Евгеньевна, а вас не удивило, что на пальце Галины не было обручального кольца?

– Нет, – отрезала она.

– Почему?

– Потому что оно осталось здесь, дома!

Она вновь подошла к секретеру и достала из него шкатулку. Вновь раздался неприятный звук: шкатулку упала на столик перед Собакиным. И не боится же поцарапать поверхность! Он открыл и шкатулку. Увиденное его поразило.

– Она что – покупала украшения в двух экземплярах?!

– Что?

Хозяйка подошла к столику и нагнулась над шкатулкой. Собакин вытащил из нее точно такие же серьги, какие лежали в коробке из-под печенья. Три змейки, белая, красная и желтая, переплелись и свернулись в кольцо. Он положил рядом серьги и сравнил. Идентично!

– И в самом деле, – удивилась Лиана. – Серьги такие же. И цепочка… Что тут удивляться? – Она распрямилась. – Галина была такой рассеянной! Миша все время ее ругал. Испугалась, что потеряет серьги и получит нагоняй, вот и купила вторые, про запас.

– Разумное объяснение, – заметил Собакин и вынул из шкатулки тоненькое обручальное колечко: – Оно?

– Должно быть, – равнодушно пожала плечами Лиана Евгеньевна. Потом опустилась на диван, закинула ногу на ногу, вытащила из пачки еще одну сигарету, закурила и спросила: – Это все?

– Ваши объяснения меня удовлетворили.

– Объяснения?! Вы что, в чем-то меня подозреваете?!

– Нет, что вы!

– Насколько я знаю, убийца уже пойман, – холодно сказала она. – И смысла всего этого я не понимаю.

– Скажите, ее мать присутствовала на похоронах?

– Разумеется!

– И все прошло гладко?

– Что вы имеете в виду?

– Э-э-э… Она не выразила удивления по поводу… В общем, никаких эксцессов?

– Нет. Разумеется, старушка пустила слезу.

– А вы?

– Послушайте…

– Женя в школе, Лиана Евгеньевна?

– Да.

– Как он себя чувствует?

– Нормально.

– А что с фирмой?

Она вдруг занервничала. И Собакин тут же взял след. Она боится этого вопроса. О фирме покойного брата.

– Лиана Евгеньевна, ведь теперь вы возглавили дело Михаила Конанова?

– Делать мне больше нечего! Я его продала!

– Как так? – Собакин вздрогнул.

– Да так. Вскоре после смерти Миши ко мне пришли двое. Выразили сочувствие и сказали: зачем вам это надо? И предложили хорошие деньги. – Она глубоко затянулась.

– Большие деньги? – тихо спросил Собакин.

– Вам такие и не снились, – усмехнулась Лиана Евгеньевна. – Хватит на безбедное существование до конца моих дней.

– А как же Женя?

– Я его опекун, – коротко сказала она. – Разумеется, он свою долю получит.

– Но как же вам удалось так быстро оформить опеку? И наследство? Сделку о продаже фирмы? Ведь срок еще не вышел! Полгода не прошло, как ваш брат умер! Вы не имели права ее продавать!

– Официально она перейдет в руки новых хозяев, как только истечет положенный срок. Но бумаги уже подписаны. И опеку оформили мгновенно.

– Понятно… – протянул Собакин. – Эти люди знают, что делают. Но ведь вы лишили племянника всего! Продали дело его отца! Ведь наследник – он!

– Ему и так немало достанется, – раздраженно сказала она. – Эта квартира, две машины, особняк на Рублевке. Вы знаете, сколько он стоит? Не один миллион долларов. Миша строился основательно. И деньги. Я с ним поделюсь. Зачем ему фирма? Я избавила его от проблем. Женя должен быть благодарен мне.