Текст книги "Стикс - 2"

Автор книги: Наталья Андреева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Я сейчас все объясню, – поспешно говорит Ладошкин.

Капитан Свистунов подходит к столу и откидывает край белоснежного полотенца. На нем лежит пистолет. Это «Макаров». В глазах темнеет. Он нагибается и какое-то время рассматривает оружие, боясь до него дотронуться. Распрямившись, отступает, пятится и опирается рукой о стену:

– О, черт! Черт!

– Руслан, что с тобой? – спрашивает эксперт. – Ты что, привидение увидел?

– Да, – хрипло говорит он и сам не верит своим словам: – Это пистолет Ваньки Мукаева.

– Да не может быть!

– Я тебе говорю. Он мне ночами снится. Я эти номера наизусть знаю. Ванькин пистолет, точно. Считай, привидение увидел.

– Я вам сейчас все объясню, – бормочет Ладошкин.

– Да уж, потрудись, – щерится он. – Откуда у тебя оружие следователя Мукаева, пропавшего… – заминка, есть вещи, которые говорить нельзя, -… в конце июня?

– А может, и сам он поблизости? А? – взволнованно говорит практикант по имени Николай. Об истории с паленой водкой и амнезией следователя Мукаева все в Р-ске наслышаны. Тем более в органах. – Все думают, что его убили, а он на задании! Секретная операция!

– Засунь язык себе в ж… щенок! – орет он.

– Руслан! – качает головой эксперт. – Мальчик-то здесь при чем? Что ты как с цепи сорвался?

– Его задача номер раз – молчать! Она же номер последний! Пусть на… идет со своими комментариями!

– Извините, – бормочет стажер.

– Руслан, Руслан, – качает головой эксперт. – В отпуск тебе надо. Нервы ни к черту.

– Откуда здесь оружие Мукаева?!

– Я не знаю никакого Мукаева, – бормочет Ладошкин. – И пистолет не мой. Я сейчас все объясню. Насчет одежды. Она хотела одеться…

– Давай по порядку, – обрывает он. – Убитый, он кто?

– Александр Нахрапьев. Менеджер по персоналу. Работает в супермаркете.

– Так. Как было дело?

– Я пошел в сауну, попариться. Выстрела не слышал. То есть был хлопок. Но я этому значения не придал. Подумал: шампанское открывают.

– Выстрел из «Макарова» можно принять за хлопок вылетевшей из бутылки с игристым вином пробки?! Чушь!

– В парилке двойные двери. Она вагонкой обита. Ну, не подумал я, что это выстрел! Мало ли что? Я ж ничего не знал про оружие!

– Сосна, – тихо говорит эксперт.

– Что?

– Сосна, говорю. Комната отдыха обита вагонкой. Сосна – материал пористый. Следовательно, звукоизоляция хорошая. Лучшего материала и не найти.

– Короче: нашу жизнь осложнили до предела. Алексей Петрович, продолжай свой захватывающий рассказ.

– Я продолжал париться. Я, знаете ли, попариться люблю. Минут через десять вышел. Открываю дверь в комнату отдыха – а там он!

– Нахрапьев?

– Да. В крови. Голый.

– А пистолет?

– Пистолета нет. Вот я и подумал: что с ним?

– Хорошо подумал?

– Да. Но поскольку он был без сознания… Я, естественно, выбежал в коридор и стал звать на помощь. В это время открылась дверь другой парилки. И оттуда выскочила Ольга. Она так страшно кричала! Я ее даже не сразу узнал. Волосы опалены, лицо страшное. Этот ужасный ожог на щеке… Она так кричала! И все высыпали в коридор. Тут и началось…

– О пистолете.

– Ах, да! Я, естественно, сказал, что ей надо одеться. Она ж была голая.

– Абсолютно голая?

– Ну да! Даже без простыни! Без ничего! И хотя нам всем было не до этого…

– Ну да. Не ходить же голыми. – Он идет к шкафчику, дверца которого открыта. Там лежат женские вещи. Почему же она все-таки не оделась? Берет сумочку Ольги, открывает. Машинально достает оттуда несколько визитных карточек, сует в карман. На одной что-то нацарапано. Может, пригодится? Ладошкин меж тем продолжает рассказывать:

– Истопник побежал звонить в милицию…

– Почему истопник? У вас всех есть мобильные телефоны.

– Мы все растерялись. И потом те, что в другой комнате отдыха, были пьяными. Там было и пиво, и водка была.

– А вы с невестой трезвые?

– Мы – да, – с вызовом сказал Ладошкин. – А они все пили.

– И Нахрапьев?

– Он был за рулем. И пил только пиво.

– Откуда вы знаете? Это допрос.

Это и в самом деле был допрос, вот почему он и перешел на вы. Надо ковать железо пока горячо. Запутать его. Но Ладошкин не растерялся:

– От него пахло пивом! Короче: они все были пьяные, а я занят Ольгой. Своей невестой. Поэтому звонить побежал истопник. Со стационарного телефона. В такой ситуации не сразу сообразишь, как позвонить с мобильника в милицию, чтобы приехали местные.

– Легко. О пистолете.

– Я все пытаюсь вам сказать, а вы меня перебиваете и путаете, – обиделся Ладошкин. – Я говорю: «Ольга, оденься». А она: «Я ничего не помню. Кто я?»

– Так и сказала?

– Не смешно! Большей частью она рыдала. Кто-то позвонил по внутреннему телефону и вызвал врача. Ее лицо и в самом деле было ужасно. Я открыл шкаф, где лежала ее одежда, и сказал: «Накинь на себя хоть что-нибудь, сейчас приедет милиция». И тогда она подошла к шкафу, и… Начала в нем копаться. А потом вытащила пистолет. Какое-то время на него смотрела, а потом закричала: «Что это?! Это не мое! Не мое!!» И швырнула пистолет на пол. И снова принялась рыдать.

– Кто это слышал?

– Да все! Дверь я больше не закрывал.

– Несмотря на то что ваша невеста была голой?

– Но здесь же труп! – закричал Ладошкин. Потом опомнился и тише: – Можно подумать, все знают, как действовать в критической ситуации. Может быть, и знают. Но как дойдет до дела…

– Хорошо, мы опросим остальных свидетелей. Если все было, как вы говорите, на пистолете остались бы ее отпечатки пальцев.

– Вот именно. Извините, я… Мне… Могу я выпить таблетку? Давление подскочило, – морщится Ладошкин. – Здесь, знаете ли, никаких нервов не хватит.

– Покажите.

Он рассматривает упаковку, чтобы запомнить название лекарства, и кивает:

– Не возражаю. – Пока Алексей Петрович, морщась, глотает таблетку, окидывает еще раз опытным взглядом место происшествия и говорит ему: – Расскажите о второй женщине. Которую увезли в больницу.

– Ее нашли в сауне. Похоже, они обе отравились угарным газом.

– Угарный газ в сауне?! Вы сами-то в это верите?!

– Другой версии у меня нет, – развел руками Ладошкин. – Ольга выскочила из парилки, раздирая горло ногтями. Так, словно бы ей нечем было дышать.

Он вспомнил царапины и кровавые потеки на шее у девушки. Лицо она закрывала, а вот шею… Раздирая ее ногтями. Какая метафора! Но – к месту.

– А вторая женщина осталась лежать на полке, в сауне. Мы не сразу ее хватились. Пока кто-то не спросил: «А где же Леся?»

– Что?!!

И он рванулся к выходу. Перехватил Серега, старлей:

– Ты куда, Руслан?

– Женщина, которую увезли в больницу… – хрипло сказал он.

– Знакомая?

– Уйди с дороги!

Он оттолкнул старлея, хлопнул дверью, кубарем скатился с крыльца и наткнутся на Зайцева.

– Что-то случилось?

– Ты… вы… В больницу… В каком она была состоянии?

– Кто? Женщина? В тяжелом. Я подумал, что она в коме.

– А врач? Врач что сказал?!

– Похоже на отравление угарным газом.

– Она… как она выглядела? Высокая худая шатенка?

– Блондинка.

– Как блондинка? Неужели… Фу ты… Неужели ошибся? – Мало ли на свете женщина по имени Леся? Почему подумал о ней? Начал оглядываться: – Где истопник?

К нему подтащили насмерть перепуганного маленького человечка, смуглолицего, черноволосого. Мужчина плачет, как ребенок. Он напрягается, пытаясь понять суть его бессвязной речи.

– Начальника, я не виноватый… Печка новый, баня новый… Они пива хотеть. Я денег брать, идти… Ларек идти… Печка новый… Я видеть…

– Как же получилось, что женщины отравились угарным газом?

– Не знаю, начальника… Я не видеть… Печка новый… Все хвалить. Спасиба, спасиба… Живу тута. Дрова рубить, печка топить… Все хвалить…

– Не отпускайте его, – говорит он Зайцеву. – Если женщины угорели – будет отвечать.

Истопник, обхватив голову руками, тоненько скулит. Он же поднимается на крыльцо и идет в ту комнату отдыха, где старлей допрашивает свидетелей. Здесь обстановка совсем другая. Во-первых, комната уже не кажется такой просторной, потому что забита людьми. Он пытается сосчитать свидетелей. Одиннадцать. Один мужчина и десять женщин. Все кое-как одеты. Лица красные, потные, перепуганные. На полу вода, у стены влажные сланцы, несколько пар. Кто-то успел открыть форточку. И в самом деле: помещение надо проветрить. Душно, влажно и много народу. На столе пустые бутылки из-под пива и водка. Одна бутылка пустая, другая початая. Пластиковая посуда, стаканчики, вилки. На тарелках остатки еды, подсохший сыр, слезящаяся колбаса, потекшие салаты. Выпивали и закусывали. Короче, культурно отдыхали. Одна из женщин лежит на лавке с мокрым полотенцем на голове. Видать, перебрала.

– Можно мы выйдем, наконец, на улицу? – робко говорит кто-то. И жалуется: – Здесь же дышать нечем!

– Сначала надо провести досмотр личных вещей.

– Но ведь пистолет уже нашли?

– А кто видел, как его нашли?

– Я видел, – говорит единственный в этой компании мужчина. Не считая старлея Сереги и его, Руслана Свистунова.

– Расскажите: что вы видели?

– Мы с Викой, – мужчина смущенно кашляет. Молоденькая девушка с короткой мальчишеской стрижкой отворачивается к окну. Судя по всему, она и есть Вика. – Мы были в бассейне.

– Здесь и бассейн есть?

– Маленький, – поясняет Серега. – Метра два на три. Ополоснуться.

– Так, – кивает он. – Вы с Викой были в бассейне. А остальные?

– Остальные допивали пиво. Закусывали. А мы с Викой решили ополоснуться. Вдруг я слышу – хлопок. Бу-бух! Подумал: котел, что ли, взорвался? Выскочил в коридор – никого. Прошел в сени, крикнул истопника. Того нет. Вернулся. Вроде бы тихо. Ни дыма, ни огня. Дверь во вторую комнату отдыха закрыта. Я ж знаю, что там буржуи отдыхают. Ну и не стал к ним ломиться. Вернулся к Вике. А минут через пять раздался крик.

– Понятно. А остальные?

Женщины начали переглядываться. Одна, тучная, волосы завиты барашком, сказала за всех:

– Мы отдыхали. Дверь, разумеется, закрыли. Хлопок был. Подумали: что-то упало. Кто-то пошутил: «Пропало наше пиво. Истопник ящик грохнул!» Все стали смеяться.

– А пойти посмотреть?

– Маринка сказала тост: «За наш славный коллектив! Спаянный и споенный!» И мы…

– Хорошо. Это понятно. Другая женщина. Вы сказали, ее Лесей зовут. Почему она с вами не пила?

Женщины вновь начали переглядываться. Высказалась другая, худая брюнетка с ярким загаром:

– Так она ж новенькая! И месяца у нас не работает! Смущается.

– Вас как зовут?

– Надежда. Я ее наставница. Обучаю. Мы все здесь вроде как старожилы. Давно друг друга знаем. У нас компания подобралась. А она, понятно, чувствовала себя не в своей тарелке. И держалась особняком. И приехала не с нами, а с Сашкой, из Р-ска.

– Из Р-ска?! – Но почему блондинка? – Как ее фамилия?

– Тимофеева. Олеся Владимировна.

И все-таки она. Но почему блондинка?

– Серега, как в больницу позвонить? – Он пытается вытащить из кармана мобильный телефон, но рука дрожит.

– В какую больницу ты хочешь позвонить?

– В районку. Или нет. Ехать надо.

– Она все равно без сознания.

– Все равно ехать надо.

– А здесь не надо? Ей ты уже ничем не поможешь.

– Я скоро вернусь.

Он вновь на крыльце. «Но почему блондинка?» И вновь его перехватывает Зайцев:

– Что случилось?

– Ничего. Мне надо позвонить в районную больницу. Где директор?

– Я здесь. – Женщина с растрепанными волосами выступает из-за широких спин «витязей». – Телефон в административном здании.

– Далеко?

– Метров двести…

Ему не хочется узнавать о Лесе через посредников. Звонить по мобильному, давать кому-то поручение. Потом томительно ждать звонка. Ничего здесь за двадцать минут не случится. Пусть работают. И в сопровождении директора они идут по тропинке к главному корпусу. Там женщина предоставляет ему в полное распоряжение свой кабинет, справочник и деликатно удаляется. Он же нетерпеливо звонит в районку.

– Девушка, это милиция. Только что к вам привезли пострадавшую. Тимофеева Олеся Владимировна.

Пауза. Он соображает: вряд ли при ней были документы. И поясняет:

– Происшествие в «Лесном». Дом отдыха «Лесное». Она отравилась угарным газом. В сауне.

– Ах, эта! Да, да, конечно! Что вы хотели узнать?

– Как ее… – он прокашливается. – Как ее состояние?

– Стабильное.

– То есть… Она будет жить?

– Да.

– Фу ты! А мне сказали: кома!

– Она пришла в себя.

– Ну, слава тебе! И что говорит?

– В том-то и дело… С ней сейчас врач.

– А с врачом можно поговорить?

– В том-то и дело. Она ничего не помнит. Мы пытаемся выяснить, как ее зовут. Вы сказали: Тимофеева Олеся Владимировна? Дайте-ка я запишу. А адрес? Вы знаете ее домашний адрес?

– Да, конечно. И телефон запишите. Матери надо сообщить. – Он диктует номер.

– Как хорошо, что вы позвонили! – радуются на том конце провода. – А то мы не знаем, что делать! Она какая-то странная. Не в себе. Может, ее в психоневрологический диспансер отправить?

– Ничего не надо делать. Я скоро приеду и разберусь. Оставьте ее в покое. Говорите, состояние стабильное?

– Да.

– Это главное. Ждите меня. Все.

С минуту он сидит, пытаясь осмыслить ситуацию. Две женщины. В сауне. Обе ничего не помнят. Он вскакивает, вылетает в холл, где натыкается на директора. Лицо у него такое, что женщина моментально пугается:

– Что случилось?

– Все.

Он несется по тропинке обратно к домику для отдыха. Процесс в самом разгаре. Осматривают личные вещи свидетелей. Женщины покорно высыпают на стол содержимое своих сумочек. Его взгляд выхватывает из груды косметики баллончик.

– Не трогать!!! – орет он.

– В чем дело? – удивляется старлей.

– Не трогать, – повторяет он, указывая на баллончик. – Срочно на экспертизу.

– Но это всего лишь лак для волос, – бормочет владелица баллончика.

– Ой, и у меня тоже! – подхватывает соседка.

– И у меня…

– Все баллончики изъять. Момент. Я осмотрю сауну. Где ее нашли?

– Пострадавшую? В правой, – говорит старлей. – Там две двери. Они угорели в той сауне, что справа.

Угорели! Если бы. Мыслями он уже там, в больнице, с Лесей. Но как это случилось? Кто принес в сауну газ? Он оказывается в предбаннике. Двери никто уже не закрывает, сауну выстудило, температура упала. На верхней полке валяется полотенце, с нижней ступеньки свешивается измятая простыня. На полу валяется еще одно полотенце, мокрое, а у самой каменки что-то блестит. Он присаживает на корточки, пытается разглядеть: что там? Но от печки еще пышет жаром. Тянется и пальцем, морщась, собирает это что-то, подносит к лицу.

– Руслан Олегович, вы здесь?

Это Коля, практикант.

– Не заходи, не надо.

– Что там? – тянет шею практикант, оставаясь за дверью.

– Кажись, стекло. Разбили что-то.

Он поднимается со словами:

– А больше ничего интересного. Работать надо.

Ему предстоит тяжелая, нудная работа. Восстановить в деталях, кто, где находился, когда это случилось? Убийство и… покушение на убийство. Ибо во втором случае налицо злой умысел. Если бы он не знал предыстории, то подумал бы то же, что и все. Женщины отравились угарным газом. Но это чушь полная. Печка исправна. Истопник, бедняга, ни при чем. А история эта началась в конце апреля, когда в Нахаловке, в подвале особняка, принадлежащего Илюше Сидорчуку, одурманивали газом человека, похожего на следователя Мукаева.

Сидорчук спустя два месяца повесился в том же подвале. А препаратом и по сию пору пользуются. Теперь его жертвы – женщины, так друг на друга похожие. Кто источник? Ладошкин! Не выпускать.

Он идет в комнату отдыха, где уже заканчивает работу эксперт. Приехала и прокуратура. Со следователем, степенным дядечкой в возрасте, они в отношениях достаточно напряженных. Тот недолюбливал следователя Мукаева и придерживался в работе принципа «тише едешь – дальше будешь». Особенно не одобрял рукоприкладства и шума-крика. Оно понятно: ему до пенсии полшага, зачем себе жизнь-то осложнять? Все мысли об отдыхе от трудов праведных. Но репутация безупречная, послужной список отменный. Кабы не возраст, быть бы ему прокурором. Но не судьба.

– Почему вы думаете, Руслан Олегович, что это пистолет следователя Мукаева? – официально спрашивает следователь.

– Потому что запомнил номера, – так же официально отвечает он. А в душе все кипит.

– Я отправлю пистолет на экспертизу.

– Сделайте одолжение.

– А где же сам следователь Мукаев?

– В п…! – срывается он и бухает дверью.

Достали все! Где Мукаев? Зоя «где Мукаев», на работе «где Мукаев?». И этот опять же: «где Мукаев?». Всем кажется, что Ванька где-то поблизости, прячется. А его нет больше. Сказать «а», так надо перебирать весь алфавит. Ванька сам не хотел, чтобы всплыла эта история. Пусть лучше он числится без вести пропавшим. Пройдет какое-то время, устаканится, забудется, и он, Руслан Свистунов, заберет по-тихому неопознанное и невостребованное тело, захоронит и будет ходить на могилу в день рождения Ваньки Мукаева, своего лучшего друга, и на Пасху. Это будет его тайна, его же крест. Возьмет грех на себя. Уверен: лучший друг сделал бы для него то же. Когда-нибудь скажет правду его жене Зое. Но это когда устаканится. Когда перестанут всплывать вещи следователя Мукаева. Когда все забудут о людях, потерявших память. Когда останется легенда, где на щепотку правды литр лжи и чайная ложка сплетен. Но Зоя вряд ли ему поверит. Так и будет искать своего Ваню. На вопрос «где Мукаев?» нет ответа. И не будет.

Он заглядывает в ту комнату отдыха, что напротив:

– Ну как? Все осмотрели?

– Остались личные вещи Тимофеевой.

– Это я сам.

– В больницу поедешь? – отводит глаза Серега.

– А как ты думаешь?

– А что жена скажет?

– Я ей позвоню. Она поймет.

– Тимофеева опять попала в историю, – усмехается старлей. – Это на нее похоже.

– Что значит, опять?

– Да так. Какая-то она… Неприкаянная.

– Заткнись!

– Ты что? – вскидывается старлей. – При свидетелях?! Мне ж с ними работать!

– Не суди о том, чего не знаешь. И вообще: помолчи. Я соберу ее вещи и поеду в больницу. Надя? Напарница? Тьфу ты! Наставница!

– Да, я здесь.

– В чем она приехала?

– Белье мы надели, – смущается женщина. – А здесь джинсы и свитер. И сумочка. Но документов при ней не было.

– Дайте сумочку.

Машинально он щелкает замочком. Косметичка, кошелек. Ни лака для волос, ни дезодоранта нет. Ни одного баллончика. Она и не могла принести в сауну газ. Леся не имеет к этому никакого отношения. А это еще что?

Изящная вещица лежит у него на ладони. Дорогая, сразу видно. Ключи на кольце с брелком. Брелок приметный: серебряный дельфин. Глаза зеленые. Драгоценные камни? Изумруды? Откуда у Леси эта вещица? Похоже, что ключи от машины. У нее не было машины. Хотя водительские права были. Он с недоумением смотрит на брелок. «А почему блондинка?»

– Я могу ехать?

– Что?

Конец дня

Алексей Петрович стоит на пороге и смотрит на него.

– Я могу ехать?

– Ехать? Куда ехать?

И тут Ладошкин замечает брелок, лежащий у него на ладони. Он ловит этот взгляд и замечает смятение Алексея Петровича.

– Вам знакома эта вещь? – подцепляет кольцо указательным пальцем, серебряный дельфин висит в воздухе, покачиваясь, загадочно сверкают изумруды.

– Э-э-э… Это мое.

– Ваше? Ключи от машины?

– Да.

– От вашего джипа?

– Нет. От машины, которая принадлежит фирме, генеральным директором которой…

– «АРА»?

– Что? – вздрагивает Алексей Петрович.

– Фирма называется «АРА»?

– Похоже, я ошибся, – бормочет Ладошкин.

– То есть это не ваша вещь?

– А где вы ее нашли?

– В сумочке у пострадавшей женщины.

– Но как она туда… Нет, это не мое. Послушайте… Моя невеста в тяжелом состоянии. Ей надо в больницу. Я хотел бы уехать. Мои вещи уже осмотрели.

– Это не ко мне.

– Что?

– О том, какую меру пресечения применить к вам и вашей невесте, будет решать суд. А следователь сейчас решит, куда вам сейчас. В больницу или…

– Но при чем здесь я?!!

– Дело темное. Ясно одно: его застрелил кто-то из присутствующих здесь людей. Из пистолета следователя Мукаева. А вот как он попал к убийце и что послужило мотивом… В общем, будем разбираться. Я бы вас всех задержал. До выяснения обстоятельств. Всех, в чем есть и как есть, – в камеру. Оптом. Там и продолжите отдыхать. В тесной и дружеской обстановке.

Но следователь его напора не одобряет. И тянет:

– Надо разобраться… А на вас, Руслан Олегович, я буду жаловаться. Вы стали много себе позволять. С Мукаева пример берете. Но этому безобразию пора положить конец. Я думаю, новый прокурор наведет порядок. Вы же, я слышал, в отпуск уходите, – ехидно добавляет следователь. – Вот и идите себе. В отпуск.

– С вами точно работать не буду.

– Похоже, что вы ни с кем работать больше не будете. И не надо указывать, что мне делать. Надо разобраться.

– Неужели же вы их отпустите?! – горячится он.

– Женщина в тяжелом состоянии. Ей действительно надо в больницу. Пусть лечится. Задержать же ее мы всегда успеем.

– Договорились уже!

– Вы, капитан Свистунов, не забывайтесь! Что значит, договорились? Я действую согласно букве закона! А вы… Работайте, одним словом. Снимайте показания у свидетелей, улики ищите. Вы мне пока не доказали, что это она убила.

– Но у нас труп! Кого-то же надо задержать?

– Мы задержим истопника, – спокойно говорит следователь. – Вот кто мне кажется подозрительным. Налицо преступная халатность, приведшая к угрозе жизни. А если бы и вовсе загорелось? Он и отправится за решетку. Истопник. Сейчас же и отправится. А с остальными потом разберемся.

Крайний всегда найдется. У истопника навряд ли есть регистрация. А прав никаких. Диагноз «отравление угарным газом» устраивает всех. Препарат, которым в действительности отравились обе женщины, науке не известен. Это миф, легенда. Как его докажешь в суде? «Потеряли память под воздействием неизвестного науке газа?» Тогда это будет не суд, а цирк. Уголовное дело и фантастический триллер – жанры разные. Вот когда ты его найдешь… Во-первых, непонятно, каким образом газ оказался в домике для отдыха. Все баллончики изъяты, но как объяснять экспертам, что они ищут? А если во всех и в самом деле дезодоранты и лак для волос? Скоро по управлению пойдет гулять слух, что капитан Свистунов спятил. На почве злоупотребления. Как он заорал: «Не трогать!!!» А следователя послал? Сорвался, факт.

Во-вторых, труп Нахрапьева. Это уже реальность. Но даже если убила Ольга, она теперь не в себе. Ей и в самом деле надо в больницу. Если это тот самый газ, то шансов никаких. Она ничего не помнит. Пока не помнит.

Зато он вдруг вспомнил документальный фильм, который видел в конце июня. Надо ехать в психоневрологический диспансер, где проходили курс реабилитации пациенты с таким же диагнозом. К этому, как его? Он морщится, пытаясь вспомнить фамилию главврача. В общем, надо ехать. Но сначала – к Лесе. Это сейчас важно.

Невеста Алексея Петровича уже оделась. Лицо она по-прежнему закрывает полотенцем. Нос, щеки, подбородок. Глаза без ресниц кажутся голыми. Лицо без бровей тоже. Он ее не узнает. Почти не узнает.

– Ольга?

– Что вам надо? – хрипит она.

– Вы меня помните?

– Отстаньте от меня! Я ничего не помню! И никого! Я хочу знать только одно: останется ли шрам?

– Милая, все будет в порядке, – пытается успокоить ее Ладошкин. – Сделаем пластику, пересадим кожу.

– О, Господи! Откуда ж у меня на это деньги?!

«Значит, она помнит, что денег у нее не было».

– Леся?

– Да?

– Ты меня узнаешь?

– Нет! Отстаньте от меня! Отстаньте!

– У вас совесть есть? – шипит Ладошкин. – Вы что, не видите, в каком она состоянии? Ей сделали обезболивающий укол, но его действие заканчивается.

– Хорошо. Везите ее в больницу. Показания у вас сняли?

– Я все, что знал, рассказал.

– Ладно, проверим.

Из домика для отдыха выносят труп. Немаленькие «витязи» пригибаются под тяжестью носилок. Потерпевший был мужчиной крупным, высокого роста. Машина сюда не проедет, лес. Его надо нести к воротам. Если бы не эти парни… Как, кстати, они здесь оказались!

– Я думаю, наша миссия завершена? – улыбается ему Петр Зайцев, провожая взглядом Алексея Петровича и Ольгу, которые идут по тропинке к главному корпусу. Он, капитан Свистунов, отметил их джип, припаркованный у входа, когда бегал звонить в больницу.

А сядет истопник. Но повесить на него труп будет проблемой. Надо искать варианты. Они и будут их искать. Зайцев протягивает ему руку:

– Всего хорошего. Приятно было с вами работать. Номер своего мобильного телефона не продиктуете? На всякий случай.

– Нет проблем.

Машинально он пожимает крепкую, как камень, ладонь, Зайцев заносит номер его телефона в свой мобильник. «Витязи» уходят в море-лес. Скрываются в пучине могучих елей. Шумит прибой качающихся вершин, и больше – ни звука. Они профессионалы. Служба безопасности фирмы «АРА»? Ладошкин не был похож на человека, которого они охраняют. Но они исчезли, как только ушел Алексей Петрович. Так кто они? На кого работают? И что это было?

Успешно проведенная операция? Похоже, что они ищут то же самое. Человека, похожего на следователя Мукаева. И неизвестный науке препарат. Но нашли ли?

Около полуночи

Капитан Свистунов устал, ему кажется, что этот летний день не закончится никогда. Наконец-то он добрался до больницы!

– Как она?

– Состояние стабильное. Ее жизни ничто не угрожает, – мнется врач. – Завтра выйдет Галина Михайловна…

– А что Галина Михайловна?

– Ну как же? Специалист! По черепно-мозговым травмам.

– А при чем здесь это?

– Она лечила следователя Мукаева. Симптомы-то похожи!

– Вы тоже обратили внимание? Но удара-то по голове не было. Однако налицо амнезия, – он делает ударение на второй слог.

– Амнезия, – поправляет его собеседник. И разводит руками: – Я сам не могу понять. Следствие шока? Она какое-то время была без сознания. Очнулась – маму родную не помнит. Мы к ней пока никого в палату не пускает. Матери сказали: состояние стабильное, не беспокойтесь. Но трогать, мол, ее сейчас не надо.

– А имя? Имя свое она помнит?

– Нет. Ей сказать?

– Не надо. Я сам.

Он заходит в палату. Леся в ней одна. Леся? Он узнал бы ее из тысячи. Женщина, лежащая на кровати, под простыней, неподвижна. Лицо без косметики, загар кажется пепельным. По подушке рассыпаны светлые волосы. Ему это не нравится. Она никогда не красилась в блондинку. Зачем? И так красивая. Ее глаза закрыты. Он подходит, садится рядом, берет в свою руку ее ледяные пальцы. Кисть руки мягкая, ногти недлинные, но ухоженные.

– Леся? – неуверенно говорит он.

Она открывает глаза:

– Кто вы?

Взгляд тусклый, зрачки расширены. Все еще под воздействием наркотика? Она пролежала там, в сауне, долго, гораздо дольше, чем та, вторая. Какого же цвета у нее глаза? Он пытается поймать ее взгляд.

– Ты меня не узнаешь?

– Нет.

– Ольга?

– Я вас не помню.

– Значит, Ольга?

– Я не… не знаю.

– А какое имя тебе больше нравится?

Она молчит.

– Ну, хорошо. Поставим вопрос по-другому. Когда я обращаюсь к тебе «Леся», ты что чувствуешь?

– Страх. Что-то не так. Не получается.

– А когда говорю «Ольга»?

– Вроде бы все в порядке. Но опять что-то не так. Я бы хотела вам помочь, но не знаю как.

– Так что же мне делать?

– Что хотите.

– Есть твои документы. – Он вздыхает. – Паспорт. В котором написано, что ты Олеся Владимировна Тимофеева…

– Как-как?

– Что, не нравится?

– Нет.

– Работаешь ты в супермаркете, кассиршей.

Она вздрагивает. И смотрит на него с ужасом.

– Что, не хочешь работать кассиршей?

– Мне кажется, я не это делала.

– Мне тоже. Что ты помнишь?

– Ничего.

– Домик для отдыха, как выпивали, как пошли в сауну? Помнишь? С кем пошли?

– Я не пью.

– Совсем? И давно?

– Не знаю. Но не пью.

– А раньше с тобой это случалось.

– Мы знакомы?

Он усмехается. И что теперь делать? Когда у него было больше шансов, сейчас, когда она ничего не помнит, или тогда? Она ведь позабыла все. И те десять лет, что были не вместе. Впрочем, и те два года, что женихались, позабыла тоже. Какая разница, каким способом он получит эту женщину? Главное, что получит. Так что ж? Не напоминать?

– А Ваньку помнишь?

– Ваню?

Он лезет в карман, достает потрепанное портмоне. Как чувствовал, что пригодится. Тогда, в ресторане «Девятый вал», после драки, поднял с пола измятое фото лучшего друга и положил в портмоне, чтобы всегда было под рукой. Один раз он уже это проделывал. Повторить? Достал, показал ей.

– Узнаешь?

Она дрожащей рукой берет фотографию. Какое время смотрит на нее, потом принимается рыдать.

– Леся? Ольга? Как тебя там?

– Уходите!

– Я только хочу знать: чего ты хочешь? Чего добиваешься? Может, я могу помочь?

– Уходите.

– Подскажи мне. Я-то что должен делать? Как тебе будет лучше?

– Достал… Со своей помощью…

– Леся?

– Позови врача.

Он вскакивает, распахивает дверь, кричит в коридор:

– Эй! Кто-нибудь! Подойдите!

Появляется медсестра:

– Что случилось?

– Сделайте ей какой-нибудь укол, что ли. У нее истерика.

– Что ж вы ее тогда мучаете?

– Мучаю?! Да я ей помочь пытаюсь!

– Убирайся! – кричит женщина, лежащая на кровати.

– Я думаю, вам лучше уйти, – мягко говорит врач, выглянувший на крик из соседней палаты. – Не сейчас. И вообще: что вы хотите узнать?

– Я хочу узнать, кто она.

– Да вы же сами сказали: Тимофеева.

– Но она ведет себя странно. Это на нее не похоже.

– А вы хорошо ее знаете?

– Да уж! Куда лучше! Вот я и пытаюсь понять: что происходит?

– Завтра. Все завтра. Дайте ей в себя прийти. Никуда она из этой палаты не денется.

– Матери звонили?

– Да.

– И… что?

– Я же уже сказал, отложили визит до утра. У вас что, тоже амнезия?

– Да мы здесь все скоро свихнемся! – в сердцах говорит он.

По второму кругу пошло. Этого ему не вынести. Сначала друг, теперь любимая женщина. Кто поработал? Надо найти эту дрянь. А главное, не ошибиться. Один раз он уже ошибся. Вспомнил, как допытывался у друга:

– Кто ты теперь? Кто?

Вот что надо было искать! Зелье. Но почему блондинка? И та, вторая. Ее увез Ладошкин. А если это Леся? Или Леся – здесь, в Р-ске? В больнице она пробудет минимум месяц. Это лечится долго, если вообще лечится.

Надо ехать в психоневрологический диспансер. Надо искать специалиста. Ведь этот, как же его имя? Главврач? Он сказал, что память возвращается. Надо узнать, какие для этого есть средства.