Текст книги "Смена климата (СИ)"
Автор книги: Наталья Игнатова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
Глава 5
в этой ночи – все очарованье мира
в этом городе – все многоцветье рая
книга гласит: не сотвори кумира
небо смеется: не ошибись, выбирая
Мария Макина
Заноза прислал письмо в День Перемирия[6]6
День подписания Компьенского перемирия 11 ноября 1918, конец военных действий Первой мировой войны.
[Закрыть]. Хасан ждал его позже. Ожоги от серебра не лечатся кровью, и на то, чтобы полностью восстановить функциональность поврежденной руки недостаточно было и месяца. Но Заноза, очевидно, решил, что сойдет и так.
– Стрелять я могу, – заявил он, едва перешагнув порог кабинета Хасана, – прикуривать пока нет. С клавиатурой тоже, блин, не очень, но уже справляюсь. А кроме стволов и компов нам там ничего и не понадобится. Прикурить ты мне поможешь, если что?
– Там?
– В Мюррей-мэнор. Там кругом противопожарная сигнализация, так что курить я не буду. Просто на всякий случай имей в виду, что может понадобиться помощь.
– Я нужен тебе в Мюррей-мэноре, чтобы щелкнуть зажигалкой, когда у тебя будет занята правая рука?
– Нет, ты мне там нужен, потому что в одиночку я не справлюсь не только с зажигалкой. Там полно венаторов, чувак. Их стало на десяток меньше, чем было в октябре, но их все еще больше, чем умерло. Не все сидят в штабе, конечно… – Заноза двинул плечом, поймал соскользнувший рюкзак с лэптопом и бросил в кресло для клиентов. – Я разобрался с сигнализацией первых этажей, – сообщил, усаживаясь в соседнее, – но нам нужно на минус второй. А ты даже не думал о вылазке. Почему?
– Зачем нам туда?
– У кого-то из нас не очень хорошо с английским. Ты какое слово сейчас интонировал? «Зачем» или «нам»?
– Я знаю, зачем.
Необходимо было выяснить, на каких условиях происходит сотрудничество тийрмастера и венаторов, необходимо было выяснить, кто из вампиров тийра уже оказался под контролем, необходима была информация. Информацией располагало общество Мюррей. Рейвен тоже, но он, наверняка, не держал ее нигде, кроме как в собственной памяти.
– Ну, зашибись, раз знаешь. Тогда в чем проблема? – Заноза сдвинул очки на лоб, прищурился. Хасан покачал головой. Встал из-за стола и выключил верхний свет.
– Видишь ли, Уилл, – он не стал зажигать настольную лампу, обошелся напольной, стоявшей в углу кабинета, – подобные задачи решаются по-другому.
Заноза издал какой-то странный звук. То ли мурлыкнул, то ли мяукнул. И сам щелкнул лампой на столе, направив ее свет на Хасана:
– Как ты меня назвал?
– По имени. Будь добр, перестань душить лампу.
– Я Заноза!
– Несомненно.
Повисла пауза, в течение которой Хасан обошел кабинет, включив оставшиеся две напольные лампы под окном, и вернулся в свое кресло.
– Как они решаются? – спросил Заноза.
– Нужно установить, кто из вампиров, способных соперничать с Рейвеном, еще не оказался под контролем венаторов. С твоими талантами это выполнимая задача.
– Если они под контролем, их заставили забыть о том, что они под контролем. Это первое правило церебрального секса.
– А ты достаточно умен, чтобы косвенно выяснить, контролируют вампира или нет. Не мне учить тебя пользоваться головой и дайнами.
– Ну, да. Я гений.
К этому непросто было привыкнуть. К тому, каким тоном он хвастается. Так, словно говорит о погоде или о том, что Земля круглая.
– Ок. Я найду оппозиционеров, которые, получив компромат, могут вышибить Рейвена с трона. И что дальше?
– Дальше пусть они и получают этот компромат.
Заноза хмыкнул и взглянул на Хасана с каким-то новым интересом. Выложил на стол сигареты, зажигалку, карманную пепельницу. И заговорил только после того как прикурил и сделал первую затяжку.
– По-твоему, что сделает влиятельный мертвый парень, которому нужно добыть информацию из штаба общества Мюррей?
Хасан задумался. К чести своей – ненадолго.
– М-да, – сказал он.
– Угу, – Заноза кивнул. – Ты, я и наш японец. Без вариантов. Тебе позвонят, мне напишут, а как связываются с Ясаки я не знаю, но, вообще-то, у него есть и телефон, и емайл.
– Это будет совсем другое дело. «Турецкая крепость» берется за сложную работу, но только по контракту. Никакой инициативы с нашей стороны, никаких подозрений относительно возможности проявления инициативы в будущем. И договор на наших условиях.
Заноза погасил сигарету и уставился на Хасана через стол.
– Контра-акт? – протянул он. – Так, в чем проблема, чувак? Назови цену. Деньги, информация, кровь, оружие, дурь – все, что хочешь. Я к твоим услугам.
Пацан. Только ребенок может быть таким наглым и самоуверенным, и не вызывать при этом раздражения. Сейчас кажется правдой, что афат Занозе дала Лайза Досс. Она безумна, она кормится детьми и вполне могла убить подростка лишь для того, чтобы сохранить его юность и красоту.
Этот подросток заключил бессрочный договор о сотрудничестве с оборотнями Западного побережья США, очистил Техас от мексиканских мертвецов с их традицией массовых афатов, устроил переворот в Чеймтире, превратив его в Юнгбладтир и был сотрудником дипмиссии Лероя в течение Второй Мировой войны. Самое время напомнить себе об этом, когда подведенные тушью глаза смотрят в упор, и нет никаких сомнений, что Занозе нужно помочь просто так. Без всяких условий. В конце концов, рейд в «Мюррей» – в их общих интересах. А если не помочь, Заноза отправится туда один.
Кошачье шипение из кресла рассеяло морок. Отчасти.
– Шайзе, – повторил Заноза, уже не так растягивая шипящие, и съежился в кресле, уставившись в пол. – Я это делаю. Я не знаю, как. Это не дайны, это само.
– Услуга за услугу, – сказал Хасан. – Я помогаю тебе, ты когда-нибудь поможешь мне. И имей в виду – от того, что ты выглядишь несчастным, а не наглым, эффект не пропадает. Возможно даже усиливается. Если это не дайны, то что тогда называть дайнами?
– Оу! – спрятавшийся в плащ по самые уши, Заноза воспрянул и просиял улыбкой, – ты не хочешь этого знать. Кто попадет под мои дайны, тот ни с чем их не спутает. Но ты не попадешь, так что верь мне на слово, ок?
* * *
Он был готов выступать немедленно. Значит, пришел не договариваться и не просить о помощи. Пришел поставить в известность о том, что пора в рейд.
Так, в результате, и вышло.
И прежде чем удивляться тому, что мальчика до сих пор никто не поставил на место, не избавил от излишней самоуверенности, стоит спросить себя, почему сам этого не сделал.
План Мюррей-мэнора… особняк все еще назывался Маклэт-мэнором, но Занозу это не интересовало, словом, планы здания Хасан велел распечатать. Дело было не в «консервативности», не только в ней, а в том, что большие изображения куда удобнее изучать на больших листах бумаги, а не на экране лэптопа.
– Вот пост охраны, там всегда дежурит командир смены, – Заноза тыкал пальцем в распечатки, сверкали кольца, блестел в ярком свете ламп черный лак на ногтях, – и еще четверо патрулируют этаж. У них чутье, в нас распознают мертвяков сразу, как увидят. Поэтому, если мы там окажемся, надо, чтоб нас не увидели. Ты это умеешь. Сможешь прикрыть и себя, и меня.
А еще это умел Минамото. И вряд ли у Занозы возникли бы сложности с тем, чтобы убедить японца присоединиться к рейду. Вместе с Хасаном или вместо него. Так почему Минамото сейчас не здесь?
– Потому что… я не хочу, – глаз Занозы было не видно за черными очками, – мы здешние, ты и я, а он сюда приехал и уедет, и разборки с тийрмастером не его дело.
– Что ж он до сих пор не уехал?
– Я еще не согласился поехать с ним.
Хасан не нашелся, что сказать. Но двусмысленность своего заявления Заноза понял и сам. Фыркнул и объяснил:
– Я учусь у него. Разному… нужному. И интересному. И каллиграфии еще. Ясаки говорит, по-другому я успокаиваться не умею, только если мне тушь и кисточку в руки дать. А чтобы стрелять как он, надо быть спокойным, как он. Или как ты. Я раньше лопну, чем научусь. Короче, Ясаки не собирается уезжать, пока не решит, что я уже все умею, или пока я не поеду с ним. Ну, или… – Заноза постучал пальцем по расстеленным на столе планам Мюррей-мэнора, – пока обстоятельства не сложатся так, что из Рейвентира надо будет не уезжать, а валить на злой ноге, как летучая мышь из ада.
По крайней мере, он понимал, что собирается разворошить осиное гнездо.
– Доступ в серверную нам обеспечить некому, парень, который отключит сигнализацию наверху, таких полномочий не имеет. Придется ломать. Но с этим-то я справлюсь.
– Нам нужно в серверную?
– Ну, да. Там всё.
– Тогда лучше взять «языка», командира группы. У него должны быть коды для экстренного доступа во все помещения. Сможешь убедить его сотрудничать?
– Легко.
– Но при экстренном открытии всегда срабатывает сигнал тревоги.
– Он отключается с этого же пульта. Вряд ли там есть кнопка, подписанная: «отключение сигнала тревоги», но я ее сделаю.
– И еще, если у них заведено отчитываться о ситуации с какой-то периодичностью, тебе придется сделать так, чтобы наш «язык» отчитался по всем правилам.
– Тоже без проблем. Но охранников пятеро. Зачарую-то я всех, не вопрос, только если кого-то «поведет», как Шеди… – Заноза скорчил рожу, – может выйти неудобно. А до драки доводить нельзя. Тебе надо будет вырубить четверых так, чтоб пятый не напрягся. За угол увести, например.
Хасан мог вывести противников из строя просто под «Туманом». И не привлечь внимания. Об этом Заноза не знал? Похоже, нет.
Пусть и дальше не знает.
План оказался подробным. Отмечены были не только все коммуникации, не только посты охраны, но даже расположение мебели. Ночная смена охраны у венаторов многолюднее дневной. В точности, как в «Турецкой крепости». И по тем же причинам. Ночные визитеры могут создать куда больше неприятностей, чем нечисть, приходящая при свете солнца.
Если только нечисть не приходит в полдень. Полдень – время особое.
Довольно неудобно штурмовать помещение, в котором нет окон, а вентиляция защищена даже от крыс, не то что от вампиров в полной боевой выкладке. К тому же Заноза планам первых двух этажей уделил внимание только для того, чтобы показать, где какие использованы священные и ритуальные символы, и на какие из систем пожаротушения подается святая вода.
– Это на тот случай, если нам придется уходить поверху. Но если я прав насчет твоих дайнов, мы сможем войти сразу на минус второй и убраться с него же. С севера, довольно близко, есть подземный ход… – он запнулся, увидев выражение лица Хасана. – Что?
– Ты считаешь, что венаторы за сотни лет владения Мюррей… Маклэт-менором не выяснили расположение всех подземных ходов в округе?
– А! Я уж решил, с дайнами что-то не так. Ясное дело, они всё знают про наши катакомбы, но то подземелье, о котором я говорю, на территории безглазов. А к безглазам никто не суется, так что за этот ход в «Мюррей» не парятся. Ну, и, к тому же, до недавнего времени он проходил в ста метрах от их стен. Ответвление прямо в подвал появилось только на днях. Когда нашлось кому отключать сейсмодатчики и чистить логи.
– Значит, минус десять венаторов за три недели, один человек в системе безопасности, который отключит сигнализацию, чтобы мы могли уйти через охраняемые периметры, один человек, регулярно отключающий для тебя сейсмодатчики, кроме того, планы здания, такие подробные, будто ты видел Мюррей-мэнор изнутри собственными глазами. И ты обвиняешь мистера Рейвена в сотрудничестве с венаторами?
– Рейвен сотрудничает с венаторами. А венаторы – со мной. Есть же разница! К тому же, он якшается с ординариями, а мне до них не добраться. С ними из всех, кого я знаю, был связан только Шеди. Прикинь, если б он не умер, мы бы могли с «Мюррей» раз и навсегда покончить.
– До кого ты добрался, кроме тех восьмерых, которых лечил Шеди?
– До обычных бойцов. Десятеро – это те, кого я уже убил, есть еще четырнадцать, которые, считай, уже мертвые, хоть пока и дышат. Парень, добывший для меня планы тоже умрет, и те двое, что взялись помочь с сигнализацией и датчиками. Я теперь умею убивать без прогулки по доске. Получается куда быстрее. Но нельзя прикончить всех сразу. Они, конечно, умирают как бы сами, но венаторы все равно уже напряглись.
– Чему тебя учит мистер Ясаки, ты сказал?
– Разному нужному. И интересному. И еще каллиграфии.
Он рассчитывал на дайны Хасана. Сделал выводы на основании одного рейда и построил на этих выводах тактический план другого. Был настолько уверен в своей правоте, что, не уточнив информации, провел немалую подготовительную работу. Теперь, чтобы проникнуть на минус второй этаж Мюррей-мэнора, оставалось только разрушить кладку подвала. И сделать это так, чтобы никто не услышал.
Это в охраняемом-то помещении…
– Предположим, шум не услышат, но как ты думаешь спрятать пролом в стене?
– Зашиби-ись, – протянул Заноза, и Хасан против воли почувствовал гордость за свои дайны, – значит, тебя и не видно, и не слышно. Чувак, да ты же можешь подкрадываться к врагам на танке, и тебя не заметят, пока ты всех не размажешь гусеницами.
– У «Турецкой крепости» нет танка.
– Выбери модель. Всё будет.
– Спасибо, пока воздержусь. Так что с проломом?
– Это забота Джейкоба. Цыган один, ты, может, слышал? Торговец информацией.
– Джейкоб Харса?
– Ну, да. Я его туда уже водил, в тоннель. Фотографии стены с той стороны он видел. Сделал все как надо. Стены не будет, а картинка останется. В «Мюррей» есть люди, которые видят сквозь «туман», но цыганские фокусы им не осилить.
Цыгане Хасану не нравились. Не только потому, что он был турком. Не раз приходилось сталкиваться с этим племенем, и не раз цыгане доказывали свою лживость, подлый нрав, жадность, пересиливающую все остальные чувства, и полную неспособность соблюдать хоть какие-то договоренности. Хасан с ними никогда и не пытался договариваться. Какой смысл заключать сделки с теми, у кого ни чести, ни совести?
– Джейкоб меня не кинет, если ему не предложат что-нибудь хорошее, – Заноза не стал ждать вопросов, – продаст, не задумываясь, но бесплатно не подставит. Так что со стеной там нормально все. С твоими дайнами тоже. Экипировка у меня сегодня своя. Дело за тобой. Когда мы сможем выйти?
– Когда ты научишься интересоваться чужими планами, прежде чем втягивать в свои.
– Мы не можем откладывать рейд на неопределенный срок, – даже в черных очках Заноза умудрялся выглядеть как сама невинность, – к тому же, тебе нельзя меня воспитывать, ты младше.
– Я взрослее. Посиди тут полчаса. Ничего не трогай.
– Не буду трогать, у тебя все скучное. Да, имей в виду, живых в этот рейд брать нельзя. С живыми мы мимо безглазов не пройдем.
Полвека назад, когда Хасан только осваивался в тийре, в разрушенном бомбежками Лондоне, среди настороженных, нетерпимых к чужакам мертвецов, подземелья под городом были в первых пунктах списка того, что следовало изучить и освоить. Не поверхность – поверхности в ближайшие годы предстояло измениться до неузнаваемости, и даже он со своим консерватизмом, понимал это и принимал во внимание, – а тоннели, которые прокладывались под городом в течение двух тысячелетий. В том числе и те, на севере, сообщающиеся с Северной линией метро.
Те, о которых сказал Заноза.
В «Мюррей» правильно делали, что не ждали оттуда никакой беды. Бедой было слишком глубоко спуститься в северные подземелья, но их обитатели, безглазы, не приходили в дома. Во всяком случае, до сих пор. Обходились тем, что добывали на охоте в собственных угодьях. И через их территорию – не охотничью зону, включающую в себя в том числе и тоннели «Трубы», – а через катакомбы, которые они считали своим домом, было не пройти. Все это знали. Все, кто исследовал подземелья.
В первую очередь, разумеется, вампиры. Те, кто потерял Слуг в попытках разведать подземелья безглазов, и те, кому, как Хасану, удалось с боем вывести своих бойцов из опасной зоны. Не будь он тогда чужим в тийре, имей возможность получать достоверную информацию из надежных источников, он вообще не стал бы соваться в северные катакомбы. Но на тот момент выбора не было, все приходилось делать самому. Духи сказали, что безглазы не опасны… и «Турецкая крепость» едва не потеряла пятерых сотрудников.
Тогда Хасан и Блэкинг сочли, что духи ошиблись. Для духов, в конце концов, безглазы и правда были не опасны.
А по словам Занозы выходило, что дело не в духах и не в безглазах, дело в Слугах.
Этот мальчик, наверняка, был не единственным вампиром, рискнувшим лично спуститься в северные подземелья. Но вообще-то, вампиры-одиночки, не имеющие ни одного Слуги, все делающие самостоятельно – большая редкость. Если еще кто-то, кроме Занозы, и знал, что подземелья безглазов проходимы для мертвых, об этом помалкивали.
Есть секреты, которые лучше приберечь для себя.
Но теперь о том, что мертвецы могут пройти здесь, известно Джейкобу Харса. И, значит, перестало быть секретом. Харса продаст эти сведения первому же покупателю, который предложит подходящую цену. Очень неосторожно со стороны Занозы – неожиданно неосторожно – отдать такую информацию. Или он что-то сделал с цыганом? Использовал свои дайны, чтобы заморочить тому голову, заставить забыть? Неприятное предположение, но еще неприятнее узнать, что мальчику не хватило ума сохранить тайну.
Гадать Хасан не любил. Если можно спросить – нужно спрашивать. А Заноза в ответ на предположение о том, что он использовал дайны власти против Харсы, сердито зашипел, вновь напомнив Хасану кота.
– Ты за кого меня держишь? Джейкобу верить нельзя, но мне-то можно. А если б я так делал, было бы нельзя. Ты б пошел со мной, если б знал, что я могу тебя зачаровать?
– Ты можешь.
– Шайзе… в том-то и дело, что нет. Ты что? Ты правда думаешь, что могу?
Хасан пожал плечами.
– Или так, или Харса продаст твои подземелья.
– Он понятия не имел, где мы были. У него баг в системе. Джейкоб не верит… во всё.
– Ни во что?
– Нет. Во всё. А то, во что ты не веришь, не стоит внимания. Он цепкий парень, он смотрит и слушает, и он про свой баг не знает, наоборот думает, что видит больше, чем другие. Но он в увиденное не верит. Поэтому ему насрать. Чувак, он просто не заметил, что мы спустились слишком низко. Он видел, что там другая кладка, камень, а не кирпич, но Джейкоб не знает историю Лондона, и не понял, что это значит.
– Ты что, в голову ему залез?
– Я ко всем в голову залезаю, – Заноза коротко оглянулся на Хасана, – ты сам сказал, что я балабол. Чтобы понять, кто, что думает, дайны не нужны, достаточно быть внимательным.
Он замолчал, и Хасан больше не задавал вопросов.
После довольно долгой паузы, Заноза добавил, задумчиво и негромко:
– Когда много лет имеешь дело с психом, чьи поступки невозможно предсказать, становишься очень внимательным. Даже если этого психа не существует. Телепатия потом – проще яблочного пирога. Ты уже боишься меня?
– Так ты не используешь дайны власти против союзников потому, что не хочешь?
– А это не то же самое, что «не используешь потому, что не можешь»?
– Нет.
– Ну, ок.
* * *
– До конца восьмидесятых мне на хрен никуда не упирались, эти лазы, – рассказывал Заноза, пока они шли по безлюдным, но сравнительно безопасным тоннелям, соединявшим линию метро со старыми подземельями, – всегда хватало «Трубы». Я ее любил. Раньше. Отец много о ней рассказывал, он дружил с Фоулером[7]7
Джон Фоулер – главный инженер строительства первых линий Лондонского метрополитена.
[Закрыть], они в Египте вместе работали. То есть, тогда «Трубы» еще не было, линии глубокого залегания позже появились, но один черт. И во время Блица – ты знаешь, наверное? – она спасла кучу людей от сраных Фау-2. А в восемьдесят седьмом, как раз в ноябре, только восемнадцатого, я спускался на эскалаторе и… шайзе – там был огонь. Огромное огненное облако, как… блин, не знаю, объемный взрыв. Я успел. Прыгнул с эскалатора обратно наверх, в кассовый зал, и смылся, – Заноза мотнул головой. – Три дня по телеку трындели о летающем панке, но, прикинь, не сказали ни слова о пожаре[8]8
В нашей реальности 18 ноября 1987 года на станции «Кинг-Кросс» случился самый страшный пожар в истории метро.
[Закрыть]. А я потом чуть из подполья не вышел, заморочившись за то, чтобы все деревянные эскалаторы на фиг поменяли на металлические. Если б на это можно было просто бабла отстегнуть, так хрен ведь там, это ж с людьми надо было перетирать. Персонально, мать их. Убедительно. И все равно я от «Трубы» теперь подальше держусь. Добираюсь до ближайшего места, где можно уйти в старые подземелья, и сваливаю.
– В восемьдесят седьмом в метро не было таких пожаров. Да и вообще, не было. Отдельные возгорания, нарушения техники безопасности, какие-то мелочи, ничего, похожего на объемные взрывы и облака огня.
– Думаешь, я не знаю?
«Летающего панка» Хасан помнил. Слишком много оказалось свидетелей того прыжка, и тема не осталась без внимания. Тийрмастеру пришлось позаботиться о том, чтобы замять дело. Нашлась цирковая труппа, взявшая на себя ответственность за несанкционированные трюки с зеркалами. Циркачей пожурили, оштрафовали, сделали им рекламу, тем все и закончилось.
Вампира, ошарашившего пассажиров метро в час-пик, так и не нашли.
Неудивительно, с учетом его необщительности.
По каменным стенам сочилась вода, отражая свет налобного фонаря. Под ногами хлюпала грязь. На удивление немного грязи. В канализационных стоках бродить приходится по колено в нечистотах, а тут – не страшнее, чем на грунтовой дороге во время дождя.
– Здесь уже безглазы живут, – сообщил Заноза, – чуешь их? Слышишь, как разбегаются? У них слух не хуже, чем у нас, и обоняние… не, ну похуже, конечно. Но все равно. Да только мы не пахнем. Я без понятия, как они нас от живых отличают.
– Они что, чистят водостоки?
– А у них выбора нет. Не чистили бы – потонули бы нахрен. Безглазы – не животные, у них мозги, как у людей, только работают по-другому. Инстинкты, да, как у зверья. Но звери меня не боятся, а эти – ссутся и прячутся.
– Может, если б они тебя разок увидели, перестали бы бояться, – Хасан полагал, что тон его достаточно серьезен, но Заноза круто развернулся и уставился ему в лицо.
– Смейся, смейся! Будь у них глаза, я б мог из них армию собрать. Такой шпионской сети ни у кого в мире не нашлось бы.
Несмотря на невеликий рост, вид у него был грозный. Правильная экипировка даже смешных юных панков превращает в суровых бойцов, а для рейда в Мюррей-мэнор Заноза экипировкой озаботился с настораживающим профессионализмом. За полсотни лет, проведенных в затворничестве, он разве не должен был отстать от современных военных тенденций? И ладно, Аллах с ним, с отставанием, но где он все это раздобыл, начиная с пистолетов – таких же, как загубленные Сондерсом и таких же, к слову, как у Хасана – и заканчивая приборами связи?
Они не собирались штурмовать Мюррей-мэнор, туда следовало незаметно прийти и незаметно уйти, но подготовились к боевому столкновению. Зажигательные боеприпасы – часть стандартного вооружения венаторов, делали полные бронекомплекты стандартным снаряжением вампира, направляющегося в логово венаторов. Даже будь у безглазов глаза, сейчас они вряд ли сочли бы Занозу заслуживающим доверия. И шпионить для него согласились бы разве что с перепугу.
– Хреновая сеть была бы, – пробурчал Заноза, отворачиваясь, – безглазы так себе агенты, вообще-то. Единственный плюс – никаких тайн не выдадут, они ни писать, ни говорить не умеют.
С цыганской магией довелось столкнуться раньше, чем добрались до подвалов Мюррей-мэнора. В какой-то момент Заноза отошел к стене, сунул руку прямо в каменную кладку, и рука провалилась по локоть.
– Нам сюда. Врубай свои глушилки. Сейсмодатчики отключены, но нас и просто так кто-нибудь услышать может.
Картинка вместо стены, скрывающая ответвление тоннеля. Мера предосторожности от вампиров, которые могут забрести в подземелья безглазов. Сами безглазы иллюзию не увидят и найдут тоннель, как только оттуда потянет сквозняком – как только будет сломана кладка подвала в Мюррей-мэноре. Но вряд ли рискнут по нему подняться.
– У них высотометр встроенный, я так думаю. – Заноза прислушался, но из узкого хода не доносилось никаких звуков, и он уверенно двинулся вперед, – найти бы мертвого безглаза, можно было бы посмотреть, как они устроены. Я знаю одного толкового врача, она бы разобралась. Но они своих мертвецов едят. Такая досада. А живых ловить, чтоб изучать, это свинство. Люди, все-таки.
– Ну, да, – Хасан изобразил понимание, – людей мы сами едим, незачем их на врачей тратить.
– Тот врач их тоже ест. У нее живорез. Болезнь такая. Слышал?
– Слышал.
Живорез был проклятием, и живорезами называли проклятых вампиров, но он не был болезнью. Вампиры не болели, уж Заноза-то об этом должен был знать лучше всех. Но какая разница? Для живых неизлечимая болезнь не отличается от проклятия, почему бы мертвому не считать проклятие неизлечимой болезнью? А вампиры, проклятые живорезом, могли кормиться только живой плотью. У них были дайны, позволяющие сохранять жертве жизнь до тех пор, пока на костях оставалось хотя бы волоконце мяса. И не было выбора между пожиранием живых и окончательной смертью. Никто из вампиров не способен убить себя. Никто не в силах преодолеть голод. Живорезы сходили с ума, куда бы они делись? И после этого их существование переставало быть таким мучительным.
Наверное.
Хасан встречал лишь одного проклятого, тот не страдал от живореза, наоборот, получал от него наслаждение, и был сумасшедшим, и был очень «толковым» врачом. Единственный из полутора десятков убитых вампиров, у которого Хасан не взял ни кровь, ни душу. Сжег тело и смыл пепел в канализацию.
Ничего это не решало – тварь воскресла под белым небом Ифэренн и теперь убивает там. Даже если бы смерть исцеляла от живореза, ублюдку нравилось его проклятие, и вряд ли он остановился, оказавшись на той стороне.
Но забрать его душу, означало рискнуть собственной. А Хасан не ставил целью сделать мир лучше. Разве что, если б «Крепости» предложили на это контракт с соответствующей оплатой.
– Она хирург, – сказал Заноза, по-своему истолковав его молчание. – Онколог. Так что и не голодает, и не убивает.
– И она не виновата, что болеет. Я понял. У тебя все равно нет под рукой мертвого безглаза.
Тоннель был укреплен какими-то сложно выглядящими пластиковыми конструкциями, защищен от осыпания пластиковой же сетью. Местный глинистый грунт был достаточно прочным, чтобы не беспокоиться о более надежной системе защиты от обвала. За три недели Заноза умудрился проложить стометровую сапу[9]9
Здесь – тоннель для вторжения в укрепления противника
[Закрыть], спрятал куда-то огромное количество вынутого грунта, добрался до подвала Мюррей-мэнора с той стороны, откуда никто не ждал. Поневоле вспомнишь присказку о том, что, упав на самое дно, страшнее всего услышать стук снизу. С таких глубин может явиться лишь то, что венаторы вообразить не способны. У венаторов фантазия хуже, чем у обычных людей – слишком много знают.
А сам Заноза, свободно гуляющий по подземельям безглазов, задумывался ли о том, кто эти подземелья выкопал? Больше ста метров от поверхности. Глубже любой станции метро. Древнее самых старых зданий наверху.
Мальчик думает, что безглазы – это люди, чья эволюция пошла по иному пути.
Хасан знал, что предки безглазов никогда не были людьми. Но не знал, что случилось с ними, как из строителей подземных городов они превратились в дикарей-людоедов. Он, впрочем, и не интересовался.
Свет фонарика скользнул по аккуратной каменной кладке. Земляной тоннель упирался в нее. Кирка и кувалда, прислоненные к затянутой сеткой стенке, выглядели по-сиротски, и одновременно как-то угрожающе.
– Ты что, вручную это все прорыл? – поинтересовался Хасан, разглядывая инструменты.
– По-разному, – отозвался Заноза. – Где-то бурил, где-то копал, хрена ли, время-то было. Все равно пока однорукий, делать нечего. Иероглифы рисовать, да землю рыть.
Ну, да. С одной рукой землю рыть – самое то.
– Я об этом дофига всего знаю, – Заноза махнул рукой, подразумевая проделанную за три недели работу, – когда живой был, думал, что буду железные дороги строить в странах Третьего мира. Правда, тогда они еще так не назывались. Страны эти. Тогда и солнце над Империей не садилось. Ладно, если ты готов, то щас мы инфильтрируем в расположение противника с помощью возимого шанцевого инструмента. Ты готов?
– Ну, и балабол ты, все-таки.
– Ага. Ок. Тогда поехали.
Толстенная каменная кладка была проломлена в два с половиной удара. Камни из пролома Заноза выгреб с такой легкостью, словно они были пенопластовыми.
Старая кровь. Хорошая старая кровь. У Лайзы Досс кровь тоже старая. Около трехсот лет. Нет никаких причин сомневаться в том, что именно эта девочка дала Занозе афат, но почему слухи об этом разошлись именно сейчас? Почему раньше не стало известно, кто его ратун? Потому, что Этьен Лерой приложил достаточно усилий к тому, чтобы сохранить тайну личности всех своих сотрудников? У Лероя были для этого и средства, и возможности.
Объяснение выглядело хорошим. Достоверным. Таким же хорошим и достоверным, как информация о том, что ратун Занозы – сумасшедшая прорицательница, которую он называет сестрой.
Почему в достоверную информацию всегда так сложно поверить?
* * *
Весь путь от тоннелей метро до подвала Мюррей-мэнора они проделали под «Туманом», избегая видеокамер. А здесь, в гнезде венаторов, в самой защищенной части особняка, «туман» стал не нужен. Камеры, правда, по-прежнему представляли опасность, но их расположение было известно.
Время рассчитали точно – прошли сквозь пролом именно в тот момент, когда у поста было трое из пятерых охранников. Сам пост – пуленепробиваемое стекло, какие-то приборы, несколько мониторов видеонаблюдения – располагался в северо-западном углу этажа. Дежурный мог видеть и дверь лифта, и выход на лестницу, а других способов попасть на минус второй уровень или уйти с него до сего момента не существовало.
– Убери «туман» и не смотри на меня, что бы ни случилось, – последние слова Заноза уже не столько шептал, сколько мурлыкал.
Его дайны убеждения работали… странно. Действовали на зрение, а не на слух. Хасан выяснил это, когда Заноза зачаровал Сондерса, так что почел за лучшее последовать рекомендации. Люди уступают вампирам в скорости, стрелять начнут не сразу, между мгновением, когда Занозу станет видно и открытием огня пройдет достаточно времени, чтобы выкинуть мальчика обратно в тоннель и прикончить всех, кроме командира смены.
Командир – тот, что за пультом. Нельзя дать ему время поднять тревогу…
Хасан снял завесу «тумана», глядя на венаторов, следя за каждым их движением, фиксируя каждый вдох. Заноза держался чуть позади. Хасан не видел его, не мог видеть, и все же отчетливо различил знакомую улыбку, когда услышал веселое:
– Привет! Да свои мы, свои, все нормально, парни. Положите оружие. Ты, да-да, ты, как тебя звать?
Двое бойцов, стоящих между ними и постом, положили свои ПП на пол. Третий, тот, за стеклом, выпрямился, недоверчиво и радостно уставился Хасану за плечо:
– Я? Я Ирли.
– Круто! Пусти меня за пульт, пожалуйста. А вы?
Вопросительная интонация и, наверняка, взгляд поверх тактических очков. Взгляд, который, судя по реакции этих двоих, точно лучше не видеть. Они выкрикнули свои фамилии с такой готовностью, словно ждали этой возможности всю жизнь.
