Текст книги "Жертва обязательств (СИ)"

Автор книги: Наталья Павлова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Павлова Наталья Николаевна
Жертва обязательств

Телефонный звонок прозвучал в половине четвертого утра. Звонил служебный мобильный, а значит, не ответить было нельзя. Под недовольное ворчание жены Антон подхватил телефон и, выскользнув из спальни, в пол голоса ответил:

– Сипягин. Слушаю...

– Антон Палыч, здравия желаю! Взрыв у ночного клуба на Ленина сорок минут назад, – голос зама звучал напряженно и совсем не сонно.

– Так... – Антон перешел в гостиную и закрыл за собой дверь. – Я так понимаю, что раз вы, Владимир Егорович, мне звоните, то взорвался не газовый баллон.

– Коллеги из местного УВД говорят, что автомобиль. Похоже, классика: пол бака бензин, вторая половина взрывчатка, имеются и поражающие элементы. Наш клиент.

– Так... – повторил Антон, стараясь собраться с мыслями и окончательно проснуться. – Жертвы есть?

– Трое убиты, полтора десятка ранены. Примерно...

– Что уже сделано?

– По звонку на место происшествия первыми прибыли скорая, пожарные и полиция. Сейчас там уже работают наши специалисты.

'Все-таки толковый мужик этот полковник Агапов, – подумал Антон. – Никаких лишних эмоций, все четко и по делу. Будто и не спал он. Опыт сказывается'.

– Есть еще что-то, Владимир Егорович?

– Есть. Во время взрыва в клубе находился сын губернатора.

– Он пострадал?

– Разве что морально, – в голосе Агапова послышалась усмешка. – Он внутри был, далеко от окон.

– Понял вас. Выезжаю в управление. Через пол часа буду.

– Так точно. Ждем.

'Он уже на месте. Ночует в кабинете что-ли...'

Умывшись холодной водой и посмотрев в зеркало в ванной, Антон подумал, что давно пора бы уже начать бриться перед сном на случай таких неожиданных побудок. Приведя себя в порядок, он тихо, стараясь не разбудить жену и сына, оделся. Уже открывая входную дверь, услышал за спиной:

– Антон, что-то случилось?

И все-таки он разбудил Катю. Теперь объяснений точно не избежать. Антон, еще не остывший после вчерашней ссоры, ответил излишне резко:

– Работа со мной случилась, Кать. Давно уже случилась, все не отпустит никак, – обернувшись, он увидел, что у Кати глаза снова на мокром месте, и уже намного мягче добавил: – Взрыв у ночного клуба. Мне действительно надо идти.

'Какого черта, все-равно из новостей узнает', – рассудил Антон и, не дождавшись от жены ответа, вышел.

Полковник Антон Павлович Сипягин тридцати девяти лет от роду с недавнего времени исполнял обязанности начальника областного УФСБ. Назначение это явилось событием крайне неоднозначным. Уж больно молод оказался новый руководитель. Да к тому же выходец из аналитической службы, на земле не работавший, столичный ставленник. Много ходило разговоров, много шума. Должность была генеральская, но звание запаздывало. Антон понимал, что в данный момент проходит своего рода испытательный срок, окончание которого ознаменуется либо новыми погонами, либо возвратом в Москву с крайне туманными перспективами служебного роста.

Сипягин старался, как мог, привести расхлябанную машину областного управления в рабочее состояние. Предшественник его, выйдя на пенсию, оставил по себе сомнительное наследство. Разболтанность и безалаберность проявлялись во всем, правая рука не знала, чем занимается левая. И всех это устраивало. Ну почти всех. Нашлись и толковые люди, вроде того же Агапова. Опытный боевой офицер, в свои сорок шесть он успел, в отличие от Антона, и повоевать, и оперативной работой позаниматься.

Налаживая работу управления, Антон домой являлся поздно, уходил из дома рано, часто работал по выходным. Прошло уже два месяца с момента их переезда из Москвы. Катя и без того была не рада променять столицу на пусть и крупный, но провинциальный город. В Москве она родилась и выросла, там осталась ее любимая работа в отделе рекламы крупной фирмы. Пришлось Антону напоминать жене, что хотя он и одевает мундир раз в год, но все же является кадровым офицером, и обязан выполнять приказ. Работа, устроившая бы Екатерину, все никак не находилась, Антон пропадал целыми днями на службе. Вскоре начались ссоры, изматывавшие обоих. Катя со слезами кричала мужу, что сын скоро забудет, как отец выглядит, что это не семья, а общежитие. Бледный от усталости и недосыпа Антон сначала спорил, а потом начал просто отмалчиваться. Его и без того нерадостное настроение усугублялось искренним чувством вины перед одиннадцатилетним Максимом. До переезда из столицы они с Максом были очень дружны и много времени проводили вместе. Хотя и в то время работы у Антона хватало, он старался хотя бы один выходной и пару вечеров в неделю проводить с сыном. Сейчас же, приходя вечером домой, Антон обычно заставал сына уже в постели.

Вот и вчера все началось именно с этого. Антон пришел со службы около одиннадцати и вместе с ужином получил от Кати изрядную порцию упреков. Основным мотивом вновь стало то, что Максим совсем не видит отца. Бросив картошку остывать, Антон ушел в гостиную. Потом они долго молчали, вновь пытались договориться, и наконец, снова вспылили. Жена говорила о том, как Максим ждал его, как хотел рассказать ему, что завтра они всем классом пойдут в океанариум и увидят кормление настоящих акул. Закончилось, как обычно, Катиными слезами, и утешениями Антона, что скоро все устаканится, войдет в колею и вернется на круги своя. Спать они, в итоге, легли во втором часу ночи.

По дороге в управление Антон зевал за рулем так, что начал всерьез опасаться вывиха челюсти. Хороший будет из него тогда начальник. Не лучше история получится, если он заснет за рулем и влетит во что-нибудь. Вот журналисты тогда порезвятся: новый главный чекист города по пьяни гоняет по ночным улицам. В то, что он был трезв, ясное дело, никто не поверит. Антон и сам бы, наверное, не поверил. С опозданием затормозив на красный, он яростно растер руками лицо и уши. 'Соберись! Утром еще и губернатор проявится, надо бы как-то подготовиться к разговору с ним'.

В управлении было не по-ночному оживленно. Антон выслушал доклад Агапова, одобрил предпринятые им шаги, добавил несколько штрихов и отпустил зама с миром. Все было более или менее ясно и крайне неприятно. Камеры наблюдения клуба показали, что жигули восьмой модели припарковали рядом со стоянкой клуба около десяти часов вечера. Водитель вышел и направился в противоположную от входа в заведение сторону. Опознать его по этой записи будет крайне затруднительно. Было темно, парень был одет в темную спортивную куртку, на голове капюшон. В остальном, как и сказал Агапов, классика: бомба в переделанном топливном баке взорвалась без десяти три утра, железная мелочь разлетелась по всей округе. Убиты трое посетителей клуба, находившиеся в этот момент на парковке рядом со злополучной восьмеркой. Ранены еще около двадцати человек, большая часть из которых находились внутри клуба около окон, выходивших на парковку. Они получили травмы от осколков стекла, гвоздей, подшипников и прочей подобной дряни.

 В данный момент маховик следствия уже раскрутился как следует, и продолжал набирать обороты: на месте взрыва работали эксперты, свидетелей опрашивали по третьему разу, весь личный состав был поднят по тревоге. Охрану стратегических объектов усилили, опасаясь возможности повторных подрывов, в людные места выдвигаются усиленные наряды полиции. Коллеги из УВД ответили на удивление четко и слаженно. Как только люди увидят первый утренний выпуск новостей, начнется массовая истерия. Будут тысячи звонков бдительных граждан, заметивших бесхозную сумку, десятки ложных сообщений о заминировании и много прочей мороки, не реагировать на которую нельзя. Кажется, все сделано. Остается только думать и анализировать. Как раз то, чем Антон и привык заниматься. Тьфу, черт! Еще нужно доложить руководству. В дверь постучали, и не дожидаясь ответа, в приоткрывшуюся дверь просунулась голова Агапова.

– Антон Палыч!

– Слушаю.

– Пришел ответ от взрывотехников, – Агапов вошел в кабинет и закрыл за собой дверь. – Взрывчатое вещество с места происшествия на девяносто процентов идентично тому, что изготавливалось на закрытом нынче областном химзаводе.

– Та-а-ак... – Антон скривился, как от зубной боли. – Сейчас завод находится в стадии банкротства, кажется?

– Да, и уже довольно давно.

– Какие-то сообщения о проникновении или краже были?

– Нет, ничего. То ли не знают, то ли замалчивают, – дернул плечом Агапов.

– Ну что ж... Свяжитесь с руководством завода. Посмотрим, что они ответят.

– Будет сделано.

Полковник Агапов вышел, и Антон снова потянулся к трубке служебного телефона. И вновь ему не удалось сделать звонок. На этот раз его прервала трель мобильника.

– Сипягин. Слушаю вас.

– Доброе утро, Антон Павлович. Квитковский беспокоит, – голос губернатора был холоден, но вежлив.

'Черт! Я ждал тебя позже. И где только номер служебной трубки успел достать', – с неудовольствием отметил Антон.

– Здравствуйте, Олег Петрович.

– Думаю, вы догадались, чем вызван мой звонок.

– Естественно, – Антону не хотелось играть в реверансы. – Пока могу сообщить лишь то, что это определенно был террористический акт. Взорвался  автомобиль. Убито трое, ранено около двух десятков человек. Идет следствие, виновные устанавливаются. – Антон сделал небольшую паузу и на всякий случай добавил: – Ваш сын не пострадал.

– Да, знаю. Я уже разговаривал с Виталием. Это все, что вы можете мне сказать? – интересно, Антону показалось, или голос губернатора стал еще более ледяным.

– На данный момент мне больше нечего добавить. Я буду держать вас в курсе происходящего.

– Очень на это надеюсь. Всего доброго, Антон Павлович.

– До свидания.

'Ну и черт с тобой! Тоже мне Снежная Королева. И без тебя забот хватает!' – Антон раздраженно шлепнул трубку на стол и в третий раз протянул руку к стационарному служебному телефону.

Утро, как и опасался Антон, выдалось нервное и суматошное. К двенадцати часам дня на предмет подозрительных сумок были проверены два торговых центра, автовокзал и трамвайная остановка. Параллельно сотрудники ФСБ пробивали владельца взорвавшегося автомобиля. Им оказался безработный Александр Савицкий, спившийся до отвращения. Перепуганный до трезвости Савицкий показал, что недели две назад согласился за небольшое жидкое вознаграждение помочь смутно знакомому парню купить автомобиль. Звали этого парня то ли Руслан, то ли Рустам, и был он родом откуда-то из Казахстана или Узбекистана, а может, даже из Дагестана.

В первом часу дня полковник Сипягин собрал в своем кабинете небольшое совместное с коллегами из полиции совещание. Подполковник Борис Никитин, зам начальника УВД области говорил о том, что весь личный состав вызван из отпусков, охраной по максимуму обеспечено все, что можно и нельзя, когда у Антона зажужжал телефон. Бросив взгляд на экран, он отключил сигнал. Кате придется немного подождать, она поймет, какой сейчас дурдом здесь творится.

Когда совещание наконец закончилось, Антон посмотрел на часы. Классический хронометр-скелетон, красовавшийся на его левом запястье показывал пять минут второго. Коллеги по аналитической службе подарили его бывшему начальнику при переводе два месяца назад. Глядя на ритмичное движение маленькой шестеренки, Антон в который раз за последнее время подумал о том, насколько больше порядка и предсказуемости было в его жизни до переезда. Конечно, и авралы, и чрезвычайные ситуации бывали и раньше, но сейчас Антону казалось, что вся его жизнь превратилась в безумную попытку догнать разбегающихся в разные стороны зайцы. И ладно бы, он гнался всего лишь за двумя ушастыми.

Антон с Никитиным еще не успели попрощаться, когда в кабинет без стука влетел только что вышедший Агапов.

– Антон Палыч, только что поступил звонок о захвате заложников в океанариуме, – лицо полковника было уставшим и встревоженным. – По первым данным это не розыгрыш. Камеры видеонаблюдения зафиксировали... Товарищ полковник?!

Антон замер и очень реально ощутил ледяные щипцы, сжавшие легкие. Ему никак не удавалось нормально вдохнуть. 'Катя что-то говорила об океанариуме, о том, что Макс хотел посмотреть, как кормят акул'. Не отвечая Агапову, Антон взял в руки телефон и перезвонил жене. Катя взяла трубку сразу же, на втором гудке. От этого клещи в груди Антона сжались еще крепче.

– Катя, ты знаешь, где сейчас Максим?

– Опомнился! Я тебе час назад звонила.

– Катя, где Максим? – Антон сам слышал, каким деревянным голосом разговаривает. Видимо, жена тоже почувствовала неладное и быстро ответила:

– Антон, Макс заболел, он дома. Проснулся с температурой 39. Врача еще не было, ждем. Он так расстраивается, что не пошел с классом смотреть акул, – Катя осеклась, и добавила: – А в чем дело? Почему ты спрашиваешь?

Антон старался говорить и выглядеть спокойно, но его выдавали руки. Дрожащие пальцы путались в узле галстука, пытаясь его ослабить, и никак не могли справиться с пуговицами ворота.

– На какое время назначена экскурсия?

– На пол первого.

– Катюша, никуда не выходите из дома, – как можно мягче произнес Антон. – Я сейчас к вам кого-нибудь пришлю.

– Антон, что происходит? – в голосе жены появились истерические нотки.

– Я пока сам не знаю. Все будет хорошо, Ромашка, не бойся, – Антон уже и сам забыл, когда в последний раз называл жену этим милым прозвищем. Помолчав, он добавил: – Ну все, Кать, я тебе попозже еще позвоню.

Отключив связь, Антон  положил мобильный на стол очень медленно и аккуратно, будто боялся его повредить, и поднял глаза на всё ещё стоявших рядом Агапова и Никитина:

– Сейчас в океанариуме должна находиться группа школьников: пятый "б" класс сто десятой гимназии. А может, и вся параллель. Черт, не спросил у жены. Выясните это, Владимир Егорович. Нужно знать, сколько там детей.

– Будет сделано. Антон Палыч... – Агапов замялся, глядя на начальника.

Сипягин кивнул:

– Да, мой сын учится в этом классе и должен был быть на этой экскурсии, но сегодня утром заболел, – Антон поморщился и потер лоб ладонью. – Я не знаю, случайность ли то, что захвачен именно этот класс. На всякий случай, отправьте пару человек ко мне домой.

– Понял, сделаем.

– Борис, поддержите нас со своей стороны. Нужно действовать согласованно. Владимир Егорович, террористы пока не выдвигали требований, не пытались связаться с нами?

– Насколько я знаю, пока нет. Просто позволили нескольким заложникам совершить звонки. Сейчас здание океанариума оцепляют. Пока непонятно, сколько там террористов, и сколько заложников находится в их руках.

– Ясно. Я выезжаю на место. Попробуем с ними поговорить. Оставайтесь в управлении для координации всех сил. Как только появится информация по количеству заложников немедленно мне сообщите.

Океанариум находился на другом конце города. Когда Антон до него добрался, здание было уже оцеплено, но на место продолжали прибывать сотрудники полиции и спец служб. В стороне полковник Сипягин с неудовольствием заметил пока еще малочисленную стайку журналистов.

Завидев командира спецотряда, Антон зашагал к нему.

– Ну как, молчат пока? – Сипягин, протянув для пожатия руку, пристально посмотрел в глаза спецназовского майора. Рядом с невысоким и худощавым Антоном тот в полном боевом снаряжении производил впечатление игрока в американский футбол. Его рукопожатие только подкрепляло это ощущение.

– Тихо, товарищ полковник. Больше звонков нет и от заложников, – Антона порадовало, что майор говорил спокойно и уверенно.

– Сколько их там?

– Заложников? Пока точно неясно. По нашим прикидкам около 60-70: школьники, случайные посетители и персонал. Будний день, народу не должно быть много.

Агапов уже успел сообщить Антону, что школьников на экскурсию отправилось двадцать четыре в сопровождении двух учительниц. При мысли о том, что двадцать пятым должен был быть Максим Антона передернуло.

– А в целом что скажете?

– Здание отдельностоящее, из окон второго этажа все просматривается. Если начать штурм днем, то бойцы будут как на ладони, тихо подойти не удастся. Будет много жертв среди заложников.

– Понял вас, спасибо. Что посоветуете?

– Ну что тут скажешь... Надо всеми силами тянуть до темноты. Вечером расклад получше будет.

Антон оставил майора расставлять своих людей и двинулся к импровизированному штабу, находившемуся в двух фсбэшных автобусах. Там он узнал, что на место для переговоров уже прибыли психологи. Поздоровавшись, Антон обратился к одному из офицеров:

– Квитковский уже здесь?

– Нет еще, но ждем с минуты на минуту.

– Попробуйте связаться с террористами.

– Кто будет вести переговоры?

– Пока вы, дальше по обстоятельствам. Как только установите контакт, немедленно известите меня.

Обсудив детали с руководителем службы психологов, Антон вышел из автобуса и заозирался, прикидывая, где сейчас может быть Никитин. Поодаль, за линией оцепления, он заметил группу из шести или семи человек: двое мужчин, остальные женщины. Высокий мужчина в сером костюме что-то яростно доказывал омоновцу, другие стояли рядом. Одна из женщин показалась Антону смутно знакомой, и он подошел поближе.

– Кто такие? – Антон обратился к соседнему бойцу, параллельно вслушиваясь в громкий голос спорящего.

– Родители ребятишек-заложников, – омоновец покачал головой. – Требуют, чтобы их пропустили.

В этот момент женщина, словно почувствовав взгляд Антона, обернулась. Встретившись с ней глазами, Антон сразу вспомнил ее. Недели две назад он в очередной раз работал в субботу, но вернуться собирался не поздно, около шести вечера. Катя попросила его по пути заехать и забрать сына из гостей. Макса пригласил на день рождения одноклассник. Вадим, а может, Володя. Когда Антон с получасовым опозданием наконец добрался, дверь ему открыла мама именинника. Она сказала ему, что мальчишки еще играют в какую-то настольную игру и предложила пока выпить кофе. Именно она сейчас пристально смотрела Антону в глаза через плечо бойца ОМОНа.

Сипягин прошел через оцепление и подошел к женщине. 'Как же ее зовут? Никак не вспомню'.

– Здравствуйте!

– Антон, вас пропустили... – в ее глазах плескалось такое отчаяние, что Антон вздрогнул.

– Я... я по службе здесь.

– Как же так? А Максим?

– Максим заболел и остался дома, – Антону показалось, что она его не поняла. Ее взгляд был таким растерянным, что он счел нужным пояснить: – У него температура поднялась утром, 39 было.

– Температура... – эхом откликнулась женщина.

Разговаривая, он не заметил подошедшего лейтенанта:

– Товарищ полковник!

– Да? – от неожиданности Антон резко обернулся.

– Вас Семенов просит подойти, – Семенов был начальником технической службы. Такая просьба вполне могла означать, что технарям удалось связаться с террористами. Возможно, психологи уже работают.

– Иду, – Антон почувствовал облегчение от того, что ему не придется продолжать этот тяжелый разговор.

– Товарищу полковнику некогда с нами разговоры разговаривать! Своего сына он заранее дома спрятал, а вот о наших детях не позаботился! – похоже было, что споривший с омоновцем мужчина слышал весь разговор, и истолковал его по-своему.

– Я ведь уже сказал, что у Максима поднялась температура, – Антон не хотел оправдываться, но по какой-то ему самому непонятной причине помимо огромного облегчения от того, что Макс чудом избежал опасности, чувствовал и неловкость перед этими людьми, чьи дети оказались менее везучими и попали в беду.

– И вы считаете, что мы вам поверили?! – мужчина уже нависал над ним, как грозовая туча.

– Думайте, что хотите, – Антон развернулся и хотел было уйти, но почувствовал, что кто-то ухватил его за рукав. 'Ну вот, не хватало еще сейчас по морде получить', – подумал он, но все-таки обернулся. Оказалось, что за руку его держала мама недавнего именинника:

– Антон, освободите их! Вы же можете, конечно, можете... Спасите Вадика, прошу вас! Кроме него у меня никого. Обещайте, что вы его спасете! – по лицу ее от глаз пролегли две мокрые дорожки. 'Ирина! Вот как ее зовут. Кажется, Катя говорила, что она воспитывает сына одна', – Антон вдруг четко до мельчайших деталей вспомнил курносое с серыми глазами лицо светловолосого Вадика.

– Я сделаю все возможное, Ирина. Обещаю.

Рука безвольно соскользнула с Антонова рукава. Он повернулся и, не оглядываясь, пошел следом за лейтенантом.

– Этих и всех родственников, которые еще прибудут, разместить в автобусе, напоить горячим, приставить врача и психолога. Ни под каким видом к объекту не подпускать, – Антон глянул на лейтенанта. Тот, несмотря на молодость, производил впечатление неглупого парня. – Как вас зовут?

– Арсеньев Антон.

– Так вот, тезка, – усмехнулся Сипягин. – за их безопасность будете отвечать лично вы. Смотрите, чтобы никаких героев-спасителей не выискалось. Приказ поняли, лейтенант Арсеньев?

– Так точно, товарищ полковник.

– Выполняйте.

Около 'штабных' автобусов Антон заметил небольшое скопление людей в костюмах и при галстуках. Среди них был хорошо заметен дородный и рослый Квитковский. Рука Антона дернулась было подтянуть узел его собственного галстука, но на пол пути замерла. 'Да какого черта! Я же не на плацу в конце концов. Пусть своими холуями командует!'

Подойдя ближе, Антон сухо поздоровался и с удивлением пожал протянутую губернатором руку. Квитковский выглядел напряженным, но не растерянным, а скорее наоборот, максимально собранным.

– Антон Павлович, известно что-нибудь на данный момент? Есть уже какая-то ясность в плане того, с кем именно мы имеем дело, и что им нужно?

– Пока не знаю, – покачал головой Антон. – Но, возможно, техническая служба уже сумела с ними связаться. Пойдемте в автобус, узнаем подробнее. Только ммм... свиту давайте оставим на улице.

– Договорились, – усмехнулся Квитковский и сказал что-то одному из своих людей.

– Антон Павлович, как вы думаете, эти теракты направлены конкретно против руководства города? – проговорил губернатор в пол голоса, поравнявшись с Антоном.

– Отчего вы так решили?

– Ну как же, сначала клуб, где часто бывает мой сын, затем класс, в котором учится ваш. Неужели совпадение?

– Не знаю... – Антон потер ладонью подбородок. – Не верю я в совпадения. А что, много у вас недоброжелателей, Олег Петрович?

– Много, не много, – проворчал губернатор. – У кого их нет?

– Верно. В любом случае, как только мы свяжемся с террористами, это прояснится.

Антон с губернатором залезли в автобус, куда уже набились почти все руководящие лица города и области: начальники технической службы и группы психологов, давешний спецназовский майор, руководитель службы разминирования, командир отряда ОМОНа, несколько замов, пара инженеров и другие специалисты. Были там и Никитин со своим непосредственным руководителем: начальником УВД области, седым полным генерал-майором.

Удивительной была тишина в автобусе. Все молчали, говорил лишь один человек. Антон узнал в нем Владимира Самойлова, начальника психологов. На нем были надеты наушники с микрофоном, в который он сейчас говорил:

– ... я готов выслушать все ваши требования. Мы постараемся прийти к взаимовыгодному соглашению по всем пунктам.

Ответ его собеседника дублировался по громкой связи в автобусе. Антон услышал хрипловатый голос, говоривший на русском чисто лишь с еле заметным среднеазиатским акцентом:

– Конечно, вы будете слушать. А что еще вы сейчас можете сделать?! Предупреждаю сразу: если попытаетесь штурмовать здание, мы откроем огонь по заложникам и взорвем вашу банку с рыбками! Большой аквариум заминирован, дети сидят в тоннеле. Представляете, что будет с ними, когда стенки тоннеля разлетятся?

– Я понял вас. Штурма не будет. На каких условиях вы согласны отпустить заложников?

– Мы отпустим их после того, как вы освободите из тюрьмы всех участников группы Аланова.

– Хорошо, этот вопрос будет решаться руководством. Я немедленно доложу о ваших требованиях. Но вы же понимаете, что это не может быть решено быстро.

– Мы не спешим.

– Да, конечно. Но, может, сейчас вы в качестве знака доброй воли отпустите хотя бы часть заложников. Например, женщин и детей...

– Ты и правда считаешь меня за идиота?! – голос в динамиках прозвучал громче и резче, чем прежде.

– Вовсе нет, – Самойлов продолжал говорить так же спокойно и мягко, но Антон заметил, что лоб его покрылся испариной, а пальцы левой руки, которой Владимир сжимал подлокотник кресла, побелели от напряжения. 'Вот у кого и вправду паршивая работа!'

– Возможно, есть какие-то еще условия, при выполнении которых, вы смогли бы отпустить хотя бы детей, – продолжал Владимир.

– Я готов их обменять.

– Вы готовы обменять детей?

– Да.

– Каковы ваши условия?

– Мы согласны обменять детей на ваших генералов, – собеседник Самойлова снова усмехнулся, а у Антона вдруг, споткнувшись, неровно заскакало сердце и зашумело в ушах от недоброго предчувствия.

– Поясните, пожалуйста. Мне кажется, я не совсем вас понял.

– Проще некуда: мы отпустим часть заложников в обмен на начальника полиции области и на начальника ФСБ. Теперь, надеюсь, понятно?!

– Да, вполне. Этот вопрос мы постараемся решить в ближайшее время, – Владимир говорил, не сбиваясь, а сам обернулся и растерянно смотрел на Антона. – Но может, пока мы можем что-то сделать? К примеру, обеспечить вас и заложников водой или...

– Нет! Пока вы можете передать мои слова Сипягину и остальной вашей своре! Даем вам на размышление час. Если после этого ответа не последует, мы начнем убивать заложников! – на этом невидимый собеседник оборвал связь.

То, что потом началось в автобусе, слилось для Антона в какой-то безумный винегрет. Сначала все некоторое время еще продолжали молчать и смотрели то на самого Антона, то на бледного, как бумага, седого генерала. Поскольку и они ничего не сказали, заговорил майор спецназа. Он говорил о том, что требования выставлены нереализуемые. Никто в здравом уме никогда не освободит из тюрем террористов из группы Аланова, которых совсем недавно арестовали в Москве в квартире, битком набитой взрывчаткой и оружием. А раз так, то надо обсудить возможность штурма, и что, по его мнению, надо всеми силами дотянуть до темноты.

Майор продолжал еще что-то говорить, когда Антон вновь посмотрел на свои памятные часы. Было пятнадцать минут третьего. 'Нет, до темноты нам не дотянуть. Они ведь тоже все понимают. И что тогда?' Ответ на этот вопрос Антон прекрасно знал из своего профессионального опыта. Не получив ничего, они начнут убивать. Просто потому, что потеряют всякий интерес к переговорам, смысл которых сводится только к затягиванию времени. Перед глазами Антона возникло мокрое от слез лицо Ирины: 'Антон, освободите их! Вы же можете' Теперь, когда у него и впрямь появилась такая возможность или хотя бы надежда на нее, он должен попытаться.

– Я пойду, – Антон сам не узнал свой голос, таким тихим и хриплым он ему показался. Поэтому он откашлялся и повторил уже громче: – Я согласен на обмен.

В автобусе вновь наступила тишина. Первым очнулся Квитковский:

– Антон, погодите, не горячитесь, – видимо, от волнения губернатор отбросил отчество в обращении. – Вы понимаете, что может за этим последовать? К тому же, получив вас, они могут и не отдать детей. Вы не обязаны это делать.

– Наверное, не обязан. Хотя черт его знает, я не уверен, – Антон мотнул головой. – Дело в другом, в том, что вариантов всего два. Или обмен, а потом штурм, или штурм сразу, пока они не начали расстреливать людей. Майор, вы мне недавно говорили, что штурм в светлое время суток обернется большой кровью?

– Да, будет много жертв, как среди моих бойцов, так и среди заложников.

– Ну вот и ответ. Стоит хотя бы попытаться, – Антон старался говорить уверенно, а на деле старался окончательно убедить себя, что другого пути действительно нет.

– Я не буду участвовать в этом балагане героев и ярмарочных шутов! – неожиданно взревел полицейский глава. Из белого он стал пунцовым, что вызывало уже нешуточные опасения о том, не хватит ли его удар при исполнении. – Нельзя обезглавить обе силовые структуры области!

– Так точно, товарищ генерал-майор, обе структуры нельзя обезглавливать. Предлагаю от полиции свою кандидатуру, как вашего заместителя, – Никитин говорил спокойно и чуть насмешливо (или это только почудилось Антону?) смотрел на своего руководителя.

– Давай на ты, а? – Никитин обернулся к спускавшемуся следом за ним из автобуса Антону. – Так проще будет.

– Давай, – слабо улыбнулся Антон. Теперь, когда решение было принято, его, наконец, что называется, 'накрыло'. Противно дрожали руки, все тело было ватным, мерзко тянуло и сосало под ложечкой.

Никитин был примерно одного с Антоном возраста. Полицейский зам на вид казался вполне спокойным и уверенным. 'И руки у него не дрожат', – заметил Антон, пока тот прикуривал.

– Куришь? – Борис протянул открытую пачку.

– Нет, – усмехнулся Сипягин, протянув руку за сигаретой. – Шесть лет, как бросил. Жена считала, что сыну плохой пример подаю.

– Ну ясно. А я вот не могу никак бросить, сколько ни пытался.

– Да видишь, как вышло... – Антон глубоко затянулся и вернул зажигалку. – Думаешь, отпустят они детей?

– Как знать. Главное, чтобы нервничать не начали. Для этого надо хоть в чем-то им уступить, пойти навстречу. Ты ведь примерно так же рассуждал?

– Да. Борис, ну меня они назвали по имени, у меня там сын чудом не оказался. Я вроде как должен этим детишкам что-ли, – 'Я, кажется, всему миру задолжал в последнее время,' – добавил Антон про себя. – А ты-то зачем вызвался?

– Назвали – не назвали, глупости это. Они хотели двоих. Если дать одного, скорее всего психанут. Кроме меня, вроде, и некому. Ты ж моего шефа видел, – Борис усмехнулся и махнул рукой. А потом, посерьезнев, добавил: – К тому же, у меня тоже дети есть. Двое девчонок.

– Тебе виднее. Я же по большому счету конторская крыса. Ни в чем подобном никогда не участвовал, террористов все больше с экрана монитора разглядывал.

– Ну мне тоже не доводилось. Войну в Чечне захватить успел сразу после выпуска, младшим лейтенантом еще. А вот заложников вызволять не доводилось пока, – Борис немного помолчал. – Знаешь, есть такое выражение: 'Делай, что должно, а там, будь, что будет'.

– Ладно, пошли, наверное. Пора звонить, – Антон немного успокоился и чувствовал себя увереннее: то ли никотин помог, то ли разговор с Борисом.

Спустя каких-то пятнадцать минут после разговора с Никитиным в три часа дня они миновали внутреннее кольцо оцепления и пошли по широкой дорожке к главному входу в океанариум. Конец апреля теплом не баловал: утро выдалось спокойное, хотя и хмурое, но к обеду задул пронизывающий ветер, а с неба начали срываться пока еще редкие капли. Антон ежился в пиджаке, и с тоской вспоминал об оставленном в управлении пальто.