Текст книги "Синий галстук (СИ)"

Автор книги: Наталья Тремль-Леонидова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

– Срочно выезжай по адресу, – распорядился Володя. – Любашу с собой не брать! Молодец девчонка, умница! Оружие захвати, Люба не должна подвергаться опасности. Пусть в офисе сидит и закроется на все замки. Она тебя уговаривать начнет, а ты не поддавайся. Знаю я вас!

– Понял, шеф! – Николай отключил телефон и вздохнул.– Сам бы ее уговорил!-И посмотрел на Любу. Она уже надевала куртку и сапоги, готовясь на выход.

– Револьвер возьмешь? – спросила Люба.

– Обязательно. Запомни, когда расследуешь убийство, без оружия никак нельзя. А Володя выходить из офиса тебе запретил.

Пятнадцать минут они кричали друг на друга. И Николай сдался. Владимир не знал, что Сеня уже год тренировал Любу, а Николай знал. Но Володе не говорил, опасаясь его гнева и возможной ссоры со старым другом.

Люба давно стремилась к настоящей работе. И Николай ее понимал. Люба быстро определила адрес. Когда есть компьютер, это не проблема. Им пришлось ехать через всю Москву. В метро полно народа. Донимали нищие, певцы в переходах, крикливые объявления и реклама, где только можно.

Спустя час они с трудом нашли маленькую улочку и пятиэтажную "хрущебу", едва заметную среди разросшихся деревьев. Квартира, которая их интересовала, находилась на пятом этаже. Лифта, конечно, не было. Они, стараясь не шуметь, поднялись на нужный этаж. Квартира номер 20. Дверь полуотворена. Дядя Коля и Любаша переглянулись.

– Опоздали...– прошептал Николай.

– Неужели... Опять? – Люба побледнела.

Николай достал револьвер и осторожно протиснулся в квартиру, велев Любе остаться на лестничной площадке. Его не было минут 20. Наконец, он вышел к Любе.

– Старуха мертва. Окоченела совсем. Задушена, синим галстуком. И кошелек рядом валяется... Тебе туда нельзя, – прикрикнул он на Любу, которая хотела заглянуть в квартиру. – Цыц! Мала еще, такие дела расследовать. И следы незачем оставлять. Линять отсюда надо, в милицию о трупе сообщить. И Володе.

– Погоди, Дядя Коля. – Люба схватила его за рукав. – С соседями надо поговорить. До милиции.

– Конечно, надо.

В трех квартирах на их звонки никто не ответил. Видно, никого дома не оказалось. Но на четвертом этаже им повезло. Когда Люба позвонила, залаяла собака, двери приоткрылись на цепочку, и в щель протиснулась любопытная мордочка белого пуделя.

– Кто такая? – Неприветливо спросила пожилая женщина.

– Я из Собеса. Выясняю, в чём нуждаются одинокие пенсионеры.– И Любаша просунула в щель припасенный документ со своей фотографией.

Таких "документов" Володя запас великое множество, и они, как правило, срабатывали. Женщина долго изучала фотографию, печать, а потом сказала:

– Входи, дочка! Если ты воровка, предупреждаю – взять у меня ничего. Всё ценное давно продала. Вот только если чёрно-белый телевизор возьмешь! – и она засмеялась, снимая цепочку, и испугалась, когда увидела, что за девушкой в квартиру шагнул высокий мужчина средних лет. – Наверное, спортсмен бывший. – подумала хозяйка, увидев военную выправку и широкие плечи Николая.

– Не пугайтесь! Мы не грабители, работаем с девушкой в частном детективном агентстве и хотели бы задать Вам несколько вопросов. Собес, конечно ни при чём. Мы хотели бы задать Вам несколько вопросов о соседке вашей – Квашниной Тамаре Максимовне, если Вы не возражаете, конечно.

У бабули Любаша и Николай пробыли час. Баба Маня, как она велела себя называть, жила одна. Иногда приезжал навестить ее племянник, которому она завещала квартиру.

– Он у меня хороший, – похвасталась она. – И смерти мне не желает.

Сначала она рассказала гостям свою биографию, затем принесла пыльный альбом с фотографиями. Любаша и Николай не торопили ее. Пили в чистой кухоньке чай с печеньем и разглядывали многочисленных родственников бабы Мани.

– Многих уже в живых нет, – вздыхала хозяйка. – Царство им небесное... Хорошие были люди. Все, как есть, трудящиеся и партийные. С наградами и премиями прожили за ударный труд, Социализм строили, который просрали мерзавцы разные. Чтоб им ни дна, ни покрышки!

Наконец-то, она заговорила о соседке с верхнего этажа.

–Вот она в молодости какой была, ткнула пальцем Баба Маня в фотографию, где было запечатлено застолье.– С самого начала, мы с ней дружили, с Тамаркой. В бараке жили при швейной фабрике. Потом барак сломали, получили мы квартиры в хрущебе. Вот здесь на фотографии новоселье справляли. Не задалась жизнь у Тамарки. Муж бросил, ушел к другой. Какая-то болезнь женская у неё была. Рожать не могла. И стала она попивать. Сначала немного, а потом спилась совсем. Ругала я ее, увещевала, да что толку! Совсем опустилась – грязная, страшная, смрад от нее шел, стоять рядом нельзя, хоть нос зажимай...

– А кто-нибудь навещал ее? – Спросил Николай.

– Пьяные дебоши были. Крики, драки, соседи милицию вызывали. А кто приходил не знаю. Бомжи какие-то. Пьянь, одним словом. Она, как пенсию пропьет, ко мне бегала деньги занимать. Да не отдавала никогда. Но третьего дня удивила она меня. Пришла ко мне – помытая, в чистой одежде и долг принесла. Сказала: " Друг у меня теперь есть, помогает материально, и пить не велит". Мужчину очень хвалила: "Шикарный мужик, положительный, непьющий, жалко, что молодой для меня. Но сказал, что я напоминаю ему мать и, что он меня пожалел."

– А вы видели ее друга?

– Не пришлось. А вот соседский мальчишка, Мишка его зовут, видел. В третьем подъезде, квартира 42, – сказала баба Маня и горестно вздохнула.– Мальчонка деловой, учится хорошо, в шестом классе, на пятёрки. Да не повезло ему с родителями. Мать в прошлом году померла. Отец пьет уже давно. Изверг. Бьет мальчишку. Требует каждый день бутылку водки у мальчонки, а денег не дает. Нигде не работает. Мишка на рынке подрабатывает. Коробки с продуктами таскает, извелся весь. Худой, как палка, одет плохо. А когда отец лютует, часто ночует у меня или у Тамарки. Вот он и видел друга Тамаркиного, сам мне говорил. А друг-то тот, Мишке не понравился. Мишка говорил, глаза у него, как у змеи, злой и страшный человек, хотя одет справно, не бомж. Он его испугался, когда увидел. Друг этот зашел на минутку, Тамарка ему какой-то кулек отдала, а он как зыркнул на Мишку, что у мальца ноги подкосились.

– А почему вы меня про Тамарку спрашиваете? – спохватилась баба Маня. – Может, случилось что?

– Случилось. Вы к ней в квартиру не ходите. Запритесь на все замки, двери никому не открывайте, сидите тихо. На улицу пока не выходите. Подруга Ваша умерла. Ее убили.

– Батюшки-светы! Убийство, значит?

– Убийство. Мы милицию вызовем, а сами к мальчику наведаемся. Про Мишу милицию не оповещайте, а то затаскают его на допросы. Мы его сами охранять будем, поскольку он является важным свидетелем. А отцу его мозги вправим, как положено. Следы побоев у мальчика на теле наверняка есть?

– Есть, есть! Весь в синяках ходит, и от ремня на спине следы есть. Сама видела! – и баба Маня заплакала.

– Лишим его отца родительских прав, – пообещал Николай. – И срок ему за избиение ребенка будет. Пусть в тюрьме посидит, мерзавец. Любаша – юрист, все законы знает, не сомневайтесь.

Николай и Любаша попрощались со старушкой и спешно пошли искать 42 квартиру. Метель разбушевалась с новой силой. Ветер сбивал с ног. Согнувшись, сыщики направились к третьему подъезду.

* * *

Володя Долбачев поднимался по лестнице к клиенту, когда зазвонил мобильник. Николай доложил об убийстве, о том, что баба Маня поведала, и сказал шефу, что они с Любой направляются в квартиру, где проживает мальчик.

– Любашу немедленно отправь в офис! – гневно закричал Володя. – Почему мои приказы не выполняются? Что за самоуправство? Накажу вас обоих, не думайте, что ваша самодеятельность вам так пройдёт! На поводу у девчонки пошёл? Ты же, Николай, сыскарь с опытом. Девчонку подставить хочешь? Ну, настоящий разговор впереди! Дело опасное и мутное. И преступник опережает нас на несколько ходов. Теперь охотится за парнишкой, а вы с Любой засветились.

Володя положил мобильник в карман. Он расстроился. Рвется Любаша к настоящей работе. Похоже, не остановить. Думает, я не знаю, что Семён ее обучает. Она неосторожна, эмоциональна, рано ей лезть в разборки, которые впереди Обязательно будут. Преступник умен, осторожен, свидетелем будет убирать, а вдруг он Николая и Любу проследил? И сейчас следит, не дай Бог! Володя знал, что Николай проверит, нет ли за ним слежки. А если не заметит? А если не получится? Всё может быть. Интуитивно чувствую, что наш противник из милицейских, а может быть ещё круче. Что за человек? Почему ополчился на бывшего прокурора?

Наконец, он добрался до квартиры клиента и позвонил. Ему открыл старик, одетый в спортивный костюм.

– Лицо прокурора, – подумал Володя. – Неприятное лицо. Глубоко сидящие серые огромные глаза. Высокая фигура. Брезгливые губы. Скошенный подбородок. Жидкая бороденка клинышком. Большие руки с угловатыми, еще сильными пальцами.

– Проходите, – сказал старик. – Что-нибудь выпьете? Коньяк, водка, ликер? Или кофе?

– Стакан крепкого чая с лимоном, если можно, – ответила Володя. Он разделся, снял обувь и надел, привезённые с собой тапочки. Прокурор, как ястреб наблюдал за ними.

– Октябрина! Стакан чая с лимоном для гостя!– крикнул он. – Чай у нас цветочный с листьями смородины. Дрянь, которую сейчас продают вместо чая, не покупаем. Сахар употребляете?

– Да.

–Вот это напрасно. Не бережете себя, молодой человек. Сахар в доме не держим. Но есть варенье. Какое Вы любите? Вишневое устроит?

– Устроит.

– Октябрина! Вишневое варенье к чаю для гостя! Рюмку коньяку для меня!

Они прошли в комнату. И уселись в старинные кресла. Комната была тщательно убрана, проветрена, но было заметно, что уборка производилась специально для гостя. В коридоре же скопился разный хлам.

– Ненужные вещи, которые старики не любят выбрасывать, – подумал Володя.– Мебель старая, но по теперешним временам, дорогая.

В комнате стоял круглый ломберный столик; полки с книгами, под потолки; узкая кровать, застеленная льняными дневным покрывалом; вышитые подушки.

– Жена-покойница вышивала, – заметил старик. – Живу вместе с дочерью. Она ходит в магазин, готовит, убирает. Ленивая. Не то, что жена покойница. Я пишу книгу. Мои воспоминания, мемуары. Скоро издам. Небольшим тиражом, конечно. Хочется после себя что-то полезное оставить. Мне приходилось работать и встречаться с интересными и известными людьми. Мы работали по-другому. Если хотите, потом книгу подарю. С автографом,– добавил Владлен Валентинович.

– С удовольствием приму Ваш подарок. А в рукописи ее нельзя прочитать?

– Всё, что вас интересует, я Вам и так расскажу, – усмехнулся старик.– Хотите знать, что представляет собой клиент? Похвально, похвально... Ну, к делу...

Вошла Октябрина с подносом, на котором стоял тонкий стакан в подстаканнике с чаем, лимон, нарезанный дольками на блюдечке. Варенье в вазочке. Рядом горкой лежали крекеры. Рюмочку с коньяком подала отцу. Она была в чистом переднике, на голове белый, завязанный сзади платочек. Платочек сбился на сторону, из-под него выбились рыжие крашеные волосы. В ушах – дорогие серьги. Руки неухоженные с неумело накрашенными ярко красным лаком ногтями.

– Что ты с собой сотворила, дура? – разъярился старик. – Выкрасилась, обезьяна! Позоришь меня перед гостем! Сегодня же наголо остригу! Пошла вон, чума недобитая!

Октябрина, поставив поднос на столик, молча удалилась.

– Ох, дура на мою голову! Но Вы не обращайте внимания. В каждой семье есть свой урод... – старик взял рюмку и выпил коньяк залпом.

Чай понравился Володе. Душистый, крепкий. И варенье, где ягодки без косточек отделялись одна от другой, было очень вкусным.

– Прекрасное у вас варенье. Чай изумительный. Хотелось бы узнать рецепт, – сказал Володя, смакуя каждый глоток.

– Октябрина! Напиши гостю наш рецепт чая, – крикнул старик. И повторил: – К делу, уважаемый детектив... Когда-то, в далекой молодости, – сказал бывший прокурор – Я совершил неблаговидный поступок...

* * *

Николай с Любашей вошли в третий подъезд. Поднялись на четвертый этаж. Они долго звонили. Никто не открывал. Николай вытащил отмычки из дипломата, замок был простой. Они отворили дверь и осторожно вошли в квартиру. В нос ударил зловонный запах. Любаша зажала нос пальцами. Чуть не стошнило. Двухкомнатная маленькая квартира была захламлена до предела. Черный немытый пол, грязная посуда в кухне, огрызки, заплесневелые корки, оборванные обои. Из дальней комнаты доносился храп. На диванчике не раздевшись, спал дикого вида мужик. Рядом валялась пустая бутылка дешевый водки, огрызок соленого огурца. Резко пахло мочой.

– Отец мальчика, – Николай спрятал оружие в кобуру. – Ну и тип! Бедный парень! Что делать, Любаша? Может, оставим всё как есть и пойдем на улицу с ребятишками потолкуем?

– А вот и нет, – сказала Люба. – Его надо допросить. Наливай ванну холодной воды, Дядя Коля. Мы его макнем и не один раз. Мигом протрезвеет, подонок. И как таких мерзавцев земля носит?

Они раздели пьяного догола. Он мычал, но не проснулся. Они вдвоём потащили его в ванную комнату. Николай скомандовал: раз, два, три!

– Макаем!

Они опустили пьяного в холодную воду.

– Не задохнулся бы,– Любаша схватила пьяницу за волосы, подняла его голову над водой.

– А-А-А! – Заорал пьяный, вытаращив глаза. – A-A-A! Что? Кто?

Он бил руками по воде, окатил Любашу, и дико орал:

– Отпустите, окаянные! Что вам от меня надо? – Он сел в ванне, ошалело глядя на Любашу.– Пошла вон, стерва, из моего дома! Мишка! Ты где, сволочь? Родного отца губят! Помогите!– заорал он. – Режут! Убивают!

Любаша, осерчав, хлопнула его по одной щеке, потом – по другой. Пощечины были увесистые. Голова резко мотнулась из стороны в сторону. Мужик замолчал. Потом попросил:

– Вытащите меня отсюда, простужусь ведь! – и заплакал, размазывая слезы по небритому грязному лицу.

– Что вам от меня надо?

– Где Миша? – Спросил Николай.

– А я откуда знаю? В школе или на рынке. Больше ему быть негде.

– А вчера он был дома?

– Не помню...

– Сейчас вспомнишь, – Любаша снова окунула пьяницу, на этот раз с головой. Потом усадила его в ванне. Тот мычал, отплевывался и, вдруг сказал почти трезвым голосом:

– Вытащите меня отсюда, всё вам расскажу, всё, что хотите. Я замерз. Мне плохо. Вандалы вы... Разве можно так обращаться с культурным человеком? Ну, пьющий я, признаю. Но не преступник. За свою жизнь я никого не обидел, клянусь...

– Не обидел, говоришь?– грозно спросила Люба.– А сынишку своего не обидел? Тунеядец, пьяница, и дебошир, издеваешься над собственным ребенком, бьешь его, если он тебе водки и жратвы не принесет? А в тюрьму не хочешь? За издевательство над малолетним? Такая статья есть. Я тебя, скотина, в тюрьму упеку. Обещаю.

– Где твой сын? Когда он последний раз дома был? – встряхнул пьяницу Николай.

– Его уже неделю дома нет,– ответил дрожащий мужик. – Я его учебники продал, бутылки... Ничего у меня дома теперь нет... Ни еды, ни выпивки... Всё продал... Всё пропил... Повешусь...

– Вешайся, – сказала Люба.– Всем легче будет. Пошли, Николай, пусть сам из ванной выбирается. Я вся мокрая. Надо такси ловить.

И они, захлопнув двери, спустились вниз по лестнице, и вышли на улицу. Огляделись. Невдалеке, на пустыре, детишки строили из снега крепость.

– Дядя Коля! У меня к тебе просьба: пробегись в ближайший магазин, купи чипсов( она пересчитала ребятишек) 10 пакетиков и 10 шоколадок. Надо ребятню угостить. А я пойду крепость с ними строить. Лады?

– Куда расходы запишем, умница?

– На счёт клиента. Куда же ещё?

– Ну, тогда – лады, – ответил Николай, обозревая местность. И направился в сторону магистрали, откуда доносился шум транспорта.

Через полчаса с помощью Любаши крепость была построена. Любаша раскраснелась. Ей стало жарко, мокрая одежда подсыхала на разгоряченном теле. Николай купил 12 пакетиков чипсов и столько же шоколадок. Трапеза состоялось внутри крепости, ребятишки ликовали. Любаша и Николай с удовольствием съели чипсы и закусили шоколадками.

–А почему среди вас Мишки нет? – спросила Любаша у старшего пацана.

– Какой ещё Мишка? – переспросил один из мальчиков и побледнел.

– Из 42 квартиры. У него отец пьяница, его учебники пропил. А мы с дядей Колей из Собеса. Хотим ему помочь. Читай документ, если не веришь.

Мальчик прочитал "ксиву" со всем вниманием, поднял на Любашу испуганный взгляд и сказал:

– Тетенька, Мишка прячется. Его страшный дядька убить хочет. Я Мишке скажу, что вы ему помочь хотите. А где он прячется, не скажу. Он всех боится, никому не доверяет. А вы с дядей Колей приходите к нашей школе завтра в 10 утра. Я Мишке скажу. Если он захочет, то придёт. Только вы не к главному входу приходите, а ждите сзади школы.

– Ты не сомневайся в нас, – Любаша погладила мальчишку по плечу.– Мишке передай, от страшного дядьки мы его убережем. А дядьку поймаем и в милицию сдадим. А, может, он и пулю в лоб получит, если – убийца. Дядя Коля шутить не любит. Так Мише и передай. А сейчас нам пора. Дела ждут. И вам хватит гулять, пора по домам, – обратилась она к ребятишкам.

–Тетя Люба, а вы завтра придете? Приходите! В войну играть будем,– закричали мальчишки. – Придёте?

– Может, и приду, вы снежки готовьте. В 10 утра мы с дядей Колей сюда придем. Или, чуть позже.

Ребятишки разбежались по домам. Любаше стало холодно. Николай поймал такси, и они долго добирались до офиса, пережидая в пробке. В машине было тепло. Любаша склонила голову на Колино плечо и задремала.

* * *

–Ну, вот что, хорошие вы мои, – Володя вытащил сигарету и закурил.

Он сидел за столом, Любаша и Николай пили чай, заваренный собственноручно Володей по новому рецепту.

– Дело оказалось серьезнее, чем я предполагал. С сегодняшнего дня будьте осторожны. Очень вас прошу. Мальчонку достать хоть из-под земли. Возьмем его пока к себе домой, к Любаше, а там видно будет. Проня получил задание: вашу квартиру охранять. Продукты на неделю я бабе Лизе завез. На лестничную клетку пусть не выходит. Завтра рабочие придут, будут ставить новую дверь, а то вашу можно одной рукой высадить. Замки я купил. Когда мальчонку привезете, Люба будет находиться в офисе, а ты Николай, бери машину и следи за клиентом и его дочерью в три глаза. Клиент признался, что в далекой молодости совершил неблаговидный поступок. 1947 году он написал донос на своего начальника прокурора, когда работал его заместителем. Он оправдывал свой поступок тем, что прокурор был редкой сволочью, и что он просто его опередил, ибо тот на него тоже собирался донос писать. Прокурора арестовали, семью выслали в Горно-Алтайск. У арестованного был сын и клиент думает, что это он ему мстит. Его мать умерла, отец тоже; клиент проверял, когда ещё работал. Следы сына затерялись. Кроме того, старик рассказал, что сам он потомок древнего дворянского рода и, что когда-то его родители проживали в своем имении в Орловской области.

" Вы, наверное, недоразумеваете, откуда у меня, пенсионера, есть средства на расследование? Так вот, фамильные драгоценности удалось сохранить". Он на моих глазах отпер маленький сейф, – продолжал Володя,– и показал свои цацки. Я чуть не ослеп, как бриллианты сверкали. Броши, серьги, колье, отдельные камушки – всё старинной работы и очень ценные, так сказал старик и запер сейф. А сейф-то мощный. Открыть его даже для знающего человека трудно. Бывший прокурор и наш клиент любит синие галстуки. Он предполагает, что кто-то в его отсутствие проник в квартиру, украл у него галстук и кошелек. А на кошельке его отпечатки пальцев. Потом, чтобы подставить старика, преступник обзавелся целой кучей синих галстуков и кошельков, и разбрасывает их на местах преступлений. Я обратил особое внимание на его дочь. Она отца ненавидит люто. Это я понял, когда с ней поговорил. Потом, зачем, вдруг, она волосы покрасила? Может, дружок появился? И, возможно, дружок ее и есть преступник, убийца... Тогда ей и старику грозит опасность. Поэтому, Коля, время не тяни, скорее, вези мальчика к бабе Лизе, а сам – немедленно на пост возле дома клиента. Любашу с собой не брать! Категорически запрещаю!

– Ну, Володя, – раскраснелась от возмущения Люба. – Николаю прикрытие надо... Преступник страшный человек. Маньяк. Он очень опасен. Как же ему одному?

– Не будет он один. Ребята Семёна его подстрахуют. А ты, голубушка, не в свое дело не лезь. Я сказал...

– Сказал... Сказал... – Любаша расстроилась в конец. Она встала и вышла в другую комнату.

* * *

Любаша с Николаем уже минут 40 ждали мальчика у школы. Сзади здания никого не было, кроме собачников. Собаки всех мастей и пород поднимали лапки, справляли свои дела, загаживая снег, и лаяли друг на друга. Из-за помойки, вдруг выглянул мальчишка. Показалась только его голова в драной шапке-ушанке, и любопытные испуганные глаза.

– Любаша! – тихо сказал Коля. – Парнишка пришел. Он за помойкой прячется. Потихоньку отойдем за угол, ты беги к помойке, перехвати его, а я на виду буду.

– Не пришел Миша, – громко сказал Коля. – Боится нас, а зря. Пошли отсюда. Ребятишки нас ждут в снежки играть. Надо им чипсов купить и шоколадки. Может, Миша тоже придет играть.

Они не спеша зашли за угол здания, и Любаша в обход рванула бегом к помойке. Возле помойки никого не было. Какой-то пес подбежал к мусорным бакам и залился оглушительным лаем. Любаша открыла один из боков и увидела в нём мальчика. Он сидел на самом дне, закрыв голову руками, и плакал.

* * *

Мишу посадили рядом с Любой на заднем сидении машины. Он исподтишка разглядывал своих спасителей. Впрочем, спасителями он пока их не считал и решил сбежать при первой возможности. Дух от него шел ужасный.

– Любаша, за нами мерс увязался, – сказал Николай.– Надо проверить, что за люди. Он свернул с трассы в переулок и остановился. Черный мерседес последовал за ними и остановился невдалеке. Мишка испуганно втянул голову в плечи и замер.

– Не бойся, – ласково сказала ему Люба. – Мы не в собесе, а в сыскном агентстве работаем. Сейчас Дядя Коля разберется с преследователями, и поедем ко мне домой. Мы тебя в обиду не дадим. Веришь?

Мальчик молчал.

– Может мне придётся дяде Коле помочь, – шепнула Любаша мальчику на ухо. – Ты сиди в машине и не вздумай бежать. Подстрелить могут. Понял?

– Понял,– ответил он тихо. – Я не убегу, тетя Люба. Мне Петька сказал, что Вы – хорошая.

Николай вышел из машины и направился к мерседесу. На левую руку он надел кастет, в правом кармане сжимал в руке оружие. Из мерседеса не спеша вышли четверо молодых мужчин в масках и пятнистой одежде.

– Вооружены, – подумал Коля и решил вернуться назад. Через минуту он оказался окруженным, к виску ему приставили пистолет, а один из бандитов с силой ударил его в солнечное сплетение.

– Сиди! Тихо! – Люба осторожно открыла дверцу машины.

– Тетенька! Не надо! Их много, – заплакал Мишка.– Убьют!

Люба вышла из машины и не торопясь направилась к бандитам. Вскоре все они валялись у мерседеса в разных позах. Двое стонали, лишившись сознания, а двое – не подавали признаков жизни. У одного голова была свернута на сторону, у другого проломлен нос. Подхватив Николая за подмышки, Люба втащила его в машину и усадила на место рядом с водителем. Потом вернулась к бандитам, схватила одного, который был жив, но без сознания и потащила его к машине.

– Миша, подвинься. Этого подонка допросить надо. Я его положу рядом с тобой. Если в себя придёт, мне скажи. Внимательно наблюдай за ним. А нам линять отсюда пора, пока милиция не приехала.

Она села за руль и на большой скорости выехала на шоссе.

– Я за ним хорошо буду смотреть, – сказал мальчик.– Не беспокойтесь, тетя!

Он восхищенно смотрел на Любу.

– Вот это да! Четырех мужиков уделала, даже дядя Коля с ними не справился, – думал мишка, когда машина неслась по Алтуфьевскому шоссе в сторону Бибирево. – Класс!

* * *

Бандита доставили в офис. Любаша связала ему руки и ноги, как учил Семён, двойным морским узлом, перевязала разбитую голову, позвонила Володе и стала дожидаться, когда он приедет.

А баба Лиза в это время с дедом Проней приводили Мишку в нормальное человеческое состояние. Николай отдыхал рядом на диване. Любаша еще в офисе сделала ему массаж, заставила согнуться и выпрямиться, после чего боль утихла. А Проня принес водку и Николай, приняв полстакана и закусив блинком с селедкой, почувствовал себя почти хорошо. Только очень хотелось спать. И он незаметно для себя уснул. Баба Лиза заботливо накрыла его пледом. Проня, по указанию Елизаветы Емельяновны вынес на помойку всю одежду мальчика.

– Восстановлению не подлежит, – баба Лиза брезгливо отворачивалась от газет, в которые сложила шапку, драную куртку, дырявые бахилы, штаны и рубашку.– Люба велела: "все новые купим, а расходы клиент оплатит. Однако, сейчас у нас в наличии немного денег".

Она открыла сундук, и вытащила из его середины любимые брючки, трусы, майку, носки, кофточку и свитер.

– Вот говорила Любаша, что я барахло храню, а – пригодилось. Когда эти вещи Любка носила? В пятом классе, кажется. Или в шестом? Теперь, что мальчишки, что девчонки – одни вещи носят, прости Господи. Брюки на молнии – в самый раз будут... Нафталином попахивает, сейчас я вещички на балкон вынесу, пусть их ветерком обдует...

Проня зашел к себе домой и взял машинку для стрижки волос.

– Вши у парня, – баба Лиза укутала голенького мальчишку старой простыней. Стриги, Проня, аккуратней, волосы, не раскидывай, а то вши по комнате расползутся, не дай Бог. Потом волосы вместе с простыней на помойку снесешь и сожжешь. Что же это делается? – причитала она.– Не война же на дворе, откуда такие изверги отцы берутся? До чего мальчонку довёл! Кожа да кости, худенький, как с блокадного Ленинграда...

Стриженного наголо Мишку мыли в ванной часа два. Потом одели во все чистое. Потом кормили. Мальчонка наевшись, сомлел и его уложили спать на Любину кровать. Из одеяла торчала его плюшевая головенка и нос, на котором после мытья оказались веснушки.

* * *

Возле недавно построенного скромного особняка стояло 12 машин. И новые машины продолжали прибывать. Подмосковное Щёлково засыпало снегом. С утра выглянуло солнце, но снова исчезло в мутной пелене. В двенадцать дня опять пошел снег. В просторном зале собрались воры в законе. На председательском месте сидел Цыпа. По правую и левую руку от него за длинным столом, уставленным бутылками со спиртным и разной снедью, сидели его близкие сотоварищи по бизнесу, дружки, которых он собственноручно воспитал. Когда-то в далекие времена, вор в законе имел колоссальный авторитет среди воровской братии. Сейчас, авторитет сильно покачнулся. Возникли новые группировки – из молодых и ранних, которые нарушали порядок в Москве, Петербурге и других городах, новая каста киллеров. Разборки, убийства, глупые грабежи. Ситуация в воровском мире вышла из-под контроля авторитетов. После того, как Цыпа уничтожил бутылку Бренди, поросенка с банкой хрена и закуски, стоящие неподалеку от него, а другие старались не отставать от него, стол наполовину опустел, и, наконец, начался серьезный разговор.*

–

* автор освободил свое повествование от жаргона уголовников и перевел речи воров "в законе" на русский язык.

– Что мы имеем на сегодняшний день, – начал Цыпа, обтерев белоснежным платком багровое лицо, и продолжил: – Ситуация мерзейшая. Возьмем для примера наше Щелково. Недавно здесь построили мечеть. И выяснилось, что на исконной русской земле, в частности Щёлково, уже проживает 20000 татар. Они повылазили из своих нор к мечети, и стало возможным их пересчитать. Лица кавказской национальности создали свои кланы и шуруют на наших территориях, как у себя дома. Едешь по Москве и кругом одни черные рожи.

– И в Петербурге та же ситуация, – пискнул вор по прозвищу Чумак.– Деться никуда от черных. Чумак погладил белый чубчик.

– Не перебивай старшего,– сказал вор Дылда. По мощности телосложения он не уступал Цыпе. И хлопнул по лбу суетящегося Чумака. – Сиди смирно.

– В Коране у них сказано, что водку пить нельзя, – сказал Цыпа.– Вот они и плодятся, как тараканы. И дети у них растут здоровыми, – говорил Цыпа, обгладывая куриную ногу. А наш народ вымирает. Пьет сверх всякой меры. Как у тебя обстановка? – спросил он у вора со странной кличкой Кошар.

– У нас в Пензенской области народ совершенно оборзел, – ответил Кошар. – Похоже, настал конец света. Пьют чудовищно. Врачи за голову хватаются. Сифилис и гонорея свирепствуют. Недавно обследовали детский интернат, сифилисом болеют все дети. Деревни вымирают. Пьют поголовно. Отцы трахают дочерей, сыновья – матерей, дети уже в 6 лет – сифилитики. Ужас! Не сеют, не жнут, кругом разруха. Наркоманы тащат всё, что могут. Убивают, грабят...

– Куда смотрят власти?! – Заорал Цыпа, вытаращив глаза. – Куда они смотрят, я вас спрашиваю?! Грабят казну, ездят по заграницам, а на русский народ им наплевать с высокой православной колокольни!

– Мочить их надо поголовно! – предложил вор "в законе" по прозвищу Мокрый.

– Всех не замочишь. Одни уйдут, другие на их место станут, – сказал Цыпа.

– Главные церковники пост не соблюдают, – объявил Дылда.– У них акции сигаретные. На патриарха противно смотреть. Брюхо впереди себя тащит. Морда просит кирпича. Это не священники, а порождение дьявола.

– Священник должен быть худым, это ты правильно отметил, – сказал Цыпа, – Но к делу: я недавно беседовал с Долмачём. Он изменился. Сейчас открыл сыскное агентство, работает на высоком уровне. В паре со своим другом. Девка у него работает, Любкой звать. Недавно моих "цыплят" так сделала, любо дорого было глянуть. У неё черный пояс по каратэ.

– Цыпа! Я тебя, конечно, уважаю, – сказал вор в законе Сапог, поглаживая лысину и наливая в стакан водку.– Но с ментами дружбу водить? Это нонсенс.

– Заткни свой нонсенс себе в задницу, – заорал Цыпа. – Всегда во все времена воры имели своих людей в ментовке. Менты тоже люди и им жить сейчас тяжело, как всему нашему народу...

–Да пошел он в ж***, наш народ, – сказал вор Юрасик, – сейчас богачей полно развелось, работы нам хватит. Надо думать, как нежелательных конкурентов убрать, а ты всё – народ, да – народ! Цыпа кряхтя, встал, подошел к Юрасику, немного подумал, поднял его за шиворот и врезал по носу. Юрасик свалился на стол, загребая руками закусь, и заскулил:

– Что я такого сказал, Цыпа? Чего дерешься?

– Народ нельзя засунуть в ж***,– назидательно сказал Цыпа, возвращаясь на свое место во главе стола. Ни одна ж*** не выдержит. А ты – кто и я – кто? Мы тоже – народ, хоть и воровской. Воры в законе обладали чувством юмора. Иначе, чем объяснить, что все присутствующие ржали, как лошади не менее пяти минут, хлопая по плечу Юрасика, который вытирал скатертью разбитый в кровь нос. – Долбач сказал правильную вещь, – Цыпа кинул обглоданную куриную ногу на стол, – Надо бороться с нежелательным криминалом по новым правилам. Засылать к ним своих людей, как разведчиков, ссорить их друг с другом. Пусть они воюют между собой, без нашего участия и бьются насмерть. Ума у них немного. Молодые. Опыта не имеют. Долбач сказал, да я и сам знаю, что самая опасная кодла шурует по всей стране. Она чудовищно разбогатела. У неё в руках наркобизнес. Однако и у неё в настоящее время объявился конкурент. Долбач предполагает, что руководитель новый организации – кто-то из бывших КГБшников. Конспирацию придумал, сволочь, как в ЦРУ. Скоро битва между ними начнется нешуточная. Кроме того, все знают, что объявился какой-то психопат. Он рубит головы наркоманам. Этот идиот не из наших.