Текст книги "Синий галстук (СИ)"

Автор книги: Наталья Тремль-Леонидова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Annotation

Все персонажи этой повести вымышлены. Совпадения с действительностью носят случайный характер

Тремль-Леонидова Наталья

Тремль-Леонидова Наталья

Синий галстук

Утром у бывшего прокурора Брянской области 1920 года рождения пропал старый любимый синий галстук. Вечером нашли труп старухи, задушенной синим галстуком. Рядом валялся кожаный кошелек. Местные детективы начинают расследование. Преступника нашли. Им оказался бывший прокурор. А, может быть, и не он? Милиция сбилась с ног. За одну ночь были зверски убиты шестнадцать наркоманов в разных районах Москвы. И везде рядом с убитыми валялся синий галстук и кошелек. В расследовании участвует частное детективное агентство во главе с его начальником Владимиром Долбачевым.

* * *

Октябрина Николаевна в маленькой неухоженной кухне варила геркулесовую кашу на воде без соли и сахара.

– Двадцать лет, как мама умерла, я варю по утрам геркулесовую кашу для старого козла,– злилась Октябрина. – Хоть бы он сдох поскорее, идиот старый!

Но ее отец, бывший прокурор, возраст которого подбирался к 90-му году жизни, умирать не спешил. Его худая, высокая фигура, седая бородка, скошенный подбородок и кустистые брови напоминали борзую пожилую собаку, но еще пригодную для охоты на шустрых зайцев.

– Скорее я сдохну раньше, – рассуждала его дочь, старая дева лет пятидесяти с жидким пучком седых волос, затянутых черной ленточкой на затылке. – Из-за него и замуж не вышла. И детей не родила. Все мои женихи ему не нравились. Всех из дома выгнал. Я его боялась до одурения и мама тоже. Царство ей небесное...– перекрестилась она.

Часы пробили восемь раз.

–Пора будить, небось, дрыхнет, скотина древняя, без задних ног. Я бессонницей страдаю, а этому вампиру, хоть бы что! Спит, как младенец. О, Господи! Прости меня грешную, но забери отца от меня! Жизни нет. Всё ворчит, гневается, гоняет меня, как будто я до сих пор девчонка какая! А у меня давление, у меня нервы! Чтоб ты сдох, проклятый! Несчастье на мою голову! -повторила она и пошла в комнату будить отца. Из комнаты доносился могучий храп.

Владлен Валентинович Подберезкин торопился. В 10 утра должно состояться заседание районного общества ветеранов Великой Отечественной войны, где он занимал должность председателя. Он одел поношенный синий костюм с белой рубашкой, полез в карман за галстуком, пошарил рукой в одном кармане, затем в другом. Галстука не было. И кошелька также. На пиджаке тускло светились ордена и медали. Начальство его наградами не обделяло, хотя на войне он и не был, бронь спасла. Когда Брянскую область заняли немцы, он загодя успел эвакуироваться с дочерью и женой в Москву, где потом и получил квартиру на Колхозной площади в старом, но вполне добротном доме с высокими потолками, с просторной кухней и двумя комнатами.

Сейчас Колхозная площадь почти центр Москвы, а во время войны Садовое кольцо являлось задворками Москвы. На улице 1905 года огороды росли, а в Фили ходил один трамвай. Всё изменилось – люди, дома, улицы.

– Да где же галстук? Где кошелек? Деньги не пропали, на столе валяются вместе с мелочью. Октябрина!

Вошла дочь, вытирая руки грязные о передник на толстом животе.

– Чем вы недовольны, папочка? – подобострастно спросила она, пряча глаза, в которых затаилась ненависть.

– Галстук синий где? И кошелька нет... Ты брала? Куда подевала, дура?

Они обыскали комнаты, кухни, шкафы, столы и даже кровати. Галстук и кошелек пропали, как будто их нечистая сила унесла.

* * *

Елизавета Емельяновна вставала рано, около 6 утра. Она не любила, когда ей мешали готовить завтрак. Пусть Любаша поспит подольше. Вчера племянница явилась в 2 часа ночи, бабушка слышала, как хлопнула дверь, старинные часы в большой комнате прозвонили два раза. У сестры, ныне покойной, было девять детей. Сестра проживала в деревне под Москвой. Ее муж, алкоголик и дебошир много лет назад был убит в пьяной драке, когда детишки еще в школу ходили. Сейчас дети выросли, разъехались кто куда. Деревенский дом, после того, как умерла сестра, пришел в упадок. Прошлым летом Елизавета Емельяновна с Любашей поехали в деревню, наняли рабочих, домик преобразился, и нынешним летом решили сделать забор, развести огород, посадить цветы и еще Елизавета Емельяновна хотела купить цыплят и козу. Любаша смеялась до слез, когда бабушка рассказывала ей о козе и цыплятах. Любашу, смешливую и веселую девушку, младшенькую из детей сестры, тетка Лиза забрала к себе в Москву, когда девочке исполнилось три годочка. Любаша почти не говорила, короста покрывало худенькое тельце, она с трудом ковыляла на тоненьких, как спички, ножках.

– Хряпнуть бы тебя мордой об стол! – гневалась тетка Лиза. – До чего девчонку довела! Смотреть страшно! Не богомольная ты, а малахольная! Грех, говоришь, аборты делать? А живого человека губить не грех?

Отчитав сестру, она увезла девочку, удочерила ее, и они стали проживать одни в двухкомнатной квартире в спальном районе Бибирево в панельном девятиэтажном доме. Выйти замуж Елизавете не пришлось. Мужчины были, да всё не те – то пьяницы, то женатые, то лодыри. И детей от них рожать не хотелось. Квартиру в Бибирево она получила после того, как её дом в центре Москвы снесли еще при Советской власти. Старенький двухэтажный дом на "собачьей площадке" мешал стройке Нового Арбата. Тихие и зелёные переулки, в которых жили музыканты и преподаватели училища имени Гнесиных, также снесли. А на работу, когда Елизавета переехала в Бибирево, ездить было тяжело. Бибирево строилось. Единственный автобус брали штурмом. Метро тогда еще не было.

Газетный киоск на Кропоткинской, где Елизавета проработала продавщицей без малого 30 лет, также снесли, а ее с должности сократили.

Последние годы до пенсии Елизавета устроилась работать разносчиком телеграмм. До двадцати километров в день приходилось ходить по улицам Бибирево, лифты часто не работали, а телеграммы положено отдавать получателю в руки и получить подпись. Слава Богу, наконец, пенсия подошла. Елизавета подружилась с соседом, Алексеем Ивановичем Прониным, бывшим участковым района. Они дружили сначала семьями, а потом, когда Пронин овдовел, остался один, он стал частым гостем в их квартире. Мужик рукастый и непьющий без конца что-нибудь чинил: то кран потечет, то туалет гонит воду без дела, то картину повесить, то мебель помочь передвинуть, то перетянуть пружины у старенькой кушетки, то потолки побелить и наклеить обои. В общем, в квартире всегда найдутся неполадки, без которых ни одно жильё не обходится. Проня, как все его звали, отводил маленькую Любашу в детский сад, учил ее читать, проверял у неё уроки, , когда она пошла в школу, и любил, как родную дочь. Своих детей Бог не дал. Девочка росла спокойная, послушная, умница. Училась на пятёрки. Увлекалась спортом, получила черный пояс по каратэ. По окончании университета, став юристом, всё никак не могла найти работу по душе.

– Вот, выйдешь замуж, – горевала бабуля,– Не дай Бог с мужем поспоришь, как двинешь его рукой или ногой, убьешь ведь насмерть. Страшно смотреть, как по утрам зарядку с гантелями делаешь, да ногами махаешь, кувырки опять же, прямо стены дрожат... Ухажер-то у тебя хиленький. Не по себе выбрала мальчонку. Серёжка и росточком не вышел, худенький, в очочках. Видно, его мама – кандидат наук, да папа – профессор, одними сухарями кормят своего дитятку ненаглядного. Любашка смеялась, целовала тетку в румяную мягкую щечку и говорила, что замуж ей пока не хочется.

– А Сережка, ну что, Сережка? Пусть будет. Пока.

Елизавета заплакала, когда Любаша сообщила, что, наконец, нашла себе работу по душе. Руководитель сыскного агентства Володька Долбачев, проживающий в соседнем подъезде их дома, взял Любашу на работу секретаршей.

–Долбач – парень хороший, – говорил Пронин и наливал себе шестую чашку чая. – Только рисковый очень. За Любашу, Лиза, не бойся. Она у него на телефоне сидеть обязана и не более того. Так что нечего слезы лить. Ни в каких разборках Володька ей участвовать не позволит. А вы с Любашей, – переменил он тему, – вчера так хорошо мою квартиру убрали, что я ни одной вещи теперь найти не могу...

– А ты вещи не раскидывай... Пылищи, грязи у тебя вывезли, ужас! И водочкой кончай баловаться, а то с Любашей будешь дело иметь. Понял, старый?

Сготовив завтрак, Елизавета Емельяновна, взглянув на часы, решила, что Люба может еще поспать минут десять, вытащила из ведра полиэтиленовый мешок с мусором и заворчала себе под нос:

– Эти мешки 8 рублей за пачку стоят. Можно было газетку настелить, как ранее все мусор хранили, да, с Любой не поспоришь. Приносит мешки и говорит, что пора жить по-новому.

Она взяла мешок с мусором и стала открывать входную дверь. Дверь никак не хотела открываться. Бабушка Лиза положила мешок на пол и двумя руками с трудом приоткрыла дверь. Она выглянула и с испугом увидала лежащего молодого человека без головы. Голова валялась в метре от туловища. Рядом лежал синий галстук и кошелек. Похоже пустой. Топор валялся на ступеньках, весь в крови.

– Кровищи то, кровищи... – прошептала она. – Мне мыть придется, не иначе... О чём это я думаю? Ужас-то какой! Любашка! – закричала она. – Вставай немедля! Тут убийство, аккурат у наших дверей!

Выглянула сонная Любаша в ночной рубашке.

– Тетя Лиза! – она схватила Елизавету Емельяновну за рукав. – Ничего не трогай! Вызывай деда Проню по телефону. Марш в квартиру! И не высовывайся, пока я не разрешу!

Люба надела домашние тапочки и вышла на лестничную площадку. Молодой человек без головы лежал возле их дверей. А у мусоропровода лежал и ее друг – Сережка. Лиза Сергея не заметила. Вышел из своей квартиры дед Проня и застыл, разглядывая Сергея и убиенного.

–Иди к себе! – гаркнул он на Любу. – Я вызову милицию и скорую, а ты хотя бы халат накинула, что ли. Мыслимое ли дело в ночной рубахе разгуливать!

* * *

Скорая приехала быстрее, чем милиция. Сергей что-то мычал, глаза его были закрыты. Врач сказал, что у парня, видимо, серьёзное сотрясение мозга и рука сломана. Но жить будет. Сергея погрузили в машину и увезли в больницу. Бабушка Лиза уехала вместе с ним, переругавшись с врачом, который отпихивал ее и не пускал в машину.

– Я тебе не впущу, дурак ты врачебный! – кричала Лиза на врача. – Посмотри на мальчонку, или тебе его не жаль? Нет такого закона, чтобы в машину не пущать! Или ты забыл, что демократия у нас наступила?

Врач засмеялся, подсадил старушку. Она кряхтя влезла в машину скорой помощи, и машина покатилась с трудом пробираясь через сугробы снега. Дед Проня надел милицейскую форму. Соседи, которые стали выглядывать из дверей, услышав его суровый окрик, закрылись на все замки и более не высовывались на лестницу. Никому не хотелось попасть в свидетели, хотя все понимали, что допросов не избежать. Проня подошел к квартирке, которая находилась напротив Лизиных дверей. Дверь оказалась открытой. Он осторожно вошел в прихожую, заглянул в комнату и волосы у него встали дыбом. Он насчитал четыре трупа. Все с отрубленными головами. Он вышел на лестничную клетку и присел на ступеньку. Ноги его не держали, голова кружилась. Через час, наконец, приехала доблестная милиция.

– Третий случай, – сказал молоденький лейтенант. – Кто-то рубит головы наркоманам. И везде синий галстук находим и кошелек. Галстуки одинаковые и кошельки, как близнецы.

– А Вы кто такой? Где служите? – обратился лейтенант к деду.

– Бывший участковый. Алексей Иванович Пронькин, – представился дед и повел лейтенанта в свою квартиру для дачи показаний.

* * *

Прошлым вечером Любаша с Сережей пошли на концерт в кинотеатр "Будапешт". Зал был наполовину пуст, но музыканты старались вовсю. Любаше особенно понравился барабанщик. Его буйный темперамент завораживал и задавал тон музыкальному сопровождению. Группа называлась "Кряквы". Одетые в костюмы желтых утят, они веселили публику, как могли. Концерт кончился в час ночи. Морозец был небольшой, шел мягкий снег и молодые люди решили дойти до Любашиного дома пешком. Машину Сергей припарковал недалеко от подъезда Любашиного дома. Он рассчитывал проводить ее до квартиры и уехать ночевать домой.

Мурановская улица освещалась скудно. Фонари млели, бросая на тротуар робкие проблески света. Серёжа обнял подругу за талию, и они неторопливо шли по направлению к дому. Совершенно неожиданно из арки вышли молодые ребята и преградили им путь.

–Семеро, – быстро пересчитала Люба и остановилась. К ней медленно приближался главарь, поигрывая ножом. Он толкнул Сергея в грудь и тот от толчка отлетел в сторону и приземлился в сугроб, потеряв очки.

– Эй, хлюпик! – сказал главарь. – Такая краля не для тебя, ясно? Пойдем с нами, красавица! Не пожалеешь. Говорят, одна тёлка вполне семерых мужиков может обслужить без ущерба для здоровья.

Парни загоготали.

– Будешь тихо себя вести, живой отпустим, – пообещал он, похотливого улыбаясь и, схватив Любу за руку, потянул за собой.

Через несколько минут ошеломленные отморозки валялись на снегу, матерясь и размазывая кровищу по лицу грязными руками. Сергей нашел очки, подобрал семь ножей и протянул трофеи Любаше. Девушка подошла к главарю, схватила его за шиворот и поставила на ноги.

– Мышцы у тебя, как у дохлого цыпленка. Скажи спасибо, что руки и ноги тебе не переломала, сопляк вонючий. Чао-какао, ребятишки! Неужели хороших девушек мало, что вам нужна одна на всех? Другой раз, не помилую. Инвалидами в больницу отправлю, и в тюрьму попадете – это я вам обещаю. Вопросы есть?

Вопросов не было. Любаша не заметила, что под аркой стояли еще двое парней, наблюдая за побоищем. И они, крадучись, последовали за Любой и ее спутником. Люба и Сергей с упоением целовались у дверей ее квартиры и никак не могли расстаться. Наконец, Люба достала ключи, открыла дверь и напоследок поцеловала Сережку в нос. Она ушла, а Сергей пошел вниз по лестнице. Он успел дойти до мусоропровода, как его остановил злобный голос.

– Нацеловался, падла? Передай своей суке, что и на неё управа найдется.

Сергей не успел разглядеть говорившего, как на его затылок обрушился страшный удар. Падая, Сергей неловко подвернул руку, запястье хрустнуло, он отключился и пришел в себя только в больнице. Рядом сидела заплаканная мать и хмурый отчим. Бабушка Лиза, дождавшись приезда родителей, уехала домой.

* * *

Володе Долбачеву недавно исполнилось 30 лет. Дату скромно отметили. К нему пришли друзья, мама напекла пирогов. Друзья принесли дорогое спиртное, коньяки, водку и вино для женщин. И теплый свитер, чтобы Володя не мерз в февральскую стужу. Любаша, баба Лиза и Проня в складчину купили Володе красивый яркий махровый шарф и домашние тапочки.

Любаша и Володя дружили с детства. Девочка пошла в первый класс, когда Володя учился в шестом. Баба Лиза с утра до вечера носила телеграммы, работала в две смены за маленькую зарплату. Проня тоже был занят на службе, мать Володи воспитывала сына одна – отец умер молодым от воспаления легких. Позже она вышла замуж второй раз за хорошего человека. Сейчас работала в школе. Преподавала английский язык. После школы Володя отводил Любашу домой, разогревал обед, кормил девочку и вместе с ней обедал. Один день Володя с Любой обедали у неё дома, другой день – в квартире Володи. Володе нравилась смышленая непоседливая и веселая девчонка. Любаша говорила:

– Вот вырасту большая и женюсь на тебе.

Володька хохотал, они вместе делали уроки, а потом он выводил ее гулять вместе с громадным псом неизвестной породы, лохматым и добродушным по кличке Волчок. Волчка нашла Любаша. Маленького щенка кто-то выбросил на улицу умирать. Вместе с Володей они его выкормили, тренировали и носили в ветеринарную лечебницу для уколов от бешенства и собачьих болезней. Тетка Лиза и мать Володи не хотели иметь дома собаку. Разгорелся скандал. Тогда Володя и Любаша пригрозили, что уйдут из дома, если щенка не оставят на воспитание. Так что скандал утих сам по себе, а щенок остался и вырос пушистым громадным необыкновенной масти. У него курчавилась коричневая борода, висели длинные белые уши, спина – ярко рыжая, а ноги были "обуты" в черные носочки. Он обожал Любашу и Володю, а на прогулках трогательно охранял детей. И всех детей их двора, когда они затевали игры. Дети зимой запрягали его в санки, он возил детей по очереди, кувыркался с ними в снегу, веселил ребятню и был всеобщим любимцем. Время шло. Володя занимался каратэ, окончил в школу с золотой медалью, а потом юрфак в университете и поступил работать в милицию. С начальством отношения не сложились. Грузный полковник с отвисшим животом, щуря заплывшие от употребления спиртного глаза, придирался к Володе по любому поводу. Ему не нравилось, что Долбачев не берет взяток, лезет "во все дыры" и, однажды отвалтузил лейтенанта, любимчика полковника. Дело замяли, чтобы не выносить "сор из избы", а Володе предложили подать заявление об уходе по собственному желанию. Володя ушел из милиции и открыл частное сыскное агентство. Первичный капитал, который требовался для снятия помещения, покупки мебели, компьютера и оборудования, дал друг Володи – Семён. Семён работал начальником охраны олигарха. Олигарх ему полностью доверял, платил по-царски, особенно после того, как Сеня с ребятами обнаружили заминированный автомобиль хозяина и спасли ему жизнь.

За год Володя отдал долг, после того как с блеском раскрыл несколько преступлений. Год он работал один, потом взял к себе в агентство капитана милиции Николая Кузенко, который тоже уволился из органов "по собственному желанию". В прошлом году к нему пришла Любаша. Он впервые увидел веселую Любашу плачущей. Она нигде не могла найти работу. Стажа не было, а юристов развелось за последние годы несчетное количество. По просьбе пришедшего с ней бывшего участкового Пронькина, он поручил Любаше работу с документами, отвечать на телефонные звонки, встречать клиентов и поить всех чаем и кофе. Уборка офиса также входила в ее обязанности. И строго приказал девушке не лезть в сыщики. Любаша перестала плакать, гневно сверкала на него голубыми глазищами в пушистых ресницах и возмущенно хмыкала.

* * *

Серый день занимался над Москвой. Февраль вел себя безобразно. То разражался оттепелью, то морозом с метелью, прохожие еле шли по обледенелым улицам, машины буксовали и вляпывались в ДТП. Замучили водителей пробки, и Володя ездил в офис на метро.

Он приехал на работу рано, сотрудники приходили позже – к девяти утра. Долбачев допивал кофе, когда в офис вбежала Любаша. За ней степенно вошли баба Лиза и дед Проня. У Любаши щеки горели от возбуждения, каштановые кудряшки выбились из под шапочки и торчали в разные стороны. Хлопнула дверь, вошел Николай Иванович и удивлённо уставился на гостей.

Когда все сняли верхнюю одежду, дед Проня уселся в кресло и сказал:

– Совещание объявляю открытым. Слово предоставляется Елизавете Емельяновне. Прошу не перебивать. – Он строго посмотрел на Любу, которая уселась перед компьютером на своем рабочем месте.

Совещание прошло сумбурно. Баба Лиза с подробностями рассказала, как она пошла выносить мусор и наткнулась на убиенного. Ее рассказ дополнил Проня, неоднократно перебиваемый Любой.

– Итак, что мы имеем на сегодняшний день,– дед Проня поднял палец.– Итак, пятеро убитых зверским образом наркоманов с отрубленными головами. Рядом милиция нашла синий галстук, кошелёк и окровавленный топор. Покалеченный кем-то Серёжа. У него разбита голова и сломана рука. Сейчас в больнице. Кроме того, Любаша и Сергей по возвращению с концерта в час ночи подверглись нападению хулиганов. Думаю, их дружки Сергея покалечили.

Он достал из сумки семь ножей и передал Владимиру.

– Такого убийства за свою жизнь не припомню. Я чуть с ума не двинулся, когда к Людке-наркоманке в квартиру зашёл. Пропала девчонка. Мать до смерти довела, дома устроила лежбище для друзей наркоманов. Людка на глазах выросла. Девочка добрая, хорошая была. Когда успела сесть на иглу, ума не приложу. Нигде не работала. Где деньги доставала? Непонятно. Соседи не жаловались, сдавать ее в милицию не хотелось. Гости ее вели себя тихо, интеллигентно. Никакого шума и попоек. Никаких скандалов и разборок. И вот, что интересно, это не первый случай такого зверского убийства в Москве. Лейтенант мне по секрету сказал, что в Москве убито шестнадцать молодых людей в разных концах Москвы на квартирах. И везде нашли топор, синий галстук и кошелек. Вот вам и пироги с котятами.

– Такие галстуки до войны носили. – задумчиво сказала баба Лиза. – Качество товара тогда было, не то, что теперь. Этим галстукам износа нет. У моего сожителя такой галстук был, только коричневый. До сих пор в сундуке лежит и, как новенький.

– Ну, хорошо... – Володя почесал переносицу. – Нам-то до этого, какое дело? Пусть милиция с убийством разбирается. Но бибиревскую шпану на место поставить надо. Думаю, это ребятки Цыпы выступили не по делу. Николай Иванович зайди к Цыпе, адрес знаешь, поставь его в известность, как они на Любу напали и Сергея покалечили. Пусть сам разберется со своими отморозками. А когда разберется, пусть меня навестит с отчетом.

– Ясно. – Николай Иванович надел куртку, шапку и поспешно вышел на улицу. Метель разбушевалась не на шутку. Хорошо, что метро находилось недалеко.

– Любаша, включи телевизор. По НТВ сейчас пойдут криминальные новости, – сказал Володя.

– А посторонних прошу освободить помещение. Спасибо за информацию, дядя Проня, и Вам, Елизавета Емельяновна. До свидания. Заходите к нам в гости. Мама будет рада. Пока. Любаша, сиди на телефоне. А мне пора идти по делам...

Володя одевался, когда мобильник выдал звонок.

– Владимир Яковлевич? – спросил густой старческий бас.

– Он самый.

– Я хочу обратиться к Вам за помощью. Криминальные новости смотрели? Боюсь, на меня повесят убийство. А я никого не убивал. У меня пропал синий галстук и кошелек. Ехать к Вам по такой погоде я не могу. Возраст не позволяет. Необходимо найти убийцу. Приезжайте немедленно ко мне домой. Очень Вас прошу.

– Вы наши условия оплаты знаете?

– Не вопрос. Деньги есть.

– Ваше имя и фамилия?

– Владлен Валентинович Подберезкин, бывший прокурор, теперь на пенсии. Запишите адрес. Приезжайте прямо сейчас. Приедете?

– Володя записал адрес и сказал в трубку:

– Выезжаю. Любаша, дверь никому не открывать, на улицу не выходить. Еда в холодильнике. Кофе есть, фрукты. Похоже, вляпались мы в мерзкое дело, но интересное.

– Что за дело? – оживилась девушка.

– Не твоего ума дело. – Володя щелкнул недовольную Любашу по носу и ушел.

– Вот, паршивец, Володька! – думала Любаша, рассердившись не на шутку – Секретарша! Фу! До каких пор Володька будет ее на дурацкой работе держать? Фиг тебе, начальник! И не знаешь ты, что меня Сеня обучает сыскному делу. Правда, раз в неделю он делает ей предложение, мечтая, что она согласится стать его женой. Его жена умерла от рака три года назад. Близнецы остались без матери, а Семён – без хозяйки. Близнецов воспитывала домработница Варвара Тихоновна, подруга его матери. Мать Семёна, тяжелобольная, не вылезала из поликлиники и больниц.

Варвара жаловалась Любе, когда та заходила проведать десятилетних близнецов – Верочку и Вадика:

– Мне жить негде, а то бы давно ушла от этих разбойников. Разбаловались, сил никаких нет.

На самом деле тетушка Варя любила охламонов, как она их называла, и бросать детишек не собиралась.

Семён учил Любашу уходить от слежки, стрелять из револьвера и автомата, заставил выучить анатомию; учил делать уколы пострадавшим, менять свой облик; научил ориентироваться в темноте, бесшумно двигаться и многому другому.

–Думаю, – говорил он, – года через три станешь настоящим сыскарем. А пока выходи за меня замуж, а Любаня?

– Сеня, ты сошел с ума, наверное, – смеялась девушка. – Для брака любовь необходима. Я тебя люблю, как друга, не более того. А тебе просто жена и мать нужна. Где же тут любовь? И потом, у меня Сережка есть...

– Серёжка не мужчина, а малец ещё. Что это за муж будет? Ни кожи, ни рожи. Зарплата аховая. Архивариус чёртов. Одни очочки чего стоят! – злился Сеня и ещё больше смешил Любу. В конце концов, Люба тоже начинала злиться:

– Не тронь Серёжку! Не смей так о нём говорить! В гробу я видала твое предложение!

Они яростно ссорились, но потом мирились. Сеня продолжал учить Любу, надеясь, что она всё же станет его женой. А слух у Любаши был отменный. Она недаром мыла пол рядом с Володей, пока он по телефону говорил. И разговор услышала. Не весь, но поняла, что их агентство получило заказ на раскрытие убийства наркоманов. И сразу села за компьютер. А операцию по задержанию убийцы назвала "Синий галстук" и вытащила новую пустую папку.

* * * Цыпа сидел за большим столом, на котором стояла бутылка водки, закуски и стаканы. Полукругом на стульях сидели и его ученики – "цыплята", как он их называл. Вор в законе, непревзойденный мошенник и "щипач", то есть карманник пользовался громадным авторитетом в своей среде и был известен ворам и милиции не только в России, но и за границей. Семидесятилетний высокого роста и могучего телосложения, он до сих пор обладал недюжинной силой. Говорили, что он может съесть за один присест, целую свинью – от пятачка до хвостика. О непомерном аппетите Цыпы слагались легенды.

Николай, развалившись, сидел в кресле для гостей. Он вытащил сигару, специально припасенную для такого случая, откусил кончик и прикурил от зажигалки. Клубы дыма окутали его с головы до ног.

– Итак, заревел Цыпа, – вытаращив глаза, – Вы, которых я учу благородному карманному делу, решили девку изнасиловать?! Девка добрая вам попалась, а если бы в милицию заявила? А если бы вас замели? Вы не подумали, мерзавцы, под какой удар вы меня подставили? Вы не подумали, что вас ожидало бы на зоне? Благородные воры вас бы проучили, порядок не знаете? Скажи им, Коля.

Николай выпустил очередной клуб дыма, посмотрев на бледных, ёрзающих "цыплят".

– Вас бы изнасиловали сначала, то есть "опустили", а потом – изничтожили бы до смерти. Вот что в зоне с вами было бы. Это – факт.

– И на кого напали, придурки? На Любу, что с Долбачем работает?! И ее в бойфренда покалечили?! Совсем мозгов нет?! Она вас проучила, и правильно избила! Посмотрите на морды свои! Для работы вы теперь не годитесь, пока побои не заживут! Хорошо, что руки, ноги не переломала! Своего противника знать надо, прежде чем на него лезть. Я чему вас учил, п...ры? Теперь меня для разговора Долбач вызывает и придется идти, унижаться перед сыскарем. Мне это надо?! Позор на мою голову! Воры засмеют, вот радость для меня... Цыпа хлопнул стакан водки, закусил соленым огурцом и заорал:

– Подойди ко мне, Цыган! Колись, ублюдок, это ты придумал Любку изнасиловать?!

– Я, – прошептал главарь.– Но ребята не возражали...

– А кто бойфренда в больницу отправил?

Самый молоденький "цыпленок" указал на двух парней, стоящих в сторонке с непобитыми рожами. Они испуганно озирались и, похоже, намылились дать деру. Через 5 минут их унесли в соседнюю комнату. Они были без сознания. Озверевший Цыпа избил их и напоследок стукнул головами, чтобы не кричали.

– Цып, цып, ребятки... – усталый Цыпа сел за стол. – Если дисциплинка вас не устраивает, катитесь от меня к е...й матери. Я себе другой состав учеников подберу. Желающих много. Последовал трехэтажный мат.– Уф, устал я, – сказал Цыпа, вытирая мокрый лоб и лысину белоснежным платком. – С кем приходится работать, Коля! Никакого почтения к старшим! Куда всё катится с этой вшивой демократией, я спрашиваю? Воров в законе не уважают! Факт! Их не устраивает чистое карманное дело, их не устраивает, что мои заслуги пользуются уважением и почитанием. Их не устраивает, что я перешел на легальный бизнес и занимаюсь торговлей спиртным, плачу вовремя налоги. И милиция ко мне с уважением относится, ибо отстегиваю им немалые деньги. Этим отморозкам подавай насилие, грабеж не по правилам. Так и до убийств докатиться можно. Мне это надо, я спрашиваю?!

Цыган встал, подобострастно поклонился Цыпе и сказал запинаясь:

– Мы бы телку насиловать не стали, попугали бы и отпустили. От скуки забавлялись. Факт. Больше такого не повторится. Обещаем. Прости нас, Цыпа, не бей, мы и так на ногах еле стоим. А Любку я знаю. В школе вместе учились. Я на неё запал давно. И ее бойфренда ненавидел. Вот и потянуло на подвиги. Прости, не гневайся, за это! Нервные клетки не восстанавливаются – все знают. А мы тебя уважаем и всех воров в законе. Не гони нас, Цыпа. Все ребята тебя просят. И раскаиваются.

– Сгиньте с моих глаз, проклятые! – Цыпа стукнул громадным кулаком по столу так, что стаканы попадали, а тарелки с закусками разъехались в разные стороны. – Сидеть по домам, носа не высовывать!

Понурые "цыплята" вышли толпой из комнаты, косясь на Николая недобрыми взглядами. На столе у Цыпы Николай разглядел визитку клуба старшего тренера по каратэ: "Откуда визитка у Цыпы? Неужели решил своих "цыплят" каратэ учить? Вот не было печали..."

Николай попрощался с Цыпой и отправился в офис.

* * *

Оставшись одна, Любаша сварила кофе (Володя не признавал растворимого), с удовольствием выпила чашку, включила компьютер. Перед ней плыли строчки из раздела "куплю". Она выдала задание компьютеру получить все данные за прошлый и настоящий год. С удивлением Любаша узнавала, как необъятны в своих пристрастиях люди, желающие что-либо купить. Особенно поразили ее коллекционеры. Один из них собирал старые унитазы, другой – старинные приемники, а желающих приобрести старую мебель, марки, советские денежные купюры и монеты, открытки, газеты, часы – было не перечесть.. Она уже устала следить за бегущими строчками, как вздрогнула и остановила страничку. Надпись гласила: "Куплю галстуки образца 1940-50 годов синего цвета. Звонить по телефону 521 40 50". Любашу кинуло в жар. Покупатель синих галстуков поместил объявление восемь месяцев назад в рекламной газете для пенсионеров, которую доставляли бесплатно по всем районам Москвы. Она позвонила по мобильнику Николаю Ивановичу и сообщила ему о том, что узнала.

–Направляюсь к тебе, – сказал Николай, – Не выходи одна никуда. Еду.

* * *

Володя проклинал всё на свете и ругал себя, что не поехал к заказчику на метро. Метель не унималась, ветер дул сразу по всем направлениям, дворники едва справлялись с налипающем на стекло снегом. Он попал в пробку, и машина стояла уже полчаса на обледенелой дороге. Садовое кольцо стояло. Через полтора часа он, наконец, добрался до Колхозной площади. Нашел дом, где проживал клиент, и припарковал машину. Мобильник разразился руладой. Звонил Николай. Он сообщил, что Цыпа готов к встрече, разнес в пух и прах "цыплят", а Любаша в компьютере нашла телефон и адрес человека, который скупал синие галстуки образца сороковых, пятидесятых годов.