Текст книги "Витька Перчик (СИ)"

Автор книги: Наталья Тремль-Леонидова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

– Ты, батя, не волнуйся. Устраивайся на работе, налаживай жизнь на новом месте. А мы к тебе приедем посмотреть как и что.– Говорил старший. – Если надо будет, поможем, не сомневайся. И мать приедет, если захочет. Так что пока, батя.

Расцеловываться не стали. Татьяна стояла в стороне и плакала. Поезд тронулся. Вечером заместитель главного инженера, близкий друг Абрама Михайловича, Фёдор Ефимович Грач разговаривал по телефону с Абрамом Михайловичем:

– Ты зачем ему поручил руководить самой паршивой стройкой? Такую деятельность развернул, все на уши встали. Меня обложил трехэтажным матом и назначил знаешь кем?

– Кем же?

– Комендантом. Ответственным за быт рабочих, вот кем. Хочешь прочту тебе писульку, которую он мне накатал. Тут написано, что я должен сделать и за что буду отвечать.

– Читай.

– Читаю. Снести все бараки, в которых живут рабочие и их сжечь. Обрить всех рабочих наголо. Построить коттеджики для рабочих, баню. Столовую тоже сжечь, поварих выгнать и набрать новых с рекомендациями. Построить заново столовую, определить место отдыха для рабочих с телевизором, самоваром и чаем. Предварительно сделать дезинфекцию. Выявить с помощью гаишника пьяниц, наркоманов и курящих. Курящих заселить отдельно. Остальных, наркоманов и пьяниц, гнать безжалостно. Купить рабочим одежду и обувь в магазине, где ее продают на вес. Закупить новое постельное белье и одеяла. Тазы и мочалки – в баню. После бани всех рабочих поить чаем с ватрушками один раз в неделю. Ватрушки – две штуки в одни руки. Самое смешное: в каждый коттеджик – кошку; у сторожа, чтобы была незлая собачонка. Закупить для бани веники и туалетное мыло. Все читать или хватит? Тут еще два листа с указаниями.

– Пожалуй, хватит, а то я от смеха скончаюсь.

– Хорошо тебе смеяться. Я же, все-таки, инженер, а не комендант. Если я все это не выполню, он меня лишит зарплаты или уволит. Хоть караул кричи. Бригаду свою поселил у себя в квартире. Виктор распорядился, чтобы я для стройки быта брал рабочих, сколько нужно, и каждый день докладывал, как идут дела. Сам приходит на работу в шесть утра, уходит в одиннадцать вечера. Ест, как придется. Похудел. Круги под глазами. Но это еще не все. Затребовал у меня документы. Я ему предъявил диплом с отличием об окончании архитектурного института и второй диплом об окончании Школы Экономики; сказал, что приходилось работать бухгалтером, и объявил ему, что я инженер высокой квалификации и комендант из меня аховый. Он закручинился, чуть не заплакал. Сказал:

– Ошибочка вышла, прости неразумного.

И заявил, что бытом ему придется самому заняться. Я ему ответил, что коменданта я ему нашел. И незачем главному инженеру бытом заниматься. А проверять, как идет работа, будем вместе. Тут он и говорит мне.

– Не забывай только, что ты мой зам, а я твой начальник и шеф. Я, если что не так, уволю.

– Понял меня, Абрам? Уволит...

Абрам Михайлович смеялся до слез.

– Тебя уволит? Неплохо.

– Но твой Полуянов мне нравится. Светлый человек, честный, старается вовсю. И нечего ржать. Но ты с ним поговори. Скажи, чтобы приходил на работу к девяти, а уходил в семь. И чтобы его домработница обед ему носила в офис. И секретаршу, чтобы завел. А то прежнюю он выгнал. Я ему одну пятидесятилетнюю даму уже присмотрел, бывшая преподавательница и секретарем в последнее время работала, да, ушла с работы. Сказала, что ее прежний начальник вор и мерзавец.

– Разумно.

– И вот вчера явился он ко мне мрачный и расстроенный. Сказал, что вызвал к себе майора Кобзева и попросил проверить, откуда у руководства дачи дорогие, одежда не по зарплате и морды надменные. Сказал, что чует он воровство и недостачу. А еще сказал, что в бухгалтерии ничего не понимает, с чертежами разобраться трудно и вообще он не главный инженер, а дурак необразованный. Я ему налил минералки с газом. И сказал, что я твой лучший друг и во всем ему помогу. А кофе он не пьет, представляешь?

– Я знаю. Федор, помогай ему, но ненавязчиво, потихоньку, побереги дурака. Учи. Проверь, есть ли воровство. Если есть, всех в милицию сдай. Пусть за уголовщина сядут. Я ему сегодня же позвоню. Поучу, как жить надо.

– Да, сын старший к нему приехал. Младшего ждут. Сынуля – не промах, всю стройку облазил. Ко мне приходил и о непорядках доложил. Сказал, что батю жалко, просил помощи. Боится, что от такой работы батя в больницу загремит.

– Пришлю к тебе четырех человек. Специалисты. Помогут.

– Спасибо. А то я тут уже запсиховал.

– Не психуй, все образуется.

– Как дела-то у тебя?

– Да, потихоньку.

– Ну, пока, что ли?

– Пока, дорогой. Все путем.

* * *

Второй разговор через полгода.

– Ну, как идут дела, Фёдор, рассказывай.

– Твои люди очень помогли. Быт рабочих и служащих налажен отлично. Есть еще недоработки, но это исправимо в скором времени. Виктор по твоему указанию теперь приходит на работу к девяти, уходит в семь часов. Питается нормально, но не в офисе, а в новой столовой с рабочими. Однажды, ему котлеты и картофель не понравились. Зашел к повару и заставил его съесть котлету. Повар съел, извинился и сказал, что больше такого безобразия не допустит. Виктор не орал, сдержал себя, зато повар орал на поварих целых полчаса и довел их до слез.

– Да, – сказал Абрам Михайлович. – Мне обед Оленька приносит в офис. Надо и мне с рабочими несколько раз отобедать. Спасибо Виктору за подсказку.

– Майор Кобзев вместе с бухгалтершей, что ты прислал, проверку учинили капитальную всему руководящему составу. Под следствием уже находятся: бывший главный инженер, главный бухгалтер, начальник отдела кадров, начальник производства. А начальник перевозок получил от Виктора премию, главный конструктор и главный технолог также.

– А ты?

– Представь себе и я. Целых шесть тысяч рублей.

Абрам Михайлович смеялся до слез и потом сказал:

– Разбогател, значит?

– Жуть, как разбогател. Твои люди теперь командуют на стройке. Знающие, работящие и честные. Где ты их только находишь, Абрам? Пожалуй, и мне в Москве на своих предприятиях такую проверку надо провести. Однако, к делу...

– Давай.

– Виктор нашел какого-то старпера, специалиста по технике безопасности. Ему под восемьдесят, но старик крепкий. Виктор определил ему кабинет. Одну лекцию дед уже всем прочел, выдал рабочим каски и прочие атрибуты, насмерть поругался с начальником отдела снабжения и бухгалтершей. Витька их удивительно быстро помирил, я ему даже похлопал мысленно. Витька подружился с главным конструктором. Тот его учит чертежи читать. Виктор изучает учебник по сопромату для техникумов. И хочет поступать в заочный институт. Советовался со мной, в какой. Десятилетка у него есть, аттестат утерян, но это не помеха. Я ему сразу диплом предложил об окончании любого института, но он так на меня зыркнул! Поверишь, мне стыдно стало. Прямо, как по морде дал, ей богу!

– Похоже, он нас тоже жить учит, не только мы его, а Федор?

– Да, уж, где-то мы что-то потеряли. Я совесть имею в виду и элементарную порядочность.

– Составили с Полуяновым его распорядок дня. Велел ему в любые дырки не лезть, проводить совещания с руководством раз в неделю. Но он все равно каждое утро совершает обход стройки, беседует с рабочими и бригадирами и на совещаниях открывает свой блокнот и громит нерадивых. Все его боятся, как огня, но рабочие одобряют. Щеголяют в новых робах, питаются нормально, в баню ходят. Но рабочих не хватка. Витька сам присутствует при найме рабочих. Начальник отдела кадров в панике. Жаловался мне, что из десяти рабочих, Витька только одного принимает. Сразу просит руки показать. Мозолей нет – вон! Алкоголем воняет – вон! А где же теперь при нашей жизни найдешь рабочего непьющего? Так Витька что придумал, не поверишь... Велел выстроить еще два коттеджа для рабочих. Арендовал два автобуса и поехал в Москву. Нашел гастарбайтеров-мусульман, привез сто человек, поселил их в новые коттеджи, выстроил им отдельную столовую и разрешил молиться три раза в день. А меня обязал всей этой мусульманской кодле нормальные документы выправить.

– Выправил?

– Выправил, куда денешься. Пришлось в Москву ехать и своих людей напрягать. Но, надо сказать, работают гастарбайтеры отлично и не пьют. Русские сначала на них косились, задирали даже, но Виктор быстро их к порядку призвал, и теперь они привыкли и стараются работать не хуже мусульман. Гордость взыграла. Зауважали мусульман, а особенно их руководителя Рашида. Рашид этот когда-то у нас в Питере учился, высшее образование имеет. Вот, так. Витька устроил Общее собрание рабочих и сказал следующее:

– Бог на всех один, только обряды разные и чужую веру уважать надо. Мусульмане глаза опустили, а наши испросили часовенку поставить. Поставили. Кто хочет, молится по воскресеньям. И батюшка свой у нас есть. Витька к батюшке по воскресеньям ходит и в своих грехах кается. Кошмар.

– Пусть ходит, если ему так надо для спасения души.

– Да, пусть. Вот еще, сыновья с женами и внучонком теперь у него в квартире живут. Российское гражданство я им обеспечил по просьбе Полуянова. С Витькой мы подружились. Он с бывшей женой в ЗАГС собирается. Внучонка в детский садик определил, хотя жены активно возражали. А в садик не поленился съездить, навел там свои порядки, добился снятия прежней заведующей и двух воспитательниц, поставил на их место молоденьких девчонок и доплачивает им и поварихе зарплату из своих денег. Медсестру новую поставил. И на все его хватает и везде успевает твой подопечный. Энергия через край бьет. Определил сыновей бригадирами, зарплату они получают, как все, отца слушают и обожают. Я теперь числюсь заместителем главного инженера. Зарплату он мне определил такую же, как себе. Премию я получаю каждый месяц.

– По шесть тысяч рублей?

– По шесть.

– Да, похоже, я в Витьке не ошибся. Кстати, я тоже гастарбайтеров к себе привезу. Отличная идея.

– А стройка кончится, куда их денешь?

– Кто хочет, домой вернется. Кто захочет остаться, пусть остаются. Работы на всех хватит в России – матушке. Рабочие руки везде нужны.

– А у нас кран подъемный заработал. Исправили. Старик, ну тот, что отвечает за технику безопасности, осмотрел его со всех сторон, щупал, чуть ли не целовал. А потом заорал, что кран к работе не готов. Витька его выслушал. Главный конструктор согласился со стариком и недоработки устранили. Но премию главный в этом месяце не получил вместе с главным технологом и начальником производства. Теперь мне забота Витьку в институт определить. Поговорю с деканом, пусть его учат по предметам основным, нужным, а всякую дребедень оставят для молодых студентов. Кстати, Витька часто справляется о твоем здоровье, просит меня за тобой присматривать, чтобы ты берег сердце и не напрягался сверх меры. Объяснил: " Вы, говорит, его ближайший друг, а меня Абрам Михайлович слушать не будет". Вот так, Абраша. Любит тебя Витька, как сын, сечешь?

– Да, понимаю. Вот у тебя, Фёдор, семья. Жена хорошая и дети отлично воспитаны. А у меня кто? Ты, да Витька. Больше никого нет, одни приятели. Да половина из них – враги лютые.

– Да, вот еще. Старую охрану Витька разогнал, а новую еще не создал.

– А ты знаешь, что "Кот" исчез вместе со Степкой.

– Знаю. Ищем и найдем. Охрану надежную я Витьке обеспечу. Его самого и его семью надо охранять.

– Только ненавязчиво, потихоньку от него. А то заартачится. И еще орать начнет.

– Понял.

– Позвони, если что и, если помощь нужна. Помогай Витьке, Федор. Понимаешь, он мне как родной.

– Понимаю.

– Ну, пока, что ли?

– Пока дорогой. Не кашляй.

* * *

Виктор стал задумываться, что будет с ним и c рабочими, когда завод начнет выпускать продукцию. Стройка почти закончена. Оборудование привезли, расставили, где положено. Опробовали. Выпустили пробную продукцию. Все в порядке. Все работает, как часы. Рабочие пьют соки, к обеду добавляют консервированные фрукты и овощи. Рабочие сказали, что таких консервов только дома ели, которые мамка и бабка на зиму заготавливали. А компоты, вообще, класс. Пальчики оближешь.

Недаром продукция Абрама Михайловича славится на всю Россию и, даже за рубежом. Консервантов и всяких "Е" его консервах нет. Пробовали конкуренты такую же продукцию выпускать. Так у них консервы быстренько вздулись и понесли они большие убытки.

Пробовали своих людей к производству "Зека-армянина" подослать, но охрана их быстро выявила, морду набили шпионам и отпустили. Дело заводить не стали.

Химики в консервах Абрама ничего не выявили. Никаких особых добавок, а консервы не портятся годами. И в Германии исследования проводили и в Штатах, но ничего не обнаружили. Не портятся, качество отменное. Это – факт. Раз в году Абрам Михайлович выезжал на заводы с проверкой и к концу года обещался приехать в Брянск. В квартире у Виктора появилась собака по кличке "Рекс". Щенка возле дома нашел Иванка, принес его в ладошках домой и теперь Рекс вырос, подружился с двумя кошками, проживающими в квартире, превратился в огромного добродушного пса, непонятной породы и расцветки. Настоящий дворянин. Он охранял Иванку, когда тот выходил гулять. Дети его обожали. Он спал рядом с кроваткой Иванки и грозно рычал, когда его пытались прогнать из спальни. Олеся, жена младшего брата, любила кошек. Котят нашли зимой в подъезде. Кто-то выбросил их на верную смерть. Котят вырастила Олеся. Двух кошек отдали на стройку, а Муську и Кузьку оставили себе. Рекс иногда таскал котят за шкирку, но не обижал.

– Что же с семьей будет, когда работы не станет,– горевал Виктор.– Надо посоветоваться с шефом насчет работы. Вот приедет скоро и посоветуюсь.

Но жизнь, как известно, полосатая. Пришло горе. На стройку принесли телеграмму от Мотьки Панасоника: " Приезжай срочно. Бабушка Ефросинья померла нынче. Матвей".

В прошлом году Виктор отправил старшего сына проведать бабушку Фросю. Сын сразу понял, что бабушка тяжело больна. Фельдшерица приходила каждый день, делала уколы, но они не помогали. Сын привез бабушку Фросю в Брянск. Бабушка Фрося заставила взять с собой банки с вареньем, с огурцами и помидорами.

– Домашнее всегда лучше покупного, – шептала бабушка.– Вези, внучек, подарки от меня Витьке, Таньке, снохам и Иванушке.

Бабушку Фросю квартира поразила.

– Хоромы! – Шептала она. – Ты, Витька, не возносись, помни, что ты – крестьянский сын, а не олигарх. Прости Господи и помилуй нас грешных...

Потом ее поместили в частную клинику, в отдельную палату и врачи всерьез взялись за лечение, ибо Виктор денег не жалел и каждый день кто-то из семьи ее навещал. Бабушка радовалась, что Витька женат. Таня ей всегда нравилась, а внуков и Иванку она полюбила. Только потребовала, чтобы Рекса поселили во дворе в конуре.

– Поселим, – сказал Витька и подмигнул Иванке. Тот все понял и улыбнулся.

Но пролежав в больнице двадцать дней, Ефросинья Макаровна сбежала к сыну.

– Врачи замучили, – объяснила она Виктору. – Задницу и руки искололи иголками. Капельницы кажинный день, пропади они пропадом. Домой хочу, сынок, помоги добраться. Воздух тут тяжелый, не то, что дома. Сердце заходится. Дышать нечем.

Бабушка жила с теткой Нюсей. У Нюси дома хулиганил сын, алкоголик, тащил из дома вещи на продажу, бил мать и отбирал пенсию. Он пробовал являться в дом бабушки Фроси, устраивал скандал и, однажды, разбил стекло в окне. Но Матвей Панасоник, узнав об этом распорядился дебошира наказать. Наказали по деревенским законам. Избили знатно и отвезли в больницу.

Виктор с сыновьями выехал в Сересток. Хоронили Ефросинью Макаровну всем селом. Могилку вырыли рядом с могилой мужа. Как положено, устроили поминки в доме Матвея Панасоника, ибо дом бабушки не вместил бы всех желающих помянуть покойную. Виктор расплатился с Матвеем за поминки и похороны. Обещался в скорости поставить памятники на могилки отца и матери. Тетку Нюсю оставил проживать в своем доме, раздал деньги бабушкам, которые всю ночь читали молитвы над мертвой Ефросиньей.

Поминки в селах Брянщины проходили по старинке. В одном помещении сидели женщины, в другом – мужчины. Женщины пели отходную. Мужики молчали. Даже самые отпетые алкоголики выпили по две рюмки, более не положено. Мертвых в селе уважали. Если кто нарушал обычай, выгоняли тихонько вон.

Ночью Виктору приснилась мать, да так явственно явилась, как в жизни. Но испуга не было, была радость, что мать рядом.

– Не горюй, сынок... – Мать погладила его по голове. – Мне здесь хорошо. Как время придет, встретимся, дай Бог... Помог тебе Николай Чудотворец, недаром я ему молилась кажинный день. И Отец твой рад. Наказывает он тебе добро нести в мир. – Витька хотел обнять мать, но она растаяла. Он проснулся в слезах. Сердце болело. В эту ночь он не спал. Сидел на кухне у Мотьки, пил минералку и плакал. Заглянул сын и ушел, поняв, что бате надо побыть одному.

* * *

На стройке готовились к приезду Абрама Михайловича. Чистили, мыли, убирали. Поточные линии уже стояли на своих местах, и часть из них выдавала готовую продукцию. Готовился праздничный обед, все нарядно оделись. Приехал директор нового завода, назначенный шефом. Виктор отдавал последние распоряжения и грустил. Пришла пора расставаться со стройкой, рабочими, другими людьми, с которыми подружился. Его зам, Фёдор Ефимович, вчера улетел в Москву, где он ,оказывается, постоянно жил и работал. Виктор подозревал, что Федор не так прост и, не дай Бог, был олигархом. Только сейчас он понял, как многим обязан заму. Со стыдом вспоминал, как назначил его комендантом и грозился выгнать.

– Дураком был, ох, дураком! – Казнился Виктор. – Хорошо, что зам зла на него не держал, смеялся и говорил:

– Спасибо, что Абрам помощников прислал, а то бы я пропал. Уволил бы ты меня, ну, куда бы я делся несчастный? Виктор понимал, что главным инженером на стройке был не он, а его зам. – Как же он намаялся со мной, неумехой! Никогда голоса не повысил, учил работать и вроде бы выучил.

И его указания и советы Виктор теперь неукоснительно соблюдал.

– Поменьше ори, Виктор, – советовал зам. – Руки не распускай. Настоящий руководитель должен иметь выдержку, быть смелым, честным и мудрым. Людьми руководить – не водку пить. Люди разные по характеру, темпераменту, образованию, способностям. Умей сделать так, чтобы они любили свою работу, уважали тебя и чуточку боялись. Теперь ты без меня справишься. Не горюй. У Абрама насчет тебя большие планы есть. До свидания. Не кашляй. Зубные протезы береги. Привет Абраму. – Обнял Витьку, похлопал его по плечам. Прилетел вертолет, и зам на прощание помахал рукой и отбыл в Москву. Резко зазвонил мобильный телефон. Виктор слушал и не верил своим ушам. Плакала и захлебывалась слезами секретарша Оленька.

– Витька, Абрам Михайлович у-ми-ра-а-ет! Отравили его. Какую-то отраву в кофе бросили, когда я на минутку вышла. Меня а-а-рестова-а-ать хотят! Милиция понаехала. Спаси, Витька! Выезжай прямо сейчас. Абраша пока жив, тебя требует! Скорей! Скорей!

Витька сел за стол и застыл. В голову как будто кто-то бил набатом. Холод пронзил его до костей. Старший сын Максим вошел в кабинет к отцу и сел в кресло: Что-то "Зек-армянин" опаздывает. Заждались уже. Обед стынет... Да что с тобой, батя, – спросил он, взглянув на отца.– Случилось что?!

Витьку, как будто, отпустило. Он вскочил и зашептал (голоса не было):

– Срочно к Абраму! Он умирает! Едем! Срочно! Сейчас!

Через минуту они уже были в машине. Максим водил машину мастерски, имел международные права. Мерседес взвизгнул, развернулся и помчался на глазах у изумленной публики. Максим проорал, высунувшись в окно:

– Праздник отменить! Отменить праздник!

Виктор вбежал в спальню. На кровати, вытянувшись на спине, лежал Абрам Михайлович. Возле него суетились доктор и несколько сестер.

– Выгони их, – прошептал больной.

– Уйдите! Немедленно! – Виктор открыл двери. – Вон!

– Что вы себе позволяете? – Возмутился доктор.– Вы ответите за самоуправство!

– Отвечу. Вон!

Доктор, напуганный диким визгом Виктора, быстро вышел вместе с сестрами.

– Абрам Михайлович!– Виктор присел на кровать, взял холодные руки больного, стал их растирать, пытаясь согреть.

– Не умирайте, Не умирайте, дорогой! Я Федору дозвонился. Вертолет скоро будет здесь. Федор летит с лучшими врачами. Держитесь! Все обойдется...

– Не суетись...– Еле слышно прошептал шеф.

Виктор наклонился к нему.

– Слушай и молчи. Время дорого. Знаешь, почему у меня кликуха "Зек-армянин"? Мою семью вырезали... Жену, брата, детей, бабушку... Мы жили в Баку, когда началась заваруха. Я наполовину армянин, наполовину еврей. Отец – еврей, мать – армянка. Я нашел убийцу. Он сбежал в Москву, испугавшись. Он знал меня и знал, что я отомщу. Дай глоток воды... Я вырезал всю его семью. Не в себе был. У меня небольшой капитал имелся. Надо было больше, больше. Я убивал, Витька... На мне криминала выше крыши... Но этих людей не жалко. Отморозки. Не я их, они бы меня убили. Я наврал, что у меня врагов нет. Они есть и их много. Найди убийцу, покарай...

– Найдем, будьте спокойны.

– Оленьку вытащите. Она не виновата.

Виктор попытался напоить шефа. Ничего не получилось. Вода не прошла внутрь, растеклась по груди.

– Может, Вам лучше молчать? – Слезы Виктора падали на рубашку шефа и легкую ткань.

– Некогда молчать. Мне исповедоваться надо. Священник ждет. Не плачь, Виктор. Все мы смертны. Я хочу сказать тебе о главном. Ты – мой наследник. Хотел... на благотворительность... Разворуют шакалы благотворительность... Я знаю, ты меня любишь. И я давно отношусь к тебе, как к сыну. У меня роднее никого. Все родственники ближние и дальние погибли в Баку. Федору деньги не нужны. Своих девать некуда. Завещание давно есть. Оленька кое-что получит, другие люди, с которыми работал и дружил. Священнику отдашь... На храм в городе... А ты олигархом станешь. Миллиард в долларах и евро на счетах в России и за рубежом. Двадцать три завода... И другая собственность. В завещание все подробно расписано. Обратись к Федору. Поможет. Строй дома, Витька. В Московской области. Я уже приступил, да не судьба...

– Да не нужен мне Ваш миллиард! Какой из меня олигарх, смешно просто! – Виктор плакал.– Вы выздоравливайте, дорогой мой. Ишь чего надумали!? Умирать... Вас ждут, люди ждут. Фёдор скоро прилетит...

– Я сидел, Виктор, шесть лет, но не сломался в тюрьме. В свое время Федора от тюрьмы отмазал, а потом он меня из тюрьмы вытащил... А то бы пропал. Вот, теперь богатым стал. Уважают. Я все сказал, что хотел. Священника впусти. Может, Бог меня простит. Он убийцу на кресте простил... – Шёпот стал еще тише.– Прощай, Виктор... Зови священника.

Виктор вытер слезы, поцеловал в щеку Абрама Михайловича и вышел. Священник вошел в спальню. Виктор упал в кресло, сын хотел что-то спросить, но промолчал. Дверь хлопнула. В комнату ворвался Фёдор Ефимович. Его сопровождали несколько врачей. Вид Федора была не блестящий. Волосы всклокочены, лицо в красных пятнах, на ногах тапочки. Небрит. В домашней одежде. Он напоминал полубезумного. Хотел броситься к Абраму, но Виктор остановил его.

– Там Священник. Не мешай. Абрам очень плох.

– Найду отравителя! Разорву гада! – Федор Ефимович был вне себя. Что Врачи говорят? Может, надежда есть? Вот привез профессоров, самых лучших... Может, выкарабкается Абраша?

Открылась дверь. Вышел пожилой священник.

– Умер.– Вздохнул он. – Царство ему небесное.

Один из профессоров подошел к Виктору, другой к Федору. Позвали сестер, врачи потребовали вколоть успокоительного обоим. Пощупали пульс, покачали головами. Померили давление. Священник прослезился.

– Ничего сделать было нельзя. Внутри все сожжено. Он держался из последних сил. Какого человека не стало! Не будет убийце прощения ни на том, ни на этом свете!

Сестры приступили к Виктору и Федору. Закатали рукава. Уколы... Уколы...

* * *

Похороны состоялись через три дня. Отпели покойника в соборе. Горожане пришли проститься с "Зеком-армянином". Абрама Михайловича уважал рабочий люд, чиновники боялись его, как огня.

– Как теперь жизнь пойдет? – Горевали люди.– Неужели все развалится, дел еще осталось – невпроворот. Приехал губернатор со свитой. Кладбище оцепили. Говорили речи. Многие плакали. Поминки. Все, как положено.

Федор Ефимович сказал Виктору, прощаясь.

– Приезжай в Москву, зайди ко мне, разговор есть.

– Как мне Вас найти?

– Остановись в гостинице. Тебя найдут и привезут ко мне. Все.

И он уехал.

Виктор с сыном отбыли в Брянск. Вся родня пыталась заставить отца съесть хоть что-нибудь. Виктор выглядел постаревшим, глаза запали, дышал трудно. Максим в волнении совал отцу минералку, подносил еду, набранную в ложку.

– Батя! – Канючил он. – Ты что, тоже умирать собрался? Пожалей родню свою. Как без тебя жить будем, подумайте, батя... Перестань переживать. Ты же мужик, в конце концов... Батя!

* * *

Виктор искал убийцу с помощью милиции. Поиски пока ни к чему не привели. Подозревали мужа Оленьки – наркомана со стажем. Мотива не было. И доказательств тоже. И никто его не видел, когда пришел в офис, когда ушел. Оленька пока сидела арестованной в милиции. И под залог ее не выпустили. Сидела она в камере-одиночке. Приехал какой-то высокий милицейский чин из Москвы и приставил охрану к камере. Виктору сказал:

– Пусть посидит пока. Никто ее не подозревает. Однако, замочить могут. Так что ей тут спокойнее будет. Сына Оленьки Виктор забрал к себе домой. Иванка обрадовался. Появился ровесник. Они играли в шумные игры вместе с Рексом. Бегали играть во двор, не замечая, что их охраняют.

– Ты, Виктор, не переживай. – Сказал милицейский чин. – Поиски убийцы ведет ФСБ. Мужа Ольги я отправил в Москву на допрос. Если виноват, расколется, как миленький.

Виктор сумел выехать в Москву через месяц после смерти шефа. Едва в больницу не загремел, но когда ему сказали, что будут кормить принудительно, взял себя в руки и с трудом оклемался. Стал нормально спать без снотворного. Съездил с сыном в Сересток, остановился у Матвея, вместе с пастухом пас коров и коз, учил местного пастуха премудростям, как поступать, чтобы скот его слушался. Спал днем на травке, а скот располагался недалеко от него и тоже залегал отдыхать. Потом с местным пастухом варили обед на костре вместе с сыном. Виктор поздоровел, загорел, отдохнул. Матвей отдал приказ, чтобы мужики и бабы к нему не приставали.

Наконец, решили с Максимом, что пора ехать в Москву к Федору Ефимовичу. Поехали на машине. За пять с половиной часов добрались до Москвы. Долго стояли в пробках, потом нашли недорогую гостиницу и поселились в ней.

А накануне в Брянск приехал нотариус и явился к Виктору на квартиру. Нотариус, пожилой человек в черном дорогом костюме, ухоженный, излучал доброжелательность и умиротворенность. В присутствии всей семьи зачитал завещание. Говорил густым басом, уважительно, четко. Женщины слушали, открыв рот, с трудом верили, что простой крестьянин, когда-то сильно пьющий, стал олигархом. А сыновья и раньше были в курсе. Все чинно сидели вокруг стола, и даже Рекс не лаял, а спокойно лежал у ног Виктора. Нотариуса накормили и отпустили с Богом.

– И Вам, уважаемый Виктор Емельянович, – сказал потихоньку нотариус, прощаясь. – Надо составить завещание. А то мало ли что. Вам теперь, как богатому человеку, надо составить не только завещание, но и брачный контракт. Поверьте мне, навидался я всякого, как родственники после смерти завещателя становились врагами, рвали деньги и собственность друг у друга. А вот жены – это вообще стервы, не приведи Господь.

– Подумаю. – Сказал Виктор и засмеялся.

– О, Господи! – Думал Виктор,– не успел на главного инженера выучиться, новая напасть! Ну, какой из меня олигарх? Эх, Абрам Михайлович! Подкинул ты мне заботушку... Как такими деньжищами распоряжаться... Как людьми руководить? Как строить дома в Подмосковье? Ведь ничего не знаю, не умею... С чиновниками разговоры вести, какой ужаснейший кошмар! Надо, наверное, взятки давать, а как их давать, я лучше в рожу дам, чем взятку. Подсудное это дело. А документы всякие! Опять же, сколько рабочих надо нанять, чтобы дома высоченные строить? Подъемные краны и многое другое... А проектная документация? И враги шефа теперь ко мне перейдут... И кто враг, кто друг, как понять? Охрана мощная нужна, это тебе не стройка одного среднего завода, не пара парней, а, наверное, целый полк нужен. И детей с женой охранять надо и внучонка! Не осрамиться бы, не растратить деньги без толку... Не обманули бы, неопытный я в таких делах. Люди нужны честные, знающие. А где их взять? А знающие сразу поймут, что я лопух из лопухов. И уважения не будет ни от кого. О, Господи! И наш городок без присмотра оставить нельзя, а то лихие люди разгуляются, все, что Абрам сотворил, разорвут и похерят.

Такие мысли не оставляли Виктора ни днем, ни ночью.

– Вот, приехали мы с Максимом в Москву... Как будто у Федора дел мало, а я ему, выходит, навязываюсь со своими проблемами.

– О чем ты все время думаешь? – Спросил Максим, изучая меню.

Они с отцом пришли в ресторан при гостинице пообедать.

– Странные какие-то названия у кушаний. Не поймешь, что заказывать на обед. Может ты, батя, подскажешь, олигарх ты наш?

– Цыц! Ишь волю взял отца обзывать. Какой я тебе олигарх? А вы кто, сыновья мои? Прорабы... – Издевательским тоном заявил Виктор.– Пойдете учиться, я за вас возьмусь всерьез. Не поздно еще. Одного в Школу Экономики отправлю, другого – на инженера учиться. Инженеров теперь не хватает. Извели их напрочь, мне шеф говорил. Вы подумайте с Сережкой, как я один справлюсь с такой прорвой деньжищ? Кто мне поможет, как не вы, бригадиры е.... е?

– Батя, ты что с ума сошел так орать, да еще с матом? – Испугался Максим. – В приличном же месте сидим... Вот, официант к нам уже направляется, а мы ничего не выбрали еще...

– Вот что, любезный, – обратился Виктор к склонившемуся к ним официанту. – Неси нам нормальный обед для русских мужиков.

– Спиртное, какое будете брать? Есть коньяк выдержанный армянский, водочка высококачественная, вина разные..., коктейли...

– Сто грамм водки для молодого. Мне пить нельзя. Ясно?

– Ясно.

– Мне минералки с газом. Далее: щи есть или борщ?

– Есть, как не быть.

– На второе – мясо тушеное в горшочках имеется?

– Конечно.

– Салат из помидоров и огурцов заказываю. Картошечки жареной к мясу. Усек?

– Усек.

– На десерт – мороженое и чай с лимоном мне. Максим, ты кофе будешь?

– Буду. Ну, значит, кофе в большой чашке хорошего качества нерастворимого. Обманешь, чаевых не получишь. Усек?

– Усек.

– Давай быстро, мы есть хотим. Чтобы все было горячее в хорошей посуде красивой, порции крупные. А салфетки где, я спрашиваю? Что это за ресторан без салфеток?