Текст книги "Следы богов"

Автор книги: Наталья Солнцева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 19

Широков проснулся и долго не мог прийти в себя.

Он все еще переживал недосмотренный сон. Будто бы в кромешной тьме течет огромная река… над рекой висит мост, весь в клубах тумана… а он стоит на середине моста и не знает, что ему делать. То ли идти вперед, то ли возвращаться, то ли прыгать вниз… Тихий плеск черной воды притягивает, словно магнит…

Звонок мобильного телефона вывел его из оцепенения.

– Борис, ты? – обрадовался он, услышав в трубке голос Багирова. – Как самочувствие? Я еле проснулся… Такое впечатление, будто меня всю ночь нечистый водил.

– А куда? Ты запомнил? – пошутил начальник службы безопасности.

– Смеешься? Зря… Снилась мне темная река… а через нее мост. И я не знаю, куда идти… Жуть. Ладно, это все лирика. Последствия стресса. У тебя-то как дела? Есть новости?

– Не много. Я уже подъезжаю к твоему дому, сейчас поднимусь и поговорим.

– Давай…

Широков встал, с хрустом потянулся и поспешил в ванную, чтобы успеть принять душ. Горячая вода быстро привела его в чувство, вернулись бодрость и желание действовать. Укоризненное лицо Эльзы отодвинулось далеко-далеко, в тихую запредельность.

– Прости, – непонятно кому сказал Павел. – Яне хотел.

Он наскоро вытерся, натянул шорты и вышел в холл. Охранники – Сева и Давид – играли в карты.

– Доброе утро, Павел Иванович, – поспешно вскочили они при виде хозяина.

Широков кивнул головой, предупредил их о Багирове.

Тот не заставил себя ждать, явился чисто выбритый и улыбающийся, как будто не просидел в офисе до пяти утра. Вечером поступил звонок от неизвестного, что ночью будет совершено вооруженное нападение именно на это помещение. Багиров немедленно поднял на ноги ребят из «Ареса», приехал сам, – ждали, пока не начало светать.

«Ложная тревога, – устало сказал командир взвода военизированной охраны, когда сквозь жалюзи забрезжила тусклая городская заря. – Нервы мотают, суки… Дождутся, пока мы выдохнемся, и тогда ударят по-настоящему. Я их тактику еще в Чечне изучил».

«Думаешь, это чеченцы?»

«Да нет… – махнул рукой охранник. – Сейчас все грамотные стали. Не разберешь, где кто».

В пять утра Багиров дал отбой, оставил на Тихвинской пару ребят и поехал домой переодеться, помыться, повидаться с женой. Она ничего не спрашивала, наученная горьким опытом, подогрела завтрак, села рядом и смотрела, как он ел. Отпуск, который они собирались провести в Одессе, отодвигался на неопределенное время.

«Плюнь ты на все, Боря, – заплакала жена, когда он, стоя в прихожей, надевал под пиджак кобуру. – Зачем нам эти деньги, если мы света белого не видим? Поедем в Одессу, к твоей маме…»

«Ну да, – усмехнулся Багиров. – Это ты сейчас так говоришь».

Он помнил выражение лица Лиды, когда приносил ей майорское жалованье. И то, какими глазами она смотрела на соседку в норковой шубке, подаренной любовником. Его не проведешь. Жена уже привыкла к хорошей, сытой жизни и на другое вряд ли согласится. Это она сгоряча слезы льет, от страха, что одна может остаться. Детей у них нет и уже не будет. Багиров считал, что так даже лучше, – по крайней мере, если с ним что случится, сирот он на этой земле не оставит. Он и сам не хотел уезжать. Успел привыкнуть к своей новой беспокойной жизни, к Широкову, к ребятам и, что греха таить, к весьма приличным деньгам.

По дороге в Колокольников переулок он продолжал думать о женщинах. Какие они все разные и странные создания. Его Лида – далеко не худший вариант. Когда-то ему казалось, что они любят друг друга, но только сейчас он стал достаточно зрелым для осознания собственных заблуждений. Не только в отношении Лиды. Он понял, что многое упустил, многого так и не постиг в этой жизни. Может быть, еще успеет? Хотелось бы…

– Задумчивый ты какой-то, – заметил Широков. Он стоял в одних шортах, босиком на китайском ковре и улыбался. – Тоже страшный сон видел?

Багиров усмехнулся, любуясь его развитым, сильным телом, в котором дремала не пробужденная энергия хищника.

– Мне даже заснуть-то не удалось.

– Чего ты на меня уставился, как на девку? – удивился Широков.

– Красивый ты мужик, Павел Иванович, – сказал Багиров. – Ну просто до неприличия!

Широков слегка смутился.

– Тихо ты… – пробормотал. – Ребята услышат… черт знает что подумают.

Они расхохотались до слез, освобождаясь от накопившегося за ночь напряжения. Потом отправились в кабинет, поговорить.

– На Тихвинской все спокойно, – сообщил Багиров. – Зря просидели до утра. Ложная тревога.

– А как насчет кинжала? Что эксперты сказали?

– Боюсь, придется тебя разочаровать. Все, к кому я обращался, ничего существенного сказать не смогли. Кто изготовил кинжал, когда? Никто понятия не имеет. Сходятся только в одном – вещь дорогая и вроде как старинная, рукоятка стилизована под рыбу, выполнена из халцедона; лезвие острое, из сплава высочайшего качества, с орнаментом восточного типа. Работа тонкая, по всему видно, делал мастер.

– Выходит, кинжал не простой?

– Выходит, – кивнул Багиров. – Такую вещь у тебя в квартире не случайно оставили. С намеком. Чтобы ты подумал и догадался.

– О чем?

– Я не знаю, – развел руками начальник службы безопасности. – Это только ты можешь знать.

Широков закрыл глаза и с силой потер виски.

– Черт! Голова разболелась… Ума не приложу, о чем мне может говорить этот кинжал? Я уже и так, и сяк прикидывал – ничего не получается. А главное – при чем тут Эльза? Она давно мертва.

– Ну… фотографию могли проткнуть с целью вывести тебя из равновесия, разозлить, заставить потерять голову, вести себя безрассудно, неадекватно. Кто-то именно этого и добивается.

– Зачем? Что ему или им нужно? Пусть бы прямо сказали.

Багирову хотелось курить, но он терпел.

– Мы топчемся на месте, – сказал он. – Ребят из «Ареса» напрягли, свою охрану напрягли, полицию напрягли… А толку? Тычемся в разные стороны, как слепые котята. Я уже, грешным делом, воспользовался старыми связями. Впустую… Все в недоумении.

– Безвыходных ситуаций не бывает, – возразил Широков.

– Думай, Павел Иванович… Вспоминай, кому дорожку перешел.

Широков вскочил и зашагал по кабинету, засунув руки в карманы шорт. Он уже думал и ничего не придумал. Те, кто могли иметь на него зуб, действовали бы по-другому. Их почерк был узнаваем.

– Что за бардак происходит? – злился он. – Менты что-нибудь нарыли?

Багирову все сильнее хотелось курить. Он покачал головой, сглатывая слюну.

– Нет. Авто брошенные нашли, и все. Это мы и без них бы сделали.

Зазвонил сотовый. Павел посмотрел на номер, не стал отвечать. Ему ни с кем не хотелось разговаривать.

– Кто? – спросил Багиров. Не из любопытства, а по долгу службы.

– Таня… – вздохнул Широков. – Беспокоится. Или соскучилась. Ты любишь свою жену, Борис?

Багиров пожал плечами.

– Раньше думал, что люблю.

– А сейчас?

– Честно? – он отвел глаза. – Не знаю. Привыкли мы друг к другу… Хорошо это или плохо?

– Ну вот… сердце у тебя горит, когда ты о ней думаешь? Так, чтобы дух захватывало?

– Я курить хочу, Павел Иванович, – не выдержал Багиров. – А ты меня про любовь пытаешь.

Широков махнул рукой.

– Кури…

Начальник службы безопасности с наслаждением сделал пару затяжек и расслабился.

– Я забыл, есть ли у меня сердце, – ответил он. – Значит, не горит. И дышу я ровно.

– А горело?

Багиров склонил голову набок, подумал.

– Боюсь, что нет. Гормоны играли. Я циник. И не самого лучшего мнения о бабах… женщинах, – поправился он. – Наверное, мне не повезло. А впрочем… у меня еще все впереди.

Он не стал докладывать боссу подробности о поездке в промзону, Жоре Пилине и своих поисках. Отложил на потом…

Глава 20

Вадим Сергеевич Казаков кроме обязанностей завуча имел еще кучу общественных нагрузок.

Чтобы держать форму, он преподавал математику в старших классах и занимался на дому репетиторством, – то есть свободного времени у него было очень мало, и все оно принадлежало Леночке. Елене Слуцкой. Ухаживание за ней напоминало Казакову контрастный душ. Ледяной холод, граничащий с равнодушием, вдруг сменялся у этой неуравновешенной барышни горячими ласками и живым интересом, который угасал так же мгновенно, как и разгорался. Вадим никогда не знал, что взбредет во взбалмошную головку госпожи Слуцкой, и на каждое свидание отправлялся, как в разведывательный рейд по тылам противника.

Сегодня они не договаривались о встрече, поэтому Казаков решил посвятить половину дня хозяйственным делам, – отремонтировать кран в ванной и обзавестись, наконец, шкафом для одежды. Они с мамой жили в тесной двухкомнатной квартирке на Осташковской улице, давно мечтая о том, как Вадим женится и переедет к супруге. Это превратилось у них в идею-фикс. Другого способа улучшить жилищные условия Казаковы придумать не могли. Родственников, которые оставили бы им наследство, не было, – вся казаковская родня проживала в Саратовской области и едва сводила концы с концами. Денег тоже не предвиделось. Зарплата Вадима вместе с репетиторскими и мамина пенсия позволяли им не бедствовать, но и только. Удавалось собрать на отпуск в Крыму, ремонт или новую мебель. О крупных накоплениях речь не шла.

Мать Вадима – Ольга Антоновна – всю жизнь проработала в школе учительницей географии и продолжала придерживаться старых взглядов. Она не признавала свободы нравов, обожала поучать всех подряд и превыше всего ценила в людях порядочность.

– Твоя избранница, Вадик, – твердила мама, – прежде всего должна быть порядочнойженщиной.

Девушки, с которыми Казаков встречался в юности, казались Ольге Антоновне легкомысленными и пустыми. Она называла их «свистушками» и безжалостно подчеркивала все их недостатки, отговаривая сына от подобной дружбы.

– У тебя не может быть с ними ничего общего, – внушала она «дорогому Вадику». – Смотри, не попадись на приманку. Эти особы преследуют одну-единственную цель – женить на себе такого простака, как ты.

Вадик не хотел остаться в дураках и разрывал отношения. После института, когда он устроился на работу в математическую школу, внимание женщин к нему усилилось.

– Конечно! – злорадно рассуждала Ольга Антоновна. – Образованный, симпатичный, неженатый. Чем плохая добыча для этих потаскушек? Порядочныеженщины так себя не ведут.

Познакомиться с порядочнойженщиной оказалось довольно трудной задачей, потому как, кроме самой Ольги Антоновны, их, видимо, не существовало в природе. Вадим время от времени завязывал короткие, ни к чему не обязывающие интрижки с молодыми учительницами. Его это устраивало, маму тоже.

Шли годы. Вадик давно превратился в Вадима Сергеевича и сменил статус подающего надежды педагога на завуча школы. Но он все еще оставался холостяком. Ольгу Антоновну это не волновало.

– Жениться никогда не поздно, сынок, – говорила она. – Какие твои годы? Мужчина начинается с сорока лет.

Казакову нравилось жить с мамой, и он не стал бы ничего менять, если бы не квартирный вопрос. Тесновато стало в двух проходных комнатках, да и на работу далеко ездить. Словом, Вадим Сергеевич начал подумывать о женитьбе.

Знакомство с Леной оказалось весьма кстати. Ее гладкая прическа, строгое лицо и очки произвели должное впечатление на маму. Ольга Антоновна одобрила выбор сына.

– У нее есть квартира? – первым делом спросила она.

– Двухкомнатная, в Колокольниковом переулке, – ответил Вадим. – Просторная, с высокими потолками. Правда, без ремонта.

Ольга Антоновна обрадовалась. Слуцкая, несомненно, была порядочнойженщиной. О том, что Лена разведена, Казаков решил до поры до времени маме не говорить. Зачем волновать пожилого человека?

Казаков постепенно втянулся в ухаживание за Леночкой и даже по-своему привязался к ней. Он твердо решил жениться.

Сегодня была среда, а в среду они с Леной ходили вечером гулять в парк. Она позвонила Вадиму утром, до работы, и сказала, что будет занята допоздна.

– Хочу сделать генеральную уборку. Надоела пыль.

– Ладно, – согласился Казаков. – Я тоже займусь хозяйством.

Он починил кран, пообедал и поехал в мебельный магазин подыскивать трехстворчатый шкаф с антресолями, по заказу мамы.

Выйдя из метро, Вадим Сергеевич попал под проливной дождь. С утра небо было чистое, и ничего не предвещало грозы. К полудню поднялся ветер, нагнал черные тучи, которые разразились молнией, громом и хлестким, бурным ливнем. Сбитая листва усыпала асфальт, по дороге бежали грязные потоки воды, несущие пену и мусор.

Пока Казаков добежал до магазина, он успел промокнуть до нитки. В торговый зал набились такие же мокрые насквозь прохожие. Женщины отжимали волосы и отряхивались, мужчины мрачно взирали на стекла витрин, заливаемые дождем. Ливень не собирался утихать.

Внезапно Вадиму показалось, что по тротуару идет женщина, похожая на Лену. Она была в синем дождевике, закрытых туфлях и без зонта. Капюшон дождевика закрывал ее лицо.

– Лена! – крикнул Вадим Сергеевич, выскакивая из магазина.

Он потом никак не мог понять, что заставило его так поступить. Женщина не обернулась, не посмотрела в его сторону. Она продолжала идти по улице вниз, к супермаркету и ряду пестрых лотков, нещадно поливаемых дождем.

– Она меня не слышит, – пробормотал Казаков, поеживаясь от холода.

Ливень извергался с небес, заглушая все остальные звуки. Потоки воды неслись вдоль дороги под уклон. Сквозь сплошную пелену дождя смутно виднелась впереди фигурка Лены. Не соображая до конца, что он делает, Казаков устремился за ней. Он снова промок, брюки и рубашка облепили тело, в туфлях неприятно хлюпало.

«Почему она обманула? Сказала, что будет заниматься уборкой, а сама отправилась черт знает куда. И ливень ей не помеха».

Ему стало обидно. Как же так? Выходит, Лена что-то скрывает от него? Они еще не поженились, а она уже ведет двойную жизнь. Что же будет дальше? Пока Вадим будет хлопать ушами, его законная супруга…

Закончить эту мысль ему помешала огромная лужа, куда он, увлекшись слежкой, с размаху вступил, набрав полные туфли воды. А казалось, что больше вымокнуть невозможно.

После лужи Казаков перестал смотреть под ноги. Какая разница? Туфли придется выбросить, это ясно.

Слуцкая между тем миновала супермаркет, лотки и спускалась все ниже, не обращая внимания на потоки воды. Между нею и Казаковым не было ни одного прохожего, – все пережидали ливень под каким-никаким укрытием. Если она вдруг обернется…

Вадим Сергеевич жался к домам, стараясь, по мере возможности, не высовываться. Но Лена не оборачивалась. Она замедлила шаг и свернула налево, в переулок. Казаков поспешил за ней.

В переулке никого не было. Старые дома с крашеными фасадами пестрели вывесками многочисленных контор и частных офисов. На крошечной площадке стояли несколько припаркованных автомобилей. В углу громоздились мусорные баки. Все…

Вадим Сергеевич опешил. Вода струями текла по телу, но он не замечал этого. Лена исчезла… и он не сможет выяснить, куда она направлялась! Такой исход дела никак его не устраивал. Немного поразмыслив, Казаков двинулся вдоль вывесок – стоматологический кабинет, компьютерные услуги, редакция газеты «Маска», агентство недвижимости… Что могло понадобиться здесь Лене?

Он перешел к следующему подъезду – детская библиотека, страховая компания, ремонт бытовой техники, какое-то ООО «Крылья»…

Куда именно вошла Слуцкая? Возможно, ее не интересовали офисы и искать надо по квартирам? Жилые помещения располагались на верхних этажах. Вадим не представлял себе, как он найдет квартиру, в которой скрылась Слуцкая. Разве что спрятаться где-нибудь во дворе и ждать, откуда она выйдет? В этом случае будет известен хотя бы подъезд. Круг поиска сузится.

Несколько домов лепились друг к другу, образовывая нечто вроде буквы «П» с проходной аркой посередине. Лена могла воспользоваться аркой и перейти на другую улицу, но Вадим чувствовал – искать надо здесь. Он брел вдоль парадных, читая вывески. Одна медная, позеленевшая от сырости доска привлекла его внимание. «Починка старинных часов и механизмов, реставрация мебели. Христофор Граббе».

Казаков вспомнил, что у Лены дома были напольные часы с боем. Возможно, она решила их починить или почистить и пришла проконсультироваться. Но в такой ливень? Неужели нельзя выбрать другое время? И главное – почему она его обманула?

Поколебавшись, он приоткрыл дверь парадного – благо, домофон был сломан. Внутри оказалось темно, пахло отсыревшей штукатуркой и кошками. Пологие ступеньки вели к единственной на первом этаже двери, деревянной и давно не крашеной. Под ступеньками стоял старый сундук, по углам висела паутина.

Вадим, удивляясь подобной запущенности, прислушался. Из-за двери с табличкой «Христофор Граббе» не раздавалось ни звука. Весь дом будто вымер. Только с улицы доносился шум ливня, да поскрипывал жестяной козырек над подъездом. Казакову стало не по себе. Он был не из пугливых, но эта жуткая тишина плохо подействовала на него.

Вадим поежился; мокрая одежда ледяным панцирем сковала тело, ноги замерзли. Так и простудиться не долго. Он посмотрел на часы: стрелки показывали начало восьмого. Ничего себе! То-то начало быстро темнеть. Он и не заметил, сколько времени прошло. В мебельный он уже не успеет, так что покупку шкафа придется отложить на следующий раз.

Казаков не любил, когда нарушались его планы. Скрупулезность и некоторый педантизм были отличительными чертами его характера, которыми он гордился. Ему приходилось делать уступки ради Лены, но это только до тех пор, пока они не женаты. Потом он сумеет навести порядок.

Скрип двери заставил Казакова присесть за сундук и затаить дыхание. Из мастерской Христофора Граббе вышла… Лена в дождевике, с надвинутым на лоб капюшоном и выскользнула на улицу. Вадим ее узнал, несмотря на странный маскарад – пеструю юбку по щиколотки и такую же блузку.

Он растерялся. Идти за ней или…

Непреодолимое любопытство влекло его к двери мастерской Христофора Граббе. Та оказалась открытой и со скрипом подалась внутрь. Темный коридор заканчивался просторной комнатой, заставленной разнокалиберной мебелью, часами, рамами от картин, пыльными сундуками. В центре комнаты стоял письменный стол, за которым сидел хозяин. Впрочем, он скорее лежал, уронив голову на вытянутые руки…

Глава 21

В школе, где предположительно когда-то учился хулиган Жора Пилин, шел ремонт. В гулких коридорах стоял запах краски, двери и окна классов были открыты настежь, в учительской на столах стопками лежали учебники.

Багиров вошел, остановился у порога.

– Вам кого? – неприветливо спросила дама средних лет, с высокой прической и в очках.

– Директора… или завуча.

– Директор на больничном, – смягчаясь, ответила дама. – А завучей у нас два. Вам какого?

Багиров пустил в ход все свое обаяние. Он окинул женщину восхищенным взглядом и улыбнулся.

– Я адвокат, – проникновенно сказал он, показывая даме липовое удостоверение. – Вот мой документ.

Она мельком взглянула и покраснела. Багиров спрятал удостоверение в карман.

– Мне нужно собрать сведения о Георгии Пилине, – пояснил он. – Хочу составить характеристику его личности. Видите ли… у гражданина Пилина некоторые э-э… неприятности с законом.

– Пилин? – испугалась дама. – Это наш ученик?

– Бывший.

Дама с облегчением вздохнула.

– Я завуч, Галина Степановна Старцева, – представилась она. – Чем могу помочь?

– У вас есть архив? – спросил Багиров, чарующе улыбаясь.

– Конечно… Только не архив, а списки выпускников. Мы храним эти сведения для встреч, которые устраивает школа раз в пять лет.

– В списках есть адреса?

– В основном старые, на момент окончания школы, – кивнула Галина Степановна. – Мы рассылаем по ним приглашения.

– А если кто-то поменял место жительства?

Она развела руками.

– Значит, приглашение не будет получено.

Багиров понимал, что в списке указан адрес Пилина, который ему уже известен. Но… чем черт не шутит?

– В каком году Пилин закончил школу? – спросила завуч.

Мнимый адвокат назвал примерный год выпуска.

Галина Степановна открыла шкаф, достала списки и показала Багирову.

– Вот… мы постепенно создаем компьютерную базу… но…

Багиров, слушая вполуха ее смущенное бормотание, побежал глазами по фамилиям. Есть! Пилин Георгий Андреевич… проживает… на Второй Заводской улице, дом 5. Так он и думал.

– А… с кем Пилин дружил? Кто может рассказать о нем?

Галина Степановна посмотрела в список.

– Классным руководителем в десятом «Б» тогда была Зоя Владимировна Ершова, – сказала она, указывая пальцем на последнюю строку. – Видите? Она уже не преподает. Но вам повезло! Зоя Владимировна хоть и на пенсии, работает у нас в библиотеке.

– Я могу с ней поговорить?

– Разумеется. Идемте, я вас представлю.

Галина Степановна повела «адвоката» длинным коридором в библиотеку. Бывшая учительница Ершова оказалась на месте.

– Пилин? – удивилась она. – Жора? Прекрасно помню. Чрезвычайно сложный был парень. Сколько он мне нервов вымотал! Такое не забудешь.

Зоя Владимировна охотно ответила на все вопросы Багирова, – и как Пилин учился, и как себя вел, и с кем дружил. Последнее интересовало «адвоката» больше всего.

– Ковалев и Зудин, лучшие его дружки были, – сказала Ершова. – Не разлей вода. Уроки прогуливали вместе и хулиганили вместе. Двоечники… что с них возьмешь?

Психологический портрет Жоры Пилина вышел неприглядным, – беспринципный, агрессивный молодой человек, тупой, хронический второгодник, неспособный усвоить даже тот минимум знаний, который обеспечил бы ему тройки в аттестате.

– Тройки-то ему поставили, конечно, – вздохнула Зоя Владимировна. – Но ни одну из своих оценок Жора не заработал. Удивительное равнодушие к учебе!

– А какой предмет вы преподавали? – спросил Багиров.

– Химию…

Следующий вопрос он задал по наитию, подчиняясь внутреннему порыву.

– Может быть, вы и Павла Широкова помните?

– Пашу? – лицо учительницы осветила улыбка. – Как же я могу забыть своего лучшего ученика? Очень интересный юноша… Из неблагополучной семьи, знаете ли, а учился на одни пятерки. Светлая голова. У нас в школе кружок был… «Любители путешествий» назывался. Его учительница географии вела, Бельская. Замечательный был кружок. Паша его посещал. Он такие лекции готовил, что некоторые учителя ходили слушать. Талантливый паренек. Хотелось бы узнать, как его судьба сложилась?

Багиров поблагодарил учительницу, записал старые адреса Ковалева и Зудина. Возможно, они до сих пор проживают там же и поддерживают связь с Пилиным.

– Можно у вас еще адресок Бельской попросить? Она ведь тоже преподавала в десятом «Б»?

– Да, пожалуйста, – кивнула завуч. – Лариса Федоровна давно на пенсии, честно говоря, даже не знаю, жива ли.

Багиров не отдавал себе отчет, зачем ему понадобился адрес учительницы географии. Он не собирался расспрашивать ее о Пилине, это точно. Ему вдруг захотелось побольше услышать о Паше Широкове. Чем жил, дышал, увлекался?

Начальник службы безопасности вышел из здания школы, раскрыл зонтик и торопливо зашагал к машине. Запах краски неприятно осел во рту горьким привкусом. На улице лил проливной дождь – вторые сутки. Стараясь не ступать в лужи, Багиров миновал школьный двор. Водитель дремал, откинув голову на сиденье.

– Стража спит, враги в крепости! – гаркнул Багиров ему на ухо.

Тот дернулся, ошарашенно уставился на начальника.

– Дома будешь спать, – засмеялся он. – Небось до утра девчонок тискал? Это твои проблемы, друг. Здесь ты мне нужен бодрый и начеку. Понял?

Водитель залился краской, виновато кивнул.

– Ладно, поехали.

Багиров назвал адрес Ковалева. Сегодня у него «день школьных воспоминаний».

Ковалев оказался дома. Он работал сторожем на парковке и дежурил сутки через трое. Заспанный и всклокоченный, он долго не мог понять, чего от него хочет этот мужик в костюме и галстуке.

– Зачем тебе Жорка? – тараща мутные с перепоя глаза, вопрошал Ковалев.

– Я адвокат, – Багиров показал ему удостоверение.

– Чё?.. Жорка на нары загремел?

«Адвокат» не стал его разубеждать, неопределенно повел головой и под шумок протиснулся в грязную прихожую.

– Мы можем поговорить?

Бутылка водки, принесенная Багировым, оказала магическое действие. Глаза хозяина прояснились, он махнул рукой в глубь квартиры.

– Пошли на кухню.

Сдвинув в сторону остатки еды, Ковалев поставил на стол два стакана, уселся и нетерпеливо засопел. «Адвокат» не торопился разливать.

– Ну… давай базарить, – пробурчал хозяин.

Он понял, что выпить сможет только после разговора, и решил приблизить вожделенный миг.

– Когда ты последний раз видел Пилина? – спросил Багиров.

– Давно… еще зимой, а чё?

Слово за слово, Ковалев разговорился и выложил «адвокату» все, что знал. После того как Жору выгнали с заправки, он запил по-черному, перебивался случайными заработками. И в личной жизни у него пошли скандалы. Маруська денег требовала, а не то грозилась выгнать. Жорка озверел совсем, проклинал «зажравшихся буржуев» на чем свет стоит, особенно Варяга. Клялся прилюдно, что убьет гада.

– Варяга? – переспросил Багиров.

– Да, блин… короче, это кликуха такая. Пацан с нами рос, Широков, первый Жоркин враг. Его во дворе звали Варягом. Он сильный был, как бычара, одним ударом кулака на спор любого сваливал. Ох, как его Жорка ненавидел! У них драка вышла из-за бабы. Баба-то никудышняя… квелая. Померла потом, а этот… Широков чего-то запал на нее. Ну и… вот…

Ковалев икнул и замолчал, не сводя глаз с бутылки. Для Багирова было загадкой, как это водка приобретает такую неограниченную власть над человеком?

– За что Пилин грозился убить Варяга? – спросил он, откупоривая бутылку.

– Дак… он на заправку устроился по чужому паспорту. У Жорки судимость… кто б его так взял? Но он все равно долго не выдержал, устроил по пьяни драку… его и выперли. В придачу оказалось, что заправки той хозяин – Широков. Это Жорку ух как бесило. У них ведь пути-то давно разошлись. Варяг после школы свалил с Заводской, мамашу бросил. Никто не знал, где он, чем занимается… А тут такое! Широков, выходит, хозяин, а Жорка у него вроде раба. Он этого не стерпел, взбеленился, орал, что Варягу не жить…

– Пилин действительно способен убить или все это пустые угрозы?

Ковалев пожал плечами.

– Довели братана… У них с Варягом давняя вражда, не на жизнь, а на смерть. Жорке терять нечего, окромя своих цепей. Так что…

– А где я могу найти сожительницу Пилина? – спросил Багиров.

– Маруську-то? – Ковалев жадно выпил водку, вздохнул от удовольствия. – Хорошо пошла…

– Маруську! – напомнил Багиров.

– Она на фабрике работает, где нитки красят… и живет, кажись, поблизости. Точно не скажу, не знаю.

От Ковалева поехали на фабрику. Шанс застать Пилина у сожительницы был невелик, но Багиров решил не упускать ни одной возможности…