Текст книги "Все, что захочешь (СИ)"

Автор книги: Наталья Смирнова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

Для полного счастья мне оставалось только правильно поговорить со стиральной машиной, что стояла у нас в ванной. Я сильно подозревал, что Миша её никогда не запускал. На эти мысли навёл случайно увиденный мной под ванной мешок с меткой прачечной.

К вечеру я всё же устал. Наблюдая за Мишей, как он уминает плов и, ковыряясь в своей кашке, я всё думал, рассказать ли ему про «радостную» встречу с папаней или нет. Поразмыслив, я решил не грузить его своими проблемами. У него и так хватает тех, что на работе.

Миша довольно жмурился, поглядывая на лёгкие шторки в кухне. От них и запаха еды стало по-домашнему уютно.

– Ты заслужил поощрения, – он хитро улыбнулся, показывая белые зубы. Да, Михаил был совершенен во всём. Начиная с волос, которые всегда лежали безупречно, волосок к волоску, и заканчивая фирменной белоснежной улыбкой, которая теперь стала часто посещать любимого. Мечта, а не мужчина! И эта мечта была в моих руках.

*****

В понедельник я уже был на работе. С каким-то удовольствием занимался делами, печатал, бегал по этажам. В руках всё спорилось. Оказывается, что и работа может приносить удовлетворение. Настроение просто замечательное… было.

– Скажите, где я могу найти Стефановского Юрия? – Мужской голос из коридора заставил меня замереть.

– Пройдите прямо. Он сидит перед кабинетом директора.

Я с холодом в груди ждал, когда возникнет мой нечаянный гость. Он не заставил себя долго ждать.

Папочка на этот раз был в чистой старой куртке и побритый.

– Юрий, хорошее местечко у тебя.

– Как ты меня нашёл?

– Это не так трудно, как ты думаешь. – Мужик, называвший себя моим отцом, подошёл к моему столу и уселся напротив меня.

– Что тебе нужно?

– Алименты. Зарабатываешь ты неплохо, как я погляжу. Пора помогать папе.

От такого нахального заявления у меня закончился воздух в лёгких.

– Какие алименты? Ты в своём уме?

– Такие. Я – больной человек. Работать не могу. Тебе как удобнее? Сам будешь деньги давать или иск написать?

Моему возмущению не было предела. Да, папочка платил когда-то на меня алименты, но продолжалось это недолго. Как говорила мама, он задолжал нам за три года. Но приставы так и не смогли из него выколотить долг. Он только поработал на принудительных работах на пользу государства. Больше он так и не работал. А когда мне исполнилось восемнадцать, про долг благополучно забыли.

– Ты. Ничего. От меня. Не получишь. – Я подскочил со своего места, еле сдерживаясь, чтобы ему не накостылять. Грёбаное мамино воспитание не давало мне поднять руку на это убожество.

– Что за шум, а драки нет? – из кабинета выглянул Михаил.

– О! – расплылся в мерзкой улыбочке папочка. – Товарищ начальник! Пойдите старому человеку навстречу.

Вот гад! Ему чуть больше сорока, он ровесник моей мамы.

– Объясните вашему подчинённому, что родителей надо уважать.

Услышав упоминание о родителях, Михаил сжал зубы и уставился на наглое явление, что сидело перед его кабинетом.

– В чём дело? – сухо осведомился он.

– Алименты мне Юрий должен.

– Ничего я не должен! – закричал я, сжимая от негодования кулаки. – Это он должен мне за три года! Чтоб он сдох!

– Кто это? – Миша посмотрел на меня.

– Папочка родимый, – зло проговорил я. Внутри меня уже всё кипело и грозилось вырваться наружу. Я еле сдерживался, чтобы не сорваться и не двинуть заботливому папочке по его бессовестной харе. – Требует с меня алименты, а сам не видел меня уже лет пятнадцать. И алименты последние три года перед совершеннолетием не платил.

Михаил поднял глаза на мужика. Под его тяжёлым взглядом папаня вдруг сжался.

– Значит, так, товарищ родитель. Права будешь качать в другом месте. За такие долги в тюрьму садят.

Руки босса схватили папашу за грудки.

– Ещё раз сюда явишься, подам на тебя в суд. Понял?

– По… понял, – папаня от испуга даже стал заикаться. Было на что посмотреть. Я бы тоже на его месте стал заикаться. Михаил метал гром и молнии. Холодная ярость лилась из него. Даже мне захотелось тут же смотаться отсюда подальше. И тут Миша сделал то, что я хотел ещё осуществить в самом начале разговора. Отпустив нашего «гостя» и аккуратно оправив на нём куртку, он врезал ему в солнечное сплетение. Неожиданно. Резко и жёстко. Беспощадно.

– Проваливай, – пренебрежительно брошенные слова заставили разогнуться скорчившегося папочку. – И помни, за Юрку убью, не побрезгую.

Мужская фигура шатающейся походкой двинулась к выходу. Из коридора на нас смотрели испуганные и потрясённые лица наших дамочек. Видимо, они выскочили на шум, разносившийся по офису. Единственно, кто смотрел на меня понимающим и каким-то торжествующим взглядом, это главбух. Мне стало не по себе. Почему-то подумалось, что спокойная жизнь закончилась.

– Что стоим? Работать, – распорядился шеф и ушёл в свой кабинет, хлопнув дверью.

Все тут же разошлись. Лишь Светлана Алексеевна задержалась.

– Молодец, Юрочка. Значит, все приёмы хороши? Ну, ну. – Она гордо удалилась, довольно задрав подбородок.

Я, ничего не понимая, опустился на стул. Что задумала эта офисная крыса? Снова заболел живот. Но не от моей болячки. А от предчувствия надвигающейся угрозы. Я понимал, что меня хотят ударить побольнее. Только когда это будет? От неизвестности похолодели кончики пальцев. Оставалось просто ждать. На что намекала эта злая тётка, говоря про приёмы, я не догонял. Тупая башка! Мне бы чуть мозгов побольше и можно было бы многого избежать. Я ещё не знал, насколько люди могут быть подлыми. Я никогда не сталкивался с женскими интригами и сплетнями. Спасибо Светлане, научила на всю жизнь. Но это будет позже. Пока она дала мне спокойно пожить. Пока, но недолго.

Остерегайтесь офисных крыс

На следующий день Миша кормил меня любимым омлетом. Я, ничего не подозревавший, что же готовится в мультиварке, по привычке заварил кофе уже на автомате, разлил его в чашечки и вытащил из хлебницы батон. Чудо-техника подала сигнал. На кухню залетел Миша.

– Садись, – сказал он, загадочно улыбаясь. – Сегодня я угощаю.

Я, гадая, что же он там накухарничал, уселся за стол. Увидев на тарелке свой любимый омлет, я чуть не проглотил язык. Во-первых, от того, что я соскучился по своему деликатесу, а во-вторых, мне жутко польстило, что Михаил узнал откуда-то рецепт. Попробовав воздушное лакомство, я убедился, что это то, оно самое. Я молниеносно уплёл всё, что было на тарелке, и попросил добавки.

– Миш, а ты откуда рецепт узнал? – поинтересовался я с набитым ртом.

– Прожуй сначала, – ухмыльнулся мой волшебник. Воспитатель, блин. – А ты как думаешь? Воображение включи.

Мама! Внезапная догадка озарила мою непутёвую голову. Как я раньше не догадался? Вот дурак.

– Мышаня, – волна нежности вдруг накатила на меня, и я сдуру выдал какое-то идиотское прозвище, – я тебя обожаю.

И тут я ойкнул и прикусил свой болтливый язык. Кажется, я несколько увлёкся домашней идиллией. Я робко поднял глаза на Михаила. Он улыбался! Он точно улыбался.

– Юрка, меня никто так ещё не называл.

– Ты не сердишься?

– Нет. Знаешь? Я думаю, что сегодня мы можем немного опоздать.

Опоздание несколько затянулось. До кровати мы не добрались и активно опаздывали в гостиной на диване.

Ах, Миша, Миша… Только ты можешь так смотреть на меня. Только от твоего взгляда я готов улететь на небеса.

– Не закрывай глаза.

А я и не хочу закрывать. Хочу видеть тебя. Как темнеют твои и так почти чёрные глаза. Как пульсирует жилка на виске и стекает маленькая капелька пота. Ты двигаешься во мне. Сначала сдерживаешься, мягко и плавно входишь, закусив от напряжения нижнюю губу, а потом вдруг срываешься на бешеный темп. Ты даришь мне феерические мгновения. Мне кажется, что я умираю и затем возрождаюсь вновь. Я где-то читал, что оргазм – это маленькая смерть. Нет, это не так. Оргазм – это перерождение. Такое чувство, что тебе даётся новая жизнь, и она будет длиннее предыдущей. Так можно идти к вечности. С Мишей. Что я сейчас и делаю. Плыву куда-то ввысь, вижу яркий свет, ощущаю бурный выплеск энергии, желаю отдать её моему единственному, и беру взамен его. Он щедро делится ею со мной.

Блаженство…

– Юрка, подъём! Ты дрыхнуть что ли собрался? Опоздание – это не пропуск рабочего дня.

– Сейчас.

Прохладный душ бодрит.

Мы едем на работу. Как уже принято, я зашёл вперёд Михаила. Он появился, выдержав пять минут.

– Михаил Алексеевич!

Главбух, чёрт бы её побрал. Цокает своими каблучищами об пол, идёт вся такая довольная, аж до неприличия.

– Вы в курсе, что ваш сотрудник сегодня опоздал на работу на целых сорок пять минут?

Да ё-пэ-рэ-сэ-тэ… Это что? Она сейчас на меня донесла?

– В курсе. – Михаил невозмутим. – Он выполнял моё очень важное поручение.

Я, вспомнив утреннее важное поручение, почувствовал, как загорелись мои щёки. Миша чуть заметно улыбнулся мне краешком губ. Взгляд его такой тёплый! Миша, алё! Быстренько переходи на режим «строгий босс».

– Вы свободны, Светлана Алексеевна. Идите, работайте. Юрий, через час ко мне в кабинет.

Вот, наконец-то щёлкнул переключатель. Вполне себе деловой шеф. Только глаза не потухли. В них пожар. Кожей осязаю, что ещё чуть-чуть и сгорю в нём. Иди же скорей. Светлана смотрит и медленно офигивает. Разве ты не видишь?

Громко хлопнула дверь. Я вздрогнул и выплыл из оцепенения. Огляделся. Стою один. Бухгалтерская крыса исчезла. Миша, видимо, уже за дверью водичку из кулера пьёт. И мне бы не помешало – губы пересохли.

Через час я послушно постучал в дверь, безжалостно распиливая взглядом табличку «Директор» на части и мысленно выкидывая её куски на помойку.

– Юра, отнеси надбавки в плановый.

В плановый, так в плановый. Я быстренько отдал бумажку нашим плановичкам. Конец месяца. Зарплата скоро. Минут через десять Светлана как вихрь ворвалась в кабинет к начальнику. Как она верещала, слышал не только я. Подробности разнеслись по коридору. К слову сказать, Миша тоже не шёпотом говорил. Я слушал, и готов был провалиться в ад к Сатане.

– Где это видано, чтобы жалкий секретарь получал такую зарплату?! – вопила оскорблённая до глубины души главбух.

– Это не ваше дело, – резко осадил Миша противную тётку. – Не из своего кармана платите. Он заслужил.

– Каким местом? – кажется, наша мегера взбесилась не по-детски.

– Вы на что намекаете? – Я представил себе лицо Михаила в этот момент. По моим представлениям от главбуха уже должна была остаться кучка пепла. Похоже, что там действительно была кучка. Но отнюдь не пепла.

– Он втёрся к вам в доверие! – продолжала орать главбух.

– Вон!

Дверь распахнулась. Светлана выскочила как ошпаренная.

– Ну, змеёныш. – От её голоса у меня всё затряслось внутри. Она сама была, как змея. Нагайна, только языка раздвоенного не хватало. – Ты ещё пожалеешь.

Я вжался в кресло. Да, хреновый из меня мангуст. На роль Рики-Тики-… как там его?... я не подходил. Противная тётка ретировалась с поля боя.

– Миша, что такое? – я ничего не понимал.

– Не грузись. Всё нормально. – Михаил вышел в коридор. Погулял там маленько, успокаиваясь. Вернулся. – Работаем.

Уф. Что же там за циферку вывел Миша, что так выбесило нашу главбухшу?

Ближе к обеду позвонил Пашка. Увидав высветившийся номер на экране, мне стало стыдно. Я давно не звонил Паше. Друг, называется. Любовь меня так закрутила, что даже друзья на какое-то время вылетели из головы и отошли на второй план.

– Ты куда пропал? – возопила мне трубка в ухо. – Сто лет тебя не видел.

– Паш, это не телефонный разговор. Давай встретимся. Подгребай сюда. Я тебе адрес дам.

Минут через пятнадцать, получив смску от Пашки, я вышел на наше крылечко.

– Юрка! – друг оглядел меня и похлопал по плечу. – Ты отпадно выглядишь. Признавайся, какого хмыря окрутил?

– Пашка, ты – дурак, – я обиделся. – Любовь у меня. Понимаешь? Любовь. Я живу у него.

– Агась… – охренел Пашка. – А у нас что было?

– Дружба. И сейчас есть.

Пашутка засопел.

– Дружба, значит. – Он шагнул ко мне и вдруг присосался к моим губам. Ничего, кроме недоумения, я не испытал.

– Ты совсем оборзел? – я оттолкнул его и испугался того, что сделал. Друга я терять не хотел. – Паша, не делай глупостей. Мы – друзья, и только.

– Прощай, мил друг.

Паша развернулся и ушёл, даже не оглянувшись. Стало больно. Я надеялся, что Пашка, как обычно, когда мы ссорились, одумается и у нас снова всё будет в норме.

Я вернулся в офис. Скоро обед. А на обед мы стали ездить домой. В коридоре маячила, как неприкаянная, фигура начальницы бухгалтерии. Вот как выйти, не привлекая её внимания?

Миша прошёл мимо меня и хитро мне подмигнул:

– Жду тебя в машине. – Тихий шёпот, надеюсь, услышал только я.

Ещё для виду послонявшись туда-сюда, я прошмыгнул, огибая офисную крысу. Почему она такая довольная? Это мне ещё предстояло узнать.

Тяжёлая артиллерия

Через полторы недели я понял праведное возмущение главбухши. Я долго таращился в экран своего мобильника, поражаясь широтой щедрой души Миши.

– Миша, ты мне решил выдать зарплату за три месяца вперёд? – наконец, решился я выяснить достаточно щекотливый вопрос.

– Нет, это твоя зарплата за месяц. Заработал. Помнишь германский договор? Нам перевели аванс. Матери не забудь деньжат подкинуть.

Да, Миша для моей мамы идеальный зять. И памперсы для бабули привезёт, и дырку в стене просверлит, и о материальном благополучии позаботится. Она и не мечтала о таком. Настроилась в своё время на возможных невесток. Попытка родить себе дочку увенчалась успехом в сторону двух сыновей, то есть нас с Вадькой.

– Миш, меня же Светлана сожрёт.

– Не сожрёт. Кстати, мы уже должны отчитываться за первый этап работ. Будешь переводить.

Надо сказать, что работать с этим договором было интересно. Я уже выучил множество научных терминов на дойче. Благодаря специфике работы нашей компании, я расширил свой словарный запас не только на родном языке.

– Юрка, ты знаешь, что ты у меня очень ценный кадр? Я давно искал человека со знанием немецкого. В основном, все учат инглиш.

– А ещё я на машинке вышивать умею, – я развеселился.

– О, да-а-а… – протянул босс. – И крестиком, и гладью. И ткань под твоими руками становится послушной.

Миша закрыл глаза и резко втянул воздух через ноздри. Я наблюдал за его выражением лица, в то время как своей умелой рукой пробрался к тому, чем мог гордиться любой мужчина. Иногда я любил «помучить» Михаила. Мне нравились моменты, когда я чувствовал над ним власть. Всё зависело от меня – когда пощадить и отпустить в свободный полёт.

Мы сидели в машине, стоящей на парковке нашей фирмы.

– Юрка-а-а... – страдальчески выдохнул Миша. – Не останавливайся.

Я наклонился и тронул губами нежную кожу. Не надо торопиться. Можно ласкать ленивыми движениями языка, оттягивая тот момент, когда нетерпеливые пальцы зароются мне в волосы и сами насадят на твёрдый ствол. Э, нет, не так быстро, мой милый. Пускаю в ход зубы. Совсем чуть-чуть, слегка, только для того, чтобы отрезвить.

– Стефановский!

Довольно ржу про себя. Раз в ход пошла моя фамилия, значит, Мишаня уже на пределе.

– Ну, давай же!

– Я не умею, – притворно печалюсь я.

– Делай, как умеешь.

"Хрум, хрум", – проносится в мозгу совсем некстати. Хочется заржать в голос. Оказывается, делать минет – весёлое развлечение.

– Юрка, убью... – стон срывается с его губ.

Вбираю в рот полностью и замираю. Секунда – и поскакали! Хорошо, что стёкла мишиной Хонды тонированные. А то мимо проходящие сотрудники могли бы наблюдать замечательную картину – их шеф с красным лицом и с раскрытым ртом дёргается и почти отключается. Галстук сбит набок, верхняя пуговица рубашки расстёгнута, каштановая отросшая чёлка падает на лоб непослушными прядями, маленькие бисеринки пота блестят над верхней губой. Интересно, работал я, а вспотел он.

Привожу его в порядок, застёгивая ширинку, предварительно вытерев платком следы незапланированной страсти.

– Дай, поцелую.

Покорно подставляю губы с его вкусом.

– Юрка, Юрка… Как я жил без тебя всё это время? Ты – мой дом, моя семья, мой парень.

Так приятно и волнительно слушать признание. Почему я не могу сказать то, что просится с моего языка? Всегда что-то сдерживает. Робость? И ведь знаю, что он ждёт сейчас от меня ответа.

– Миша, – мои пальцы застёгивают маленькую пуговку на его рубашке, поправляют галстук. – Я счастлив с тобой.

Он улыбается особой улыбкой. Она только моя и для меня. Мне удивительно наблюдать, как он открывается, застёгнутый когда-то на все пуговицы.

Мы выходим из машины, забыв про наш ритуал – сначала я, потом некоторое время спустя босс. Идём вместе, поднимаемся на свой этаж.

– Доброе утро! – улыбается Миша своим подчинённым.

Да! Смотрите на него! Любуйтесь! Сегодня у него причёска не волосок к волоску. Мягкие пряди лежат в художественном беспорядке. Миша проводит по ним пятернёй, приглаживая. Свободный расслабленный жест, блеск в глазах, распахнутые полы пиджака, пружинистая походка пантеры – от него так и прёт то, что называют сексуальностью. Я скромно иду за ним и думаю, что вот этот раздолбай мой. Да, я не оговорился. Раздолбай, от которого не отвести глаз. Канцелярия в полном составе застыла на пороге живописной скульптурной композицией с раскрытыми ртами. Змеюка из кабинета с табличкой «Главбух» смотрела жадными глазами. Нет, дорогая, он мой. На чужой порток не разевай… сама знаешь что.

Ну, как? Бесплатное представление закончилось и, похоже, имело сногсшибательный успех.

Все потихоньку, испытав шоковую терапию, расползлись по своим рабочим местам.

Рабочий день начался.

Ближе к обеду, расправившись с делами, я лазил по германским сайтам, читая про их обучение в магистратуре. Если честно, я даже уже выбрал университет, как вы, наверное, догадались, Кёльнский. Оставалось посоветоваться с Мишей, связаться со своей волшебницей-фрау, которая, судя по визитке, была преподавателем университета, и отослать документы. Конечно, с одной стороны не хотелось разлучаться с любимым на полтора года. Да, я выбрал три триместра, желая побыстрее получить звание магистра и вернуться к Михаилу. С другой стороны – но ведь существуют и мобильники, и скайп, и самолёты, много чего, чтобы иметь возможность общаться и даже встречаться. Не в каменном веке же живём. В общем, мне хотелось учиться. Сентябрь, пора уже документы подавать. Фрау Луиза советовала мне не тянуть.

– Чем занимаемся? – вкрадчивый мишин голос прозвучал над ухом неожиданно.

– Да вот. Учиться хочу. В Германии.

Миша на миг задумался.

– Знаешь, я думаю, что это возможно. Я пошлю тебя учиться от нашей компании. И даже буду платить стипендию.

– Ты не шутишь? – я не ожидал, что Михаил так легко решит этот вопрос.

– Через два года начальник отдела маркетинга уходит на пенсию. Место будет вакантно.

Ого! Я придержал челюсть руками. Я – начальник!

– А разве можно так сразу?

– Ну, – усмехнулся Миша, – конечно, не сразу. Полгодика в подчинении у него поработаешь. Я думаю, что этого срока тебе будет достаточно, чтобы освоиться. Ты же у меня умница.

От этой похвалы, наверное, я стал таким, когда говорят – маков цвет.

– Обожаю, когда ты так смущаешься. – Мишино дыхание приятно щекотало кожу щеки. Он стоял за моей спиной, положив мне руки на плечи и наклонив голову.

– Михаил Алексеевич!

Миша медленно поднял голову на возглас.

– Распечатай мне то, что сделал. Я слушаю вас, Светлана Алексеевна.

Мегера из бухгалтерии как всегда возникла не во время.

– Я зайду к вам после обеда сверить расходы.

Я повернулся на противный голос. Меня уже всё раздражало в этой пакостной тётке. Ого! Мымра была в полной боевой раскраске. Блузка была расстёгнута до груди, чтобы была видна ложбинка и краешек кружевного бюстгальтера. Светлана кокетливо поправила длинный волнистый локон, который струился от виска до плеча. Длинные волосы были распущены, а не гладко зачёсаны и собраны в бабушкин узел, как обычно. Если бы не её злобный взгляд, который невозможно было спрятать за сладкой улыбкой, то она очень даже неплохо бы выглядела. Тяжёлая артиллерия в виде танка сто тридцать четыре всеми гусеницами рвалась в бой. Тётка похлопала ресничками, словно молоденькая девушка на первом свидании. Мне стало смешно. Сколько ей лет? Кажется, она старше Михаила.

– Светлана Алексеевна, вы чудесно выглядите, – Михаил еле успел скрыть непроизвольный смех.

– Да вот. У подруги сегодня день рождения. Иду после работы.

Три раза «Ха-ха!». Ясно же, как божий день, что весь этот маскарад для Миши.

– Передавайте подруге поздравления. – Миша не выдержал и широко улыбнулся.

– Обязательно! – Главбух вообразила, что сразила своей красотой шефа наповал. – Так я зайду после обеда.

Миша кивнул головой и отвернулся, прикрывая глаза рукой, как бы ослеплённый «чудесным видением». Светлана взглядом победителя скользнула по мне и, старательно покачивая бёдрами, поплыла к своему кабинету.

– Сильна, – Миша посмотрел ей вслед, – но совершенно не в моём вкусе.

– А кто в твоём вкусе? – В сердце кольнула ревность.

– Ты. И больше никто.

Наш дом

Миша никогда мне не рассказывал, что происходит в его кабинете, когда к нему приходила главбух. И в этот раз он промолчал. Светлана у него находилась долго, около часа. Судя по кипе бумажек в её руках, они действительно сверяли расходы. Но вот дрожащие губы и еле сдерживаемые слёзы при выходе наводили на мысль, что всё закончилось не только сверкой. Женщина выглядела несколько жалко. Она даже не посмотрела в мою сторону, пробежала мимо, пряча слёзы, и только слова, брошенные полушёпотом, заставили меня напрячься:

– Импотент.

С этого дня Светлана Алексеевна стала обращаться к Мише, подчёркнуто сухо. Ко мне же появилось презрение и постоянное желание меня уколоть побольнее. Делалось это всё как бы в шутку. При этом змеюка откровенно тащилась от своего остроумия. Я бы лучше предпочёл, чтобы меня не замечали.

Миша же совсем расслабился в офисе. Мог приобнять меня за плечи, прийти ко мне пить кофе на глазах у всех наших дамочек. Правда, на людях мы называли друг друга на «вы». Выглядело это довольно забавно. Тем более, раньше шеф меня на «вы» никогда не называл.

– Юрий! Приготовь.. те мне кофе.

– Михаил Алексеевич! Т… Вам с сахаром?

– Нет, как обычно.

– Держи… те.

Канцелярские дамочки, наблюдая наши выканья, улыбались. Не улыбалась только мымра. По офису уже вовсю гуляли сплетни о нашем «тесном» общении с шефом. Как-то совершенно случайно я подслушал разговор в канцелярии. Дверь была приоткрыта, а я шёл мимо. Остановило меня около неё упоминание моего имени.

– Юрий, похоже, приглянулся нашему шефу.

– И не говорите. И ведь Михаил стал человек человеком. Давно ни на кого не орал.

– Как вы думаете? Что у них?

– Подружились, наверное.

– А вот Светлана говорит, что их дружба носит интимный характер.

– Ерунда какая. Она свечку держала? Оба нормальные мужики, просто дружат.

Я сморщился от слов «нормальные мужики». Значит, узнай тётушки точно, чем мы с Мишей занимаемся, то уже попали бы в разряд «ненормальных».

– Не верю я в эти сплетни Светланы, – продолжал женский голос из-за двери. – Это она на Юрку взъелась. Он получает сейчас практически как она. Так парень и работает за троих. Я слышала, как шеф сказал, что Юрий – его правая рука, а не простой секретарь. Это ж мозги какие надо иметь, чтобы договор заграничный вести.

На этом месте уши мои поползли на макушку. Я затаил дыхание, прислушиваясь.

– Плановый отдел ведь не брался за это. Язык не знают, переговоры по телефону вести не могут. А благодаря Юрке, нам и аванс вовремя перевели. Всё ведь сделал. Светлана-то, вообще ни в зуб ногой в немецком. Подпись только свою поставила.

Ну, да. Было дело. Банковские документы требовалось заполнить на дойче. А чтобы это сделать, пришлось вникнуть и в бухгалтерию.

– Так уж, всё это ерунда. Они просто дружат.

Я тихонько выдохнул и на цыпочках отошёл от кабинета. Значит, наша змеюка уже распускает слухи о нашем возможном романе. Вот скотина! Вспомнились вдруг слова про «импотента». Что, Светлана Алексеевна? Не встал, значит, у Миши-то на вас? Я поразился активности главбуха. Да, тут и танк, и БТР в комплекте упакован. Как Миша отбился? Да он – герой! Такая глазом не моргнёт, изнасилует и скажет потом, что было всё полюбовно.

Вернувшись на своё место, я уставился в окно.

Осень пришла как-то очень быстро. Казалось, что бабье лето будет радовать нас ещё долго. Ан, нет. Если уж у нас тепло задерживалось, то потом резко холодало. На улице моросил противный дождик. Он мог так плакать целый день. Серое тяжёлое небо, почти голые деревья с остатками былой золотой роскоши, засохшие травинки, поздние цветы. «Уж небо осенью дышало», – вспомнилось мне.

«Уж реже солнышко блистало,

Короче становился день,

Лесов таинственная сень…»

Удивительно! Я до сих пор мог продекламировать это стихотворение. Да, всё-таки мамино воспитание – это на всю жизнь. Она же у меня воспитателем детского сада когда-то работала. Ходить к маме в группу – это ответственность. Я помню, как она меня сажала на стульчик перед ребятами, сама уходила на кухню, носила кастрюльки с обедом, а я в это время читал вслух книжки. На утренниках в первых рядах рассказывал стихи и пел запевалой в хоре. Часто мои знакомые парни просто удивляются моей осведомлённости в области литературы. Мы даже говорим иной раз на разных языках. Я удивился, узнав, что мои сверстники практически не читают. Не мудрено, что меня частенько просто не понимали, о чём это я говорю. Для друзей у меня свой язык. Молодёжный сленг. Всё предельно просто и понятно.

А вот с Мишей... Казалось бы – детдом. Но мы всегда понимали друг друга. И шутки у нас были привычные, и книжки общие, и фильмы. Я понял только позже, какую огромную работу Миша провёл над собой после детдома. Ведь тех вершин, что он достиг в жизни, даже не каждый домашний парень может достичь. Это открытие заставило меня по-другому посмотреть на Михаила. Я его глубоко уважал. Он стал для меня образцом, примером для подражания. И он стал для меня не просто семьёй. Он был для меня всем. Я дышал им и не мог надышаться.

Отправив документы в университет, я понимал, что сознательно уезжаю от него. Но я верил, что никакое расстояние нас не сможет разделить.

– Юрка, – сказал мне Миша после того, когда пришло подтверждение, что в магистратуру я поступил. Спасибо фрау Луизе и, как потом оказалось, Мишиным деньгам.– Если хочешь, я буду к тебе прилетать каждую неделю.

Я знал, насколько это тяжело.

– Миша, я люблю тебя независимо от того, сколько раз ты будешь прилетать ко мне. Каникулы будут только наши.

Мы сидели в кровати и кутались в одеяла в холодном доме. Подключение отопления задерживали. В спальне мы включили обогреватель.

– Миш, – я чихнул. – Давай хоть сюда ковёр купим. Холодно же ногам.

– Давай. Для тебя всё, что захочешь.

– Всё-всё?

Короткий кивок головой и поцелуй, который тянет в водоворот.

– Иди ко мне под одеяло, у меня теплее. – Какой же он горячий! Как печка. – Грейся.

Медленные поцелуи сводят с ума, разгоняют кровь по телу, уже и одеяло кажется лишним. Я выгибаюсь, подаюсь навстречу, разгорячённый, стараюсь попасть в такт его движениям, шепчу его имя. Время растянулось. Земля замедлила своё вращение. Здесь и сейчас только мы, наши дыхания и тела, наши мысли – одни на двоих…

– Ну, как? Согрелся?

– Да. – Блаженная улыбка не сползает с лица. – Миш, мне никогда рядом с тобой не будет холодно.

На следующий день в нашем доме появились мягкие и тёплые ковры. И большой коричневый мишка с чёрненькими глазками.

– Это тебе, – сказал Михаил, держа внушительных размеров игрушку в руках.

А-а-а! Мишутка был такой мягонький и пушистый! Мне! Игрушка?! Я тискал мохнатое чудо и радовался, как ребёнок.

– Спасибо! – я пристроил медвежонка на диване. – Пусть он сидит тут и охраняет наш дом.

– Юрка. – Мне показалось или нет, что голос Миши дрогнул? – Ты сейчас сказал – наш дом.

Да, я так сказал. Потому что чувствовал себя дома, а не в гостях, как когда-то.

– Да, Миша. Наш.

Это был самый чудесный вечер в моей жизни.

Загаданное желание

Октябрь прошёл весь в хлопотах и как-то незаметно. Время летело стремительно и одним прекрасным утром мы созерцали за окном белоснежную картину. За ночь выпал снег. Как говорит Задорнов, зима пришла неожиданно, когда прорвало отопление. Слава Богу, топили у нас хорошо. С каждым годом морозная старушка стала задерживаться. Я очень хорошо помню, что седьмого ноября у нас обычно уже выпадал снег. Мама меня маленького одевала в шубу, валенки и меховую шапку и вела на демонстрацию. Мне нравились разноцветные шары, флаги, сплочённая атмосфера праздника. И вдруг этот праздник отменили. Мама, помниться, ругалась и говорила, что скоро останутся только дебильные праздники вроде «Независимости России». От кого мы не зависим, она так понять, и не смогла.

Так вот. Теперь снег выпал только во второй половине ноября. И как-то очень неубедительно. Мы всё ждали по привычке сугробов, но снежная погода не торопилась нас баловать. Декабрь тоже не особо порадовал привычными осадками. Снег шёл редко, белым он оставался недолго по вине грязи и выхлопных газов. Странная малоснежная зима. Даже морозов серьёзных пока не было. Может, от такой несвойственной для Сибири зимы и не чувствовалось наступления Нового года. То, что этот праздник не за горами, я понял по оформлению наших магазинов. Витрины вдруг за один день украсились искусственными ёлочками, замигали разноцветные огни гирлянд, а во фруктовые отделы завезли пахучие марокканские мандарины. В офисе за неделю до праздника наши дамочки с разрешения Миши навертели из мишуры композиции на шторах и пристроили туда же ёлочные шарики. Мне они подарили маленькую пластмассовую ёлочку, наряженную миниатюрными игрушками. Прикольно. Я поставил её на стол.

Миша всё чаще сидел у меня, а не запирался в своём кабинете. Подписывал документы, проверял мною распечатанные тексты, а иногда просто приходил поговорить.

Кобра, занимающая в нашем штате должность главбуха, практически не вылезала из своего кабинета. Казалось, что она затаилась, свернувшись в клубок, и ждала подходящего момента распрямить свои кольца и ужалить побольнее. Если она и возникала в коридоре, то я пытался обойти её за километр, боясь аллергической реакции на её яд.

Михаил решил устроить праздник сотрудникам прямо в офисе накануне новогодних праздников. Чтобы было всё по-домашнему. В холле поставили столы, тётушки притащили салатики собственного изготовления, мужчины с первого этажа скинулись на выпивку, а Миша заказал в столовой горячее. Мы с ним съездили в супермаркет, закупили шампанского, вина и одноразовую посуду со скатертями. Чтобы празднование не превратилось в одну жрачку и выпивку, я сделал через интернет неплохую подборку музыки. А ещё к большому плоскому телевизору подключил ДВД, чтобы петь караоке. Короче, всеобщими усилиями подготовились мы основательно. Гулять, так гулять.