Текст книги "Все, что захочешь (СИ)"

Автор книги: Наталья Смирнова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

– Вадька! Иди сюда!

Брат тут же подлетел ко мне, словно ждал, что позову. Смотрит на меня такими глазами ожидающими, как собачонка. Знаю, что он хочет. На компе поиграть.

– Я теперь твой начальник. Будешь меня слушаться во всём.

– Я и так тебя слушаюсь, – шмыгнул носом братишка. Вечно он шмыгает. Аденоиды у него, кажется. – Тебя не послушайся, сразу по шее дашь.

– И что? Часто даю? – изумился я. Что-то об этом даже никогда не задумывался.

– Ага, – Вадик потёр весь в крапинках нос. – Юр, введи пароль, а? Ну, пожалуйста. Я тебе пятьдесят рублей дам. В гонки хочу поиграть.

– Неси бумажку, – смилостивился я. – Напишу я тебе пароль. Всё равно после рабочего дня видеть этот компьютер не могу. А копейки свои себе оставь.

Братец аж просиял. Вихрем сбегал в комнату, стоит уже со своей бумажкой и сопит под ухом.

– На, – я быстро написал пароль, чувствуя себя благодетелем. – Пользуйся.

Блин, вы бы видели его мордашку. Счастливая, веснушчатая, глазки горят, кажется, что ещё больше позеленели. Кстати, они у него тоже не совсем правильные. Вроде как разноцветными считаются. Возле зрачков зелень, а по краям радужки серые. Вот такие мы у нашей мамы неправильные.

– Папа-то, звонил?

– Звонил. Поеду к нему в воскресенье. – Вадим по-деловому складывает бумажку с начертанным паролем. Он вообще весь такой деловой, вдумчивый, спокойный как удав. Его вывести из себя сложно. Кажется, Вадька даже драться не умеет. Никогда вперёд других не полезет. Я как-то наблюдал за ним в школе, когда на родительское собрание вместо мамы ходил. Толпа ребятни чуть кулер не снесла, чтобы водички попить. А братик в сторонке стоит, на одноклассников смотрит, как на умалишённых. Потом, когда детишки от ёмкости отлипли, подошёл спокойно, налил себе воду и напитался. Вот такой у нас Вадим. Отец его мне вроде как отчимом приходится. Но у меня язык не поворачивается так его назвать. С восьми лет зову его папой. И хоть мать и с ним развелась, но я считаю его своим отцом. Хороший мужик, между прочим. Что они цапались между собою, хрен их разберёт. Ведь сейчас общаются хорошо. Отец приедет, так и обнимутся, и поцелуются, а вот жить вместе не получается. Тараканы у них в голове разные, не находят общего языка – идеология и жизненная позиция не совпадают. Отцовские тараканы такие рыжие и махровые. И жуть, какие принципиальные. На уступки никогда не идут. Мамины тараканы маленькие, юркие и балдёжные. Иной раз разбегаются в разные стороны, и не соберёшь. А уж, какие покладистые! Иногда. Всё разрешают. И всю ночь за компом просидеть, и у друга переночевать, и пивка выпить. Отец же никаких сидений за компьютером без надобности не признаёт. А уж ночёвки! В это мы его и не посвящаем. Но он, как я уже говорил, классный мужик. Про нас с Вадькой не забывает. Приезжает частенько в гости, и даже денежку нам даёт. Сейчас, конечно, я уже у него и не возьму. Сам теперь зарабатываю. Жду с нетерпением свою первую зарплату. Через неделю будет.

Утром мама сварила кофе. Я залил его в маленький термос и помчался на работу. Ровно в восемь с отчётом в одной руке и чашкой ароматного кофе в другой я уже стоял перед шефом. Он, не глядя, взял мой труд, то есть отчёт, и небрежно швырнул на стол. Отхлебнул кофе из чашки и надолго задумался. По моим соображениям, мамулин кофе просто обязан был волшебным образом подействовать на шефа. Я затаил дыхание, ожидая реакции босса. МихалСеич выпил кофе, помолчал, поджав губы, затем потянулся к отчёту.

– Что стоишь над душой? Иди, работай.

Вот что за козёл? Сказать «спасибо» нельзя? Видать, переломится. И никакое волшебство здесь не поможет: в данном случае слишком всё запущено и по мановению магической палочки никуда не исчезнет.

– Стой.

Я замер у двери, проклиная всё на свете. Ненавижу его кабинет. Это точно камера пыток. Моральная.

– У тебя загранпаспорт есть?

– Нет.

Откуда у меня загран? Я дальше местных детских лагерей и санаториев сроду никуда не выезжал.

– Зайди на сайт, распечатай анкету, заполни её, и чтобы сегодня же подал на загран. Деньги возьми.

На стол легли четыре купюры по тысяче каждая. Я вытаращился на новенькие банкноты, не понимая с какой радости такая внезапная щедрость.

– Это за срочное оформление. Давай, шевелись. Через час можешь спуститься к машине нашей компании. Тебя отвезут, куда нужно.

– А зачем? – не удержался я от вопроса, забирая со стола деньги. Барский жест начальства вогнал меня в замешательство.

– Затем. Может, ты мне в командировке понадобишься. Хотя, какой с тебя толк?

От этих слов мне стало обидно до боли в груди. Стараешься тут, стараешься, и всё впустую. Меня здесь держат в качестве половой тряпки, чтобы вытирать ноги. Я вскинул голову, сдерживая слёзы. Стиснул зубы от злости, что заклокотала внутри и пожелала вылиться наружу. Кулаки чесались двинуть со всей силы в самоуверенную рожу шефа. Щёки пылали так, что, думается мне, физиономия моя выглядела довольно красочно. МихалСеич уставился на меня и вдруг скривился так, будто у него заныла любимая мозоль.

– Вон отсюда! Что застыл как памятник? Делай, как я сказал.

Я выскочил из кабинета, как ошпаренный, и хлопнул дверью со всей силы, чуть не сломав замок. Внутри всё тряслось и кипело от ярости. Индюк надутый, козёл еб*нутый, скотина бессердечная… Разные эпитеты лезли мне в голову. Руки дрожали и желали выдернуть все волосы из этой ненавистной твари. Разбить бы ему губы в кровь, стереть эту самоуверенную ухмылку с лица, укусить, сделать больно. А потом целовать и … Стоп! Я ох*ел, что ли? О чём я подумал?

Всё, Юрка, успокойся. Ты просто ненавидишь эту сволочь. Но ты будешь делать то, что он скажет. И ты дотянешь до года. А потом уйдешь из этой компании, и забудешь бездонные чёрные глаза, из которых льётся равнодушие и холод, что так тебя бесит.

Я сделал дыхательную гимнастику, стукнул кулаком в стену, пнул пару раз ни в чём неповинный стол и сел заполнять анкету на загран. Пусть уж будет у меня этот грёбаный паспорт. Шеф всегда прав.

На войне как на войне

В воскресенье я вырвался с друзьями на дачу. Лето, солнышко, травка, речка блестит недалеко от домика, день знойный с ласковым ветерком – погода так хороша! Только для отдыха. Мы купили побольше пива, шашлыков, загрузились в машины и прибыли в уютное живописное местечко. Ребята галдели, бренчали на гитаре, шутили, рассказывали свежие анекдоты. Я не мог почему-то полностью отключиться от всего и расслабиться. Мысли о работе совсем не к месту лезли в голову и мешали наслаждаться отдыхом.

– Юрка, ты что такой смурной сидишь? – Пашка, мой очень близкий друг, тот самый, с которым мы до сих пор экспериментируем в постели, обнял меня и притянул к себе. – Пошли, я знаю, как развеять твои тяжкие мысли.

Он многообещающе улыбнулся и коснулся слегка пальцами молнии на моих штанах. И тут я осознал, что не занимался сексом уже почти месяц. Вот что значит, адский труд офисного работника – никакой личной жизни.

Мы тихонько встали и, стараясь не привлекать к себе внимания гогочущей шумной компании, скрылись в домике в небольшой комнатке. Пашка, видать, соскучился за месяц-то. Набросился на меня, как изголодавшийся зверь. Отбиваться я не стал, чай не девица невинная. Принимал грубые ласки, позволял ставить засосы на своей шее, и с каким-то отчаянием отдавался лихорадочным и нетерпеливым движениям. Да, это был просто секс. Люблю ли я Пашку? Наверное, люблю. Мы стараемся сделать друг другу приятное. Мы знаем друг друга очень давно. Но… Сегодня я внезапно почувствовал себя одиноким, хотя лежал в объятьях близкого мне человека. Чего-то не хватало. То ли остроты ощущений, то ли выплеска бурных эмоций, адреналина в крови, то ли чёрных презрительных глаз, которые замораживали и воспламеняли одновременно… Мать твою! Я дёрнулся под Пашкой. Опять эта сволочь приходит в мои мысли и портит всю малину. Паша протяжно выдохнул, спуская мне на живот, я почувствовал тёплые струйки, стекающие по коже; ненавистный взгляд не отпускал из своего плена…

– Юрка, что с тобой?

– Что? – не понял я, усилием воли выплывая из своих грёз и эротических фантазий, и сжимая в руке горячий и мокрый член.

– Где ты был?

– В каком смысле?

– В таком. Ты думал о другом, ты шептал имя другого человека.

Пашка резко встал, начал суетливо поднимать с пола одежду и натягивать на себя, не глядя в мою сторону. Я молчал. Друг полностью оделся и пошёл к выходу.

– Па-а-аш, – прошептал я ему вслед, заставляя на минуту задержаться на пороге, – прости.

– Разберись в себе. И хотя имена Паша и Миша созвучны, уж своё имя я всегда смогу отличить от другого.

Обиженный Пашка исчез за дверями, а я зарылся носом в подушку. Гадский шеф не даёт мне покоя даже в выходные, зловредно прокрадываясь в мою голову. Ненавижу его! Какого хрена я шептал его имя? Чтоб он сдох! Сквозь землю провалился! Терпеть не могу его вечно недовольную мину, барские замашки, красивые пальцы, сжимающие кофейную чашку, губы, которые кривятся и издеваются надо мной. Особенно нижнюю губу ненавижу. Она такая полная, выдаётся вперёд. Язык её облизывает перед тем, как губы прикоснутся к чашке и отопьют глоток кофе. Контур у губ чёткий и идеальный. Уголки смотрят вверх. Интересно, эти губы умеют улыбаться? Или они замёрзли навеки?

При воспоминании о губах босса захотелось взвыть во весь голос не понятно от чего. Я стал молотить кулаками подушку, избивая и представляя себе, что мутузю противного шефа.

– Вот тебе, – шептал я сквозь слёзы, врезаясь в воображаемое тело. – Гадина. Бесчувственная скотина.

Не знаю, сколько времени прошло. Я от души избил подушку, и мне стало намного легче. Встал со своего поля боя и поглядел в окошко. Ребята уже развели костёр и пели под гитару песни. Захотелось чего-то душевного и страдательного. Быстро одевшись, я вышел на крыльцо.

– Виновата ли я-я-я, виновата ли я-я-я… – с чувством затянул я, театрально всхлипывая после каждой фразы.

– Юрка, заткнись! – заорали парни. – Задолбал ты нас уже этой песней.

– Огней так много зо-ло-о-тых… – переключился я на женатых парней города Саратова.

– Ребята, заткните его кто-нибудь!

Я обиделся. Между прочим, мне эти песни мама в детстве вместо колыбельных пела каждый вечер. Я их на всю жизнь запомнил.

Мне заботливо сунули в руки шашлык и бутылку пива. Я вдруг понял, как же хочу есть. К всеобщей радости присутствующих с удовольствием вгрызся в жареное мясо, избавив всех от своих душераздирающих завываний. Наевшись и напившись, я смотрел на танцующие язычки пламени и думал, что же мне делать дальше. От увольнения меня сдерживало пари. Не хотелось, чтобы меня считали слабаком. Убежал от строгого босса. Смешно, право! Ну, держись, МихалСеич! Врагу не сдаётся наш гордый «Варяг». Буду биться до последнего. И ведь не уволишь меня, не прикопаешься. Хочешь войну? Будет тебе война. Холодная.

*****

– Ваш кофе! – моя рука изящным жестом поставила перед шефом красивую кофейную чашку на блюдце. Мамуля мне выделила из своей богатой коллекции посуды. Старую кружку с отбитым краешком я выкинул. – Срочные факсы, – на край стола легли белые тонкие листы. – У вас сегодня встречи, – я раскрыл ежедневник, в который вписывал распорядок дня моего «горячо любимого» начальника. – В девять тридцать, в одиннадцать и в три часа дня. Приём посетителей переносим на четыре вечера.

– Свободен.

Я с достоинством кивнул головой и неторопливо поплыл к выходу, давая время боссу полностью насладиться своей филейной частью тела, обтянутой лёгкими летними брюками.

– Стой.

Я медленно повернулся, демонстрируя свою новую рубашку.

– Это что? – брови шефа выразительно задёргались, грозя перейти в нервный тик.

– Рубашка.

– Я про засос. А то, что ты называешь рубашкой, на самом деле является прозрачной тряпкой. С таким же успехом ты мог её не надевать вообще.

Шеф, конечно, как всегда загнул. Рубашка не была настолько прозрачной. Просто ткань тонкая и лёгкая. На улице жара за тридцать градусов.

– Где галстук?

– Дома, – невозмутимо ответил я, приняв позу манекена в витрине мужского магазина. – В стирке.

– Издеваешься? – ненавистные глаза мгновенно воспламенились.

– Что вы! Даже и не думал, – как можно вежливее ответил я. – Мне можно идти?

– Иди. – Лицо шефа было багровым. Я даже испугался за его здоровье. Казалось, у него сейчас пар из ушей повалит.

– Может, вам холодной водички принести? – деликатно озаботился я. – И таблетку валидола?

В горле у босса тихо булькнуло.

– Вам нельзя волноваться. Сердце, видимо, слабое, – я забеспокоился и услужливо ринулся, было, в сторону кулера.

Всё. Капец тебе, Юрка, пришёл. Сейчас этого ненормального либо удар хватит, либо он убьёт тебя прямо на рабочем месте и всё спишет на несчастный случай.

МихалСеич закрыл глаза и махнул рукой. Типа, иди и не отсвечивай.

Фух, вроде пронесло. Что-то я разошёлся сегодня. Ещё чуть-чуть и таскала бы мамуля кому-нибудь из нас цветочки на могилку.

Ровно в девять часов десять минут шеф вышел из кабинета.

– Пошли со мной на встречу. Запишешь все предложения по будущему договору.

Я с достоинством поднялся и, взяв с собой блокнот, последовал за широкой директорской спиной.

На встрече я держался за правым плечом МихалСеича, внимательно слушал, всё записывал и вообще вёл себя вполне достойно и прилично.

Затем шеф меня потащил на вторую встречу, где внезапно предоставил мне слово. Я не стушевался и зачитал по пунктам те предложения, что прозвучали на предыдущей. Обсуждение затянулось и плавно перетекло в обед в шикарном ресторане. Заказчики угощали. Полные желудки и изнуряющая жара сделали своё дело. Галстуки мужики сняли и расстегнули верхние пуговицы рубашек.

– Михаил, познакомь нас с этим очаровательным молодым человеком, – попросил полный мужчина, который сидел рядом со мной.

– Это мой секретарь, Юрий, – нехотя ответил босс и повернул ко мне голову.

– Далеко пойдёт. Говорят, что у тебя секретари не задерживаются. Когда будешь увольнять, позвони мне. Возьму к себе.

Я закашлялся, подавившись мясным деликатесом. Работодатель аккуратно постукал меня по спине и протянул стакан сока.

– Самому нужен, – твёрдо сказал МихалСеич, недобро поглядывая, как меня пытаются откачать.

Я поперхнулся соком, которым с успехом протолкнул застрявший кусочек в горле, кашлянул, вытер губы салфеткой и торжественно произнёс:

– Я предан нашей компании и Михаилу Алексеевичу.

– Молодец, – заказчик внимательно посмотрел мне в глаза. – Но запомни. Нужна будет работа, можешь обратиться ко мне.

– Спасибо, – я поблагодарил мужчину своей фирменной улыбкой.

Расходились мы уже на дружественной ноте, пожав друг другу руки чуть ли не по третьему разу. Сергей Иванович тихонько сунул мне в карман свою визитку.

В офисе шеф не сказал мне ни слова. Вызвал к себе начальницу канцелярии и долго на неё орал, обзывая всех баб дурами. Ольга выбежала из кабинета вся в слезах. Я перехватил её по дороге и утешал, отпаивая валерьянкой. Есть уже опыт с мамой. Ну, почему шеф такой мудак, прости Господи? Срывает своё плохое настроение на других. И ведь никто ему ничего не скажет. Начальник. Вякни и тут же вылетишь с работы. Приходиться терпеть. Да и платит он, честно сказать, хорошо. Вот стану начальником и никогда не буду издеваться так над своими подчинёнными. Никогда! А начальником я буду. Будьте уверены.

Честь великая

«Наверное, это какая-то ошибка», – думал я, тупо уставившись в экран своего мобильного телефона. Банк оповещал меня о перечислении на мою зарплатную карту сорока тысяч, огромной суммы, по моему разумению. Зарплата уже у нас была неделю назад, и я с гордостью получил свою пятнашку. Вы знаете, каково это – держать в руках деньги, тобою заработанные? Этого не передать словами. Кровные денежки грели руки, эйфория расползалась по всему телу. Я никогда не думал, насколько это для меня будет так важно – первая зарплата. И пусть в руках у меня был не миллион, грубо говоря, а всего пятнадцать тысяч, но это были мои деньги. Хотелось купить всё и сразу. Я снял почти всё наличными и подавил в себе желание их тут же потратить, подумав о том, что, возможно, эта сумма очень нужна моей семье. Дома я торжественно вручил маме тысячные бумажки (разве что ленточкой не перевязал) под её всхлипы и причитания, что я теперь окончательно взрослый и время назад не вернёшь. Меня чуть не раздуло от осознания своей значимости и я даже мысленно порадовался, что не потратил зарплату на себя, а внёс свой вклад в семейный бюджет.

И вот смотрел я на экран мобильного и на периферии моего сознания метались различного рода предположения, начиная с нелепой шутки нашей бухгалтерии и заканчивая попыткой банка включить меня в число счастливчиков, выигравших в лотерее. Что же это такое? С мобильником в руках я помчался в бухгалтерию.

– Юрочка, что случилось? – Вероятно, на моём лице было написано всё.

– Светлана Алексеевна, это что? Откуда у меня сорок тысяч? – я трясущимися руками показал на экран телефона.

– Тебе шеф не сказал? – изумилась главбух. – Это твои командировочные.

– Коман… чего? – теперь у меня задрожали колени. Куда решил заслать меня этот узурпатор?

– У шефа нашего спроси. Он знает.

Я, забыв постучаться, залетел в кабинет директора.

– Михаил Алексеевич, это что за командировочные?

Босс оторвал взгляд от бумаг, поднял голову и криво усмехнулся:

– Ты загран получил?

– Получил. – Я вспомнил, с каким восторгом разглядывал красивый новенький биометрический паспорт, сожалея о том, что в ближайшее время им точно не воспользуюсь.

– Сходи в банк и возьми выписку со своего счёта. Гостиницу нам уже заказали и купили авиабилеты. Завтра съездишь в германское посольство и сдашь наши документы на визу. Да, и зайди на их сайт, распечатай и заполни анкету.

Рука босса нырнула в ящик и выудила оттуда большой конверт.

– Здесь мой пакет документов, билеты и доверенность на тебя. Визу ставят на третий день. Паспорта наши тоже будешь сам забирать.

Я впал в сомнамбулическое состояние. Перед глазами всё поплыло, шеф утратил свои чёткие контуры, фигура его заколыхалась в воздухе и показалась нереальной. Изумительная картина!

– И рот закрой, а то муха залетит.

Я автоматически принял из руки шефа конверт, повернулся к двери и как лунатик побрёл из кабинета, ничего не видя перед собой.

– А куда мы едем-то? – наконец, догадался я спросить, уже закрывая дверь.

– В Мюнхен. На пять дней.

Ноги меня почти не держали. Я еле доковылял до своего кресла и плюхнулся в него, вытянув дрожащие конечности. Это что сейчас было? Шеф берёт меня с собой в Мюнхен? Мамочка, помоги мне вернуться обратно!

Пять дней рядом с шефом я не выдержу. Общаться с ним, жить в одном номере, созерцать ненавистную физиономию с утра до позднего вечера, спать с ним в одной комнате – это выше моих сил. А ещё я никогда не летал на самолётах. Тут у меня в груди, не смотря на жару в помещении, стало холодно, словно в зимнюю стужу. По телевизору вечно передают о катастрофах. Самолёты падают, не долетая до места назначения. Если мы разобьёмся… Хотя, нет, не мы. Эта гадина выживет всеми правдами и неправдами, вылезет из под обломков целым и невредимым. Жертвой, скорее всего, стану я.

Немного придя в себя, я залез на сайт германского посольства и стал заполнять анкету. Чтобы всё правильно сделать, нахально заглянул в конверт. Анкета шефа стала для меня образцом. В ней меня насторожил один странный факт – там, где должны были быть сведения о родителях, стоял прочерк.

Полностью ответив на вопросы анкеты и поставив свою подпись, я глубоко задумался. Германия. Мюнхен. Любимые немцы. Между прочим, я немецкий знаю. И, довольно, неплохо. Берлин, Мюнхен, Дрезден – эти города я мечтал увидеть воочию. Рот мой раскрылся шире, чем в директорском кабинете. Мать моя, женщина! На меня вдруг с небес снизошло озарение. Так я это увижу? Ради такого я готов вытерпеть все закидоны сволочного босса.

Еле дождавшись конца рабочего дня, копируя при этом на третий раз (на всякий случай) нужные документы, я рванул в банк. За справку пришлось выложить денежку; хорошо, что я додумался немного оставить себе с зарплаты.

На следующий день с утра пораньше я уже был в посольстве, как представитель организации. Проблем никаких не было. Визу нам делали уже не впервые. Оставив паспорта и документы, я с чистой совестью выдохнул и вернулся на своё рабочее место.

– Юрий, ко мне, – вызвал меня шеф по коммутатору.

Захватив с собой папку с бумагами на подпись, я перекрестился перед входом в ад. Каждый раз в директорский кабинет я шёл как на эшафот. Никогда не знаешь, что там будет.

Пока шеф подписывал бумаги, я стоял с каменной мордой лица.

– Документы на визу сдал?

– Сдал.

Спрашивает, как будто не знает. Ведь на машине компании ездил.

– Подготовь экспертное заключение на последний доклад. У нас будет свой стенд. Вот тезисы. – Я взял протянутую бумагу. – Напечатай и оформи презентацию. Ошибок не наляпай.

– Вообще-то, я грамотный.

– Знаем мы вас, грамотных. Каждый раз проверять надо.

МихалСеич закрыл папку и устремил свой величественный взор на меня.

– В дипломе у тебя по немецкому отлично?

– Да. И не только по немецкому, – попытался я напомнить о красноте своих корочек.

– Знаем мы ваши красные дипломы и сколько вы за них платите.

Тут же захотелось придушить шефа собственными руками. В отличие от барских сыночков, в нашей семье бабла не было. Учился я сам. И за свои пятёрки не платил.

– Иди, вундеркинд. И вспомни, как немецкие слова произносятся.

Убью. Точно я его когда-нибудь убью.

Подхватив папку с края стола, я чуть не протаранил собою дверь, забыв её открыть.

– Стой.

Ненавижу это слово. Сейчас ещё какую-нибудь гадость отмочит.

– А сегодня галстук где?

– В химчистке, – я мило улыбнулся, забыв о том, что моя улыбка на босса не действует. – Кетчупом запачкал.

Дожидаться реакции шефа я не стал. Рванул дверь, вылетел наружу и быстро захлопнул кабинет. Боюсь, что босса не спасёт даже Мюнхен. Закопаю на чужбине и вернусь на родину свободным.

Я вышел на улицу, проветрился, попинал для острастки наше парадное крылечко и вернулся ваять презентацию. На немецком. На конференцию мы едем. Научную. Представлять гениальную идею на международном рынке. Похоже, нам выгорает нехилый проект в валюте.

– Юрий, презентация готова? – Голос шефа раздался вовремя. Я только-только закончил последнюю страничку.

Я нажал кнопочку коммутатора:

– Да.

– Показывай.

Скинув файл на флэшку, я снова отправился на плаху. Желудок свело от волнения. Казалось, что решалась моя судьба.

– Недурственно, – удовлетворённо произнёс шеф, просмотрев плоды моего труда и сохраняя на своём компьютере. – Иди.

Я остался стоять на месте. Зачем куда-то идти, если тебе в спину прилетит окрик «стой»?

– Что застыл?

Я вздохнул и медленно пошёл к выходу.

– Стой.

– Стою, – ответил я. – К вам как повернуться, передом или задом?

– Чего??? – МихалСеич, видимо, не был знатоком русских народных сказок.

– Ну, знаете, как в сказке, – решил я просветить недалёкого шефа. – Избушка, избушка, встань ко мне передом, к лесу задом. – И тут мне захотелось откусить себе язык и проглотить его.

МихалСеич встал, подошёл ко мне и дёрнул пряжку ремня.

– Давай, задом. Выпорю твою бессовестную задницу, чтобы сесть на неё не смог, паршивец, – шеф потрясал своим ремнём у меня перед носом.

Меня вообще никогда не пороли. Моя жопень испуганно заныла.

– Не посмеете. Рукоприкладство карается законом, – я с вызовом посмотрел ему в глаза, которые жёстко блестели.

Боялся ли я его? Ну, может, и боялся. Всё-таки МихалСеич меня старше и сильнее. И в то же время, хотелось смачно заехать ему в глаз или в ухо.

Шеф схватил меня за воротник рубашки и притянул к себе. Мы уставились друг на друга, прожигая глазами. Зрачки МихалСеича стремительно расширились, пожирая радужку. Что-то мне подсказывало, что моя реакция была такой же. Глазки мои, глазки. Прощай, милое разноцветье. И вдруг я с удивлением обнаружил, что дико возбуждён. Босс резко и неожиданно отпустил меня, и я еле удержался на ногах.

– Иди, – угрожающе прошипел он. – И умерь свой пыл.

Я пулей вылетел из кабинета. Щёки пылали, в жилах бурлила кровь и шумело в висках, в горле пересохло, в паху образовался стойкий оловянный солдат. Это что же такое? Я поскакал в туалет. Чтобы снять напряжение, мне понадобилось не так уж и много времени. Вот это да! Наверное, это издержки эмоционального выплеска. Я умылся и уложил свою великолепную чёлку. Как же я выдержу шефа в Мюнхене целых пять дней? Мы, наверное, прибьём друг друга. Надо быть сдержаннее, а то кого-нибудь из нас точно привезут в цинковом гробу. Всё. С этого дня я само спокойствие и бесстрастность, чтобы не вещал мне босс. Со всем соглашаюсь, киваю головой как китайский болванчик и, самое главное, не поворачиваюсь к нему задом. А то это чревато последствиями, причём непредсказуемыми. Шеф у меня точно сдвинутый и больной на всю голову. Маньяк и садист в комплекте.

Успокоившись, я пошёл на обед в канцелярию.

– Ну, Юрочка, – ехидно хихикнула главбух, – второй месяц пошёл. Уволиться не желаешь?

– Нет, – уверенно заявил я, твёрдо решив для себя, что почтительная дистанция с шефом поможет мне дотянуть до года.

– И в Мюнхен не боишься с начальством лететь?

– Не боюсь. Наоборот, сплю и вижу, как буду гулять по Мюнхену. – Я поймал завистливый взгляд.

– Удивляюсь, как ты удостоился такой чести? – Светлана Алексеевна осмотрела свой гладкий ноготок на указательном пальце. – Он никогда никого не брал с собой в командировки и на конференции.

«Да, повезло тебе, Юрка, – подумал я. – Видимо, ему так нравится измываться над тобой, что он не хочет лишать себя такого удовольствия на целых пять дней».

Мюнхен

Я, наверное, раз в десятый открывал паспорт и с умилением рассматривал визу, проверяя её даты и разглядывая каждую буковку. Родненькая, скоро я буду тебя показывать на границе.

– Юра, – рядом стояла мама, держала в руках деньги и смотрела на мою довольную морденцию, – я вот что подумала. Возьми свою зарплату, сходи в магазин и купи себе новые вещи. За границу летишь. И не серди шефа. На конференции наверняка нужен деловой костюм.

Я чуть не прослезился. Согласитесь, у меня самая лучшая мама на свете!

– Спасибо, мам! Сходишь со мной?

– Отчего же не сходить? Схожу.

В фирменном отделе нашей фабрики «Синар» мне подобрали строгий костюм тёмно-синего цвета. Пиджак был модного покроя, приталенный, с небольшими разрезами по бокам. Дёшево и модно. Пара рубашек и стильный галстук в тон костюму обещали удовлетворить строгий вкус шефа. Мама затащила меня в обувной отдел и, добавив денежных бумажек, купила мне отпадные лакированные остроносые туфли.

– С зарплаты отдашь, – сказала она, принимая мой благодарный поцелуй в щёку.

Вечером мамуля заставила меня написать список вещей, которые нужно будет взять в дорогу, и достала из недр шкафа свой чемодан на колёсиках. Успела она в своё время съездить в несколько стран пока зарплата позволяла. Сейчас у нас с этим полная жопа. Как мамуля ещё деньги, что я ей дал, от семьи оторвала, удивляюсь. Погладив чёрную ткань чемодана, она вздохнула, видимо вспоминая свои поездки, смахнула с щеки ностальгическую слезу и протянула своё сокровище мне.

– Пражский, – глаза мамы подёрнулись мечтательной дымкой. По её рассказам я знал, что в Праге она обнималась со своим кумиром, «фигуристом всех времён и народов». – Бери. В аэропорту не забудь запаковать в плёнку.

Мы вместе сложили больше половины нужных вещей.

– Зарядку телефона не забудь, – моя мама ас в сборах. Дальше по списку я сложил свои принадлежности. Бритье и умывание по утрам никто не отменял.

Наш самолёт вылетал рано утром. Шеф обязал меня быть в аэропорту к началу регистрации.

Спали мы мало и плохо. В четыре утра уже были на ногах, тихо передвигались по комнатам, стараясь не разбудить домашних. Мама заставила меня позавтракать, хотя от волнения мне ничего в горло не лезло. Но я под её строгим взглядом волевым усилием протолкнул в себя один бутерброд и запил его кофе. Вкуса еды даже не почувствовал. Голова моя была занята предстоящим полётом и разными формальностями в аэропорту. Проверив, все ли документы на месте, я вызвал такси. Мама меня перекрестила и спустилась к машине. Когда мы заворачивали за угол нашего дома, я оглянулся. Около подъезда стояла одинокая женская худенькая фигурка. Я махнул ей рукой. Выдохнул. Скоро я полечу в неизвестность.

В аэропорту шеф меня уже ждал около терминала. Регистрацию начали на пять минут раньше. Помня наказ мамы, я отдал чемодан упаковщику. Он ловко затянул целлофаном мою тару. Нетбук я брал с собой в самолёт. Его вместе с чемоданом просветили на ленте, я спокойно прошёл через кабинку, и через несколько минут мы с шефом уже сидели в зале ожидания. Я смотрел на стрелки часов: секундная дёргалась по кругу, подгоняя маленькую. Чем ближе они приближались ко времени посадки, тем больше волнение подкатывало к горлу, вызывая короткие приступы тошноты.

– В первый раз летишь? – спросил МихалСеич меня после очередного похода в туалет. Почему-то мне казалось, что я выпил не чашку кофе, а целую бочку.

– Да.

– Тебе понравится, не волнуйся. Ты, похоже, любишь выплеск адреналина.

– Угу.

В самолёте босс посадил меня к окошку, помог застегнуть ремень безопасности. Я внимательно прослушал лекцию стюардессы, стараясь запомнить, как поступать при экстремальных ситуациях. Затем командир экипажа пожелал нам приятного полёта, и самолёт медленно поехал на взлётную полосу. Остановился. Постоял несколько минут. Казалось, что внутренности мои от затянувшегося ожидания полностью растаяли. Я вцепился изо всей силы в подлокотники и закрыл глаза. Мы резко рванули с места и понеслись, ускоряясь. «Боженька», – прошептал я, перед глазами пронеслась вся моя жизнь. Внезапно почувствовал твёрдую ладонь шефа. Она легла мне на кисть руки и пальцы легонько ободряюще сжали её. От этого стало легче, сердце вернулось на своё место: до этого оно путешествовало по всему телу, добравшись до пятки. Вдруг довольно ощутимо надавило на уши и заложило.

– Делай глотательные движения. На конфету.

Моих губ коснулся леденец. Не открывая глаз, я ухватил зубами конфетку.

– Открой глаза, самого интересного не увидишь.

Я заставил себя поднять веки. Мы летели. За окошком внизу были видны ленточки дорог, игрушечные здания, машинки. Они удалялись и сливались между собой. Затем белая пелена, ничего не видно. И вот мы уже летим над облаками. Они как вата, воздушная и мягкая. Хочется протянуть руку и коснуться их. Уши, наконец, разложило, конфетка иссосалась и я облегчённо улыбнулся.

– Ну, как?