Текст книги "Влюбиться в снегурочку (СИ)"

Автор книги: Наталья Шагаева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

ГЛАВА 24

Олег

Я готовлю мясо. Надрезаю кусок вырезки, мариную в кисло-сладком соусе, специях и травах. Мне нравится готовить мясо, это у меня от отца, он никогда не доверял матери мясо и рыбу. Полинка усердно чистит яйца. Наша маленькая помощница уже усыпала скорлупой весь пол. Но забавляет меня то, что Агния, забыв об овощах, внимательно за мной наблюдает.

– Нравится то, что видишь? – усмехаюсь, закрывая контейнер с мясом.

– А? – смущается, продолжая нарезать овощи на салат. – Я просто хотела запомнить рецепт.

– А не нужно запоминать, – усмехаюсь и мою руки. – Мясо буду готовить только я.

Улыбается.

– Все, я почистила, – сообщает нам Полинка с довольным лицом.

– Умница, а теперь взяла метлу и убрала за собой мусор! – указываю ей на пол.

– Хорошо, – хмурится, но идёт в кладовую.

– А можно в оливье вместо колбасы курицу положить? – спрашивает Агния.

– Нужно.

– Хорошо, я так люблю. А селедку под шубой будем делать?

– У нас нет селедки.

– Можно с красной рыбой.

– Ну делай, если хочешь. Хотя я не любитель таких салатов.

– А картофель к мясу будем запекать?

Подхожу сзади, обнимаю ее, обвивая талию.

– Ты теперь хозяйка в этом доме и решаешь сама, чем нас кормить. Хочешь – делай картофель. С меня мясо и алкоголь. Шампанское уже охлаждается.

Напою я сегодня мою девочку хорошим «Просекко», у нас сегодня не только Новый год.

– Хорошо, – кивает и замирает с ножом в руке, когда я целую ее в шею. Не могу не касаться ее. Столько всего хочется. – Только я не знаю, что делать с кальмарами, креветками и икрой.

– Не знаешь – я сам приготовлю. Немного позже. Я на часик в кабинет. Мне нужно совершить несколько важных звонков.

– Хорошо. – Прикусываю кожу на нежной шейке. Отрываюсь от Агнии и разворачиваюсь к подметающей Полине.

– Я в кабинет, – сообщаю дочери.

– Знаю, знаю, – отмахивается она. – Тебя беспокоить, только если случился пожар или наводнение.

– Ну, примерно так, – усмехаюсь я и иду в кабинет.

* * *

На часах полдевятого вечера. Мы накрываем стол в гостиной. Я считаю, что нужно садиться за стол позже, но Полинка может не выдержать и заснуть до наступления Нового года, а мы хотим, чтобы она все же прочувствовал атмосферу.

Круглый стол, белая скатерть. Фрукты, салаты девочек, мой – с морепродуктами, сок и детское шампанское для Полинки, и игристое для нас. Приборы, салфетки, сладости, свечи. Девочки хотят романтики. Я не против, лишь бы они были довольны. Мы выключаем верхний свет, оставляя огни ёлки, свечи на столе и мерцание телевизора. Я противник телевизора. Но так хотят девочки, а я вообще не в силах им отказать. Немного накрывает ностальгией, как в детстве.

Агния и Полинка постоянно шепчутся и секретничают, а я никогда не думал, что моей дочери настолько не хватало женского внимания. И я рад, что мы нашли Агнию.

Стол накрыт, и девочки убегают наверх переодеваться. Внутри так хорошо и спокойно. Полное умиротворение. Все на своих местах. Давно себя так не чувствовал.

Поднимаюсь в спальню, меняю свитер на чёрную рубашку, закатываю рукава, оставляю верхние пуговицы расстегнутыми. Надоел официальный вид, душащие костюмы и галстуки.

Спускаюсь в кабинет. Вынимаю из сейфа коробочку с кольцом, открываю, рассматриваю и вновь прячу. Беру подарок Полины и несу под ёлку. У нас с дочерью традиция. Подарок от меня она открывает тридцать первого вечером, а от Деда Мороза – утром первого. Так повелось. Я дарю своей принцессе несколько подарков. Бывало, что дарил и за Юлию, когда она забывала о дочери и улетала праздновать Новый год за границу. Не хотел я рушить образ матери и создавал иллюзию того, что Полину не забыли.

Но сейчас, когда мы обрели нашу Снегурочку, стало вдруг плевать на бывшую жену и на то, что о ней подумает дочь. Теперь ее репутация – ее проблема. Хочет, чтобы дочь о ней запомнила что-то хорошее, пусть старается сама. Надоело прикрывать ее зад.

Выхожу в прихожую и вижу, как спускаются мои девочки. Красивые. Полька с замысловатой прической, в своем платье с утренника, а губки накрашены розовым блеском. Моя доча для меня самая красивая.

А вот Агния сногсшибательна. Как там говорится: каждая женщина должна иметь маленькое чёрное платье? Так оно у нее есть. Ничего сверхъестественного, но, черт… это очень красиво, сдержанно и привлекательно. Оно облегает ее фигуру, открывая плечи, и кокетливо привлекает внимание золотой вышивкой на кромке. Волосы собраны вверх, игривые пряди выпущены на шею. Губы яркие, сочные, цвета спелой малины. И туфли на каблуке. Боже дай мне терпения и сил высидеть этот вечер при дочери спокойно.

– Какие красавицы, – комментирую я. Подаю сначала руку Полинке, помогая ей спуститься, а следом – Агнии. Ненадолго сжимаю ее ладонь, подношу к губам и целую пальчики.

– Это платье нужно запретить, – тихо шепчу я.

– Почему? – удивлённо спрашивает она.

– Потому что оно сводит меня с ума. – Улыбается.

– Очень рада, я хотела тебе понравиться.

– У тебя получилось.

– Ну, хватит шептаться, пошлите за стол! – обиженно произносит дочь, и мы отрываемся друг от друга.

Помогаю девочкам сесть, открываю бутылку игристого, наливаю нам с Агнией немного, а Полине – сок. Не сажусь, поднимаю бокал, привлекая их внимание.

– Этот год нежданно подарил нам тебя, Агния. Спасибо Полине, – подмигиваю дочери. – Она сразу разглядела нашу судьбу. – Агния краснеет, пряча смущенную улыбку за бокалом. – И теперь наша семья станет больше и полноценнее, – не удерживаюсь от намека, глядя, как Агния кусает губы. Ты же уже все понимаешь, моя девочка? – Значит, этот год был одним из лучших. Мы нашли друг друга.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Ура! – кричит Полинка, феерично заканчивая мою речь, и тянет к нам бокал, чтобы чокнуться. Ее сок расплескивается, немного пачкая скатерть, но мы с Агнией делаем вид, что не замечаем. Чокаемся, отпивая шампанское.

– А теперь подарки?! – строя мне глазки, спрашивает Поля.

– Открывай, – киваю ей под ёлку.

– Ой, у меня тоже есть подарок, – произносит Агния и сбегает наверх. Перевожу вопросительный взгляд на Полю, та лишь пожимает плечами, продолжая усердно распаковывать свой подарок.

– Ура, планшет! – визжит Полька. Рассматривая коробку с гаджетом. – Спасибо, спасибо, спасибо, папочка! – тянет ко мне руки и повисает на шее, когда я наклоняюсь к ней.

Агния возвращается, держа в руках длинный продолговатый футляр.

– Смотри, что мне папа подарил! – хвастается Полька.

– Классно, такой, какой ты хотела.

Девочка смущённо улыбается, подходит ко мне и протягивает футляр.

– Ты уже вручила мне самый главный подарок, зачем тратишь деньги на подарки человеку, у которого все есть?

– В том то и дело, что у тебя все есть, – выдыхает она. – Надеюсь, тебе понравится.

– Мне уже нравится, – тянусь к ее губам. Уворачивается.

– Открой сначала.

Открываю футляр, а там серебряная ручка с гравировкой. Стильная. Не особо дорогая, но по меркам воспитателя… Хмурюсь. Денег у девочки не было. А я закрутился и не подумал дать ей карту на личные расходы.

– Не нравится? – тихо спрашивает она. Вынимаю ручку, кручу в руках, рассматривая гравировку: «Всегда в твоих руках». Закрываю глаза, улыбаюсь.

– Очень нравится, – обнимаю ее. Да, хочу, чтобы всегда была в моих руках. – Очень ценный подарок. Тронула, – шепчу я ей, прижимая к себе. – И когда только успела?

– Я премию получила, заказала доставку на работу. Очень боялась, что тебе не понравится.

– И истратила всю премию.

– Я хотела, чтобы это не было дёшево.

– Это очень дорого, моя девочка. Спасибо.

И я не про деньги.

– Ну, давайте кушать! – Полинка приводит нас в себя.

– Мой подарок немного позже, – целую Агнию в висок и помогаю сесть за стол.

– Ну, давайте пробовать, что мы тут сотворили.

* * *

Полинка уснула полдвенадцатого, не дожидаясь Нового года. Насыщенный день и переизбыток эмоций утомили мою дочь. Уношу ее в спальню, Агния потихонечку стягивает платье с бормочущей что-то Поли и накрывает одеялом.

Спускаемся вниз. Убираем со стола еду, оставляя только шампанское, сладости и фрукты. Мои наручные часы показывают без десяти двенадцать, и сердце немного сбивается с ритма. Делать предложение волнительно и в сорок. И вроде понимаю, что она не откажет, но все же волнуюсь как мальчишка.

Готовлю новую бутылку игристого, чтобы открыть ее ровно в двенадцать.

Мы почему-то молчим, улыбаясь друг другу в предвкушении. Только девочка – в преддверии Нового года, а я – новой жизни.

Без пяти двенадцать. Притягиваю Агнию к себе. Немного тискаю, проходясь ладонями по телу, вдыхая ее запах, пытаясь набраться сил. Мы дышим, отсчитывая минуты, секунды.

Двенадцать.

Внутри что-то взрывается.

Понеслось.

Открываю шампанское. Хлопок для эффекта. Смех моей девочки, подставляющей бокал. Разливаю напиток, позволяя пене скатиться по бокалу. Голова кружится.

– С Новым годом! – произношу я.

– С Новым годом! – восторженно и немного по-детски отзывается Агния. Мы чокаемся и отпиваем по глотку. Ставлю бокал, заглядываю девочке в глаза.

– Целый день прокручивал в голове речь, – усмехаюсь я. – Строил предложение, признания, доводы, – голос немного садится от волнения. – Но в голове остались только главные слова.

Вынимаю из кармана футляр с кольцом, открываю его, глядя, как распахиваются небесно-голубые глаза.

– Не думал, что можно настолько влюбиться за неделю. Мне казалось это нереальным, да и вообще так не бывает. Но ты доказала мне обратное. Я хочу тебя во всех смыслах этого слова. Хочу тебя как женщину, как мать моих детей и как жену. Ты перевернула мое представление об отношениях. Агния ты выйдешь за меня замуж? – задерживаю дыхание, улавливая каждый ее вдох и жесть. А девочка в шоке, покусывает губы и смотрит то на кольцо, то мне в глаза.

– Нет, – вдруг произносит она, и внутри меня что-то рушится.

ГЛАВА 25

Олег

Самоуверенность – определенно, порок. Отказ бьет по самолюбию и чему-то мужскому. Чувствую себя так, словно мне дали под дых, и ни вздохнуть ни выдохнуть. И сдачи не дашь, и не закроешься. Я открыт и уязвим перед маленькой девочкой.

Она молча кусает губы и смотрит на кольцо. Кажется, мы застыли в этом моменте. Пауза затянулась. Горько. Накрывает каким-то болючим разочарованием. Захлопываю коробочку. Опускаю ее на стол и разочарованно усмехаюсь.

Ну а как ты хотел, Смирнов?

Неделя!

Рано еще. Спугнул. Не прельщает ее быть так сразу окольцованной.

Допиваю шампанское залпом и отворачиваюсь к окну. Нет, я не виню ее ни в чем. Мне просто нужно время, чтобы прийти в себя, как-то договориться с самолюбием и попытаться понять Агнию. Мне нужно немного времени, чтобы это все переварить.

Дышу.

Хочется чего-то покрепче и на свежий воздух.

– Олег, – тихо зовет меня Агния. Молчу, сжимая челюсть. Открою рот – могу наговорить лишнего. – Олег, – она подходит сзади и опускает теплые ладони на мою напряженную спину. – Я… Посмотри на меня, пожалуйста, ты неправильно понял…

Молчу, закрывая глаза. Дышу. Еще минуту, моя маленькая, и я буду готов тебя выслушать. Еще минуту. Девочка, словно читает мысли и терпеливо ждет, когда я соберу себя.

Делаю над собой усилие, разворачиваюсь. Заглядываю в голубые глаза и вижу там вину и смятение. Ну что ты, моя хорошая. Ты ни в чем не виновата. Это я уже навыдумывал себе… Черт…

Смирнов, просто отключи мозг, иначе…

– Олег, я не хотела… – начинает она, и я вижу, как в ее глазах собираются слезы. – Ох, – глубоко вдыхает, быстро моргает, чтобы не плакать. – Я все испортила. Да? – закрывает глаза. – Так быстро… Я не ожидала… Я думала, успею… А теперь ты неправильно понял… Я очень хочу сказать «да»… но… – сбивчиво тараторит она, а чистые слезы уже скатываются из-под опущенных ресниц.

Таааак!

– Ну-ка, иди сюда! – хватаю девочку за талию, отодвигаю бокалы и шампанское и сажаю Агнию на стол, под ее несдержанный всхлип, чтобы смотрела мне в глаза и не вздумала сбежать.

– Я такая дура, – хватает воздух, закрывая лицо руками.

Ревет.

Прячет лицо. И меня отпускает. Девочка плачет, а я улыбаюсь. Нет, это не отказ. Здесь что-то другое, и я сейчас узнаю, что. Но сначала нужно успокоить свою Снегурочку. Сам глубоко вдыхаю. Встряхнула так встряхнула.

– Тихо, – аккуратно убираю ее ладошки с лица. Тушь размазала, такая трогательная.

Моя.

Стираю с ее щек черные дорожки слез. Целую щечки, соленые губки.

– Все хорошо, – успокаивающее шепчу девочке. Она обнимает меня за шею, утыкается носом в плечо. Укачиваю, как ребенка, снимаю с ее волос заколку, распуская мягкие, шелковые локоны, зарываюсь в них и дышу ванильным запахом. – Я люблю тебя, – произношу, продолжая укачивать, а девочка опять рыдает, сильнее прижимаясь ко мне. Усмехаюсь. Кому-то мое признание тоже попало в сердце. – Так горько от моей любви?

– Нет, ну ты что! – утыкается мне в шею. – Очень-очень сладко.

– Ну все, хватит слезы лить! – обхватываю ее лицо.

– Не смотри на меня, я некрасивая.

– Очень красивая, – прикасаюсь губами к ее припухшим губам, дышу. Целую мягко, нежно, аккуратно. Беру бокал с шампанским, спаиваю ей несколько глотков. – А теперь рассказывай, – беру ее ладошки и вожу по ним большими пальцами, успокаивая.

– Я замужем, – заявляет девочка. И если до этого я испытал разочарование, то сейчас в шоке. – Я объясню! – поспешно выкрикивает она.

– Так! Подробнее, пока меня тут инфаркт не хватил. Чего я о тебе еще не знаю?

Ей трудно говорить, но я ничего не могу с собой поделать, голос становится строгий и требовательный. Утешает только то, что я точно знаю, что был у нее первый. В тихом омуте…

– Нет, это не то, что ты думаешь, – сама перехватывает мои ладони и сильно сжимает, ища поддержки. – Когда мы приехали сюда, то не рассчитывали, что все так дорого, денег едва хватило на съём квартиры и залог за нее. Больше не было, ну, по крайней мере, так сказал Паша. Я нашла работу, но нужно было пройти медкомиссию, сделать прописку и купить нормальную одежду, как намекнула мне заведующая: «У нас тут не бюджетное учреждение, а дети уважаемых людей. У вас должен быть соответствующий вид», – говорила мне она. – Агния сглатывает. А мне уже почему-то хочется растерзать ее братца, и, кажется, что я был с ним очень лоялен. – Пашка нашел парня из ближнего зарубежья, которому для ускорения оформления гражданства нужно было жениться на гражданке нашей страны. Он предложил за это неплохие деньги. Мы просто расписались. И все, я больше его не видела. Прости… – уже тихо пищит девочка. – Я хотела скопить деньги, отдать парню и тихонечко развестись.

– Почему не сказала мне сразу?

– Боялась. Я полная дура. Все испортила… – отводит взгляд, рассматривая наши руки.

– Это правда? Сюрпризов больше не предвидится?

– Нет, – отвечает она, так и не поднимая глаза.

– Сколько ты должна этому парню?

– Я сама рассчитаюсь, это не твои долги.

– Не зли меня, солнце, – обхватываю ее подбородок, поднимаю голову, вынуждая смотреть в глаза. – Сколько ты ему должна, и где его искать?!

– Шестьдесят тысяч, адрес у меня записан, – почти шепчет она.

– Ох, горе ты мое. После праздников на развод! – отрезаю я. Кивает. Беру коробочку с кольцом и открываю ее. – Еще раз. Ты выйдешь за меня замуж?

Кивает, кусая губы.

– Вслух. Ты выйдешь за меня замуж?

– Да… – осипшим голосом, отвечает она. – Да! – повторяет уже громче и кивает.

Улыбаюсь.

Так-то лучше.

Вынимаю кольцо, беру ее руку и одеваю колечко на безымянный пальчик. Идеально. Вот теперь моя.

– Чтобы не снимала, – с улыбкой произношу я, поднимаю ее руку с колечком и целую. Тяну на себя, девочка обвивает руками мой торс и утыкается в грудь, а я прикасаюсь губами к ее виску и дышу. – Это не обязывает тебя сразу же бежать в ЗАГС. Я понимаю, тебе нужно время. У нас еще впереди много свиданий, впечатлений и прочего. Дата свадьбы за тобой. Просто носи колечко, будь моей девочкой и ничего никогда не скрывай от меня.

– Я хочу весной, двадцать пятого апреля, – шепчет мне в грудь.

– Хорошая дата.

– Двадцать пятого апреля – день рождения моей мамы. Она всегда хотела, чтобы я нашла достойного мужа. Очень переживала, что свяжусь с кем-то вроде отчима. А я нашла своего, достойного.

– У тебя точно ничего не было с этим так называемым мужем?

– Нет, конечно! – возмущенно произносит она, пытаясь меня оттолкнуть.

– Все, все, я шучу, – прижимаю ее назад.

Агния

Просыпаюсь утром, оттого что мою шею щекочет что-то теплое. Это Олег, он прижимает меня крепко и дышит в шею. Улыбаюсь. Перед сном мы как школьники долго целовались, обнимались и разговаривали. Точнее, Олег хотел знать все о моей жизни, чтобы больше не было сюрпризов. Мне, правда, было очень стыдно признаваться ему, что я замужем. Да, возможно, это выглядело некрасиво и по-детски. Но стыдно признаваться состоятельному взрослому мужчине, что я поставила штамп в паспорт за деньги, чтобы как-то выжить.

Ненавижу Пашу.

Это он лишил меня всего и толкнул на такие унизительные поступки.

Тихо переворачиваюсь в руках Олега и рассматриваю его, пока он спит. Я не просто влюбилась. Я пропала. Иной раз мне кажется, что это все сон, и таких мужчин не бывает. Страшно, что вот так проснусь однажды утром, а всего этого нет и не было.

Он такой красивый. Мужественный, взрослый, умный, надежный. Кажется, с ним ничего не страшно.

Хочется исследовать его тело, пройтись кончиками пальцев по скулам, шее, груди, мышцам, поцеловать все родинки и надышаться таким головокружительным запахом. Но я теряюсь при нем, еще стесняюсь. И, в общем, он, конечно, прав: я маленькая дура. Но так приятно, когда рядом такой мужчина, а ты маленькая девочка, и уже не страшно смотреть в будущее.

На тумбе вибрирует мой телефон. И я спешу ответить, чтобы не разбудить Олега. Мы поздно уснули.

Тихо встаю с кровати, хватаю телефон и убегаю в ванную. Это тетя Люда, соседка со съемной квартиры, где сейчас живет Пашка. Или уже не живет. Платить-то ему нечем. Она обещала мне вислоухого котенка для Полинки. Этой мой ей подарок-сюрприз. Меня очень тронул рассказ девочки про котенка.

– Агния. Осталась только девочка. Если нужно – приезжай, забирай в течение часа. Я срочно уезжаю, мне не с кем его оставить, – деловито, почти в приказном тоне сообщает мне женщина. Людмила Владимировна такая, бывший директор фабрики и до сих пор со всеми разговаривает, как с подчиненными. Она строгая, но добрая. Такие котята стоят денег, а она просто так мне обещала.

– Да, конечно, я скоро приеду, дождитесь меня, пожалуйста, – быстро отвечаю я, а сама стягиваю спортивный костюм с вешалки.

– Давай только быстрее.

– Спасибо, – сбрасываю звонок.

Быстро умываюсь, натягиваю костюм, собираю волосы в хвост и выхожу в спальню. Крадусь на цыпочках через спальню, чтобы не разбудить Олега. Выхожу в коридор и прикрываю за собой дверь. Полинка еще спит, и я тихо спускаюсь вниз. Внутри все поет. Так хочется порадовать девочку. Надеваю куртку, шапку, хватаю сумку и выхожу во двор, вызывая такси.

По дороге пишу Олегу сообщение, чтобы не теряли меня, и что я быстро вернусь. Обещаю сюрприз. Улыбаюсь как дура, рассматривая свое кольцо, и меня даже не смущает, что таксист на меня косится в зеркало заднего вида, принимая за ненормальную… Я счастлива. Любовь этого мужчины окунает меня в эйфорию, и я словно летаю.

Таксист останавливается возле подъезда, быстро расплачиваюсь и выхожу. Открываю подъезд своим ключом, захожу, игнорирую лифт, потому что Людмила Владимировна живёт на втором этаже.

Слышу шаги сверху, поднимаю глаза и замираю.

Паша.

Ну как так?!

В это время он должен был отсыпаться после явно бурной новогодней ночи – ну, не умеет он по-другому. Да и пешком Паша не ходит, всегда на лифте. Но с моим патологическим «везением» мы встречаемся утром первого января в пролете между первым и вторым этажом.

Что я там говорила?

Я дура?

Это ещё мягко сказано.

Я полная идиотка!

На моём сводном брате мятая одежда, и он явно ещё пьян. Либо не проспался, либо ещё не ложился. Опускаю голову и ускоряю шаг в желании пройти мимо него, с надеждой, что он меня не заметит. Но мне не могло так повезти. Кидает в жар, и сердце уходит в пятки, когда он хватает меня за рукав куртки и дёргает на себя.

– Кого я вижу! Соскучилась? Или выгнал тебя твой любовничек, – гадко спрашивает он, обдавая меня перегаром.

ГЛАВА 26

Агния

– Отпусти, я не к тебе! – дергаю рукой, пытаясь вырваться. Да, мне страшно, но я стараюсь этого не показывать.

– Не соскучилась, значит, – ухмыляется Паша, перехватывает меня за плечи и резко вжимает в грязную стену.

– Отпусти! – толкаю его в грудь, он отшатывается, но резко наваливается на меня снова. – Отпусти или я буду кричать! – угрожаю я, но уже кричу, морщась от бьющего в нос перегара. Сгибаю коленку, чтобы ударить ублюдка в пах, но тот успевает подставить ногу.

– Прыткая, я смотрю, стала. Что, любвничек наглости научил? – язвительно рычит в лицо. Опять хватает меня, больно впивая пальцы, и резко разворачивает лицом к стене. Снова наваливается, чтобы не дергалась, и заламывает руки. Больно. Из глаз брызжут слезы от обиды и страха.

– Что тебе еще от меня нужно?! – всхлипываю, понимая, что сопротивляться бесполезно, осталось надеяться только на то, что кто-то выйдет. А Паша сдирает с меня шапку, кидая ее куда-то на грязный пол, дергает за волосы и гадко усмехается мне в ухо. Чувствую себя униженной и растоптанной.

Как я могла прожить с этим человеком столько времени?!

– Ты уже все у меня отобрал?! Где мои деньги за квартиру? Верни мне их! – от обиды и горечи накрывает истерикой. Понимаю, что злить пьяного Пашу опасно, но ничего не могу с собой поделать. Это сильнее. На меня вдруг обрушивается вся злость и ненависть к этому человеку. Пытаюсь вырваться, но оттого еще сильнее болят руки. Он так сильно их сжимает, что начинают неметь кисти. – Сволочь! Мразь! Тебе все вернется! – кричу, пытаясь привлечь к себе внимание.

– Рот закрой! – яростно рычит ублюдок, немного отрывает меня и вновь вколачивает, ударяя виском об стену. В глазах темнеет, голова кружится, и я начинаю оседать. Паша не позволяет мне упасть, снова наваливается на меня всем телом. – Не заткнёшься – покалечу! – шипит мне в ухо, а я уже слабо соображаю, голова болит, дышать трудно, слезы застилают глаза. – Вот так. Будешь послушной – все у нас будет хорошо, – вкрадчиво шепчет он мне на ухо и противно облизывает мочку языком. Морщусь и закрываю глаза. – Любовника ты нашла себе упакованного, я тут пробил за него. Молодец, видимо, хорошо ноги раздвигаешь, – ржет мне в ухо. Так противно, что начинает тошнить. – И чего недотрогу из себя строила, мне не давала? Цену, сучка, набивала? – Он просовывает руку мне под куртку и сильно сжимает бедро.

– Не надо, пожалуйста, – пищу я.

– А что? Даешь только тем, у кого есть бабки? – злится и пытается залезть мне в штаны.

– Ну, пожалуйста, – из горла вырываются рыдания. Страшно и гадко. Вновь пытаюсь дернуться, сделать хоть что-то, чтобы остановить его. Хоть что-то…

– Будешь послушной – не трону, – шепчет он мне. – Что у нас тут? – хватает меня за палец и сдирает с него кольцо.

– Нет! – вскрикиваю. – Верни! Это… – глотаю воздух. – Бери все, что хочешь, в сумочке есть немного денег, телефон, цепочку возьми. Кольцо не тронь! – оно кажется мне таким дорогим и ценным, словно я отрываю часть себя.

– Ммм, как запереживала. Конечно, тут брюлик чистейший. Тысяч триста стоит, не меньше!

– Верни! – начинает трясти от рыданий. Я просто не могу отдать ему кольцо.

– Ой, да не ной, – он отпускает меня и отходит на пару шагов назад. Разворачиваюсь и вижу, как Паша прячет кольцо в карман. – Купит тебе твой мужик еще, если хорошо попросишь. – Уже не убегаю, самое ценное он у меня отнял. Да и ноги не держат, накатывает такая усталость, что хочется сползти на грязный бетонный пол и рыдать. – Слушай меня внимательно, сестренка, – мерзко ухмыляется он. – Через месяц принесешь мне еще тысяч двести, – распахиваю глаза и отрицательно качаю головой. Он бредит? Я больше ни на шаг к нему не подойду. – Принесешь. Иначе я знаю, где тебя искать, – угрожает мне Паша.

– Хоть что делай, у меня нет и не будет таких денег, – хриплю, пытаясь сглотнуть ком в горле.

– У своего любовника возьми. Постройся. Научить, как? – Мне вдруг становится смешно, до истерики. Голова пульсирует в месте удара, на руках синяки, дышать трудно, а я хрипло смеюсь, съезжая на пол. – Ну если за себя не страшно. То у твоего любовника есть такая миленькая маленькая доченька; думаю, что если ее выкрасть, то он даст гораздо больше. Он же любит дочурку? Все за нее отдаст! – словно маньяк произносит он.

– Не смей! – соскакиваю на ноги и пошатываюсь от головокружения.

– Так принеси мне деньги сама, и никто не пострадает. Двести тысяч и уже не через месяц, а через две недели. Поверь, для него это небольшие деньги, не обеднеет. Телефон не меняй, я тебе напишу, простимулирую, – усмехается он, разворачивается и спускается вниз, покидая подъезд. А я облокачиваюсь на стену, закрываю глаза и дышу, пытаясь прийти в себя. Слышу, как открывается дверь на лестничной площадке, и ко мне спускается женщина с собачкой.

– С вами все в порядке? – спрашивает она, рассматривая меня. Где же вы раньше были, когда я нуждалась в помощи и кричала? – Вам плохо?

– Все хорошо, – качаю головой и запахиваю куртку. Вдруг становится холодно. Трясет, и в голове туман. Женщина кивает, подхватывает собаку на руки и спускается.

Вынимаю из скуки телефон и вижу десять пропущенных от Олега. А я не слышала… Вызываю такси, поднимаю шапку, натягиваю ее пониже, пытаясь прикрыть шишку, нахожу влажные салфетки, вытираю заплаканное лицо и спускаюсь вниз.

Только в такси замечаю, что на безымянном пальце правой руки содрана кожа, немного саднит и кровоточит. А мне кажется, что у меня не просто отняли кольцо, а вырвали кусок сердца. Как я об этом скажу Олегу?

Закрываю глаза, откидываю голову на спинку и дышу, пытаясь вновь не разрыдаться. Зачем я поехала за этим котенком? Стоило сказать Олегу, и он бы отвез меня сам, либо купил этого котенка. Но нет, мне захотелось сделать этот сюрприз! Хотелось хоть чем-то ответить. Олег мне столько дал.

Сделала!

Безмозглая идиотка!

В руках оживает телефон. Это снова Олег, а я не могу ответить. Пялюсь на экран и не могу найти силы нажать на ответ. Отключаю звук и прячу телефон в сумку.

Мамочка! За что мне это все?

Ненавижу этого ублюдка!

– Девушка, приехали! – приводит меня в себя таксист. Оглядываюсь и понимаю, что мы стоим у дома Олега. Вынимаю из сумки деньги, расплачиваюсь с таксистом и выхожу. В голове по-прежнему туман, и хочется рыдать, не просто рыдать, а кричать. Боюсь ли я угроз Паши? Не знаю. Я не знаю, на что он способен. Но…

Нажимаю на ручку ворот, вхожу и медленно бреду к дому.

«Только не истери, – уговаривает внутренний голос. – Возьми себя в руки!»

Так стыдно за кольцо. Оно, и правда, стоило много денег. А я по собственной глупости отдала его Паше.

Останавливаюсь возле дверей и не решаюсь зайти.

Дверь распахивается.

Олег.

Полностью одетый в пальто, с ключами от машины в руках. Взволнованный, взъерошенный, словно постоянно проводил по волосам. Я еще заставила его волноваться. Ну вот зачем ему такая жена? Малолетняя дура.

– Агния, – выдыхает он. Волновался. – Почему ты не отвечала на звонки?! – строгий, но такой родной стал мне за неделю. Смотрю на него, и слезы из глаз скатываются сами собой, не могу сдержаться. Кажется, с ним рядом уже ничего не страшно. Я дома, и ничего плохого больше не случится. Олег всё решит. – Что случилось? – Олег хватает меня за плечи, заводит домой и закрывается. – Что случилось?! Где ты была?! – настойчиво спрашивает он, помогая снять куртку, и сам стягивает шапку. Пытаюсь ее задержать, но не успеваю. На лбу шишка, ее не скрыть. Слезы уже льются градом, и я кидаюсь мужчине на шею, прижимаюсь, сильнее рыдая. Олег застывает, кажется, даже не дышит, а я реву ему в шею и глубоко дышу таким уже родным запахом.

Он вдруг резко отрывает меня от себя, отходит на шаг, рассматривая. Напряжённый и злой, и я замолкаю, кусая губы. Кажется, что я сейчас получу ещё и от Олега. Всхлипываю, но запрещаю себе рыдать. Олег берет мои руки, рассматривает синяки на запястьях и сильнее стискивает челюсть. Потом обхватывает мой подбородок, заглядывает в заплаканные глаза, поднимает взгляд выше, на шишку, и, кажется, меня сносит агрессией, исходящей от него. Сглатываю. Прекращая дышать.

– Кто? – спрашивает он сквозь зубы.

– Олег, я хотела… Точнее, я не хотела… – заикаюсь.

– Я спрашиваю, кто это сделал?! – голос холодный, словно неживой. А я опять ничего не могу сказать. – Агния! Кто?! – кричит, встряхивая меня.

– Паша! – так же громко выдаю я.

– Где он?! – обходит меня, хватает ключи от машины. – Я спрашиваю, где он?!

– Олег, не нужно. Пожалуйста. Я… Он… – сама не знаю, что сказать, и вновь начинаю рыдать. Сил нет, голова кружится, руки дрожат.

– Агния?! – в прихожую вылетает Полинка, смотря на меня с ужасом. – Ты упала?! Больно?! – подходит ко мне и гладит по руке. А я ничего не могу ей сказать, кусаю губы сильнее, чтобы не рыдать и не пугать ребенка. Только быстро киваю. – Ой, у тебя на пальчике кровь! Нужна аптечка, – Олег переводит взгляд на мои руки, на безымянный палец без кольца, а я сжимаю ладонь.

– Так! – он словно приходит в себя. Оставляет ключи от машины на тумбе, снимает пальто и садится передо мной на корточки, расстегивая мои сапоги, помогая их снять. – Полина, неси аптечку ко мне в кабинет! – командует он дочери, подхватывает меня за талию и ведёт в кабинет.

Олег сажает меня в кресло, убирает со лба волосы и рассматривает шишку. Хмурится, дышит глубоко, словно пытается держать себя в руках.

– В глаза мне посмотри! – Смотрю, не смея ему перечить. – Голова кружится?

– Нет.

– Болит? В глазах темнеет?

– Нет. Уже нет.

– Уже?! – вновь втягивает в себя воздух. В кабинет входит Полинка с пластиковой аптечкой и отдает Олегу.

Он достает перекись, берет мою руку и заливает ей палец. Жидкость начинает шипеть, и Поля гладит меня по волосам, жалея. Моя девочка.

– Больно? – взволновано спрашивает она и дует на мой палец.

– Нет, не больно, – смотрю, как Олег берет пластырь с тампоном и заклеивает палец. Рассматривает синяки на запястьях, и, кажется, я слышу, как хрустят его зубы.

– Поля, принеси воды, – сдержанно просит он, и девочка убегает на кухню. Опускаю глаза, рассматривая заклеенный палец, не в силах выносить его тяжелый взгляд. – Я убью его! – тихо рычит Олег и ударяет кулаком по столу.

Полинка быстро возвращается с водой и протягивает мне стакан. Делаю глоток, наконец, избавляясь от кома в горле. Олег достает баночку с таблетками, вынимает две и протягивает мне. Послушно выпиваю, отдавая ему стакан.