Текст книги "Навсегда твоя"

Автор книги: Наталья Семенова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Глава 5

Апрель, 2016 год…

– Туфли на высоком каблуке… Их придумал тот, кто за что-то мстил женщинам, верно? – преодолев спуск по лестнице, интересуюсь я у родителей.

– Глупости, милая, – отмахивается мама, глядя на меня восторженным взглядом. – Боже, Мить, она выросла у нас невероятной красавицей, правда?

– Чистая, – подмигнув мне, кивает папа и открывает входные двери. – Я даже начинаю переживать, что Слава её не узнает и не пустит нас к себе на праздник. Но хорошо, что мы лично знакомы с его родителями, да? А значит, без куска торта не останемся.

– Если до него дойдёт, – хмыкаю я, проходя мимо папы.

– Верно, моя козочка, верно, – смеётся он.

Мой папа считает, что у него отменное чувство юмора, мы с мамой его не переубеждаем, потому что любим.

Совсем скоро мы дружно перешагиваем порог дома Славы – мой и его папы дружат со школы, и когда мои родители приобрели здесь дом, отец Славы решил, что будет хорошо, если они будут жить по соседству. И я очень этому рада – мы со Славой знакомы с самых пелёнок и до того, как его отправили учиться в школу мальчиков заграницей, всё время проводили вместе. Особенно я любила пропадать на их заднем дворе – в конюшне, Слава, соответственно, со мной.

А где сейчас пропадает именинник – не известно.

Мои родители сразу же отправляются болтать со знакомыми, я же ищу среди толпы гостей лицо друга, с каплей грусти думая о том, что ничего не меняется. Отец Славы любит устраивать торжества. Для своих нужд и по любому поводу. То есть, сейчас здесь в основном собрались те, кого пригласил дядя Свят, а не те, кого хотел бы видеть на своём празднике его сын. Которого он, к слову говоря, каждый год вырывает с учёбы. Но я не против, нет. Иначе, мы бы виделись со Славой всего два раза в год – на Новый год и в летние каникулы.

Я натыкаюсь на прямой взгляд мамы Славы, от которого у меня почему-то бегут мурашки по коже, и решаю узнать у неё, где её сын, но она при моём приближении вдруг дергается, смотрит на спину моей мамы, снова на меня, а затем и вовсе скрывается в толпе.

Очень странно.

Она, конечно, всегда была не очень общительной, но сбегать вот так? Когда видит, что я направляюсь именно к ней?

– Ты бы ещё к самому завершению явилась, Ясь, – недовольно звучит за моей спиной.

Я улыбаюсь и разворачиваюсь:

– Быть девушкой очень затратно по времени, – наигранно тяжело вздыхаю я, указывая на свой наряд. – С Днём Рождения, Слав!

Я обнимаю его и целую в щёку, оставляя на коже след от помады.

– Спасибо. Очень рад тебя видеть, – улыбается он. – Мы опять ровесники – обоим по шестнадцать.

– Всего лишь на ближайшие полгода, малявка, – хмыкаю я.

– Но всё же, – усмехается он, а затем берёт меня за руку: – Пошли, хочу отметить свой праздник нормально, а не как всегда.

– Эй, полегче! Не забывай, что я гендерная заложница – на мне туфли на каблуках!

Слава усмехается и продолжает лавировать среди гостей прямиком к кабинету отца. Перед дверью останавливается, отпускает мою руку и осматривается. И, предполагаю, не увидев поблизости своего папу, толкает дверь, сразу же ныряя внутрь. Я за ним.

– У бара нам ничего не светит – отец приказал малолетним не наливать. Сноб, – ворчит Слава, присаживаясь на корточки у какого-то шкафчика. – Но он всё время забывает, что я очень настырный, если мне что-то особенно нужно. А сейчас мне нужно нажраться. Очередной День Рождение в жопу.

– Давно пора привыкнуть. И потом, я-то рядом, а значит ты должен быть невероятно счастлив! – смеюсь я.

– Так и есть, Ясь, – усмехается он, открывая створки. – Вуаля! Что бы нам выбрать… Без тебя, Ясь, я бы вообще здесь подох от скуки. Ну так что? Виски, бренди или мартини?

– Виски, бренди и мартини!

– Моя девочка, – хвалит друг и достаёт две бутылки. – Будем надеяться, что хватит. Пошли.

Он пинком ноги закрывает створки мини-бара и спешит на выход. Я снова за ним. На этих дурацких каблуках!

– Бегом, на наше место! – приказывает Слава, как только мы выходим из кабинета и скрывается в толпе.

Я закатываю глаза к потолку, решая не спешить. И по дороге встречаю Николая в компании Изабеллы. Последняя едва бросает на меня взгляд, отказываясь от шампанского, которое ей предлагает официант, Коля же осматривает меня с ног до головы и кивает в знак приветствия. Я киваю в ответ.

С момента, как их дружная компания выпустилась из нашей школы моя жизнь стала значительно лучше. Я уже давно не держу на них зла за их выходки. Но с некоторым злорадством отношусь к изменениям в их жизнях, если таковые слухи доходят до моих ушей. Вот и сейчас Изи, кажется, подтвердила один слушок о себе. Надо будет поделиться со Славой.

Когда я поднимаюсь на второй этаж, мой друг уже во всю выпивает. Опускаюсь на ковёр рядом с ним, опираясь спиной на поручни и принимаю протянутую мне бутылку виски. Специально делаю маленький глоточек, но горло всё равно неприятно обжигает.

– Твой первый раз? – улыбается Слава, глядя, как я морщусь.

– Нет, но от практики приятней не становится.

– Надо разбавлять. Я сгонял за стаканами и колой, пока ты тормозила.

Он достаёт из-за спины два пухлых бокала и ставит их между нами. Ухмыляясь, разливает по ним сначала спиртное, а затем добавляет колы:

– Пробуй.

– Думаешь, Америку мне открыл, Слав? – подхватываю я бокал. – Меня не держат под замком – я бываю на вечеринках.

– Какие мы продвинутые. Ладно, давай за меня, – стукает он свой стакан о мой.

– А знаешь, кому сейчас вообще пить нельзя? – лукаво щурюсь я на друга после.

– Кому?

– Смотри, – подобрав ноги, поворачиваюсь я в сторону гомонящей внизу толпы, и сама ищу глазами старую знакомую. – О, вон она, у окна, видишь?

– Изи? А что с ней?

– Смотри, – хихикаю я. – Не видишь в ней изменений? Тебе лучше всех должно быть заметно.

– Кончай, Ясь. Изи, как Изи.

– Ладно, – вздыхаю я, повернувшись обратно. – Беременна она. В восемнадцать! И похоже, от друга своего папеньки. Это всё слухи, конечно, но что беременна – факт. Сама сейчас видела, как она отказалась от спиртного.

– Ты что-то имеешь против беременностей? – усмехается Слава.

– Нет, но ей же всего восемнадцать! Для себя пожить не успеет. Вон, посмотри на наших родителей, мы у них поздние, они вполне успели насладиться жизнью, чтобы потом уделять нам как можно больше внимания.

– На твоих родителей, Ясь. Моим на меня плевать по большому счёту, они вообще могли и дальше наслаждаться своей жизнью. Не понятно какого хрена удумали завести меня.

– Не говори так.

– Брось, от меня избавились, когда мне было одиннадцать! А возвращают тогда, когда нужно показать свою важность и подмазать необходимых людей. Я для отца лишь повод, чтобы собирать вот такие сборища, – кивает он в сторону гостей.

– Ну и пусть. Зато мы видимся чаще.

– Будь моя воля, я бы лучше бухал сейчас со своими парнями, – говорит он тихо, свешивая ноги вниз. – Вот, кто умеет веселиться. Стив устроил бы мне настоящую тусу, не то, что здесь.

– Ага, жаль, что тебе пришлось прилететь сюда, – говорю я с ядом в голосе, сбрасывая с ног ненавистные туфли. Зачем вообще наряжалась? Идиотка.

– Эй, я не о том, что не рад проводить время с тобой, – примирительно теребит Слава меня за плечо. – Я о том, что ещё сильнее ненавижу своего отца. Ладно, проехали. Извини меня за паршивое настроение. У тебя как дела? Значит, говоришь, что сама ни за что не залетишь в восемнадцать?

– Нет, конечно, – ворчу я, тоже разворачиваясь в сторону холла и свешивая ноги вниз. – Меня, в отличии от некоторых, научили, что нужно предохраняться.

– А вот это правильно. Так у тебя… У тебя уже было?

– Не твоего ума дело, – усмехаюсь я, чувствуя жар у щёк.

– Ясно, – почему-то начинает он ржать. – Ну хоть целовалась с кем-нибудь?

– Ты идиот, Слав, – улыбаюсь я.

– Целовалась? Да? С кем?

– Ты его всё равно не знаешь, – говорю я важно. – Парень со школы. Мне не понравилось.

– Наверное, не умеет. Присмотрись к другим. Я пока тебя ждал, наблюдал, как тебе вслед добрая половина мужиков шеи ломала. О, даже сейчас Колян с завистью посматривает на меня, и с обожанием на твои стройные ножки.

Я непроизвольно ищу взгляд заклятого в прошлом врага, и, когда встречаюсь с ним, вижу, как Коля начинает мне улыбаться, салютуя бокалом в руке в мою сторону. Я вдруг ярко вспоминаю случай на яхте и не сдерживаю себя – показываю ему средний палец, мило улыбаясь в ответ. Коля начинает смеяться, Слава тоже. Я и сама смеюсь, заметно повеселев.

– В туалет хочу. Скоро вернусь.

Когда я выхожу из ванной комнаты, то нос к носу сталкиваюсь с мамой Славы, Алиной Петровной. Она сначала дергается в сторону от меня, а затем с силой обхватывает пальцами мои плечи:

– Ты… ты на неё похожа, слышишь? Очень похожа. Словно копия.

Меня пугает её взгляд: блестящий нездоровым блеском, бегающий по моему лицу. И шепот её меня смущает, тревожит нутро, приносит недоумение.

– Вы о чём, Алина Петровна?

– Нельзя, чтобы он тебя видел! Это плохо. Очень плохо. Не стоит тебе приходить к нам в дом. Зря ты на неё похожа. Такая красивая, юная, у тебя вся жизнь впереди. Не приходи к нам больше, слышишь? Не нужно, чтобы он тебя видел. Ты настоящая копия… её! – последнее слово она шипит, неожиданно меня отпускает, что я покачиваюсь на месте, и, резко развернувшись, уходит.

Мне не остаётся ничего, кроме как идти вслед за ней.

– Мам? Ты в порядке? – спрашивает Слава, когда Алина Петровна проходит мимо него и начинает спускаться по лестнице. – Мам?.. Что у вас случилось? – это уже мне.

– Не знаю, – говорю я ошарашенно, занимая прежнее место. – Мы встретились у туалета, она начала мне говорить какой-то бред о том, что я не должна сюда приходить. Слав, у неё взгляд был, словно она не в себе, – последнее я говорю едва слышно.

– Это из-за него, – с яростью выплёвывает Слава, наблюдая взглядом за матерью. – Он с ней что-то делает. Из года в год что-то с ней делает. Каждый раз, когда я возвращаюсь, она выглядит всё более потерянной, Ясь. Он как-то её мучает, пока меня нет дома, я уверен!

Я поджимаю губы и сочувствующе сжимаю пальцами его плечо. Славе всё равно в чём обвинять отца, лишь бы обвинить. И тут… Внизу разбивается посуда, кто-то кричит. Все головы разворачиваются к произошедшей сцене, участники которой моя и Славы мамы…

Мы подскакиваем на ноги одновременно, цепляемся пальцами за перила и свешиваемся с них, чтобы видеть и слышать лучше.

– Всё из-за тебя! – тыкает пальцем Алина Петровна в сторону моей мамы. – Ты во всем виновата! Ты! Ненавижу тебя! И его ненавижу!

Моя мама находится в полном шоке, жмётся к груди папы, явно не понимая о чём говорит мама Славы. Вижу, как к последней уже спешит муж, раздвигая локтями гостей…

– Я никогда не выносила вас в своём доме! Всё становилось ещё хуже! Я устала! Я очень устала! Я больше не могу этого терпеть! Вон! Уходи вон из нашего дома! Ненавижу тебя! И его ненавижу.

– Алина! – обнимает жену Святослав Георгиевич. – Прекрати.

Она заметно вздрагивает, смотрит на него испуганным взглядом и начинает что-то ему говорить. Но нам не слышно – мы слишком далеко, только и видно, как быстро шевелятся её губы.

– Да, дорогая, ты перенервничала. Давно не видела сына, хотела, чтобы праздник прошёл на высшем уровне. И ты справилась, милая, справилась. А теперь тебе нужно отдохнуть. Пойдём, я тебя провожу. Прошу вас, гости, продолжайте веселье. Мить, Карин, примите мои извинения, – напоследок обращается отец Славы к мои родителям.

– Это он! Он свёл её с ума! – зло бросает Слава и срывается навстречу к родителям.

Я наблюдаю, как он перехватывает мать из рук отца и сам ведёт её по лестнице вверх. Перевожу взгляд на дядю Свята и вздрагиваю от испуга – он прямым взглядом смотрит на меня. У меня второй раз за вечер по коже бегут мурашки.

Глава 6

Наши дни…

– Знал, что найду тебя здесь.

Я с силой пальцами сжимаю калитку стойла, делаю глубокий вдох и на выдохе разворачиваюсь в сторону входа в конюшню. Там стоит Слава, вальяжно прислонившись плечом к деревянному косяку, и смотрит на меня насмешливым взглядом.

– И зачем ты меня искал?

– Скучно здесь, – пожимает он плечами и делает шаг в мою сторону. – Плюс, хотел извиниться.

– За что конкретно? – поднимаю я брови.

Слава смотрит себе под ноги, медленно вышагивая по прелому сену, и улыбается:

– Да, есть из чего выбирать. Хочешь?

– Что?

– Выбрать, Ясь, – поднимает он глаза, остановившись в метре от меня. – Хочешь?

– Нет, – отворачиваюсь я от него, чтобы открыть калитку. – Мне ничего от тебя не нужно. Ни извинений, ни…

– Ни – чего, Ясь? – ложится его ладонь на калику, не позволяя её открыть.

Я смотрю в его глаза, которые вновь слишком близко, которые по-прежнему заставляют моё сердце неровно стучать, которые всё так же красивы. Или даже ещё красивее. Но их выражение… Смесь интереса и насмешки, которые прячут за собой гнев и боль.

Мне тоже больно, Слав… Если бы ты знал, как мне больно уже очень давно. Так давно, что я почти привыкла к этому ощущению, и, если бы не мой сын… Только он и не даёт мне утонуть окончательно. Но твоё присутствие… Оно делает мою боль острей.

– Ни твоего общества, Слав.

– Брось. Тебе наверняка тоже здесь скучно. И потом, твой муж был уверен, что я составлю тебе замечательную компанию. Помнишь?

– Моему мужу свойственно ошибаться.

– Давай я извинюсь! – повышает он голос, разворачивает меня за плечо к себе лицом и встаёт напротив, заключив в кольцо своих рук. – Бесит, когда ты называешь его своим. Бесит, что вышла за него замуж, родила ребёнка, – выплёвывает он в сторону, а затем смотрит на меня. Взгляд меняется, становится более примирительным и спокойным: – Но я готов извиниться. За поцелуй, например?

– Не стоит, – мой голос предательски дрожит. – Лучше отойди от меня и дай вывести лошадь.

– Не стоит, потому что?.. – ползёт по его губам ленивая усмешка.

Я молчу, боясь пошевелиться. Нет, не боюсь, конечно. Просто у меня нет на это сил. Когда он так близко, когда его взгляд держит, когда его тёплое дыхание касается моей кожи. Да, я сказала ему, чтобы он не смел ко мне прикасаться. И теперь жду, что он меня не послушает…

Я закрываю глаза, когда Слава склоняется к моему уху:

– Потому что понравилось, да? Потому что всё, что ты говоришь пропитано ложью. Но я доберусь до истины. Обещаю.

– Как обещал всегда быть рядом? – шепчу я непроизвольно. – Тогда мне не о чём беспокоится – грош цена твоим обещаниям, Слав.

– Ты сама виновата! – с яростью дергает он калитку.

– Безусловно, – усмехаюсь я, выдерживая его тяжёлый взгляд.

– Винишь меня? – сужает он глаза. – Я не просил тебя ни о чём таком.

– Да, ты всегда воспринимал меня, как должное. И без зазрений совести вычеркнул из своей жизни несколько лет нашей дружбы, когда стало сложнее, чем обычно.

– Ну… горевала ты по этому поводу недолго, – шипит он.

– Так о чём это говорит? – пренебрежительно интересуюсь я. – Правильно, о том, что нам плевать друг на друга. Всегда было плевать. Общались только, потому что жили по соседству, да? Только, потому что наши родители дружили. Придумали себе крепкую дружбу, дали клятву. А всё и яйца выделанного не стоило, верно?

– Хочешь меня разозлить, Ясь? Пристыдить, может?

– Я хочу, чтобы ты оставил меня в покое, Слава. Хочу перестать для тебя существовать, как это было всего несколько дней назад.

– Ты не переставала для меня существовать! Никогда!

– Прости, я, что, каким-то образом пропускала твои звонки?

– Я ждал, что ты мне позвонишь. Всё время ждал. И выходит, что зря.

– Вых-ходит, – ломается мой голос, но я продолжаю твёрдо смотреть в его глаза.

Дурацкий разговор, бессмысленный. Пустые обвинения и слепая ложь. Всё ложь. Мы скоро в ней увязнем с головой.

– Я просто хочу понять! – вновь дергает он калитку, отталкиваясь от неё, делая шаг от меня, запуская пальцы в свои волосы. – Всего лишь хочу понять…

– Не ври себе, – советую я, наконец, открывая калитку. Прохожу к Заре, касаюсь ладошками тёплой и гладкой шкуры на её шее, а затем на морде. – Ты, Слава, уже решил, что всё из-за тебя, а теперь ищешь подтверждения. Наверное, чтобы потешить свое эго. Я помогу тебе. Да, я вышла за твоего отца, чтобы насолить тебе. Я живу в несчастливом браке, согреваясь единственной мыслью: зато Славе на зло. Я не мазохистка, нет, но, если это меня отомстит, то почему бы не потерпеть?

Я перевожу взгляд на Славу: его пальцы сжаты в кулаки, на скулах играют желваки, в глазах горят неверие и злость.

– Доволен? – едва слышно спрашиваю я.

Но он слышит. Дёргается, как от удара и с рыком бьёт носком кеда по калитке, пугая лошадь. Я успеваю перехватить её за узды, успокаиваю и слышу, как Слава выплёвывает, прежде чем уйти:

– Пошла ты, Ясь.

Я бы пошла… Да не отпустят. Впрочем, мне и идти-то некуда.

Эта мысль воскрешает в памяти всё то, что я потеряла, и грудь сдавливает боль. Дыхание перехватывает и начинает кружится голова. Я упираюсь ладонями в колени и часто дышу, пытаясь изгнать из сознания мучительные воспоминания, мысли.

Это. Прошлое.

Мне не дано его изменить.

Его нужно принять и продолжать жить. Ради Мити. Я просто не имею права себя жалеть. Нельзя.

А Слава… Ему не нужна правда. Как не нужна я сама.

Заря нетерпеливо перестукивает копытами, что приводит меня в себя. Я выпрямляюсь, открываю глаза и делаю глубокий вдох. Всё хорошо. Моему ребёнку нужна счастливая мама, и я буду именно такой.

Я иду к стене, на которой висит седло и, сняв его, закрепляю на крупу лошади. Затягиваю ремешки, проверяю фиксацию. Механические действия освобождают сознание от мыслей, приносят в сердце лёгкость. Я всегда любила лошадей, их добрые глаза, бесконечное спокойствие. Они, как люди, разве что, намного добрее и понимают тебя лучше.

– Готова, красотка? – ласково глажу я Зарю по морде, когда заканчиваю приготовления. – Идём.

Открываю калику, затем беру лошадь за узды и веду её из конюшни. Мы выходим на яркое солнце, и по началу я с непривычки моргаю. И тут мою свободную кисть обхватывают чьи-то пальцы и дергают на себя. Я теряю равновесие, но не падаю, потому что меня перехватывают за плечи, поворачивают на девяносто градусов и врезают мою спину в деревянную стену.

В следующее мгновение Слава впивается в мои губы своими.

Его близость для меня, как наркотик, и несколько секунд я с наслаждением тону в ней, не способная мыслить…

А затем делаю слабую попутку оттолкнуть Славу от себя. В пустую. Потому что его это только раззадоривает – он сильнее вжимает меня в стену и углубляет поцелуй. Его язык упрямо скользит в мой рот, зубы сталкиваются с моими. Жадность, с которой он меня целует, вызывает трепет в моей груди, омывает низ живота сладким томлением, подкашивает ноги.

Невозможно…

Не хочу, чтобы он останавливался.

Пожалуйста.

Сколько времени я мечтала быть желанной для него? И сама его желала?

Кажется, что всегда.

Потому я обхватываю руками его шею, льну к его груди и отвечаю на поцелуй с той же жадностью. С тем же нетерпением. С той же страстью и… любовью?.. Нет. Здесь не идёт речи о любви. Сейчас Слава доказывает самому себе, что по-прежнему имеет надо мной власть.

И я не в силах сопротивляться, потому что это действительно так.

Мы целуемся бесконечно долго, словно всерьёз решили измучить себя томлением; руки Славы блуждают по моему телу, пальцы с силой сжимаются то на моей талии, то на ягодицах, я и сама со сладким чувством тоски провожу ладонями по его плечам, шее, зарываюсь пальцами в волосы на затылке.

Слава…

Моя награда и наказание в одном лице.

– Яська, – хрипит он мне в губы и приникает своими к моей шее. – Ясь…

Я не в силах открыть глаза, не в силах посмотреть: а вдруг кто-то стал свидетелем этой сцены? Тогда он узнает. Узнает, и хорошим дням придёт конец…

Но сейчас… Сейчас это не важно…

Я сама притягиваю губы Славы к своим. Глотаю его дыхание, впускаю в себя его рык, который вибрацией проходит по моему телу, делая его ещё податливее, слабее… Хочу растянуть момент нашей близости на часы, годы, вечность! Хочу тонуть в нём, в его желании бесконечно долго. Запомнить каждую ласку, каждый вдох и выдох. Чувствовать нас.

О, это безумие… Которое, скорее всего, меня уничтожит…

– Хочу тебя…

Слова бьют в мозг, горячей волной опаляют нутро. Я тоже! Тоже хочу его. Безумно! Но…

– Нет, – выталкиваю воздух из лёгких. – Нет…

Слава чуть отстраняется; я не вижу, но чувствую его взгляд, и тогда открываю глаза, чтобы внутренне содрогнуться от желания, что вижу напротив.

– Ты его не любишь, – звучит угрожающе из уст Славы.

– Нет…

– Тогда в чём дело?

– Я… не… не здесь.

Его губы дергаются в улыбке, а в следующий миг он уже прижимается своей щекой к моей и горячо шепчет:

– Боишься, что узнает? Хорошо, я тебя понял.

Слава с силой прижимается к моим губам, а затем резко отстраняется и, не оборачиваясь, идёт в сторону дома.

Я пару секунду смотрю вокруг и с облегчением опускаюсь по стене вниз: кроме Зари, мирно лакомящейся травкой, поблизости никого нет.