Текст книги "Невеста без места"

Автор книги: Наталья Сапункова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

ГЛАВА 10
Вопросы и ответы

Примелькалась Вельке дорога. Лес кругом целый день. А конца дороги, если уж не лукавить, она не ждала и приближать не хотела. Там – свекор со свекровью, люди чужие, пир свадебный, и жизнь совсем другая пойдет и непривычная, и один из четырех княжичей ей мужем станет. И от этого никуда не деться. Страшно?..

Страшно ли, нет, а неуютно как-то. И хорошо, что путь долгий, можно ехать и знать, что не скоро еще и Карияр, и все то, чего не миновать.

А не думать об этом, конечно, нельзя.

Она и думала – иногда. К княжичам присматривалась – кто из них?..

Точно не Ириней, раз тому суждено Чаяну в жены взять. Держался Ириней все так же поодаль, заговаривать больше не пытался. Видно, догадался наконец, как это на княжну действует. И вообще, непонятно, с чего он к Чаяне переменится, что случиться-то должно? Любопытно даже. Но как о суженом, Велька о нем думать не могла. Хотела его в братья – вот братом и будет.

Велемил? Да он, похоже, кроме Чаяны и не видел никого. Вельке даже жаль его было, тоже ведь не позавидуешь, он Чаяну любит, а та – его брата. И брат ей сужден, а вовсе не он, не Велемил! И все равно ей, княженке, он не жених. Если только не принудят обоих…

Яробран? Тот соперничать пытается с Велемилом за Чаяну, но не так настойчив. На Вельку тоже поглядывать стал, разговаривать. Велька мимоходом что спрашивала – отвечал обстоятельно. А как-то земляники принес из леса им обеим, последней, душистой, сладкой – и где только взял? Они с боярынями и девками не раз пробовали искать неподалеку от полуденной стоянки и ничего не находили.

Горибор? Этот на сестрицу-княжну внимания как будто совсем не обращал. Держался рядом с Иринеем, но от Вельки не отворачивался. Иногда ей казалось, что разглядывает он ее внимательно, с любопытством даже.

Так что же, Горибор или Яробран? Ох, странно-то как. Смешно и представить. Лучше пусть дольше, как можно дольше тянется путь их до Карияра! Спасибо княгине-матушке, что не позволила короткой дорогой ехать.

Велька мыслями такими ни с кем не делилась, так что боярыня Любица даже выговаривать принялась. Отвела в сторонку, на пенек усадила и строго начала:

– Что ты, милая моя, все в землю глядишь? Тебе суженого выбирать, обручье отдавать. Сама подумай, не каждой такое выпадет, чтобы выбирать, а ты теряешься! Глупая прямо, всему учить надо! Погляди ласково да улыбнись, и любому понравишься! Тебе-то кто больше мил? – понизила голос боярыня, огляделась.

– Все равно мне, – призналась Велька, – пусть сестра вон выбирает.

Любица даже руками всплеснула.

– Ну говорю же, глупая! Судьба ее решается, а она на сестру кивает. В таком деле каждому свое, милая моя! Да, тать лохматый? Вот скажи ей, малахольной, хоть ты.

Велька огляделась, хотя и так было ясно, к кому последние слова относились: Волкобой, оказывается, пошел за ними и улегся позади. И отмалчиваться он не стал, внушительно тявкнул. Правда, пойми попробуй, что сказать хотел?

Велька с Любицей разом рассмеялись. Велька соскользнула с пня к Волкобою, обняла его, сказала, смешливо поглядывая на Любицу:

– Подскажешь, может, друг сердечный, кто мой суженый? Горибор или Яробран? Кто из них? – и посмотрела на пса, ожидая, не станет ли он на самом деле советовать.

А ну как и впрямь отведет ее к кому-то из княжичей? Он это умеет.

Пес с советами не торопился, смотрел серьезно и как будто с упреком, дескать, что ты от меня хочешь-то, княженка Велья, зачем дразнишь?

– А, значит, Горибор или Яробран? Они нравятся? – обрадовалась боярыня. – И что же, оба одинаково? Так не бывает. Кто больше?

– Еще не знаю. Подумать надо, – усмехнулась Велька. – Ты бы не торопила меня, вот пойму, тогда скажу.

– Яробран, – сама решила Любица. – А что, он хорош! А Горибор словно не о том все думает. Словно жениться ему и не надо. Или он оттого тебе по нраву, что себе на уме и на вас, невест, мало смотрит?

– Не знаю, – засмеялась Велька, – не оттого, нет.

– Ну гляди, – сдалась боярыня, – время есть покуда. Но не зевай, Огнявушка, и своего не отдавай! От судьбы, конечно, и на коне не ускачешь, знаем, слыхали. Но еще говорят, что счастье свое проспать можно.

Велька спорить не стала, с чем тут спорить? Все правильно. Только как выбирать из четырех княжичей… ладно, пусть из двух, если другой из головы все нейдет? А про Венко ей вслух и сказать нельзя, вот разве Волкобою только.

Она и сказала, не сдержалась:

– Эх, собачка моя милая, вот бы здесь Венко появился, а? И чтобы он, как в кощуне…[34]34
  Кощун – языческое сказание.


[Закрыть] змея огненного победил, что ли? Ай нет, не надо змея, что это я, глупая, такое желаю, нам только змея тут не хватало! Ну а что же еще должно случиться, чтобы мне можно было за него выйти?

И поскольку пес опять с ответами не торопился, напротив, терпеливо слушал, она сама и ответила:

– А ничего случиться не может. Сбежать вот если… ой, да что это я? Не сбегу, нет. Выйду замуж… да вот за Яробрана и выйду. А, нет, Волкобоюшка, вряд ли за Яробрана. Знаешь почему? А ему моя сестра люба, я вижу, хоть он брату вроде и уступает, Велемилу. А я, значит, не люба, так зачем он мне тогда? Значит, Горибор. А что, мне он нравится даже, точно, Волкобоюшка, нравится. Не так, как Венко, поменьше пока, но если я его узнаю, может, он и сильней понравится, а? Может, мне поговорить с ним?

Волкобой глядел с сомнением. И кто знает, что у него было на уме?

– Поговорю, – решила Велька, – а верить ему можно ли? Волкобоюшка, может, знаешь? Почему Быстрица мне сказала, чтобы я ушам своим не верила? Это ведь значит, что я неправду какую-то все время слышу. Обманывает меня кто-то, да, Волкобоюшка? А кто?

Пес опять только смотрел задумчиво.

– А ты небось знаешь, в чем дело? О чем Быстрица говорила – знаешь, да?..

Много размышляла она о словах речной девы, но яснее они оттого не стали. Чему-то не надо верить, где-то рядом ложь – это ясно, но как понять, где ложь та? Потому что ничему не верить, конечно, нельзя, как же жить-быть, если совсем ничему не верить?

– Горибора поспрашиваю, – решила Велька, – а пока пошли, Волкобоюшка, косточку тебе поищу помяснее. С тобой говорить, хороший мой, одна радость, слушаешь, советы добрые даешь. Отцу моему боярин тебя не подарил, а мне подарит, как считаешь? Если я очень попрошу? Мне на свадьбу – подарит? Ну как невесте княжича он отказывать станет, сам подумай, – говорила, посмеиваясь, пса по шее лохматой теребила, а тому нравилось, сам об ее руку терся…

Шутки шутками, а на самом деле, попроси она Волкобоя, как боярин отговариваться станет? Надо попросить – решила Велька. Чтобы отговорки послушать. Интересно же.

Чаяна по-прежнему с утра до вечера ехала возле Вельки, все больше молчала, и ее жадный, тоскующий взгляд искал Иринея и не находил. Велька понимала: сестра рядом потому, что Иринея стережет, не хочет упустить ни единого неосторожного взгляда, брошенного на невольную соперницу. Вельку это сердило. Как будто и сестра теперь не сестра, а чужая девка, злая и жадная. Нет, так-то сестрица не жадничала, напротив, все порывалась Вельке что-нибудь подарить, да красивое: то серьги любимые, яркие, сверкающие, с граненым хрусталем, то янтарное ожерелье, то перстенек с редким ярким зеленцом, который якобы ей самой надоел. И когда дарила, взгляд ее будто туманился, и понятно почему. Велька хоть поручиться могла: отдавая подарок, Чаяна заговор твердила, что-нибудь вроде: «Серьги мои возьми, а Иринея мне отдай на веки вечные, чтобы мой был, пока реки текут, пока деревья растут!» Какая девка такой ворожбы не знает! А какая не знает, той при нужде сразу подскажут. Самая простая отсушка на парня, чтобы у другой его увести. И вреда от нее никакого, как и толку, впрочем, хотя наверняка иногда и действует.

Наконец Велька не сдержалась, сказала, беря колечко:

– Да не мой он, сестрица. Поверь уж наконец. И замуж за него я не хочу!

Чаяна насупилась, часто задышала.

– Не хотела бы – уже был бы мой!

– Как тебя убедить, не знаю, раз ты словам не веришь. Если он твой суженый, подожди просто. Сказали же резы…

– Ждать мне, пока не состарюсь? А что там сказали твои резы, одной тебе ведомо.

Вот это Вельку задело. Лукавить, рассыпая священные резы? Такое только себе дороже выйдет. И как было обмануть, когда все видели, и боярыни, и даже дева Быстрица? Чаяну измучила ревность, а значит, искать разумное в ее словах незачем, обижаться тем более.

Колечко Велька тут же надела на палец. Не взять – и подавно сестра решит, что не отпускает она Иринея.

Сказали же резы! А резам своим Велька верила.

Купеческий обоз нагнал их на шестой день, как встали полудничать. И купцы тоже остановились, немного поодаль, к Горынычу тут же посыльные пришли, во избежание недоразумений. Купцы оказались из знакомых, что не раз в Верилоге торговали, так что встреча получилась ко всеобщему удовольствию. Шел обоз из города Орехова, это три дня пути южнее Верилога вниз по реке, и дружина при обозе была, почти полсотни оружных кметей, даже на сторонний взгляд опытных. Почему так, скоро выяснилось, когда предложили купцы товар показать знатным путникам. Раскрыли тюки и разложили на кошмах оружие из Заморья, мечи и ножи из булата в серебре с камнями цветными, свертки драгоценных шелковых тканей и яркие ленты, гребни, ларчики всякие и другие вещички, искусно сделанные, и украшения были еще из серебра и золота. Дорогие товары везли купцы. И нельзя сказать, чтобы в свадебном обозе была в таких вещах нужда, а взглянуть захотелось многим.

Мужчины, конечно, собрались вокруг оружия, женщины засмотрелись на шелка и безделушки. И Велька в стороне не осталась, тоже подошла. Серебра им батюшка-князь в дорогу отсыпал каждой дочке, можно было себя побаловать. Любица не отходила от своей княженки, и Волкобой верный тут же терся. Подошли они к купцу-серебрянщику, что только раскладывал товар, постелив на кошму лоскут рыхлого синего бархата.

Купец, мужчина еще не старый, с удовольствием посматривал на ладную девушку. Он ее не узнал, даже если и бывал во дворе у Велеслава, княженку вообще мало кто видел из сторонних. Но что княжеский обоз везет невест, конечно, секретом быть не могло.

– Что, красавица, княжне служишь? В Лесном Краю останешься, с княжной, или домой вернуться хочешь?

– Как боги рассудят…

– Ишь, сторож у тебя злой, с ним шутки плохи. Вижу.

– Не злой он вовсе, – возразила она, взяв пса за ошейник.

– Как же, не злой, аж мороз по коже, как глянет, – заметил купец не без уважения.

Волкобой и впрямь глядел неласково.

– Ты не подарок ли кому присматриваешь, красавица? Жениху?

Посмотреть было на что. Обручья серебряные Вельке особенно понравились, на каждом рисунок затейливый, ветки резные и звери. Такие обручья и парню подойдут, и девице. Хороши, прямо приворожили – глаз не оторвать. Вот этот, с рысями среди переплетенных ветвей, так понравился, что из рук выпускать не хотелось.

Велька поднесла браслет ближе к глазам, любуясь искусной работой. Мордочки рысей казались живыми, а в глазках, когда падал свет, вспыхивали крошечные зеленые камушки.

– Мы невестку брали из этого племени, – доверительно пояснил купец, – да, из рысей, из Лесовани. Полюбилась сыну так, что о другой и слышать не хотел. Оно и хорошо, теперь родня там, есть у кого остановиться, когда по делам ехать. Принимают хорошо, люди добрые и честные, чего же лучше? Так похожие обручья мы и молодухе нашей дарили, и братьям ее – очень им понравились. Но это куда лучше будет. Сама хочешь носить? Видишь, оно-то не сплошное, по любой руке. Дай руку, боярышня!

Купец сноровисто надел ей обручье, сжал его слегка, и оно стал впору. Лишь зеленоглазые рыси очутились на ее запястье, Велька поняла, что купит, жалко было теперь расстаться. И подумалось сразу, а она-то – кто? Какого зверя кровь в ее жилах течет? Рыси, лисицы? Вряд ли волка, о себе как о волке она и подумать не могла. А уж медведя-берендея среди ее чуров точно не могло быть.

Тогда, в Верилоге, она купцов-оборотней испугалась, они ей врагами показались самыми злыми. А потом оказалось, что и в Иринее есть оборотневая кровь, и в ней самой тоже. Вспомнилось, как купец Касмет на торгу тогда с Иринеем стал говорить, и хоть не обрадовала купца та встреча, но вел он себя уважительно…

– А я этот возьму, тоже буду носить. Надо же, красота какая, – Любица взяла обручье с изображением волков, надела на руку, полюбовалась.

Крошечные волчьи глаза на серебре отливали красным.

– Говоришь, в Лесовани часто бываешь, добрый человек, – сказала Велька, – а в Карияр заглядываешь?

– А как же! Попадешь в Карияр, пошли спросить про меня у Брыя Возжича, купеческого старшины. Я Добряня, Карянов сын, он и отца моего помнит, и не он один! Нас знают. Если останешься там, так весточки со мной можешь домой слать, понадобится что – все привезу, не сомневайся, светлая боярышня!

– Спасибо, Каряныч, – сказала Велька, и впрямь решив имя запомнить, а ну как и пригодится.

И вдруг она поняла кое-что: купец ведь человек случайный, вряд ли станет сознательно неправду говорить. Кто-то ее обманывает, и дева речная об этом предупредила, но купец скажет правду!

Он сказал, что его все знают! Да ведь княжичей кариярских тоже должны знать и в Карияре, и в окрестных землях! И кариярские послы не могли не понимать, что и вериложцы смогут узнать правду о княжичах от кого-то стороннего, от тех же купцов, к примеру. Значит, что?..

Значит, скорее всего, княжичи назвались чужими именами, выдуманными!

– Сказки, Каряныч, ты ведь о семье кариярского князя слыхал? – дрогнувшим от волнения голосом спросила Велька, стиснув руку Любицы. – Как княжичей его зовут, сказать можешь?

Тут купец помедлил, улыбнулся виновато.

– Мне, боярышня, не велено с вами о том говорить, ни с кем. Уж прости. Это дела не мои, а мне еще торговать с Карияром, и детям моим торговать. Но имена я тебе назову, это тайна невеликая, как мыслю, – он нахмурился, припоминая, – зовут княжичей Велемил, Ириней, Яробран и Горибор, и еще Звенибор и Каремил… да последние вроде малы еще. А вообще, парней-родичей у князя Веренея много, всех не перечислить, и не отличаю я их. Довольно тебе?

– Да, спасибо, Каряныч! А старший из них кто?.. – это она уже наудачу спросила.

– Так Велемил же! – не помедлил купец. – Полюдье в прошлом году, я слыхал, Велемил и водил, с боярином каким-то из ближних. Ириней тоже водил, бывало, но тут уж… Но вы глядите, меня не выдавайте! – он просительно посмотрел на Вельку и Любицу. – И больше не пытайте, слова не скажу!

– Не выдадим, – пообещала Велька и за себя, и за боярыню, – а про Иринея что ты сказать хотел?

Но купец только рукой махнул.

Велька чувствовала себя одураченной. Эта мысль, что княжичи в Верилоге назвались не настоящими именами, показалась ей очень правильной, потому что иначе быть не могло, если им так уж надо скрывать, кто есть кто. Но купец перечислил те самые имена. Значит, не в том неправда.

Велька вздохнула глубоко, поколебалась и решилась:

– Скажи еще, Каряныч… нет, про княжичей да про Карияр я больше не стану спрашивать. Скажи, ты про Венко-купца ничего не слышал, не встречал его? Он тоже в тех местах бывал, что и ты, может, встречались? Он молодой, немного за двадцать ему…

– Венко, говоришь? – купец поскреб затылок. – А ведь слышал я вроде это имя! Но не припомню, красавица, ей-ей, не припомню. А еще про него что скажешь? Чей сын, сам дело ведет или за кем-то, откуда родом?

Велька только головой покачала. Ничего-то она про Венко своего не знала, кроме имени.

– Тогда вот что скажу. За нами еще обоз идет, на день отстали, а может, уже и меньше, скоро догонят. Мы их на развилке оставили, они подождать хотели своих, из Верилога да из Конева. Есть там из Лесного Края люди, у них поспрашивай…

– Добряня-купец, здравствуй долго! – услышала Велька веселый голос Горибора. – На твое серебро я бы взглянул.

– А, княжич, и тебе поздорову, в добрый час подошел, – купец обрадовался.

– Вижу, вижу, – отозвался Горибор, с усмешкой глянув на Вельку и Любицу, – ты, Добряня, хорошо знаешь, что не тот купец молодец, у которого язык длинный, а который знает, когда ему волю давать.

– Обижаешь, княжич, – огладил бороду купец.

А Велька гневно вспыхнула. Вот принесла нелегкая сюда Горибора, словно почуял, о чем речь!

– Есть у меня кое-что такое, за что жена тебя еще больше полюбит! – и купец вручил княжичу небольшой, кожей обшитый ларчик.

Тот взял, а Велька удивленно раскрыла глаза, и гнев улетучился разом: у Горибора уже есть жена и он выбирает ей подарки?

Княжич смотрел на княженку спокойно, улыбаясь. И Велька спохватилась, разозлившись на себя: да что она как дитя малое? Все четверо княжичей давно не отроки, если у каждого уже есть жены, чему тут удивляться? Но одно дело девушке ждать любви от парня, которого ни с кем делить не придется, и совсем другое – знать, что единственной не будешь. И Любица понимающе усмехнулась.

Добряня-купец цену за обручья назвал небольшую, и пока Велька с Любицей расплачивались, Горибор перебирал содержимое ларчика. Выбрал длинные искристые серьги, тут же заплатил, не торгуясь, покупку, завернутую в холстинку, бережно спрятал в поясной кошель. Тут еще добавилось народу, и Велька поторопилась уйти.

Горибор скоро ее нашел, сидящую на бревне за кустами, подальше от всех. И Любица отошла, только Волкобой опять разлегся рядом, но это ладно.

Горибор тоже присел на бревно, не близко к Вельке, скорее наоборот.

– Вижу, задумалась ты о чем-то, боярышня Огнява. Я ведь не помешаю?

– Уж постарались нам загадок загадать, есть о чем подумать! – без обиняков ответила княженка, обрадованная, впрочем, его приходу.

Хотела ведь с ним поговорить? Вот, случай и представился. Правда, замуж за него больше не хочется… ну так ей особо и не хотелось! Получается, ничего не изменилось.

– Да мы и не загадывали, – отозвался княжич, поерзав не бревне, чтобы удобней сесть, – привезти вас домой хотим да свадьбы сыграть. Если бы не твои родичи, то уже скоро и отпировали бы. Так что зря беспокоишься, Огнявушка, не о чем тебе думы думать, мы обо всем сами заботимся.

Она чуть не рассмеялась громко. Надо же, заботливые нашлись!

– Разве мы, княжич Горибор, овцы купленные, чтобы идти куда ведут, да еще и не думать ни о чем?

Он усмехнулся, блеснув ровными белыми зубами.

– Да, вижу, послушная да разумная будет жена моему брату.

Так и захотелось ей крикнуть – а которому брату-то? Как будто решено уже все, а ей сказать забыли? Нет, она другое ответила:

– Ты слышал, должно быть, что я с волхвовской кровью? Видал ты разве где-то послушную волхву?

– Это верно, – согласился Горибор.

– И не забывай, что батюшка мой меня вам не навязывал. Скорее наоборот. Он мне другого жениха сыскал!

– Да уж, повезло нам… – княжич, конечно, насмешничал, но внешне был серьезен. – Ты послушай меня, боярышня Огнява, что скажу. Ты обижена, почему мы вам сразу правду про себя не сказали. Но… Сейчас объясню. Только… ты не говори пока никому, хорошо?

Ну вот, и этот с ней секретничать решил. Да что такое?..

Но знать по-любому лучше, чем не знать.

– Хорошо, – решила княженка, – я слушаю тебя, княжич Горибор.

– Ты про проклятье у нас в роду знаешь, – заговорил тот негромко. – Падает оно всякий раз на самого князя и его старшего сына. И ничего радостного в том проклятье нет, уж поверь мне. Ты потом про него узнаешь… или не узнаешь. А наложили его… из мести, да. И снять его нельзя, во всяком случае, никто пока не мог, хотя еще дед мой столько золота за это сулил, что и подумать боюсь, где бы его взяли! Так вот, повелось у нас, чтобы старший сын, тот, который под проклятьем, невесту себе только по сердцу выбирал, ту, которая ему люба будет. Это одно из условий. И еще другое есть, но о нем не могу сказать. Поняла?

– Нет, княжич. Объясни еще, – покачала головой княженка.

– Ну как же, – улыбнулся Горибор. – Вот сама подумай. Князю Веренею Горятычу нашему очень бы хотелось, чтобы будущей княгиней стала вериложская княжна Чаяна Велеславна, тем более что и о красе ее дивной у нас слыхали. И он хотел бы, чтобы его старший сын как увидал красу эту, так и полюбил. Да ведь бывает, что сразу не решишь, время нужно. Любовь ведь иногда молнией с неба падает, а иногда она как из зерна ростком вырастает! Ну, а вдруг нет? Тогда старший наш может отказаться, и отец неволить его не станет. А как откажешься? Это обида вериложскому князю. Тогда просто обручье у княжны другой возьмет, а если жених сразу не назван, то и обиды вроде нет. Понимаешь? Вот откуда у нас этот обычай. Решил отец наш породниться с Велеславом, так и будет, не через старшего, так через другого сына.

– Ох, вы и напутали, – вздохнула Велька. – А зачем? Для чего те условия?

– Тоже не скажу, – Горибор улыбнулся, – а то не сбудется. А так хоть малая надежда, да есть. Я так мыслю, что это княгиня ваша с волхвами дело запутала куда больше, позволив суженых выбирать. Без этого раньше бы все утряслось.

– Ну уж нет! – встрепенулась Велька.

– Нет так нет, – легко согласился Горибор, – но ты знай, я бы у тебя обручье взял. Да ты ведь не дашь? Тебе не понравилось вроде, что у меня есть жена? Да, есть, и люблю я ее. Но то меньшица, и тебе ни в чем ущерба не будет. И тебя любить буду! Для всех нас честь взять за себя дочь князя Велеслава. Двоим сейчас посчастливится, а остальным отец потом найдет невест. Как велит, так и женимся. Ему бы камень с плеч – старшего нашего женить. Легко ли жену ему найти, а еще и любимую, сама подумай? А то придется в конце концов на любую соглашаться, что хорошего? – Горибор, кажется, опять шутил.

Велька отвернулась.

Что ж, немного стало понятней. Нравится кто ей, не нравится – при чем это здесь? Двое княжичей женятся теперь, а про остальных князь Вереней потом решит. Старшему Веренеичу только любить позволено, да что-то не сказал Горибор, что и невеста должна старшего этого любить, лишь о нем была речь!

Старший, значит, Велемил. Он, определенно, в Чаяну влюблен. А Чаяна – в Иринея, и он ей сужден. И что же теперь получится?..

– Спасибо, княжич, что хоть немного разъяснил, – сказала она наконец.

– Не огорчил я тебя? Прости, если что.

– Что ты, нет! Ты только мне скажи, будь добр, у кого еще из вас четверых меньшицы есть?

И зачем спросила? Неважно ведь, у кого ни есть, разница-то в чем?..

– Да ни у кого вроде нету, – усмехнулся Горибор, – один вот, сама знаешь кто, уже совсем решил тебя меньшицей в Карияр везти, да не свезло ему. Пойдем, боярышня, зовут, дальше ехать пора, – Горибор ей руку протянул, чтобы помочь встать.

Велька встала, поневу отряхнула…

– Княжич, а условия, о которых ты упоминал, – они для того, чтобы проклятье ваше снять? Или нет?

Княжич промолчал, усмехнулся, взгляд в сторону отвел. Наверное, так и есть.

– Я никому не расскажу, – пообещала Велька.

Он кивнул.