Текст книги "Брежатые. Тайна пшеничных лабиринтов"

Автор книги: Наталья Саблина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

– И занесло же меня на людскую сторону. Тысяча сычей! Как теперь выбираться то! – сетовал кто-то, вдруг начав издавать протяжные ухающие звуки, словно отчаявшийся трубач.

Я несмело приблизился к яме. Это была западня, вероятно, давно расставленная кем-то из местных охотников. Я подошёл ещё ближе и взглянул вниз.

На дне я увидел существо – лохматое, рыжее, размером с большую кошку, пытающееся выбраться из-под сетки. Длинная и густая шерсть сплошь покрывала его тело.

«Леший…или оборотень », – ужаснулся я и так и застыл на месте. Пальцы мои разжались, термос гулко стукнулся оземь. Лохмач в яме замер.

Так прошло несколько секунд. Существо по-прежнему не шевелилось, словно выжидая, пока нежеланный гость уйдет. В роще стало сумрачно. Где-то в глубине леса раздался протяжный совиный крик. Я вздрогнул, но не мог сделать и шага, словно ноги мои приклеились к этому месту. И тут лохмач обернулся. На меня устремились огромные рыжие нечеловеческие глаза с узким зрачком.

– Ну что же ты, передумал меня вытаскивать? – спросило существо. – Тысяча сычей! В ловчую сеть угодил! – сердился он и зачем-то закрыл глаза.

– Неет, – сдавлено произнёс я.

Пленник ямы вёл себя странно. Он стал медленно покачивать головой то вверх, то вниз, а затем резко открыл глаза. Его зрачки расширялись, превращаясь в два черных омута…

– Неси длинную ветку, – завораживающим голосом приказал он. – А там, под дубом, найди белый нож и скинь его мне!

– А-а как я на-а-йду-у ээтот дуб? – отчего-то очень медленно спросил я. Каждое слово давалось мне с трудом, тянулось, как липкий мёд.

« Ноги сами приведут тебя куда нужно» – пронеслось в моей голове.

Не спеша, словно на ходулях, я добрел до нужного дерева. Там действительно лежала длинная ветка. Рядом я нашел и странный нож чужака – большой, похожий на светлый, тонкий камень. Время шло неспешно, как в замедленном кино, и лишь одна, единственная мысль, блуждала в моей голове – «вытащить лохмача». Когда я вернулся к яме – машинально скинул нож, затем спустил ветку и бездумно наблюдал, как возится внизу незнакомец, освобождаясь.

Рыжеглазый выбрался и стал рядом. Густой и длинный покров бурых волос так часто устилал его тело, что было трудно разобрать, крепкий или худой этот оборотень с совьими глазами, с черным носом крючком и узкими, почти нитевидными губами. И вроде всё в остальном было у него, как у людей – руки и ноги, даже одежда – короткие коричневые штаны на одной лямке через плечо. Ничего особенного.

Мы стояли напротив, глядя друг другу в глаза. Только я – сверху-вниз, поскольку незнакомец был мне по колено.

– Меня Ухты′ном зовут. Присядь и дай мне свои руки, – спокойно произнёс он, впившись в меня круглыми магнетическими глазами, в которых сгущалась какая-то тьма.

Я послушно опустился на корточки. Рыжеглазый уставился на меня, явно изучая, а затем схватился за мои запястья: – Подтверди свои силы! –прошептал он.

Я отшатнулся и попытался высвободить руки из шершавых и грубых, как кора дерева, ладоней оборотня. Но рукопожатие чужака лишь окрепло, а острые, птичьи когти больно впились мне в кожу.

У меня застучало в висках, кровь прилила к затылку, и всё поплыло перед глазами. Я понял, что попал к одному из тех, кто забрал мою мать.

– Кто вы? – закричал я.

– Древожил. Я один из народа Благодеи, – сказал лохмач и снова расширил зрачки.

Что есть сил, я выдернул руку и ухватился за ствол засохшего дерева, чтобы вырваться прочь. Лохмач не шелохнулся, он прочно держал меня за одну руку, и я оказался, будто распят. Я не чувствовал боли от его впивающихся когтей, не чувствовал страха. Свобода и воля, вот то, что я желал сейчас!

И тут…

Моя левая кисть, держащая ствол, налилась красным, затем запястье, локоть, предплечье… Дерево скрипнуло и отшатнулось от меня. В шоке, я забыл о древожиле. Что за чёртовщина?! Засохший дуб зеленел! Я взглянул на руку – она уже приняла прежний телесный цвет, но дерево трещало и ветвилось прямо на моих глазах, обретая новую жизнь.

– Отличная древожба! – довольно сказал лохмач. Теперь я уверен в том, что ты новый брежатый и я могу представить тебя Совету Древолесья.

– Что за древожба?! Я хочу знать, где мои мама и тётя?

Вместо ответа древожил закатил глаза, вытянул шею и жутко проухахатал. Да! Именно проухахатал! То ли смех то был, то ли совиное уханье, непонять.

– Жулхутрух тты-ы-ы-ыш! – сотрясался он в судорогах, по-прежнему не отпуская моей руки.

Меня обуял ужас и растерянность: сердечный ритм участился, потемнело в глазах и всё будто сжалось. Пространство вокруг перекосило – лес и рыжеглазого свело в водоворот, а дальше всё смеркло.

В себя я пришёл от тряски. Старик нёс меня на спине вглубь леса, как какой-то мешок. Наконец, он остановился, разжал руки и сбросил меня в траву.

– Не вздумай бежать. Я наслал на тебя окачун, – сурово произнёс он.

– Что вы хотите?! – спросил я и попытался подвигать пальцами ног. И точно, проклятый колдун сделал из меня получурбан – нижняя часть туловища полностью онемела.

Вдобавок, оглядев себя, я с ужасом осознал, что мои размеры уже не человеческие и я вровень с этим лесным оборотнем.

– Я никому не скажу, что видел вас. Да, в детстве я встречал какое-то зеленоглазое существо в саду, но он стёр мне память. Я могила! – выпалил я, ощупывая окоченевшие ноги.

– Огородного? – нахмурился Ухтын.

– Наверное. Бабушка называет их землестражами.

– Скоро весь Дивомир станет могилой, если ты не отправишься со мной. Всё уже решено. Я советник Древолесья и должен доставить тебя вожаку. Благодея – охранный мир вокруг Земли в опасности. Пропадёт она, погибнете и вы, люди. Потому сейчас, – твердо проговорил он, – ты полетишь со мной.

Тут Ухтын сложил ладони раковиной, прислонил к губам и в лес прорвались раскатистые звуки:

– Уху–ху-у-ху-у.

Древожил озирался, высматривая кого-то, и сердце моё сжалось от тревоги. И вот, спустя пару секунд, в чащу ворвался пронзительный писк, а следом зловещий птичий хохот.

– Вот он. Мой Туман! – гордо произнес старец.

К нам приближался огромный темно-серый филин, накрывая крылатой тенью поляну, он выставил свои когтистые лапы, приземляясь, – и я обхватив голову руками, прижался к земле.

– Говорят, хозяин и его птица похожи, – сказал древожил, сделав несколько шагов в сторону. – Туман похож на меня?!

Я боязливо приподнял голову. Мне казалось, что в воздухе филин был размером с легковое авто, однако приземлившись, он словно сжался, прикинувшись обычной земной птицей. Но этот обман ему не удался, так на макушке его предательски торчало третье ухо с длинной кисточкой.

– Да, только он серый, а вы рыжий, – как можно увереннее ответил я, хотя меня ещё больше заколотило от ужаса при виде треухого "воздушного судна" фантастической модификации.

– Ты боишься? Это древожильский филиноид, он доставит нас в Благодею. Где ты увидишь тех, кто живёт вечно, сроднившись с Землёй, – патетично произнёс рыжеглазый.

– Меня будут искать…

– Нет, – буркнул себе под нос Ухтын, разгребая листву под дубом.

– Почему это?

– Твоя бабушка, брежатая нашего мира. Но вчера ты заменил её. Обычно, – прищурился старик, – этот лес не впускает мужчин. И все ворожеи рода Чалых – женщины, и твоё присутствие означает недоброе. Благодее нужен воин.

Он задумчиво посмотрел на меня.

– У тебя даже есть родовая отметина, – ткнул старец в моё пятно когтем. – Древожба, сильное умение. Не все могачи Древолесья владеют ею.

Я притронулся к щеке:

– Моя мама, Ялисовета у вас?

Но Ухтын молча копошился в листве.

– Я не могу этого знать, – спустя минуту произнёс он, вытащив отрыв в земле какой-то ремень. – Некоторые, человеческие души связаны с нашим миром, они остаются в Благодее навсегда.

– Что значит души? Она не умерла!

Он промолчал в ответ, подкинул ремень в воздух. Туман ловко перехватил его клювом посередине.

Это была уздечка. Они собираются взлетать! Я был в ужасе! Моя жизнь резко менялась. Но хотел ли я этого?! Меня никто не спросил. Отказаться от всего! Ведь дар можно не принять, отвергнуть. Мои родовые способности просто угаснут и всё. Быть может тогда всё станет на свои места. И мама вернётся и больше никто, никто из моего странного рода не будет пропадать в тартарары!

В сумятице мыслей я вдруг почувствовал, что ноги …они будто оттаяли, как после мороза в тепле. Бежать! Я устремился прочь, не разбирая дороги. Пока путь не преградила река необычно-синего, почти ультрамаринового цвета. Она текла бесшумными водами в сумеречной дымке. Я сделал шаг. Переплыть?

Я взглянул в глубину и обмер. Там лежало синее тело лицом вниз. Длинные серебристые волосы, болтались в кристальной воде. Утопленница!

Тело вдруг перевернулось, обратив на меня три голубых глаза, один из которых зиял во лбу.

«Вьюить…!» – донеслось из толщи воды. Водное существо с гребнем на голове, всплеснуло руками, выкрутилось и исчезло в глубине. Сознание моё отключилось.

Пронзительный писк взбудоражил мой слух. Открыв глаза, я увидел Тумана, кружащего в полёте. На птице сидел мрачный Ухтын с черными, как смоль, глазами, – недовольный и злой. Он подал какой-то знак, и Туман подцепил меня за шиворот клювом и резко закинул себе на шею, как букашку.

После, Ухтын натянул уздечку, и мы взмыли ввысь. Летели час, может дольше, а лес всё не заканчивался. Он полз извилистой каракулей всё дальше и выше, и мне стало казаться, что чаща уходит в небеса.

И вот, когда солнце стекло за томлёные розовые небеса, за облака пластами свисающие сзади – необычно, вертикально к земле, словно преградой – мы снизились к огромному, высокому пню, вперившим свои корни в землю, между которыми виднелось небо. Он не стоял, а словно висел в воздухе. И я понял, что предо мной уже другое пространство.

Филиноид замер перед громадным дуплом, смотрящим на нас мрачной дырой, вытянутой вдоль ствола, словно око хищника.

Глава 5. Агудаловы акриды

На унылую долину с одиноко стоящей избой сползало зарево. Сначала с юга и севера, – затем со всех сторон – накрыло красным капюшоном землю кровавое свечение. С небес сорвался странный звук, будто великан шёл по сухим веткам, кроша их в труху гигантскими ступнями. Следом, донеслось шуршащее – «щщщща-а-а-акр, щщщщ-а-а-акр» – словно из пасти чудовища.

– Не боитесь? – лукаво взглянул на подростков Вярус, доставая из-за спины длинные иглы.

– Не-ет, – замотал головой Мишка. – А это что? На копьё похоже. – Кравцов обожал древнее оружие и приблизился.

– Это сулица, – ответил Вярус. Он проткнул иглой темную ягоду, и из неё брызнул чёрный сок. – Мы делаем их из шипов акации. А это – ядослён, – кивком указал он на чёрные кляксы, украсившие Мишкину красную футболку.

Вярус воинственно поднял сулицу и прогорланил: – Землестражи! К бою!

И двинулся вперёд к строю собратьев.

– Неужели всё зря? – шептал верховода, перебирая седую бороду.

Из красного купола всё отчётливее доносилось чудовищное шипение, заглушая отчаянные команды Вяруса:

– Надеть паучьи кольчуги! Достать шарило, сулицы, хмелохлыст!

– Смотри Мишка! Уже рассвет!

– Не-е-ет, это что-то другое, Антоха, – попятился Кравцов. – Слышал по радио, что саранча идёт на город.

– Тогда дуем отсюда, я – насекомофоб! – скривился Крабров.

– Это не саранча! – гаркнул Макуш. – Это Агудаловы акриды! Они прорвали вход, соединяющий наши миры. Бегите к дому Ерофеича. Влезьте в окно, что выходит в огород, сойдите по ступеням, как и пришли.

Мишка и Антон, не сговариваясь, втопили к избе. И замерли у порога. Дверь со скрипом отворилась, и изнутри повалил молочный туман – протянулся густой позёмкой к ногам беглецов и через мгновение преобразился в огромного белого деда с бородой, в длинных штанах и фартуке.

– Наконец-то! – прохрипел призрак и поднял гигантские руки над головами подростков. – Я долго ждал кого-то на смену. Много лет мытарствуя по земле, я искал приемника. А тут сразу двое! И оба подходящие, – пророкотал он, тряхнув туманной бородой.

Мишка и Антон окоченели от ужаса. Позади – жуткие звуки, впереди – призрак скорняка.

– Нарекаю вас брежатыми Хмаровской ляды! – прохрипел призрак и протянул сквозь подростков призрачные ладони до земли.

Тела Антона и Мишка съёжились, сухожилия и мышцы стянуло резкой судорогой и сплющило в десятки раз, а призрак Ерофеича шумно вздохнул и развеялся.

В тот же миг темноту прорезали сотни огней. Нарастающее шуршание накрыло округу оглушительным – «тща-а-а-а-акра…тща-а-а-акра…тща-а-а-акра». Земля невольно вздрогнула. Повсюду отчётливо слышался звук копыт – справа, слева, сверху, будто сотни лошадей сорвались с неба. Подростки оторопели. Кровь похолодела в жилах у обоих, а над головами осклабилась безобразная морда огромной саранчи с длинными саблезубыми клыками. Затем другая…третья. Десятки…! Мишка упал навзничь от потрясения. Антон истошно завопил и метнулся в сторону.

Дальше, всё растянулось перед Мишкиными глазами, словно долгий ужасающий кадр. Он в оцепенении взирал на химеру с уродской мордой саранчи и телом лошади. Чудовище уже раскрыло над ним клыкастую пасть и занесло копыта.

Макуш запустил в монстра отчаянно вопящую синюю колючку.

Следом, некто метнул в химеру отравленный шип, но он отскочил от скорпионьего хвоста, покрытого металлической чешуей. Ещё шип – хрустом вошёл глубоко в бок акрида, из нутра просочилась ржавая кровь, и саблезубый стал медленно заваливаться на землю. Издавая не то ржание, не то злобный стрекот, обнажая жуткие белые клыки – чудовище рухнуло прямо у Мишкиных ног. Хрипя и брыкаясь в агонии, акрид медленно таял в зелёной дымке.

Мишка выдохнул. Он решил пробираться ползком. Сквозь завесу зелёного тумана, становившегося всё плотней, он рассмотрел в нескольких метрах от себя ноги в коричневых сапогах. Это был Вярус. Ему он был обязан своим спасением.

Под ногами землестража лежал Крабров, накрыв голову руками.

Вярус всё метал отравленные шипы в демонов, и те валились с ужасным ржанием на землю, а зелёная дымка растворяла их тела.

«Это свечение, оно пожирает демоническую саранчу, – догадался Мишка. Или я просто брежу… Наверное. Это сон. Я сплю в избушке скорняка и вижу кошмар».

Кравцов ущипнул себя за бок. Почувствовал боль. Открыл глаза. Нет! Всё происходило с ним здесь и сейчас! Мишка пытался осознать происходящее. Принять какое-то решение, но тут над его головой просвистел хлыст и обвился мертвой хваткой вокруг копыт саранчука, прорвавшегося к избе.

Подле ступили две пары ног в красных сапогах – справа и слева. Арканы бросали землестражи в строгих темно-зеленых сюртуках, застёгивавшихся на круглые металлические заклепки, на плечах красовались погоны с фасолевыми бобами. У одного три, у другого четыре. Вместо носов – торчали корявые стручки.

Землестражи резкими бросками опутывали срывающихся с неба саранчуков шипованными хлыстами.

– Давай Стращуг! Кто точнее?! – подначивал морщинистого лицом землестража напарник. – И ловко намотал аркан на деревянное кольцо.

– Учись Заруба! – выкрикнул ему в ответ сородич, и выверенным движением набросил петлю на шею саблезубому.

«Старлей, – подумал Мишка, сосчитав бобы на погонах у молодого. – А этот, капитан. Эти двое отлично защищали его путь, и Кравцов решил пробираться к Антону.

Он полз по-пластунски – обозревая, как повсюду землестражи забрасывали демоническую саранчу копьями, какими-то магическими колючками и самовоспламеняющимися шарами.

Мишка почувствовал нечто необычное. Словно страх и смелость смешались друг с другом в душе.

– Я с вами! – выкрикнул Кравцов и рванул к Макушу.

– Это невозможно! – отрезал он и хлопнул в ладоши. Он озарил воздух зелеными искрами, и трое саранчуков со злобным стрекотом рассыпались в ржавую пыль.

– Почему?! – взревел Мишка. – Дайте нам оружие, чтобы помочь! Дух скорняка обратил нас в брежатых!

Макуш прищурился и протянул Мишке копьё:

– Сообразил! Но, как только ты метнёшь первое оружие землестража – станешь уязвим для них!

– Согласен! – решительно ответил подросток.

Из глубины баталии пробирался Вярус:

– Мы больше не можем сдержать их! Наши задохи на них не действуют! Хмар спадает!

Вдруг слева от Вяруса осклабился огромный саранчук.

– Слева, Вярус! – вдруг подал голос Антон.

Землестраж уклонился и успел метнуть сулицу прямо в пасть чудовищу. Ощерившись, оно пало на землю, тая словно облако.

– Cулиц почти нет! – прокричал Вярус. – Гилмея дала ядослёна только на десятка два-три, не больше. А тут целое полщиче!

– Нам не остановить нашествие! – взревел верховода и достал из-за пазухи большую синюю колючку с лепестками. Макуш только взглянул на неё, и в глазах его вспыхнул красный свет, – а он сам стал похож на демона. Колючка истошно завизжала в руках старика, и он метко отправил её в цель.

– Макуш! В тебе еще полно духу! Ты по-прежнему метаешь чертогон лучше всех! – взбодрил его Вярус.

– Если акриды прорвутся к людям, будет беда, – ответил верховода. – Нельзя, чтобы хоть один из них прошёл эту границу. Иначе, всё! Ляда откроется для Агудаловых тварей навсегда!

– Антон! Давай им поможем! – прокричал Кравцов, но Краб был в полном оцепенении, вылупив глаза, озирался вокруг. – Я знаю, ты не такой уж трус! Ну! – выпалил он в лицо приятелю. Но тот, лишь прерывисто сглотнул.

Мишка с досадой рыкнул и кинулся вперёд.

– Эй, лови! – внезапно окликнул его Вярус и подбросил сизый шар с тремя ядовито-синими резными лепестками.

Мишка ловко поймал его, а затем еще несколько – ежи бешено запищали, попав в новые руки, закрутились, больно искололи ладони до крови. Мишка как-то интуитивно обломил третий лепесток, и орудие стало похоже на острый нож, крутящегося блендера. В один миг подросток перехватил маленький чертогон за один из лепестков и метнул в гущу химер. Попал в грудь саблезубого.

– Отлично! – выкрикнул Вярус.

Но следующее шарило срикошетило от хвоста акрида, и Мишка едва успел пригнуться.

– Полерун ухмра! – выкрикнул осипшим голосом заклинание Макуш и подкинул горсть семян.

Крабров содрогнулся, пришёл в себя. Жуткое оцепенение немного отхлынуло, а в воздухе повисли яркие искры, и стали стекать вниз, словно огненный дождь.

И вот, как только они коснулись почвы – землю прорвали, толстые стебли с овальными листьями, появились белые трубовидные цветы и с треском раскрыли огромные бутоны.

Из цветочного нутра поднялся серый дым, извиваясь пахучими кудрями подле акрид. Химеры замерли. Запах цветов был сладковат и сонлив, рык слышался все реже. Саранчуки вяло смыкали глаза, медленно припадали к земле засыпая.

Антон потёр глаза. Они были будто чужие, веки опускались, ресницы смыкались. Последнее, что он увидел, было то, что баклажановоносый огородный манит его в земляную воронку, а Мишку проносят мимо на полотняных носилках. Затем он почувствовал, как кто-то дернул его за ногу, и он ушёл сквозь землю…

Глава 6. Пляска древожилов

Я ожидал, что сейчас непременно провалюсь в таинственную пропасть. Однако под ногами чувствовалась твердыня дупла. Ухтын по-прежнему крепко держал меня за руку. Оба мы молчали. Мои глаза постепенно привыкли к темноте, и я увидел внизу щель двух полукруглых створок, через которые проглядывал слабый свет. Ухтын мельком взглянул на меня и топнул три раза подряд, словно постучав:

– Открой Сафрон дубовый трон! – оглушительно гаркнул древожил.

Страшная тишина продлилась пару секунд, затем раздался ужасающий треск. Скрипя всем нутром, старый пень вытянулся – и ствол сузился в дудку, грозя расплющить нас, как древесных жуков.

– Двоим здесь не место! – пророкотал голос. И пень вновь потянулся ввысь дубовым нутром, сплющив нас с Ухтыном.

– Спокойно, – прошептал Ухтын. – Сафрон пропустит нас, но будь готов к обману.

– Зачем тут человек? – скрежещущим басом отозвалось пень.

И в жилах моих замерла кровь.

– Он стрелял в моего филиноида и сильно поранил его, – сурово произнес древожил. – Туман, возможно, уже не вернется.

Я вытаращил глаза и едва успел открыть рот для оправдания, как пень пророкотал:

– Так иди один, а мальчишку оставь мне на забаву! Я ему столетние сказки сто лет порас-сказываю! Ха–ха–ха! – и затрясся в оглушительном смехе, от которого я едва не обмер.

– Не оставляй меня здесь! Прошу!

Ухтын бесстрастно посмотрел на меня и нарочито громко сказал:

– Хорошо Сафрон, пусть будет, по-твоему. Мы – древожилы уважаем волю входных дубов. Оставляю его тебе! Открывай! – и еще раз топнул ногой по светящемуся дну.

– Ухтын! Ты же хотел забрать меня в Древолесье!? Не бросай меня здесь, слышишь! Я же брежатый! Забыл?!

Но тот лишь качнул головой и скинул веревку с моего запястья. Пень задрожал. В днище проседала лишь одна полукруглая дверца, на которой и стоял Ухтын.

– Ты соврал! Хотел принести меня в жертву, подлый древожил! – заорал я, видя, как коварный лохмач исчезает в узком проёме, где мне никак поместиться. Как только я приготовился прыгнуть вслед – из ствола проросли корявые ветки. Древесные путы, цеплялись за мои руки и ноги, пробирались к шее…

–Ааааа, – заорал я, что есть сил, как вдруг ногу крепко обвила веревка, и кто-то с силой сдернул меня в тесный проём, который уже на четверть закрылся дверцей, оказавшейся клубком путаных дубовых корней. Я оцарапал бок, протискиваясь следом, но корни схватили меня шею. Ноги висели внизу, обвитые Ухтыновой верёвкой, – тот с силой тянул меня вниз.

" Ну, нет! Я не тело для пыток! Им не разорвать меня надвое! " – подумал я и с яростью ухватился свободной рукой за дубовый корень, душивший меня. И снова моя кисть покраснела, как калёное железо. Но боли и жара я чувствовал, однако старое корневище обмякло и отпустило меня.

–У-у-у-у-у, – протрубил вслед Сафрон. – Обману-у-у-л!!! Мой вход отныне закрыт для вас, древожилы!!! – гневался дубовик, издавая ужасный скрежет.

Но его голос неизбежно растворялся в тумане бездны – между временем и тайным пространством, куда падали мы двое…

Проход был тёмным и жарким, будто сквозь дышло горячей трубы. Низкий и монотонный гул сопровождал падение. Своё тело я не чувствовал. Оно стало невесомым и лёгким, словно в воде. Нечто красное промелькнуло в середине провала, затем снова стемнело. Дальше, перед глазами возникла светящаяся сеть, раскинутая в безмерном пространстве. Её ячейки то мелькали, то тухли. Она плавно раскачивалась, скручивалась в спираль. Одна ячейка расширялась, другая сужалась. Сетка сияла разными красками. И это было удивительно.

Спустя миг, падение замедлилось – стало неспешным и плавным, словно течение времени остановилось. Внезапно в одной из ячеек возникло изображение. Сюжет был довольно странным. Виднелась пустошь, усыпанная серым пеплом и дом, в окнах которого, двигались чёрные люди. Изображение приблизило лицо одного из них. Он обернулся. Это была ужасная белая маска без глаз, носа и рта. Только в области лба – светилось маленькое синее пятнышко. Кто это?! Я почувствовал, как всё холодеет внутри, конечности немые, непослушные. Внезапно страшное лицо исчезло, вздувшись и лопнув, как бульба. Фантастический невод вывернулся наизнанку, обнажая тёмную однотонность.

Меня перевернуло вниз головой. Я вылетел из дубового дупла огромного дуба.

В новом месте стоял полумрак, прохлада, пахло лесом. Я увидел Ухтына. Он шлёпнулся неподалёку, и тут же вскочил. Было понятно, что этот переход из мира людей случался с ним уже не раз. Я же, ещё не успел оглядеться, как почувствовал, что по спине пробежала странная дрожь, покалывая со всех сторон, словно иглами.

–Ай! – захлопал я себя по спине, отряхиваясь, вскочил на ноги. Что за шутки?!

– Это мурадревник! Ух-х-х-у-у, – заухал древожил забавным совиноподобным смехом, тряся рыжей бородой.

– Ничего смешного, – фыркнул в ответ я, наблюдая, как по руке ползёт чудное насекомое, телом напоминающее динозаврика в миниатюре, однако голова его была муравьиная.

– Ты мог бы и поблагодарить меня за то, что я выручил тебя от Сафроновой темницы.

– Спасибо, конечно, но если бы ты меня отпустил тогда у родника, я бы уже чай пил с Окрейшей на веранде, – бережно стряхивая мурадревку, ответил я.

– Это вряд ли, – туманно ответил Ухтын. – Пошли! Пора представить совету нового брежатого! – и старик направился в обход необъятного дуба, стоящего посреди рощи, словно пограничный столп.

С каждым шагом непроглядная тьма окрашивалась огненным светом, становившимся всё ярче и ярче. И вот, наконец, моему взгляду открылись одиннадцать парящих филиноидов вокруг огромного костра. В ярких отблесках пламени пестрое оперенье крупных и суровых птиц мерцало, будто усыпанное золотом.

На их треухих головах поблескивали золотые венцы, закрывающие лица седоков. Птицы медленно парили в отдалении от пламени. По глубокой ночной тишине одиноко разносился звук горящего костра.