Текст книги "Звёзды часто разочаровывают (СИ)"

Автор книги: Наталья Романова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

Глава 3

Надя не сразу проснулась и поняла в чём дело, когда среди ночи её разбудила мелодия сотового телефона. Кое-как нащупав аппарат, она ответила:

– Алё.

– Надья, – услышала в ответ. Знакомое, до желания поморщиться.

– Рой? Сейчас ночь!

– Ночь? Прости, я не подумал о часовых поясах.

– Ничего. Что ты хотел, Рой?

– Надья, почему ты не добавляешь меня в контакты?

– Какие контакты?

– Я сказал, что найду тебя… посмотри инстаграм, твиттер и…

– Ты представляешь, сколько рекламы или спама приходит ежедневно?

– Надья, я, – и он назвал свой ник.

– Кого смотреть?

Рой ещё раз продиктовал.

Они обменялись контактами, и Надя даже набрала соответствующий набор букв – но не стала нажимать «добавить» или «подписаться».

Это показалось лишним. Спустя несколько недель она сознательно забыла эти буквы.

– Откуда ты звонишь? – Наде стало интересно, и было невероятно приятно от голоса на том конце «провода» – связь давно беспроводная. Роя было слышно так, словно он был рядом, на этом же разложенном диване, на соседней подушке.

– Штаты. Лос-Анжелес.

– О, ты живёшь там? Читала, что…

– Нет, по работе, мой дом в Европе, но я настолько часто перемещаюсь по миру, что начинаю забывать, где мой дом.

– Тяжела и неказиста, – сказала на русском, усмехнувшись.

– Что ты сказала?

– Спросила, какая погода в Лос-Анжелесе.

– Тепло, здесь тепло.

– Ясно, – Надежда перевела взгляд на окно, на стекающие капли дождя и срывающиеся под порывами ветра листья. Золотая осень в этом году решила обойти центральную полосу России.

Надежда лениво перекатилась на широком диване и провела пальцами по дорожке волос на мужском теле, убегающей под бязь простыней.

– Ты собралась?

– Да, конечно, я, как пионер – всегда готова.

– Это я с тобой всегда готов, – легко обнял, – ох, Надежда, у нас будет время побыть вдвоём, ты рада?

– Конечно, – оглядев своего любовника, – почему я должна быть не рада?

– Ты немного отстранённая в последнее время.

– Не выдумывай.

– Я выдумываю?

– Уфу…

– Мне не о чем волноваться? – смотря внимательно.

– Ну… повод для волнения всегда можно найти, а если не найти, так придумать, но в твоём случае это не только нерационально, но и глупо. Поволнуйся о своей жене… что ли.

– Не вижу причин волноваться о ней.

– А ну как… пока ты тут, со мной… – полушутливо.

– Не выдумывай, – отрезал.

– Или она узнает о нас.

– Не узнает. Я не позволю.

– Может, я скажу…

– Наадь, – совсем не «Надья», – ничего ты не скажешь. Не посмеешь.

– Грозный. Прям Иван. Испугалась, сил нет, – ныряя под простынь с головой, – ооо, а чёй-та мы такие смоооорщенные? Страааашно, да?

– Нет, не страшно, ты же знаешь, что я могу сделать с тобой, твоей репутацией и…

– Перестань угрожать, это выставляет тебя не в лучшем свете, – смеясь, – к тому же, твоя жена совсем не дура, хотя тебе приятно так думать о ней, уверена, она всё знает.

– Что она может знать? – небрежно, отчего Надежда поморщилась.

– Всё. О тебе, обо мне, о нас, о той, что была до меня, и что будет после…

– Не было у меня никого.

– Мне не ври, – отрезала, – я в этом не нуждаюсь, как и в твоих угрозах. Я молчу, потому что меня всё устраивает, перестанет устраивать – отправлю тебя дальше, чем Макар телят гонял, а угрозами своими практиканток пугай, которые на тебя маслеными глазами смотрят.

– Всегда по существу… Надежда, – усмехаясь, видимо решив не будить лихо, пока оно тихо.

– Да.

– Раз да, то давай-ка встань к добру молодцу задом.

– Тебе уходить надо.

– Задержусь, давай-давай, не зажимайся.

– Хамливый ты.

– Тебя заводит, – смеясь.

– Да как скажешь, – ехидно.

Уже в дверях.

– До встречи в аэропорту.

– Пока.

Вена встретила проливным дождём, с градом. Удивительно было то, что самолёту разрешили посадку. Номер в гостинице был просторным, светлым, с прекрасным видом, смотреть на который не возникало желания.

– Может, пройдёшься по магазинам? – протягивая пластиковую карту. – Сделай себе приятно, купи что-нибудь, лимит ты свой знаешь.

Надежда взяла карту и отложила, слегка морщась, на тумбу, рядом с большим зеркалом, в котором отражалось её, немного уставшее, лицо.

Рейс сначала задержали на вылете, потом Вена какое-то время не давала посадку, Надежду уже порядком тошнило, она чувствовала головокружение и слабость, когда они наконец-то заселились – каждый в своём номере. Железное правило – каждому свой номер, – было установлено Сергеем, но полностью устраивало и Надежду. Ей нравилось побыть одной, в тишине, почитать новости или книгу, посмотреть телеканалы местного телевидения, не терпела она присутствия Сергея и когда одевалась на встречу или гулять.

Уснув сразу по прилёту, не потрудившись смыть косметику и переодеться, в итоге, она сидела не в лучшем своём виде и смотрела сонными глазами на любовника и руководителя в одном лице.

– Что хмуришься? Не люблю я эти шопинги, а тебе не помешает развеяться, завтра ты должна быть в рабочей форме.

– Буду, ты знаешь.

– Знаю и за это ценю, но лучше подстраховаться… сходи, прогуляйся. У меня дела.

– Дела у него, – про себя, – ещё моложе дел найти не мог?

– У тебя слишком богатое воображение, Надя. У меня действительно дела, этот контракт важен, так что… а ты развейся.

– Как скажешь, – покрутив пластик, – лимит я знаю, не волнуйся.

Она знала, сколько и когда она могла потратить с карты любовника, знала, когда можно ему звонить, когда говорить с ним, а когда исчезать из его жизни, подобно эфиру.

Прогуливаясь по городу под мелким дождём, она зашла в кофейню. И заглянула в сообщения, от нечего делать. Она всё так же заходила на сайты Рекса Фроста, но делала это не так часто, как раньше, ссылаясь на занятость для своих товарок и приятельниц. Иногда она отслеживала новости о Рое Флеминге, но старалась не погружаться слишком в его жизнь. Тем более, у неё была практически эксклюзивная возможность узнавать новости первой… не все, как понимала Надежда, но определённо она была в курсе некоторых событий из жизни Роя, которые были неизвестны рядовому зрителю.

Их общение было не частым и не навязчивым, скорей осторожным. Деликатным. Надежда никогда не спрашивала о личном Роя, как и он её, но с удовольствием слышала его рассказы о работе, племянниках или домашнем питомце. К удивлению Надежды, в питомцах у Роя Флеминга была огромная красноухая черепаха, которую ему подарила фанатка, он уже забыл и имя этой девушки, и обстоятельства, но черепаха так и жила у Роя, ела с рук креветки и ходила по пятам за хозяином, как щенок – правда, неповоротливый и неспешный.

Он затруднялся сказать пол или имя черепахи, называя её (или его) просто черепаха. В дни, когда Рой снимался или уезжал по работе, черепаха жила у родителей или в семье брата Роя – Свена. В общем-то, черепаху можно было бы назвать скорей питомцем Свена, но Рой был уверен, что черепаха его. Похоже, никто ему не возражал, Надя – тем более.

Она отложила телефон в сторону и взяла кружку горячего кофе. Сигнал телефона оторвал её от вида на улицу через потёки на стекле.

– Надья?

– Здравствуй, Рой, – улыбаясь, вспоминая улыбку мужчину.

– Никак не привыкну к твоему акценту…

– А я к твоему, – засмеялась приглушённо.

– Ты в Вене? Почему ты не сказала, что едешь в Вену?

– В Вене? Откуда ты знаешь? – она даже оглянулась, на всякий случай.

– Фото, у тебя появилось фото, двадцать две минуты назад…

– Вовсе не обязательно, что это свежая фотография, я уже бывала в Вене.

– Посмотри внимательно на табло, слева, и ты поймёшь, Надья! Надолго ты в Вене?

– Эм, – для чего скрывать, что она здесь? – На четыре дня. Это рабочая поездка, но сейчас у меня отдых…

– Что ты делаешь сегодня вечером?

– Нет определённых планов, а что?

– Я хочу пригласить тебя на показ.

– Показ? Чего? Когда? Ты в Вене?

– Как много вопросов, Надья, – она услышала смех. – Да, я в Вене, только прилетел… нас долго не пускали. Нелётная погода. Это очень маленький показ, закрытый. Мой брат – оператор документального кино.

– Да, ты говорил, – вспоминая, что рассказывал Рой о своей семье и брате.

– Он очень увлечён этим проектом, они снимали больше года… я здесь, чтобы поддержать его.

– Мне неудобно, Рой, может быть, в следующий раз? Я ничего не понимаю в кино, тем более документальном.

– О, я расскажу тебе, это увлекательно.

– Но там будет пресса?

– Будет… да, конечно будет, это мероприятие освещается, но… я не понимаю, в чём проблема, Надья?

– Хм, – она помолчала, пока Рой на том конце провода терпеливо ждал, когда Надя решится на что-нибудь.

– Рой, что я должна надеть? Боюсь… я не готова.

– Это простое мероприятие, так что уместна любая одежда, может быть, кроме… вечерних нарядов.

– У меня нет таких нарядов, – улыбаясь.

– Совсем?

– Ты, наверное, очень плохо представляешь себе мою жизнь, Рой. Мне не нужны такие наряды.

– Наверное. Так, что? Ты придёшь? Обещаю, если станет невыносимо скучно – мы сбежим.

– Обещаю, если станет невыносимо скучно – я не подам виду.

– Какой показ? – Сергей ходил по номеру и кидал в недоумении взгляды на Надежду.

– Документального кино.

– Это бред какой-то… давно ты стала экспертом в мире киноиндустрии?

– Сегодня, – небрежно.

– Кто тебя туда пригласил?

– Никто не приглашал, билеты на улице дали.

– На закрытый показ?

– Да.

– Так пошли вместе.

– Нет.

– Надежда, что это за фокусы, в конце концов? Что ты хочешь доказать или добиться? Ты прекрасно знаешь, что я не люблю магазины, но я ведь дал тебе карточку, мы часто выезжаем, гуляем… что это за детский сад? Что за глупая ревность?

– Не говори ерунды.

– Ерунды? Мы приезжаем в Вену, и вместо того, чтобы провести вечер со мной, как я и планировал, ты идёшь на какой-то дебильный показ какого-то дебильного, документального кино!

– Проведи это время с Олесей, – разворачиваясь на пятках.

– А! Вот оно, всё-таки ревность! Как я и думал. Наденька, мне приятно, что ты меня ревнуешь, на самом деле приятно, но ты ведь не станешь портить нам отдых из-за глупой девчонки, даже если…

– Даже если?

– Нет, я дразню тебя, а ты поверила, глупая. Конечно, ничего у меня не было с Олесей.

– Это твоей жене нужно волноваться, мне-то что. Она такая же любовница, как и я! – откуда-то взялась обида.

– Не такая же…

– По Фрейду оговорился, Серёжа, – отводя в раздражении глаза.

– Ты же умная женщина, Надежда. Всё понимаешь… молодая девчонка, свежачок, не сдержался. Но как ты, шикарная, умная женщина, можешь опускаться до ревности к какой-то соплюхе? Надежда, она и рядом с тобой не стояла. Да тебе равных, ни в постели, ни в работе – нет!

– Ой, всё! – наигранно хватаясь за сердце. – Не ревную я, так, противно немного. Кто тебя за язык тянул, Сергей? Я одеваюсь, выйди, пожалуйста, ты знаешь, я не люблю, когда ты в номере…

– Значит, идёшь всё-таки?

– Иду.

– Наказываешь?

– Думай, как хочешь.

– Я тогда с Лесей…

– Давай. Она заглатывать-то умеет? До корешка? – прищурив глаза, наклонив голову вбок, смотря немного, самую малость, зло.

– Нет, молодая ещё, откуда, – так же скабрезно в ответ.

– Вот и поучишь, молодым везде у нас дорога…

– А старушечкам везде почёт.

– Ох и договоришься ты, Серёжа.

– Больше похоже на то, что ты договоришься.

– Иди-ка ты!

– Не пожалей, – вышел.

Надежда не начала жалеть или раскаиваться. Сергей устанавливал правила, и Надежда всегда следовала им, пока это не шло в разрез с её интересами. Тогда он становился невыносимым – опускался до угроз, которые были пусты и только сотрясали воздух, и, первое время, нервы Нади. Сейчас она приняла, как должное, плеяду «Олесь» и не придавала значения небольшим «прыжкам налево» своего любовника. Беспокоиться об этом должна была его жена, а не Надежда.

Рой предложил прислать машину или заехать за Надеждой, но она решила добраться сама. Такси в городе ходило исправно, так что в назначенное время она стояла у стеклянных дверей и благополучно прошла внутрь помещения, минуя несколько фотографов и корреспондентов, которые спокойно пропустили Надежду, видимо, решив, что женщина не представляет интереса. Она разглядывала чернобелые фотографии и ходила в одиночестве по фойе, когда увидела Роя.

Он стоял в отдалении с таким же высоким мужчиной и о чём-то увлечённо разговаривал. Его взгляд неспешно прошёлся по Надежде, останавливаясь на линии декольте и бёдрах. Этот взгляд говорил о заинтересованности мужчины, Надежда не могла ошибаться. Она взмахнула рукой в знак того, что увидела своего визави, и пошла ему навстречу, медленно покачивая бёдрами, с грацией немного ленивой кошки.

– Надья, я рад нашей встрече.

– Я тоже, Рой.

– Позволь представить тебя, – он деликатно взял Надежду под локоть – она тут же ощутила желание более интимных прикосновений, – и подвёл её к высокому мужчине.

– Это мой брат, Свен. А это Надья, мы познакомились в Москве, – всё это Рой сказал на английском, для Надежды, а потом на немецком, для Свена.

– Я не очень хорошо понимаю английский, – пояснил Свен.

Рой стоял немного в отдалении от Надежды, не пресекая её личного пространства. Речь вокруг была, по большей части, непонятна, люди малоинтересны, кто-то подходил, говорил пару слов и сразу отходил. Надежда иногда улыбалась, иногда смотрела заинтересованно, но начинала скучать.

В темноте кинотеатра, с удовольствием сев в удобное кресло и вытянув уставшие ноги, она почувствовала тёплые пальцы Роя на своей шее, за ухом, он едва касался тонкой кожи, потом она ощущала дыхание у своего уха.

– Нааадья, – он провёл по шее, ниже, к линии декольте, вдоль тонкой золотой цепочки.

– Что ты делаешь? – так же тихо, под звук гремящей музыки.

– Хочу поцеловать тебя.

– Здесь?

– Мы на последнем ряду, это места для поцелуев, Надья…

У Надежды сбилось дыхание, она видела отблеск света от экрана на лице Роя, блеск его карих глаз и улыбку и пыталась взять себя в руки, а не накидываться с поцелуями на этого человека. Руки мужчины не помогали выдержке Надежды, когда, слегка надавливая, прошлись по её ноге, потом другой.

Выходя на яркий свет, немного щурясь, она увидела Свена, он посмотрел на Роя и демонстративно провёл пальцем у своей губы. Надя бросила взгляд и засмеялась. След яркой помады вряд ли мог принадлежать актёру.

– Тебе понравилось?

– Фильм?

– Да, фильм, – Рой по пути перекидывался парой слов то с одним, то с другим человеком. Иногда фотографировался, обнимая женщин или мужчин.

– Это было концептуально.

– Что? – Рой остановился, в удивлении глядя на Надежду.

– Рой Флеминг, откуда я могу знать, понравился ли мне фильм, если я не поняла, о чём он? Я не знаю немецкого. И я не понимаю ничего в кино… К тому же, ты отвлекал меня. Но мне понравилась штора на окне… очень одиноко.

– Да, в этом и есть смысл. Этот фильм об одиночестве. Этот ракурс и ещё несколько, я сейчас расскажу, и есть основные акценты в работе Свена.

Рой не стал дожидаться окончания пресс конференции и, поговорив с братом, вышел вместе с Надеждой.

– Нас сфотографировали.

– Я видел.

– Это создаст тебе проблемы?

– Какие? Меня фотографируют с большим количеством людей, это просто пара фотографий с показа фильма моего брата. Если бы твоё присутствие создавало излишние проблемы, я бы предпочёл встретиться с тобой после показа, ночью…

– Ночью?

– Определённо. Надья, я часто вспоминал тебя, хотел повторить тот день и ту ночь. Наша встреча произвела на меня впечатление. Вероятно, это звучит, как штамп, цитата… но я так часто вспоминал о тебе, что кажется, становился одержимым тобой.

– Перестань! – Надя всматривалась в мужчину рядом и отказывалась верить, да и кто бы поверил?

Не она. Определённо – не она. Не женщина, выросшая из сказок настолько давно, что даже Гофман не пугал её, как когда-то в детстве.

– Почему?

– Мы можем просто провести время вместе? Просто поговорить или заняться сексом, но не обманывать и не обманываться? Мне не семнадцать лет, я не нуждаюсь в этом. Поэтому, пожалуйста, не усердствуй так…

– Это пугает тебя?

– Скорее злит.

– Злит… хорошо, я кажется, понял. Если бы я не был Роем Флемингом, ты бы поверила, что я вспоминал тебя? Думал настолько часто, что это удивляло даже меня.

– Нет, Рой, не поверила… но спасибо за попытку… это бессмысленно, неужели нельзя просто провести время…

– Надья, я хочу провести с тобой вечер и ночь, хорошую ночь, поэтому я больше не стану говорить тебе ничего. Что бы ты хотела увидеть?

– Я хочу увидеть огромный бигмак, представляешь.

Рой засмеялся, и возникшее было напряжение спало. Надежда уже жалела о своей вспышке и грубости, но… она прекрасно помнила «я найду тебя».

Она смотрела сериал, в котором Рой играл главную роль, и в словах героя было столько же пылкости и откровенности, как и в словах Роя в полумраке Австрийского вечера. Она не знала, играл ли Рой или настолько вжился в роль, что верил сам себе – она верить не собиралась.

Они взрослые люди, и если без излишнего энтузиазма подойти к ситуации, то возможно получить удовольствие от этого общения.

Тем более сейчас, когда руки Роя так настойчиво ласкают грудь Нади, пробираясь под кружево.

Откинув голову, она принимала ласку, проводя своими руками по мужской груди в ответ. Она ощущала невероятное притяжение рядом с этим мужчиной и чувствовала такое же в ответ – оно было настолько концентрированное, что, казалось, воздух вокруг становился разряженным.

Надежда не очень долго думала, когда сказала таксисту адрес своей гостиницы.

– Мне будет так комфортней, – объяснила она Рою. Она чувствовала себе комфортней, имея под рукой привычные средства гигиены и смену белья.

Полупустое фойе встретила удивлённым и словно узнавающим взглядом персонала, который промолчал, деликатно продолжая заниматься своими делами.

В дверях номера Рой больше не сдерживал себя, с удивительной лёгкостью и настойчивостью он поднял Надежду, под хриплое «Нааадья», и опустил на кровать, придерживая одной рукой две её руки.

– Восхитительная, – прошептал влажными губами, смотря сверху вниз.

Надежда не переставала восхищаться мужчиной рядом с собой, вероятно, его реальный образ легко сплетался с образом его героя, в его словах, жестах, взглядах… И Надежда любовалась оживающим на её глазах мифом о прекрасном и благородном герое.

Его глаза сверкали, волосы упали на лоб, пульс бешено колотился, когда она сказала, немного хрипло:

– Не жди, я не хочу ждать, – оставляя след у него на ягодицах.

Её кружило не на кровати, нет, в невесомости. Она цеплялась за плечи, поясницу, она потеряла себя и стыд, потому что под его взглядом не было месту стыду. Оставалось только незамутнённое, концентрированное восхищение.

– Надя, – Надежда открыла глаза, – Надь, в чём дело? Переговоры через два часа, ты спишь, – Сергей стоял у кровати, – давай, вставай, – протягивая руку. – Погоди… а почему у тебя вода шумит в ванной?

Надежда покосилась на небольшой диванчик, где все ещё лежала одежда Роя.

– О, как…

– Как-то так, – пожала плечами.

– Похотливая шлюшка.

– Не без этого. А теперь выйди отсюда, через тридцать минут я буду готова.

– Нееееет, дорогая моя, я должен увидеть этого красавца, который имел тебя… или ты его? А?

– Выйди.

– Что такое, стесняешься? Урод? Или заплатила мальчику? Ай-ай, Надежда Валерьевна… как же так? По доброй воле уже не котируешься?

– Как скажешь, а сейчас выйди, – в тот момент, когда Сергей дёрнул на себя Надю, вышел Рой, в полотенце. Только в полотенце. Было отлично видно его телосложение, рельеф мышц и внимательный взгляд карих взгляд.

– Надья?

– Всё хорошо.

– Всё хорошо? – Сергей смотрел во все глаза. – Это? Это тот, о ком я думаю? Я же не ошибаюсь?

– Не ошибаешься, а теперь выйди.

– Выйти? Мне выйти? Тебя имеет какой-то актёришка, а я выйди? – Сергей заводился не на шутку, пока Рой спокойно одевался.

Пока не ощутил крепкий захват и толчок в сторону двери.

– Надья, я сейчас, – выталкивая Сергея под смешок Надежды.

– Кто это, Надья?

– Эм… любовник.

– В каком смысле?

– У него есть жена… у нас это называется любовник.

– Надья, так поступать нехорошо…

– Ой ли, – по-русски, – офигетушки, – так же на русском. – Ты ни разу не спросил, замужем ли я, тебя это не беспокоило, откуда такая щепетильность? – продолжая на английском. – Я тоже не спрашивала твоего положения.

– У тебя нет кольца. И я не женат, тебе это известно… должно быть известно.

– Как же вы, европейцы, любите формальности. Нет кольца – я могла потерять кольцо или просто не носить, или оно мне могло стать мало.

– Как? Можно заказать другое, Надья.

– Есть кольцо – есть отношения. Нет отношений – нет кольца. Так?

– Серьёзных отношений – да.

– О, боже… – смеясь, – ты такой славный, Рой. Я не замужем, ты прав. А вот про тебя точно не знаю.

– Нет, – он покрутил руками, – ничего подобного.

– Вот и отлично, а сейчас мне нужно собираться, прости.

– Мы увидимся ещё, Надья?

– Ты хочешь этого?

– Да.

– Значит, увидимся, почему нет… – не очень-то веря.

– Надья, то, что происходит, странно, я пока не могу дать этому определение, но я хотел бы ещё встретиться с тобой.

– Хорошо, хорошо.

– Я позвоню тебе, и мы решим – когда, ладно?

– Ладно, – пожимая плечами, изо всех сил стараясь выглядеть равнодушной или хотя бы спокойной.

Потому что, глядя на этого высокого мужчину, который спокойно выставил за дверь её любовника и так же спокойно говорит, что он хочет встретиться с ней ещё раз, всё, что хотелось Надежде – это завизжать, по-девичьи громко, и броситься с размаху на шею Рою, посекундно целуя и шепча, что она тоже хочет встретиться, очень хочет. Очень.

– Но, Надья, не надо разрушать чужую семью, это нехорошо.

– Я не разрушаю, правда.

– Нет?

– Нет, – спокойно.

Надежда не разрушала семью Сергея, он сам прекрасно с этим справлялся и не видел этого. Вероятно, и сама Надежда не видела чего-то, как и любой человек, как и Рой – герой ли сериала или актёр.

Глава 4

Столы, сдвинутые так, чтобы получился один, были заставлены лёгкими закусками, салатами из кулинарии соседнего магазинчика, пиццей и наборами из суши-бара.

– Надежда Валерьевна, сколько вкусного!

– Есть-то как хочется… где начальство? Там тоооортик, – худенькая секретарь, с тоской глядя на огромный торт, украшенный шоколадом, орехами и фруктами.

– Сказали – едут-с, – ответила Надежда Валерьевна, полушутливо. – Ай, да ладно, девочки, давайте начинать, – протягивая руку к бутылке шампанского, как раз, когда открылась дверь в просторное помещение.

– С днём рождения, Надежда Валерьевна, – Сергей и ещё один руководитель. Начальник собственной службы безопасности.

После дежурных слов и пожеланий, дружного опустошения праздничного стола и холодильника с алкоголем, когда офис опустел, Надя прошла в свой небольшой кабинет. Рабочий стол, стеллажи с документацией, маленький кожаный диван. Мягкий, обволакивающий комфортом. На столе стояла огромная, вычурно огромная корзина алых роз, одинаковых, словно калиброванных, источающих немного удушливый, но приятный аромат.

– Серёжа, не надо было…

– Почему же?

– Немного чересчур, ты не находишь?

– Наденька, не бывает чересчур, если речь о тебе.

– Серёжа…

– Всё, давай не будем спорить, поехали в ресторан, посидим, поговорим, отметим.

Надя посмотрела на Сергея. Он был подтянут, спортивного телосложения, приятное лицо и начинающие седеть светлые волосы.

– Поехали, бери свой чудо-подарок, – в сторону корзины, – и пошли.

– Это не подарок, – подавая пальто, помогая надеть, – подарок будет чуть позже, – целуя вскользь в губы.

– Заинтригована, – Наде постепенно передавалось шутливое, даже немного озорное настроение Сергея.

Ужин был лёгким, но вкусным. Алкоголь игривым, обстановка камерной, почти интимной, когда Надя с улыбкой рассматривала свой подарок.

– Это ведь из последней коллекции? – рассматривая узор эмали на золоте кольца и кулона.

– Да, помнишь, мы проходили в Берлине…

– Ты очень внимательный, Серёжа, – Надя вспомнила, как проходя мимо витрины ювелирного магазина фирмы wellendorff, она остановила свой взгляд на интересном узоре из эмали, но, немного помявшись, всё же решила не покупать это кольцо. Оно было дорогим, тем более, на российском рынке с успехом продавались аналоги.

– Стараюсь. Всё для тебя, малыш.

– Спасибо, – Надя искренне поцеловала своего любовника.

За несколько месяцев он изменился, перестал давить или пытаться угрожать, чаще уступал в мелочах, проявлял заботу. Это немного сбивало с толку и озадачивало. Но, в то же время, Надя чувствовала себя уютно, вероятно – защищённо.

Выходя из такси, Сергей открыл дверь Наде, подал руку, потом взял корзину с розами и направился к дверям подъезда, придерживая под руку Надежду.

– Куда это ты? – немного игриво, немного недоумевая.

– К тебе, малыш.

У Надежды было прекрасное настроение, и даже «малыш», набивший оскомину, не злил её.

– Вечер, тебе не нужно домой?

– У меня отгул, – сказал смешливо, как будто ему двадцать лет, засмеялся, и Надежда сочла за лучше не спорить, а шутливым жестом пригласила любовника.

В квартире, где, словно у себя дома, Сергей поставил розы, прошёл на кухню и поставил в холодильник шампанское, её любовник чувствовал себя вольготно, и Надежде было уютно от этого.

– Пригодится, – у Сергея было явно игривое настроение.

Он настойчиво обнял Надю.

– Ты такая красивая сегодня.

– Сегодня? А вчера? – смотря из-под ресниц. Она поддерживала игривость Сергея, флиртовала и наслаждалась его настроением.

– Ты всегда красивая, малыш. Самая красивая, – он нагнулся, чтобы поцеловать, и повёл в танце, включив музыку. Его движения становились всё настойчивее, наверное, грубее, губы были жаждущие, ищущие.

– Я соскучился.

– Хм, – Надя промолчала.

– Не веришь?

– Верю ежу а тебе погожу, – приглушённо засмеялась в шею мужчины.

– Годи… годи… нам спешить некуда.

Через несколько часов шампанское было допито, виноград и сыр съеден, Надежда лениво лежала на простынях и наслаждалась умелым массажем любовника.

– Наденька, ты самая лучшая… грудь, попа.

– Самая-самая?

– Угу… – проводя губами по позвоночнику вслед за руками.

– Лучше Олеси?

– Зачем ты поднимаешь эту тему? Давай не будем сейчас.

– Почему же, – она резко перевернулась и пристально смотрела на Сергея.

– Я ошибся, бывает… что теперь делать? Я извинился.

– Нужно мне твоё извинение, – ухмыляясь. Наиграно. Понимая, что и Сергей понимает эту наигранность и даже некоторую натянутость, которая возникала всякий раз при упоминании непродолжительного и не такого уж и бурного «романа» начальника с молоденькой подчинённой.

– Малыш, значит, нужно, если до сих пор упрекаешь. Грешен, увлёкся, но всё в прошлом, я твой.

Надежда ухмыльнулась и перевернулась обратно на живот.

– Не будь такой, Надежда, ты же не злая. Что ты хочешь, чтобы я уволил девчонку?

– Почему нет?

– Это изменит прошлое? Куда она пойдёт? Сама подумай… время какое, где она найдёт работу по специальности? Молодая, глупая, повелась. Будет ей уроком. И мне. Но лишать приличной работы и хорошей практики, как-то слишком, согласись. Не будь злопамятной. Ты же выше этого, – заглядывая в глаза, потом целуя у ушка, немного прикусив, – малыш, прекращай.

– Хорошо, – она поджала губы, но потом расслабленно улыбнулась.

Так или иначе, Олеся была в прошлом, Сергей был почти безупречен в поведении. Он, вспылив в номере, пригрозив её уволить и другими «карами», в итоге быстро успокоился и даже восхитился связью Надежды с известным актёром, видимо, записав это «достижение» на свой счёт.

«Ты настолько хороша, малыш, что сам Рой Флеминг не устоял» – сказал через пару недель, сидя в её кабинете, покачиваясь на компьютерном кресле.

К обеду следующего дня Надежда суетилась на кухне, доводя праздничное меню до идеала.

Уже давно она не устраивала праздники в своём доме, ограничиваясь дежурными поздравлениями по телефону или интернету. Сейчас, хотя Надежда старалась как можно меньше времени проводить за своим излюбленным занятием, и ей это удавалось, встреча на её территории родственников казалось ей не только волнительным занятием, но и утомительным.

Однако плескавшаяся радость и предвкушение общения перекрывали некоторую усталость и недосып после ночи с любовником.

Когда все расселись, суетливо устраиваясь, переговариваясь и шутя, нахваливая кулинарные способности Нади, беседа полилась плавно, перетекая из одной темы в другую. От детских успехов племянников и внуков – главная тема гордости родителей Нади и Любы, – до планов на будущее – нехитрых, понятных, которыми делишься с близкими людьми.

Люба, мечтающая похудеть, и её муж, мечтающий о третьем ребёнке и не теряющий надежды, что всё же ему удастся уговорить супругу. Он даже присоединил семью к уговорам под всеобщий смех, и Люба обещала подумать, вот только скинет килограмм семь-десять. На что Надя только закатила глаза. Благой порыв Любы ходить в спортзал не увенчался успехом, найдя уважительную причину, и не одну, она перестала заниматься.

Мама, рассуждающая о поливке и преимуществах удобрений. Отец, с энтузиазмом обсуждающий варианты перекрытия крыши на старом дедовом доме, переделанным семьёй в дачу.

Когда-то это был дом родителей отца Надежды – Валерия Егорыча, там же, в этом же селе, через пару домов, жила его будущая жена – Машуня. Поженившись, они уехали в город, работали на градообразующем предприятии, от него и получили просторную квартиру, которую уже много лет с любовью обустраивал Валерий Егорыч. Родители Машуни были ещё живы и в крепком здравии, а вот его родителей не стало. И маленький, покосившийся домик перешёл по наследству Валере. Добираться было неудобно, село отдалённое, но чета с воодушевлением принялась обустраивать, насколько хватало возможностей, территорию. Да и родителям Машуни было подспорье – частое, почти круглосуточное присутствии семьи по соседству.

Вскоре зять присоединился к семейному проекту, посчитав, что детям на сельских просторах летом значительно лучше, чем в лагерях и домах отдыха.

Люба без энтузиазма относилась к идее «дачи для всей семьи», но честно отрабатывала повинность на грядках, Надежда же и вовсе не бывала там. Её и не звали… своё время она делила между Рексом Фростом и любовником, постепенно место практически мифического Рекса занял Сергей, но свободного времени от этого у Надежды не прибавилось. Или ей хотелось так думать, как Любе с желанием похудеть и привести себя в форму.

Звонок в дверь, пока Надя суетилась на кухне, занимаясь горячими блюдами, заставил вздрогнуть.

– Пап, открой! – крикнула вслед отцу, который вышел из комнаты и направлялся в другую, с балконом, чтобы покурить.

– Надежда! – Она вышла ещё раньше, чем отец открыл дверь и смотрел на Сергея, громко и в раздражении позвав дочь.

– Что он тут делает? – отец недолюбливал Сергея и саму ситуацию.

– И вам здравствуйте, Валерий Егорыч, прекрасно выглядите, Мария Павловна, – в сторону выглянувшей на шум мамы Надежды. – Любовь, как всегда, обворожительна.