Текст книги "Звёзды часто разочаровывают (СИ)"

Глава 1

– Нааадья, – голос в трубке произносил её имя с акцентом, от которого хотелось улыбнуться. – Простите за поздний звонок, я хотел спросить ещё раз, не составите ли вы мне компанию?

Надя посмотрела в стену, окрашенную в молочный цвет, вздохнула, перевела глаза на панель телевизора и ответила.

– Нет, простите, но…

– Я бы хотел знать – почему?

– Я буду занята.

– Какова истинная причина вашей занятости, Надья? – Надежда снова улыбнулась.

– Звезды часто разочаровывают…

Автомобиль остановился у подъезда многоэтажки, благополучно проехав пункт охраны, и остановился у подъезда. Надя быстро убрала телефон в сумку и посмотрела в сторону мужчины, сидящего рядом.

– И когда тебе надоест?

– Не надоест.

– Был бы я твоим мужем…

Надежда внимательно посмотрела на мужчину рядом, аккуратная бровь медленно поднялась вверх, на губах заиграла ироничная улыбка.

– Ты не мой муж.

– Ладно, ладно, – он в поражении поднял руки. – Пока, малыш.

– Пока, – она подставила щеку под поцелуй, мысленно морщась от этого «малыш».

Вышла, накинув на плечи кардиган, и лёгкой походкой, плавно покачивая бёдрами, двинулась в сторону подъезда. Остановилась на бетонных ступенях, послав воздушный поцелуй мужчине, который провожал её взглядом. Посмотреть, по мнению мужчины, было на что.

Надежда была обладательницей фигуры, которую называют «песочные часы». Широкие бёдра при узкой талии и большая, ещё не потерявшая форму грудь. По нынешним стандартам, вероятно, её можно было бы назвать полной, но у мужчины не поворачивался язык сказать так. И ни у кого не поворачивался.

Надя ходила в спортивный зал несколько раз в неделю, поддерживая себя в форме. В какой-то момент поняв, что бороться с объёмами ей всё сложней и сложней, она придала им практически идеальную форму, оставляя фигуре своей так недостающую многим женственность. Пышная грудь её, как и пятая точка, вряд ли уместилась бы в ладонь обычного мужчины, но любой обычный мужчина не мог отказать себе и оборачивался вслед соблазнительно покачивающимся бёдрам и тончайшей талии.

Она в нетерпении нажала на кнопку лифта и снова провела по экрану телефона, погрузившись в просмотр новостей, прикусывая губу. Её лицо было сосредоточено, глаза бегали по небольшому экрану вслед за пальцами, которые раздвигали или сужали изображения на большом экране.

Зайдя домой, она, бросив туфли в прихожей, уселась за большой монитор и стала водить мышкой.

– Может, хоть «здрасте» скажешь, – услышала за спиной.

– Что ты тут делаешь? – не отрываясь от монитора, прокручивая новости, разговоры, на ходу решая, кому из оппонентов ответить, что требует её безотлагательного внимания, а что второстепенного.

– Да вот, пришла сестру проведать, старшую.

– Ключи откуда? – Надя не оторвалась от монитора.

– Сама дала, год назад, помнишь?

– А, да, да, – небрежно.

– Нааааааааааадь?

– Что?

– Да посмотри на меня, раз уж я пришла!

– Чего тебе? – чуть не вырвалось: «Я тебя не звала».

– Давай поговорим, как сёстры.

Надежда закатила глаза, но оттолкнулась ногами от пола, проехала на большом компьютерном кресле и подъехала к младшей сестре.

– Давай поговорим. Как дети?

– Егор краснухой переболел…

– Плохо.

– А Маришке мы прививку решили сделать.

– Это правильно, незачем девочке краснухой болеть…

– А ты как?

– Я? Да всё так же.

– Вижу, – сестра покосилась на монитор с уже знакомым выражением и отвела глаза.

Когда-то они были близки. Две сестры, погодки, Надя старше… А в какой момент между ними появилась пропасть, Надежда не знала, но она увеличивалась с каждой встречей, повисая неуютной тишиной и какими-то нелепыми, почти театральными паузами.

– Надь… а ты почему не была на дне рождения у Машки?

– У неё был день рождения?

– Тридцать пять лет, вообще-то. Она же твоя лучшая подруга, вы учились вместе, работали…

– Я забыла, правда, забыла, я сейчас её поздравлю, – беря телефон.

– Месяц прошёл уже.

– Лучше поздно, чем никогда.

– Хм… она уехала в отпуск, с Мишей.

– Каким Мишей?

– Уже два года она встречается с мужчиной, Мишей.

– Я не знала…

– Не удивительно. Они собираются пожениться, заявление написали, в следующем месяца свадьба, в свадебное путешествие в Италию едут.

– Откуда ты знаешь?

– Так ты же с ней не общаешься, вот мы и подружились, вроде как…

– А, ну, дружите, – неприятно кольнуло. – Я чайник поставлю, и у меня ещё есть окрошка, хочешь?

– Давай.

Сидели за столом в светлой кухне, сверкающей после свежего ремонта. Беседа, после небольшого количества алкоголя стала клеиться, и почти возвращалась в старое, некогда привычное русло.

– Зря ты, Надь, развелась, нормальный мужик был.

– Если развелась, значит не нормальный.

– Да ладно, он даже не изменял тебе!

– И что? Уж лучше бы он изменял, честно слово.

– Скажешь тоже, – сестра насупилась, у неё были свои причины, и Надя решила не ворошить прошлое.

– Понимаешь, я не могу так… Он же не мужик, а питомец, какой-то… Скажешь выкинуть мусор – выкинет, скажешь ужин готов – съест. А кот у меня есть, – поднимая белый комок шерсти на колени. – С дивана не вставал, пульт из рук не выпускал, как только корни не пустил, не понимаю.

– Всё равно… Всё равно ведь мужчина! А сейчас, что?

– И что мне может дать этот муж-чи-на? «Логан» в кредит или удовольствие кормить его три раза в день, да вялый секс два раза в месяц? Знаешь, машину я и сама себе купить смогла, и это не «Логан», на минуточку, кот ест меньше, и корм, никаких заморочек с приготовлением, а секс…

– Секс у тебя с чужим мужем.

– Да, секс у меня с чужим мужем и, надо заметить, не вялый и не два раза в месяц.

– А тебе жену его не жалко? Детей?

– Только морали мне читать не нужно. Его жена и его дети – пусть он и жалеет. Мы просто спим.

– Нааадь… тебе тридцать пять.

– И что?

– Блин, нуты что, дурочкой не притворяйся. Ещё чуть-чуть, и даже любовника себе не найдёшь… не то что мужа. Да и о детях уже ох как пора подумать. – Надежда нахмурилась. – Прости меня, Надь, но… если у тебя десять лет назад были проблемы, думаешь, сейчас лучше стало?

– Ты не понимаешь.

– Всё я понимаю, всё понимаю, они там, – махнула в сторону планшета, лежавшего рядом, – все идеальные, каким придумаешь, таким и будет, но это не твоя жизнь, это вообще не жизнь. Я тоже хочу идеального, такого, чтобы… чтобы… Но, когда приходит Олег домой, пусть злой или даже пьяный, ты знаешь, редко, но бывает, и я ему рассказываю, как прошёл день, а потом он мне рассказывает… при этом мы ведь не слушаем друг друга, всё время одно и тоже… но говорим, а от него туалетной водой пахнет, которую я ему купила, и он ноги мои гладит, машинально. Тогда уже и не хочется никаких идеалов. Я-то ведь тоже не идеальная, вон попец какой отрастила, – покрутившись перед старшей сестрой.

– Пошли со мной в зал, попец будет такой же, но кругленький, такой хороший объёмный шар, как у меня, – смеясь, – что поделаешь, если нас родители такими генами наградили.

– Скажешь тоже. Ты не рожала, твои объёмы подтянутые… как это говорится, «аппетитная» женщина, а я уже…

– Не «уже», хватит хандрить, пошли.

– Страшно как-то. Туда же вещи какие-то надо, да? Фирменные, наверное? – сестра выглядела озадаченной.

– Вещи я тебе дам, и абонемент подарю… – нахмурившись. – Я же и тебя не поздравила с днём рождения?

– Ну…

– Поздравляю, – поднимая бокал, – поздравляю, моя хорошая, – она обняла сестру, – а попу твою мы в объёмах, может, и не уменьшим, но форму точно придадим.

Оставшись в тишине квартиры, Надя вновь села за компьютер, бесцельно крутя колёсико мышки, она смотрела невидящими глазами в монитор. Видела то же изображение, что и вчера, месяц назад, год… два года. Пять.

В какой момент, смотря проходной фильм, её глаз остановился на актёре Рексе Фросте, она бы уже и не вспомнила, но набирая его имя в поисковике – она открыла ящик Пандоры.

Пять лет жизни превратились в бесконечное и беспрестанное отслеживание новых фотографий, твиттов, новостей, интервью этого актёра. Она знала всё о нём, знала такие вещи, что не знала о своей сестре или матери. И уж точно, она бы ни за что не пропустила день рождения Рекса, не забыла бы, как забыла поздравить Машу или сестру.

Надя открыла страницу в социальной сети и смотрела фотографии своих приятельниц и подружек. Их мужей. Их детей. Взрослые и совсем малыши, на руках уставших мам.

Маша в обнимку с новым другом, Михаилом, о котором и не знала Надя…

После развода, когда она пообещала себе жить на полную катушку, прошло пять лет, и ровно столько же Надежда не жила. Вернее, жила – иллюзиями о жизни.

Она работала переводчиком в преуспевающей компании, и её доход позволял ей купить не только хороший автомобиль, но и приличную квартиру – в рассрочку. Она могла себе позволить выбирать места отдыха, от курортов до диких пляжей, но выбирала отели по наличию там вай-фая. На неё смотрели мужчины, но все они требовали времени и внимания, и она остановилась на женатом любовнике, которому не нужно было ни её время, ни её внимание, а только кратковременные и ненавязчивые встречи. Она даже не могла бы сказать, что «любовница» – от слова «любовь». Она была любовницей от слова «секс», и только.

Пока она жила иллюзиями, вокруг неё жили реальной жизнью. Кто-то выходил замуж или разводился, кто-то рожал, кто-то устраивался на работу. Кто-то праздновал дни рождения и юбилеи. Про Надежду словно забыли, оставив её своим иллюзиям о жизни.

Сигнал электронной почты вывел из задумчивости Надежду, она пробежалась глазами по письму и скорее машинально открыла сайт.

Рекс Фрост должен был присутствовать на огромном мероприятии, посвящённом кино, и агентство устраивало конкурс среди фанатов. Это была ежегодная акция, и каждый год какой-то счастливице выпадала возможность пообщаться с Рексом Фростом почти один на один. Почти, потому что там же, рядом – вспышки фотокамер, шумящая толпа. Но счастливица не в толпе, она рядом… один на один. Каждый год Надежда выполняла задания, понимая бессмысленность этого. Как и в этом году. Она машинально ответила на вопросы, машинально отправила и, выключив всю технику в доме, включая телефон, легла спать.

Ей понадобилось время, чтобы приучить себя заглядывать на сайт реже и реже. Ещё больше времени ей понадобилось, чтобы оглядеться в окружающем мире и вновь попытаться общаться с подругами. Она чувствовала, словно вышла из какого-то небытия. Пока однажды, нажимая до боли знакомую ссылку, она уже не почувствовала этого – привычного укола и замирания сердца. От одного вида, взгляда с той стороны монитора. На неё смотрел обыкновенный, пусть и красивый, мужчина.

Выходя из спортивного зала с сестрой, довольная и уставшая, она просмотрела электронную почту, замерла, словно её парализовало.

Она – выиграла. Выиграла эти минуты наедине. Пусть и под щёлканье фотокамер. Выиграла. Мероприятие проходило в Москве. И не было никаких причин отказываться. Она – выиграла.

– Ты что, – говорила сестра, – конечно, надо съездить! Такой шанс! Ты же сама себя возненавидишь, если упустишь его!

– Знаешь, мне вроде не хочется…

– Не выдумывай, езжай! Боже мой, божечки, вот ты счастливая, самого Рекса Фроста увидишь, я бы описалась от счастья!

– Он же страшный, – ехидно возвращая ей её же слова.

– Это не помешало бы мне нассать в штаны, езжай.

Получив приглашения, она поехала. Лето подбиралось к концу, но дни стояли тёплые.

В попытке успокоить нервы, Надя накануне сходила в косметический салон, сделав все обязательные и не очень процедуры, и стояла, почти не дыша, у входа, протягивая охраннику пригласительные, практически уверенная, что это розыгрыш, что сейчас её не пустят, пожав плечами. Но её пропустили и даже проводили, показав точное направление. Она долго мялась в стороне, опасаясь подойти к другому охраннику, наконец, решившись, она сделала шаг навстречу апофеозу, как когда-то она бы подумала, своей жизни.

Шустрый человек взял её пригласительные, что-то сверил в своём листе и, убедившись, что Надежда прекрасно его понимает, быстрым шагом пошёл вдоль ограждений, показав ей на стул, где она должны была сесть. Затворы фотоаппаратов, казалось, щёлкали, не переставая, а Надежда старалась не пропускать свои выдохи, когда увидела его. Рекса Фроста. Он шёл прямо на неё и улыбался, словно бы для неё, он смотрел словно в восхищении и, подойдя, галантно поцеловал ей руку, немного задержав губы для камеры, пока она, как каменный истукан, стояла рядом.

Они о чём-то говорили, Надежда даже не поняла, что говорила она на английском. Потом в её руках появилось несколько фотографий Рекса с ней, где он обнимал её и смотрел влюблённо и преданно, с его автографами, а потом, галантно попрощавшись, Рекс ушёл, так же под щёлкание фотоаппаратов, раздавая по пути автографы и позволяя сделать фото с собой. Он был мил, любезен, красив…

Надежда в изнеможении села на стул и небрежно положила фотографии на соседний. Ей бы надо сейчас чувствовать подъём, но всё, что она ощущала – усталость. Он, Рекс Фрост, не стал ближе. Он – всего лишь идол, пусть и с глазами изумрудного цвета и мягкой, галантной улыбкой. Она покосилась на фотографии, где Рекс обнимал её, и поняла, что не помнит этого момента, не помнит… Она ничего не почувствовала в тот момент.

Даже её почти безликий любовник дарил ей больше тепла при мимолётных объятиях, чем этот чужой человек с дежурным влюблённым взглядом.

Трель сотового телефона вывела её из задумчивости, рядом стоял мужчина, он растерянно держал два бумажных стакана с кофе, и трель раздавалась явно из его брюк.

– Давайте, я подержу, – она протянула руку к стаканчику, мужчина недоумённо посмотрел на женщину рядом. Она повторила своё предложение на английском, и он, благодарно кивнув, протянул ей горячий стаканчик.

Поговорив, отойдя на приличное расстояние, он вернулся и сел рядом.

У него была притягательная внешность, располагающая к себе. Внимательный взгляд карих глаз, который контрастировал с несколькими мальчишескими веснушками на лице, хотя он не был молод… Надежда решила, что перед ней её ровесник или мужчина постарше.

– Почему вы не на показе тизера? – спросил неожиданно. – Должны быть билеты на вип-места.

– А? – она оглядела своего собеседника, он был высок и хорошо сложен, в его движениях ощущалась сила. – Не знаю, мне неинтересно, наверное…

– Разве?

– Да… – Надежду удивляли её слова, ещё больше её удивляло, что это было правдой.

– Звёзды часто разочаровывают, – грустно улыбаясь, сказал мужчина.

Беседа быстро перетекла в другое русло. Надя сказала, что она приехала на встречу с Рексом Фростом, что живёт недалеко от этого города, и что в итоге она рада, что у неё будет пара дней на то, чтобы погулять по столице, посетить пару мест, куда она давно собиралась, да как-то дела не пускали. Рой, именно так представился новый знакомый, сказал, что приехал с командой представлять сериал, Надежда призналась, что не смотрела. Он немного рассказал о сериале, что он снят по историческим событиям, и как интересно работать над ним… По итогам они договорились встретиться с Роем на следующий день, с самого утра, и вместе погулять.

Мужчина был явно заинтересован в Надежде, и ей это нравилось, нравилось, как останавливался его взгляд на линии декольте, как он проводил взглядом Надю, когда она прошла несколько шагов, чтобы выбросить пластиковый стаканчик, и она, конечно, попыталась придать своей походке ещё больше соблазнительности. В его взгляде читалось желание, и Надежда не возражала. Она с лёгкостью могла представить его руки на своём теле, и слегка сжала бёдра в желании.

Договорившись о встрече, Рой поцеловал свою новую знакомую, у краешка губ, но ощущая её явную заинтересованность, как и она его.

Уже на выходе Надежда увидела плакат и замедлила шаг, в недоумении глядя на изображение. Рой Флеминг – ведущий актёр сериала, который он рекомендовал. Сериала, набирающего популярность, как и сам актёр.

Она поморщилась.

Приехав в номер гостиницы, она посмотрела несколько серий, где Рой смотрел на главную героиню заинтересованным взглядом, скользя по хрупкой фигурке актрисы. Его глаза смотрели выразительно и даже, наверное, пронзительно.

Так же, как час назад смотрели на Надежду. Рой Флеминг был такой же иллюзией, как и Рекс Фрост.

– Нааадья, – голос в трубке произносил её имя с акцентом, от которого хотелось улыбнуться. – Простите за поздний звонок, я хотел спросить ещё раз, не составите ли вы мне компанию?

Надя посмотрела в стену, окрашенную в молочный цвет, вздохнула, перевела глаза на панель телевизора и ответила.

– Нет, простите, но…

– Я бы хотел знать – почему?

– Я буду занята.

– Какова истинная причина вашей занятости, Надья? – Надежда снова улыбнулась.

– Звезды часто разочаровывают…

– Вам понравился сериал?

– Пока трудно сказать, я немного посмотрела, только три серии.

– Я постараюсь вас не разочаровать, Надья, – она не стала уточнять, к чему относятся эти слова. – Я бы хотел провести время в компании красивой женщины, это лучше, чем моя команда, посмотреть что-нибудь. Обычно в поездках я знакомлюсь с кем-нибудь из местного населения, – Надя хмыкнула, – да, это звучит двояко, но местные могут рассказать о своей стране или городе больше любого экскурсовода. Я подумал, может, мы погуляем, посмотрим что-нибудь действительно интересное, чем бы я мог похвастаться друзьям и фанатам? Надья?

Она помолчала.

Ей нечего было терять.

Ей нечего было приобретать.

Её сложно было разочаровать.

– Да, Рой, записывай адрес гостиницы, завтра к десяти я тебя жду.

Глава 2

Рой Флеминг оказался пунктуальным. Ровно в десять утра он уже был в просторном холле гостиницы, куда минутой позже пришла Надежда. Одетая в платье из тонкого трикотажа, которое не скрывало её формы, а, наоборот, подчёркивало все, казалось бы, излишества на теле женщины, обувь на высоком каблуке, придававшая походке плавность и грацию немного ленивой кошки, и небольшая сумочка наперевес. Цепочка сумочки проходила по линии декольте, заостряя на нём внимание. Небрежный, но продуманный шаг.

– Надья, – Рой улыбнулся, и Надежда попыталась отогнать от себя мысленные образы из сериала, который вчера смотрела.

Она приехала в этот город хорошо провести время, ей выпала удача, она познакомилась с приятным мужчиной и, даже если встреча их бесперспективна в плане дальнейших отношений, ничто не может ей помешать получить удовольствие от общения с этим мужчиной.

– Здравствуй.

Они немного поговорили и, вызвав такси, отправились по месту назначению.

– Ты кажешься немного удивлённой, почему?

– Да, я удивлена, не скрою. Рой Флеминг со мной в такси, – она засмеялась, и мужчина улыбнулся в ответ на искренний приглушённый смех.

– В этом нет ничего удивительного, но я рад, что это радует тебя. Радует?

– Да, – после паузы. Надежду радовали и душные пробки мегаполиса, и приятный голос Роя, и его карие глаза, и то, как он улыбался – широко, расспрашивая о стране или самой Надежде, называя её Нааадья.

Не хотелось глухих стен музеев и галерей. Последние дни лета были тёплыми, солнечными, с лёгким, словно обволакивающим ветром и невероятно высоким небом с линиями перистых облаков.

Они решили поехать в Усадьбу, полузаброшенную, с полудиким парком, не обустроенным ближе к окончанию литой чугунной изгороди. Было немноголюдно, и Надя с удовольствием вкушала и этот на редкость солнечный день, и общение с собеседником. Рой с нескрываемым интересом рассказывал о своей работе, она не часто видела такую заинтересованность в своём виде деятельности, впрочем, не так и часто Надежде приходилось общаться с творческими людьми.

Гладь газона убегала вниз, к искусственному пруду, где родители с малышами с энтузиазмом кормили уток, а корявые стволы деревьев простилались над водой, словно любуясь своим отражением в гладе воды.

– Это удивительная картина! – воскликнул Рой. – Удивительно!

Надежда смотрела на пруд вдали, на огромный раскидистый дуб и на мужчину на ровной зелени – высокого, поднявшего руки вверх, который с каким-то мальчишеским задором крутился на одном месте, то ли смотря на небо, то ли на свои руки.

– Надья, иди сюда, – Надежда подошла, улыбнувшись, снова почувствовав это – желание прижаться к этому мужчине, – кружись, – он поднял её руки вверх, – не бойся!

И она стала кружиться вокруг себя, глупо, смотря в небо, щурясь от яркого света, потому что сняла солнцезащитные очки, смотря на синее – небо, край зелёного – газон, тройной, объёмный, густо-зелёный – дуб.

Рой небрежно бросил на траву куртку и усадил Надежду, у которой немного кружилась голова, облокотив её голову себе на плечо. Они сидели так какое-то время, возможно, слишком долгое, молчаливое, не гнетущее. Надя слышала его сердце, которое билось гулко и, казалось, не всегда ровно, как и её тоже. Небольшого участка соприкосновения кожи с кожей было достаточно, чтобы стало очевидно то, что было ясно ещё вчера – Надежда испытывала острое желание рядом с этим мужчиной, притяжение. Она ловила себя на неровном дыхании и смотрела вдаль, не давая воли своему слишком услужливому воображению. Рой убрал светлую прядь с её лица, задержавшись подушечками пальцев на щеке, ненадолго, но Наде хватило, чтобы она почувствовала потерю тепла мягкой кожей и подалась вперёд, за ощущением этого тепла, вдруг смутившись этого.

Надежда с удовольствием бы поддалась своему желанию, тем более, оно было взаимным, это ощущалось явственно. Во взглядах, прикосновениях, дыхании. Но наблюдая себя словно со стороны, она не могла избавиться от ощущения какой-то абсурдности ситуации, в которую она попала.

Тёплый летний день. Синий с перьевым белым. Объёмный зелёный. Она и Он.

Он – известный, как оказалось, актёр.

– Это немного похоже на кино, – Надя.

– Что?

– Происходящее. Ты, я, дуб…

– Возможно, я когда-нибудь сниму такое кино, – его рука словно машинально гладила по плечу женщины, опускаясь до локтя, там, задевая пальцами тонкую кожу на сгибе, останавливалась, и тут же поднималась обратно, к шее.

– Снимешь, сам?

– Да, у меня есть несколько фильмов.

– Каких.

– Их не было в российском прокате, у них в принципе был ограниченный прокат, мне просто было интересно это сделать.

– Что тебе больше нравится, сниматься или снимать?

– Трудно сказать, всё зависит от обстоятельств, нюансов, от деталей проекта.

– Тебе нравится сниматься в сериале?

– Да, это изнуряющее, но мне определённо нравится.

– А мне определённо нравится смотреть этот сериал, – Надя улыбнулась.

– Сколько серий ты посмотрела?

– Пять.

– Пять? – заглядывая в лицо женщины, которая отвела глаза.

Накануне, когда она дала согласие на встречу, она посмотрела ещё две серии, и там, в пятой, главный герой наконец-то добивается близости с героиней. Всё происходящее на экране буквально заворожило Надежду. Её непорочность и его напор, её страх, смешанный с чувственностью, и его страстность. То, как он целовал, спина, ноги, ягодицы… всё это заворожило Надежду.

– Да, пятая серия… очень чувственная.

– Её долго снимали… было много дублей.

– Ты, наверное, устал от подобных разговоров, – она отвела глаза.

– Нет, людям интересен процесс съёмок, женщинам, – помолчал, – пятая серия, и они спрашивают. Я отвечу на любой твой вопрос, ты не представитель прессы, так что…

Надежда подумала, что её не слишком интересует процесс съёмок подобных сцен, хотя результат, вне сомнений, превосходил любые ожидания.

Это был долгий, насыщенный впечатлениями день. Они гуляли по старому парку, посетили усадьбу, где две школьницы, кажется, узнали Роя и какое-то время заворожённо провожали его глазами. Прохаживались по старым мощёным улочкам, Рой покупал сувениры у торговцев и, смеясь, фотографировался в солдатской ушанке.

К вечеру они зашли в ресторан, и в полумраке освещения Наде казалось, что она больше не в силах сдерживать своё желание и притяжение к этому мужчине. Какой бы абсурдной ни была ситуация – Надежда находилась внутри неё.

В такси, когда Надя продиктовала адрес своей гостиницы, когда стал мелькать хоровод огней большого города, когда её голова удобно устроилась на плече Роя, а уставшие ноги были перекинуты через его ноги, и руки мужчины легко поглаживали тонкую кожу запястья или за мочкой уха, она уже не могла сдерживать своего прерывающегося дыхания.

Хватило лишь небольшого прикосновения, когда пальцы Нади пропустили сквозь себя густые и оказавшиеся на редкость мягкими волосы, чтобы Рой сделал это – поцеловал Надежду. И вселенная в её личном пространстве взорвалась на миллиард частиц.

Надя боялась, что ещё немного, и она перестанет контролировать себя, начнёт вести себя, как изголодавшаяся по ласкам нимфоманка. Даже не сразу поняла, что такси уже стоит какое-то время, и водитель терпеливо ждёт, когда клиенты перестанут целоваться.

– Пригласи меня, Надья. Позови.

– Ты хочешь? – Надежда не отдавала отчёта своим словам, было более чем явственно видно, что мужчина хочет.

– Невероятно. Позови, Нааадья. – «Наааадья» звучало убедительней любой речи.

Она хотела этого мужчину. Она хотела эти губы. Эти руки. И слышать это «Наааадья».

– Пойдём, – легко потянула.

Преодолев преграды из просторного холла, администратора гостиницы, лифта и длинного коридора, они зашли в номер. Такой, каким его оставила с утра Надежда. Двуспальная кровать по центру, ряд светильников вдоль панели ПВХ на стене, украшенной искусственной зеленью, тумба под ТВ, большое зеркало – напротив кровати.

– Тут всё просто, – прошептала Надежда.

– Здесь есть всё, что мне необходимо, – его глаза прошлись по женщине в тонком трикотаже, задержав взгляд на линии декольте, а потом – на узеньком ремешке, который подчёркивал её талию и широкие бедра.

– Я в душ, – Надя махнула рукой в сторону и, быстро взяв упаковки своего, она не любила «казённые», шампуня и геля, пошла в сторону ванной комнаты.

Душевая кабина была большой, струи били прямо в кафельный пол и стеклянные стены, и смывались вместе с ароматной пеной.

Она поняла, что не одна в помещении, медленно повернулась и смотрела на то, как оглядывает её Рой, рассматривает, смакует. Она поймала его взгляд на груди и легко провела по ареоле и соску. Она не была уверена в своей неотразимости, отнюдь, но так же за годы вне брака научилась не стесняться своих форм, вероятно, сейчас не модных, и никогда не скрывала их. Если мужчина оказывался с ней наедине – значит, его определённо устраивали и объем, и содержание. Так что она позволяла воде смывать остатки пены и разглядывала, в свою очередь, Роя. Он был уже босиком и без рубашки. Сейчас Надя могла воочию убедиться, что он действительно снимался без дублёра. Рельеф рук, пресса и косой мышцы живота притягивал взгляд.

– Мне говорили, что русские женщины красивы, но я не полагал, что настолько, – быстро расправляясь с джинсами, снимая их вместе с бельём, вставая под те же струи воды.

От соприкосновения тел Надежда вскрикнула, смешав свой крик с немного хриплым «Нааадья».

Надежда попыталась взять в руку гель и пройтись пеной по телу Роя, но всё закончилось тем, что она опустилась на колени и, мотнув головой на возражения. Вкус геля для душа смешивался с водой, но это было неважно, когда почти в забытьи Надежда поняла, что её несколько раз обмакнули махровым полотенцем и вынесли на большую кровать.

Она быстро вывернулась и не позволила мужчине войти в себя сверху. Сверху была она – и любовалась. Её острое наслаждение было перемешено с каким-то, почти эстетическим, удовольствием от того, что видела она перед собой: глаза, следящие за реакцией Надежды, ставшие из карих почти чёрными, мужские руки у себя на груди, а потом на бёдрах или животе, силу в теле, которое покорно принимало темп Надежды, давая ей получить удовольствие, насладиться, вкусить, насмотреться. Пока не качнул бёдрами навстречу раз, другой, третий, ускоряя ритм и силу толчков, словно амплитуду колебаний, перенося Надежду в эпицентр этого землетрясения.

Утром Надежда с трудом открыла глаза под звон будильника, поведя немного ногами. Прошедшая ночь была едва ли не самой лучшей и самой шальной за всю её жизнь. Казалось, Рой не просто восхищался своей новой нечаянной знакомой, казалось, он боготворил её или даже влюбился на те часы, что они провели вместе. Он гладил, стонал, прикусывал, он бесконечно говорил, насколько она восхитительна, но громче всех комплиментов звучало сдавленное «Надья», когда он входил в неё, медленно или быстро, глубоко или поверхностно, сверху или снизу… Он говорил это «Надья», и Надежда сцеловывала с его губ этот звук, как самый изысканный деликатес.

Сейчас она сидела на кровати, накинув на плечи смятую простыню, и смотрела, как удивительнейший мужчина уходит из её жизни навсегда. Есть время труду, есть время сказке… её сказка закончилась.

– Я найду тебя, Надья.

– Не надо, не говори так.

– Почему? Я найду тебя, Надья.

– Хорошо, – она изобразила подобие улыбки, – удачно добраться домой, – поправляя волосы.

– И тебе, – он вышел за дверь, но не успела она закрыться, как открылась снова, и Рой стоял на пороге и внимательно смотрел на женщину перед ним. Одним движением он расстегнул кнопки на рубашке, одним движением подошёл к постели и одним движением прижал обнажённую Надю к себе. Это было не три, а одно движение, стремительное и плавное, как у его героя.

– Я найду тебя, – он целовал её долго, несмотря на то, что дважды звонил телефон

– диспетчер такси, – найду.

– Хорошо, – Надя просто улыбалась, вдруг поверя, что найдёт.

Потом она ещё сидела какое-то время в ожидании, что сейчас откроется дверь, войдёт Рой, но этого не произошло. Трель телефона заставил поёжиться, Надя юркнула под одеяла и ответила на звонок сестры.

– Я переспала с ним!

– С Рексом Фростом? – после продолжительной паузы.

– Каким Рексом? – словно он не значил так много в её жизни ещё пару месяцев назад. – С Роем Флемингом…

– Ой, – сестра помолчала, – с тем самым Роем Флемингом? Тем, самым-самым?

– Я знаю только одного… верней, я не знала, кто он, понимаешь? Как в кино или книжке. Я сижу, и тут он идёт со стаканчиками кофе, у него телефон играет мелодию… такую, знаешь, – Надежда с воодушевлением и под смех сестры напела мелодию, ни у кого в этой семье не было слуха, но это не помешала сёстрам понять друг друга. – И я ему говорю, давайте, стаканчик подержу…

И Надя рассказывала и рассказывала, пока краем глаза она не столько смотрела сериал, сколько любовалась главным героем, её Роем Флемингом, пока на чём-то не задержался её взгляд. На знакомом. Жесте. Взгляде. Повороте головы.

– Я найду тебя, найду, – сказал хрипло, с долей отчаяния и острой влюблённости главный герой, а потом одним движением, плавным, но сильным, прижал к себе героиню.