Текст книги "Пустынный мир для королевы(СИ)"

Автор книги: Наталья Пешкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Эрих присмотрелся к победителям и пришел в ужас. Они и с первого взгляда особой надежды не внушали, а при ближайшем рассмотрении разбивали эту надежду в пух и прах. Столь ярко выраженных беев Эрих в своей жизни еще не встречал. Один запах чего стоит! А ведь Эриху с ними в одной группе учиться. И индивидуальной подготовкой заниматься. И самое противное, увильнуть не получится. Отец наверняка проверит. Или Крысу пришлет. А уж он-то все канцлеру доложит, с превеликим удовольствием. Слуг в академию не пускали, как и секретарей – студент для того и студент, чтобы самому учиться. В том числе за собой ухаживать, вещи стирать-чинить-гладить. Эрих размечтался было, что новые «друзья» помогут ему со стиркой. Какой там, как бы ему не пришлось учить их этой сложной премудрости. В такой ситуации и на Рольфа согласишься. Он хотя бы пуговицы пришивать умеет. Пришивал как-то на Эрихову куртку, видать, из каких-то коварных соображений. И если попросить Рольфа отец, возможно, и согласится, поищет лазейку в «нерушимых правилах» академии. А Рольфу в помощь еще и служаночку.

Что? И это убожество тоже победило в лотерее?!

Такого удара судьбы Эрих не ожидал. Выдвинувшаяся вперед (а точнее, свалившаяся с забора) девица походила на самое настоящее пугало, по недоразумению (или для пущего страха) наряженное облезлый красный кафтан с безвкусной вышивкой и уродливыми цветами. На голове чудище навертело целый тюрбан, одним краем прикрыв лицо. Девица что-то пропыхтела, сжала кулаки и зашагала к помосту столь энергично, будто сваи вколачивала.

– Мирджана, что ты себе позволяешь? – рыкнул на нее губернатор. – Нельзя скрывать лицо перед райном!

Толстяк протянул руки и решительно сдернул жуткий клетчатый платок с ее головы. Лучше бы он этого не делал. Таким дамам платки к лицу. Вернее, на лицо. И лучше бы целиком. Как там оно у хайранов называется, паранджа?

Лицо девицы, как и у всех беев, было черно от загара, причем, неравномерно – по глазам словно темной краской мазануло, за которой и не понять, есть у бейки ресницы или нет. А коричневые глаза, если бы не покраснение, и вовсе почти сливались с этой полосой. На левой скуле наискось шла глубокая загноившаяся царапина. Волосы короткие, непонятного выгоревшего цвета. То ли русые, то ли вовсе белые. Разве что губы можно было назвать красивыми – ему нравились такие, пухлые, ярко очерченные – если бы не огрубевшая кожа и сеть мелких кровавых трещинок. Фигура – под кафтаном не понять – но хотя бы не толстая. Это было бы последней каплей.

Вторая девица, сиганувшая с забора вслед за подругой и топчущаяся у подножия помоста, приглянулась Эриху больше. По крайней мере, еле лицо не уродовала темная полоса плебейского загара. И тонкие губы были хотя бы накрашены. Правда, цвет – излишне яркий – девчонке не шел, но от солнца худо-бедно защищал. И волосы у нее длиннее, косичка, конечно, коротковата (всего лишь до лопаток) – но это уже прическа, а не ее название. Глаза тоже коричневые, но без уродующей полосы и покраснения их можно было назвать медовыми. И платье очень даже аппетитно обтягивает стройную фигурку. Только руки подкачали. Могла бы и получше за ними ухаживать. Но если Эриху позволили выбирать – выбрал бы однозначно ее. А может быть, даже женился. Вот бы канцлер обрадовался, заполучив в невестки бейку.

Глава 2. Дорога. Только остроглазый отыщет ее среди песков.

Лайса безутешно рыдала на широкой Маркусовой груди. Но Мир сильно сомневалась, что причиной тому их отъезд. А пламенные взгляды, бросаемые подружкой в сторону канцлерского сыночка, были тому лучшим подтверждением. Больше всего дорогая подруженька хотела бы сейчас уткнуться в его белоснежную рубашку и оросить ее слезами любви, а после и вовсе не выпускать добычу из своих нежных ручек. Но клуртов Маркус разрушил все ее планы, перехватив девушку на подлете к подиуму. А ведь Эрих – как успела заметить Мир – даже качнулся навстречу Лайсе. Или отшатнулся со страха? Ах нет, просто куртку решил снять. Мирджана даже хихикнула тихонько – уж больно восхищенно подруга любовалась обтянутыми потной рубашкой костями. Не кормят их там что ли, в столице? Заляпанная кровью куртка, скомканная и небрежно отброшенная на пыльную мостовую, тоже удостоилась самого пристального внимания. И если Лайса планировала повесить ее на стену и покрывать поцелуями каждую нитку, то рябой Шин имел куда более важную цель – загнать куртку барыгам, напиться и храпеть на весь Верден. И на этот раз удача была на стороне старого пьянчуги – его, в отличие от Лайсы, не сдерживали никакие ограничения.

Девушка предприняла очередную попытку вырваться и добраться наконец до объекта своих мечтаний, но Маркус, свой объект уже заполучивший, разжимать рук не спешил, всхлипывая едва ли не печальнее подруги.

– А хочешь поехать вместо меня? – неожиданно решился он. Любовь оказалась сильнее надежд на безбедную жизнь в столице.

И только серая подпаленная в нескольких местах туника помешала Лайсе торжествующе заорать: "Да!" – отлепиться от нее удалось не сразу. Сын кузнеца и не подумал принарядиться на лотерею. Хорошо хоть свой любимый кожаный фартук снял, да вместо широкой налобной повязки перетянул густые непослушные волосы синей шелковой лентой, подаренной когда-то той же Лайсой. Маркусову гриву она держала плохо, и выскользнувшие из нее рыжие пряди норовили рассыпаться и закрыть парню лицо.

Мир давно предлагала укоротить его косу до приемлемого для мужчины размера (то есть почти под корень) и даже предприняла пару попыток это сделать, но сын кузнеца неизменно просыпался и взашей выставлял нахалку из комнаты. Но все же своего Мир добилась – коса Маркуса сократилась вдвое и едва достигала плеч. Заплетать ее теперь было проблематично, и парень стал собирать волосы в толстый рыжий хвост, напоминая сердитого нахохленного лиса, что нравилось Мирджане куда больше слащавых косичек. Правда, Лайса как-то ляпнула, что если продолжить в том же духе, лис станет лысым и облезлым, и Мир пришлось поумерить свой пыл. Подруге нравились длинные волосы, и Мирджана в своем стремлении к совершенству (и экономии) невольно порушила их с Маркусом отношения. Потому сейчас так и старалась. И почти добилась успеха. Но тут на пути влюбленных встало новое препятствие – тощее, чернявое и противное, зато имевшее роскошную гриву, в два раза длиннее, чем когда-то у Маркуса.

"Препятствие" недовольно постукивало носком белого лакированного ботинка и недовольно хмурилось. Но интуиция вновь не согласилась с хозяйкой – Эриха происходящее только веселило. И чем сильнее было веселье, тем глубже парень прятал его в темном омуте глаз. Развлекать этого дохляка Мирджана не собиралась и, кажется, догадалась, как порушить "неземное счастье" подруги. Такие хлыщи не для беек, серьезно он на Лайсу даже не взглянет. Максимум, на что может рассчитывать подруга – это легкая интрижка, койка и несколько монет на лекарку, избавляющую от последствий. А то, что сработало один раз, сработает и во второй. Девушка мечтательно присмотрелась к длинной черной косе и вздохнула – подобраться с ножом к сыну канцлера будет весьма и весьма непросто.

Эрих брезгливо посмотрел на впряженных в карету верблюдов – лошади смотрелись куда эффектнее, меньше воняли, но в пустыне почему-то быстро дохли.

– А вы их поить не пробовали? – насмешливо прошептала стоящая за спиной девчонка, так и не понявшая, что никакого вопроса он не задавал. По крайней мере, вслух.

– Пробовали, – широко улыбнулся Эрих, – не помогает.

Бейя фыркнула и отошла. Сейчас она почти не походила на пугало. Красный кафтан девица сняла – или запихала в объемную, висящую на плече сумку? – переодевшись в плотную серую куртку с высоким воротничком, широкие штаны, перетянутые тесемкой у щиколотки. Ботинки, правда, остались те же самые – старые, изношенные и, похоже, единственные. Но, возможно, для здешних мест такие годились куда лучше его тонких белых туфель – толстая подошва защищала ноги девчонки от раскаленного песка и помогала весьма болезненно пинаться. По крайней мере, вернувшийся с вещами красноглазый, что-то прошептавший на ухо пугалу, ругаясь, подпрыгивал, болезненно дергая ногой. И даже он – как бы ни отказывался признавать это Эрих – был лучше подготовлен к путешествию. Свободные штаны не липли противно к ногам, высокие голенища потрепанных ботинок избавляли от необходимости разуваться и вытряхивать попавший в обувь песок, а короткая светлая туника не сковывала движений. В многочисленные карманы жилетки парень напихал кучу всякой полезной всячины, Эриху же ничего тяжелее платка в карман не держал (неприлично), да и тот для красоты и солидности (им даже пот не вытереть, приходится украдкой использовать манжеты рубашки).

На сборы победителям был отведен час. Полагалось, правда, выезжать утром, но Эрих категорически не желал ночевать в этом убогом городишке, а робкие протесты смотрителя – мол, тяжелая дорога, буря и все такое – пропустил мимо ушей. Бури в ближайшие дни не ожидалось – матушки астролог высчитал это совершенно точно, иначе райна Габриэла ни за что не выпустила бы сына из дома, а тяжелые дороги и все такое Эриха не пугали. Сюда же он как-то доехал, а обратный путь всегда легче и быстрее кажется.

Пугало и красноглазый пришли первыми, вторая девица задерживалась, и сын канцлера, не привыкший к ожиданию, когда дело касалось его желаний и не пересекалось с желаниями отца, с удовольствием скомандовал бы отъезд, но и телега для победителей еще не подъехала. Не пешком же им идти.

Опоздав всего лишь на десять минут (матушка собиралась куда дольше), девица объявилась, зато сразу с телегой. Вернее, на телеге. Собиралась слезть, но Эрих, испугавшись, что они могут вообще отсюда не уехать, самолично втолкнул девчонку обратно, полюбовавшись показавшимися из-под длинной туники стройными ножками в обтягивающих брючках. Райн Дильс препроводил туда же остальных. Телега была широкая, с высокими бортиками и перекладинами, на которые натягивалась плотная белая ткань, образующая нечто вроде шатра. Снизу под телегой крепился большой, во всю длину, деревянный ящик, наверное, для вещей. Прильнув к бортикам, счастливая троица прощально махала горожанам, а те отвечали им печально-завистливыми взглядами. Кучер, смотритель и даже райн Норман уже заняли свои места, и Эрих, облегченно вздохнув, запрыгнул в карету, заблаговременно подготовленную и охлажденную аршем.

Откинувшись на подушки с чувством выполненного долга, парень сбросил модные, но чересчур узкие туфли и, блаженно вытянув ноги, задремал. Профессор с легким скрипом опустил свое кресло и тоже улегся, смотритель привычно бубнил что-то, пытаясь управиться с коконом, беи громко переговаривались в своей телеге. Но весь этот шут утомленному парню совершенно не мешал, и вскоре он крепко спал, мечтая о прохладной тишине библиотеки и огромном отцовском бассейне.

Проснулся Эрих от резкого рывка неожиданно остановившейся кареты.

– В чем дело? – недовольно спросил парень.

– Простите, райн Тиссен, – смотритель высунул нос из-за своей ширмы и низко поклонился, – телега отстала. А этот дурень Хейто ее ждать вздумал.

Потерять вверенных ему победителей Эрих не хотел (отец и так его никчемным болваном считает), да и ноги слегка затекли, так что парень не стал ругать ни Хейто, ни смотрителя, чье имя упрямо не вспоминалось. Лучше подождать несколько минут, чем искать идиотов по всей пустыне или с позором возвращаться в Арланс.

Канцлерская карета хоть и была оборудована со всеми удобствами – пара откидывающихся кресел с подставками для ног, столик, который смотритель притаскивал из своей каморки и закреплял на полу, уголок задумчивости, как называл его отец, система циркуляции воды и плотные шторы на окнах. Но все же Эриху было здесь тесновато, а постоянное присутствие Нормана и незримое смотрителя чертовски раздражало. День близился к вечеру, оставив на небе только два солнца, и самый жуткий зной спал, так что райн Тиссен решился выйти наружу. Глянуть, где там застряли беи, и немного прогуляться.

Как оказалось, беи никуда не пропадали – телега стояла поодаль, но было прекрасно видно, как вся троица высыпала наружи и старательно разламывала ящик для вещей, откуда доносилось странное заунывное хрипение. Мучимый любопытством Эрих подошел ближе.

– Вот же болван, – ругалась черноволосая, замотавшаяся в свой черно-красный платок до самых глаз, – не мог, что ли, дыр для воздуха побольше навертеть.

– Я навертел, – басил ящик.

– А чего тогда задыхаешься? – испуганно пискнула рыженькая.

– Я не задыхаюсь, – возмутился ящик, – я гимнастику дыхательную делаю.

– На фига? – изумился красноглазый.

– Так я это... – ящик смущенно замолчал и попросил вымученно, – девчат вы бы того, отвернулись. Я это... в дырочку.

Эрих с красноглазым синхронно расхохотались, да и пугало понимающе заухмылялась, и лишь рыжая продолжала допытываться, чем же помочь несчастному страдальцу. После особенно горестного вопля красноглазый смилостивился и, развернув рыжую, заткнул ей уши. Черноволосая отвернулась сама, позволив ящику пожурчать в свое удовольствие.

– Вытаскивайте! – велел Эрих красноглазому, когда процесс наконец был завершен.

Сын канцлера, будучи парнем начитанным, знал много всего интересного, но в кое-какие истории все равно не верил. К примеру, в краснокожих людей, некогда обитавших за далеким давно высохшим морем. Сейчас же он был вынужден признать свою ошибку – такого насыщенно красного цвета Эрих в своей жизни не видел. Но стоило заморской легенде подойти ближе, как она рассыпалась песочным домиком – перед Эрихом, виновато опустив голову, стоял второй победитель, отдавший свой выигрышный жетон рыженькой.

– Ну и как это понимать? – вновь подражая отцу, Эрих сурово изогнул бровь.

– Я это... – промямлил парень, – проводить решил. Ну, чтоб ничего не случилось.

– Ага, – поддакнул красноглазый, – и домик в столице прикупить.

– И что? – мгновенно набычился рыжий. – Я пять лет на него копил, каждую монетку откладывал, – он с гордостью вытащил из кармана довольно жидковатый мешочек и подбросил его на ладони.

– Ха! – прокомментировал такую глупость его приятель.

– Не хватит, – сын канцлера поспешил вмешаться в разговор: тратить время на драки не хотелось, а бея явно планировали сцепиться, – даже если там золотые.

– Так я чего поменьше куплю. Мне дворец без надобности, – золотых в кошеле не было, и понурый вид парня говорил об этом со всей откровенностью.

– Здесь даже на подвал не хватит. Разве что на узкий закуток в катакомбах, – со знанием дела заявил Эрих.

И он в свое время мечтал о том же – уйти от родителей, избавиться от пристального внимания Рольфа и зажить, наконец, своей жизнью. Да и денег скопил не в пример больше. Бумаги, правда, подписал, почти не глядя – слишком обрадовался отличному варианту. Достойное жилье оказалось узкой расщелиной на втором уровне катакомб, где ему быстро (а главное, куда понятнее, чем Рольф) объяснили специфику и особенности жилищного рынка Арланса. И за пару монет, оставшихся от сделки, согласились провести практическое занятие. Деньги у парня закончились, а свободная жизнь так и не началась. И когда агенты тайной канцелярии разыскали его в той пещере, он был только счастлив. Даже отцовскую оплеуху с облегчением принял.

Но в четырнадцать лет такая глупость, если не простительна, то хотя бы понятна. И Эриха тот случай многому научил. То идиотизму рыжего Эрих оправданий не находил. Отдать свой шанс на успешную жизнь в столице какой-то девчонке. Проехать несколько часов при огромной жаре в узком тесном ящике, где и воздуха-то толком нет. Надеяться на что-то, имея в кармане лишь пару медных монет.

И ради чего? Любовь? Ради чего-то столь эфемерного и бессмысленного? Вряд ли.

– Возвращайся, – Эриху казалось, что он нашел лучшее решение: где одна девка, там и другая.

Вон и черноволосое пугало заинтересованно поглядывает, чуть ли не облизывается. Хотя на что там смотреть, Эрих не понимал – ни ума, ни денег, ни положения. Всех достоинств – размах плеч, тощий кошель и раздутое самомнение. И девиц привлекает красная опухшая физиономия? Тогда у Эриха точно нет никаких шансов.

Не то чтобы Эриху нравилась рыженькая – скорее, ему льстило ее внимание, да имелись на ее счет кое-какие планы, в которые ее дружок совершенно не вписывался. Как и черноволосая бейка, сующая свой длинный нос не в свое дело.

Перехватившая его взгляд девчонка хихикнула и отвернулась, старательно делая вид, что любуется слепящим солнцем. Правда, два оттопыренных за спиной пальца показать ему не позабыла. Ни это пугало, ни второй парень – еще более уродливый – не давали себе труда, хотя бы делать вид, что прислушиваются к его мнению. Не говоря уже о том, чтобы выполнять приказы. Прав отец, основы управления следовало бы как следует изучить. И командный голос выработать. Жаль, что он не умеет, как канцлер, ставить зарвавшихся беев на место.

– Убирайся! – разозлившись, прошипел Эрих, невольно копируя отцовский тон. – Нам лишний рот не нужен, – парень сообразил, что лично ему ни водой, ни провизией делиться все равно не придется, это личное дело беев, и привел последний, самый убойный аргумент. – И вообще, у него волосы грязные!

Рыжий виновато засопел, запихивая поглубже выбившиеся из-под шемаха волосы.

– Так это, – поэтично изрек он, – мыльный день того, на той неделе был. А следующего еще два месяца ждать.

– Чего? – рассмеялся Эрих. – А чаще ты мыться не пробовал? Говорят, помогает.

– Так это, – не понял шутки бей, – в мыльню только раз в два месяца пускают.

Эрих недоуменно приподнял бровь. Просматривая статистику и отчеты бургомистров (когда Рольфу удавалось выловить парня и усадить его за учебу), Эрих наблюдал совсем иную картину. Воды должно было хватать на куда более частое использование. Или бургомистры попросту воруют водяные субсидии, разрушая репутацию канцлера?

– Поясни, – велел он.

– Так это... – великим оратором рыжий определенно не был и, кроме своей излюбленной фразочки, произнести ничего не смог, малодушно спрятавшись Мирджане за спину.

Обычно сын канцлера не удостаивал беев такого внимания, но это имя почему-то запомнилось и, будучи излишне ярким и эффектным, совершенно не соответствовало своей невзрачной хозяйке. Пугало, оно пугало и есть. Хотя говорящее пугало это уже нечто.

Девица, таки не поняв, чему он улыбается, нахмурила густые выцветшие брови, хмыкнула и соизволила пояснить, не отказав себе в язвительности:

– Раз в два месяца – это бесплатно. А за деньги хоть каждую неделю мойся, если ты такой грязный!

Эрих рассмеялся – уж в чем-в чем, а в нечистоплотности его еще никто не обвинял. Интересно, эти беи вообще представляют, что мыться следует каждый день? Судя по их виду, нет.

– И Маркус, между прочим, хорошо следит за своей косой, – вмешалась в разговор вторая бейя. – Я ему раз в три дня помогаю голову мыть. Ой, – девица сообразила, что ляпнула глупость, и спешно прикусила длинный язычок.

Но кривой парень уже услышал, что хотел, и весьма этим событием заинтересовался:

– Так вон оно что! – ухмыльнулся он, сверкнув хитрым зеленым глазом. – Я-то думал, он в дом к бургомистру по другой надобности таскается. Да еще так часто, будто на работу. Завидовал даже – мне-то девки на шею не вешаются. А он, оказывается, там просто моется!

– И никуда я ему не вешалась! – обиделась рыжая.

– Ну не ты, так Агнесс. По мне, так без разницы кому прису...

Договорить Маркус ему не позволил – сжал кулаки и так грозно двинулся вперед, что кривоглазый насмешник благоразумно заткнулся и в свою очередь спрятался за спину болтливому пугалу.

– Маркус, успокойся! – примирительно подняла руки она. – А ты, Дирк, думай что говоришь!

Развернувшись, девица попыталась отвесить дружку оплеуху, но тот ловко удрал и сейчас стоял почти вровень с Эрихом, показывая Мирджане язык и воняя на всю пустыню.

– Они там действительно моются! А Агнесс думает, что Маркус к ней на свиданки бегает, – расхохоталась девчонка, показав крепкие, давно не чищеные зубки. – Это я сама придумала.

– Что придумала? – послушно спросил Дирк, теща самолюбие вредного пугала.

– Что система подачи воды в доме бургомистра очень плохая, – заявила Мирджана. – Ломается все время, да и трубы частенько лопаются, окатывая несчастного мастера с ног до головы. А дура Агнесс, если и догадывается о чем-то, уверена, что Маркус ради ее прекрасной туши туда таскается. Ему только и надо, что полчасика ее болтовню послушать, – на этих словах рыжего так перекосило, что Эриху стало его почти жалко, – зато потом и ванная в его распоряжении, и... мыло, – под многозначительное фырканье кривоглазого закончила она.

Канцлерский сынок болезненно кривился, и Мир вполне резонно полагала, что вовсе не ноющие зубы тому виной. Этот надутый гусь болезненно ненавидел всех беев. Правда, на Лайсу поглядывал уж очень заинтересованно. Странно, что Маркус этого еще не заметил, он бы на ранги не посмотрел – и затянуло бы их шанс на учебу и жизнь в столице в бескрайние зыбучие пески. Вряд ли бы канцлер обрадовался, если бы Маркус его драгоценного сынка отлупил. И тогда вернулись бы они в Верден, словно побитые собаки. Если вообще вернулись бы.

Роковой красоткой Мирджана себя не считала, но ради друзей и академии готова была рискнуть собой. Широко улыбнувшись Эриху, девушка старательно – как учила Лайса – похлопала ресницами, заработала испуганный взгляд парня и на всякий случай попытки обольщения прекратила. До более удобного случая и парочки дополнительных уроков.

Райн Тиссен трусливо попятился и все же нашел в себе силы непреклонно повторить:

– Он с нами не едет!

– Но ему здесь не выжить! – всхлипнула Лайса.

– И обратно уже не дойти, – поддержал ее Дирк, – ночь время пылевиков.

В этом он был прав – мародеры вылезали из своих нор в самом центре пустыни по ночам, устраивали набеги, грабили караваны и исчезали с первыми лучами первого солнца. И горный охотник знал это лучше всех – дорога в горы, на самых вершинах которых еще сохранились снега, а на склонах водилась разная живность, пролегала через владения пылевиков. И если кто-то и мог пешком добраться в Верден, то это Дирк. А Маркус почти не покидал город, предпочитая общаться с железками.

– Так какие проблемы? – решила за всех Мирджана. – Маркус один не дойдет, значит, возьмем его с собой.

Оказалось, что проблемы таки были – черноглазые и раздувшиеся от непомерного самомнения.

– Мы не можем этого сделать, – мнения Эриха никто не спрашивал, но он не преминул его высказать. Можно подумать, Маркус ему помешает, если посидит тихонько в углу телеги. Или этот павлин сам желает к ним в телегу пересесть? – Правила запрещают! От каждого города допускаются только три победителя.

– Кем допускаются? – Мир вновь затрепетала ресницами, надеясь, что эта попытка увенчается успехом. – И куда?

– Правилами, – повторил замороченный канцлерский сынок, – в академию.

– Что, прямо так и написано? А исключения?

– Нет там никаких исключений! – парень не поленился сходить к карете и, вернувшись с толстой черной папкой, выудил оттуда гладкий лист бумаги, заполненный мелким убористым текстом. – Сама читай.

Мир и большие-то буквы в стареньком потрепанном букваре едва складывала, но признаваться в этом не собиралась – а ну как попрут из академии? – потому старательно всмотрелась в мелкие строчки и небрежно вернула бумагу хозяину.

– Вон там внизу сноска, – припомнила заумное слово девушка.

– Где? – не понял Эрих, пробежал глазами текст и расхохотался. – Вообще-то там написано: "Раэльская типография, 40 экземпляров". Двадцать для Арланса, двадцать для городов-участников.

– Прости, не разобрала, – беспечно отмахнулась Мир. – Песок в глаз попал. Но должны же быть какие-то исключения... – начала она, но тут же спохватилась. – Ах да, помню-помню, исключений нет. Но может ваша канцлерская рож... светлость захочет взять с собой нового слугу?

– В академию слуги не допускаются.

– Ну, не знаю. Телохранителя?.. Чистильщика ботинок?..

Маркус, готовый ради Лайсы не то что ботинки, нужники чистить, согласно кивнул, зато Дирк обиделся вместо него. К счастью, острый локоток Мир не позволил ему открыть рот и все испортить. Эрих же ловко воспользовался возникшей заминкой и зачитал по памяти очередную ерунду из очередной важной бумажки:

– В академии все равны. Слуги и охрана не допускаются. Студенты обеспечиваются всем необходимым.

– Так-таки всем? – восхитился отдышавшийся Дирк. – А ежели мне, к примеру, баба понадобится?

– Студенты обеспечиваются всем необходимым. В том числе достойной учебой, после которой наличие или отсутствие баб... то есть, женщины отходит на второй план, – широко ухмыльнулся Эрих, показав белые ровные зубы.

– Не, меня никакой учебой не проймешь. По крайней мере, так, чтобы я от бабы под боком отказался. А кстати, может, мы Маркуса обратно в студенты переведем, а ты не с телохранителем приедешь, а с белобрысой любовницей?

– Чего? – вызверился на него Маркус.

– Да не бесись ты, – бывший охотник, а ныне бравый студент успокаивающе приобнял друга за плечи. – Твоя ж Лайса рыжая, а не белобрысая.

– И вовсе я не рыжая, – капризно надула губки девушка, – а золотистая.

– Ну ладно, золотистая, так золотистая, – примирительно сказал Дирк и закинул руку теперь уже на плечо обалдевшего от такой наглости Эриха. – Как тебе идея с любовницей?

Сын канцлера небрежно сбросил его руку и, окинув Мир насмешливым взглядом, процедил:

– Идея с любовницей мне очень даже нравится. Только где ж мы найдем подходящую кандидатуру?

Мирджана, успевшая сжать кулак и прикинуть, какая часть Диркова тела с ним еще не знакома, резко развернулась, и Эрих совсем не по благородному отпрыгнул Маркусу за спину.

– Ну, вот, – обрадовался Дирк. – А вы спрашивали, какие в академии опасности! Без телохранителя там никак не обойтись!

Про академские опасности охотника никто не спрашивал, но и против необходимости телохранителя возражать тоже не стали.

Осмелевший Эрих выбрался из-за широкой спины Маркуса и, решив, что парень действительно может ему пригодиться – учебники тяжелые таскать или еще для чего – согласно кивнул, обещав подумать. Исключений в правилах лотереи и условиях поступления не было. И Эрих, не желавший расставаться с комфортом, давно нашел в них лазейку. Тратить ее на этих плебеев не хотелось, но так вместо одного слуги он получал четырех. Так почему бы старому кузнецу Дитриху, много лет обитавшему при академии, не пригласить к себе в гости другого внучка. А что рыжий? Так в бабкину родню пошел. Глядишь, и сработаются. А согласно старинного уложения, давно позабытого, но никем не отмененного, внучка можно и на учебу пристроить.

– Смотрите! – испуганный крик рыженькой моментально отвлек мужчин от животрепещущего вопроса наличия (а скорее, отсутствия) любовниц и телохранителей в академии.

Повернув голову, Эрих растерянно замер, в ужасе распахнув глаза. Закрутившись у самого горизонта, к ним стремительно приближался огромный смерч, с жутким свистом затягивающий все новые и новые порции песка. Беи торопливо заматывали лица платками, а красноглазый умудрялся еще и по сторонам осматриваться. Рыженькая, с тревогой взглянув на Эриха, запрыгнула в телегу и чем-то там зашуршала. Ее бугай-дружок полез следом. И только старый облезлый верблюд, безразлично глянув на всю эту суету, обреченно закрыл глаза и, сложив длинные ноги, улегся прямо на песок.

Оставаться здесь было глупо, и Эрих, собрав все свое мужество, бросился к карете, но был отброшен назад на удивление сильным ударом черноволосой.

– Куда? – прошипела сквозь платок девчонка, прижав Эриха к борту телеги. – Там опасно!

– Точно! – кивнул красноглазый. – Аккурат между нами пройдет. Закапываемся, ребята.

Перегнувшись через борт, он выудил из телеги длинные полые трубки с каким-то странным раструбом на конце. Вручив одну Эриху и выхватив у рыжего небольшую лопатку, показал всем пример скорости и идиотизма.

– Не поможет, – покачал головой Эрих.

– Это если на пути не поможет, – пояснила рыженькая, заматывая голову Эриха одним из этих жутких клетчатых платков, – а если в стороне пройдет, то какая-никакая, а защита.

– А телега?

– Полетать захотелось? – хмыкнул красноглазый, вырывший уже довольно приличную ямину и под углом воткнувший туда трубку. – Лезь, – велел рыженькой и быстро-быстро закидал ее ноги песком, голову пока оставив на поверхности.

Маркус и пугало от него не отставали, старательно вгрызаясь в песок. Эрих сделал пару взмахов лопатой и вновь усомнился:

– А дышать чем?

– Трубка тебе на что? – фыркнул красноглазый, снимая с верблюда упряжь и накидывая на его голову старое одеяло.

– Ее же засыплет!

– Под правильным углом развернешь, не засыплет.

– А если...

– Судьба, значит, у тебя такая, – хихикнула Мирджана, – раньше других с Руэн встретиться.

Эрих, обидевшись, излишне резко дернул лопатой – отброшенный в сторону песок порывом ветра швырнуло парню в лицо, а края и так невеликой ямы полностью засыпало. Красноглазый демон вздохнул и взялся за Эрихову яму с другого конца. Пугало и рыжий работу уже закончили, улеглись в свежевырытые могилы и занялись собственным погребением. Засмотревшись на них и на раздувающийся в размерах смерч, Эрих не углядел другой опасности. Клуртов демон закончил рытье и одним ловким движением сбросил сына канцлера в ямину, присыпав сверху песочком.

– А может, стоило просто отъехать? – робко спросил Эрих.

– А может, стоило немного подумать? – фыркнул красноглазый, запихивая парню в рот один конец грязной трубки. – Куда мы здесь отъедем? Пустыня кругом. А если клуртов пыляк свернет?

– Дирк, смотри! – очарованно крикнула черноволосая.

То ли так совпало, то ли красноглазый мог, подобно пустынным демонам, управлять смерчами, но тот послушно сместился в сторону, оставив играющихся в песочек беев по левую руку. Необходимости в убежищах больше не было – Дирк за свою яму даже не взялся, задумчиво покачивая лопату на ладони. А Маркус и Мир, подобно восставшим из могил мертвецам, вскочили на ноги и, оставляя позади песочный шлейф, уставились вслед удирающей от пыляка карете.

Шансов у нее не было, и сын канцлера, ругая себя за малодушие, тихо радовался, что так вовремя решил преподать беям урок хороших манер. Иначе сидел бы сейчас в карете, обмирая от ужаса и молясь всем богам сразу. Причем, безуспешно – смерч в считанные мгновения достиг беглецов, играючи поднял массивную карету, закружив ее вместе тучами песка и прочим, подобранным в пустыне хламом.

– Их еще может где-нибудь выкинуть, – Мирджана сочувственно положила руку Эриху на плечо. – Мы можем поехать следом и поискать.