Текст книги "Проклятая любовь лорда Байрона. Леди Каролина Лэм"
Автор книги: Наталья Павлищева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)
Августа
Августа снова и снова пересчитывала возможный доход и самые необходимые расходы, пытаясь свести концы с концами. Не сходилось, хоть плачь! Даже при самом радужном раскладе и жесточайшем режиме экономии вторая статья явно превышала первую.
На глазах несчастной женщины от досады выступили слезы. С первого дня своего несчастного замужества Августа боролась с недостатком средств. Вообще, эта нехватка была постоянным ее спутником, но раньше дело касалось только ее самой, теперь же на руках были трое детей.
Может, попробовать сэкономить на новом платье Эмили? Можно попытаться добавить еще один ряд оборок и слегка расставить его по бокам, чтобы получилось пошире. Августа встала и решительным шагом направилась к большому шкафу, впрочем, практически пустому, потому что все материнские наряды были давно перешиты либо для нее же, либо детям. Другого выхода у Августы просто не оставалось.
Денежные затруднения так вымотали бедолагу, что она забыла, как можно покупать себе то, что понравится, менять шляпки несколько раз за сезон и иметь несколько пар туфелек. О бальном платье уже и не мечтала, оно было ни к чему в деревне, хотя отсутствовало в гардеробе скорее из экономии.
Маленькие дети растут быстро, это взрослой женщине можно нашивать новые оборки или тесьму, скрывая потертые места, либо как-то менять фасон, для малышек это едва ли возможно. Почти сразу Августе пришлось признать, что еще раз расставить платье Эмили не удастся, оно уже увеличивалось в размерах дважды, оборки удлинят подол, но при этом талия подскочит до подбородка. Из-за этого не удастся прикрыть поясом очередную надставку… И рукава тоже коротки…
Женщина села в кресло и горько расплакалась. Со двора послышался голос супруга, Джордж Ли явно собирался куда-то уезжать. Это было немыслимо! Если Джордж еще раз проиграет, то у них за долги заберут даже этот низенький домик и жить придется на улице! Полковник Ли ни в малейшей степени не интересовался финансовым положением семьи, напротив, словно нарочно делал все, чтобы загнать себя в долговую яму, а семью разорить.
Первым движением Августы было выскочить на крыльцо и потребовать, чтобы Джордж вернулся и объяснил, почему не заплатил долг мяснику. Но она тут же осадила себя: муж все равно ничего не ответит, только посмеется, а слуги будут насмешливо шептаться.
Замужество Августы Ли, в девичестве Августы Байрон, не было счастливым, как и предыдущая жизнь тоже. Обычно судьба плодов любви складывалась куда счастливей, но звезда Августы словно не взошла вовсе.
Некогда ее отец, Джон Байрон, признанный красавец, мот, покоритель женских сердец и большой любитель женщин, вскружил голову маркизе Кармартэн настолько, что та забыла о муже и троих детях и сбежала с возлюбленным во Францию. Маркиз Кармартэн потребовал развода и легко его получил, что позволило беглецам обвенчаться, одновременно отрезав пути возврата. Родня ничего не смогла поделать с влюбленной красавицей, тем более что та, едва родив дочь Августу, умерла.
Бешеный Джон долго не размышлял, он подхватил дочь в охапку и вернулся в Англию, поправлять финансовые дела. Служба у незадачливого любовника разладилась, и пришлось искать богатую невесту. Таковой оказалась Кэтрин Гордон Гейт, особа состоятельная и родовитая, но абсолютно не соответствовавшая внешностью и манерами своему положению и древности рода. Аристократка Кэтрин больше походила на рыночную торговку, была крупной, грубой и шумной, а ведь в ее венах текла королевская кровь Стюартов!
Но положение дел требовало, и Джон женился, старательно не глядя на невесту во время венчания. Однако потом смотреть пришлось. Виденное каждый день настолько расстраивало Джона Байрона, что тот, едва обрюхатив супругу, всерьез задумался о побеге. Но бежать пришлось не из-за внешности жены, а из-за собственных долгов.
Джон Байрон был из тех, кто мог разорить даже королевство, доведись ему стать королем хоть на месяц. Деньги не держались не только в его кошельке или руках, но и в его голове. Сначала богатая наследница в угоду красавцу-супругу спустила все полученные в приданое наличные, потом последовала продажа права на рыбную ловлю в весьма богатых водах, потом имевшиеся в ее распоряжении акции Абердинского банка… в имении был вырублен вековой лес…
Августа леди Байрон не помнила, поскольку воспитывалась у нее только до четырех лет, но все это время мачеха была к ней добра и выходила девочку, когда та серьезно заболела… Но потом забеременела и сама Кэтрин Байрон, пришлось возвращаться в Лондон. Августу забрала к себе бабушка, а леди Байрон произвела на свет очаровательного мальчика, названного в соответствии с традициями Байронов Джорджем и по требованию матери Гордоном.
Рождение сына ничуть не повлияло на папашу, он продолжал проматывать последние деньги супруги, не задумываясь о том, на что будет существовать не только сам, но и его маленький сын. Когда осталась только неприкосновенная сумма, из которой разумные опекуны категорически отказались выдать хоть шиллинг, помимо небольшой ренты, Джон Байрон не выдержал и все же дал деру во Францию. Поговаривали, что разочарованная супруга послала ему вслед проклятье, которое сбылось, потому как Байрон быстро отправился на небеса к своей красавице-маркизе.
Правда, перед этим он успел ввязаться в революционные перипетии, окончательно обнищать, но при этом не вспоминал о своей несчастной семье, разве что отправляя письма с жалобами на отсутствие денег.
Джордж родился с нормальными ножками, но одна из них оказалась при родах повреждена, связки щиколотки парализованы, мальчик мог стоять только на носках. Не помогли ни специальная обувь, ни мучительные стягивания ножки на ночь, трудные упражнения – Джордж Гордон Байрон хромал всю жизнь. Для красивого, развитого во всем остальном мальчика это было настоящей бедой.
Августа осталась полной сиротой.
К этому времени она жила уже у бабушки по матери графине Холдернесс. Как бы ни осуждала непутевую дочь графиня, отказаться от внучки она не смогла, но и помочь, в общем-то, тоже. По крайней мере, манеры в родовом поместье Дербишире разительно отличались от тех, что царили у Кэтрин Байрон.
Вместе с кузинами и сводными сестрами по матери Августа обучалась языкам, азам истории, верховой езде, аристократическим манерам… Она не была ни дурна, ни хороша собой, однако веселый нрав и готовность смеяться по любому поводу, что очень шло девушке, делали Августу приятной собеседницей и партнершей по танцам. Но и только, при всей приятности у бедолаги был один недостаток, перечеркивавший все достоинства, – она не имела никакого приданого! Кроме того, ее не признавали своей ни Байроны, ни Кармартэны.
Шли год за годом, но жениться на всего лишь приятной бесприданнице, да еще и с сомнительным происхождением, не решался никто. Особенно тяжело стало, когда умерла леди Холдернесс, оставив Августу полной сиротой. Единственным человеком, который продолжал хоть как-то общаться с бедной девушкой, был сводный брат Джордж Байрон. Они практически не виделись, но зато часто писали друг дружке.
Джордж тоже не чувствовал себя счастливым, мать словно не простила сыну отцовского предательства. А еще это увечье… Хромой ребенок был укором ей самой, потому что именно чрезмерная стыдливость леди Байрон привела к неправильному положению ребенка при родах и увечью.
Мать не отличалась спокойным нравом никогда, а уж теперь и вовсе стала сумасшедшей, она то тискала сына в объятьях, уверяя его, что он самый красивый ребенок во всей Англии и к тому же древнейшего рода, то кричала и обзывала щенком и уродом.
Отчасти Августа и ее младший сводный брат были в похожем положении. Она – бесприданница, у которой только скромная рента от бабушкиного наследства. Он и вовсе беден, как церковная мышь, притом, что в Ньюстеде его сумасшедший двоюродный дед занимался тем, что разрушал огромное имение, чтобы только оно не досталось «хромому ублюдку из Абердина!». Почему? Этого не знал никто, просто сумасшедший, и все. Он вырубал роскошные дубравы, в которых находили пристанище еще стрелки Родин Гуда, насаждая взамен сосны, которым было трудно прижиться на такой почве. Разрушал шлюзы, чтобы затопить и повредить пашни вокруг аббатства, а также вывести из строя хлопчатобумажные фабрики на берегах или погубить пруды своих соседей. Доставалось и самому имению, по которому, согласно преданию, нередко бродили призраки монахов, лишившихся своего аббатства и жизней.
Сумасшествию Злого Лорда никто не удивлялся, все помнили, что на владельцах бывшего Ньюстедского аббатства висит проклятье обиженных королем Генрихом VIII монахов. Добром не кончил никто из Байронов, и в Ньюстеде безумствовал двоюродный дед Джорджа, прозванный за свои выходки Злым Лордом. Он нанес такой ущерб Шервудскому лесу и окрестным полям, что все только диву давались, казалось, Лорд жил по принципу: не оставить наследникам ничего!
Злому Лорду удалось задуманное, когда он наконец умер, превратив десятилетнего Джорджа Гордона Байрона в лорда, на Ньюстед было тяжело смотреть. Чтобы восстановить имение, потребовались бы такие средства, которых у матери наследника не имелось. Злой Лорд был злым только по отношению к наследникам, в пику им Байрон сдал в долгосрочную аренду богатейшие земли вокруг аббатства за сущие гроши, перебил в своем лесу практически всех ланей и вырубил множество дубов, соседям он раздавал все просто так…
У Джорджа Байрона были основания рассказывать легенды о своих проклятых предках, об их сумасшествии и катастрофической невезучести. Невезучим был и собственный дед Байрона, Джек, прозванный Злосчастным адмиралом или Джеком Непогода. Джека моряки боялись не за крутой нрав или самодурство, а за его настоящую невезучесть, стоило Байрону выйти в море, как поднималась буря. Будучи капитаном «Дофина», Джек Байрон совершил кругосветку ради открытия новых островов, прошел Магеллановым проливом, обогнул Патагонию…
Впервые за столько лет погода позволяла двигаться быстро, и что же? Во времена, когда океан был напичкан неизведанными и не нанесенными на карту островами, корабль Байрона умудрился пройти мимо них всех, наткнувшись только на острова Разочарования! Название говорит само за себя. Далее, как водится, последовало кораблекрушение и гибель почти всех спутников путешествия. Следом погиб и корабль, снявший чудом спасшихся первооткрывателей с необитаемого острова.
Адмиралтейство было счастливо, когда невезучий адмирал наконец сошел на берег, став губернатором Ньюфаундленда. Шутили, что он один своей невезучестью нанес английскому флоту урона больше, чем все вражеские эскадры, вместе взятые. Похоже на правду, потому что ни один из кораблей, на который ступала нога адмирала, не избежал кораблекрушения, причем чаще всего выживали всего несколько человек либо вообще он один!
Не сумев в одиночку разорить весь английский флот, сумасшедший Байрон принялся разорять Ньюстед, словно мстя наследникам за свои неудачи на море.
Но если Джордж Байрон имел надежду получить хоть разоренный Ньюстед, то Августа не могла надеяться и на это, ей помощи ждать было неоткуда. Байроновская родня ее не признавала, бабушка, графиня Холдернесс, умерла, Кармартэны и слышать не желали о несчастном плоде запретной любви. А с большим трудом заполученный в супруги полковник Джордж Ли только тратил скромное наследство, оставленное графиней Холдернесс.
Именно связи Августы позволили Джорджу Ли получить место на конном заводе принца Уэльского в Ньюмаркете, а потому семья жила в крохотной деревушке Сикс Майл Боттом в домике, больше подходившем для прислуги, чем для представительницы двух древнейших родов Англии. Но если к низеньким потолкам и тесноте Августа привыкла легко, то к способности мужа пускать на ветер все, что попадало к нему в руки, привыкнуть было невозможно. Пойманный на не слишком честном поведении при продаже одной из лошадей принца Уильяма, он был уволен, и из всех доходов семьи осталась только крошечная рента Августы, жить на которую семьей невозможно.
Единственным родственником, кто хоть как-то поддерживал ее, был сводный брат Джордж Байрон, у которого и самого, кроме разоренного Ньюстеда и долгов, не было ничего. Зная, что Августе просто не на что жить, Джордж пригласил сестру в Ньюстед, где еще оставались какие-то удобства, но та была беременна третьим ребенком и не решилась воспользоваться приглашением.
И вот теперь доведенная до отчаяния женщина решила просить помощи у брата. Однако она не хотела селиться в Ньюстеде, предпочитая скромную жизнь в Лондоне, тем более Байрон твердо решил имение продать. Может, он сумеет выделить ей хоть часть средств за Ньюстед, это было бы справедливо…
Августа решительно взялась за перо. Да, только в Лондоне она сможет найти хоть какую-то помощь! Но селиться с тремя детьми у холостого Байрона неприлично, а потому Августа просила временного пристанища у подруги – Терезы Вилье, она жила совсем неподалеку от Джорджа. Ласковую, приветливую, хотя и изнуренную житейскими, семейными и финансовыми трудностями Августу были рады принять на некоторое время.
Байрон то жил в имении Оксфордов, то приезжал в Лондон, что давало Августе надежду воспользоваться его поддержкой. Женщина описала свое тяжелое положение подруге, получила от нее согласие на временный приют и занялась сборами. То, с какой тщательностью она это делало, могло хоть кому подсказать, что Августа явно намеревается уйти от супруга, но Джордж Ли обращал так мало внимания на жену, что и пальцем не пошевелил, чтобы остановить ее. Трое детей, не отличавшихся здоровьем, скромность средств и вечный укор в глазах Августы не способствовали горячей приязни Джорджа Ли к семейной жизни.
Сам Байрон вовсе не собирался заниматься делами сестры, у него были свои интересы, Оксфорды собрались на континент. Откровенно говоря, лорду Оксфорду, этому терпеливейшему из мужей, надоел столь долгий роман между его супругой и хромым поэтом, надоел и сам Байрон. Лорд решил воспользоваться опытом мудрого Уильяма Лэма и увезти свою жену подальше от неистового поэта. Леди Оксфорд редко подчинялась намерениями мужа, но на сей раз была с ним совершенно согласна, Байрон ей надоел!
Удивительно, но Байрон оказался почти в положении Каролины. Теперь он искал встреч и объятий, а леди Оксфорд избегала и всячески уклонялась. Конечно, ей льстило то, что Байрон под диктовку написал отповедь Каролине Лэм, хотя на душе оставался нехороший осадок откровенного предательства, но теперь предстояло самой разорвать отношения с поэтом, потому леди Джейн Элизабет была даже рада решению мужа. В гостиных Лондона не поверили, немедленно решив, что жестокий супруг силой увозит свою проштрафившуюся жену подальше от ее неистового любовника. Поговаривали даже о том, что леди Оксфорд живо поставила мужа на место, отказавшись ехать.
Дамы несколько оживились, потому что неистовая Каро далеко, леди Оксфорд собралась уезжать, Байрон оставался «холостяком», которого многие мечтали бы подхватить, нет, не в качестве мужа, все знали о плохом финансовом положении поэта, но в качестве любовника.
Томас Мур был в ужасе: Байрон искал деньги под продажу Ньюстеда и готов продать имение с торгов ради поездки с семьей Оксфорд!
– Джордж, ты не должен этого делать!
– Но почему? Хобхауз в Европе, леди Оксфорд уезжает, мне тоже пора, все равно мое присутствие мало влияет на продажу Ньюстеда.
– Джордж, но Оксфорды едут всей семьей. Одно дело бывать у них в имении, и совсем иное сопровождать в поездке, едва ли лорд Оксфорд станет терпеть такое положение.
Байрон расхохотался:
– Джейн быстро поставила на место своего увальня, потребовав предоставить ей полную свободу действий.
Мур внимательно вгляделся в лицо друга, он-то слышал совсем иное… Но промолчал, решив, что отъезд Оксфордов без Байрона пойдет тому только на пользу, как бы ни любили друзья своего Джорджа, они понимали, что при подобном поведении он никогда не женится на приличной девушке, никакие родители не согласятся отдать дочь с хорошим приданым скандально известному поэту со множеством сторонних любовных связей.
А женитьба была Байрону необходима как воздух, продажа Ньюстеда застопорилась настолько, что надежды на нее не осталось никакой. Задаток Джордж уже потратил и теперь вовсю делал новые долги. Ехать в Европу нельзя, нужно оставаться в Лондоне, искать невесту и заниматься имением. Мур и Роджерс не раз твердили другу, что приличное приданое помогло бы ему избежать продажи Ньюстеда и даже содействовало бы возрождению владений. Байрон отмахивался.
Когда Джордж в середине июня отправился с леди Оксфорд в Портсмут, чтобы обсудить возможности поездки, Роджерс и Мур расстроились не на шутку. Хобхауз же из своего далека, напротив, писал зовущие на волю письма. Байрон не колебался, окажись у него досрочно средств, чтобы в путешествии не сидеть на шее у леди Оксфорд (эта перспектива ее саму ужасала), он отбыл бы немедля. Но и сама леди Джейн отчего-то тянула.
Вернувшись в Лондон, Байрон обнаружил два письма, заставившие задуматься. Одно было приглашением на вечер к леди Джерси, где должна присутствовать знаменитая писательница мадам де Сталь, только что прибывшая с континента и мгновенно ставшая едва ли более востребованной, чем сам поэт. Отказаться от встречи с такой женщиной Байрон, конечно, не мог, а потому тут же отдал распоряжение камердинеру готовиться к выходу.
Второе письмо его озадачило, оно было от Августы, сообщавшей, что та уже в Лондоне и поселилась у приятельницы. Первым движением души Байрона была досада. Они не виделись много лет, но постоянно переписывались. Теперь предстояло не просто встречаться, но и делать это часто. Что чувствовал Джордж? Он не пытался разобраться в сложных ощущениях, одно зная точно: приезд не ко времени!
Августе, несомненно, нужна помощь, а он сам в долгах. К тому же не слишком красиво бросать приехавшую сестру – единственную родственницу – с детьми и самому спешить следом за любовницей на континент. Больше всего Байрона мучила невозможность помочь сестре.
У леди Фрэнсис Джерси замечательный салон, в котором собирались сливки лондонского высшего света. Именно у нее Байрон был представлен принцу Уэльскому, с которым у леди в свое время была любовная связь (впрочем, у кого из прекрасных женщин Лондона таковой не было? Принц Уэльский по прозвищу Принни славился своей любвеобильностью. Хотя не все сумели сохранить с ним дружеские отношения. Леди Мельбурн и леди Джерси сумели).
Миниатюрная, изящная законодательница мод и увлечений, обладающая острым язычком и при этом несомненной мудростью, имевшая немало любовников, леди Джерси при этом слыла исключительно добродетельной женщиной. Все потому, что она не была сторонницей легких любовных интрижек, а серьезные, пусть и многочисленные, связи умело скрывала. Когда ее хватало на все, как эта красавица умела бывать одновременно в десяти местах сразу, не мог бы сказать никто. Возможно, поэтому никому не приходило в голову отслеживать, сколько часов или даже минут проводит леди Джерси в каком-то доме, ей всегда бывало некогда, при этом Фрэнсис умудрилась родить двух сыновей и семь дочерей, а любовников имела, даже уже будучи бабушкой.
Но времена бурных романов леди Джерси прошли безвозвратно, как бы она ни старалась выглядеть молодо, пыл был уже не тот. Теперь Фрэнсис предпочитала не разъезжать по всему Лондону, бывая на нескольких приемах за вечер, а принимать у себя, что удавалось ничуть не хуже. Пропустить прием в гостиной леди Джерси было равносильно признанию собственного невежества.
В тот вечер мадам де Сталь была, как обычно, резка, нападала на мужчин, умудрялась наставлять их в вопросах политики, спорила о поэзии и литературе… Байрон остался от мадам де Сталь в восторге, даже написал леди Мельбурн, что знаменитая писательница мыслит, как мужчина, однако чувствует, как женщина.
Приезду сестры он был и рад, и не рад, поскольку очень боялся разочарования при личной встрече, письма – это одно дело, а прямое общение – совсем другое. Но Августа Джорджа не разочаровала, она оказалась как раз в его вкусе – в меру пухленькая, с мягкими очертаниями лица и фигуры, с большими глазами и готовностью смеяться в любую минуту.
Байрон, который был так напряжен в последние недели, особенно когда отношение со стороны леди Оксфорд заметно изменилось и он сам оказался в положении отвергнутого, почувствовал облегчение, он купался в сестринском обожании и сочувствии. Джордж откровенно рассказывал Августе обо всем, в том числе и о своих отношениях с любовницами, это не раздражало ее, не обижало, напротив, каждая «победа» брата приводила сестру в восторг.
Они были так близки духовно, что просто не заметили, что эта близость готова перерасти в физическую.
Запретный плод… он всегда сладок, особенно для тех, кто обожает переступать границы дозволенного. У Байрона бывали любовницы самых разных мастей – юные и пожилые, опытные и наивные, светлокожие и темнокожие, умные и глупые, полные и худые, сдержанные и неистовые… Но здесь иное, и дело не в приятных округлостях Августы, которые вполне во вкусе Байрона, волновала сама мысль о возможности инцеста, связи с единокровной сестрой.
Она была ласковой, послушной, готовой на любые жертвы, но не сразу принесла эту. Августа, в отличие от брата, глубоко верила, и для нее кровосмесительная связь означала страшный грех. Однако на какой грех не пойдет женщина ради любимого мужчины? К тому же бедный Джордж так несчастен со своими любовницами…
Три недели в Лондоне стали отдушиной для обоих, потом Августа уехала в свой деревенский дом, Байрон поспешил следом, тем более супруг леди Ли редко бывал дома.
Вообще-то, Байрон готовился к отъезду за границу, он все же получил задаток за Ньюстед, хотя было ясно, что Клотон покупать имение не готов. Деньги позволили ему частично расплатиться с долгами, накупить много всякой всячины для жизни в Греции или Албании, множество подарков правителям и чиновникам разных стран, заказать комплекты военной формы, загрузив работой портных, а также ювелиров.
Но, прожив несколько дней в Сикс Майл Боттом, он стал подумывать о том, чтобы забрать с собой и сестру. Ему прекрасно жилось и в ее крошечном доме в деревне, в небольшом садике хорошо писалось, сестра умела становиться незаметной, если требовалось, умела угодить и посмеяться вовремя, она была женщиной, о которой Байрон мечтал. Он сам не мог надивиться – искал свой идеал среди светских львиц, сходил с ума по сумасшедшей Каролине или высокомерной леди Оксфорд, возносил до небес разумность Аннабеллы Милбэнкс, а та, с которой так спокойно и уютно, все эти годы была рядом, только руку протяни! А то, что она близкая родственница, только добавляло прелести в их отношения.
Решено – они едут на Сицилию вместе!
Августа от такого предложения пришла в ужас. Как бы она ни любила брата, но пожертвовать детьми не могла.
– Джордж, а как же дети?
Тот только пожал плечами. Байрон уже понимал, что любую женщину будет сравнивать с Августой, и сравнение будет не в их пользу. Августа ничего не требовала, не устраивала сцен, не ревновала, не спорила, напротив, радовалась любому его успеху и всегда была готова посмеяться над его шуткой, развеселить самого Байрона, если тот начинал скучать.
Разве можно эту очаровательную, добродушную женщину сравнить, например, с Каролиной, от которой никогда не знаешь, чего ждать? С Августой Байрон отдыхал душой, все больше погрязая в этих странных и опасных отношениях.
Конечно, первой, кому Байрон признался в своих отношениях с сестрой, оказалась леди Мельбурн, кому, как не ей, поверять свои тайны, даже такие. Вообще-то, Байрон так часто намекал на особую страсть, на запретность некоторых радостей, на греховность его нынешней жизни, что можно бы и догадаться, но это было слишком даже для свободной в своих понятиях жизни леди Мельбурн. Любовная связь с сестрой выходила за рамки ее представления не просто о приличиях, но и дозволенного, в конце концов, есть что-то, через что переступать нельзя!
«Вы стоите на краю пропасти, отступите, или вы погибли навек! Это преступление, которому нет прощения!»
Ого, даже леди Мельбурн удалось шокировать! Вопреки всему Байрон чувствовал удовлетворение. Потом он задумывался, был ли настолько влюблен в Августу или все же главную роль в этом сыграл запрет? Он убеждал леди Мельбурн, что Августа уступила только из нежности и покорности, но вовсе не из страсти.
– Он сошел с ума! Погубит и себя, и ее!
Лорд Мельбурн только пожимал плечами, его мало волновали страсти вокруг Байрона, честно говоря, сам поэт лорду порядком надоел: то у него роман с Каро, от которой одни проблемы, то переписка с леди Мельбурн, что начинает вызывать дурные слухи, то теперь вот какие-то глупости с собственной сестрой…
Почему леди Мельбурн, которая прекрасно знала несдержанный язык своего супруга (ведь это он разболтал все о побеге Каролины), не предусмотрела, что лорд также расскажет и о Байроне с Августой? Нет, позже все свалили на болтливую Каролину, хотя не только у нее был повод говорить о поэте, к тому же леди Каролина не вела беседы в курительных комнатах мужских клубов…
Байрон прожил с Августой в Лондоне почти все лето, расставаясь с ним в начале сентября, она была беременна. Пора сближаться с супругом, иначе как объяснить рождение ребенка? Оба чувствовали, что не просто переступили какую-то черту, но и впрямь совершили преступление, кем и каким будет ребенок, зарожденный в этой любви?
Он попытался изгнать запретное чувство, связавшись с леди Фрэнсис Уэбстер, сначала словно в отместку ее самоуверенному мужу, потом чтобы чем-то занять мысли и отвлечь их от Августы. Не получилось, роман с Фрэнсис Уэбстер не выдержал проверки временем, все закончилось похоже на отношения с Каролиной, Фрэнсис писала Байрону безумные письма и умоляла о встрече, но тот был холоден, как айсберг. Получив свое, он попросту потерял к женщине интерес.
А вот интерес к сестре оставался. Августа была беременна, а Ньюстед все никак не продавался! Все складывалось против его отъезда на континент, а Байрону так хотелось на Сицилию вместе с сестрой!
В январе прежний договор о продаже имения был расторгнут, хотя от задатка остались крохи и Байрон уже вовсю делал новые долги, зато появилась возможность выставить Ньюстед на продажу снова. Байрон шутил, что готов выставлять его хоть раз в месяц в случае, если задатки все время будут оставаться у него. Но этого не происходило, никто не рвался покупать Ньюстед, особенно в непогоду, поскольку даже посмотреть имение было невозможно.
Леди Мельбурн старалась не встречаться с Байроном в собственном доме, всегда была опасность случайно столкнуться с Каролиной, которая хоть и миловалась с мужем, изображая взаимную любовь, но всегда была готова к скандалу. Зато они активно переписывались и подолгу разговаривали, встретившись на каком-нибудь приеме, где не требовалось быть все время на виду.
– Подите сюда и объясните мне, что это за слухи ходят о вас!
Байрон вздохнул:
– Обо мне все время ходят разные слухи…
– Вы прекрасно понимаете, о чем я. Милорд, вы не должны допускать таких слухов, наживете себе врагов.
– А что говорят? – почти лениво поинтересовался Байрон.
– Вы собрались в Ньюстед?
– Да, я продаю имение.
– С Августой?
– Хочу, чтобы она попрощалась с родными местами.
– Байрон, вы сума сошли!
– Всего на два дня… К тому же она уже беременна.
– Уже? Значит, верно болтают, что вы…
– Леди Элизабет, неужели и вы верите слухам?
– Позвольте напомнить, что львиная их доля распускается вами же! К чему рассуждать у леди Холленд о возможной близости между братьями и сестрами?
Сумасшествие заразительно? Я полагала, что на такое способна только моя невестка, но вы перещеголяли и леди Каролину. Остановитесь, пока не поздно.
– Мы будем хорошо себя вести.
– Я не о том, а о сплетнях. Джордж, перестаньте рассуждать в салонах на тему запретной любви, это приводит к ненужным выводам, тем более для них есть все основания.
Байрон каялся, обещал молчать и вести себя хорошо, но леди Мельбурн понимала, что это все только, пока она сидит рядом. В конце концов, почему она должна спасать того, кто не слушает никаких советов?
В тот вечер леди Мельбурн долго сидела, пытаясь разложить пасьянс или просто почитать, ей не спалось. Но ничего не помогало, и карты ложились как-то не так, и прочитанное просто не воспринималось. А все Байрон…
Элизабет позвала горничную, разделась и попыталась заснуть, но сон не шел. Мысли вертелись вокруг Байрона и его сестры. Августа была дальней родственницей леди Мельбурн, она помнила эту мягкую, безвольную девушку, которая таковой и осталась, даже родив троих детей. Муж – игрок и гулена, к тому же нечестный на руку и не знающий цену деньгам, она сама словно мягкая подушка, неспособная сопротивляться: Разве такая нужна Байрону?
А какая? Такая, как Каролина, тоже не нужна. И как Джейн Оксфорд, не нужна. Постепенно леди Мельбурн пришла к удивительному выводу: лучшей супругой для Байрона могла бы стать она сама, но для этого либо ему нужно было родиться на тридцать лет раньше, либо ей на сорок позже.
Почти сразу леди Мельбурн созналась, что ни за что не вышла бы замуж за Джорджа, будь сейчас в возрасте Аннабеллы. С Байроном хорошо переписываться, какое-то время состоять в необременительной любовной связи (она согласилась с леди Оксфорд, вовремя эту связь прервавшей), но только не быть за ним замужем!
Мысли перекинулись на необходимость для Байрона жениться. Как хорошо, что у него сорвалось все с Аннабеллой. Племянница оказалась умней тетки, отказалась. Что сейчас чувствовала бы леди Мельбурн, свершись этот брак? Инцест – грех из тех, что не прощают ни люди, ни бог, неважно, в светском ли ты обществе или каком другом. Кажется, у всех народов мира это карается по крайней мере презрением.
Леди Мельбурн захлестнула досада, Байрон не только не раскаивался и не прекращал свою опасную связь, но еще и бравировал ею. По Лондону уже поползли слухи о нем и Августе. Что будет дальше?
Но как бы ни досадовала леди Мельбурн, бороться с дурным поведением поэта она не собиралась, разве только напомнить о правилах приличия или укорить за излишнюю болтовню, не больше.
За окном уже брезжил рассвет, когда леди Мельбурн решила, что слишком много внимания уделяет непослушному поэту. Дружба дружбой, но если Байрон будет продолжать компрометировать себя столь рьяно, то стоит быть более осторожной. Одно дело переписка, совсем другое – долгие беседы в салонах. Леди Мельбурн похвалила себя, что больше не приглашает Байрона в свой дом. Так лучше, на всякий случай.
