Текст книги "Проклятая любовь лорда Байрона. Леди Каролина Лэм"

Автор книги: Наталья Павлищева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

Аннабелла не обиделась, восприняв все эскапады поэта как свидетельства неординарности его натуры. Но она не сумела скрыть, что все же считает себя нравственно выше ведущего беспорядочный образ жизни Байрона.

Леди Мельбурн раздраженно читала сентенции, присланные племянницей. Эта чопорная девица считает себя вправе осуждать Байрона? Да кто она такая? Синий чулок, которой за столько лет не удалось подцепить ни одного мало-мальски приличного претендента на руку! Если таковые и были, то только охотники за приданым. Но дела у брата леди Мельбурн, сэра Ральфа Милбэнка, шли все хуже, от приданого дочери остались крохи, конечно, Аннабелла могла рассчитывать на наследство двоюродного деда, но когда это еще будет?

Леди Элизабет осторожно поинтересовалась у брата, сколько он намерен дать за дочерью. Ответ привел ее в ужас – всего десять тысяч фунтов стерлингов! При таком приданом, весьма неброской внешности и критическом возрасте не стоило пренебрегать предложениями руки, можно остаться одинокой, когда пойдешь за кого угодно.

Аннабелла призыву тетушки не вняла, считая ее советы скорее вредными, но с Байроном предпочла переписываться, надеясь «исправить» поэта.

А самому поэту было вовсе не до мисс Милбэнк, у него бурно протекал роман с леди Оксфорд. И тут Байрон снова попал в ловушку, которую сам себе и уготовил. Одно дело неистовая Каро, которую с удовольствием обсуждали и осуждали в Лондоне, совсем иное леди Оксфорд – матрона, имеющая множество детей от самых разных отцов и давным-давно вышедшая из возраста активных любовниц. Молодые женщины вдруг осознали, что готовы простить Байрону даже Каролину, но никак не «старуху» со взрослыми дочерьми! Байрона снова начали осуждать.

Однако Каролина вовсе не собиралась сдаваться так легко, она пыталась встретиться с Байроном, чтобы поговорить откровенно. Пойди он на это и объяснись в присутствии даже леди Мельбурн, Каролина, пожалуй, поверила бы в искренность его унизительного письма, но Байрон всячески избегал встреч, а когда согласился, то только в присутствии леди Оксфорд!

– Это уже слишком! Он будет говорить мне о приличном поведении в присутствии леди Оксфорд?!

Встреча состоялась случайно на балу у леди Хискот. Каролина была очень худа, казалось, ее запросто может унести ветром, но обворожительно красива. Все заметили ее неискреннюю веселость, она не знала, что на вечере будет Байрон, но словно предчувствовала это.

Пора было открывать бал, музыканты уже настроили инструменты, когда в зале вдруг стало удивительно тихо. Каролина, стоявшая спиной к входу, поняла, что произошло что-то важное, а резко обернувшись, вдруг оказалась лицом к лицу с вошедшим Байроном.

Повисшая тишина казалась оглушительной, а мгновение немыслимо долгим. Выручили всех музыканты, решившие, что собравшиеся ждут музыку. При первых звуках вальса леди Хискот обратилась к Каролине:

– Леди Каролина, полагаю, вы должны открыть бал…

– С удовольствием! Полагаю, теперь я могу танцевать вальс? – обратилась Каролина к Байрону, с трудом взяв себя в руки.

Тот невозмутимо кивнул:

– Конечно, со всеми подряд. Вы всегда прекрасно танцевали.

Она готова была вальсировать весь вечер, но изможденность дала о себе знать, уже после первого тура Каролина обессилела и вынуждена была удалиться в соседнюю комнату, чтобы прийти в себя. Заметив это, Байрон не нашел ничего лучше, как предложить леди Ранклиф пройти туда же.

Понимал ли он, что может спровоцировать Каролину на скандал? Прекрасно понимал, поскольку видел, как она возбуждена, но Байрона словно тянуло к скандалам.

– Я восхищался вашей грацией, миледи.

Довольно ехидный тон поэта был последней каплей, нервы Каролины не выдержали, ее рука сжала тонкий фужер слишком сильно, осколки брызнули во все стороны, а кровь закапала из пораненных пальцев.

Каролина поднесла осколок к вене, словно намереваясь нанести решающий удар.

Увидев это, Байрон усмехнулся:

– Если вы намерены разыгрывать из себя римлянку, то вонзайте его в сердце, дорогая моя. Только в свое, мое вы пронзили давно!

Каролина с криком «Байрон!» выбежала вон. К поэту метнулась хозяйка салона:

– Что случилось?!

Байрон презрительно пожал плечами:

– Это один из ее обычных фокусов.

Залитую кровью Каролину увезли в Мельбурн-Хаус, где она пролежала весь следующий день совершенно без сил. Единственным человеком, который попытался ее успокоить, оказался Уильям.

– Дорогая, не стоит придавать столько значения встрече на балу. Ты должна успокоиться и вообще лучше уехать в деревню, чтобы подышать свежим воздухом и поездить верхом. Хочешь?

У Каролины появился живой блеск в глазах:

– Да!

– Как только тебе станет легче, мы уедем.

Иначе отнеслась к происшествию на балу леди Мельбурн, на следующее утро она пришла в спальню к невестке и попыталась устроить той выволочку:

– Вы вели себя просто отвратительно! Пустить в ход нож в приличном доме! Ваша демонстрация нелепа, зарезаться десертным ножом!..

Каролина сначала не могла взять в толк, о чем ведет речь свекровь, потом она фыркнула:

– Миледи, если эти бредни рассказал ваш любовник, то он просто глуп! У меня в руках был разбившийся фужер, и убивать Байрона я не собиралась! Он великий поэт, но он ничтожество, неспособное ни любить, ни принять чью-то любовь. Будь он проклят!

Каролина демонстративно отвернулась от свекрови, закрыв глаза.

– Завтра над вами будет потешаться весь Лондон!

– А я уже сегодня потешаюсь над всем Лондоном и в первую очередь над вами, миледи! Поверить в то, что я намеревалась зарезать Байрона или себя десертным ножом, могут только глупцы. Над такими и посмеяться не стыдно!

Она накрылась с головой одеялом, давая понять, что разговаривать дальше не намерена. Леди Мельбурн просто закипела от злости! Это было открытое объявление войны, и теперь Каролине несдобровать.

Если до сих пор сплетни о Каро распространял лорд Мельбурн, то теперь подключилась и леди. Одна из желтых газетенок напечатала фельетон, посвященный выходке Каро на балу, у Уильяма не было сомнений в том, кто оплатил этот пасквиль – кто-то либо по просьбе леди Мельбурн, либо самого Байрона.

К светским сплетням добавились сплетни газетные. Травля Каролины выплеснулась за пределы бальных зал и салонов. И снова единственным ее другом остался Уильям, который не бросил опальную супругу в беде.

Однако Каролина умудрилась выкинуть еще один фокус. Перед отъездом в деревню она под густой вуалью проникла в дом к Байрону и при попустительстве его камердинера Флетчера, который откровенно жалел леди, написала на первом листе только что присланного издателем сборника стихов: «Помни меня!» Ничего больше, но Байрон, обнаружив эти два слова, написанные слишком знакомым и ненавистным ему почерком, тут же разразился стихотворением:

 
Забыть тебя?..
И мужу своему, и мне
Ты будешь памятна вдвойне.
Была ты неверна ему,
И демоном была ты мне!
 

Уильям Лэм на такую выходку супруги откровенно обиделся. Ведь она только что обещала уехать в деревню и постараться забыть бывшего любовника. Понятно, что это трудно сделать, но сколько же можно позорить себя и семью?!

Байрону было не до Каролины, у него разгорелся новый роман – с Фрэнсис Вебстер, в котором, как в капле воды, отразилось отношение поэта ко всем женщинам вообще. В это время дела вызвали поэта в Ньюстед, где у него гостила чета Вебстеров. Джеймс Ведерборн лорд Вебстер до такой степени был уверен в добродетелях своей супруги и в том, что Байрон с его хромотой и скандальной известностью никоим образом не способен составить ему конкуренцию, что не придавал значения близости опасного поэта.

Байрона бесила уверенность Вебстера в собственной неотразимости, а также в том, что любая хорошенькая женщина должна быть его законным призом. Поэт писал леди Мельбурн письма, возмущаясь «этим монополистом». Закончилось все плачевно, Байрон влюбил в себя леди Вебстер, которая подчинилась его воле полностью, прекрасно понимая, что ничего хорошего это не принесет.

Но если бы только это! Пытаясь оправдать себя, Байрон писал леди Мельбурн и своим приятелям о том, что просто пожалел леди Вебстер. Довольно скоро этот факт стал всеобщим достоянием в Лондоне. Леди Вебстер могла считать себя опозоренной, а Байрон побаивался вызова на дуэль от ее оскорбленного мужа и стал строить основательные планы бегства за границу вместе с Оксфордами.

Однако и тут его ждало разочарование. Во-первых, леди Оксфорд не собиралась хранить Байрону верность всю жизнь, поиграли, и будет. Во-вторых, слишком долгая связь супруги начала беспокоить самого лорда Оксфорда, и он потребовал прекратить ее. И уж тем более не намеревался брать с собой любовника супруги в длительный вояж, справедливо полагая, что это излишнее попустительство.

А уж когда стало понятно, что поэт проявляет несколько превышающий благоразумные пределы интерес к дочери Оксфордов, охладела к поэту и сама леди Джейн Элизабет.

Байрон, почувствовав это охлаждение, начал беситься. Это стало раздражать леди Оксфорд, которая отнюдь не была влюблена и не собиралась жертвовать ни собственной, ни чьей-либо еще не только жизнью, но и спокойствием ради поэта. Вот теперь Байрон почувствовал, что значит быть если не отвергнутым, то не принятым, почувствовал себя, как он говорил леди Мельбурн, несколько в роли Каролины.

И все же он вознамерился ехать с Оксфордами, если не сразу, то следом, как только получит хоть какие-то деньги за Ньюстед. Такой приверженностью к леди Оксфорд он рисковал потерять верного друга – леди Мельбурн. Почему-то Байрону не приходило в голову, что одной любовнице вовсе не так приятно слушать и читать о страсти поэта к другой. Просто Байрон всегда думал только о себе и считался только с собственными чувствами.

Пожалуй, они поссорились бы, но у леди Мельбурн была другая забота – она твердо вознамерилась разнести сына с Каролиной и прилагала к этому столько усилий, что на обиду на Байрона сил уже не оставалось.

И у Байрона, и у Каролины наступили трудные времена.

Томас Клотон, сделавший заявку на приобретение Ньюстеда, не только не торопился выплачивать деньги, но и признался, что затеял покупку, на которую средств явно недоставало. А время шло, долги росли, к тому времени, когда адвокатам удалось выбить из покупателя хотя бы задаток, который он должен по условиям договора, этих двадцати пяти тысяч фунтов стерлингов уже не хватало на покрытие всех долгов.

И все же Байрон вознамерился потратить последнее на поездку вместе с Оксфордами, решив для начала проводить их в Портсмут. Потому полученное письмо оказалось для него потрясением. Леди Оксфорд сообщала, что они с мужем решили отправиться в путешествие по Средиземному морю без сопровождения, что между ними вновь наладились хорошие отношения и теперь они будут счастливы и родят еще много детей!

Байрон пришел в ужас, его просто бросили, растоптали, ему предпочли другого, причем, по мнению лорда Байрона, вовсе не способного составить конкуренцию. Нет-нет, это все из-за того, что они с леди Джейн давно не виделись, как только она посмотрит в глаза возлюбленному, так все вернется на круги своя… Нужно просто поехать с ними в Портсмут под предлогом проводов! Байрон не замечал, что ведет себя ничуть не лучше Каролины, которую совсем недавно осуждал и провоцировал на глупости.

Он написал леди Оксфорд о своем намерении их проводить. Леди Оксфорд не стала устраивать сцен надоевшему любовнику и даже переписываться с ним, полагая, что уже достаточно сказала, она просто не сообщила дату отъезда!

Уже через несколько дней потерянный Байрон писал леди Мельбурн:

«У меня остались только вы. Леди Оксфорд вчера отправилась в плаванье, оставив меня одного страдать. Прошу вас больше не упоминать о ней. Сказать по правде, я чувствую себя несколько каролинистически по отношению к ней, чего от себя никак не ожидал».

И снова самомнение Байрона подвело его, разве можно писать одной женщине о столь сильных чувствах к другой, если они считают себя равными? Будь леди Оксфорд молода и безумно хороша собой, леди Мельбурн простила бы такое увлечение, но влюбиться в ту, что годится в матери, и так страдать?.. Фи!

Конечно, они не поссорились, и Байрон еще долго изливал душу леди Мельбурн, временами повергая в настоящий шок, но холодок остался, умная женщина просто не позволяла себе открыто высказывать истинные мысли. Байрон так старательно портил отношения с женской половиной Лондона, то пренебрегая влюбленными дамами, то портя им жизнь, а также с мужчинами, то заставляя их нелепо ревновать, то унижая своим высокомерием, что рисковал стать изгоем по собственной вине.

Он им и стал, только несколько позже, пока же предстояла женитьба и еще один совершенно безумный роман, принесший столько горя многим!

Чтобы не выглядеть нелепо из-за пренебрежения бывшей любовницы, Байрон сделал вид, что не поехал за Оксфордами в Портсмут не потому, что ему просто не сообщили об отъезде, а потому, что ждал приезда в Лондон сводной сестры – Августы, которую давно не видел и которую заочно любил. Можно было бы возразить, что Августа приехала не к нему и надолго, а в Портсмут можно съездить за несколько дней, но возражать было некому, мудрая леди Мельбурн промолчала, к тому же ее занимали дела сына, а остальные просто ничего не знали.

Своей разумной поспешностью и холодностью леди Оксфорд избавила себя и супруга от сцен ревности Байрона на причале.

А Каролина в это время переживала совсем иные заботы. Свекровь и свекор наконец добились от Уильяма согласия на развод с супругой. Начались сложные переговоры адвокатов, потому что ни одной из сторон не хотелось выглядеть униженными или обиженными.

После долгих согласований Акт о разводе был готов, адвокаты привезли документы в Мельбурн-Хаус, чтобы стороны подписали их. Леди Мельбурн ликовала: как только будут поставлены подписи, она предложит ненавистной невестке покинуть их дом и постарается преподнести все в свете так, словно Уильям избавлен от самой страшной опасности, а Мельбурн-Хаус от самой страшной змеи, какие только возможны.

Но пока мудрая женщина старалась не выдавать своих чувств, напротив, старательно изображала почти скорбь по поводу расстройства брака любимого сына, правда не слишком усердствуя, чтобы не выдать тайную радость.

Каролина прекрасно видела все маневры и ухищрения свекрови, но ей было уже наплевать, развод так развод. Женщина понимала, что даже после развода Байрон ни за что не только не женится на ней, но и постарается держаться как можно дальше. Выкорчевать свою любовь к поэту она так и не смогла, над сердцем не властен никто, но теперь хотя бы перестала вести себя как сумасшедшая, даже когда позже Байрон твердил, что она его замучила и преследует по пятам, это было неправдой. Скорее он сам, отвергнутый и обиженный, пытался поплакать на плече бывшей любовницы, которая всегда готова пожалеть.

Адвокаты и семейство Мельбурн собрались в большой гостиной, поджидая только Каролину, которая пока не спустилась из своего будуара. Леди Мельбурн делала вид, что промокает слезы платочком, вставала, отходила к окну, вглядываясь непонятно во что, снова садилась… Все должно было изображать взволнованную неприятным событием мать, которая долго терпела ради счастья сына и готова была бы терпеть еще, но если уж он сам решил…

Каролины все не было, лорд Мельбурн начал злиться, жена пыталась уговорить его простить ненавистной невестке эту последнюю ее выходку, но, по сути, только злила еще больше.

– Почему мы должны ждать эту бешеную курицу?!

– Ах, дорогой…

– Чем она там занимается? Может, вообще бежала с этим своим хромым поэтом?

– Нет, этого можешь не бояться. – Леди Мельбурн была вынуждена защищать Байрона, ведь теперь он уже не принадлежал Каролине, а стал только ее гостем в доме, следовательно, ругать его не полагалось. – Байрон давно бросил эту сумасшедшую… Всему Лондону известны ее поступки и его пренебрежение.

Леди Мельбурн явно была намерена произнести обвинительную речь против невестки, словно подчеркивая верность принятого Уильямом решения, не задумываясь, что не столько помогает ему, сколько сыплет соль на раны, ведь он все еще любил свою неугомонную супругу. Удивительно, но, мудрая по отношению к тому же Байрону и в собственных поступках, леди Мельбурн была столь же жестока и безжалостна во всем, что касалось Каролины. Ведь она могла пресечь влюбленность невестки еще в самом начале, но ничего не сделала для этого, напротив, способствовала, чтобы страсть разгорелась, прекрасно зная, что Каролина станет неуправляемой.

Иногда, глядя на мать и размышляя о ее поведении, Лэм задумывался, не подталкивала ли леди Элизабет Каро к Байрону нарочно. Впрочем, если так и было, с самой Каролины вины это не снимало, а уж за ее безумства тем более.

Уильям начал раздражаться: с одной стороны, звучали обвинительные речи леди Мельбурн, с другой – Каролина опаздывала, наплевав на то, что ее ждут. Наконец он не выдержал и решил подняться наверх, чтобы выяснить, в чем дело.

На стук в дверь спальни никто не ответил. Обеспокоенный Уильям открыл дверь, опасаясь и впрямь того, что жена сумела удрать, поставив их всех в нелепое положение. Но он ошибся, Каролина была в спальне, мало того, она сидела прямо на полу, разложив вокруг безделушки, которые когда-то дарил ей Уильям, еще будучи женихом.

Каро подняла голову, и Уильям увидел залитое слезами лицо, причем слезы явно не были притворными.

– Уже пора?.. Я сейчас, позволь только собрать. – Губы Каро чуть тронула виноватая улыбка. – Прости, я перебирала твои подарки и забыла о времени…

Можно было бы заподозрить Каролину во лжи, но, во-первых, она не могла знать, что за ней придет Уильям, а не леди Мельбурн, например. Во-вторых, по тому, как любовно были разложены безделушки, Лэм уже понял, что она и впрямь увлеклась.

– Позже соберешь, нас ждут.

Она сникла:

– Да-да, конечно… Уильям, можно попросить тебя…

– Что, дорогая? – Он отозвался привычной фразой, не задумываясь, и сам испытал нечто вроде удара. Неужели уже завтра, нет, через четверть часа они станут совсем чужими и он не сможет произнести эту фразу без нарушения правил приличий? Уильям почувствовал, что совсем не хочет этого. Он уступил давлению родных, был страшно зол на жену, которой никак не удавалось выбросить из головы любовника, но вдруг понял, что сам выбросить из сердца вот эту по-девчоночьи худенькую фигурку не сможет никогда.

Он, сильный мужчина, не сможет, а от нее, слабой и столь нервной женщины, требует почти невозможного?! Вместо того чтобы защищать ее от всех, он позволил сначала влюбиться в этого Байрона, потом вовсю травить ее, а теперь и вовсе разводится?!

Разве не его собственное равнодушие и попустительство позволили Каролине быть столь неразумной и экзальтированной, разе не он сам научил ее многому, чего маленькая Каро вовсе не ведала? Умный лорд Оксфорд попросту увез свою супругу подальше от поэта, чтобы прекратить их связь, а он бросает. Что будет с Каролиной, если они разведутся? Она же наверняка бросится в ноги к любовнику, бывшему любовнику, и опозорит себя навек. И часть вины в этом будет на нем, Уильяме!

Все эти мысли вихрем пронеслись в голове Уильяма при виде заплаканной, несчастной супруги, которая просила о чем-то.

– Что, дорогая? – повторил вопрос Лэм.

Каролина увидела в глазах мужа что-то такое, что заставило ее даже вздрогнуть. Какая же она дрянь! Все эти годы, эти сумасшедшие последние месяцы Уильям любил ее, а она топтала эту любовь. И вот теперь все кончено. Слезы просто брызнули из глаз.

– Уильям… можно я поцелую тебя? В последний раз, ведь потом это будет нельзя…

– Конечно, дорогая.

– Там что-то случилось! – леди Мельбурн постаралась, чтобы голос не выдал волнение, но оно все равно прозвучало.

Вернее, не столько волнение, сколько досада. Было отчего, она уже поняла свою ошибку – нельзя было отпускать наверх к Каролине Уильяма. Эта дрянь могла порезать себе вены или разыграть обморок, и теперь Уильям вынужден приводить ее в чувство.

Но он не звал на помощь, значит, обходится своими силами. Может, она все же сбежала и Уильяму просто неловко об этом сообщать?

Повинуясь выразительному взгляду леди Мельбурн, один из адвокатов отправился узнавать, в чем дело. В ответ на стук из-за двери отозвался сам Уильям. Вошедший в комнату адвокат обомлел, потому что сэр Уильям сидел в кресле, держа на коленях жену, с которой должен развестись, а та перебирала его локоны нежными пальчиками!

– Извините…

Адвокат постарался закрыть дверь как можно тише.

Леди Мельбурн бушевала – невестка одержала победу, развод был отменен.

– Нет, не отменен! Я не успокоюсь, пока не добьюсь этого. То, что она сумела обмануть доверчивого Уильяма, не значит, что это надолго.

Сам Уильям выдержал с матерью долгий разговор, изрядно подпортивший их дальнейшие отношения. Привыкшая к спокойствию и равнодушию сына, леди Мельбурн вдруг выяснила, что за этим спокойствием скрываются весьма бурные эмоции, а за внешней ленью сильные страсти. Уильям заявил, что мужчина ответственен за женщину, которую берет в жены, в том числе и за ее нравственное воспитание. Особенно если мужчина старше, как у них с Каролиной, к тому же не стоит забывать, в каких условиях Каро воспитана.

Следовательно, на них – на нем и на самой леди Мельбурн – лежит немалая ответственность за все, что случилось в последние месяцы, за роман Каро с Байроном. Они могли предотвратить и не сделали этого, могли остановить, но не остановили. Глядя на сына, леди Мельбурн понимала, что его не обманешь показной заботливостью, пожалуй, Уильям знал о ее переписке и отношениях с Байроном, следовательно, мог ответить так, что лучше не заводить об этом разговор.

– Но, Уильям, я боюсь, что Каро тебе еще покажет. Байрон здесь ни при чем, у нее и до Байрона были любовники.

Тот усмехнулся:

– Конечно, если муж позволяет и равнодушен…

– Ты полагаешь, ей можно не позволить?

Постепенно разговор зашел в тупик, и леди Мельбурн со вздохом согласилась:

– Документы готовы, пусть лежат, в случае необходимости всегда можно подписать.

Хотя она не сомневалась, что хитрая Каро в ближайшие месяцы не даст повода для развода.

А Уильям по примеру других мужей решил, что жену нужно увезти от греха подальше на континент хотя бы на время.