Текст книги "Деревянная девочка, или Ди — королева кукол"

Автор книги: Наталья Новаш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)

Я кивнула:

– Сакральные знания – те, которые есть, но скрываются. А первоосновы – то, о чём знаний нет, – что пока ещё остаётся «незнанием». То, что нам неизвестно.

– Есть такие вопросы, на которые человечество не ответит никогда, а если ответит, стремление человека познавать потеряет смысл.

Теперь я с сомнением покачала головой.

– Загадка неразрешима тогда, когда есть «замкнутый круг», – сказал Клайв. – Понятно? Всё тот же вечный вопрос – что первично? Яйцо или курица? Ген или клетка? Матричная вселенная или… Первичный кокон в момент Большого Взрыва. Такие загадки придают науке смысл, и если их разрешить, наступит, думаю, конец науке. Так вот, чтобы нас уничтожить, наши враги решили прервать один из таких замкнутых циклов в природе.

– Название этого «замкнутого цикла» – время? Они устраивают теракты во времени?

– Не только это. После множества неудачных попыток применить оружие, после того как отец Лена придумал принцип защиты от нейтронной бомбы, они решили повлиять на самый главный и ключевой момент в истории человечества. Тот момент, с которого разумное человечество началось. Поэтому они сосредоточились на… – Клайв посмотрел мне в глаза и отвёл взгляд. Он опять обхватил голову руками и привёл в беспорядок и без того взлохмаченную шевелюру. Он был похож на школьника – ученика, с трудом излагающего урок. Его чуть глубже, чем нужно, посаженные глаза были трогательны по-детски, они смотрели на меня с любовью, в них был тот внутренний свет, о котором я читала в рукописи моей прабабки, и я подумала, что могла бы полюбить и его.

Я почувствовала, что краснею. Он смутился ещё сильнее и, кажется, потерял тему разговора.

– Вам некуда торопиться. Вы здесь, под землёй – в полной безопасности. Можете даже выходить на некоторое время. Погулять в лесу, искупаться в море. Разумеется, под контролем и соблюдая осторожность. Благодаря нашим мощностям и темпоральной установке, можно всегда в опасный момент чуть-чуть сдвинуть время… Вы можете здесь прожить полгода… Даже семь или восемь месяцев…

Некий странный намек и мысли о чём-то смутно знакомом догадками завертелись в моей голове, но я постаралась вернуться к теме:

– Так каким же способом они думают уничтожить людей?

– Не знаю, как объяснить… как подойти к сути. Ох! Ещё раз! Тот ключевой момент, с которого началась история человечества… Я уже говорил, оно – неоднородно. Есть человек «прямоходящий» и человек «разумный». Но всё-таки это один вид. Гены человека «разумного» рассеяны в человечестве. И слава богу!.. Потому что уничтожить всех носителей этих генов невозможно. Но беда в том, что все эти носители происходят от одной единственной особи, которая положила начало предкам человека разумного. И эту особь уничтожить можно… Всё случилось сто тысяч лет назад. Это и есть точка отсчёта, с которой и началась настоящая история человечества. И оно должно исчислять свою историю с этого самого момента. Так оно и делало всегда. Создало и сохранило в памяти в виде мифа. Помните миф о Прометее?

– Конечно. Цивилизация началась с того момента, когда Прометей подарил людям огонь.

– Но не тот, о котором сказано в мифе. Не обычный огонь, который зажигает молния и который людям всегда было проще простого добыть при лесном пожаре. Стоило ли сочинять об этом миф? Речь идет об огне в переносном смысле. Прометей подарил человечеству огонь разума. Огонь гениальности, творчества и таланта… Поэтому ОНИ сосредоточились… на тебе! Ты попадёшь отсюда на сто тысяч лет назад. Туда! – Он показал на Олимп. – И яркая видеозапись, попавшая к тебе с вещами отца, – оттиск прошлого, запись с натуры. Согласно легенде, боги изгнали Афродиту, и она нашла защиту у Прометея. Тот тайно сохранил её детей. Благодаря нашим плохим переводам с первозданного, неведомо какого источника, считалось, что первым у Афродиты родился гермафродит – двуполое существо, сочетающее в себе женское и мужское начало. Это не так, и заглянув в прошлое, легко узнать, что у неё родилась двойня – мальчик и девочка. Близнецы. Это и был тот «огонь», похищенный Прометеем у богов и подаренный человечеству. Собственно, это и было началом человека разумного, создавшего нашу цивилизацию.

Мне стало как-то не по себе. Ясно, что Клайв боялся именно такой реакции, что совсем неудивительно! Как жить, зная, что будет дальше? Но жить, помня всё, что уже случилось, тоже было совсем нелегко. Я глубоко вздохнула:

– Ну что же… Я получила «прививку» против ужасов, которые впереди.

– Никаких ужасов! Всё страшное – позади. Считайте, что вы отправитесь в турпоход. И жить вам придётся с «туристами», очень похожими на людей. Бог знает, откуда они взялись в те времена на Олимпе.

– И кем были?

– Вот именно, поди узнай! Внешне похожи на нас, только умнее, сильней физически и выше ростом. Короче, древние греческие боги. Как будто большая компания туристов решила пожить на природе и отправилась вот в такой поход – очутившись в прошлом, в чудесные времена, когда природа была нетронутой, первозданной. И никто не мешал «богам» наслаждаться этой чудной природой среди зелёных альпийских лугов, ручьёв с ключевой водой и водопадов на склоне снежной вершины… Естественно, они рассердились на вас, и ещё больше на Прометея! Ведь вы и он, помогая вам, положили начало… фактически помогли появиться новой человеческой расе, которая в будущем грозила положить конец их легкомысленному времяпрепровождению на Олимпе и вообще каким-либо развлечениям на Земле – у планеты появлялся её законный хозяин – разумная человеческая цивилизация!

– Так может, они сейчас и пытаются нас уничтожить, чтоб вернуть себе Землю и развлекаться дальше?

– Ну нет! Поверьте, всё это можно проследить… Те были благородными – ушли сами, когда настал срок! Они обладали высочайшими технологиями, позволявшими им иметь все блага цивилизации, не захламляя природу техническими устройствами и техническими отходами. Они были могущественны, у них было всё, и они получали всё необходимое, как из «рога изобилия». Вспомните другой известный миф!

– Да, помню, – кивнула я.

– Возможно, это и был высший пилотаж технологического производства чего угодно! И, кроме того, у них было оружие, способное давать защиту. Они защитят и вас. Только у них вы найдёте укрытие и окажетесь в безопасности от тех, кто преследует вас сейчас.

– Вот и думай что хочешь… – сказала я, склоняясь к мысли, что и вправду, возможно, всё в жизни предрешено. Зачем оказались в прошлом эти «туристы»? Не для того ли, чтобы спасти беглянку из будущего, которая положит начало человеческой цивилизации? – Голова идёт кругом… – вздохнула я. – Воистину, замкнутый круг! Надо всё это как-то переварить.

– Совершенно верно! – улыбнулся Клайв, глядя в окно. – Лучший способ – пойти к морю и искупаться. Сейчас не жарко – солнце как раз зашло за тучи.

Нет, я бы не сказала, что это были тучи. Просто небо заволокло какой-то дымкой, словно перед дождём, и море по-прежнему было тихим. Волн не было. По берегу бегала собака. На причале стоял небольшой контейнер с мусором. Пёс обнюхал его и побежал к пляжу. Там, на песке, пестрел полосатый зонтик, но яркие оборки тента не шелохнулись…

Ни звука не доносилось снаружи. Казалось, там – полное и даже какое-то неестественное затишье.

– Но ведь это не может быть… вид из окошка? – я помнила, что мы внутри горы.

– Конечно, мы – глубоко под землёй. А это лишь вид с того склона горы, где вы искали котёнка.

– Он… погиб?

Клайв отвел взгляд.

– Может быть, ещё найдётся… – сказал он уклончиво.

– Попробую поискать! Если и вправду можно отсюда выйти…

– Можно, – поспешно ответил Клайв уже совсем другим тоном – врать он явно не научился, и я поднялась с дивана, но тут произошло что-то чудовищное…

Внезапный шквал урагана, казалось, проник сюда, в комнату, и оглушил меня диким рёвом. Порыв, налетевший с моря, в одно мгновение сорвал яркий брезент пляжного зонтика и перевернул контейнер. Послышался звон бьющегося стекла. Пса отнесло из нашего поля зрения, вверх взметнуло всяческий мусор, и знакомые мне картонки с чёрно-белым шахматным рисунком полетели прямо на нас.

– И вам их… привезли тоже? Сюда?

– Конечно… Вертолёт доставляет грузы на причал… и увозит мусор в контейнере.

Я подумала, что у Клайва, конечно, в таком случае есть портрет Лена, и не один, и вспомнила про бутылки в коробке – коньяк для поминального ужина. Проведя всю жизнь в школе, я плохо знала реальную жизнь, в голове сидели слова Лена, сказанные о людях: «мы не пьём, не курим…» Здесь было явное противоречие, и вопрос, который хотела задать ещё Али, я задала Клайву.

Он был, кажется, удивлён:

– Противоречия никакого нет. Люди «не пьют» в том смысле, как когда-то это было болезнью. У современного человека не возникает пристрастия – навязчивой тяги к одурманиванию, которая его губила. Зависимость была обусловлена генетически, и люди, отягощённые этой напастью, ради своих детей давно уже стали исправлять генотип наследственных клеток, удаляя вредные гены. Многие поколения людей живут без этой губительной для человека… и многих других болезней. И люди теперь не боятся пить, как не боятся использовать морфий, чтобы унять боль в ране.

Ураган снова взвыл, его новый порыв налетел с моря. Казалось, в наше стекло швырнуло кучу песка и тучу сосновых игл. Стало видно, как их закрутило и понесло вверх, а потом назад к морю. Туда же летели теперь и чёрно-белые коробки. Смерч, как штопор чёрного дыма, взвился прозрачным винтом, неся их высоко в небо.

«Вот и всё… – думала я. – Лен… Последняя память о нём. Неужели это всё, что осталось от него людям, которые плакали, слушая его голос?»

И я спросила:

– Почему же тогда убили Лена, а не меня?

– Как видно, им было важней избавиться от него. Прежде вывести из игры Лена…

«Из сценария, – думала я. – Но разве можно изменить сценарий, написанный самим творцом?»

– Лен был просто артист, да… И казалось бы… – Клайв загадочно улыбнулся. – Но отец Лена придумал защиту от нейтронной бомбы, а дед получил место на «Сейлор» благодаря своему величайшему открытию. Ему удалось вывести новую формулу, которая установила зависимость между массой, энергией и гравитацией. И стало возможно изменять вес тел воздействием на гравитацию. Монорельс – его изобретение. Так что, возможно… – Клайв посмотрел на меня с лёгким вызовом и в смущении отвёл взгляд. – Гены Лена оказались для них опаснее, чем твои…

– Завтрак! – сказала женщина, появившаяся в дверях.

* * *

Ураган закончился ночной грозой. Утро после грозы было солнечным – тихим и тёплым, а море – спокойным, когда я всё-таки решила искупаться и, кажется, заплыла очень далеко, но поняла это слишком поздно. Плавать я всегда любила, держась на воде без малейших усилий, и научилась этому в ранние годы, когда мы с отцом жили где-то в тёплых краях. В Шотландии и в Тибете плавать особенно не приходилось, но навык, приобретённый в детстве, сохраняется навсегда.

Лёжа в тёплой воде, я вспоминала случившееся со мной. Рассказанное вчера Клайвом не было для меня откровением, особенно то, что касалось времени. С некоторых пор я жила с чувством, что уже шаг за шагом прошла свою жизнь и события в ней мне знакомы. И сейчас, раскинувшись на спине и глядя в небо, перестав чувствовать тело, я покачивалась на волнах памяти и переживала всё, начиная с лифта, с лифта в отеле – с того момента, когда мы входили в лифт без Регины, с того мгновения, когда над площадью завис вертолёт… И я поняла, что всё это было во мне изначально. Даже рукописи, которые я прочла, и старая видеозапись отца сидели там, в моей памяти… только – другой, живущей во мне с того мгновения, как стала помнить себя… Зато теперь я знала… Я знала теперь, что движет миром, и если сбудется всё, что предсказал Клайв, – я повторю снова: миром движет любовь… Почувствовав прилив энергии, я поплыла с новой силой.

Тревожное чувство заставило меня оглянуться. Я легла на спину, быстро развернувшись в воде: в синеве, безмятежной, как океан, висел серебряный диск, и я машинально набрала воздуха, чтобы погрузиться с головой в воду. Как будто это могло кого-нибудь обмануть! Проплыв, сколько могла, вынырнула лицом к берегу. Заплыла я далековато. Люди отсюда выглядели как куклы – две маленькие фигурки бежали к причалу через парк, и я видела, что они отчаянно мне машут…

Над парком и над людьми висела ещё одна «летающая тарелка». А на склоне горы, где я искала котёнка, чернела ужасная выжженная плешь: лес там выгорел целиком, я узнала лишь сосну над обрывом. Теперь это был её мёртвый обуглившийся скелет.

Я машинально нащупала на руке браслет. Ещё в квартире у Лена я изучила долговременную шкалу и знала, что стрелку можно перемещать, не снимая браслет с руки, лишь двигая крошечным, с булавочную головку, рычажком который легко нащупывался на боковой поверхности странного синего материала – не металла и не пластмассы, – скорей напоминавшего камень, но более тёплого, чем вода.

У меня был только один выход – отвести рычажок до упора. Не раздумывая, я так и сделала.

Ещё не открыв глаз, почувствовала перемену: море сделалось неспокойным, меня сильней подбрасывало на волнах – в воде, тёплой, как парное молоко. Я развернулась в направлении волн и открыла глаза.

Берег был совсем близко – голый, выжженный солнцем… Он возвышался над морем, обрываясь скалами в воду. На узкую кромку песка взбегала пена…

Над берегом высился храм, а над храмом белел Олимп, и, глядя на фигурки людей у колонн храма, я поняла, что совершила ошибку. Попала ещё в то время, когда люди уже научились строить храмы. Парадоксальность построения фразы меня несколько отрезвила.

Я попробовала встать на дно, и ноги мои коснулись земли… Я стояла, смотрела на бурый раскалённый берег, на расплывавшийся в мареве храм с людскими фигурками и думала. Оставалась надежда, что стрелка шкалы не передвинулась до конца. Надо было исправлять ошибку. Собравшись с силами, я нащупала рычажок на боковой поверхности браслета и изо всех сил надавила вниз. Он и впрямь сдвинулся до упора – всего на какой-нибудь миллиметр! А мир вокруг тотчас же стал другим: я оказалась в ледяной воде, дно ушло из-под ног, и волна накрыла меня с головой.

Борясь со штормом, я старалась плыть на волнах, даже не зная, куда меня относит. Берег нельзя было различить сквозь пелену дождя.

Сколько я проплыла, не знаю. Дождь кончился, но я боролась с волнами до полного истощения сил. Земля была теперь совсем близко. Я знала, что доплыву, и позволила себе отдохнуть – просто вытянулась на воде вниз лицом…

Но врагом моим стал холод. Руки и ноги сделались деревянными в ледяной воде. Мозг отключался, погружаясь в небытиё. Стараясь побороть сон, я шептала мысленно своё имя – Э-дит… Эфр… э-эфр-э-дит… эфр-э-дит… – и совсем погружала голову в воду, выныривая лишь за тем, чтобы глотнуть воздух… И тогда меня вновь оглушал рёв и грохот волн. Он то накатывал, то стихал, напоминая своим чётким ритмом громыхание вертолёта… Я плыла, ничего не видя и уже забывая всё, только в ритме волн повторяя собственное имя и пугавшую своим смыслом мысль: «Неужели всё-таки миром правит случай?.. И я сейчас замёрзну?..» Но когда совсем неожиданно колени упёрлись в песок и меня подхватили чьи-то сильные руки, я увидела впереди девственный зеленеющий берег, далёкий лес и сияющую снежную вершину высоко в небе.