Текст книги "Территория души. "
Автор книги: Наталья Батракова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
– Ребята, такси уже ждет. Только что перезванивали. Но можно и отказаться. Вы вполне можете остаться у нас. Места хватит. Да и Маша решила заночевать у подруги. К экзамену готовится.
– Спасибо, Веруньчик. В таких хоромах остался бы с удовольствием, да еще надо поработать. А вообще, ребята, я вас очень люблю. Хорошо, что вы есть. Пусть даже далеко.
– Приезжай почаще, – заглядывая ему в глаза, произнесла Вера. И, уже посмотрев на Николая, спросила: – Что-то произошло?
– Ну с чего ты взяла? – наигранно весело ответил Костя, одной рукой обняв хрупкую фигуру женщины, увлекая ее в прихожую, другой подавая знак Николаю, что разговор окончен.
– Аня, ты готова? – так же весело спросил он у томящейся в ожидании девушки. И добавил: – Бывайте здоровы, живите богато. Николай, тебе как лучшему другу в который раз говорю: надумаешь Верку обидеть, первым бить буду. У тебя самая замечательная жена на свете.
– Да не обижает он меня. Костя, не беспокойся, – улыбнулась в ответ Вера.
– Разве ее обидишь? Не дай Бог, – в тон Косте продолжил игру Николай. – Себе дороже.
Все весело рассмеялись.
Спускаясь в лифте, Аня взглянула на Крылова, прислонившегося к стене кабины и смотревшего куда-то поверх ее головы. Он был ненамного ее выше. Карие глаза, обрамленные густыми ресницами, прямой нос, волевой подбородок. Уловив перемену в его настроении, она хотела было спросить, что случилось, но в последний момент передумала.
«Если захочет, скажет сам. Не похоже, чтобы он играл весь вечер, а теперь, когда мы остались одни, решил остановиться», – подумала она.
Всю дорогу до гостиницы ехали молча. Таксист также попался неразговорчивый, и тишину в машине нарушал только голос ведущего какой-то местной радиостанции да спокойная мелодичная музыка.
Уже подходя к своей комнате, Анна услышала голос Крылова:
– Завтра – свободный день. Можете отдохнуть, походить по магазинам. А у меня еще дела. Выезжать будем часа в четыре. Я зайду за вами.
«Спасибо за заботу, – подумала Анна. – С двадцатью долларами в кармане не больно-то походишь по магазинам». Но вместо этого, отметив про себя, что обращаться к ней он снова стал на «вы», устало ответила:
– Спасибо. Но я все равно должна заехать в офис, забрать свои вещи. Да и программисты обещали показать что-то интересное.
– Но вам не обязательно спешить. Можете выспаться. Город знаете, не заблудитесь. В крайнем случае, выручит такси. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, – ответила Анна.
«Странный он все-таки человек, – думала она в номере, раздеваясь. – То погладит, то так больно ударит. И в глазах то участие и забота, то злость и агрессивность. На психопата не похож, срывался пару раз, но отходил и извинялся. С ним, пожалуй, можно ладить, но нужно быть осторожной. Обижает, не понимая, что делает больно. И все решает соответственно настроению».
Приняв душ и достав из сумки женский журнал, прихваченный в дорогу, Анна попыталась углубиться в чтение, но ничего не получалось. Константин Петрович никак не выходил у нее из головы.
«И все же перемены с ним произошли не за дверьми квартиры. Что-то случилось в течение каких-то пяти минут, пока мы с Верой прощались в прихожей. Может, Дербенев что-то ему рассказал? В начале просто не хотел портить настроение, а потом выдал новость по первой программе? Что-то действительно очень неприятное. И не со злого умысла. – Она достала из бара минералку и плеснула себе в стакан. – Я видела сегодня, какие теплые чувства их связывают. Между родными братьями не всегда такое увидишь. О чем же все-таки был разговор?»
Закутавшись в одеяло и погасив лампу, Анна продолжала размышлять: «Не предложил завтра подвезти в офис. Странно. И дел-то, в общем, почти не осталось никаких. Вполне могли бы выехать до обеда. С утра оплатить гостиницу, по дороге заскочить в офис и прямо домой. К вечеру бы добрались. А так придется или ночевать в дороге, или ехать ночью. Кто его знает, что ему придет в голову, – зябко поежилась она, пытаясь согреться. – Слишком много думает иногда. Даже вопрос может не услышать. Правда, если дело касается работы, сразу включается, – и спустя немного, уже засыпая, подумала: – И долго не хочет отключаться, как будто работа для него —спасение от чего-то очень-очень грустного…»
– 5 —
Анна и вправду хорошо отдохнула, проспав завтрак. Быстро приняв душ и сложив вещи, чтобы в случае внезапного отъезда не задерживать и не раздражать шефа, она спустилась вниз. Отдавая ключ администратору, она расспросила, как можно добраться до нужной улицы. Прикинув время на дорогу, Анна направилась к дверям, приветливо улыбнувшись швейцарам, как вдруг ее кто-то окликнул:
– Анна! Анна, подождите, пожалуйста! Оглянувшись по сторонам, она увидела спешившего к ней навстречу Роберта Балайзера.
– Что вы здесь делаете одна в такое время? «Интересный вопрос», – подумала Анна и тоже спросила:
– А что здесь делаете вы один? – и, демонстративно взглянув на часы в холле гостиницы, добавила с улыбкой: – В такое время?
Американец на секунду растерялся, но, сообразив, что ему задали такой же нелепый вопрос, расхохотался. Его громкий, заразительный смех разнесся по коридорам. Следом за ним, запрокинув голову, также громко рассмеялась Анна. Наблюдая за ней, Роберт почувствовал, как у него снова защемило сердце. Он вновь сравнил ее с Джессикой. Но, кроме этого, он опять уловил в смехе и движениях девушки что-то давно забытое, но очень знакомое, и пытался вспомнить, где он мог видеть и слышать подобное. Память никак не спешила оказать ему такую услугу.
– Каков вопрос, таков и ответ! Смелая вы девушка, разве можно так отвечать шефу?
– А у меня сегодня выходной и я не на работе. Правда, в данный момент направляюсь именно туда. А вы?
– У меня, к сожалению, не выходной, и я здесь встречался с одним господином. Но у меня есть время, и я с удовольствием подвезу вас до офиса Дербенева.
– Правда? Ой, как здорово. На улице похолодало, а я так не люблю холод, – зябко передернула она плечами.
– Вам нужно жить на юге. Например, у нас, в Калифорнии. Там нет зимы, – улыбнулся Балайзер.
– Вы смеетесь. Что я там буду делать? А вообще, везет вам. Я от холода, как рыба, становлюсь малоподвижной. И мозги думать совсем не хотят. Зато летом спокойно любую жару выдерживаю, – и грустно добавила: – У меня мама такая же мерзлячка была. Вот в Африку с папой на зиму и съехали.
– Кстати, об Африке. Вы не помните, где именно работали ваши родители и в каком примерно году? – задал вопрос Балайзер, когда машина отъехала от гостиницы.
– Почему же, помню. В детстве я часто об этом слышала, – и Анна назвала малоизвестную страну. – Там недавно большие запасы цветных металлов нашли. А было это… – она задумалась, – ой, двадцать четыре года назад получается. Мне не исполнилось пяти, когда они погибли. А почему вас так это интересует?
– Приблизительно в это время я тоже находился в Африке, – выйдя из кратковременного оцепенения, ответил Балайзер. И, немного подумав, добавил: – Правда, в другой стороне.
– Жаль. Мои родители подружились в последней командировке с одним американцем, бабушка рассказывала. Из-за него у них возникли проблемы, их уже отозвать собирались, но не успели. – Затем, наморщив лоб, что-то припоминая, пояснила: – Этот американец у них дочку свою лечил.
Так как Анна сидела рядом с Робертом на заднем сиденье, она не заметила, что после ее слов собеседник дернулся, как от удара током. На лбу у него выступила испарина. Он замолчал.
– Вам нехорошо? – наконец обратив внимание на его состояние, встревоженно спросила девушка.
– Нет, нет, все в порядке. Просто я кое-что вспомнил.
Машина подъехала к офису Дербенева.
– Вот я и на месте. Спасибо вам большое. Даст Бог, свидимся. Она приоткрыла дверцу машины, но вдруг, поколебавшись, спросила:
– Можно вопрос?
И увидев утвердительный кивок Роберта, продолжила:
– Откуда вы так прилично знаете русский язык?
– У меня были хорошие первые учителя, – после недолгого раздумья ответил Балайзер. – Они привили мне чувство любви и. уважения к русскому языку, поэтому потом, когда их не стало… они уехали, – поправился он, – я продолжал его изучать самостоятельно. И, как видите, не зря! Вы удовлетворены, милая девушка?
– Почти, – ответила Анна.
– Тогда встречный вопрос. В котором часу вы сегодня покидаете Киев?
– Константин Петрович сказал, что около четырех. Хотя я не уверена, – припомнила Анна вчерашние слова Крылова. – Возможно, получится раньше.
– То есть во время обеда вы будете свободны? В таком случае имею честь пригласить вас отобедать со мной сегодня, – произнес Роберт Балайзер, тщательно подбирая слова. – Кажется, так говорили раньше?
– Ой, спасибо, – засомневалась девушка. – Но я не знаю, смогу ли. Вдруг Константин Петрович раньше решит уехать?
– Он вас до которого часа освободил?
– До четырех. Но…
– В таком случае я, как самый главный начальник, освобождаю вас до шестнадцати ноль-ноль. К часу за вами придет эта же машина.
– Но мне нужно будет заехать в гостиницу, отвезти вещи, – нерешительно произнесла Анна.
– Хорошо. Александр подвезет вас к гостинице, – чуть громче сказал Балайзер, чтобы услышал водитель. – А в 13.30 я вас жду. До встречи.
– До встречи, – пробормотала обескураженная Анна и вышла из машины.
«Что я скажу Константину Петровичу? – вертелось у нее в голове. – Дошутилась и доигралась. Да еще американец этот странный какой-то. Вдруг он ко мне воспылал страстью? Что мне потом делать? Ради заключения контракта в постель с ним ложиться? И сбежать нельзя. Как потом объяснять буду? Вот глупая, вечно вляпаюсь в какую-нибудь историю…», – думала она, поднимаясь по ступенькам.
«А, будь что будет. Что, я должна отчитываться Крылову, как провела свободное время? Поеду. Все равно делать нечего. А за себя мы постоять умеем». Успокоенная принятым решением, Анна ускорила шаг и скрылась за автоматически распахнувшимися дверьми.
Когда двадцать пять лет назад скоропостижно умерла жена Нора, Роберт Балайзер остался один с двумя детьми.
Джон к тому времени уже учился в университете. Наотрез отказавшись продолжать отцовское дело, он избрал своей будущей специальностью биохимию. Он с детства рос спокойным, уравновешенным ребенком, который часами мог ловить в саду бабочек, а потом разглядывать их в микроскоп, подбирать с друзьями брошенных животных и лечить их. Повзрослев, он ставил бесконечные опыты в лаборатории колледжа, отчего однажды чуть было не взорвалось здание.
Внешне он был похож на Роберта, но все склонялись к тому, что характером он удался в Нору. Отстаивая свое мнение, сын, так же как и мать, редко повышал голос, предпочитая молча сделать все по-своему.
В противовес Джону судьба послала им с женой испытание в виде второго ребенка – Джессики. С самого рождения, даже, наверное, еще до него, у девочки обнаружился бурный темперамент. Такой непоседы, как признавались многие, еще никто не видывал. И когда чета Балайзеров пыталась растить ее, руководствуясь опытом, полученным во время воспитания сына, у них ничего не получалось.
Какое-то время они пребывали в растерянности. Их не звали в гости вместе с Джессикой, даже если среди приглашенных были дети. Девочка вела себя, как ураган. При этом, обладая несомненными организаторскими способностями, доводила и остальных детей до такого же состояния. Рядом с ней самые отъявленные тихони становились маленькими хулиганами.
Посетив многих именитых психологов, Балайзеры прислушались к совету только одного из них, сказавшего, что ребенок у них совершенно обычный, но с необыкновенным мировосприятием. И ни в коем случае нельзя «ломать» девочку, просто рамки воспитательного коридора для нее должны быть намного шире, чем для других детей. А вот из этих рамок ее уже нельзя выпускать. В остальном же, как сказал пожилой врач, пройдет время и все станет на свои места. «Вы еще будете ею гордиться», – сказал он им напоследок.
Отец и вправду с годами стал гордиться своей дочерью, а вот мать не дожила. Медицинская несогласованность при проведении несложной операции стоила ей жизни.
Роберт долго не мог прийти в себя. Ему тяжело было находиться в их таком прежде уютном доме без Норы, и в конце концов он продал его, не особенно торгуясь. Затем оформил бессрочный отпуск в компании, возложив обязанности управляющего на своего верного друга Грэга Китса, и вместе с Джессикой отправился путешествовать по свету.
О таком путешествии мечтала Нора, но Роберту все было некогда. Период становления компании совпал с послевоенным подъемом экономики, в его голове постоянно бурлили идеи, которые успешно претворялись в жизнь, принося хороший доход. Как и многих, этот процесс настолько захватил его, что он не мыслил себя без работы даже непродолжительное время. Ежегодный двухнедельный отпуск с семьей не приносил ему такой радости, какую он получал от воплощения успешных проектов.
И вот теперь Роберт мучился чувством вины, что не смог осуществить мечту жены. Выбитый из колеи, он запоздало понял, что источником энергии в генерировании и осуществлении идей являлась Нора. Это понимание все сильнее усугубляло его депрессию, из которой его на короткое время могла вывести только дочь – точная копия матери.
В один прекрасный день он с Джессикой покинул Нью-Йорк, совершенно не будучи уверенным, что когда-нибудь захочет туда вернуться.
За полгода они успели объехать Юго-Восточную Азию и Австралию, пока судьба не занесла их к началу весны в одну Богом забытую африканскую республику. Месяца через три Роберт планировал добраться до Арабских Эмиратов, оттуда перебраться в Европу и, чем черт не шутит, если повезет, посетить Советский Союз. Тем более что по линии матери у него, как он знал, были славянские корни. Более ста лет назад судьба забросила его предков в далекую Америку.
Параллельно с обычным осмотром достопримечательностей Роберт восстанавливал навыки своего первого, давно забытого увлечения. Его отец был геологом и с раннего детства брал сына в экспедиции. Может быть, поэтому его не пугало долгое путешествие с пятилетней дочерью, тем более, что времени оставалось не так много – скоро Джессике исполнится шесть, и осенью ей пора будет поступать учиться.
Девочка на удивление стойко переносила все тяготы долгого путешествия. Она стала гораздо серьезней, насколько можно было судить о ребенке в столь юном возрасте, и крайне редко соглашалась остаться в гостинице с няней, если Роберту предстоял маршрут, действительно сложный для малышки.
При этом она всегда брала с отца обещание, что отпускает его не более чем на три дня, иначе сама отправится на его поиски. Роберт с улыбкой обещал, что вернется быстро, и, целуя шелковистые темные волосы дочери, понимал, что сам не выдержит более трех дней без Джессики. Отец и дочь за время долгого путешествия, пытаясь справиться со свалившимся на них горем, так сильно привязались друг к другу, что чувствовали необходимость постоянного присутствия рядом.
Два раза на короткое время к ним присоединялся Джон. И тогда, казалось, они были самой счастливой семьей на свете, если бы не одно: рядом не было Норы, по которой все они безмерно скучали.
Как и все американцы, Роберт был максималистом, твердо уверенным в том, что ни с ним, ни с Джессикой ничего не случится. И даже если они попадут в сложную ситуацию, правительство США не оставит своих граждан без защиты и поддержки.
По мнению сотрудников посольств США во многих странах, где Роберт путешествовал, маршруты он выбирал критические. Но у него хватало ума не соваться с маленьким ребенком в места, где у населения было явно негативное отношение ко всему американскому. Удерживался он и от посещения районов, где шли боевые действия. Но, несмотря на это, пару раз они с Джессикой попадали в непредвиденные ситуации. Все обходилось. Правда, после этих случаев сотрудники посольств США передавали необычных туристов из одной страны в другую из рук в руки.
Костя проснулся с головной болью. Это не было следствием вчерашнего вечера, просто всю ночь его мучили странные сновидения, иногда переходящие в кошмары. Он не думал, насколько его выбьет из колеи известие о том, что Светлана здесь, рядом, в одном с ним городе.
Вся боль, с которой он так долго сражался и, казалось, победил, вся обида, растерянность и гнев нахлынули на него с новой силой. «Почему?» – как и два года назад, задавал он себе вопрос.
Молоденькая симпатичная Светлана пришла в их отдел лаборанткой после того, как, закончив техникум, несколько лет подряд не смогла поступить в институт. Первое время она мало с кем общалась, с ходу отсекая все предложения мужской части отдела. Высокомерное поведение достаточно быстро охладило к ней интерес сотрудников. Никто не хотел связываться с неприступной гордячкой. В НИИ были довольно свободные отношения. Предложений и положительных ответов было предостаточно.
Но с течением времени многие стали замечать, что сама Светлана отдает предпочтение Косте Крылову. Погруженный с головой в работу над диссертацией, не обремененный на тот момент семьей и детьми, он считался одним из самых перспективных молодых ученых.
В тот год Костя заканчивал аспирантуру. Научный руководитель наметил сроки защиты его кандидатской на следующую осень и уже подумывал о теме докторской. Работы предстояло еще много, но никто не сомневался, что Крылов защитится. К тому же известность и слава отца, на протяжении многих лет руководившего крупнейшими стройками народного хозяйства, также должны были сыграть свою роль.
В помощь Косте определили Светлану, и он, сам того не замечая большую часть своего времени проводил в ее обществе. Став незаменимым помощником в работе, постепенно девушка вошла и в его личную жизнь. Ей нельзя было отказать в последовательности. Сославшись на занятость в работе над Костиной диссертацией, она отказалась от дневного отделения университета. Поступление на вечернее обучение физического факультета решилось одним звонком Костяного шефа. Почему она выбрала именно эту сложную, совершенно не женскую специальность – никто не мог понять.
Поздравления с защитой диссертации Крыловы получали уже вместе.
Любила ли она в тот момент Костю? Хочется верить, что да.
«Уж очень искренне лучились ее глаза от счастья», – вспоминал он. Свадебное путешествие лишь усилило и укрепило чувства Крылова. Светлана казалась самим совершенством. Лишь одно несколько омрачало его замечательное настроение. Жена никак не могла наладить отношения с Сашей, которая в его жизни занимала гораздо большее место, чем родители.
Сколько себя помнил. Костя всегда видел рядом с собой эту женщину. Еще с раннего его детства нанятая для мальчика няней, Саша с годами стала практически членом семьи, выполняя функции домохозяйки, воспитательницы и даже, как порой казалось маленькому Косте, мамы и бабушки, вместе взятых.
Позже он смог понять, почему с первого мгновения и на протяжении долгих лет всегда чувствовал теплоту и нежность со стороны этой еще достаточно молодой женщины.
Когда-то при родах она потеряла ребенка, а муж, узнав, что Саша никогда не сможет больше иметь детей, с горя запил и через месяц ушел к другой. В отчаянии молодая учительница пыталась наложить на себя руки, но ее спас врач – друг семьи Крыловых и, решив помочь бедной женщине, предложил присматривать за ребенком своих друзей.
У Крыловых к тому времени остро назрела такая необходимость, так как Ирина Антоновна была очень активной женщиной и старалась сопровождать мужа во всех командировках. К тому же она вела светский образ жизни, а поздний, хотя и долгожданный, ребенок вносил свои коррективы.
Саша привязалась к маленькому болезненному мальчику, отдавая ему всю свою невостребованную любовь. Костя отвечал ей взаимностью. Когда через много лет он заканчивал школу, а старших Крыловых переводили с повышением в Москву, он категорически отказался уезжать в другой город.
Как ни странно, родители недолго с ним спорили. Решив, что мальчику семнадцать лет и он вполне может принимать самостоятельные решения, – не настаивали. Подумав, что время все расставит по своим местам, они покинули Костю под присмотром Саши и двинулись покорять столицу, не особенно беспокоясь за сына. Саша с детства была для него второй матерью.
И вот теперь его вынуждали сделать выбор. Светлана с первого дня желала быть хозяйкой в доме. А так как настоящая свекровь была далеко и не особенно вмешивалась в их отношения, камнем преткновения стала Саша.
После того как на пороге Костю по очереди встречали или заплаканная Светлана, или слишком молчаливая, против обыкновения, Саша, он, не зная что делать, попытался несколько раз помирить обеих. Но у него ничего не получилось. Противостояние продолжалось.
В тот день, когда Костя, набравшись храбрости, решился предложить Саше пожить отдельно от молодой семьи, тем более что, благодаря усилиям Петра Олеговича, у нее к тому времени была однокомнатная квартира в тихом районе города, Саша сама позвонила ему на работу и сообщила, что не хочет больше вмешиваться в их жизнь. Оказывается, она уже устроилась на работу в детский сад недалеко от дома и просила Костю помочь перевезти вещи.
Он облегченно вздохнул, когда услышал эту новость. Любя его как собственного сына, Саша освободила его от трудного выбора.
Светлана ликовала. Костя, глядя на нее, был счастлив. И пусть часто не было ужина, а в самый неподходящий момент оказывались неглаженными рубашки – они начали жить самостоятельно. Изредка Саша звонила ему на работу, два-три раза в год он заезжал к ней в гости. Никто больше не вмешивался в их жизнь.
А потом неожиданно от инфаркта умер в Москве отец. За ним, с разницей в полгода, от инсульта скончался научный руководитель, следом мать. Все встало с ног на голову. Научная работа представлялась бесперспективной, материальной помощи ждать было неоткуда. Понемногу Костя стал подрабатывать экспертом по радиотехнике в образующихся, как грибы после дождя, фирмах, пока не понял, что пора открывать свое дело.
Он без сожаления оставил НИИ и с головой ринулся в бурлящее море бизнеса. Светлана продолжала работать старшим лаборантом. Но эта работа никогда ее не радовала. Особенно теперь. Она подолгу грустила, иногда плакала, оживая лишь с приходом Костиных друзей, среди которых был и Михаил Селиван. Но вскоре ей это тоже надоело, и она наконец согласилась на то, чего так долго ждал Костя, – родить ребенка.
Тяжелая беременность совпала с последним курсом университета. Костя не спал сутками, успевая зарабатывать деньги, развивать свою компанию, делать курсовые и договариваться о сдаче Светланиных экзаменов.
Олежка родился за четыре месяца до защиты диплома. Хотя бы изредка, но Светлане тоже нужно было появляться на глаза комиссии. Срочно понадобилась няня, и Костя вспомнил о Саше. Светлана не возражала, понимая, что более надежного и преданного человека Крыловым не найти.
Саша согласилась не раздумывая. Несколько лет она провела как в забытьи, словно потеряв почву под ногами. Сейчас же она вновь чувствовала себя помолодевшей и всякий раз вскакивала по ночам вместе с молодыми родителями к Олежке, пока в конце концов не забрала его к себе в комнату.
Всем стало легче. Светлане – оттого, что можно было выспаться, не думать о том, что и как приготовить, постирать и погладить; Косте – оттого, что нужно было меньше помогать Светлане; Саше – оттого, что она вновь почувствовала себя востребованной. А маленькому Олежке – просто потому, что еще одним любящим его человеком оказалось больше.
Вчера Костя был уверен, что, сославшись на неотложные дела, не позвонит сегодня Селиванам. Слишком неожиданной была весть о присутствии в Киеве Светланы с мужем.
Покопавшись в дорожной сумке, он нашел аптечку, которую всегда предусмотрительно собирала ему в дорогу Саша. Зная о его недоверии к лекарствам, она всякий раз настойчиво клала небольшой кулек с таблетками, аккуратно переложенными и подписанными: от каких недугов, что и в каких количествах помогает.
Продолжая бесцельно валяться в кровати, он слышал, как хлопнула дверь в соседней комнате. «Анна ушла, – отрешенно подумал Костя. – Хорошая девушка, умная, интересная. А жизнь тоже не сложилась. Как Верка за нее вчера уцепилась! Неужели до сих пор понять не могут, что я однолюб. Любил только Светлану и люблю. А может, и не люблю уже. Не знаю. Но одно упоминание о ней до сих пор причиняет боль».
Костя вздохнул и решительно встал. «Ну, хватит, – приказал себе он. – Николай прав: от этой проблемы в кровати не спрячешься». С этими мыслями он скрылся за дверью ванной.
Попрощавшись с сотрудниками офиса, со многими из которых она успела подружиться, Анна решила зайти к Николаю Степановичу Дербеневу. К сожалению, тот был на совещании.
– Может быть, ему что-то передать? – спросила секретарша Марья Петровна.
Хрупкая женщина внешне никак не соответствовала классическому и грозному имени-отчеству. Она хорошо чувствовала настроение своего начальника и поэтому с симпатией относилась к Анне.
– Нет, спасибо, – задумчиво ответила девушка. Ей искренне хотелось самой поблагодарить Дербенева за всю ту помощь и поддержку, какую он оказывал ей в течение этих напряженных дней.
Уже подходя к широкой стеклянной двери, Анна увидела обещанную Балайзером машину. Тяжело вздохнув, она вышла из здания и, оглянувшись, еще раз мысленно попрощалась со всеми, кто там остался.
Водитель был молчалив. Дорога до гостиницы заняла около пятнадцати минут. Быстро поднявшись в номер, Аня оставила пакет с вещами и, стараясь не задерживаться ни на минуту, покинула комнату.
Пока Анна ехала от офиса Дербенева, расстроенный Костя наконец решился набрать телефонный номер, записанный вчера Николаем.
– Да, алло, – тут же ответили на другом конце провода родным до безумия голосом.
У него перехватило дыхание.
– Костя, я знаю, что это ты. Не молчи, пожалуйста, – умоляюще попросила женщина.
– Да, это я. Здравствуй, – ответил он непослушными губами. В горле пересохло.
– Здравствуй… – Светлана осеклась.
Как правило, во время их с Костю семейной жизни после приветствия всегда, следовало «дорогой» или «милый». Сейчас эти слова она говорила другому человеку.
– Дербенев передал, что вы чего-то хотели, – нашелся Крылов
– Да, мы очень хотим встретиться с тобой. Нам нужно поговорить. Я очень скучаю по Олежке, Костя. Я не видела его около двух лет. Ты не представляешь, как мне тяжело. Я знаю, что виновата перед ним… и перед тобой.
– Так в чем дело? Ты ведь сама выбрала такой вариант, – весь напрягшись, Крылов почувствовал, что перестает владея собой. – Я тебя не держал за руку, когда ты подписывала бумаги.
– Ты все еще злишься на меня, – Светлана замолчала, пытаясь найти нужные слова, чтобы не завести Костю еще больше. За годы семейной жизни она научилась предчувствовать его реакцию. – Но я прошу тебя, пожалуйста.
– Хорошо, – согласился Крылов. Бывшая жена добилась того, чего хотела. Но, честно говоря, он неожиданно почувствовал, что сам хочет ее увидеть.
– Где и когда? У меня мало времени, я сегодня уезжаю.
– Я знаю. Мы остановились… – она назвала гостиницу. – Если хочешь, Михаил пошлет за тобой машину.
– Да нет, спасибо. Я еще не разучился сам передвигаться, – ему была неприятна сама мысль, что ОНИ пришлют за ним машину.
– Хорошо, хорошо, – поспешно среагировала Светлана. – Записывай.
– Записал, – черкнув пару цифр, сказал Костя. – Через сорок минут. Устроит? Тогда до встречи.
Он положил трубку и глубоко вздохнул. Доставая сигарету, заметил, как мелко дрожат руки.
«Так, еще лицом к лицу с ней не встретился, а уже нервный тик. Кто бы увидел, не поверил». Костя смял сигарету и бросил в пепельницу.
Из коридора послышался звук хлопнувшей двери. «Анна вернулась. Знала бы, что я еще никуда не уходил, здорово бы удивилась», – подумал он.
Крылов встал с кресла и подошел к зеркалу. «Постарел или нет? – задал он себе вопрос. – Вроде нет. Правда, морщины вокруг глаз стали резче да седина кое-где появилась, но для мужчины это нормально».
«Как все-таки тебя волнует, каким ты предстанешь перед Светланой, – вновь обратился он к себе и, усмехнувшись, снял с вешалки дубленку. – Какая ей разница? Она, по всей видимости, слишком счастлива, чтобы замечать перемены в окружающих».
Костя взял со стола ключ, открыл дверь и нос к носу столкнулся с вышедшей из номера Анной.
– Ой, Константин Петрович! Вы уже вернулись? Мы уезжаем? – растерянно спросила она.
– Нет. Мы еще не уезжаем. Гуляли по городу?
– Не успела. Я в офис заезжала, – ответила она. – Можно мне отлучиться еще на пару часов? Я должна встретиться… кое с кем.
– Можно. Часов до четырех. У меня тоже запланирована важная встреча. Если что, позвоните, – он достал визитку. – Здесь другой номер мобильного телефона, который работает везде, кроме Минска. Пока GSM не запустят.
Они вместе спустились в лифте и подошли к выходу.
– Если нам по пути, могу вас подвезти. Я поеду на такси, – предложил Костя.
Ему было неловко перед девушкой.
– Нет, спасибо. Я здесь, недалеко, – она не решилась открыться шефу, что ее пригласил на обед Балайзер. Слишком непредсказуемой могла быть реакция.
– Ну, тогда до вечера, – сказал он и направился к стоянке такси.
Анна подождала, пока Крылов сел в машину, и быстро скрылась за дверцей ожидавшего ее автомобиля. Водитель плавно тронулся с места. Задумавшись, девушка не заметила, как на следующем перекрестке машина с дипломатическими номерами остановилась на несколько секунд рядом с такси. Этого времени Константину Петровичу хватило, чтобы заметить ее на заднем сиденье.
«А непроста девчушка! – чуть не присвистнул он от удивления. – Неужели самого Балайзера подцепила? Крепкий старикан».
Странно, но его это только развеселило. Не хотелось тратить силы на иное восприятие данной ситуации перед предстоящей встречей.
– Вот так мы с бабушкой остались одни, – подвела черту под грустным рассказом Анна.
Они сидели за столиком с Робертом в великолепном ресторане, интерьер которого располагал к разговорам. Приспущенные шторы и мягкий свет создавали уютную обстановку. К тому же за окном было холодно, с утра подмораживало, а в небольшом зале с камином было тепло. Анна после выпитого вина чувствовала себя расслабленно и комфортно. Собеседник заинтересованно слушал, лишь изредка задавая вопросы.
– Как звали вашу бабушку? – спросил Роберт.
– Анастасия Ивановна. Я звала ее просто Асей. Не совсем правильно, но, едва научившись говорить, я стала звать ее именно так. По-моему, ей это нравилось. Во всяком случае, она никогда не просила меня называть ее иначе.
– Вы жили в своей квартире?
