355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Наталья Александрова » Микстура для терминатора (Украденное воскресенье) (Это был не сон) » Текст книги (страница 1)
Микстура для терминатора (Украденное воскресенье) (Это был не сон)
  • Текст добавлен: 26 сентября 2016, 01:10

Текст книги "Микстура для терминатора (Украденное воскресенье) (Это был не сон)"


Автор книги: Наталья Александрова



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Наталья АЛЕКСАНДРОВА
МИКСТУРА ДЛЯ ТЕРМИНАТОРА

* * *

На перекрестке у автобусной остановки стояли три ярко-оранжевые торговые палатки. Уличные тетки-лоточницы торговали там продуктами и моющими средствами. Дело происходило поздним утром, народа вокруг палаток было немного, и сначала никто не обратил внимания на немолодую бомжиху, которая подошла к крайней палатке. Она терпеливо дождалась, пока покупательница уложит в сумку десяток яиц и уйдет, потом сказала:

– Дай два рубля, мне на бутылку не хватает.

– Откуда же я тебе их возьму, – миролюбиво отозвалась лоточница. – День только начался, у меня и выручки-то кот наплакал.

Уличные продавцы не ссорятся с бомжами – те могут порезать палатку, попортить продукты, спереть что-нибудь.

– Дай два рубля, – упрямо повторила бомжиха и сделала шаг в сторону соседней палатки.

Бомжиха была знакомая, толклась здесь, на углу, часто, поэтому лоточницы не очень волновались.

– Как же я тебе денег дам, когда они хозяйские, – женщина пыталась уладить дело миром, – ты у людей проси, только на бутылку-то все равно никто не даст.

Бомжиха сделала еще шаг в сторону к третьей, последней, палатке, где были выставлены порошки, женские прокладки и жидкость для мытья посуды. Возможно, если бы там с ней поговорили по-хорошему, ничего бы не случилось, но именно в это время торгующую в палатке лоточницу подменял муж. Бомжиха подошла с горящим окурком в зубах и невежливо толкнула пожилую даму, которая, близоруко щурясь, рассматривала шампуни. Дама обернулась в негодовании, но, увидев, кто перед ней, брезгливо поморщилась и ушла, ничего не купив. Мужчина разозлился на бомжиху, что та распугивает покупателей, а может, ему противно было стоять у лотка и торговать женскими прокладками, но он заорал:

– Какие, к черту, два рубля, вали отсюда, пока я тебе по шее не надавал!

Бомжиха посмотрела на него расширенными глазами, ее вдруг начала бить крупная дрожь, она схватила с прилавка баллон с антистатиком, поднесла к нему свой горящий окурок и направила огненную струю в лицо продавцу. Тот, вскрикнув, схватился за глаза, а бомжиха перевела струю на пирамиду туалетной бумаги. За три минуты, пока ослепший мужчина метался в палатке, загорелось все. Бомжиха продолжала стоять в опасной близости от огня, и, когда продавец, стремясь выбраться, опрокинул стол, огонь перекинулся на нее. Рвались баллончики с антистатиком и лаком для волос. Продавщицы из соседних палаток с визгом выскочили и бросились бежать. Рядом с горевшей палаткой стоял ларек «Союзпечати», сидевшая в нем женщина не могла открыть дверь, чтобы выйти, огонь был совсем близко.

Палатка рухнула, накрыв собой бомжиху и продавца. Воспользовавшись этим, какой-то парень открыл дверь ларька и выволок полузадохнувшуюся продавщицу газет наружу.

Пламя перекинулось на ларек. К моменту приезда пожарных ларек сгорел наполовину, а также две палатки. Жертв было двое, остальные успели спастись.

Во всей этой суматохе никто не обратил внимания на припаркованную на другой стороне улицы темно-зеленую «девятку». Сидевший в ней мужчина внимательно наблюдал за происходящим. Потом он удовлетворенно хмыкнул, пригладил волосы тыльной стороной ладони и уехал.

* * *

С утра шел дождь, и в магазине ювелирных изделий «Александрит» не было ни одного покупателя. Одна продавщица в уголке разгадывала скандинавский кроссворд в журнале «Лиза», другая вяло кокетничала с охранником. День обещал быть пустым – никаких покупателей. А значит – маленькая зарплата.

Вдруг двери открылись, и на пороге появилась женщина в мокром плаще. Конечно, это была не покупательница – одета бог весть как, пришла, судя по мокрому плащу и грязной обуви, пешком, но продавщицы на всякий случай насторожились. Типичная немолодая домохозяйка, но такие тоже иногда что-то покупают – сережки для дочки или обручальное кольцо для сына…

Домохозяйка подошла к витрине с обручальными кольцами. Продавщица неохотно отложила кроссворд и спросила, как велел директор:

– Я могу вам чем-нибудь помочь?

И тут вдруг с женщиной случилось что-то непонятное. Она резко вдохнула воздух, как будто зашипев, отшатнулась от витрины и задрожала крупной дрожью, как будто через нее пропустили ток. Лицо ее резко побледнело и как-то осунулось, словно она мгновенно похудела килограммов на десять.

Продавщица тоненько взвизгнула – она подумала, что тетка упадет сейчас в обморок и придется вызывать «скорую». Но женщина, вместо того чтобы грохнуться на пол, бросилась вперед и голыми руками разбила витрину прочнейшего закаленного стекла. Продавщица завопила как резаная, вторая немедленно к ней присоединилась. Охранник почувствовал, что пришел его час, бросился на эту ненормальную тетку, собираясь скрутить ее и на дармовщинку покрасоваться перед девочками, но не тут-то было: тетка обернулась и с такой силой отшвырнула его, что он спиной разнес оконную витрину и еле живой выбрался из осколков стекла, которыми, конечно, здорово порезал себе руки и лицо.

Женщина вела себя совершенно непонятно – вместо того чтобы набивать карманы ювелирными изделиями, раз уж разбила витрину, она с жутко перекошенным, совершенно бледным лицом надвигалась на несчастную продавщицу, а та, подвывая от страха, пыталась спрятаться от нее за обломками витрины. Когда, ломая и круша все на своем пути, страшная тетка почти настигла девушку, той удалось поднырнуть под ее руку и выскользнуть, оставив в качестве трофея рукав от блузки.

Тетка развернулась и пошла по следу беглянки.

В магазине творилось нечто невообразимое – пол усыпан осколками битого стекла и закапан кровью, страшная тетка бредет, растопырив окровавленные руки и рыча, как дикий зверь, девушки орут от ужаса… Одна из них как к последнему прибежищу бросилась к охраннику. Парень и сам был в ужасе и не знал, что делать. Он выставил перед собой резиновую дубинку и пытался ударить нападавшую по голове, но та отмахивалась от него, как от назойливой мухи, и продолжала наступать. В это время вторая продавщица опомнилась и нажала кнопку охранной сигнализации.

Озверевшая тетка вырвала-таки у охранника дубинку. Охранник с девушкой, как зайцы, кинулись в разные стороны, выиграв несколько драгоценных секунд. На улице раздался вой милицейской сирены – опергруппа примчалась по вызову моментально, поскольку ювелирный магазин считался объектом особой важности. Милиционеры вбежали в магазин, вытаскивая оружие на ходу, но, увидев, что происходит внутри, оторопели. Тетка же, узрев новые лица, сходу бросилась на них и уже схватила одного за горло. Парень в ужасе захрипел и пришел бы ему конец, если бы его напарник не отбросил привычные стереотипы, мешавшие ему выстрелить в немолодую безоружную женщину, и не разрядил бы в нее всю обойму «Макарова».

Женщина обмякла и свалилась на пол, потащив за собой несчастного замазанного кровью милиционера. Она какое-то время конвульсивно дергалась, а все, находившиеся в магазине, были в такой растерянности, что не могли сойти с места. Наконец, услышав стоны своего напарника, второй милиционер начал вытаскивать его из-под трупа, что оказалось крайне трудно: руки мертвой женщины были сжаты на горле как тиски, и разжать их смогли только ножом.

Продавщицы капали друг другу валерианку, охранник искал пластырь, чтобы заклеить многочисленные порезы на руках и лице, а единственный невредимый милиционер срочно вызывал по рации «скорую» для напарника, труповозку для убитой женщины и свое начальство, чтобы отчитаться и оправдаться.

Никто из них, конечно, не обратил внимания на темно-зеленую «девятку», припаркованную неподалеку от магазина. Водитель внимательно наблюдал за событиями в магазине от начала и до конца. Когда все закончилось, он удовлетворенно хмыкнул, поправил волосы тыльной стороной ладони и уехал.

* * *

Вы не поверите, но меня зовут Татьяна Ларина. Фамилия эта у меня не с рождения, а благоприобретенная. Досталась она мне от мужа, вернее, от бывшего мужа, но при разводе я ее оставила из-за дочки. Мужа моего бывшего звали Дмитрий. Да-да, как у Пушкина: «…Дмитрий Ларин, господний раб и бригадир…» и так далее.

Не могу сказать, что при первом знакомстве меня в моем муже привлекло именно это сочетание имени и фамилии. Честно говоря, я уже и не помню, что же меня в нем привлекло. Мы поженились во время учебы, и дочка родилась у нас перед дипломом. Всей нашей жизнью руководила тогда его мама, моя свекровь. Они жили вдвоем очень дружно. Перед нашей женитьбой мои подруги и знакомые разошлись во мнениях. Одни говорили – маменькин сынок, намучаешься с ним, другие – мальчик приучен к дому, не будет где-то шляться с друзьями. Я предпочла послушать вторых и, как оказалось, была не права.

Вообще, если послушать мою свекровь, то я всегда не права. С этой фразы она начинала все свои нескончаемые монологи.

– Ты не права, Таня, что встаешь ночью к дочке – ты разбалуешь ее, и она сядет всем нам на шею.

– Ты не права, Таня, что не отпускаешь Диму на день рождения к его однокурснице – ты ведь не можешь пойти из-за ребенка, а ему-то за что страдать?

– Ты не права, Таня, когда противишься, чтобы Дима поехал со мной отдохнуть – ему это будет полезно, да и мне не скучно.

– Ты не права, Таня, когда так стираешь рубашки, жаришь котлеты, моешь пол…

И еще много всего, и, наконец, последнее:

– Ты не права, Таня, когда обижаешься на меня, ведь я желаю тебе только добра.

И я соглашалась с ней во всем. Только недоумевала, почему же она не сказала мне перед свадьбой:

– Ты не права, Таня, что хочешь выйти замуж за моего сына.

И я бы согласилась с ней и не вышла.., но тогда у меня не было бы Аськи. Аська стоит всех жертв.

Свекровь работала в школьной библиотеке и была помешана на литературе, причем именно на всей этой классике. Когда мой будущий муж повел меня с ней знакомиться, она провела краткий опрос, выяснила уровень моих знаний по литературе, нашла его вполне удовлетворительным и разрешила Димочке со мной встречаться.

Во всей нашей семейной жизни не было ничего интересного. Свекровь осточертела мне через месяц, а муж – через год, но уже была Аська. Это все свекровь, у нее в то время в школе был тургеневский период, вот она и назвала внучку Асей.

Время шло, я тихо зверела. Однажды мне приснилось, как свекровь говорит:

– Ты не права, Таня, что хочешь придушить меня – тебя посадят, и ребенок останется сиротой.

Самое интересное, что мы никогда с ней не ругались, она очень вежливая и интеллигентная женщина, а я не могу начинать первая, и вообще мне неудобно обижать пожилого человека, для этого я слишком хорошо воспитана. До десяти лет меня воспитывала бабушка, потом родители, но это словосочетание – «бабушкино воспитание» – стало в нашей семье ругательным. Я застенчивая, доверчивая и абсолютно непрактичная. Это все от бабушкиного воспитания, как считают мои родители, а я думаю, что это уж просто от природы мне так не повезло.

Когда моей дочери Асе минуло четыре года, умерла моя тетка, старшая сестра матери. Родственники затеяли перераздел площади и общий обмен, в результате которого мне досталась комната в коммунальной квартире. Удивительно, как у меня тогда хватило ума не рассказывать им про мои нелады со свекровью, иначе родители посчитали бы, что я все равно к ним вернусь и ничего бы мне не дали. Пока там все утряслось, пока я раздумывала, прошел год. Однажды утром, перед тем как встать, я поймала себя на том, что с тоской жду свекровиного неизбежного: «Ты не права, Таня, что…» Это был выходной, я собрала вещи, взяла Аську и ушла жить в свою коммуналку. Муж сделал было попытку уйти с нами, но со свекрови мигом слетела вся интеллигентность, она пришла в такое неистовство, что он быстро сдался. Сначала папочка навещал нас с Аськой довольно часто, потом все реже, а потом нам стало так хорошо вдвоем, что менять ничего мы не захотели. Я к тому времени уже нашла приличную работу – бухгалтером в магазине импортной сантехники, не по специальности, естественно, но сейчас это не важно. Теперь могу прокормить и одеть себя и дочку и тешу себя иллюзией независимости.

В нашей коммунальной квартире три съемщика, кроме меня еще двое. Угловую, самую большую, комнату занимает Ксения Павловна, лет ей под семьдесят, но она еще довольно бодрая. Основное ее времяпрепровождение заключается в том, что она пилит. Пилит мальчишек на улице, дворника, владельцев собак и автомашин и, разумеется, соседей. Достоинство у нее только одно, зато большое – она неделями живет в семье дочери. Там она пилит зятя, он, как видно, человек терпеливый, его хватает на две-три недели, потом он скандалит и гонит тещу вон. Та заявляет оскорбленно: «Уйду и больше никогда не приду!» – и действительно, уезжает домой и принимается пилить нас, что запустили места общего пользования, что Галка завела кошку и так далее. С Ксенией через стенку живем мы с Аськой, а дальше другие соседи – большая семья, Сергей и Галка с двумя детьми. Сергей русский, у Галки на самом деле какое-то другое имя, она полукровка – отец был русский, а мать из какой-то народности Северного Кавказа. Таким там в горячих точках хуже всего. Они приехали сюда года три назад, купили комнату и теперь пытаются заработать на квартиру. Они вообще-то челноки, но ездит один Сережа, потому что у Галки двое детей, их не с кем оставить. Старшая их девочка ровесница Аськи, есть еще двухгодовалый Стасик, который появился на свет по ошибке – от всех переездов, стрессов и перемены климата. Когда Галка обнаружила, что беременна, было уже поздно что-либо делать.

У нас с Галкой деловое соглашение: она забирает девчонок из садика и надзирает за ними весь вечер, ведь я приползаю с работы не раньше девяти, но зато я сижу со всей этой компанией в выходные, пока Галка торгует на рынке.

С Ксенией Галка скандалит по-страшному, только я могу ее урезонить. Галка удивляется моему спокойствию, просто после жизни со свекровью мне уже все нипочем. С Ксенией я всегда во всем соглашаюсь, и она сразу успокаивается. Но у Галки характер горячий, она, как Баба Яга, всегда против. Атмосфера в квартире была бы невыносимой, если бы полгода назад, когда Ксения в очередной раз жила у дочери, ей не позвонили из собеса. Им требовалось что-то уточнить, и тогда мы узнали потрясающую вещь: Ксения по паспорту оказывается не Ксения, а Ксантиппа! Мы пришли в полный восторг, а Галка, предварительно выяснив у меня, что Ксантиппой звали жену Сократа, страшно злую и сварливую бабу, по приезде Ксении пошла в атаку.

– Ксантиппа Павловна, как вам ваше имя подходит!

– Ксантиппа Павловна, а мужа вашего не Сократом звали?

Старуха, услышав ненавистное имя, переменилась в лице и удалилась в свою комнату. Мне даже стало ее жалко – удружили же родители человеку!

Галка бурно праздновала победу:

– Все, теперь она у меня будет шелковая! А то ишь разошлась, мочалка старая!

Это еще самое мягкое из Галкиных выражений, бывают и похуже. Галкин муж Сергей очень уважает меня за то, что я не позволяю ей ругаться и хорошо влияю на детей.

* * *

Отпуск у меня был запланирован в августе, ближе к концу, и мы заранее сговорились с Ленкой Кузнецовой, моей школьной подругой, взять детей и поехать в Болгарию на Солнечный Берег. В конце августа там самый сезон, а Солнечный Берег – лучшее место для отдыха с детьми, там куча всяких аттракционов, водных горок, бассейнов и прочих детских радостей. Но Ленка моя отличается тем, что стоит ей купить билет на самолет, и на всей Европейской территории устанавливается нелетная погода. Это к примеру. В данном случае погода была вполне сносная, но Ленка прокололась с загранпаспортом, он у нее как раз закончился, и надо было оформлять новый. А эта растяпа спохватилась в последний момент. Нашла турфирму рядом со своей работой, там были очень обаятельные сотрудники. Они гарантировали ей, что паспорт будет готов максимум через три недели, а до отпуска оставалось еще полтора месяца, – в общем, все хорошо. Она спокойно ждет свои три недели, идет за паспортом, а ей эти обаятельные люди говорят, что в ОВИРе паспорт немножко задерживается и не могли бы вы зайти завтра. Она заходит завтра, потом послезавтра, потом на следующей неделе, потом после дождичка в четверг… Потом я ей говорю, что пора уже идти выкупать путевки, а у нее еще нет паспорта. Я понимаю, в этой турфирме очень обаятельные люди, но я не могу перенести свой отпуск, потому что в октябре сдача квартального баланса и прочей налоговой пакости и мне кровь из носу надо быть на работе.

В общем, я тянула до последнего, потом все же махнула на Ленку рукой и полетела в Болгарию одна, то есть не одна, а с Аськой. А Ленка до сих пор ходит в эту несчастную турфирму. Такой уж она невезучий человек.

Но речь не об этом. Прилетели мы с Аськой в Болгарию, а тут, как назло, жутко похолодало. Ей-богу, у нас в начале сентября так холодно не бывает, а тут все-таки – юг, Черное море!

Я натягиваю на себя все теплые вещи, какие есть, и сижу у бассейна, клацая зубами. Потому что мою морозоустойчивую дочь все равно не вытащить из воды. Ну а я сижу в шезлонге, заворачиваюсь в купальное полотенце поверх свитера, пью кофе по-турецки и изо всех сил изображаю наслаждение отдыхом, чему несколько мешает телевизор, откуда ежечасно нахально сообщают, что в Санкт-Петербурге двадцать шесть градусов выше нуля и ветер южный.

Я размышляла о том, что так ли не повезло моей подруге Ленке, конечно, отпуск у нее сорвался, но зато деньги целы. Ну ладно, я все-таки в отпуске, могу на две недели забыть такие страшные слова, как счет-фактура и товарная наценка, а это уже чего-нибудь да стоит.

Я любовалась своей дочкой, которая с визгом съезжала в бассейн, и тут ко мне подкатился какой-то нахальный соотечественник прилично за пятьдесят, разя французским одеколоном и стряхивая невидимые пылинки с рукава пиджака от Версаче, и начал клеиться, по выражению Галки, внаглую. Не знаю, чем я его привлекла – я же так плотно упаковалась от холода… Разве что полотенце ему очень понравилось. Я продолжала пить свой кофе уже без всякого удовольствия, с тоской поглядывая по сторонам, потому что далеко уйти я не могла – Аська-то в бассейне. Потом я заметила неподалеку на соседнем шезлонге даму, интересную такую даму, примерно от тридцати до сорока, всем хорошую даму. Она смотрела на меня с явным сочувствием и вдруг громко сказала этому престарелому ловеласу:

– Простите.., молодой человек, это не вас там жена ищет? Полная такая…

Его как ветром сдуло.

Мы с дамой посмотрели друг на друга и рассмеялись. Потом я ее поблагодарила, а она и говорит, да вы откуда, – да я из Питера, – да что вы, я тоже из Питера, – а вы здесь первый раз, – нет не первый, но с погодой так вышло впервые, а это ваша дочка, – да, моя, – какая славная, да вы не бойтесь, у меня глаз не дурной, – да что вы, я в эту ерунду не верю, – а что вы делаете по вечерам…

Слово за слово, так мы и познакомились с Валентиной. В отпуске большое дело, если есть с кем перекинуться словом и оставить ребенка на двадцать минут, и вообще вдвоем чувствуешь себя гораздо увереннее, именно поэтому мы и собирались ехать в отпуск вместе с Ленкой.

У Валентины оказался такой интересный талант – все про человека выведать, ничего ему про себя не рассказывая, так что к концу отпуска она была полностью в курсе всех моих дел, так сказать моих успехов в работе и счастья в личной жизни, а я про нее только знала, что она замужем, и то только когда прямо спросила – тогда она ответила, и то совершенно односложно – да, замужем, и все.

Нельзя сказать, что весь отпуск мы были с ней неразлучны. Встречались мы каждый день, но ненадолго. Она играла с Аськой, но неумело, чувствовалось, что с детьми она никогда не имела дела. И вот, когда я опять сидела в шезлонге на берегу бассейна, мне как-то пришла в голову мысль, а что же, собственно, Валентина здесь делает? Из каких-то крупиц разговора мне удалось выяснить, что у нее свой собственный бизнес, какой уж – я не знала. Она сказала, что приехала одна. Чтобы ото всех отдохнуть. Странно… Отдохнуть – на детском курорте? И потом, я работаю не в продуктовой лавочке, в магазине импортной сантехники, очень, кстати, дорогой. И хоть непосредственно с покупателями я не общаюсь, но все же глаз у меня наметан. Ребята у нас в магазине видят клиентов насквозь и с порога определяют, кто что купит и на сколько. Во-первых, это, конечно, машина. А если не машина, то зимой у женщин – шуба, а летом – повадки. Бывали, конечно, случаи, когда из шикарного «кадиллака» вдруг выпадали мужичок сельского вида и бабуля с клюкой или немолодая тетенька в лыжной куртке покупала мебель для ванной ценой сто двадцать восемь тысяч. Но это редко. Так вот, по повадкам и внешнему виду Валентины я сразу же поняла, что она женщина весьма обеспеченная. Такие отдыхают на Канарах, на Майорке, плавают с аквалангом в Красном море, как нас соблазняет реклама. А Болгария – это для таких, как я, которые работают по найму и живут на зарплату. И нечего ей здесь делать. Конечно, у богатых свои причуды, но… Но Валентина производила впечатление женщины, которая твердо знает, чего хочет, иногда это в ней было слишком явно заметно.

Так, например, как-то она заявила мне вроде бы к слову:

– Ты, Татьяна, женщина привлекательная. Но тебе обязательно нужно кого-нибудь найти. Терпеть не могу, когда что-то хорошее пропадает даром. Здесь-то, конечно, вряд ли ты приглядишь себе что-то приличное, а вот в городе я этим займусь. Устрою тебе приличного человека, не с улицы.

Напрасно я уверяла ее, что приехала в Болгарию вовсе не за этим, что с момента моего официально развода с мужем прошло восемь месяцев и что я совершенно не хочу снова замуж – не только из-за Аськи, но вообще…

– Нет-нет, – говорила Валентина. – Солидный обеспеченный муж – это именно то, чего тебе не хватает в жизни.

Я вообще-то не люблю, когда за меня думают. Вот когда за меня что-то делают – особенно моют посуду, – это я одобряю. Но вот когда за меня думают и решают за меня, чего мне не хватает в жизни, – это увольте. Но Валентина была таким человеком, что с ней было очень трудно спорить. Почти невозможно. И потом я решила тогда, что это у нас с ней был обычный отпускной треп, и не волновалась.

Помню еще одну странность. Мы не собирались с Аськой никуда выходить вечером, но накануне отлета погода наладилась, и мы решили погулять по берегу моря. Когда мы возвращались, Аська зашептала мне на ухо:

– Мамочка, посмотри, вон в ту машину села тетя Валя.

Машина уже отъезжала, она была шикарная, и я успела только заметить силуэт мужчины спереди.

– Тебе не показалось?

– Что ты, ее платье, – ответила моя глазастая дочь.

Я пожала плечами – какое нам дело, куда и с кем ездит Валентина по ночам? Но это подтверждало мои мысли о том, что Валентина на курорте не просто так, а с определенной целью. Может быть, бизнес?

На следующий день мы улетели домой, начались трудовые будни, Болгария забылась моментально, только Галка долго посмеивалась над нами, что стоило, мол, на юг ехать, чтобы там в теплом свитере весь отпуск просидеть.

Валентина позвонила в пятницу мне на работу:

– Танюша, дорогая, брось все, завтра приходи к нам, я нашла тебе потрясающего человека. Это именно то, что тебе нужно. Замдиректора крупной фирмы, квартира есть, потрясающе хорош, а самое главное – в данное время он как раз свободен, развелся со второй женой, так что у вас могут сложиться серьезные отношения.

– Ты считаешь, сейчас для него подходящий момент для серьезных отношений? – усомнилась я. – Помню я свой развод, я тогда два месяца смотреть не могла на всех, кто в брюках, даже свои джинсы выбросила.

– Ну, дорогая моя, не все же воспринимают развод так серьезно, как ты! И потом, это ведь тебя ни к чему не обязывает, познакомишься, ну не понравится – так и ладно. Да ты как его увидишь – из рук не выпустишь, такой мужчина! Я ему про тебя рассказывала, он не против познакомиться.

Но меня одолели сомнения.

– Неудобно как-то, прямо смотрины у тебя получаются.

– Ну что ты, Татьяна, это мой брат троюродный, приличный человек, я его давно не видела, не знала, что он в разводе. И где, по-твоему, люди знакомятся? Не на улице же! А на работе у тебя, сама говорила, одни дебилы. А которые немного с мозгами, так все женатые.

– Это верно, но…

– Никаких но! Записывай адрес, мы живем на Петроградской.

В субботу Галка по моей просьбе вернулась с рынка пораньше и застала меня в раздумьях. Глядя на разложенную по всей комнате одежду, Галка покачала головой:

– Это все не то!

Я не особенно доверяю ее вкусу, но вынуждена была с ней согласиться.

– Что делать, Галка? Вроде и шмоток у меня много, а надеть нечего, то есть есть чего, но хочется чего-то…

– Говорила я тебе, купи то платье, а то все у тебя черное да серое!

– Сейчас модно… – слабо протестовала я.

– Ладно, идем ко мне, посмотрим что-нибудь из новых шмоток.

– Да что у тебя там есть, все турецкое да польское!

Галка рылась в шкафу и бурчала оттуда что-то недовольно:

– Турецкое, говоришь? А это ты видела?

Она держала в руках пакет, одним движением вытащила его содержимое, это оказался костюм. Фасон был самый простой – прямая юбка и жакет, но все дело было в цвете. Цвет был голубой с сероватым отливом, цвет голубого льда, а еще там было немножко светло-лилового. Я обожаю такие, мне вообще идут цвета, в которых не меньше трех оттенков, серо-буро-малиновые, по выражению Галки.

Я посмотрела бирку: Made in Italy.

– Откуда он у тебя?

– Случайно. – Галка вздохнула. – Вообще-то я для себя брала, но… – Она с грустью оглядела свою фигуру.

Действительно, после Стасика ее здорово разнесло.

– Примерь, Татьяна, время дорого.

Я посмотрела на себя в зеркало – действительно, это был мой цвет. Сидел костюм не очень, но цвет… Галка была полна энергии:

– Вот тут переставим пуговицу, мне пиджак был в обтяжку, а тебе будет свободно, так даже лучше, а юбку заколешь вот так, двумя булавками. Надеюсь, ты не собираешься в первый же вечер перед ним раздеваться?

– Ты что, с ума сошла?

– Тогда все в порядке, никто ничего не заметит. Макияж надо бы поярче.

– Не надо, – твердо ответила я. – Этот как раз подходит.

– Пожалуй… Как к глазам идет, Танька! Да ты прямо красавица!

К этому костюму очень подошел комплект, доставшийся мне в наследство от бабушки. Кольцо и сережки, старинная работа, белое золото, бирюза, а вокруг маленькие алмазные сколочки. Само по себе все это было недорого, но понимающие люди оценивали работу, а для меня этот набор был просто бесценным как память о бабушке. Носила я его редко, уж очень стал хрупким, но сегодня такой случай… Перед выходом я слегка побрызгала за ушами из маленького пузырька «Мажи Нуар», который назло всем купила сама себе на прошлый день рождения, и отправилась в новом костюме начинать новую жизнь.

Квартира была на Петроградской в красивом старом доме. На двери красовалась медная табличка с совершенно стершейся надписью – прочитать ничего нельзя, но не снимали ее, должно быть, из-за красоты. Звонок старый-престарый. Даже не звонок, а ручка, которую надо повернуть. Я повернула.

Дверь открылась, и передо мной появился такой красавец, что я обомлела: черный, лохматый, огромный. Нечеловеческой красоты. Конечно, нечеловеческой – ведь это был ньюфаундленд. Он смотрел на меня глазами, полными ленивой задумчивости, и взгляд его вопрошал: «Ну чего вы все от меня хотите? Ну ладно, я готов ради вас на все, но надеюсь на вашу порядочность».

– Здравствуй, – обратилась я к нему, – как тебя зовут? Ты сам открываешь дверь гостям?

– Цезарь. Он учится, но пока еще не умеет, – последовательно ответили мне из-за спины ньюфаундленда на оба моих вопроса.

Я всмотрелась в темноту за Цезарем. Там стоял малоинтересный мужчина лет под сорок, может, и меньше, худощавый, не слишком высокий, какой-то слегка потертый. В общем, не герой моего романа.

– Добрый вечер, – сказал «негерой», – вы, я думаю, та самая Татьяна, приятельница Валентины, которую она так ждет?

Я только открыла рот, чтобы спросить из вежливости, как его зовут, но вылетела Валентина и увела меня. Я не опоздала, гости еще не все собрались. Оказалось, что у Валентины ожидается много народа, я успокоилась – так даже лучше, а то сидели бы вдвоем и пялились друг на друга. Валентина вылетела в коридор, наскоро познакомила меня с мужем, симпатичный такой, но, по моим наблюдениям, здорово у нее под каблуком. Это неудивительно, Валентина – женщина с активной жизненной позицией, полная противоположность мне.

– Пойдем со мной. – Валентина потянула меня на кухню.

– Его еще нет, – зашептала она, – ты пока тут побудь, расслабься.

– Народа много у тебя будет?

– Да будут, так, ерунда.

– А кто это мне дверь открывал?

– Ах, этот. – Валентина скривилась. – Это мужа школьный приятель. Живет тут рядом, друг дома, так сказать. Вечно у нас торчит, на все праздники его приглашаем. Жена его бросила, вот мой теперь с ним и нянчится.

Я поняла, что не очень-то муж у нее под каблуком, раз сумел настоять на своем, ведь, судя по ее кривой улыбке, Валентина этого типа явно недолюбливает.

– Ты что такая бледная? Тебе надо взбодриться.

Валентина достала из шкафчика графинчик и две маленькие рюмочки.

– Вот, давай, за твою удачу!

Я выпила глоток тягучей липкой жидкости, очень крепкой, даже голова немного закружилась. Валентина вынимала из холодильника закуски.

– Тебе помочь?

– Да ладно, вот погляди в зеркало, наведи красоту.

Я отошла к окну, кухня была огромная, вся отделана по последнему «крику» и уставлена бытовой техникой, да все в этой квартире было огромным. И, судя по всему, старым оставался только звонок на входной двери, все остальное, кроме стен, было переделано по европейскому стандарту.

– Сколько у вас комнат?

– Всего три, но зато большие. С нами еще свекровь живет.

Всего три на трех человек и собаку. Живут же люди!

– Как я хоть выгляжу-то, Валя?

– Все хорошо, – рассеянно сказала Валентина, не оборачиваясь.

У меня вдруг заломило в висках и показалось, что дом напротив слегка пошатнулся. Я схватилась за подоконник.

– Что с тобой? – теребила меня Валентина. – Тебе плохо?

– Голова что-то болит и кружится, может, этот ликер…

– Глупости, выпила-то всего глоточек. – Валентина протягивала мне какие-то таблетки.

– Сейчас придешь в норму, это замечательное лекарство, оно абсолютно безвредно. Просто поднимает давление, сразу почувствуешь себя лучше.

– Не надо, Валя, со спиртным нехорошо таблетки пить.

– Да какое спиртное? Выпей таблетку, через полчаса еще одну. Их обязательно надо пить вместе.

Она буквально силой впихнула в меня одну таблетку, и действительно, минут через десять мне стало лучше.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю