Текст книги "Комплекс Синей Бороды"

Автор книги: Наталья Александрова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Что мне сделается, Ленечка, – хмыкнул ювелир, – живу я спокойно, волнений избегаю, в еде и питье умерен. Даже пагубное воздействие отвратительного петербургского климата свел до минимума. Так что – спасибо, я здоров. Но ведь вы позвонили мне не только для того, чтобы узнать эти волнующие подробности?

– Нет, конечно, – усмехнулся Маркиз, – Иван Францевич, как обычно, мне нужна ваша консультация!

– Вы ведь знаете, дорогой мой, что я не могу вам отказать! Хотя бы в память нашего общего покойного друга Аскольда… я уж не, говорю о том, что вы мне тоже симпатичны.

Когда-то Миллер дружил с неким Аскольдом, другом и учителем Маркиза, в честь которого Леня дал имя своему коту.

– Так я приеду к вам примерно через час!

– Сделайте одолжение!

***

Дверь квартиры Ивана Францевича напоминала сейф в солидном банковском хранилище. Массивная, из сплошной стальной плиты, оснащенная специальным сейфовым замком, изготовленным на заказ в известной швейцарской фирме, она должна была отпугнуть любого грабителя. Леня остановился перед глазком телекамеры и нажал на кнопку звонка.

– Вижу, вижу! – раздался из динамика голос Парфеныча.

Негромко загудел электромотор, и дверь медленно открылась.

Телохранитель ювелира окинул Леню пристальным профессиональным взглядом. Никто не знал, сколько Парфенычу лет – может быть, шестьдесят, а может быть, больше семидесяти. Но его грубо вылепленное, изрезанное шрамами и морщинами лицо, длинные, как у гориллы, руки и вся фигура, массивная и мощная, производили на свежего человека неизгладимое впечатление. Вряд ли бы нашелся смельчак, который рискнул вступить с Парфенычем в единоборство.

Кроме того, рядом с телохранителем молча и неподвижно стоял огромный пес – кавказская овчарка по имени Шторм.

– Портфель открой, – потребовал Парфеныч.

– Да вы же меня знаете как облупленного… – начал Леня, но Шторм, не издав ни звука, слегка обнажил огромные желтоватые клыки.

Леня не решился продолжить дискуссию и послушно расстегнул застежки портфеля.

– Проходи, Леонид, – разрешил Парфеныч, ознакомившись с содержимым и закрывая за Маркизом дверь, – хозяин в кабинете, дорогу ты знаешь!

Леня кивнул и под внимательными взглядами телохранителя и его собаки двинулся вперед по длинному полутемному коридору.

На его взгляд, квартира Миллера была чересчур заставлена старой массивной мебелью, чересчур захламлена и совершенно несовременна. Но Иван Францевич и сам был человеком несовременным, так что обстановка вполне ему соответствовала.

Леня вошел в кабинет ювелира, стены которого были увешаны старыми потемневшими от времени картинами и гравюрами в массивных рамах. За широким письменным столом сидел хозяин – старик с благородной сединой и не по возрасту ясными наблюдательными глазами.

– Здравствуйте, Ленечка, – Иван Францевич приветливо улыбнулся и указал гостю на глубокое удобное кресло. – Может быть, рюмку коньяка? Или попросить Парфеныча сварить кофе? Он его, между прочим, отменно варит!

– Таланты вашего адъютанта неисчислимы! – усмехнулся Леня, удобно устраиваясь в кресле и пристраивая на коленях портфель. – Не удивлюсь, если долгими зимними вечерами он пишет маслом портреты или играет на клавесине!

– Чего нет, того нет! Ну так как насчет коньяка или кофе?

– Спасибо, может быть, позднее! – поблагодарил Леня.

– Тогда перейдем к делу. Что там у вас? Доставайте.

– Иногда мне кажется, что вы видите сквозь стены! И людей видите насквозь!

– Но это же ясно! Вы просили о консультации и так бережно держите свой портфель…

– Вы правы, – Леня открыл портфель, достал из него бархатный футляр и положил его перед ювелиром. – Вам знакома эта вещь?

Иван Францевич открыл футляр, склонил голову на бок и внимательно осмотрел колье.

– Допустим, знакома, – ответил он после небольшой паузы. – Только это, как вы понимаете, имитация, а я видел оригинал. А в чем, собственно, дело?

– Я в вас не сомневался, – кивнул Маркиз, – ни одно сколько-нибудь интересное ювелирное изделие в нашем городе не пройдет мимо этого кабинета… а теперь… я, конечно, знаю, что конфиденциальность – первая заповедь вашей профессии, но все же… не могли бы вы сказать мне, кто показывал вам это колье?

– Ну, Леня, вы же сами все понимаете! – ювелир поморщился. – Вы же знаете, как бережно мы относимся к секретам наших клиентов! Кто из них захочет, чтобы стали известны его маленькие тайны? Это даже как-то некрасиво! Вот вы, например, разве называете посторонним людям своих заказчиков?

Вот как раз одному из моих заказчиков и понадобилась эта информация, – признался Леня. – Причем вопрос достаточно серьезный… пропал тот самый оригинал, который вы видели, и подозрения падают на мужа… Иван Францевич, мы с вами давно знакомы, и я редко обращался к вам с просьбами! Скажите хотя бы – это мужчина?

– Нет, – ювелир помотал головой. – На мужа, вы говорите? Ах она мошенница…

– Она? Значит, это была женщина?

– Да… обычная история, знаете ли! Владелица колье хотела иметь копию, чтобы носить ее на людях и не рисковать оригиналом, который хранила в банковском сейфе. Я объяснил ей, что не занимаюсь имитациями, работаю только с настоящими камнями, и посоветовал обратиться к Толе Липскому. Вы его наверняка знаете, способный молодой человек…

– Владелица, говорите? – переспросил Маркиз. – Это была приземистая широколицая брюнетка лет тридцати?

– Насчет цвета волос не поручусь, – отозвался ювелир, – она могла их перекрасить, да и вообще надеть парик. Цвет волос для женщины – величина переменная. Но вот насчет всего остального… все как раз наоборот. Женщина была высокая, стройная, я бы даже сказал – чересчур худая, но сейчас это модно…

– Вот как! – Леня откинулся на спинку кресла. – Значит, у мужа была сообщница!

Что вы говорите? – Иван Францевич развел руками. – Значит, это было не ее колье? То-то она так нервничала! Это тогда еще показалось мне подозрительным! Все-таки ювелир – это не стоматолог, визит к нему обычно не доставляет ничего кроме удовольствия!

– Нервничала, говорите? – переспросил Леня. – А в чем это выражалось?

– Ну, всегда ясно, когда человек спокоен, уверен в себе и когда он нервничает! Это проявляется в сотне мелких деталей – в том, как он разговаривает, как держится, как смотрит… жесты, реплики… кстати, о жестах… она постоянно заламывала пальцы! Знаете, это не характерно для молодой женщины! Длинные тонкие пальцы… согласитесь, очень неприятная привычка!

– Заламывала пальцы? – задумчиво повторил Леня. – Действительно странная привычка. И довольно неприятная… Ну что же, Иван Францевич, спасибо, вы мне очень помогли!

– Сомневаюсь, – ювелир пожал плечами, – но больше ничего действительно не помню. Может быть, вам стоит поговорить с Толей Липским? Наверное, он больше запомнил…

– А что, это вариант… – согласился Маркиз. – Где он живет?

– Записывайте, – и Иван Францевич продиктовал Лене адрес.

– А теперь, – Маркиз убрал блокнот в портфель, – Иван Францевич, ну расскажите что-нибудь про это колье! Откуда оно взялось? Вы ведь все знаете! Хозяйка колье сказала, что это фамильная вещь их семьи, но я не поверил.

– Хм… – ювелир подевал губами, – ну, если она так сказала, стало быть, она должна происходить из семьи князей Щербатовых, в чем я лично сомневаюсь.

«А я так не сомневаюсь, – подумал Леня, – какие там князья…»

– Колье изготовлено в начале восемнадцатого века в Германии придворным ювелиром герцога Висбаденского, – заговорил старик, – в конце столетия князь Щербатов купил его у обедневшего немецкого дворянина в качестве свадебного подарка своей невестке. Колье очень ценное, бриллианты индийские. Так оно и находилось в семье Щербатовых до начала двадцатого века. А потом, сами понимаете, пропало из вида. Всплыло относительно недавно. Когда молодая женщина принесла его мне, я, конечно, сразу его узнал. И очень удивился. Сверился с каталогом – ба! Оно, колье князей Щербатовых! Я не мог отказать себе в удовольствии проделать маленькое расследование – для себя.

Маркиз тут же подумал, что старик – хитрая бестия и очень много знает. Впрочем, в этом он никогда не сомневался.

– Я, как вы знаете, давно уже не выхожу из дома, – продолжал Иван Францевич, – так что не бываю на светских раутах и приемах. И вот знакомые ювелиры рассказали, что колье носит некая дама, которая всем говорит, что это – фамильная драгоценность, и что дама эта – дочь господина Нехорошева. Вам известно, кто это такой?

– Слышал краем уха, – признался Маркиз, – знаю, что человек очень влиятельный… но не более того. Ничего конкретного мне о нем неизвестно…

И не только вам, – усмехнулся старик, – Нехорошев – личность загадочная, а влияние у него такое, что дух захватывает! К нему прислушиваются в самых верхах, – Иван Францевич выразительно поднял глаза к потолку. – И его слово не только в нашем городе, но и в Москве очень много значит. Я уж не говорю про его подпись. Но это – сейчас, а дедушка этого влиятельного господина был чекистом. Не очень крупным, но во времена военного коммунизма участвовал в обысках и конфискациях. То, что тогда называлось «красный террор». Среди тогдашних чекистов попадались самые разные люди: и с чистыми руками, и с не очень чистыми. И даже с такими грязными, что за пятьдесят лет безгрешной жизни не отмоешь. Во всяком случае, очень многие фамильные ценности представителей дворянства и буржуазии в те лихие времена поменяли своих хозяев и осели в закромах господ в кожанках. Как говорится, кто был ничем, тот станет всем. Так что именно в то время колье князей Щербатовых поменяло хозяев и стало «фамильной ценностью» семейства Нехорошевых.

Иван Францевич откинулся на спинку стула и посмотрел в глаза Маркизу долгим внимательным взглядом.

– Вот такая занимательная история, – закончил он свой рассказ.

***

Капитан Ананасов выдвинул нижний ящик стола. Там находилась бутылка с напитком ядовито-зеленого цвета с устрашающим названием «Тархун». Ананасов отвинтил крышечку и сделал большой глоток. Едкая жидкость влилась в измученный желудок капитана, и, как ни странно, ему стало немного легче.

– Введите, – крикнул он в сторону двери.

– Кого? – удивленно спросил замерший возле двери сержант.

– Как – кого? – переспросил капитан. – Этого… подследственного. В смысле подозреваемого.

– Да вот же он! – сержант показал на унылого мужчину, скрючившегося на стуле перед письменным столом капитана.

– И правда… – капитан встряхнул головой и сконцентрировал взгляд на подследственном. – Он, понимаешь, так тихо сидит, что я и не заметил… фамилия!

– Моя? – переспросил тот, вздрогнув от неожиданности.

– Свою я вроде знаю, – не совсем уверенно проговорил Ананасов.

– Ветров. Игорь Андреевич.

– Что же вы, Игорь Андреевич, натворили? – произнес Ананасов, листая папку с делом и мучительно вспоминая, где он видел это унылое вытянутое лицо.

– Я?

– Ну, не я же… если бы я натворил, то я бы и сидел по ту сторону стола, а вы, Игорь Андреевич, были бы на моем месте.

– Но я тоже ничего не натворил! – заспешил Игорь. – Это ошибка! Это чудовищное стечение обстоятельств!

– Все так говорят! – пробормотал Ананасов, и наконец «Тархун» сделал свое дело. Точнее, капитан нашел нужную страницу, и все сразу встало на свои места. Капитан вспомнил, откуда он знает этого унылого типа. Он вспомнил многочасовую засаду, стремительную погоню и героическое задержание в круглосуточном магазине. Задержание, сопряженное с нешуточным риском для жизни и здоровья самого Ананасова и его напарника, поскольку присутствовавшая при этом задержании старушенция вмешалась в самый неподходящий момент, а вооружена она была палкой…

– Как же вы, Игорь Андреевич, утверждаете, что ничего не натворили, когда в материалах дела четко сказано, что вы убили собственную жену? Причем, как здесь отмечено, с особой жестокостью? Пятнадцатью ударами ножа?

– Нет! Я не убивал Анну! – горячо воскликнул Ветров. – Почему вы мне не верите?

– Нехорошо, Игорь Андреевич, нехорошо! – укоризненно проговорил Ананасов, причем неясно было, что он имеет в виду: то ли нехорошо убивать жену пятнадцатью ударами, то ли нехорошо возражать следственным органам. – Нехорошо! Кстати, Игорь Андреевич, сообщите следствию – куда вы дели орудие преступления?

– Ка… какое орудие? – испуганно переспросил Ветров.

– Нож! – сообщил ему Ананасов. – Широкий цельнометаллический нож английского производства!

Игорь заметно побледнел.

Он помнил, что на кухне у Анны действительно стоял набор таких ножей разной формы и разного размера. Ножи стояли на разделочном столе в удобной деревянной подставке. Игорь с Анной вместе покупали их в магазине «Хозяин» еще в те далекие времена, когда они что-то делали вместе…

Так вот каким орудием убили его бывшую жену!

– Все ножи остались на месте, кроме одного, – продолжал Ананасов, – кроме самого широкого, которым, по мнению эксперта, и была убита ваша жена! И как раз этот нож пропал… признайтесь, Игорь Андреевич – куда вы его дели?

– Никуда! Понятия не имею, где этот нож! Я в тот день вообще не был в ее квартире!

– А вот у нас имеется свидетельница, которая вас там видела!

– Это соседка! – оживился Ветров. – Вот как раз она вам и подтвердит!

– Что подтвердит?

– Что я там не был! Я звонил в квартиру, но Анна мне не открыла! А своих ключей у меня нет… Анна сменила замки, как только мы с ней разошлись…

– Вот и мотив имеется… – пробормотал капитан, как бы ни к кому не обращаясь.

– Какой еще мотив? – забеспокоился Игорь. – Нет у меня никакого мотива!

– Мотив самый распространенный – личная неприязнь! Вот вы думаете, что людей чаще всего убивают из-за денег? Из-за наследства там какого-нибудь? Вот и нет! Чаще всего убивают из-за того, что форточку неплотно закрыли, или крышку унитаза не опустили, или чайник с плиты вовремя не сняли, или ведро помойное не вынесли… то есть из личной неприязни!

Тогда, получается, не я должен был Анну убить, а она меня! – воскликнул Ветров. – Это она меня последнее время буквально видеть не могла!

– Это только ваше голословное утверждение, ничем не подкрепленное! А пятнадцать ударов ножом – это факт! Так что будет гораздо лучше, если вы все признаете! Чистосердечное признание вины, может быть, и не смягчит вашу участь, но по крайней мере облегчит совесть!

– Но Зинаида Антоновна…

– Кто такая Зинаида Антоновна? – насторожился капитан. – Ваша сообщница?

– Почему сообщница? Какая еще сообщница? Соседка по лестничной площадке! Та, которая меня видела! Она должна подтвердить, что я не входил в квартиру!

– Ничего такого она не подтверждает! – капитан справился со страницей дела. – Она только заявляет, что в самый момент убийства вы находились на лестничной площадке, то есть имели возможность это убийство совершить!

Капитан Ананасов прикрыл глаза, которые мучительно резал чересчур яркий свет настольной лампы. Впрочем, этим утром любой свет, даже приглушенный свет ночника или даже живой огонек светлячка, порхающего среди азалий и рододендронов, показался бы капитану чересчур ярким.

В глубине души он искренне сочувствовал этому мужику. Капитан вспомнил свою бывшую жену Вальку и подумал, что вполне мог оказаться по ту сторону стола, на месте подследственного. Когда Валька встречала его на пороге квартиры, сложив на груди руки, и спрашивала таким тоном, каким федеральная судья Стукалова оглашает приговор: «А ты знаешь, сколько сейчас времени?» – в такие минуты Ананасову мучительно хотелось применить табельное оружие. Причем не делать предусмотренный должностной инструкцией предупредительный выстрел в воздух, а стрелять сразу на поражение…

Или когда во время решающего матча любимой команды с заклятыми соперниками она входила в комнату с помойным ведром в руках и грозой во взоре и заявляла, что он еще в прошлый вторник обещал вынести мусор…

Или когда тихое, безмятежное воскресное утро разбивалось, как плохо склеенная чашка, от ее грозного возгласа: «На улицу с ковром – шагом марш!»

Или когда в невинные мечты Ананасова, который придумывал, как замечательно можно было бы потратить обещанную руководством денежную премию, о которой жена не успела пронюхать, вторгался ее оглушительный крик: «Лампочку на лестнице третий месяц ввернуть не можешь!»

А ведь еще была теща, Варвара Альбертовна, бывшая паспортистка жилконторы, женщина необыкновенных душевных качеств! Это именно о ней или о таких, как она, классик отечественной литературы сказал «коня на скаку остановит…»

Да что там коня! Варвара Альбертовна могла остановить на скаку бешеного носорога! Запросто могла остановить съезжающий с горы неуправляемый бульдозер или боевую машину пехоты с полным боекомплектом! Если бы бывшую тещу капитана Ананасова выпустили на ринг против знаменитого боксера Кости Цзю или против одного из братьев Кличко – капитан не задумываясь поставил бы на бывшую паспортистку!

Когда она еще трудилась в своей жилконторе, посетителей пачками увозили от нее на «скорой»! Однажды несчастливая звезда привела к ней известного в районе бандита и рэкетира Васю Полукопченого, которому на его беду потребовалась форма номер девять. Вася растолкал молчаливую очередь и вошел в кабинет паспортистки тяжелой уверенной поступью завоевателя.

Обратно Полукопченого вынесли на носилках, и он две недели пролежал в реанимации в предынфарктном состоянии, а потом еще два года вскрикивал во сне!

При встрече с Варварой Альбертовной крупные собаки бойцовых пород тряслись, робко поджимали хвост и перебегали на другую сторону улицы! А один питбуль, чемпион породы и гроза окрестных собак, напустил лужу посреди тротуара, как испуганный щенок!

И рядом с этой женщиной Ананасов провел восемь лет! По его глубокому убеждению, эти годы нужно было, как на войне, засчитывать за два, а то и за три…

В общем, капитан Ананасов в глубине души понимал подследственного.

Однако сейчас они находились по разные стороны баррикады, то есть по разные стороны обшарпанного письменного стола, и Ананасов должен был не проявлять мужскую солидарность, не сочувствовать этому зачуханному мужику, похожему на ослика из детского мультфильма, а неуклонно исполнять свои служебные обязанности.

Он перевернул следующую страницу дела и уставился на прозрачный пластиковый конверт, пришпиленный к этой странице. Точнее, на содержимое этого конверта.

– Как же так, Игорь Андреевич, – проговорил Ананасов на сей раз с фальшивым сочувствием, которое не могло обмануть подследственного, – как же вы говорите, что не были в тот день в квартире своей бывшей жены, когда факты говорят об обратном?

– Не был! – повторил Ветров и попытался через стол заглянуть в папку. – Честное слово, не попал я в квартиру!

– Нехорошо, – Ананасов укоризненно покачал головой, – нехорошо вводить следствие в заблуждение! Мы рассчитывали на вашу искренность, рассчитывали, что вы будете сотрудничать со следствием, ждали от вас чистосердечного признания, а вы…

– Мне не в чем признаваться!

– А это что такое? – иезуитским тоном проговорил капитан и вытащил из конверта пластиковую карточку с фотографией.

– Права, – уныло произнес Игорь, опустив потухший взор, – водительские права…

– Вот именно, – удовлетворенно поддакнул ему Ананасов, – водительские права на имя Ветрова Игоря Андреевича! Ведь вы не станете утверждать, что это не ваш документ?

– Не стану, – Игорь совсем сник.

– Тогда как же вы это объясните? Каким образом ваши водительские права оказались в квартире вашей же бывшей жены, если, по вашим словам, вы в эту квартиру не попали?

– Я не знаю… – Игорь понурил голову. – Никак не могу объяснить… может быть, они там остались с. тех пор, когда мы с Анной еще жили вместе? – В голосе и во взгляде подследственного промелькнула слабая надежда, хотя чувствовалось, что он и сам-то не очень верит собственным словам.

Нехорошо, Игорь Андреевич! – повторил Ананасов, сам поражаясь собственной непреклонности. – Как вы можете так злостно вводить следствие в заблуждение? Очень нехорошо! Когда вы, по вашим собственным словам, последний раз находились в этой квартире?

– Пять месяцев назад, – с тяжелым вздохом проговорил Ветров, понимая, что сам копает себе могилу.

– Вот именно – пять месяцев. А у нас в деле имеется документ, – он снова перелистал несколько страниц и медленно прочитал коряво нацарапанные на желтом листочке слова: – Штраф за административное правонарушение, выражающееся в проезде перекрестка транспортным средством в лице автомобиля марки «Опель», государственный номер «УГУ-742», на красный сигнал светофора… водитель по требованию сотрудника ГИБДД предъявил права на имя Ветрова Игоря Андреевича! И подпись, между прочим, – старшина Неубирайко! Что вы на это скажете?

– А что я должен сказать? – Игорь пожал плечами. – Я очень торопился… и штраф, между прочим, заплатил… и вообще не понимаю, какое отношение…

Не понимаете? – переспросил его Ананасов, и в его взгляде появился тот охотничий блеск, который загорается в глазах гончей, почуявшей свежий заячий след. – Очень даже вы все понимаете! Тут же ясно сказано – транспортное средство в лице автомобиля! Между прочим, в лице вашего автомобиля! Какого числа произошло это административное правонарушение?

– Не… не помню… – жалобно проблеял перепуганный Ветров.

– Не помните? Лекарства надо принимать! От склероза! Этот… как его… лимпоцетин! Но в данном случае не важно, помните вы или не помните, потому что на штрафной квитанции стоит дата – двадцатое ноября этого года! Еще и месяца не прошло! А вы только что заявили, что не были в квартире бывшей жены уже пять месяцев! Как же это понимать, Игорь Андреевич?

– Не знаю… не знаю, как права к ней попали… – Игорь совершенно сник. – Но я у нее действительно очень давно не был! Понимаете, с этими правами получилась так… но только это длинная история… и не имеет отношения к делу…

– Ну вы уж расскажите, Игорь Андреевич, – проговорил Ананасов с несвойственным ему сарказмом, – я здесь для того и нахожусь, чтобы вас выслушать! А насчет того, что имеет отношение к делу, а что не имеет – это уж позвольте мне решать!

Понимаете… – начал Игорь, уставившись на плакат за спиной капитана, – две недели назад я столкнулся с другой машиной… то есть не я сам, а управляемое мной транспортное средство… марки «Опель»… государственный номер…

– Ладно, не отвлекайтесь! Государственный номер вашей машины в деле указан!

– Хорошо… в общем, я столкнулся с «Мерседесом»… моя машина здорово пострадала, просто в хлам, а «Мерседес» не очень, но в нем ехали такие крутые парни… они меня вытащили и говорят – ну, мужик, ты попал! Я хотел вызвать ГАИ, в смысле ГИБДД, но они мне объяснили, что так будет только хуже, и забрали права… сказали, что сами меня найдут… но почему-то так и не появились… в общем, после этого эпизода я своих прав не видел…

Ананасов обернулся, чтобы узнать, на что так внимательно смотрит подследственный. На стене за спиной капитана висел плакат. На этом плакате кудрявый молодой человек легкомысленного вида в светлой летней рубашке с вальяжно расстегнутым воротником что-то доверительно рассказывал подозрительному субъекту в черной шляпе, судя по всему – вражескому шпиону. Подпись под плакатом гласила: «Болтун находка для врага».

– Что-то я вас не понял, Игорь Андреевич, – с сомнением проговорил капитан, – в материалах дела ничего не говорится об этой аварии! Не находите ли вы, что это странно? Есть даже квитанция о штрафе, выписанном вам за проезд на красный свет, а о такой серьезной аварии – ни слова?

– Так я же вам говорю, – горячо заговорил Игорь, – я же вам только что сказал, что мы не вызывали ГАИ! В смысле ГИБДД! Потому что эти парни сказали…

– Да, вы мне это уже сообщили, – с кислой миной признал капитан, – но у меня вся эта история вызывает какие-то сомнения… если эти люди из «Мерседеса» отобрали у вас права, каким образом эти права могли попасть в квартиру вашей бывшей жены?

– Не знаю! – Игорь недоуменно развел руками. – Понятия не имею! Ума не приложу! Но ведь на то и следствие, чтобы выяснять всякие сомнительные моменты, правда?

– Выясним, – проговорил Ананасов.

***

Когда Лола бывала в плохом настроении, она злилась на своего компаньона. Она долго и со вкусом перечисляла его многочисленные недостатки и сетовала на злодейку-судьбу, которая не в добрый час свела ее с Маркизом. За собой же она никаких недостатков не замечала и вообще относилась к себе самой трепетно и с большим уважением. Да Лене просто сказочно повезло, что он встретил такую талантливую творческую личность, как она! Кроме замечательной внешности, у Лолы есть еще ум, аккуратность и трудолюбие. А также настойчивость и целеустремленность. И долготерпение.

Леня Маркиз, конечно, признавал за своей подругой некоторые достоинства – например, артистизм и умение перевоплощаться. Против Лолиной внешности он тоже не возражал. То, что Лола считала целеустремленностью, Маркиз называл обыкновенным упрямством. Даже не совсем обыкновенным, потому что Лола была упряма как сто ослов. И если вбила себе что-то в голову, то все равно это сделает, даже если поймет в глубине души, что делать этого не следует.

В данном случае Лола была очень сердита на адвоката. Он совершенно не оправдал ее доверия. Слыхано ли дело – объявить Игоря сумасшедшим! Или заявить, что он убил жену в состоянии аффекта и ставить себе потом в заслугу, что Игорю дали не восемь лет, а всего-навсего пять! Лола была категорически несогласна с такой постановкой вопроса.

По зрелому размышлению она решила все же адвокату не отказывать – пускай хоть на встречи с Игорем он ходит, может, что и разузнает полезное… Лола же тем временем займется собственным расследованием. И для начала неплохо было бы узнать, с какого перепуга супруги Ветровы развелись, и отчего покойная Анна так страстно ненавидела бывшего мужа.

Лола быстренько перебрала в памяти всех знакомых и остановилась все на той же Милке Мышкиной. Она раньше все про всех друзей и знакомых знала, не подведет и на этот раз. Лола набрала номер, и Милка тут же взяла трубку, как будто сидела у телефона.

Лола начала разговор издалека – о погоде и о тряпках, но умница Милка сама свернула на убийство Анны. Как видно,, происшествие произвело на нее такое ужасное впечатление, что она больше ни о чем думать не могла. Только было Лола настроилась поговорить по душам, как Милка хрюкнула, уронила трубку, чертыхнулась и надолго пропала. Слышно было, как падает мебель, бьется посуда, раздаются приглушенные крики. Потом вернулась Милка.

– Так на чем мы остановились? – спросила она, несколько запыхавшись.

– Ты знаешь, из-за чего они развелись? Кто кого первый бросил?

– Ой, там такая была история! – обрадовалась Милка. – Даже странно, что ты ничего не слышала! Просто даже неудобно так отрываться от компании! Вот, слушай…

Но в это время снова послышался шум и гвалт, Милка бросила трубку и унеслась надолго.

– Нет, так жить нельзя! – выдохнула она, появившись минут через десять, когда Лола уже потеряла всякую надежду на продолжение разговора. – У тебя как со временем?

– Да ничего, – протянула Лола, – есть у меня время.

– Слушай, приезжай, а? – взмолилась Милка. – А то эти обормоты поговорить по телефону не дадут! Заодно на них полюбуешься!

– На обормотов? – удивилась Лола.

Далее выяснилось, что Милка, оказывается, не только успела выйти за это время замуж, но и родить близнецов, которым скоро год.

– Точнее, одиннадцать месяцев и семнадцать дней! – радостно сообщила Милка. – Понимаешь, они очень шустрые, совсем недавно пошли…

– Куда пошли? – удивилась Лола.

– По полу пошли, ножками!

Тут снова послышался шум падающих предметов и дружный рев, так что Милка окончательно бросила трубку, едва успев сообщить Лоле свой новый адрес.

Собираясь в гости к подруге, Лола купила бутылку вина, фруктов и, поколебавшись, большую коробку пирожных. Потом зашла в отдел игрушек и выбрала очень симпатичного плюшевого бегемотика. Уже выйдя из магазина, она сообразила, что детей у Милки двое, и прихватила еще одного бегемота, для полного комплекта.

Квартирка у Милки была маленькая с прихожей под названием «Больше двух не собирайся». Милка, которая здорово растолстела, бурно обрадовалась пирожным и унеслась на кухню ставить чайник. Послышался топот крошечных ножек, и в прихожую вышли, придерживаясь за стенки, два очаровательных создания одиннадцати месяцев и семнадцати дней. Близнецы были абсолютно, просто неправдоподобно одинаковыми. Пушистые светлые головки, синие глазищи, оба одеты в красные комбинезоны с зайцем на кармашке.

– Какая прелесть! – ахнула Лола и вытащила из пакета плюшевого бегемота.

Близнецы издали военный клич и бросились на игрушку. Один держал за хвост, второй за уши, и каждый молча тянул к себе. Лола поскорее вытащила второго бегемота, но на него никто не обратил внимания. Деткам нужен был тот, первый.

– Зайчик, – Лола погладила льняные кудряшки, – вот возьми! Какой хорошенький…

– Это девочка, – обиделась появившаяся Милка, – Машка. А тот – Сашка.

Близнецы никак не отреагировали, они были заняты бегемотом. Сашка поудобнее перехватил хвост, другой рукой вцепился в левую заднюю лапу. Машка обеими руками держалась за уши, и ногой пнула брата под коленку. От этого она потеряла равновесие, и вся компания вместе с бегемотом плюхнулась на пол. На полу близнецам было гораздо удобнее, они оживленно продолжали борьбу, но Лола снова перестала их различать.

– Не обращай внимания! – говорила Милка. – Проходи на кухню, они сами разберутся.

Краем глаза Лола отметила, что один из близнецов, не отпуская бегемота, дернул другого за волосы. Второй тоже не оплошал: попытался укусить первого за попу.

– Машка, сейчас же прекрати! Вечно ты первая начинаешь! – закричала Милка.

Подруги переступили через валяющихся близнецов и отправились на кухню, где как раз подоспел чайник.

– Ты себе не представляешь! – тараторила Милка, ловко заваривая чай. – Конечно, нехорошо такое про Аньку говорить сейчас, но что было, то было. Ты помнишь, как она хвасталась нам, какой ее Игорь замечательный, да как ее любит и все такое? И что у них образцово-показательная семья? Как бы не так! Морочила нам голову, а сама в это время активно искала замену своему муженьку! То есть пока он не купил ей квартиру, все было шоколадно! А потом она решила, что к этой квартире скромный Игорек на своем скромном далеко не новом «Опеле» совершенно не подходит!

Из комнаты послышался негромкий рев.

– Это Сашка, – сообщила Милка, – опять его Машка побила.

Она развернула коробку с пирожными и благоговейно застыла, любуясь. Рев потихоньку набирал децибелы, вот уже орали оба чада. Орали слаженно, долгие, почти годовые совместные тренировки давали отличный результат.