Текст книги "Табакерка Робеспьера"

Автор книги: Наталья Александрова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Женщины подтащили кадку к мусорным бакам, поставили ее на землю и распрямились, чтобы перевести дыхание.

– Нинель Васильевна, – проговорила младшая, задумчиво глядя на кадку. – Может, черт с ней, оставим как есть? Жалко растение! Может, кто-то подберет его, выходит?

– Нет, я кадку хочу забрать, – возразила старшая. – Хорошая кадка, сейчас таких не достанешь! Да и потом, кому оно нужно, вялое такое...

Женщины еще о чем-то говорили, но бритоголовый их больше не слушал. Он вспомнил, что видел эту длинноногую девицу, когда заглядывал в ателье под видом клиента. И еще он вспомнил, что продавец из антикварного магазина говорил про ту девицу, которая купила у него табакерку. Эта дылда вполне подходила под его описание...

Совместными усилиями женщины взгромоздили кадку с растением на край мусорного бака, и в это время дверь бизнес-центра распахнулась, оттуда выглянула третья женщина и крикнула начальственным тоном:

– Нинель Васильевна, ну сколько можно ждать? Вы же знаете, сейчас важный клиент придет, а в кабинете не убрано!

– Ох, я сейчас! – И тетка улепетнула, оставив свою младшую подругу наедине с кадкой.

Та что-то недовольно проворчала, кое-как вывалила содержимое кадки в бак – и вдруг чем-то заинтересовалась, запустила в него руку...

Бритоголовый не поверил своим глазам.

В руке у длинноногой девицы была табакерка! Та самая табакерка, за которой он так долго и безуспешно охотился!

Вот это – судьба!

Он уже собрался выскочить из своего укрытия, чтобы без лишних церемоний завладеть вожделенной табакеркой, но в это время кто-то окликнул его сзади:

– Так вот это кто тут крысятничает!

Бритоголовый машинально обернулся.

За его спиной стоял худощавый юноша, почти подросток, в узеньких драных джинсах и кургузом пиджачке. На первый взгляд ему можно было дать лет пятнадцать, и бритоголовый процедил:

– Отвали, пацан! Не до тебя!

– Так ты еще и нагличаешь? – Мальчишка скривил презрительную физиономию, шагнул вперед и ткнул бритоголового в живот маленьким жестким кулачком. – Третье зеркало с моего «мерса» снимаешь! Думаешь, это тебе так просто сойдет?

Удар был не сильный, но болезненный, а главное – унизительный. Приглядевшись к наглому подростку, бритоголовый понял, что тот – вовсе не подросток, на самом деле ему лет восемнадцать, а то и двадцать. Следовало поставить наглеца на место, и бритоголовый ударил его в солнечное сплетение... точнее, только хотел ударить, потому что в том месте, куда он направил свой кулак, уже никого не было, удар пришелся в воздух, и мужчина на мгновение потерял равновесие, а шустрый молокосос успел нанести ему ответный удар – в корпус. Мужчина покачнулся, но взял себя в руки и пошел в атаку.

Однако и на этот раз у него ничего не получилось – ловкий молокосос пританцовывал вокруг него, время от времени нанося точные болезненные удары. Бритоголовый пыхтел, махал руками и крутился, как медведь, на которого наседают собаки. Ни один его удар не достигал цели, и он уже начал выдыхаться.

– Будешь знать, жирный боров, как зеркала воровать! – приговаривал молокосос. – Будешь знать, как в моем дворе хозяйничать!

– Отвяжись! – взмолился наконец бритоголовый. – Не брал я твоих зеркал!

– Ага, не брал! – огрызнулся хипстер. – Сами зеркала убежали! А ну, плати пятьсот баксов, тогда отпущу!

– Еще чего! – пропыхтел бритоголовый. – С какой это стати?

– А не заплатишь – познакомишься с моим другом Джобсом!

– С каким еще Джобсом?

– А это ты скоро узнаешь! – и парень усмехнулся.

Воспользовавшись секундной передышкой, бритоголовый скосил глаза в сторону мусорного бака и увидел, что долговязая девица исчезла вместе с неуловимой табакеркой. Злость от этого открытия придала ему новых сил, и он бросился на наглого хипстера.

Тот плавно отступил в сторону и крикнул:

– Джобс! Твой выход!

Тут же из соседнего подъезда вылетело что-то желтовато-серое и стрелой бросилось на бритоголового. Тот инстинктивно отскочил в сторону, обежал мусорный бак и только тогда разглядел крупного мускулистого бультерьера. Маленькие глазки Джобса горели красным огнем, пасть его была приоткрыта, он несся вперед на коротких кривых лапах с самым воинственным видом.

Бритоголовый понял, что сопротивление бесполезно и нужно как можно скорее удирать, если он хочет обойтись без тяжких увечий. Он припустил в направлении той подворотни, через которую час назад проник во двор бизнес-центра.

Однако Джобс, несмотря на свои короткие кривые лапы, бегал очень быстро и уже почти догнал бритоголового.

Спасла его кошка.

Она в самый неподходящий момент выбралась из подвального окна и попалась на глаза бультерьеру.

Джобс, как любой представитель собачьего племени, забыл о прежнем противнике и бросился в атаку на кошку. Но кошка была опытная, повидавшая в жизни всякого. Она не бросилась наутек, а встала в оборонительную позицию – повернувшись к противнику боком, выгнула спину верблюдом, выпустила когти и зашипела.

И тут Джобс утратил боевой пыл. Он резко остановился, словно налетел на невидимую стену, и запыхтел, как паровоз под парами.

Дальнейшее развитие событий обещало быть весьма драматичным, но бритоголовый охотник за табакерками его уже не увидел. По инерции он вылетел из двора, добежал до своей машины и плюхнулся на водительское место.

Только здесь он смог отдышаться и привести в порядок свои мысли.

Мысли эти были неутешительными.

Злополучная табакерка снова скрылась от него! Казалось, она над ним издевается! Но теперь он точно знал, что она – у той долговязой девки. За все время поисков он так свыкся с мыслями о табакерке, что как бы настроился на ее волну. И сейчас он точно знал, что девица возьмет табакерку себе. Никому ее не отдаст! Она купила ее в подарок, а дарить-то больше некому! Лежит ее начальничек в сгоревшей машине на дне оврага. Может, конечно, и нашли уже то, что от него осталось. Хотя вряд ли – место там безлюдное.

Вероника вошла в зал уже знакомого антикварного магазина.

Дверной колокольчик гостеприимно звякнул, но на этот раз продавец не откликнулся на этот звон.

Он был занят.

Перед прилавком стояла крупная женщина лет пятидесяти, дорого и безвкусно одетая, с пышной прической, отдаленно напоминавшей колхозный стог, озаренный закатным солнцем. Молодой продавец что-то ей беззастенчиво заливал.

– Я не предложил бы вам какую-нибудь ерунду! – говорил он убедительным бархатным голосом. – Я же вижу серьезного покупателя. Это очень редкая и ценная табакерка, работа знаменитого мастера Штакенштукера, она принадлежала самому князю Потемкину, фавориту Екатерины Великой...

– Любовнику, что ли? – недоверчиво уточнила женщина.

– Ну, можно сказать и так...

– Так хорошо ли получится? То —любовник, а Василий Витальевич – мой законный муж... Может, ему это не понравится... тем более повод-то какой – юбилей у него...

– Но это же не простой человек, это же князь Таврический, выдающийся полководец и государственный деятель...

– Что-то ты путаешься! – насторожилась женщина. – То говорил, что Потемкин, а теперь вдруг – Таврический...

– Так это же, дама, двойная фамилия: князь Потемкин-Таврический. Все равно как Римский-Корсаков или Соловьев-Седой...

– Я Сергея Степановича Соловьева хорошо знаю! – перебила его дама. – Мы у него и дома были, и вообще! И ничего он не седой! У него волосы хорошие...

– Ну, это к нашему делу не имеет отношения, – немного сдал позиции продавец. – Я вас уверяю, что эта табакерка понравится вашему супругу!

Вероника, услышав, что речь идет о табакерке, заинтересовалась и взглянула через плечо покупательницы.

Перед ней на прилавке стояла изящная серебряная табакерка с портретом бородатого мужчины на крышке... та самая табакерка, которую в прошлый раз он пытался продать ей, Веронике...

Вероника ощутила смутное беспокойство. С этой табакеркой явно было связано что-то скверное...

– И цена очень скромная, – продолжал продавец уламывать даму. – Всего тридцать пять тысяч...

Ага, в прошлый раз он просил за нее восемнадцать, а сейчас уже —тридцать пять! Так, глядишь, скоро и до миллиона дойдет!

– Девушка, вы куда суетесь? – неприязненно проговорила дама. – Вам что, целого магазина мало? Вы что, не видите – продавец занят! Он со мной работает!

И тут Вероника вспомнила, что рассказывал ей тот мужчина, Антон. Он пришел за этой табакеркой по поручению своего знакомого, и, как только вышел из магазина, – на него напал мелкий уголовник Витя Перегудов: ударил по голове и отнял табакерку! Вероника —свидетель!

Как же она снова оказалась в магазине?!

– Женщина, не покупайте эту табакерку! – проговорила Вероника, прежде чем додумала свою мысль до конца.

– Что значит – не покупайте? – фыркнула дама. – Захочу – и куплю! С чего это я должна тебя слушать?

– С того, что эта табакерка —ворованная, а приобретение краденого – это уголовное преступление!

– Да ты что несешь? – Тетка пошла на Веронику немаленьким бюстом. – Да ты сама небось на нее глаз положила, хочешь цену сбить! Не выйдет такой номер! Беру эту штуку!

– Как хотите, – заметила Вероника, – только по этому случаю в полиции уже дело заведено. Хотите быть в нем замешанной – ради бога. Хороший подарок мужу на юбилей сделаете!

Женщина ахнула и исчезла, как будто ее вынесло из магазина попутным сквозняком. Вероника осталась один на один с продавцом.

– Это клевета, – проговорил тот не слишком уверенно.

– Табакерка краденая, – повторила Вероника. – Вы ее продали коллекционеру Загряжскому, но у человека, который за ней пришел, ее украли. То есть его ударили по голове, а табакерку отобрали, так что это уже ограбление...

– Это клевета, – повторил продавец. – Голословное обвинение!

– Ничего и не голословное! Я все видела! И я даже знаю, кто ее украл. Его зовут Виктор Перегудов. Точнее, звали. Потому что его убили... И уж убийство-то точно в полиции расследуют! В двадцать седьмом отделении...

Последнее Вероника добавила для того, чтобы сильнее напугать противного парня.

– Убили? – продавец побледнел как мел. – Я ничего не знаю... ни про какого Перегудова...

– Откуда же здесь снова взялась эта табакерка? Одно из двух: или Перегудов продал ее вам, тогда это – скупка краденого, или тот, кто убил Перегудова...

– Я ничего не знаю! – повторил продавец неуверенно. – Ты ничего не докажешь!

– Не докажу? А может, стоит позвонить в полицию – пусть они разберутся?

Вероника вытащила мобильный телефон и нажала наугад на какие-то кнопки.

– Двадцать седьмое отделение, убойный отдел, – бормотала она, – как же фамилия опера этого... что-то фруктовое...

– Чего ты хочешь? – заныл парень. – Что тебе нужно? Я этого Перегудова в глаза не видел! Мне тетка принесла эту табакерку, ей очень деньги были нужны, вот я ее и пожалел...

– Ага, такой ты бескорыстный – пробы ставить негде! Небось купил за гроши, а наварить хотел в десять раз...

– Это мое дело, какую поставить торговую наценку! Короче, чего ты от меня хочешь?

– Я хочу, чтобы ты отдал эту табакерку Загряжскому! То есть тому человеку, у которого ее отобрали!

В этот момент вновь звякнул дверной колокольчик. Вероника взглянула в лицо продавцу и увидела, что он побледнел еще сильнее, если только это было возможно.

Обернувшись к двери, Вероника увидела на пороге магазина пожилого человека весьма респектабельной внешности.

– Алексей Арнольдович, это вы? – заюлил продавец. – Вы пораньше вернулись? А я вас еще и не ждал!

В конце этой фразы он от волнения пустил петуха.

И тут Вероника все поняла. Продавец крутит свой маленький бизнес тайком от хозяина и больше всего боится, что тот его накроет.

– Ну так как? – проговорила она вполголоса. – Что будем делать? Или мне поговорить с хозяином об этой табакерке?

– Не надо! – прошептал продавец. – Черт с тобой! Бери ее и делай с ней все, что захочешь! – и с этими словами он под прилавком сунул ей в руку злосчастную табакерку.

– Как дела? – осведомился хозяин, подходя к прилавку. – Девушке удалось что-нибудь подобрать?

– Девушка заходила проконсультироваться по поводу ухода за старинным серебром! – ответил продавец и показал Веронике глазами, чтобы она проваливала.

На этот раз Вероника не стала спорить. Она спрятала табакерку в фирменный пакет для фотографий с логотипом ателье «Золотой глаз» —такой же, в каком лежала другая табакерка, положила пакет в сумку и покинула магазин. Консультироваться по поводу той, первой, понятное дело, сейчас было не время.

Выйдя из магазина, Вероника поглядела на часы. Она управилась довольно-таки быстро, оставалось еще минут сорок свободных, можно зайти куда-нибудь перекусить и выпить кофе.

Тут она вспомнила об ужасной забегаловке, где была в прошлый раз. Нет, только не это!

Кофе пить сразу расхотелось, и она вдруг подумала, что лучше съездить в больницу и отдать Антону табакерку. Человек переживает, что подвел своего знакомого, а она может его утешить. Положительные эмоции очень полезны для выздоравливающих... конечно, времени уйдет больше чем сорок минут, но, в конце концов, на работе без нее лишние полчаса обойдутся. Как-нибудь!

Проходя мимо знакомого кафе, она невольно взглянула в его окно, и ей показалось, что за стеклом мелькнул силуэт – плотный мужчина с наголо бритой круглой головой. Он приближался к ней. Вероника инстинктивно обернулась, и тут двери кафе неожиданно распахнулись и ударили ее по плечу.

– Ой! – Вероника отшатнулась. – Осторожнее! Смотреть надо, куда идете!

Ее слова относились к рыжему красномордому дядьке в поношенной куртке и нечищеных ботинках. В это кафе только такие и ходят.

Дядька круто развернулся и посмотрел на Веронику с привычной злобой. Не то чтобы он был зол лично на нее, просто, судя по всему, это было обычное выражение его лица.

– Ты... – выдохнул он, – ты...

И вдруг остановился, запнулся, как будто язык, с трудом проталкивавший слова из глотки, сейчас и вовсе онемел. Вероника перекинула сумку на другое плечо и поскорее отошла на шаг в сторону. Дядька же громко сглотнул и вдруг улыбнулся. Это было так странно – мышцы его лица явно не умели этого делать, поэтому улыбка получилась кривая и какая-то несмелая, неуверенная.

– Ты... – сказал он гораздо мягче, – ты извини, девушка, что ушиб. Силы у меня много, вот и...

– Ничего, – Вероника улыбнулась в ответ, – не больно совсем... Пройдет...

– До свадьбы заживет. – Он снова улыбнулся, гораздо смелее, видимо, привыкал помаленьку. – Я вообще-то про свадьбу не просто так говорю. Я фотограф, на свадьбах снимаю...

– С чем вас и поздравляю! – проговорила Вероника, пытаясь пройти мимо мужика. Она представила, что это за свадьбы, на которые могут пригласить такого потертого типа.

А он все не унимался:

– У тебя такое лицо фотогеничное! Я бы хотел с тобой сделать эту... фотосессию!

– Размечтался! – фыркнула Вероника. – Ты хоть знаешь, дядя, что это такое?

Тут она увидела, что на проспект выворачивает нужная маршрутка, и припустила к углу бегом. Краем глаза она заметила какую-то тень, устремившуюся следом за ней, но некогда было оглядываться.

Она вылетела на проспект и замахала руками, но маршрутка уже проехала мимо. Вот так всегда. Вроде бы она не маленького роста, не так просто ее не заметить. А ведь не замечают же!

Вероника расстроенно смотрела вслед маршрутке. И вдруг не поверила своим глазам: микроавтобус остановился и медленно поехал назад. Прямо к ней! Он остановился возле нее, водитель открыл двери:

– Садитесь, девушка!

Он выглядел каким-то растерянным, как будто не в своей тарелке.

И тут с лицом водителя стало происходить что-то странное. По нему пошли судороги, оно перекосилось, растянулось, как резиновая маска, и вдруг... вдруг оформилось в приветливую улыбку!

Приветливо улыбающийся водитель маршрутки – такое зрелище не всякому удавалось увидеть!

– И так набито как сельдей в бочке! – проворчала какая-то тетка с коробкой, которую Вероника, войдя, впихнула в проход.

Но взглянув на Веронику, тетка молча подвинула свою коробку и дала ей пройти.

Вероника вошла в больничный холл и огляделась по сторонам. Прямо перед ней возила шваброй по кафельному полу пожилая уборщица в блекло-синем сатиновом халате. Подняв глаза на Веронику, она строго осведомилась:

– Куда?

«Еще и уборщице ответ давать! – подумала Вероника возмущенно. – Каждый себя считает начальником!»

Однако хамить не стала, обошла уборщицу по широкой дуге, стараясь не наступить на мокрое, и вежливо проговорила:

– В нейрохирургию, знакомого навестить...

– Знакомого! – повторила тетка, поджав губы. – Хахаля, выходит... так и говори!

– А вам-то какое дело? – огрызнулась Вероника.

Ей отчего-то стало обидно – не столько то, что уборщица назвала Антона ее хахалем, сколько то, что в этом не было ни малой толики правды.

– Ходют и ходют... – не унималась тетка, норовя зацепить Веронику по ногам шваброй. – Только грязь носют, не успеваю за вами убирать! Столько грязи каждый раз нанесут, страшное дело! А только зря идешь, – добавила она мстительно, когда девушка ловко увернулась от швабры. – Все одно тебя не пустят!

– Это почему же? – обернулась Вероника.

– Известно, почему, – уборщица выпрямилась, подбоченилась. – Первое дело, что сейчас часы неприемные, – она загнула толстый палец. – А второе, что там сейчас Ангелина Ивановна дежурит. Она и в приемные-то часы не каждого пустит, а в неприемные —и думать нечего! Если бы Нина дежурила – это бы еще ничего, Нина – она с пониманием, иногда и пустит, а Ангелина – та никогда...

Вдруг с лицом уборщицы что-то произошло: на нем проступило удивление, как будто она недоверчиво прислушивалась к тому, что происходит где-то глубоко в ее душе. Она выпучила глаза, растерянно заморгала, рот ее широко открылся, и вдруг она заговорила чужим, непривычно вежливым и приветливым голосом:

– Ты иди, иди, доченька, на пятом этаже нейрохирургия, может, и пропустят тебя...

Вероника прошла к лифту, удивленно пожимая плечами. Странная какая уборщица, подумала она. Какие-то у нее удивительные перепады настроения...

Перед стеклянной дверью нейрохирургического отделения стояла озабоченная женщина средних лет, с двумя тяжелыми сумками в руках. Напротив нее, перегораживая вход в отделение, возвышалась рослая медсестра с короткими завитыми волосами и широким плоским лицом, похожим на недопеченную лепешку.

– Ну Ангелина Ивановна, – лебезила женщина с сумками. – Ну что вам стоит? Пропустите меня к Глебушке! Я ему покушать принесла и поглядеть на него хочу – как он, сыночек мой единственный, кровиночка моя, как себя чувствует...

– Я сказала – не положено, приходите в часы посещений, а сейчас не впущу! Не положено – и все!

– Ну Ангелина Ивановна, дорогая...

– Я вам не дорогая! И не надо меня уговаривать! Я вам не какая-нибудь, я медицинский работник!

– Ну, вы ведь тоже женщина! У вас же есть дети!

– Мои дети вас совершенно не касаются! Все, разговор окончен, освободите помещение!

– Ну Ангелина Ивановна...

– Я сказала – не надо меня уговаривать! Не положено – значит не положено!

– Ох, нету у вас сердца! – вздохнула женщина.

– Насчет сердца – это вам на кардиологию, а здесь у нас нейрохирургия...

– Ну тогда хоть передачу для него возьмите. Здесь курочка тушеная, и картошечка, и помидоры, все, что он любит...

– Передачу – это вам на первый этаж, в третье окошко, только сразу скажу – так много они не примут. Потому что так много не положено, на все есть свои правила!

– Нет, вы не женщина! – раздраженно выдохнула посетительница. – Вы крокодил!

Она развернулась и поплелась к лифту.

«Ну, у меня и правда никаких шансов! – подумала Вероника, проводив несчастную взглядом. – Это же надо, какая мегера здесь дежурит! Не повезло так не повезло!»

Она все же подошла к двери отделения – не хотелось возвращаться, не сделав даже попытки.

– Куда? – ледяным голосом осведомилась медсестра и встала, загородив проход.

– Знакомого навестить... – ответила Вероника без всякой надежды на успех.

– Знако-омого? – переспросила Ангелина непередаваемым тоном, в котором было все – от морального осуждения до презрения и насмешки. – Ах, знако-омого... Ну а что приходить можно только в часы посещений – это, конечно, вас не касается... правила внутреннего распорядка не для вас написаны...

Ангелина хотела еще что-то добавить, но тут с ее лицом начала происходить странная метаморфоза. Вместо осуждения и насмешки на нем проступило выражение глубокой растерянности. Глаза ее широко открылись и удивленно заморгали, а губы приоткрылись, растянулись в каком-то жалком подобии вежливой улыбки.

– Знакомого... – повторила медсестра совсем другим тоном, вежливым и почти заискивающим. – Ну да, конечно, если уж приехали, нельзя же возвращаться... это сколько же времени даром пропадет...

С этими словами Ангелина отступила в сторону, освобождая проход в отделение.

Вероника поскорее юркнула в коридор, пока грозная медсестра не передумала. Та, однако, повернулась к ней и спросила тем же удивленно-вежливым голосом:

– А в какой палате ваш знакомый лежит?

– Не знаю. – Вероника притормозила.

– А фамилия его?

«Ну все, – подумала девушка. – Если эта мегера пронюхает, что я даже фамилии его не знаю – тут же вышибет меня из больницы, как бильярдный шар!»

Тем не менее она ответила:

– Он к вам три дня тому назад поступил, его зовут Антон, а фамилии я не знаю...

Вероника ждала взрыва эмоций, но медсестра отреагировала на ее слова на редкость спокойно. Все тем же непривычно вежливым голосом она проговорила:

– Это значит —Антон Медников, он в четвертой палате лежит. Справа по коридору.

Вероника пошла вперед, ожидая чего угодно и пытаясь понять, что происходит, отчего случились такие странные перемены в настроении сперва уборщицы, потом —этой медсестры...

Тут она вспомнила, что и до того встреченные ею люди вели себя более чем странно. Водитель маршрутки, а до этого —разговорчивый неопрятный мужчина... Когда же это началось и в чем может заключаться причина?

Додумать эту мысль до конца она не успела, потому что подошла к двери четвертой палаты.

Она громко постучала, дождалась ответа и вошла внутрь.

Палата была небольшая, всего на три койки, да и то одна из них была незастелена. На второй койке поверх одеяла лежал брошенный плеер, рядом на стуле висел свитер. Однако больной отсутствовал. Только на третьей кровати лежал с раскрытой книгой в руке приличный мужчина средних лет, с интересом разглядывавший Веронику поверх ее страниц.

– Здравствуйте, – смущенно проговорила девушка. – А... где Антон? Антон Медников? Он, вообще, в этой палате лежит?

– Здравствуйте. – Мужчина сел на кровати. – В этой, в этой. Только его увезли на процедуру. На барокамеру, – уточнил он. – Знаете, такая камера, в которой космонавтов тренируют, – повышают давление, потом понижают... мы тут прямо как в отряде космонавтов, – он усмехнулся. – Только в космос не летаем и медалей нам не дают. Я, конечно, шучу – барокамера очень полезна при сотрясении мозга и других черепных травмах, она улучшает мозговое кровообращение...

– А скоро он вернется? – осведомилась Вероника, ее не очень интересовали эти медицинские подробности.

– Не совсем. Процедура долгая, повышают-то давление быстро, а понижают не меньше часа, иначе может развиться кессонная болезнь, как у водолазов, если они чересчур быстро всплывают... Может, хотите пока выпить чаю?

– Нет, спасибо, мне некогда! – Вероника взглянула на часы. – Мне на работу нужно возвращаться, меня ненадолго отпустили... А можно я ему одну вещь оставлю? – Она достала из сумочки пакет с уложенной в него табакеркой.

– Да, конечно! Положите к нему в тумбочку, здесь никто не тронет, я прослежу.

– Спасибо! – Вероника положила пакет в тумбочку Антона, туда же сунула записку, в которой в нескольких словах пояснила, что по странному стечению обстоятельств в ее руки попала украденная у Антона старинная табакерка.

Пока она писала записку, у нее было неприятное ощущение, будто кто-то пристально смотрит ей в спину. Она даже обернулась на чуть приоткрытую дверь палаты, но увидела только мелькнувший в коридоре белый халат.

– Ну вот, – избавившись от табакерки, Вероника встала и направилась к двери. – Спасибо и до свидания. Передайте Антону привет...

– Он будет жалеть, что не застал вас! – проговорил ей вслед сосед Антона и вновь погрузился в чтение.

Однако долго читать ему не пришлось: дверь палаты опять открылась с негромким скрипом.

– Вы решили его все же подождать? – Мужчина закрыл книгу и поднял глаза.

Однако на пороге палаты он увидел не симпатичную подругу Антона, а крупного плечистого человека в белом врачебном халате. На голове у этого человека красовалась белая крахмальная шапочка, однако по тому, как она сидела, было ясно, что эта голова выбрита наголо.

– Вы новый врач? – осведомился пациент. – Я вас раньше не видел в отделении.

– Да, новый, – отозвался врач странным напряженным голосом и оглядел палату, словно что-то искал.

– Вы, наверное, вместо Ивана Сергеевича? – продолжал словоохотливый пациент.

– Вместо, – так же коротко отозвался врач и подошел к больному. – Сейчас мы вам сделаем укол...

– Укол? – удивленно переспросил больной. – Но ведь уколы всегда делает Наташа. И вообще, сейчас еще рано для уколов... – Он взглянул на часы. – Обычно мне витамины колют в шесть, а успокоительное —перед самым сном...

– С сегодняшнего дня порядок меняется! – Врач достал шприц, взял руку больного за запястье, протер ее ватным тампоном со спиртом и воткнул иглу под кожу.

– Это что – витамины? – осведомился больной.

– Витамины, витамины! Главное, не напрягайтесь!

– Странно... а у меня такое чувство... такое чувство... – больной попытался еще что-то сказать, но язык у него начал заплетаться, глаза слиплись, и он погрузился в глубокий крепкий сон.

А человек в белом халате, убедившись, что единственный свидетель заснул и больше никто ему не помешает, достал из тумбочки Антона Медникова пакет с логотипом фотоателье «Золотой глаз», в котором лежал тяжелый прямоугольный предмет. Наверняка это была злополучная табакерка.

С трудом выпутавшись из стычки с ловким хипстером и его бультерьером, бритоголовый тип отправился на поиски долговязой девицы. В ателье ее не было, и тогда, повинуясь какому-то шестому чувству, он подъехал к антикварному магазину.

И какова же была его радость, когда он увидел на пороге магазина ту самую девицу!

Правда, неясно было, что она делала в магазине, зачем туда пришла, но бритоголовый решил, что это несущественный вопрос, над которым он подумает на досуге. Если, конечно, у него будет этот досуг. Сейчас гораздо важнее перехватить девицу и отнять у нее табакерку! Отнять любым способом, не стесняясь в средствах, потому что на карту поставлена его репутация, его карьера, его будущее, а может быть, даже и его жизнь.

Он медленно поехал вдоль тротуара следом за девицей, выжидая подходящего момента для нападения.

Тут, как назло, к девушке подошел какой-то болтливый тип. Он что-то ей говорил, энергично жестикулируя: то ли куда-то ее звал, то ли что-то предлагал.

Бритоголовый терпеливо ждал.

Наконец девице надоел этот разговор и она отделалась от болтливого незнакомца. Теперь никто не мешал осуществлению планов бритоголового, и он подъехал поближе...

Но вновь все сорвалось: девица махнула рукой и села в подошедшую маршрутку.

Следуя за маршруткой, охотник за табакеркой доехал до больницы. Здесь он проследил за беспокойной девицей до нейрохирургического отделения, раздобыл в незапертой ординаторской врачебный халат и проник в отделение под видом нового врача. Все это не составило для него труда.

Через дверь четвертой палаты он следил за долговязой девицей и увидел, как та положила пакет в тумбочку.

Дальнейшее было делом техники.

И вот теперь он шел по больничному коридору, ощущая в кармане приятную тяжесть табакерки...

Наконец-то он ее заполучил! Теперь его репутация будет восстановлена, он займет в тайной организации достойное место!

Выйдя из больницы, бритоголовый нашел на стоянке свою машину, сел на водительское место и неторопливо достал из кармана пакет с табакеркой.

Только теперь он понял, что до сих пор не решался на нее взглянуть, откладывал этот момент до последней возможности.

Но теперь откладывать больше нельзя.

Он развернул пакет, достал из него табакерку...

И застонал.

Табакерка была не та!

Это была уже знакомая ему табакерка —с портретом бородатого человека на крышке. Та самая табакерка, которую несколько дней назад принес ему мелкий уголовник Витек Перегудов...

Но как такое может быть?! Каким образом эта табакерка могла попасть к долговязой девчонке?

Он вспомнил, что перехватил девчонку перед дверью антикварного магазина. Наверное, она там приобрела чертову табакерку с бородатым типом... но зачем?! И туда-то как эта табакерка попала?!

Несколько минут он сидел за рулем, успокаиваясь и приводя в порядок разбегавшиеся мысли.

Ну что ж, ошибки случаются у всех. Сильный человек отличается от слабого не тем, что не делает ошибок, а тем, что он их исправляет. И сейчас он возьмет себя в руки и исправит все свои ошибки, доведет начатое дело до конца.

Конечно, все это очень странно, более чем странно, он не знает, как попала в руки долговязой девицы эта, вторая, табакерка, но сейчас важно совсем другое.

Он своими глазами видел, что долговязая девица нашла в кадке с растением ту, настоящую, табакерку. Ту, за которой он так долго и безуспешно охотится.

Значит, он должен выследить эту девицу и любым способом заполучить табакерку. И он это сделает, чего бы это ни стоило —ему или другим.

И в этот момент у него в кармане задребезжал мобильный телефон. Странное дело, вроде бы для звонков он собственноручно подбирал веселенькую, жизнерадостную мелодию. Но иногда телефон начинал не звонить даже, а тревожно дребезжать, как будто у него не было сил на нормальный звонок.

Бритоголовый услышал знакомое хрипение —и похолодел. Трясущимися руками он вытащил телефон из кармана. Так и есть: мобильник злобно хрипел.

Мужчина едва нашел в себе силы нажать на нужную кнопку и поднес телефон к уху.

– Сегодня, в два часа ночи, в Большом театре кукол, – произнес неживой механический голос и отключился.

Бритоголовому показалось, что от этого голоса ухо его заледенело и сию минуту отвалится. Он вновь вытащил из кармана пакет и поглядел на злосчастную – не ту – табакерку. Ему показалось, что бородатый мужик злорадно оскалился.

Бритоголовый выругался и выбросил злополучную табакерку из окна машины на улицу. Он не проследил за ее полетом и, разумеется, не видел, что она попала в открытое подвальное окошко ближнего дома. Она упала без стука, потому что прямо под окошком стояла картонная коробка с разным тряпьем.

Подвал был обжит компанией бомжей. Они расположились там с комфортом – подвал был сухой, теплый и довольно светлый. Попадали бомжи в подвал благодаря дворничихе Алие, которая прошлой зимой из жалости выболтала код домофона одному из них. На дворе тогда стоял двадцатиградусный мороз.