Текст книги "Осторожно, тетя!"

Автор книги: Наталья Александрова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Тетя? – переспросил Трофим. – А откуда, извиняюсь, ваша тетя поступила? Из больницы какой или еще откуда?

– Еще откуда. С вокзала ее привезли. В скором поезде моя тетенька того… скончалась.

– Ах, в поезде… – протянул Трофим.

Он вспомнил недавний телефонный разговор с человеком из милиции, и в душе у него шевельнулось нездоровое любопытство. Почему эта тетка из поезда сегодня так удивительно популярна?

Однако тут же Трофим подумал о замечательной фляжке черноволосого посетителя, и все прочие мысли полностью выветрились из его головы.

– Ах, в поезде! – повторил он. – Есть такое дело. – И Трофим, сделав посетителям знак следовать за собой, направился в «холодную», как здешние служители называли помещение для хранения трупов, где круглый год царила вечная зима. – Если в поезде, то прошу за мной.

Распахнув металлическую дверцу, он выкатил полку и, не глядя на покойника, махнул плечистому мужчине:

– Вот, извиняюсь, ваша тетя. У нас полный порядок, как в филармонии: ежели кто к нам поступил, тот непременно имеется.

По лицу посетителя он понял, что тот чем-то весьма недоволен.

– Ты что мне подсовываешь? – прорычал тот, тряся бакенбардами. – Это, по-твоему, моя тетя? Это у тебя, может, такие родственники, а мне такая, блин, родня на фиг не нужна!

Трофим протер глаза и уставился на покойницу. Это действительно была не тетя. Это был здоровенный негр, доставленный дня три назад с футбольного матча, где ему проломили голову разбушевавшиеся болельщики, и до сих пор никем не востребованный.

– Я извиняюсь, – пролепетал Трофим, сверяясь с номером, написанным на дверце секции, – обознался… Подождите минуточку, будет вам сейчас тетя в лучшем виде…

Он торопливо закатил на место чернокожего джентльмена и, проверив надписи на секциях, открыл соседнюю дверцу:

– Вот это точно ваша тетенька будут…

Во всяком случае, на этот раз на выдвинутой из стены металлической полке действительно лежала женщина преклонных лет и весьма внушительной комплекции.

– Вот она, извиняюсь… – сообщил Трофим, указывая на покойницу, – на этот раз все точно.

Черноволосый тип с бакенбардами и его тощий спутник потянулись к покойнице, внимательно разглядывая ее лицо.

– Она, – заявил тощий, – в поезде была она.

– Ничего, блин, не она! – прорычал брюнет. – Тебе что, блин, все бабы на одно лицо? Ты, жертва пьяной акушерки, опять покойников перепутал? – повернулся он к Трофиму.

– И ничего я не перепутал! – обиделся Трофим. – Точно это она, которая из поезда доставлена… А что вы сомневаетесь – так это у нее, может, после смерти лицо переменившись…

– Ты у меня сейчас сам будешь «переменившись»! – злобно рявкнул брюнет, играя желваками. – Первый раз ты мне, блин, вообще негра мертвого хотел подсунуть! Смотри, блин, хорошенько, а то сам будешь вместо нее на этой полке лежать!

– Все точно! – ответил Трофим, ударив себя кулаком в грудь. – Говорю вам, это она, ваша тетя! То есть, которая из поезда! У нас ведь, как в филармонии, – согласно билетам…

– Я тебе покажу филармонию! – Черноволосый начал наливаться малиновой краской. – Ты у меня сейчас дискантом запоешь!

– Правда, Жетон, в поезде была она, – подтвердил слова санитара худой спутник черноволосого. – Эта самая тетка.

– Значит, и в поезде была не та! – На этот раз черноволосый зверем смотрел на своего партнера.

Трофим, почувствовав, что гнев нервного посетителя переключился с него на другой объект, облегченно вздохнул.

– Как – не та? – Лицо тощего перекосилось нервной гримасой. – Как сказали мне – Свириденко Кава… тьфу, Калерия Ивановна… и на билете, и по документам… все как в аптеке.

– Говорят тебе – не та баба! Та и помоложе была…

– Так состарилась, наверное…

– Сам ты у меня сейчас в натуре состаришься! И на морду она нисколько не похожа!

– Ну, насчет личности ничего не могу сказать, – тощий пожал плечами, – фотографию они мне не давали!

– Фотографию! – усмехнулся брюнет. – Фотографии у меня у самого не было! Где им было ее фотографию-то взять?

Его тощий спутник нерешительно пожал плечами, как бы говоря: на нет и суда нет.

– Так как же насчет… – начал Трофим, следя глазами за левой рукой черноволосого, в которой тот по-прежнему сжимал фляжку. – Я вам предоставил… ежели это и не ваша тетя, так мы тут не виноватые. Что поступило, то и имеется…

– Помолчи! – резко оборвал его человек, которого назвали Жетоном. – Твое счастье, что ты не ту тетку по ошибке замочил! – сказал он своему спутнику. – Иначе бы ты сам у меня рядом с ней сейчас в этот шкаф лег!

– Но, Жетон…

– Молчать! Теперь будешь делать то, что я скажу! Там посмотрю, что с тобой сделать за то, что самовольничать вздумал…

Он повернулся и пошел к выходу.

Санитар Трофим, когда сообразил, что ему сегодня ничего не светит, разочарованно вздохнул.

Ночь прошла спокойно, тетя Каля спала крепко. В целях безопасности Лола решила не отселять ее в свою квартиру, пускай уж тетка будет на глазах и под присмотром.

Утром, пока Лола спала, тетя Каля встала и приготовила Лёне сытный калорийный завтрак. Маркиз, выйдя из ванной, приятно удивился, и они с тетей Калей мигом уговорили латочку домашних голубцов со сметаной. Лёня в свою очередь научил тетку заваривать кофе по своему рецепту. До кофе тетя Каля оказалась большая охотница, она пила его большими чашками, без молока и с сахаром вприкуску.

К кофе разрезали пополам мягкий рогалик и обильно полили его теткиным медом. Лёня попробовал и решил, что такая еда ничуть не хуже венских булочек или круассанов с шоколадом.

После завтрака Лёня сказал тетке, что ему нужно на работу, и мигом улизнул из дому.

Лола появилась на кухне, когда тетя Каля кормила животных. Попугай ел семечки, песику и коту тетка отрезала полкруга аппетитной домашней колбасы с чесноком. Кот Аскольд, убедившись, что в лице тети Кали в квартире появилась щедрая рука, дающая дополнительное питание, вылез из своего укрытия и вежливо представился. Кота тетка одобрила – его размеры впечатляли.

Лола удивилась, узнав, что Лёня уехал на работу, – она-то прекрасно знала, что дел у него сейчас никаких нет. Но еще больше она удивилась, когда увидела, с каким аппетитом Пу И поедает жирную пахучую колбасу. И это ее песик, капризное и избалованное создание!

– От и молодец! – приговаривала тетя Каля. – От и умничка! Будешь хорошо кушать, вырастешь большой-большой!

– Ладно тетя Каля, оставь ты их! – не выдержала Лола. – Давай, пока Лёни нет, поразмыслим о наших делах. Значит, говоришь, по делу о наследстве? И от кого оно может быть, ты понятия не имеешь?

– Чистая правда! – Тетка прижала руки к могучей груди. – Вот те крест! Да еще в Петербурге! Ты-то прекрасно знаешь, что я здесь никогда не была! И кто бы мне мог что оставить? Если наши общие родственники из Черноморска, так ты сама знаешь, какие у меня с ними отношения. То есть, они ждут, как бы я им чего-нибудь оставила… Но я пока помирать не собираюсь.

– Не о том ты говоришь! – с досадой перебила Лола. – Если бы в Черноморске кто умер, так ты бы уж знала.

– Это точно! – закивала тетка. – И вот что я думаю. Ежели так сложно, так не иначе, это Изька копыта откинул в своем Израиле. Изя Гринберг, мой первый муж, ты его не помнишь, – пояснила тетя Каля.

– А ты про него что-нибудь знаешь? – спросила Лола.

– Как не знать, – тетя Каля смущенно отвела глаза, – сын-то у нас общий, а он с отцом общается. У них там, за границей, все близко – хоть Израиль, хоть Америка, хоть Европа. Только и мотаются друг к дружке на самолетах… Живет Изя в Тель-Авиве, большой ученый, математик. Голова-то у него и вправду хорошая была, сын в него удался.

– Так нужно Илье в Гамбург звонить, он уж точно знает, не случилось ли чего с отцом! – вскричала Лола. – Номер ты знаешь?

Тетя Каля достала записную книжку и, поминутно сверяясь, набрала номер. Лола на всякий случай вытолкала из кухни всех животных. Тетя Каля же, оглянувшись, решила, очевидно, что на кухне разговаривать с Германией неприлично, и вышла с трубкой в гостиную.

– Илья! Илюшечка! – закричала она так громко, что на столе подпрыгнула Лолина любимая китайская ваза, а Пу И тоненько заскулил и сбежал обратно на кухню.

– Тетя Каля, незачем так кричать, – поморщилась Лола.

– Так Германия же, дюже далеко… – покосилась Калерия Ивановна на племянницу.

– Так тебе же не надо до той Германии докричаться, ты же с ней по телефону разговариваешь!

– Илья! – повторила тетя Каля потише.

В ответ трубка разразилась длинной тирадой на немецком языке.

– А он не по-нашему говорит, – пожаловалась тетя Каля.

Лола взяла у нее трубку и заговорила по-немецки:

– Могу я попросить Илью Гринберга?

– Нет, – ответил ее собеседник с арийским лаконизмом.

Лола, не удовлетворившись таким скупым ответом, спросила, куда подевался господин Гринберг и с кем она, Лола, разговаривает.

Ее собеседник сообщил, что он – друг господина Гринберга, зовут его Клаус, а сам Илья уехал в Японию на конференцию.

Лола подумала, что слово «друг» в наше время звучит несколько двусмысленно, особенно если «друзья» живут в одной квартире. Она решила, однако, не расстраивать старомодную тетю Калю своими рассуждениями, прикрыла трубку ладонью и сообщила тетке только, что Илья уехал на конференцию в Японию.

– Ой, да на шо ж ему сдалась та Япония, – огорчилась Калерия Ивановна. – Еще Германия куда ни шло, не так далеко, и люди там живут обыкновенные, а Япония эта черт знает где, и живут-то в ней одни японцы! И говорить с этими японцами непонятно как! Может, хоть Изин телефон тебе дадут в той Германии? Туда позвоним да узнаем, жив ли Изя?

Лола снова перешла на немецкий и спросила лаконичного Клауса, не знает ли тот номер телефона отца своего отсутствующего друга, старшего господина Гринберга.

На той стороне провода возникло некоторое замешательство, но затем, немного подумав, рассудительный Клаус сообщил, что он незамедлительно войдет в компьютер и посмотрит, не записан ли там столь нужный любезной фрау номер телефона.

На некоторое время в Германии наступила тишина, изредка прерываемая коротким писком компьютерной мыши и негромкими немецкими междометиями. Наконец Клаус сообщил, что его поиски увенчались успехом, и продиктовал Лоле израильский номер телефона.

Длинные гудки прервались, и в трубке раздался гнусавый, всхлипывающий мальчишеский голос:

– Шалом!

– Плачет! – прошептала тетя Каля, прикрыв трубку ладонью. – Не иначе, умер Изя!

– Мальчик! – громко сказала она в трубку. – Ты по-русски говоришь?

– Чтоб я так жил! – отозвался тот и снова всхлипнул.

– Мальчик, – осторожно продолжила тетя Каля, – у вас что-то случилось? У вас неприятности?

– С чего это вы взяли? – подозрительно фыркнул мальчишка. – Накаркаете еще! А вы кто, вообще-то?

– А что же ты всхлипываешь? – поинтересовалась Калерия, не торопясь называть свое имя.

– Ха! – отозвался ее собеседник. – Это меня Яшка побил! Подумаешь! Я его завтра сам побью!

– А с дедушкой… – продолжила тетя Каля, – с дедушкой все в порядке?

– С кем? – В голосе мальчишки прозвучало изумление. – Чтоб я так жил! С каким дедушкой? – И он крикнул куда-то в сторону: – Ба, тут тетка какая-то звонит, про дедушку спрашивает!

– Моня, – послышался в стороне немолодой женский голос, – Моня, сколько тебе повторять, не разговаривай с незнакомыми людьми! Какого еще дедушку? Твой дедушка, слава Богу, умер до твоего рождения и не видел, какой из тебя получился хулиган! Он бы этого просто не пережил! Дай мне сейчас же трубку, мишуген! – И тут же голос зазвучал ближе: – Это кто? Что вы допрашиваете этого малолетнего бандита? Вы таки лучше спросите меня!

– Ой! – воскликнула тетя Каля. – Да это ж Роза Семеновна! Моя свекровь! – шепнула она Лоле, прикрыв трубку. – Жива, старая хризантема!

– Ну, допустим я – Роза Семеновна, – отозвалась старуха. – А что с того? Это кого-нибудь интересует?

– Так то ж я, Калерия! – Голос тети Кали подозрительно задрожал, и Лоле показалось даже, что она пустила слезу.

«Ну надо же, – подумала девушка, – что значит – давно живут в разных концах света! Она, кажется, обрадовалась бывшей свекрови! Если когда-нибудь выйду замуж, постараюсь жить со свекровью в разных полушариях!»

– Калерия? – удивленно переспросила старуха. – Какая Калерия? Ах, Калечка, это ты! Да Боже ж мой! Да сколько ж я тебя не видала!

– И еще бы век не видать! – прошептала Калерия Ивановна, прикрыв трубку.

Лола уже перестала что-нибудь понимать.

– Калечка! – продолжала старуха. – Золотко мое! Да как же ты живешь?

– Хорошо, – отозвалась Калерия. – А как… как Изя? С ним все в порядке? Он здоров?

– С ним не все в порядке! – Голос старухи стал сухим и злым. – Его жена, эта сколопендра, эта ехидна, эта сибирская язва, она доведет его до сумасшедшего дома или до преждевременной могилы…

– Мама! – раздался еще один голос, на этот раз мужской. – Это ты доведешь меня до сумасшедшего дома! С кем ты разговариваешь?

– Это Каля, твоя жена! – ответила Роза Семеновна весьма ядовито. – Она интересуется насчет твоего здоровья!

– Моя жена? – переспросил мужчина. – Я что, мусульманин? Я что, многоженец? – И он отобрал у матери трубку.

– Каля, это правда ты?

– Нет, то ж не я! – хихикнула Калерия Ивановна. – То ж кто-то другой! Изя, ты меня что, уже даже не узнаешь?

– Попробуй тебя не узнай! Ну, как у тебя дела? Что-нибудь случилось с Ильей, чтоб он был здоров?

– Нет, с Ильей все в порядке. – Тетя Каля подобралась. – А с тобой? С тобой все в порядке?

– Что мне сделается? – Изя вздохнул. – Конечно, вся эта семейка очень таки старается свести меня в могилу, но пока я этому успешно сопротивляюсь! А что ты звонишь-то? Тебе что-нибудь нужно?

– Мне ничего не нужно, – отозвалась тетя Каля. – А кто этот мальчик, который первым взял трубку? Это твой внук?

– Какой внук?! – возмутился Изя. – Слава Богу, я еще молодой человек! На меня еще девушки оглядываются!

– Девушки? – Тетя Каля хмыкнула. – Изя, тебе пора заказать очки!

– А этот начинающий гангстер, этот малолетний Аль Капоне, с которым ты разговаривала за жизнь, – продолжал Изя, не обратив внимания на ехидную реплику бывшей жены, – это мой младшенький, Моня, чтоб он был здоров! И если все же у меня когда-нибудь, не дай Бог, появятся внуки, так у тебя они тоже появятся, потому что в этом плане пока можно рассчитывать только на Илью… Так все-таки, что ты звонишь?

– Ты понимаешь… – Калерия Ивановна понизила голос: – Меня тут вызвал нотариус по поводу наследства, так вот я и подумала, а не случилось ли с тобой чего?

Изя закашлялся, потом наконец проговорил:

– Ну, спасибо тебе, дорогая… большое спасибо, что в первую очередь подумала обо мне!

– Нет, но ты не думай ничего плохого… – попыталась оправдаться Калерия, – я просто забеспокоилась…

– Я рад, что у тебя нет других поводов для беспокойства, – сухо проговорил ее бывший муж. – Но если тебя это по-прежнему интересует, могу сообщить, что я пока что жив!

– И слава Богу! – заторопилась тетя Каля. – Живи сто двадцать лет, как говорят у вас в Израиле…

– И даже если бы, не дай Бог, со мной что-то случилось, почему ты думаешь, что тебя стали бы приглашать к нотариусу? У меня ведь только здесь пасутся пятеро бандитов!

– Сколько?! – удивленно переспросила Калерия Ивановна.

– Пятеро! – гордо повторил Изя. – С младшеньким, Моней, чтоб он был здоров, ты уже познакомилась. А еще есть Фима, Миша, Боря и Вася… Так что в случае чего в наследниках у меня недостатка нету. Слава Богу, всем бы такой истребительный батальон! Когда они садятся за стол, хруст куриных костей слышен до самого Багдада!

– Вася? – поразилась Калерия Ивановна. – Почему Вася? И как же я сочувствую твоей жене!

– Интересное дело! – настороженно проговорил Моня. – И почему это ты сочувствуешь Кирочке?

– Ну как же… – Тетя Каля окончательно растерялась. – Родить столько сыновей… я это себе представляю…

– Кирочка? Кирочка родила только одного, Моню…

– А остальные? Как ты говорил… Вася, Боря, Фима…

– Интересное дело! – повторил Изя. – Как Кирочка могла родить Фиму, если она младше его на два года?

– Ой, ну я ж больше не могу! – простонала тетя Каля. – Ты меня совсем запутал! Кто же его родил?

– Клара, конечно! – ответил Изя. – А Борю – Мила, а Васю – Клава… Ну, про Моню ты уже знаешь…

– Да, про Моню я знаю… – задумчиво протянула тетя Каля. – Сколько же у тебя было жен? Пять? И каждая родила по сыну? И где ты у себя в Израиле отыскал Клаву?

– Почему пять? – Изя на секунду задумался. – Еще была Кася, но у нее не было детей, и мы расстались… А Клава приехала в Израиль со своим первым мужем, но потом они развелись…

– С остальными вы тоже расстались, – уточнила тетя Каля. – Слушай, как интересно! У тебя все жены на букву «К», кроме Милы! Клара, Клава, Кася и я, Калерия…

– Мила тоже на «К», – быстро проговорил Изя.

– Как это?

– Вообще-то она Камилла… Мила – это уменьшительное…

– Ой, ну все это очень интересно, – тетя Каля покосилась на Лолу и заторопилась, – но мне уже пора закругляться, а то я уж неизвестно на сколько наговорила… Рада, что ты жив и, судя по всему, совершенно здоров. Розе Семеновне и своим бандитам передай привет!

– Так все ж таки, что ты звонила? – проговорил Изя, но Калерия Ивановна уже повесила трубку.

– Это не он, – решительно заявила она, повернувшись к племяннице. – Изя жив-здоров и никакого наследства мне оставлять не собирается…

– Тогда остаются мужья номер два и номер три. – Лола сделала пометку у себя в блокноте.

– Ну, Степана Тимофеевича сразу можешь вычеркнуть, – проговорила тетя Каля, – он у меня весь на виду был и умер, можно сказать, на глазах. Всего наследства у него были сапоги хромовые да парадная форма с медалями. Хотя человек он был очень хороший и обстоятельный. Главное дело, если бы из-за него меня нотариус разыскивал, так уж давно бы все это случилось. Степана уж четыре года на свете нет… – Тетя Каля достала большой клетчатый платок и печально высморкалась.

– Ну, я бы не стала торопиться, – задумчиво сказала Лола. – Вычеркнуть никогда не поздно… Иногда самые простые люди после смерти раскрываются с неожиданной стороны… Но, тетя Каля, не будем терять времени даром. Пока Лёни нет, мы можем спокойно заняться твоим делом. Кстати, он не сказал, куда поехал?

– Как – куда? На работу, разумеется. Кстати, где он работает?

– У него завод по производству санитарно-гигиенического фаянса, – машинально соврала Лола, думая о своем. – В Корее… тьфу, в Карелии, под Петрозаводском…

– С ума сойти, каждый день в такую даль ездить! – ужаснулась тетка.

– Да нет же, он туда ездит нечасто, а здесь делами занимается, – пробормотала Лола.

У нее снова возникла мысль, куда это Ленька намылился спозаранку, но тут из кухни раздался грохот, и Лола с теткой бросились туда.

Четверолапые мерзавцы очень удачно сбросили со стола забытый там Лолой сверток с колбасой и теперь раздирали бумагу.

– Господи! – закричала Лола. – Ну что вам так эта колбаса запала в душу! Пу И, ты же раньше вообще ел только ореховое печенье!

Пу И, не разжимая зубов, взглядом выразил Лоле все, что он думает об ореховом печенье и о тех хозяйках, которые кормят собаку разной дрянью вместо того, чтобы предложить им такую дивно пахнущую колбасу. Кот же вообще не удостоил Лолу взглядом, он раздирал зубами бумагу и уже добрался до самого главного.

– Это что такое? – загремел голос тети Кали. – Ах вы, ворюги!

Звери почувствовали свою неправоту и мигом испарились, будто их и не было. Лола протерла глаза – только что паршивцы драли сверток, и вот их нет. Она тут же подумала, что ее бы кот и песик никогда не послушались, Лола долго ругала бы их, причитала и заламывала руки над головой, а они бы как ни в чем не бывало доедали колбасу. Вот что значит характер, вздохнула про себя Лола. Тетя Каля и с мужьями своими отлично управлялась.

Она убрала спасенную колбасу в холодильник и присела передохнуть.

– Ладно, тетя Каля, – сурово обратилась она к тетке, – ты все-таки не уходи от темы. Мы все же должны выяснить, кто оставил тебе наследство. Можно было бы, конечно, попробовать расспросить секретаршу того нотариуса, возможно, она что-то знает…

– Да я в жизни больше на ту Красноармейскую улицу не покажусь! – взвыла тетя Каля. – Да я как вспомню того покойника, так до сих пор мурашки по телу бегут!

– Тебе туда соваться не нужно, – согласилась Лола. – Это опасно.

Тут она вспомнила, что обычно такими делами занимался в их творческом тандеме Лёня Маркиз. Все, что касается молодых девушек – секретарш, медицинских сестричек, продавщиц модных магазинов, официанток небольших кафе, – все это по Лёнькиной части. Он умеет разговорить их, расположить к себе и обаять. Уж он-то выпотрошил бы бедную секретаршу нотариуса Штокенвассера так аккуратно, что она вспомнила бы все, что касалось дела Свириденко Калерии Ивановны.

Но имелись в этом деле и свои тонкости. Во-первых, преступник, который убил нотариуса, действовал наверняка. Если уж он сумел рассчитать время, когда тетя Каля зайдет в кабинет, то уж, наверное, знал, что вся информация хранится у нотариуса, и похитил папку с делом, чтобы милиция и тетя Каля ничего не узнали.

Во-вторых, про все, что случилось с ними за последний день, ни в коем случае нельзя было говорить Лёне. Он сразу же начнет ворчать, кричать, что у Лолы сомнительные родственники, связанные с криминалом, которые хотят впутать его в некрасивую историю. Лола ни в коем случае не может допустить, чтобы плохо отзывались о ее родной и любимой тетке. Нет уж, они сами разберутся, без Лёньки.

– Ладно, тетя Каля, смотаться на разведку в нотариальную контору я всегда успею, сначала давай выясним насчет твоего второго мужа. Всего-то было их у тебя три, первого и последнего мы исключаем, стало быть, остается муж номер два.

– Я – честная женщина, – подтвердила тетя Каля, – было у меня три мужа и больше никого и никогда. Но про него я абсолютно ничего не знаю. Как уехал он в восемьдесят пятом году из Черноморска, так больше никаких сведений.

– Слушай, а кто он вообще был?

– Да как тебе сказать… – Тетка смущенно развела руками. – Я, знаешь, в душу человеку не лезла…

– Однако ты замужем за ним была несколько лет! Неужели он ничего не рассказывал? Откуда родом, зачем приехал в Черноморск…

– Вот это все как раз он скрывал! – Тетя Каля пригорюнилась. – То есть, жил он до приезда в Ленинграде, тогда ведь Петербург так назывался? В общем, я так понимаю, что занимался какими-то темными делами, то есть это тогда так считалось, а потом, когда перестройка вовсю разыгралось, это все стало законным. Но до того что-то органы на него сильно наехали, и пришлось ему бежать из Ленинграда. Насчет сбившей его машины он ничего не говорил, только я думаю, что не случайная она была, это просто пугнуть его хотели, мол, будешь возникать, тогда вообще убьем. Он все понял правильно, оттого и в больницу не захотел ехать, чтобы внимание к своей фамилии не привлекать. Наша милиция стала бы эту машину искать, так? А это никому не нужно. Так что тут я вовремя на дороге подвернулась.

– И как это ты не побоялась?

– Что же, мне нужно было человека без сознания на дороге бросить? – возмутилась тетя Каля.

– Да я не об этом. Какой-то он скользкий тип, ты уж извини, – сказала Лола с праведным негодованием в голосе.

– Ну знаешь! – вскипела тетка. – Я от него кроме добра ничего не видела. Такой дом выстроил! Стройматериалы невесть откуда добыл! И ко мне хорошо относился, за все время ни разу грубого слова не сказал! Степан, третий-то, тот попроще был. Бывало, как гаркнет – будто он на плацу находится! Ну, со мной-то у него этот номер не слишком проходил, гаркнуть-то я и сама могу! – Тетя Каля довольно рассмеялась.

– Это уж точно, голос у тебя как труба иерихонская, – согласилась Лола. – Но не будем отвлекаться, поскольку время дорого.

– Вот-вот, Анатолий тоже все твердил, что время – деньги, – согласилась тетя Каля. – Не любил попусту его на разговоры тратить.

– С чего он уехал? – прямо спросила Лола, ей надоело ходить вокруг да около и щадить теткины чувства.

– Да как тебе сказать? – Тетя Каля прошлась по комнате. – Мы ведь с ним, как бы это выразиться… ну, любви большой ни у него, ни у меня не было. Это вот в первого, в Изю-то, я влюбилась как кошка. Ну, в восемнадцать-то лет это простительно. И веришь, думала, что навсегда! Он, кстати, тоже. Поэтому когда мамаша его, Роза-то Семеновна, спектакли свои устраивала, говорила, что помирает, я нисколько не боялась, что Изя меня бросит. Этого быть не могло, понимаешь?

– Понимаю, – грустно вздохнула Лола, ей снова стало обидно и жалко себя до слез.

– Ну, потом, конечно, всякое было. Как говорится, прошла любовь, завяли помидоры… – пробормотала тетя Каля. – Когда Изя уезжал, мы спокойно расстались, я даже со свекровью напоследок ругаться не стала, хоть и хотелось душу отвести. Ну да ладно, думаю, пускай себе едут спокойно на историческую родину… После в работу окунулась, а когда дело собственное в руках, там, знаешь, грустить некогда, только успевай поворачиваться да по сторонам поглядывать, а то живо обдерут как липку и по миру пустят! Провертелась я так года два, а тут как раз и с Анатолием встретилась. Ему вроде деваться некуда, и я женщина свободная. Одной-то несладко, тем более при моей работе. Ну и как-то сдружились мы, стали вместе жить, расписались даже, он разведенный был, так что преград никаких не было.

– Разведенный? – Лола подняла брови. – А дети у него были?

– Вот про детей ничего не говорил, думаю, не было у него детей, – задумчиво ответила тетка. – Как-то сложилась у меня такое впечатление… Ну, занимался он домом, потом еще какие-то дела тут развернул. Я в его дела не вмешивалась – своих забот хватало. А тут с этой перестройкой, как почувствовал мой Анатолий Петрович ветер перемен, так, гляжу, тошно ему стало в нашем Черноморске, хочет он обратно. Ну что, я сама разговор этот завела, он не отказывался. Простились мы с ним по-хорошему. Калерия, говорит, я тебя всегда добром помнить буду. И уехал.

– И адреса не оставил? – вклинилась Лола в поток теткиных воспоминаний.

– А я сама не взяла, – невозмутимо ответила тетя Каля. – У меня так: если уж расстались, то все, как отрезала! А то начнутся потом уходы, приходы… Сама посуди, зачем оно мне надо?

– Не надо, – согласилась Лола. – И ты с тех пор так его и не видела? И ничего про него не знаешь? Писем не получала?

– Ни строчки! – энергично подтвердила тетя Каля. – И ни словечка! Уехал – и как пропал! Но я особо и не ждала от него посланий. Тут как раз Степан мне подвернулся, и мы с ним решили новое дело начинать – частный дом отдыха.

– Послушай, тетя Каля, ну ты хоть фамилию мужа своего помнишь? – вскричала потерявшая терпение Лола. – И год рождения?

– А как же! – обиделась тетка. – Фамилия его Дубов. Дубов Анатолий Петрович, одна тысяча девятьсот сорок первого года рождения.

– Дубов? – переспросила Лола. – А отчего же я думала, что Шишкин? «Утро в сосновом лесу», «Дубовая роща»… Ну да ладно, пойдем искать твоего Дубова.

– Погоди, только босоножки надену и волосы причешу! – встрепенулась тетя Каля.

– С чего это ты прихорашиваешься? – удивилась Лола.

– Как с чего? На улицу пойдем, не могу же я такой растрепой выйти! Я женщина приличная, немолодая, можно сказать…

Лола внезапно завалилась на диван с хохотом.

– Тетя Каля! Ой не могу! Так ты что же думаешь – мы так и будем по городу ходить и аукаться: Анатолий Петрович, где ты? Такой номер даже в Черноморске не пройдет, а уж Петербург-то город огромный.

– Действительно, что это я… – Тетя Каля смущенно зарделась.

Лола включила компьютер в Лёниной комнате, которая временно стала их общей семейной спальней.

– Ну вот, – сказала Лола, – сейчас все узнаем. – Она быстро щелкала компьютерной мышью. На экране мелькали файлы.

– Это же какая умная машина, – с уважением прошептала тетя Каля, – это же ужас что такое…

– Итак… – Лола не отрывалась от экрана. – Всего Дубовых в нашем городе… двести пятьдесят восемь человек. Из них мужчин… сто восемнадцать.

– Вот интересное дело, мужиков отчего-то всегда меньше! – оживленно заговорила тетя Каля. – Вроде бы и жизнь у них не такая тяжелая, и работают они поменьше, и на диване лежат побольше, а все ж таки раньше нас помирают. Глянь в окно-то – на лавочках одни старушки сидят!

Поскольку Лолу такой факт мало интересовал, она не ответила и продолжала свои изыскания.

– Среди мужчин Дубовых Анатолиев Петровичей… всего четверо, из них рождения одна тысяча девятьсот сорок первого года… ни одного!

Лола с тетей Калей растерянно поглядели друг на друга.

– Путает что-то твоя машина, – наконец сказала тетка, – нет у меня к ней доверия.

– Спокойно, тетя Каля, – не сдавалась Лола, – компьютер ничего напутать не может. Что в него введут, то он и выдает по первому требованию.

Она задумалась на мгновение и снова защелкала мышью.

– Вот смотри: здесь данные городского загса. В мае сорок первого года действительно зарегистрировано рождение Дубова Анатолия Петровича, мать – Дубова Галина Павловна, отец – Дубов Петр Иванович.

– Ну и что? Куда он потом-то делся? – Тетя Каля никогда не страдала избытком терпения, это Лола помнила с детства. И долго думать тетя Каля особенно не любила, она предпочитала действовать.

– Вот тут написано, что Дубов Анатолий Петрович умер, – медленно сказала Лола.

– Точно! Умер! – вскричала тетя Каля. – Ты не подумай, что я радуюсь, но хоть что-то прояснилось. Стало быть, это Анатолий мне наследство оставил, больше некому.

– Подожди, тетя Каля, не торопи события, – пробормотала Лола. – Этот самый Дубов умер в одна тысяча девятьсот семьдесят девятом году.

– Вот тебе и раз! – озадачилась Калерия Ивановна. – И что же теперь делать? Выходит, не тот этот Анатолий Петрович, не муж мой?

– Спокойно. – У Лолы блеснул лучик разумной мысли. – Скажи мне вот что: уехал твой второй муж из Черноморска в восемьдесят пятом, а приехал в каком году?

Тетя Каля вздохнула, подняла глаза к потолку и надолго углубилась в подсчеты. Минут пять в комнате стояла тишина, только тетка шумно дышала и шевелила губами. Сама собой открылась дверь и показался любопытный нос Пу И, которого Аскольд, очевидно, послал на разведку, удивленный наступившей тишиной.

– Вспомнила! – закричала тетя Каля так громко, что Пу И немедленно испарился. – В семьдесят девятом я его встретила, как раз летом.

– Все ясно, учитывая не совсем законный характер занятий твоего второго мужа, мы можем предположить, что у него были фальшивые документы, – решительно произнесла Лола.

– Ты хочешь сказать, что он расписывался со мной в загсе по фальшивому паспорту? – вздрогнула тетка.

– Вполне возможно. Только чего ты боишься? У тебя-то паспорт настоящий был… Значит, когда он вернулся, если он вернулся именно в Петербург, потому что мы даже этого наверняка не знаем, так вот, когда он вернулся, он снова стал не Дубовым, а кем он там был на самом деле. И что нам теперь делать? Все концы обрубил, ох и хитрый у тебя муженек!