Текст книги "Переиграть время (СИ)"

Автор книги: Наталья Ломаченкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Ломаченкова Наталья Михайловна
Переиграть время

Бьёт наотмашь судьба – то полёт к небесам, то падение.

И вчерашней великой державы затоптанный флаг…

Мы научены ждать, и почти научились терпению,

Лишь важнейший урок всё равно не усвоим никак.

Я долги тебе, гордая Родина, выплатил полностью.

Кто был прав, кто неправ – этот спор пусть рассудят века.

Только, всё же, война – это сделка и с честью, и с совестью,

И цена за неё, как всегда, чересчур высока.

Всё закончилось, вроде бы; небо лазурью окрашено

И не пахнет огнём, и не слышно, как рвётся свинец.

И, казалось бы, можно не думать, что где-то за пашнями

Этой радости жить очень скоро наступит конец.

Позабыть невозможно, ведь совесть не терпит сомнения.

И судья, и палач – оправданья для трусов, стыдись!

На восток, на восток – имей силы исполнить решение.

Выше принципов долг – это право на мирную жизнь.

Как же трудно бывает признать и смириться, и выстоять,

Выше гордости снова поставить чужую мораль.

И в звенящей от гнева тиши, эхом первого выстрела,

Первым в ножны без страха вложить обнажённую сталь.

Первым – видя вокруг лишь презрение и ненависть.

Слишком больно – а рядом со мной не друзья, не враги.

Нам бы годы нужны… Но, прошу вас, поймите – нет времени.

Каждой ночью я слышу всё громче ушедших шаги…

Я хотел стать вам другом – и только. Ну что же, не верите?

Я хотел всё исправить – простите. Ведь это не грех.

Я устал себя чувствовать волком и загнанным зверем…

Искупил? Ещё нет? Значит снова – один против всех.

Мне всё снится тот сон… Ну так сбудется, стало быть.

Взрыв – и в пламени рвётся на клочья витая стезя.

Я пытался, поверьте. А много ли, мало ли…

Вы лишь детям скажите, прошу, – ненавидеть нельзя.

– Профессор? – плечом прижимаю к уху трубку мобильного телефона, лихорадочно пытаясь засунуть в сумку все ручки, карандаши, кусочки бумаги и тому подобное, которые в творческом беспорядке валяются на широком столе архива. – Профессор, ну же, отвечайте!!

Рудов, как всегда, в самый нужный момент занят чем-то из ряда вон выходящим, что никак не позволяет ему отвлечься на раздражённо пищащий сигнал вызова. Искренне надеюсь, что у него сейчас нет лекции, иначе мне до него не дозвониться ещё не менее трёх часов. Профессор, бывает, чересчур увлекается в рассказах…

Свободной рукой собрать в кучку все бесценные фолианты, которые мне удалось выпросить пролистать у строгой охраны. И то – лишь под личное поручительство Рудова. К счастью, мэтр довольно частый посетитель в архивах такого уровня, поэтому ему доверяют даже материалы под печально известным грифом «секретно». Например – краткие записки из анналов НКВД.

Одну из которых я как раз держу в руке.

– Ольга? – голос профессора наконец пробился из динамика, заставив меня вздрогнуть от неожиданости. – У меня идёт конференция. Что случилось?

– Я её нашла.

Короткая пауза, за которой следует сдавленно-невнятное восклицание, и интонации Рудова мгновенно меняются с раздражённых на воодушевлённые.

– Я подберу тебя у архива. Через… двадцать минут.

Мысленно фыркаю. Не могла ожидать ничего иного. Когда профессор нападает на след, лучше никому не становиться ему поперёк дороги, или всё может закончиться весьма печально. Для обеих сторон.

– А как же конференция? – лёгкая подначка.

В трубке раздаётся что-то, очень похожее на "к чёрту их", и связь прерывается. Со вздохом сожаления убираю телефон и вторично засовываю все бумаги в сумку. На этот раз расправив все уголки и даже умудрившись не помять их заново. Теперь – снять копии, ибо из архива ничего нельзя выносить, и можно продвигаться к выходу.

Нельзя сказать, что я собой не гордилась. Гордилась, да ещё как! Потому что теперь великий эксперимент Рудова, которому профессор посвятил половину жизни и два моих года, наконец-то сможет выйти на финишную прямую.

Профессорский автомобиль останавливается, взвизгнув тормозами, и я с некоторой опаской забираюсь внутрь. Надсадное рычание двигателей, мы сворачиваем на главную улицу, резво обгоняя попутные машины. Мысленно радуюсь, что ехать недалеко и даже есть шанс добраться относительно живыми.

– Может чуть сбавьте скорость, а? Как бы не сбить кого.

– К чёрту, – теперь уже вполне отчётливо повторил Рудов, коротко взглянув на меня. – Ну, Оля, не томи! Есть там этот немец?

– Полная сводка, – довольно откидываюсь на спинку кресла. – Когда родился, где воевал, когда прибыл в Россию, когда, где и как погиб. Как всё-таки хорошо, что в тех органах писали со всеми подробностями, как нужными, так и ненужными.

– Все подробности нужные, – под нос буркнул Рудов и остановил машину. – Пошли, Ольга. Не терпится взглянуть.

Фыркаю, вслед за профессором поднимаясь по ступенькам в его квартиру, уже давно успешно превратившуюся в полноценную лабораторию. Едва получив в руки копии, мэтр впивается в них жадным взглядом, даже позабыв положить на полку ключи. С любопытством наблюдаю за сменой эмоций на лице.

– Да, это то, что надо… Рудольф Онезорг, немецкий лейтенант… верно… А кто такие эти В.С. Дёмин и Н.А. Погодина?

– Капитан Виктор Степанович Дёмин, был направлен как наблюдатель, – на всякий случай сверяюсь со своими записями. – Неля Александровна Погодина, переводчица.

– Только вдвоём? – удивляется Рудов. – Я думал, там весь отряд вышлют… Ну что же, это значительно облегчает нам задачу. Ты уже думала, где с ними пересечёшься?

– Да, – провожу пальцем по строкам, отыскивая нужную фразу. – Вот здесь, как мне кажется, будет достаточно удобно. Заодно я смогу проверить, вызывает ли моё вмешательство изменения во временной цепи. Смотрите, здесь написано, что они опоздают и мина на заводе взорвётся. Если этого не произойдёт, значит я немедленно вернусь обратно в будущее. То есть в настоящее.

Не буду думать о том, что мне хочется, чтобы мина не сдетонировала.

– Логически правильно, – чуть нахмурил лоб профессор, ослеживая нить моих рассуждений. – Ладно, пусть так и будет. Тогда тебе надо прибыть на пункт назначения чуть пораньше, дня на два, скажем. На всякий случай. А перед этим – засветиться в органах НКВД, чтобы тебя уже официально направили как агента-наблюдателя. Чтобы у этих Дёмина с Погодиной не возникло лишних вопросов.

Пожимаю плечами. Всё это мы уже обговорили десятки раз, во время моей подготовки к грядущему путешествию во времени. Эксперименту, который должен будет произвести целую революцию в науке. Ведь до этого временной перемещатель существовал лишь в теории.

Но для Рудова одной теории всегда было недостаточно.

– Легенду я тебе уже приготовил, ознакомишься, – профессор выудил из-под кипы бумаг серую папку. – Нам несказанно повезло, так что даже имя с фамилией менять не придётся. К твоему сведению, в те годы внештатным агентом НКВД числилась некая Ольга Сергеевна Орлова. Ради интереса стоило бы просмотреть ДНК, вдруг она твоя какая-то дальняя родственница?

– Мгм… – подобная находка действительно убирает множество проблем, тем более что эта самая агентка моя полная тёзка.

Досье гласит, что «я» состою в чине майора (нехило, однако!), 27 лет от роду и т. д. и т. п. В нужное нам время О.С. Орлова находилась на задании где-то в Сибири и непосредственного участия в военных действиях не принимала. В общем, всё складывается как нельзя более удачно.

– Значит через два дня всё сделаем, – подытожил Рудов. Коротко взглянул на меня. – Не передумала ещё ехать? Понимаешь же, если что случится, вытащить тебя я не смогу. Второго такого прибора просто не существует. И потом, существует вероятность, что аккумулятору после перемещения так далеко во времени придётся восстанавливаться несколько дней.

– Пробьёмся! – бодро поднимаюсь, потягиваюсь, подхватываю папку с документами и своей легендой. – Неужели вы думаете, что я упущу свой шанс первой побывать в прошлом? В таком случае, профессор, вы меня плохо знаете!

Рудов коротко смеётся. Провожает до дверей.

– Через два дня я тебя жду. Со всей униформой и полной экипировкой.

– Есть, товарищ генерал! – по-военному отдаю честь.

* * *

Через восемь дней я уже была готова поверить, что Ольга С. Орлова, агент НКВД, и простая жительница XXI века – на самом деле одно и то же лицо. Новая жизнь закружила, увлекла и затянула в себя, не давая опомниться. Впрочем, это была отличительная черта того временного периода.

Всё прошло на редкость замечательно. Временной переместитель, замаскированный под обычный медальон на цепочке, сработал как надо. Аккумуляторы нагрузку выдержали, так что мне не требовалось опасаться, что я теперь навеки застряну в 1945. Можно было со спокойной совестью приступать к своему заданию, что я в общем-то и делала.

Получить назначение не составило никаких проблем, ибо бумаги, сфабрикованные Рудовым, под чьей-то витиеватой подписью, быстро получали всеобщее обдобрение. Получив практически полную свободу действий и инструкции от штаба, которых мне требовалось придерживаться, я на поезде добралась до нужного мне пункта и стала ждать прибытия своего импровизированного отряда. По моей просьбе, Дёмин с Погодиной уже были осведосмлены о том, что к ним в скором времени присоединится наблюдатель. Лишние расспросы были мне ни к чему.

Самым тяжёлым испытанием было оставаться вне дел. Когда сроки приезда подошли к концу и стало понятно, что команда до взрыва не появится, больнее всего было сидеть в своей комнате и ни словом, ни жестом не намекнуть о том, что нельзя запускать механизм завода. Запрещено, табу – потому что любое моё вмешательство, по словам Рудова, неизбежно вызовет разрушение УВЦ (Уникальной Временной Цепи), что приведёт к глобальным изменениям в будущем.

Значит, если мина взорвалась, мне нельзя ничего предпринимать.

Только сидеть и ждать.

На десятый день после моего перемещения в прошлое, прогремел взрыв. Всё шло, как и предполагал Рудов. Эксперимент можно было продолжать, не опасаясь временной катастрофы, но кто может сказать, что мне по-прежнему этого хотелось?

– Товарищ майор, команда Дёмина прибыла и была направлена на ночёвку в местный Дом Колхозника. Приказы будут?

Отрываюсь от меланхоличного созерцания стены и с усилием концентрируюсь.

– Нет, спасибо. Передайте им… а впрочем, ничего не надо. Я зайду к ним сама попозже.

Солдат кивает, и выходит. Откидываюсь на спинку малость покорёженного стула. Да, пора уже приниматься за работу. Профессор же меня предупреждал, что это время – не для людей со слабыми нервами. И я всё это знала. Значит, пора прекращать эту затянувшуюся депрессию и самобичевание, потому что толку от этого всё равно никакого нет.

Короткий взгляд на часы – почти десять вечера. На улице уже темно. Может всё же стоит подождать до утра и отложить знакомство. Тем более, не думаю, что они в состоянии сейчас адекватно воспринимать всё, что я собираюсь сказать.

Вздыхаю и поднимаюсь. Нарыв лучше вскрывать быстро, так меньше боли.

Дорога до заброшенного театра уже выучена наизусть, и тем не менее, всё равно замедляю шаг. Наверное это нормальная реакция человека… хотя мне всегда думалось, что я сильнее. До тех пор, пока не увидишь всё собственными глазами.

За последним поворотом слышатся гневные выкрики, и я, недоумённо оглянувшись назад, прибавляю темп. Картина, открывшаяся глазу, заставляет нервно сжать кулаки.

Вот ты какой, Рудольф Онезорг…

И как же так угораздило?..

Толпа уже прижала его вплотную к дверям. Онезорг не защищался, только молча пытался прикрыть лицо рукой. Проклиная всеми известными словами безответственного Дёмина, который исчез невесть куда, вместо того, чтобы охранять бесценного союзника, я протолкалась ближе к немцу. Даже не рискнув представить, что сейчас сделают со мной, выскользнула вперёд и раскинув руки, загородила Онезорга. Толпа на миг опешила.

– Что вы делаете, товарищи?! Он не враг нам!

До одурманенных слепой ненавистью людей мои слова не доходили. Толпа напирала. Железные вилы скользнули по рукаву формы.

– Убём фрица! Смерть немчине!!!

– Остановитесь, приказываю!..

Тяжёлый удар рукоятки вил пришёлся в бровь. Я едва устояла на ногах, в глазах потемнело. Если я сейчас потеряю сознание, нас просто затопчут. Напрягая всю волю, подрагивающей рукой вытащила из кобуры оружие. С тихим выдохом люди подались назад.

– Кто шагнёт вперёд, застрелю, – тихо пообещала я, целясь почти вслепую. Впрочем, особой меткости здесь и не требовалось. Стреляя в толпу, в кого-нибудь непременно попадёшь, даже не умея стрелять. Только вот мне уж очень не хотелось этого делать. А стоящим передо мной очень не хотелось умирать из-за какого-то немца. С приглушённым ропотом колхозники разошлись, сжимая в кулаках бесполезные вилы.

Оружие впало из ослабевшей руки, и я пошатнулась, не удержав равновесия. Сильные руки бережно поддержали меня сзади, не давая упасть. Кровь заливала лоб, каждое движение отдавалось глухой болью в мозгу. Чуть слышно зашипела, пытаясь встать ровно.

Сзади всё та же осторожная помощь, словно ожидая в любой момент удара. Сдаюсь.

– Вы понимаете по-русски, герр Онезорг? Помогите мне дойти до стола, пожалуйста.

Вздрагивает в ответ на мой «герр», но так же молча поддерживает меня, помогая добраться до комнаты и бессильно рухнуть в покосившееся кресло. Принимаю бережно свёрнутый платок, вытирая кровь. Пожимаю плечами на тихое, с отчётливым акцентом: «Спасибо». И ещё раз, уже видимо на тот случай, если произнёс неправильно – Danke.

– Не за что, – откидываюсь на спинку кресла, прикрыв глаза. – А товарищу Дёмину шею сверну. И любой суд меня потом оправдает.

Тонкие губы чуть дрогнули в улыбке. Значит, хорошо понимает русский. Это упрощает мне задачу. Причём намного, ибо обещанного переводчика здесь тоже не наблюдается.

– Герр Онезорг… к сожалению, я не владею вашим языком, но может быть для вас не составит больших неудобств общаться на руском. Или на аглийском, если вам так удобнее.

– Здесь мало кто знает английский, – нотка удивления в голосе. – Я могу говорить на русском, немного…

Поняв заминку, киваю головой.

– Майор Ольга Сергеевна Орлова.

Больше чувствую, чем вижу ответный кивок-поклон.

– Лейтенант Рудольф Онезорг.

Чуть фыркаю и тут же больно прикусываю губу, чтобы не вскрикнуть, потому что тупое сверло снова беспощадно вгрызлось в мозг. Желание самолично придушить Дёмина усиливается в геометрической прогрессии.

– Вам нужно лечь, – почти беспокойство. Ладно, приму за то, что сохранить меня живой в его же собственных интересах.

– А вы опять влезете по уши в какие-нибудь проблемы, – вяло отмахиваюсь. – Придёт этот ваш напарничек фигов, передам вас ему, тогда можно будет и отдохнуть.

– Причём тут уши? – в интонации лёгкий интерес естествоиспытателя. Объясняю доступно по-английски, не стесняясь в выражениях, ибо всю мою вежливость наглухо задавило желание унять сверлящую боль в висках. Да, похоже английские идиомы мы знаем неплохо. Похвально.

Онезорг на несколько секунд отходит куда-то, мне не хочется даже тратить силы на вопрос. Тем более, что вскоре на лоб ложится восхитительно холодный кусок материи, который слегка приглушает боль. Облегчённо выдыхаю, чуть расслабляюсь, когда мужчина переворачивает его, чтобы сохранить прохладу.

– И чего вы в минёры пошли? Вам бы во врачи надо было, герр Онезорг…

– Не люблю кровь, – лаконично и кратко. Умолкаю.

Хлопнула входная дверь, донёсся звук солдатстких сапог и тихий нежный голос девушки. Резко снимаю со лба платок и распрямляюсь. От злости даже боль отошла на задний план. Немец тоже отступил на пару шагов, видимо испугался нехорошего огонька в моих глазах.

А вот не люблю я когда не выполняются приказы. Ну просто зверски не люблю.

– Капитан Дёмин.

Мужчина удивлённо останавливается у входа в комнату, не сводя с меня глаз. Потом короткий взгляд на Онезорга, на мою разбитую бровь, и видимо до него наконец-то доходит.

– Майор Орлова?.. Я…

– Вы, – резко и сталью. Стоило бы встать, но просто нет никаких сил. – Вы сегодня умышленно нарушили полученный вами приказ. Из-за вас чуть было не погиб ценныйший сотрудник, которого вам, капитан Дёмин, приказано было охранять. Из-за вас мне пришлось лично вмешиваться и усмирять социальные волнения. Боюсь, у меня нет иного выхода, как только отстранить вас от выполнения задания.

– Но…

– Я не давала вам слова, капитан.

Кривятся губы. Ещё раз окидываю взглядом скульптурную композицию. Злость потихоньку проходит, а боль гораздо быстрее возвращается. Плохо.

– Товарищ Погодина. Позволю спросить: почему же вы отсутствовали на месте службы?

Смущённо опущенный взгляд.

– Виновата, товарищ майор.

Недовольно морщусь. Нашли время! Ещё целых четыре объекта осталось разминировать. Непременно разминировать, иначе… Вообще боюсь представить, насколько люди России должны быть обязаны Онезоргу. И не знаю, хватило ли бы у меня мужества на подобный поступок. Скорее, нашла бы себе оправдание, как другие находят…

– Вольно. Поговорим завтра.

Да, на свежую голову поговорим. Сейчас надо только добраться-доползти до кровати и лечь. И провалится в сон. Без сновидений, надеюсь.

Собираю силы в кучку, встаю. Дыхание сразу учащается, становится рваным. Онезорг делает неуловимое движение, словно собираясь подхватить меня, когда я начну падать. Качаю головой. Думаю, сейчас я ещё способна дойти сама.

– Благодарю, герр. Я справлюсь.

В серых глазах сомнение и едва заметная тень чего-то ещё, но я уже не могу играть в загадки. Чуть пошатываясь в полнейшей тишине добредаю до комнаты, падаю, не раздеваясь на кровать и мгновенно проваливаюсь в темноту.

Просыпаюсь от лёгкого стука в дверь. Неохотно встала, мимоходом оценив то, что голова почти свежая, а мозг работает относительно нормально, довольно потянулась, разминая спину.

– Войдите!

В приоткрывшуюся щель бочком проскользнула переводчица. Опустила голову.

– Доброе утро, товарищ майор.

– В неформальной обстановке – Ольга, – я хищно принюхалась к аромату еды с кухни. – Вас ведь Неля зовут, так? Красивое имя.

– Спасибо, – лёгкий румянец на щеках. – Вы… простите нас… за вчерашнее, тов… Ольга. Мы просто и подумать не могли, что толпа такая соберётся. И… загулялись немножко…

– Загулялись! – фыркаю. – Не передо мной извиняйтесь, перед Рудольфом. Человек через себя перешагнул, врагам родины помогать пошёл, а тут все его растерзать готовы. Не дело.

Девушка кивнула. Вдруг испуганно вскинула руку, коснувшись моей рассечённой брови.

– Это… тоже вчера, да? Простите…

– "Это" уже прошло, – ненавязчиво пресекаю жаркое стремление помочь. – Забыли. Лучше посмотрите, что у нас на завтрак.

Она послушно выходит, и я на миг облегчённо откидываюсь на подушку. Первое задание было выполнено с блеском – неузнанной внедриться в группу жителей из прошлого. Да и удалось почти без потерь, а эта вчерашняя непредвиденная стычка в конечном случае принесёт мне больше пользы, чем вреда. Отлично, продолжаем знакомство.

Вслед за переводчицей неспеша прохожу на кухню и не могу сдержать иронической ухмылки при фиде сумрачной физиономии Дёмина. Неля рядом. Онезорг сидит напротив, даже чуть поодаль, с совершенно бесстрастным лицом, хотя я вполне могу представить, насколько лишним и чужим он себя здесь ощущает. Не только здесь – во всей России.

Как заставить их видеть в нём человека, а не нацию?

– Доброе утро, приятного аппетита, – чистосердечно, с лёгким полупоклоном. – Gutten Morgen, герр Онезорг.

Удивлённо расширившиеся глаза. Быстро встаёт, кивает головой в приветствии.

– Gutten Morgen. Вы говорили, вы не знаете немецкий язык.

– Не знаю, – коротко машу рукой, приглашая его присаживаться. – А что это вы так далеко от нас отсели, а? До кастрюли не дотянетесь.

Намёки принимаются быстро. Поворачиваюсь к мрачному Дёмину.

– Можете расслабиться и не пугать больше Нелю своим похоронным видом. Остаётесь вы на должности, остаётесь. Если конечно мне вновь из-за вашей оплошности не придётся схлопотать чем-нибудь по голове.

– Есть товарищ майор!

Удивительно, как мало надо человеку для счастья. Насмешливо отмахиваюсь от готовых уже пролиться на мою многострадальную головушку благодарностей.

– Можно на ты. Ольга.

– Виктор, – искренняя радость и облегчение в голосе. – Вы только вчера приехали, да?

– Нет, – чуть помрачнела. – Я ждала вас уже два дня.

Тихий с акцентом голос. Словно сам боится своего вопроса и моего ответа, но не спросить не может. Потому что так требует совесть. Совесть, которая будит по ночам и не даёт спать. Совесть, которая уже спасла сотни людей и спасёт ещё столько же там, где ещё остались мины.

– Значит, завод, взрыв… тоже?

Киваю. Да, тоже. И тоже вместе со всеми выносила то, что осталось. И тоже кричала и выла, оставшись одна, потому что видеть подобное невыносимо. Потому что так нельзя поступать с живыми людьми, которые хотят жить.

Об этом не упоминаю. Только коротко говорю.

– Больше нам нельзя опаздывать.

Несколько минут едим молча.

– До следующего объекта председатель обещал выделить машину, – наконец прерываю уж чересчур затянувшуюся тишину. – Должны добраться быстро. Мина расположена где-то рядом с мостом, судя по вашим записям, герр Онезорг?

– Да. Там есть водохранилище.

– Ладно, – решительно, хоть и с глубоким внутренним протестом отодвигаю тарелку и поднимаюсь из-за стола. – Заканчивайте, господа и дама, и подбирайтесь поближе к выходу. Я пока что попробую выяснить, что у нас там с транспортом.

С усмешкой кивнув вскинувшемуся было на «господ» Дёмину, выхожу из комнаты. С некоторой опаской оглядываю улицу из окна на случай новых враждебно настроенных масс и только потом гордо выхожу наружу. Гордо – имеется в виду, положив руку на кобуру. Получить по голове второй раз мне совсем не улыбается.

Увидев обещанную машину мне остаётся лишь мысленно поаплодировать исполнительности председателя. Всегда бы так всё в России делалось – в срок, а не с опозданием на неограниченное время. Надо будет наверное поощрительный рапорт отправить начальству.

Вежливо здороваюсь с водителем – на этот раз военным, а не штатским, забираюсь в кузов. Некрасиво уезжать, не попрощавшись, но искушать судьбу и показываться на глаза колхозникам как-то не хочется. Буду надеяться, что председатель войдёт в моё положение.

Наконец из дверей здания показываются и остальные члены нашей импровизированной «противоминной» бригады. Машина с некоторым натугом трогается с места.

Разрешаю себе на некоторое время вздохнуть свободно и полюбоваться местными пейзажами. Время понервничать ещё будет. И притом весьма скоро.

Онезорг вновь вёл какой-то политический спор с Дёминым, переубедить которого в чём-либо было намного сложнее чем вручную подвинуть танк. Странно, что немец этого до сих пор не понял и всё равно продолжает перед ним распинаться. Неля старательно исполняла свою прямую обязанность переводчицы, ибо Онезорг либо не мог свободно говорить по-русски на подобные темы, либо попросту не хотел. Чёрт его разберёшь. Я в полемику не вступала, несмотря на изредка поступаемые возмущённые вскрики Дёмина "Товарищ майор, да что же он несёт такое!". Знаю на личном опыте – все эти антифашистские-антисоветские дискуссии ничем хорошим обычно не заканчиваются. Но что уж, рот затыкать не будешь…

– Это здесь! – крик Онезорга заставляет мгновенно встряхнуться и с некоторым стыдом сделать себе выговор за несвоевременный сон. Мост уже прекрасно виден, виднеется и серый бок бетонного водохранилища, где своего срока поджидает мина.

Машина останавливается. Дёмин с Онезоргом уже готовы, застёгивают на поясе сумки с инструментами. Неля чуть прикусывает губу, опуская взгляд. Милая, пожалуйста, только не начинай паниковать – мне и самой так тяжело даётся это напускное спокойствие, зная, что жизнь может закончится через каких-то полчаса.

Выпрыгиваю из машины.

– Лишние остаются здесь, – отрывисто произносит Дёмин.

На несколько секунд я просто оторопела. Видимо уже отвыкла от подобного хамства.

– Что. Ты. Сказал? – очень-очень тихо и очень-очень медленно. Кажется, даже воздух слегка заискрился в преддверии бури. Капитан чуть отступил назад, но не сдался.

– Товарищ майор, вы вместе с Нелей остаётесь нас ждать здесь. У машины.

– Дёмин, ты в своём уме? – вежливо, всё ещё сдерживаясь. Наверно потому, что на больных кричать нельзя, у них хрупкая психика. – Ты приказываешь старшему по званию?! Это как минимум трибунал. Я иду с вами, это приказ.

– Нет.

– Нет? – спокойствие, только спокойствие…

– Нет, – он даже слегка расставил руки, словно надеясь меня этим удержать. – Как вы не понимаете?! Там слишком опасно. А если будет взрыв?!

– Не будет, – ещё пара шагов вперёд, не обращая внимания на судорожно сжавшиеся зубы. – Дёмин, если вы сейчас же не перестанете из себя изображать невесть что, полетит и вся ваша непройденная медкомиссия, и загремите вы прямиком в отставку. Я не шучу.

Удар ниже пояса. Наверное, не очень красиво и не очень справедливо, но я в своём праве. И этим правом собираюсь пользоваться.

– Тогда я отказываюсь, – тихий голос Онезорга. – Я не буду разминировать.

Ошеломлённо поворачиваюсь к нему. Не ожидала. Совсем не ожидала.

– Вас-то это каким боком касается?!

– Капитан Дёмин прав, – без малейшего сомнения в голосе, только в серых глазах светится странный огонёк. – Слишком опасно. Ненужный риск.

– Это уже вы мне предоставьте решать самой, нужный он или ненужный, – огрызаюсь. – Послушайте, не лезте на рожон. Поверьте, вам сейчас точно не нужны неприятности и стычки с советским командованием. Выполняйте приказ, герр Онезорг.

Упрямое качание головой. Мужчина спокойно отстёгивает сумку.

– Нет. Извините.

– Да что же это такое?! – в некоторой растерянности оглядываюсь на бледную Нелю. На пожимающего плечами водителя. – Ладно. Не хотите по-хорошему, значит придётся идти через другие инстанции. Мне искренне жаль.

– Товарищ Орлова, – девушка внезапно соскочила с машины и придвинулась чуть ближе ко мне. – Пустите их одних, пожалуйста. Никто не знает… сколько ещё той мине осталось. Чтоб не получилось, как с заводом…

Задохнувшись, отворачиваюсь, схватившись обеими руками за бортик кузова. Права, дьявол, как же она права! Значит сейчас придётся наступить на свою гордость, забыть и проигнорировать нарушение военного кодекса, так? Но если мина взорвётся… смогу я потом жить с этим?

– Идите.

– Товарищ майор…

– Идите же!.. – почти выкрикиваю. Вот плакать точно не буду. Ещё чего! И совсем я за них, бестолочей, не переживаю. Подорвутся, туда им и дорога. Приказы выполнять надо!..

Ни слова больше. Только тяжёлое молчание.

Чуть подрагивают губы.

&;nbsp; Удаляющихся шагов почти не слышно.

Неля слегка дотрагивается до моего плеча.

– Если всё будет хорошо, пойдём купаться. Тут и речка хорошая, чистая… Оль, ну правда, не злись на них. Они же только ради нашей безопасности… И Витя никогда бы не стал грубить старшему по званию…

– Уже Витя? – чуть слышно хмыкаю, стараясь за иронией скрыть грызущую сердце тревогу. – Ладно, Неля, права ты конечно. Идём, к реке спустимся поближе, мне надо освежиться. А то я ещё что-нибудь сейчас сделаю, о чём потом буду долго жалеть.

– Это ты о ком? – игривая подначка. Отмахиваюсь, улыбаясь.

– А это уже не в твоей компетенции, товарищ Неля. Ты вон лучше своего Виктора дрессируй получше, а то совсем от рук отбился.

Спускаемся к речке. День на удивление солнечный, куча народу лезет купаться.

– Ты действительно доложишь в медкомиссию? – тихо спрашивает девушка. Внимательно смотрю ей в глаза.

– Не считаешь, что так будет лучше?

– Нет, – она всё-таки отводит взгляд. – У Вити больше ничего в жизни не осталось, кроме своего долга и военной службы, за которую он держится всеми правдами и неправдами. Без этого он угаснет, как свечка на ветру.

– Так уж и ничего? – ухмыляюсь. – А как же ты? Ещё скажи, что он тебе не нравится!

Заалевшие щёки говорят лучше любого другого ответа.

– Но это ничего не значит! – Неля смущённо отворачивается. – Он уже предлагал мне за него замуж выйти… Я тогда отказалась.

Поднимаю бровь. Ну и новости.

– Это ещё почему?

– Понимаешь, меня другой человек ждёт… ждал, вернее, – торопливо поправляется девушка, рассеяяно теребя пояс. – Я только вчера узнала, что он… в общем, всё между нами кончено.

– Письмо? – задумчиво вглядываюсь в даль, туда, где от бетонных серых стен водохранилища вот-вот могут отделиться две маленькие фигурки.

– Да, письмо получила, – несильно размахнувшись, она кидает в воду камешек, и он несколько раз отскакивает от поверхности, распуская красивую рябь. Завистливо вздыхаю – я так этому и не научилась, ибо все мои камешки тонут с постоянством кирпичей.

– Рассматривай это как шанс начать заново, – поясняю, усаживаясь на деревянный пирс. – Тем более, что на горизонте есть подходящий кандидат.

– Точно, на горизонте, – фыркает девушка, и внезапно её лицо светлеет. – Идут, Оля!! Всё в порядке!

Чуть поворачиваю голову, чтобы разглядеть знакомые силуэты и вновь отворачиваюсь к реке. Неля вскакивает, не заморачиваясь подобными моральными терзаниями, и с радостным криком бежит навстречу. Вскоре уже слышен довольный гул голосов. Невесело усмехаюсь – пусть.

Спустя несколько минут раздаётся топот шагов.

– Товарищ майор…

– Всё нормально, товарищ Дёмин, – говорю ровно, не оборачиваясь. – Я немного пообщалась с вашей протеже и решила, что с медкомиссией вопрос решён в вашу пользу. Не волнуйтесь больше по этому поводу. Можете идти.

– Но… я…

– Можете идти, – коротко обрываю. Выслушивать оправдания – это не для меня. По крайней не в данный момент. – Неля вас ждёт.

Шаги, помедлив, удаляются вместе со смущённым покашливанием. Смотрю на воду.

Почему, интересно, теней не одна, а две? Так должно быть?

– Операция прошла успешно, герр Онезорг?

Тень чуть шевельнулась.

– Да. Всё в порядке.

– Очень хорошо, – бросаю в воду подвернувшийся под руку камешек. Он благополучно тонет, чего в общем целом и следовало ожидать. – Спасибо. Можете идти.

Тень остаётся без движения. Это уже порядком притомляет. Но оборачиваться не хочется.

– Вы сегодня решили игнорировать все мои приказы? – слишком устало звучит голос. Даже тошно становится. Ладно, пусть будет как они хотят. Уже больше нет сил спорить и что-то кому-то доказывать. – Герр Онезорг, будьте так любезны, присоединитесь к Дёмину и Неле. Или просто поищите себе, пожалуйста, другое место для отдыха.

Какая вежливость! И всё это для кого?

– Verzeihen Sie mich… Простите меня.

Всё-таки поворачиваюсь. И вновь не берусь опознать выражение лица.

– Не за что вам извиняться. К тому, что вы не считаете нужным меня слушаться, я уже привыкла. Только не могу понять, почему вы так поступили… Вы что, не можете рядом со мной находится? Работать?

– Нет, – слишком поспешно. – Нет. Мне делается страшно.