Текст книги "Черти-Ангелы Натальи Викторовны"

Автор книги: Наталья Литвякова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Наталья Литвякова
Черти-Ангелы Натальи Викторовны

Глава первая

На улице – весна, на носу – выпускные экзамены 8 класса, в голове – ветер, сердце распахнуто для любви. Наконец-то! 15 лет, а за плечами ни одного жениха, ни одного романа. Вот так стукнет 20 лет, а ты старая и одинокая! И ведь сама виновата: пять лет назад безответно влюбилась в одного мальчишку и железной рукой отметала предложения «дружбы» от других мальчиков, свято храня верность Ему, единственному. Потому что нельзя дружить-встречаться с одним мальчиком, а любить другого, пусть и без взаимности. Мы так считали. С Татьяной Лариной.

Ребята нашего двора прозвали меня «синим чулком», «Снежной Королевой» и оставили попытки наладить отношения. Я же стала подозревать, что в последний год моя влюбленность и верность – просто средство маскировки неуверенности в себе, сомнений во внешности и прочих переживаний. А, что? Очень удобно! Со мной никто не хочет встречаться, потому что все знают, что я – неприступная крепость, что «другому отдана и буду век ему верна». Всё дело в этом, а не в том, что я недостаточно красива, недостаточно умна, что у меня нет модных дорогих шмоток.

     А весна в разгаре, весна в упоении! Майские парки и скверы наполнились парочками. От подруг  только и слышала: «А он… а…я… а он, такой, мне…». Девчонок теперь невозможно застать дома вечерами: их кто-то куда-то уже пригласил. Вообще-то, Танька, ты не права. И Онегин твой – дурак. Но после драки кулаками не машут. Мне нравились мальчишки. Любовь моя  безответная прошла. Я так отчётливо поняла это, словно прочитала в книге. И  захотелось свиданий и шептаться на ушко с подругами! А желающих пригласить хотя бы просто в кино – нет. Разбежались. Ау!

Вот и сидела одиноко тёплым вечером царевной-Несмеяной в своем тереме на пятом этаже, даже объяснение подходящее нашла моему одиночеству: скоро экзамены, билеты писать нужно, учить их, так что все нормально, я отлично провожу время, с пользой! Не в пример моей лучшей подруге Алинке, которая уже как полчаса на свидании с десятиклассником! С самим Артемом Кирсановым, организатором школьного ВИА. Наверное, тоже с пользой время проводила. Повезло ей, вздохнула я. Что ж, кому – вершки, а кому – корешки. Кому – кино, а кому – учёба. Я выглянула в открытое окно, за которым май пьянил людей ароматами цветущей сирени, молодой тополиной листвы. Мгновенно подскочил озорной ветерок, обдал прохладным воздухом, задира, зашептал о весне, о том, что счастье подкралось, его дыхание щекочет мою шею, посмотри! Я резко обернулась и… на столе нахально улыбался учебник, призывно шелестел страницами. Блин, ветер, ну и где оно, счастье? Обиделась и вернулась к ужасным, дурацким билетам. И кто её придумал, геометрию эту?

Постепенно увлеклась немилым (но только весной) сердцу занятием, учиться мне все-таки нравилось. И про геометрию кривила  душой, ибо давалась она легко, как и алгебра, но поворчать для порядку никто не запрещал! Так что звонок, и сразу же за ним стук в дверь, застали меня врасплох. Чуть колпачок от ручки не проглотила, грызла его задумавшись над доказательствами очередной теоремы, и вдруг такая неожиданность – гости! «Кто бы это мог быть», – пробормотала я своему отражению в трюмо, и открыла дверь с опаской. Не то, чтобы я боялась, но неожиданные гости всегда хуже татарина. А тут прям целое иго припёрлось, судя по звукам. Я медлила. Может, прикинуться кроликом – «никого нет дома», и всё такое?

– Наташка, открывай, я знаю, что ты дома! – голос Алины перепутать ни с кем невозможно. Ничего себе! Что ж такого могло случиться, чтобы она свалила  со свидания?!

– Ну? Впустишь, или так я и буду торчать на пороге?

Хотелось ляпнуть что-нибудь  вроде «свои все дома сидят», но вид подруги не располагал к шуткам. Услышать в ответ: «Я могу и уйти» в таком состоянии  – раз плюнуть, с неё станется! Поэтому я просто пропустила подругу в комнату. Алинка, словно разъярённая львица по клетке, намотала несколько кругов по комнате, пнула стул, раза три, и только потом успокоилась, плюхнулась на диван. Следующие десять минут мы провели в молчании. Я продолжила писанину,  без вопросов: захочет сама расскажет, что случилось.

– Представляешь? – подруга, наконец, закончила сердито пыхтеть и созрела высказаться вслух. – Пришла я, значит, к этому…– тут она запнулась, подыскивая слово поточнее, – к этому дирижёру!

– К кому? – переспросила я, не понимая о ком речь, так как дописывала последнее доказательство из билета № 13. Признаки параллельности двух прямых слегка отвлекли меня от реальности.

– «К кому, к кому»? – передразнила меня Алинка. Потом вспомнила, как бабушка Сара с третьего этажа называла своего внука Павлика в особенных случаях, вроде опрокинутого бидона со сметаной, или покупки мороженого вместо хлеба. Вспомнила, и с удовольствием за ней повторила. – К этому адиёту, к Кирсанову, к кому ж ещё! Посидели, поболтали, чайку попили, то да сё…

Она многозначительно примолкла, дала время оценить пресловутые «то да сё», полюбопытствовать.

– Ну? – упустила я свой шанс проявить любознательность.

– Баранки гну! И вдруг… – драматическая пауза. – Предки его нежданчиком объявились. Видите ли у них на даче воду отключили, делать там нечего, вот они и вернулись. А я, вся такая, почти из трамвая. Конфеты жру, чай из парадного сервиза попиваю! Его, может, из серванта тридцать лет и три года не доставали.

Алинка фыркнула презрительно, снова переживая картину возвращения родителей Кирсанова.

– А у них, прикинь, конфеты – шоколадные, сто лет не ела! Вкусны-ы-е! И нате вам, картина Репина «Приплыли»! Ты бы видела его мамашу! Зыркнула на меня так, как будто я у неё червонец свистнула. А одета как? «Бурду» отродясь не листала! Говорит: «Артем, мы устали, хотим отдохнуть, а тебе заниматься нужно, ты, что, забыл?» – гнусаво протянула подруга, скорчила уморительную рожицу.

Я рассмеялась.

– «Так что, давай, закругляйся, прощайся с девушкой»,  – продолжила цитировать мадам Кирсанову Алина, и вскочила в возмущении, – нет, ты понимаешь? «Прощайся с девушкой»! Девушек вообще-то провожать нужно! Ночь на дворе! – тот факт, что за окном солнышко светило, время детское – семь часов и горшки, как у нас во дворе говорили, ещё не свистят, Алинку ничуть не смутил.

– И?

– И этот нехороший человек, этот редиска, в общем, так испугался мамочку, что буквально вытолкал меня из квартиры, прикинь! Я чуть конфетой не подавилась!

– Ты, конечно, сопротивлялась?

– А как же! – гордо кивнула Алинка, – ты ж меня знаешь! Но максимум чего я достигла, так это шёпота «Подожди меня внизу». Вот трус! И такой играет на гитаре?! А я, как порядочная, ещё минут десять возле подъезда ждала, а там ни тенёчка, ни пенечка,  жарища!

– При том,что ночь на дворе, – хмыкнула я, не удержавшись от комментария. Алина и бровью не повела.

– Ни тенёчка, ни пенёчка, повторяю для особо одаренных! И я, как дура, стою, жарюсь, жду у моря погоды. Потом думаю, пойду за дом, там хоть деревья.

– Тенёчек, пенёчек.

– Ага! – согласилась подруга и хихикнула. – Ну ты и язва, Наташ! Не перебивай!

– Слушай, а зачем ты ждала? Я бы ушла.

– Уйти? Да ты чё? Оставить все как есть, без последствий? Мать, ну, ты даёшь! А как же скандал? Как же кактус между кроватями? Нет, это не по мне! Товарищ должен знать, что думают о нем соратники по партии!

Конечно, куда ж без этого! Разборки на потом – точно не по Алинке.

– И чего ты дождалась?

– А вот тут-то самое интересное.

«4 мая 1989г.

Привет, Дневничок. Прости, давно не писала. Сам понимаешь, экзамены. То тюлень позвонит, то олень. Шучу. Кому я нужна? На самом деле у меня была мысль. И я её думала. Ладно, ладно. Я буду серьёзна.

Приходила Алина. Она рассталась с Артёмом. Как оказалось, за гитарой пряталось сердце предателя. Алина случайно подслушала его разговор с родителями. Она ему не подходит, видите ли. Потому что а) порядочные девочки в гости к мальчикам не ходят, когда его родителей нет дома; б) порядочные девочки не носят таких коротких юбок, как у прости-господи; в) порядочные девочки учатся сами и не мешают другим. А у Артёма поступление в РИИЖТ на носу. И вообще, порядочные девочки многое чего не делают, из того, что сделала Алинка. Вот так».

Я отвлеклась от тетради, вспоминая визит подруги.

– И чего ты дождалась?

– А вот тут-то самое интересное. Оказывается, порядочные девочки на конфеты не накидываются, как с голодного края и и по основаниям без спроса не шарят, чужие сервизы не берут. При том, дорогая телепередача, что мальчик сам сервиз достал!

Алинка фыркнула.

– Окна у них выходят на ту сторону, где я, как пасочка, на пенёчке сидела, прикинь? Всё-всё слышно в форточку. В открытую. Ещё я услышала, что ему, Артёмке, моему ненаглядному, надо к поступлению готовиться, «а не по девкам бегать»! Я – девка!!! – у подруги аж голос зазвенел от обиды и слезы на глазах выступили. – Как будто я шваль какая уличная, а он меня снял и в дом притащил!

– Так и сказала?! – ужаснулась я.

– Ну! Тоже мне, интеллигентка-дачница! Она ему говорила гадости про меня, а он ей ни слова, ни полслова против не сказал, понимаешь? Я так надеялась! Мог бы сказать, что я не девка, хотя бы, не говоря уже о том, что я – его девушка, а он… Да если б моя мать так на него пёрла, я бы грудью на его защиту встала, не то, что этот трус и предатель! Кранты! Развод и девичья фамилия, расстались и забыли! – подруга рубила ладонью по воздуху—точку ставила. – Если предал в малом  – предаст и в главном! Видела бы ты его рожу, когда я высказала Кирсанову всё, что думаю о нём и его мамочке! Вышел ко мне, как ни в чём не бывало, а вот хренушки ему! – Алинка скрутила дули и ткнула их в окно, как будто в него Артём заглядывал.

Она соскочила с дивана и сделала круг по комнате в возбуждении. Остановилась посередине и пропела, приплясывая:

– Шла по лесу я домой,

Увязался чёрт за мной.

Думала – мужчина,

Что за чертовщина!

– Повернула я домой,

Снова чёрт идёт за мной,

Плюнула на плешь ему

И послала к лешему! – пропели хором последнюю строчку частушки из любимого мультика. Я присоединилась к танцу подружки. Как всегда неуклюже: спотыкнулась о табуретку, завалилась на диван, Алинка сверху. Минут десять, наверное, хохотали.

«А потом мы чуть сами не поругались!Я терпеть ненавижу, когда она такая. Колбаса деловая. Когда Донской называет курятником, а Антона…»

Алинка села напротив меня и хлопнула в ладоши:

– Так! Теперь я девушка свободная, так что вперёд, кривые ноги, на поиски нового счастья! Составишь мне компанию? Может, хватит киснуть по своему плужку, тем более на верность твою ему плевать. Он наверняка даже не знает, что ты по нему сохнешь!

«Плужок! Сама она – плужок! Конечно, в курсе моих дел, Алина Дневник! Но о последних душевных переменах я не спешу её уведомить. Ты ж знаешь: она сразу оживится и возьмёт устройство моего личного счастья в свои крепкие ручки.Что поделать, если  Алинка с детсадика обожает сватовские дела: все эти интриги, записочки, знакомства, примирения поссорившихся влюблённых. В общем, любит вовсю участвовать в нашей личной жизни. Считает себя непревзойденным спецом по любовной части.

Остаётся только смириться, сам понимаешь. Сопротивление бесполезно. Легче умолчать, чем потом удержать от вмешательства. При этом она утверждает, что устраивать нашу личную жизнь – тяжкий крест, который придется нести Алинке до конца дней своих. Как тебе этот финт ушами, Дневник?», – я улыбнулась и дописала: «Но всё же более преданной, искренней девчонки мы не знаем, не смотря некоторую бесцеремонность. У каждого свои недостатки, у кого из нет?» – пожала я плечами.

И я как бы не против, с одной стороны, даже как бы и не возражаю, а с другой стороны – уж очень напористо она это сделает, и с третьей – всё та же дурацкая гордость: что я сама не справлюсь, что ли?

«Ой, ладно. Не о том я думаю, ты прав, Дневичок. Ещё успею рассказать Алинке. Тут другое: надо решиться донести до всех мысль, которую, наконец, я додумала. Что не пойду в технарь ни на какую гальванику, а остаюсь в 9 классе. Папе без разницы, я знаю. Да и брату тоже. А вот Машка, жена его, будет визжать как резанная. И ногами топотать. Не видать мне обещанных «саламандров» и новых джинсов. Ну, и пофиг. Сама пусть в них ходит. И выпрыгивает, из кроссовок да штанов, потому что не тот размерчик, ха! Или пусть продаст на толчке – мне всё равно. Не подкупит! Не хочу уходить из школы, только потому, что надо скорее на ноги становится, профессию получать и деньги зарабатывать, при таком отце. Не хочу! Так что пусть орёт, сколько влезет. И отец у меня нормальный!

Главное, что дядя Миша поймёт. Не будет ругаться, хотя это в его техникум я не хочу идти. И тётя Наташа поймёт. Вот им труднее рассказать. И ещё Валечке, но той – что пойду не в гуманитарный класс, а в математический. Представляю её лицо. Почему-то она уверена, что журфак – это моё. А мне эта литература и русский вместе с ней уже в печёнках сидят. И вообще, вся наша компаша к Макарычу идёт, а я чё – рыжая?», – я вздохнула. Блин, как же ж мне им всем во всём признаться? И когда?

Май катился к закату румяный колобком. Дни, словно кони в яблоках летели, не касаясь мостовой. Не успели оглянуться – здравствуй, последний звонок! А за неделю до него в школе случилось сразу два ЧП.  Первое: кто-то плюнул на зеркальную стену в актовом зале, предмет зависти других образовательных заведений. Себе на беду поблизости ошивался 8-Б класс: у нас была информатика, кабинет которой как раз и находился ближе всех к несчастным зеркалам. Присутствующих в тот злополучный день восьмиклассников заставили писать объяснительные, кто, где, как проводил перемены и с кем. Целое расследование! Наши доморощенные остряки-самоучки, личности с живеньким характером, в ответ выпустили «боевой листок». Осветили в нем событие с зеркалом. Ну и другими историями разбавили своеобразную стенгазету 8-Б.

«ВСЕМ! ВСЕМ! ВСЕМ! ВНИМАНИЕ!!!

По школе №14 объявляется всешкольный розыск тех, кто нагло и жестоко наплевал на школьное большое и красивое зеркало. По этому поводу математик Борис Макарыч произнес короткую, но пламенную речь в 8-Б классе в 9ч 45мин.

Приводим часть из неё: «Товарищи, эт самое! У нас в школе поработали наглые сволочи! Назло знаменитой тете Варе-уборщице и всей школе, эт самое! Они думают, что это им пройдет даром и тетя Варя вымоет зеркало. Помолкните! Это вам нужно, а не мне. Они ошибаются! Слушайте, пока делаю замечание! Я их лично заловлю и не допущу до экзаменов»!

И другие новостя. В школе проводится работа, в которой участвуют как школьники, так и преподаватели. В частности, ученики 8-Б под предводительством великого учителя-друга и наставника детей Бориса Макарыча, наконец, вплотную подошли к решению проблемы века – построению трапеции.

Под чутким руководством и при его пылком участии было установлено, что строить трапецию очень трудно. Экзаменационный билет, содержащий этот вопрос, единогласно признан несчастливым. Изъять его или заменить на более лёгкий не удалось. К сожалению, он всё-таки будет на экзамене. Товарищи! Будьте осторожны! В случае, если вам попадется этот билет, эт самое, немедленно сообщите по телефонам 01, 02, 03!!!».

Страсти вокруг зеркала не утихали. Виновных не нашли. Мы ходили возмущенные, поскольку подозрений с нас так и не сняли. Наша Валечка, Валентина Алексеевна, заявила, что вместо выпускного вечера будет родительское собрание. И переход в девятый класс для многих теперь под вопросом, не смотря на хорошую успеваемость.

Второе происшествие коснулось работы новых ЭВМ, которые – о, чудо! – появились в школе. Конечно же, редакция 8-Б не обошла и это событие. Ещё бы, такой повод поглумиться.

«НАШИ АРГУМЕНТЫ И ФАКТЫ.

Все ученики школы №14 знают, что в кабинете №7 (информатики) стоит «культурно-оздоровительный» комплекс «КОРВЕТ», он же КОКК. Этот самый КОКК, ну очень хороший, что ни в сказке сказать, ни в газете описать!

Поэтому Борис Макарыч для  безопасности сделал решёточку из проволочки, скреплённой маленькими гвоздиками. После  ювелирной работы он пригласил какой-то КООП, который наладил наш КОКК ровно на такое время, за которое можно было смыться куда подальше. А Борис Макарыч от радости так высоко прыгал, что забыл записать адрес этого КООПа и телефон конторы. И даже их название!

Когда Б. М. устал высоко прыгать, он стал прыгать пониже, но почаще. Ну, а когда он увидел, что КОКК от такой вибрации сломался, то, наконец, остановился, с чем Б. М. и поздравляем! А КОКК восстанавливали силами учеников 8-Б. В результате они, наконец, получили доступ к КОККу и смогли выпускать нашу газету в новом, красивом, ЭВЭЭМОВСКОМ формате! Товарищи, будьте бдительны! Недобросовестный КООП где-то рядом, а Борис Макарыч всё ещё умеет прыгать!

Для тех, кто не в курсе: КОКК – это смесь древнего абака с аналитической машиной Беббиджа 1830г выпуска, о чем мы поняли из его описания в журнале «Радио».

Товарищи! Напоминаем, скоро экзамены, будьте осторожны, нашествие трапеций грозит нам».

То, что ребята восстановили работу машин – несомненно плюс, не зря целый год таскались в УПК на занятия по программированию, да и подмоченная репутация 8-Б слегка подсохла. Но вопрос по выпускному остался открытым. Валечка закусила удила и стояла на своём, никакого вечера. Обидно было до слёз, потому что точно знали – мы ни причём!

Вот он, долгожданный последний звонок! 25 мая наступило, ура! Едва закончилась линейка, и классы отпустили по кабинетам, веселье охватило учеников в предвкушении лета. Даже упоминание о наступающих на пятки экзаменах не омрачило его. Однако сбавить обороты удалось Валентине Алексеевне. Просто, без демагогии, она обратилась к нам на этом последнем классном часе:

– Ребята! Смотрите друг на друга, общайтесь, помогайте на консультациях. Запомните друг друга. Ведь некоторые из вас уйдут из школы. Тех, кто перейдет учиться в девятый, соединят с учениками из других классов. 8-Б  больше не существует, поймите. Поэтому, давайте в дни экзаменов вести себя примерно, не оставлять плохих воспоминаний. Прошу вас, уходя, не хлопать дверью!

Негромкие слова учителя произвели на нас впечатление сильнее, чем сотня нотаций и лозунгов. Мы притихли и стали друг на друга оглядываться в растерянности, словно  расставались уже сегодня. А ведь действительно, такого класса, как наш, больше не будет. Такой причудливой, гремучей смеси отличников-хулиганов и тихонь-двоечников, этого «клуба весёлых и находчивых» местного разлива!

8-Б взгрустнул.

И всё-таки он состоялся, наш выпускной вечер. Удался на славу! Родители постарались: раздобыли дефицитные колбасу на бутерброды, сыр, конфеты. В любимом «Золотом колосе» выстояли очередь за пирожными. И даже «Фанта» – о, боги! – а не «Буратино» стояла на столе.

После застолья и танцев, что продолжались до целомудренных 21-00, 8-Б всем составом направился к памятнику Стачек 1902г , самому высокому месту на районе, а то и во всём городе. Мы решили, что это очень подходящая площадка для грешного дела – распития бутылочки винца. Должны ж мы были отметить наш праздник как следует, не понарошку! И «порепетировать», как выразились ребята, перед настоящим выпускным, после десятого класса.

Придумали ещё зимой. Собрали энную сумму на приобретение бодрящего напитка и отправили делегацию пацанов к старшему брату Андрюхи Лепского, которую он, как председатель совета отряда и ближайший родственник, сам же и возглавил. Пару девчонок тоже взяли, чтоб глазки строили и ресницами хлопали. Для убедительности. «ходоки к Ленину» челом били как могли: клали поясные поклоны, клялись на крови, рисовали кресты на пузе, нещадно льстили, твёрдо обещали, что всё будет чинно-благородно. Никаких хулиганских выходок и пьянства под забором, чтоб нам билет с трапецией попался!

Старший Лепский согласился после того, как младший пообещал превратиться в Павлика Морозова и кое-что рассказать родителям. Шантаж, как известно, такая просьба, на которую трудно не откликнуться. Бедолага настолько проникся, что даже приобрёл для нас две бутылки. Мы чуть из штанов не выпрыгнули от радости, и совесть при этом абсолютно не мучила.

Из школы уходили небольшими группками, как партизаны, чтобы взрослые не догадались о наших коварных планах. По пути купили бумажные стаканчики. По дороге к памятнику вынесенные тайком «корзиночки» и «картошка», в коробке смешались в один небольшой торт, что только больше развеселило. Мы хохотали и пили, чокаясь за нас, красивых, умных, смелых. За экзамены – чтоб благополучно и все. За будущие встречи классом, и через год, и через 10 лет. Как мушкетёры из фильма про Д'Артаньяна всё повторяли и повторяли: «Мы встретимся, обязательно встретимся! Тысяча чертей!».

Вспоминали проделки и курьёзы. Естественно, приём в пионеры. Как же не припомнить. А уж я-то до последней минуточки помню торжество. Все люди, как люди: на линейке вскинули руки на призыв: «К борьбе за правое дело будьте готовы!», приготовились, чтобы ответить хором: «Всегда готовы!», да куда там, если я присутствовала. Не успели они за мной. Я так растерялась, что первей и громче всех крикнула: «Будем!». Всем смешно, а мне обидно.

А побеги с репетиций школьного хора? Никто не хотел петь «Вместе весело шагать по просторам» – ну, несерьёзно же, товарищи. На выходе из школы учитель пения, Юрий Михайлович, с завучем и Валечкой отлавливали добровольно-принудительных хористов и возвращали в кабинет пения. На какие ухищрения мы только не шли, через какие окна не сбегали. Даже из туалета. Или уроки биологии. Раздел «анатомия человека», тема «Размножение». Несчастная биологичка Тамара Николаевна вывела нас тогда в парк, пыталась разделить: девочки – налево, мальчики – направо. Ага, как же. Закончилось всё массовой истерикой, даже учительница хохотала вместе с учениками над их комментариями. У вопросов нет вопросов, сказала она тогда. Ребята припомнили нам, девчонкам, Владимира Ивановича, молодого симпатичного физрука. А чего мы? Мы-то ничего, так, баловство, а вот от старшеклассниц ему доставалось. Несчастного пытались то ли вывести из себя, то ли влюбить: вздыхала по нему не одна ученица. Осенью парень уволился, не выдержал популярности.

Вспоминали, шутили и снова вспоминали, перебивая друг друга. А перед нами, как в прекрасной долине, раскинулся ночной Ростов. Манил огнями улиц. Обещал новую судьбу, будоражил неизвестным грядущим. Что ожидало нас? Наше поколение, которое называли «нулевым». Которое было пионерами, но уже не стало комсомольцами. Дети перестройки и гласности. Мы ещё не знали что будет, где и как, но каждый ощущал себя уже состоявшейся, сильной личностью, свободной от предрассудков и системы. Ведь мы взрослели на песнях Цоя, Б.Г. И «ДДТ», на фильмах «Асса» и «Взломщик». Нас не терзали тревоги о хлебе насущном, мы не задумывались о том, как он добывался родителями. Не понимали толком, что происходит вокруг, а ломать своё мировоззрение, «перестраиваться», примиряться с настоящим и сожалеть о прошлом, как взрослым, нам не приходилось. Мы только чувствовали, что перемены происходят и они неотвратимые; что страна становится на новые рельсы. Но не боялись ни следующей станции, ни правды, ни будущего, а только спешили. Неслись впереди паровоза – торопились вступить во взрослую жизнь, как будто её, этой жизни не хватит на всех. Ах, знали бы, что хватит – за глаза!

Посиделки закончились, потому что закончилось вино. Напоследок, хмельные и переполненные эмоциями от избытка чувств, 8-му-Б захотелось спеть. Погорланить, словно истинным гулякам. Разбудить спящий город, пусть услышит, вот они мы – счастливые, юные, весёлые. Класс возвращался домой и распевал, не щадя живота своего «Группу крови», «Звезду по имени Солнце», «Под небом голубым есть город золотоооой». Шагали мы неровно, толкались плечами, хихикали, перескакивали с песни на песню. Репертуар закончился на теперь уже любимых «Раз словечко, два словечко будет песенка» ( вот Юрик бы Михалыч порадовался) и «От тайги до Британских морей». О том, что «Красная армия всех сильней» узнала половина жителей района, и собаки задорным лаем подтвердили этот факт.

А потом на прощание заводила Сушков кинул пионерский клич: «Будьте готовы!», и мы в ответ, не сговариваясь, вскинули руки в салюте и в едином порыве:

– Будем!

«11 июня. 10-00.

Как долго я не писала, Дневник, прости! Но уже – всё, ура! Сдала, сдала, сдала! Самый страшный экзамен для меня, как ни странно, русский! С вечера нервничала, прикинь?» – я вспомнила утро перед экзаменом, словно на машине времени прокатилась.

* * *

Утро. Разбудил громкий звук. Не будильник, а – курица! Иначе и не назвать это чудо техники. Причём, пожилая курица. На старости лет снесла яйцо, и теперь оповещает белый свет о своём подвиге. Блииин, где ты, что ж так надрываться-то! Дзынь, – жалобно тренькнул где-то на полу. Уронила, прости. А вставать так не хочется!

Любопытно, мне приснился шум, или папа всё-таки вернулся из деревни? Вчера его так и не дождалась. Эх, раз, два, три, – рота, подъём! Присела. Прислушалась. Тишина в квартире. Одиночество острее чувствуется по утрам. Я вздохнула. Интересно, почему? Нет, оно не в тягость, наоборот! Но иногда. Иногда очень хочется, чтоб его нарушили. Особенно в день экзамена. Боишься, жалко себя уже с утра, а поплакаться некому.

Точно знала, что у Лерки сейчас на кухне суета сует! Родители собираются на работу. Очередь к зеркалу. Лера делит с мамой плойку, шутя ругаются и смеются. Пахнет кофе и бутербродами с сыром. Лерка выскочит, опаздывая.

– Ни пуха, ни пера! – услышит вслед.

У Алинки в коммуналке вообще – дым коромыслом! Тут с утра ведётся ревизия котлет, гречневой каши и кто последний не включил свет «в колидоре?». Заведут так, не до страха перед экзаменом! Алинке – лишь бы успеть оба глаза накрасить, до физики ли?

Сушков наверняка за чашкой какао и печеньем с маслом спорит со старшим братом. О политике, музыке, перестройке и гласности. Как пить дать выхватит от Серёги подзатыльника напоследок. Дружеского. В качестве пожелания удачи.

Я снова вздохнула. Не отказалась бы сейчас от любого проявления поддержки. На пустую кухню идти медлила, но хоть чаю нужно хлебнуть. А то как заурчу при всём честном народе, смеху будет! Распахнула дверь на кухню и замерла. Сердце – в горле! На солнечном квадрате стола, в гранёном стакане – букетик. Ромашки, немножко клевера, немножко душистого горошка. Благоухает, улыбается. На блюдце золотятся гренки. Пахнет травой, жареным хлебом и чуть-чуть аптекой. Я зажмурилась от счастья. Рядом с блюдцем записка: «Привет из деревни. Я на – дежурство. Как сдашь, позвони. Поздравлю с пятёркой! Твой В. Г.».

Я прижала клочок к груди: папа!

– Сдам! – думаю уверенно и надкусываю гренку. Поднесла цветы к носу, вдохнула «привет», – точно сдам!

Вот это утро!

* * *

«Аттестат получила, заявление о переходе в следующий класс написали. Теперь с чистой совестью на выход, то есть в колхоз!» – я отложила ручку. Вздохнула, ещё не скоро, аж 23 июня! Сколько ждать, почти две недели!

«Об этом потом. Сначала о плохом. Вчера было всё мерзко и отвратительно! Я поругалась с отцом. Из-за купальника, из-за какой-то тряпки! Как он может быть таким разным? И плохим и хорошим, не понимаю! И чёрт меня дёрнул поехать с Леркой..»

Мы с одноклассницей – девчонки из серии «мамина помада, сапоги – старшей сестры»* – оказались на «толчке» – маленьком, но известном всему Западному района Ростова вещевом рынке: Лере родители подарили 25 рублей.

– Неслыханный аттракцион щедрости, – заявила она. – Поехали за купальником, раз такое дело. Птичка на хвосте принесла, что на Труженников появились приличные, польские. Кто о таких не мечтает?

Поехали, конечно же! Едва нашли нужный прилавок среди разнообразия и великолепия вещей. В магазинах такой радугой и не пахло, а тут – пожалуйста! Ах, что это были за шмотки, что за купальники! Тонкая эластичная ткань, ровные шовчики. Настоящие бикини! А расцветка? – глаз не отвести! Тут тебе и горошек, и клеточка, и цветочек, и бабочка! Напустили с Лерой на себя равнодушный вид: мол, у нас дома сто тысяч купальников, как у того Карлсона на крыше.

– Тебе какой нравится? – небрежно спросила подружка.

– Вот этот, – показала я на яркое чудо футуризма – немыслимого цвета кружочки и полосочки хаотично переплетались в узоре на кремовом фоне.

– А мне в клеточку больше. Прям – мечта. Возьму, – решила Лера, – почём купальники?

– Четвертак, – отрапортовала владелица мечты.

– Ух, ты ж! Ну, и экономика нынче в стране! Ну, и торговля! Даже отец НЭПа от таких цен в гробу переворачивается! – подруга решительно настроилась торговаться.

– Шо? Хто?! – изумилась тётка.

– Отец НЭПа, говорю. Вождь всех времён и народов. Владимир Ильич Ленин. Слыхали? Не представлял даже, что дети пролетариата не доедают, не допивают, денег копят на несчастные купальники, и то – не хватает!

– ?!

В результате глумления и торговли прекрасные польские «клеточки» были приобретены на 5 рублей дешевле. То есть Лере ещё и на чёрные коопперативные колготки хватило. Правда, качество – сомнительное, но тут уж – или цвет, или качество. Домой возвращались в приподнятом настроении, а у меня в душе теплилась робкая надежда. Вдруг, и мне удастся выклянчить у отца деньги на купальник. Ведь удача сегодня с нами!

Час спустя поняла: надежда хоть и последней, но всё же умирает.

– Не дам, – сказал отец, как обухом хватил.

– Денег нет? – упавшим голосом уточнила я.

– Есть. Но на такую дребедень не дам! За два паршивых куска тряпки – целое состояние? Спятила?

Не смотря на отчаяние, схватившее меня за горло, я открыла рот, чтобы умолять отца, но тут заметила полную пепельницу. Поссорился с мачехой, поняла я. С Галиной Михайловной. Вот почему хмур, груб и скурил пачку «Примы». И собирается поехать помириться, видимо. Значит вот на что понадобятся деньги: на букеты-кофеты, шампанское, а тут дочь со своей ерундой!

Я сжала кулаки. Никогда ничего не просила: ни обновок, ни вкусностей. Превратилась с помощью подруг в портняжку, перешивая одежду, которая осталась от мамы, в модный прикид. Сдавала бутылки и, чего греха таить, шарила по карманам отцовского пиджака, если папа был пьян. Больше 50 копеек никогда не брала – стыдно – чтобы просто сходить в кино или купить коржик. Давилась гороховой кашей, а ливерная колбаса считалась роскошью. Ну, и что? Переживём, думала я. Пока однажды Галина Михайловна в пылу хвастовства не стала учить меня жизни и тому, как надо вертеть мужчинами: «даже отец твой не жалеет денег на хороший коньяк для любимой женщины!». А я в это время ковыряла ложкой ненавистный горох… И теперь отцу жалко для меня денег!