Текст книги "Такой любви не бывает (СИ)"

Автор книги: Наталья Гладышева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)

В квартире никого не было. Муж опять где-то на работе. Так даже лучше что его нет дома. Не придется ничего объяснять. Грустно вздохнула. Вот в течение уже почти семи лет, это место было моим домом. Или казалось что было. Когда-то давным-давно. В другой реальности. Но времени рассиживаться нету. Как бы муженек не решил навестить меня в больнице. Мало ли. Не найдет там, поедет искать. И начнет с этой квартиры.

Так много всего нужно сделать. А я даже не знаю с чего начать. Вот этот сервиз подарили нам на свадьбу его родители. Но эти тарелки и чашки мне совершенно не нужны.

Решительно поднялась с подлокотника кресла, на котором сидела и обозревала весь предстоящий мне фронт работ. Первым перебрала личное белье. Вряд ли Сергею понадобятся мои трусики. Все что показалось необходимым, положила в чемодан. Когда-то я радостно ждала отпуска и надеялась, что муж тоже поедет со мной отдохнуть. Тогда я и купила этот чемодан. Но так мы в то лето никуда и не поехали. Впрочем, как и последующие отпуска, мне приходилось проводить в одиночестве.

Брюки, блузки. Деловые костюмы. Еще одно напоминание о странице жизни, которую я собираюсь решительно перевернуть. Все это я быстро укладывала в чемодан. Скоро места уже не осталось. И остальное я просто распихала по пакетам. На первое время одежды в чемодане хватит. Через несколько дней, после того как обустроюсь, приеду заберу оставшееся.

Косметика, духи. Один и тот же запах, каждый год, Сергей дарил мне на восьмое марта. Дежурный букет и духи, аромат которых ему нравился. Нет, их я оставлю. Слишком явное напоминание о почти бывшем муже.

Вроде ничего не забыла. Можно и уходить. Подхватила чемоданчик отнесла его в коридор, и надев обувь присела на табуретку, на дорожку. Непрошенными явились мысли о Михаиле. Теперь мы вряд ли когда-нибудь встретимся. Но что грустить. Что нас с ним связывает? Страстный поцелуй? Минутное безумие? Так стоит ли огорчаться? Пусть мы не увидимся. Но теплое воспоминание о том порыве страсти под дождем я сохраню, обязательно.

Все, хватит. Пора идти. Поднялась с табурета, подхватила чемодан, и сделала шаг к двери. Коснувшись ручки, испуганно отдернула руку. Так резко прозвучал звонок. Кто-то настойчиво трезвонил, и я очень быстро отказалась от решения переждать. Ни секунды более не раздумывая, я открыла дверь.

Глава 9
Неприятности продолжаются

– Галина Сергеевна? – лицо стоящего на пороге мужчины выражало вежливый вопрос.

– Да, это я, – и замолчала, ожидая продолжения.

– Симонов Алексей Петрович, – махнул он удостоверением у моего лица, – Я представитель организации известной в народе под названием «Ищейки». У нас накопилось множество вопросов к вам. Предлагаю доехать до участка и ответить на них.

– У меня есть возможность отказаться? – спросила я, уже зная, что он мне ответит.

– Не стоит отказываться, для вашей же пользы, – глаза мужчины в сером костюме сразу стали пронзительно холодными.

– Вы не против, если я захвачу с собой чемодан?

– Куда-то собрались? – небрежный взгляд в сторону моих собранных вещей.

– Так решила на время переехать, – сделала я беззаботное лицо.

– Надеюсь не за пределы города? Помните, вы давали подписку о невыезде?

– Знаю. Поэтому всего лишь к маме, погостить. Это другой конец города.

– Понятно, понятно, – Алексей Петрович явно не поверил в мои чистые намерения не выезжать из города, и протянул к чемодану руку, чтобы не сбежала, так сказать, – Давайте я понесу ваши вещи. Вам ведь тяжело будет самой.

– Не…, – оборвала я фразу, даже ее не начав, мужчина уже подхватил мои вещички и направился в сторону лифта.

Мне осталось только пойти за ним следом. У подъезда нас ждала ничем не примечательная серая машина. В ее-то погрузили меня и чемодан. Точнее я загрузилась сама, а чемодан закинули рядом со мной на заднее сиденье. Господин, представившийся Алексеем Петровичем, сел на переднее сиденье рядом с хмурым водителем и мы поехали.

Путь был недолгим. Контора Ищеек находилась не так далеко от моего бывшего дома. Так что через полчаса я уже сидела в кабинете и ждала незнамо чего. Точнее появления следователя, который ведет это дело. Какое дело мне никто не объяснил. Но и ежу понятно, что об амулетах, да о найденном трупе. Больше я ни в какой криминал не замешана. Надеюсь.

– Добрый день, Галина Сергеевна, – в кабинет вошел уже знакомый мне соня и не один, а в сопровождении не известного мне господина.

Этого сонного сыщика, который шарил в карманах моего плаща, я точно не рада видеть.

– Здравствуйте, – проявила я признаки воспитания.

– Мне сказали, вы куда-то собрались?

– Да, решила переехать к маме, пока не придумаю, как жить дальше, – непримиримое выражение моего лица, не должно добавить мне плюсов в глазах ищеек.

Они уже сейчас невесть что думают, увидев, как я собираюсь смыться с постоянного места жительства в неизвестном направлении.

– А почему, позвольте спросить вы решили так внезапно переехать? – добродушно усмехнулся соня.

– Это касается той области личной жизни, которая наверняка не имеет никакого отношения к делу, по которому меня вызвали сюда, – еще не хватало выворачивать перед ними душу наизнанку.

– Правда? – из-за незатейливого глуповатого выражения лица, на секунду проглянуло что-то умное и опасное. – Что ж. Тогда приступим к тому самому делу. Где вы были и что делали около половины двенадцатого вчера?

– Гуляла, по парку, – скромно я умолчала о причине этой прогулки.

– А подтвердить, действительно ли вы гуляли или нет, кто-нибудь сможет? – глаза Александра Евгеньевича, так кажись его зовут, смотрели пристально и внимательно.

– Я не знаю, где можно найти того человека, который мог бы подтвердить, – нахмурилась я, пытаясь понять в чем подвох. – Почему это вас интересует?

– Когда вы в последний раз видели Марину Александровну Зельц? – проигнорировал мой вопрос следователь.

– Утром, где-то около начала девятого, – что-то подсказало, что их интересует более конкретное обозначение времени, и поправилась. – Точнее без пяти девять я была у нее в кабинете, сам разговор продлился не более десяти минут. Так что где-то в пять минут десятого я уже направлялась в отдел кадров.

– Вы можете рассказать, почему вас уволили? Или это тоже из той области личной жизни, которой нельзя касаться?

– Из-за синей папки, которую ваши ищейки нашли у меня на столе. Рассказывать о том, что я не знаю, откуда она там появилась нужно? – кажется, начинаю закипать, сказывается напряжение последних дней.

– Это мы уже знаем, – невозмутимо заявил Александр Евгеньевич, – нас больше интересует то, что вы последняя видели Марину Александровну в живых.

– В живых? Я не понимаю. Что случилось с Мариной Александровной? – в голове все перемешалось в попытке понять, шутка все сказанное, или нет.

– Вчера Марину Александровну Зельц, нашли в ее собственном кабинете мертвой. С амулетом, очень напоминающий тот которого коснулись вы, на шее. Вот нас и интересует, как такое могло произойти? – ищейка навалился всем телом на стол, сверля меня взглядом и ни на секунду не выпуская из поля своего внимания.

– А я откуда могу знать, – на меня накатило отчаяние и понимание того, что меня считают причастной к смерти Марины Александровны.

В голове не укладывалось, как такое могло произойти. Да и за что ее убивать?

– Плюс нас очень интересует поставка странных камней, которые вы лично пропустили, пометив как безопасные для людей. Только сейчас они всплывают с постоянством достойным лучшего применения, в весьма сомнительных ситуациях. Это вы как-то можете прокомментировать?

– Никак, – обессилено откинулась я на стул, мне стало страшно, от того, чем мог закончиться этот разговор. – Я не знаю, как такое могло случиться.

– Не знаете? А то, что это была не первая поставка подобных камней со скрытыми свойствами через вашу фирму, вы знали? Или что раньше эта же фирма приторговывала сомнительными травками? Не пытайтесь строить из себя невинного человека. Как начальник отдела оценки, вы обязаны знать, что и как. Или вы хотите сказать, что вас держали в неведении?

– Мне нечего сказать, – в глазах потемнело от налетевшей ураганом тоски и понимания того, что я оказалась в ловушке, – Кроме того, что я действительно и не подозревала обо всех этих поставках.

– И вам можно верить? – иронично приподнял бровь ищейка, другой же мужчина стоял неподвижно у стены, и казалось, совершенно не обращал внимания на допрос. – Неужели вы не в курсе того, что раньше эти камешки так же быстро пропадали с прилавков непонятных магазинов? И что только эта партия всплыла так явно? Остальные использовались более аккуратно?

– Вы хотите меня обвинить в сговоре с какой-то бандой сумасшедших? И в убийстве, так? – руки стали холодными как лед, да и мурашки, бегающие по спине, не добавляли приятных ощущений.

– Мы просто хотим получить ответы на свои вопросы, – следователь откинулся на стул и повел себя так, словно потерял ко мне интерес. – Но, вы, я так понимаю, не хотите их давать.

– Если бы я могла ответить на ваши вопросы, – тоскливо произнесла я.

– А вы не можете? – равнодушно уточнил ищейка.

– Не могу, – потерла руки, чтобы согрелись.

– Жаль, мы надеялись на ваше добровольное содействие следствию.

– Мне можно готовиться к заключению под стражу? – зябко передернула плечами.

– Саша, – подал голос, молчавший до этого мужчина, – зачем ты так мучаешь девушку? Не обращайте внимания. Не будет никакой тюрьмы. Я знаю, что вы не врете.

– Как? – вырвалось у меня.

– А вот так, – передразнил он меня и улыбнулся. – Саш, она не причем. Галина Сергеевна, вы прошли испытание успешно. Спешу поздравить, пока этот садист совсем не довел вас до истерики.

– Но я не понимаю! – в голове не умещалось, то, о чем он говорил.

– Все просто, у меня есть кое-какие возможности узнать, когда человек говорит правду, когда нет.

Надо же, ходячий детектор лжи.

– Значит, отсюда я смогу отправиться к маме? – я не верила в свое счастье.

– Куда душа пожелает в пределах этого города, – проворчал Александр Евгеньевич. – Подписка о невыезде пока остается в силе. На всякий случай. Утверждения Василия Игоревича не освобождает вас полностью от наших подозрений. Но пока вы свободны.

– Правда? – широко я открыла глаза.

– Только прочитайте протокол и распишитесь. Все ли верно.

Я сделала, как он сказал, и не долго думая, чуть ли не выбежала из кабинета, чемодан не оказался в этом помехой. В данный момент он казался легче пушинки.

Свобода! Как много в этом слове! Вдыхая полной грудью уличный воздух, я не ощущала смрада города, состоящего из огромного количества невычленяемых компонентов. Я чувствовала только радость, что удалось избежать тюрьмы. Тем более магической тюрьмы. О таких ходит множество ужасных слухов, но что из них правда, а что нет, не знаю и озвучивать не стану.

Поймала такси, решила шикануть на выходное пособие. Пусть даже в ближайшее время новой работы не предвидится. Вряд ли найду ее быстро. В первый же попавшийся омут кидаться с головой не хочется. Так что пока найду способ раздобыть средств к существованию может пройти много времени. Но я настолько обрадовалась тому что меня отпустили, что, не задумываясь решила не валындаться с тяжеленным чемоданам по общественному транспорту, а доехать быстро и с удобствами.

Пока ехала в такси, появилось время подумать. Тем более что вопросов масса. Например, зачем мне сообщили все те факты, которые я узнала в ходе допроса? И самый шокирующий факт, что наша фирма уже давно замечена в подозрительных сделках. Может, поэтому Марину Александровну убили? Даже не укладывается в голове, что она мертва. Да и вряд ли именно из-за сомнительной деятельности фирмы генеральный директор пострадала. Тем более на ней нашли похожий амулет, на тот, что был у меня в кабинете. Правда такой же или нет, ищейки могут только догадываться. Только я знаю, что амулеты похожи. Да и тот, что был на трупе в магазине. Он тоже пропал, так что сыщикам остается только строить предположения. А я не могу сознаться в том, что утащила амулет. Тогда уж точно не поверят, что непричастна. Посчитают за сокрытие улик. Так что об этом происшествии придется молчать. Какая же я дура, что забрала тот амулет. Может, имей сыщики его в качестве улики, быстрее бы распутали этот клубок.

Вышла из такси на до боли знакомой улице, где прошло мое детство. Вот я и вернулась туда, куда последние семь лет наведывалась только в гости, проведать маму. Как она там? И что она скажет, когда узнает что я ушла от мужа? Мама, сколько ее знаю, всегда непредсказуема в своих реакциях. Одну и ту же новость она воспринимает абсолютно по-разному. Все зависит от времени суток, ее настроения и от того в какую линию выстроились в этот момент планеты. Вот и приходится волноваться, ожидая ее веского слова.

Мама, открыла дверь и увидев меня, просто не дала в мне свой монолог вставить и слова:

– Привет! Проходи. Сейчас мне не до тебя, Людмила Анатольевна зашла. Но потом жду подробного отчета о том, почему с чемоданом. А пока иди на кухню. Чай пить. С пирогом с лимонной начинкой. Я знаю, ты его любишь.

Последовав приглашению, я разделась, бросила чемодан в своей бывшей комнате, помыла руки и пошла, пить чай на кухню. Здесь следует сделать отступление, дабы пояснить, кто такая Людмила Анатольевна. Сия замечательная дама, подруга моей мамы и по совместительству соседка. Живет двумя этажами ниже. Так вот, она намного старше моей матери, но выглядит все равно моложе. Маме шестьдесят, Людмиле Анатольевне семьдесят пять. Мама выглядит лет на пятьдесят. Людмила Анатольевна лет на сорок пять. Всю жизнь она следит за своей внешностью и до сих пор привлекает взгляды мужчин к себе. Всегда аккуратно одета. Правда, у нее фатальное отсутствие вкуса. Одежду она носит молодежную. Но как-то забывает, что миниюбка не смотрится на даме, которой уже очень далеко за тридцать. Да и яркие кофточки с кошечками, зайчиками и со стразами вместо ушей, глаз и носов, тоже смотрелись слишком аляповато. А макияж стоит отдельного описания, впрочем, как и прическа. Вечный начес на вечную химию, черная подводка, кричаще яркая помада. Вот такой вот своеобразный человек, которого нельзя не заметить, проходя мимо. К маман она заглядывала часто. Пожаловаться на горькую судьбу и погадать на картах. Гадала, она чаще всего на одного и того же человека. Жил в соседнем доме некий Иван. Недавно ему стукнуло шестьдесят. Был он щупленький, лысенький и очень любил выпить. Госпожа Людмила, страдала от неразделенной любви. Иван являлся занозой в ее сердце. Вот это и было главной трагедией Людмилы Анатольевны. Не знаю, как мама умудряется часами выслушивать одно и то же: «Он меня не любит! Он на меня внимания не обращает! Если я куплю красную юбку, помнишь, я тебе рассказывала, он обратит, наконец, на меня внимание? Может он все-таки сделает мне предложение?». И так бесконечно. Но маман стоически сносила все эти излияния и всегда была рада видеть свою подругу.

Вот и сегодня Людмила Анатольевна, обряженная в зеленую футболку и джинсовую миниюбку, сетовала на судьбу злодейку:

– Ты представляешь. Я же его смогла домой-то пригласить. Он же до этого все нет, да нет, говорил. Но я хитрая, нашла способ. Купила бутылку водки и говорю ему. Ваня, у меня есть выпивка. Может, зайдешь? Он и согласился. Ну, я думаю, на секес-то его и раскручу. Раз уж окажется у меня в квартире, то отвертеться не сможет. Я ж специально для него красивое белье прикупила. Красное, кружавчики, прозрачное все. Прелесть. Думаю сейчас, как одену, вместе с поясом и красными чулками, так будет у моих ног. Так-то вот, – и она отхлебнула из чашки. – А дальше знаешь что было?

Мы с мамой синхронно отрицательно покачали головами.

– Так вот, представь. Эта зараза вылакала всю бутылку, пока я подготавливалась. Сожрала всю закуску. А когда я к нему вышла, вся такая-растакая, он как закричит: «Чур меня окаянная!». И как побежит из квартиры. Даже один ботинок забыл. Так и смылся на одной ноге ботинок, на другой тапок. Вот скажи мне Катерина, – Екатерина это имя моей мамы. – Неужели я такая страшная, что от меня мужик сбегает? Я же ему сколько говорила. Давай жить вместе. Он одинок, я одинока. Как хорошо-то было бы. А тут. Хоть к гадалке какой иди, приворот делай. Кстати, о гадалках. Давай-ка ты Катюш мою любимую колоду карт. Раскину-ка я на Ивана. Авось что хорошее меня ждет. Может и полюбит меня этот ирод.

Дальше мы сидели, слушая комментарии Людмилы Анатольевны насчет расклада. Выходило по нему, что и в ее жизни скоро будет счастье.

– Галочка, – обратилась ко мне мамина подруга. – Давай я на тебя погадаю?

– Не знаю, – пожала я плечами, в умения доморощенной гадалки не очень верила, для того чтобы увидеть будущее, даже по картам, нужны определенные способности, и вряд ли у Людмилы Анатольевны они есть. – Можно и погадать.

Карты ложились одна за другой в определенный рисунок на столе. Вот последняя карта, завершила неоконченную линию. Итак, что же меня ждет в моей с чистого листа начатой жизни.

– Хм, – задумалась Людмила Анатольевна. – Любит тебя очень хороший и сильный человек. Очень сильно любит. Он всегда рядом. Только ты об этом не знаешь. Придет время он тебе сильно поможет. У тебя сейчас сложный период. Так, так, так. Казенный дом и какие-то проблемы с ним связанные. Это может быть работа или какое-то другое учреждение. Вижу расставание. И…, – тут она запнулась и как-то странно взглянула на меня. – Нет, не может быть. Не думаю. Карты еще не успели отдохнуть от предыдущего гадания. Энергетика осталась, вот и выдают ерунду. Так что, – она смешала резким движением карты на столе и вымученно улыбнулась. – Что-то вроде новой жизни показывают. Как если бы ты заново родилась. Думаю, лучше перегадать в другой день. Сегодня глупость какая-то получается.

– А я и начала новую жизнь так, как будто заново родилась, – поспешила я рассеять ее сомнения.

Когда ушла Людмила Анатольевна, мамуля приступила к моему допросу. Весь рассказ о том, как я обнаружила, что у Сереги есть любовница, она выслушала молча. Повестью о своих обмороках я ее пугать не стала. А то, разохается, разахается. Потом замучаюсь успокаивать. Хватит и того, что с работы уволили, да от мужа ушла. Конечно, о работе я не стала все рассказывать. В моей версии это событие выглядело более упрощенно. Была проверка, кто-то подложил компромат на генерального ко мне в кабинет, за это и уволили.

– Ох, ты горе мое луковое, – всплеснула руками маман выслушав меня, – Сколько говорила, людям верить нельзя. Всяческих гадов, особенно в этих новомодных офисах, пруд пруди. Что делать дальше-то будешь?

Уррррааа! Ругать и грузить нотациями, не будут. И то хлеб, в такой-то ситуации.

– Искать работу. Подавать на развод. И самое главное, жить дальше.

– А вот чашку оставь в покое, разобьешь, – привычно проворчала мама, глядя на проявление моей любимейшей дурной привычки, переставлять чашку с блюдца на стол и обратно на блюдце, – Работу ты найдешь. Ты у меня девочка умная. А вот мужа… Ты хоть попыталась его расспросить о том, правда утверждения этой Александры или нет? Не пробовала, по глазам вижу. А раз так не поспешила ли ты со своим решением?

– Даже если и не Александра, то пойми. Мы стали чужими друг другу, да и с самого начала нам не стоило жить вместе. Этот брак, одна большая ошибка. Сейчас я это понимаю. Мы так и не смогли стать близкими людьми. Пара хороших знакомых, живущих на одной жилплощади. Вот кто мы друг другу. Поэтому стоит ли что-либо выяснять? Мне кажется, что не стоит.

– Такого мужа как Сереженька, ты никогда не найдешь, – забыла упомянуть, что маман в моем супруге души не чает, повезло ему с тещей, – Не пьет, не курит. Деньги в дом приносит. Слова грубого не скажет. Воспитанный. Красивый. А посмотри на нынешних мужиков? Это же просто ужас. Жен бьют. Пьют. Еще и ждут, чтобы за ними бегали. Избаловали нынешнее поколение мужиков глупые девчонки. Думают, если дать сразу, то мужик уже и твой. А мужчины и рады. Ухаживать не надо. Цветы дарить не надо. Ткни в любую малолетку пальцем, а она готова по первому требованию ноги раздвинуть. А интернет? Сколько разврата, сколько грязи.

– Мам, хватит, – взмолилась я, если уж родительница начинает про нынешние нравы, то придется пару часов слушать про то, какой ужас творится вокруг, – Я решила больше не портить жизнь, такому замечательному, красивому и великолепному Сергею. Можешь радоваться, теперь он сможет найти свое счастье.

– Дура, ты, – вздохнула мама, – Зря, вот увидишь зря ушла, – и тут же добавила без перехода, – В твоей бывшей комнате, постелена чистая постель. Так что можешь заселяться. Да и местечко в шкафу, для твоих вещей есть. Ох, и дурочка ты у меня, ох и дурочка. Ладно, пойду я полежу. Что-то последнее время спина сильно болит. Поэтому когда есть возможность прилечь, я пользуюсь ею, не задумываясь.

Маман пристроилась на диване в большой комнате, а я осталась на кухне. Думать, дальше как быть, как жить. Пока пылала праведным гневом, особо не размышляла, что меня ждет в дальнейшем. А сейчас, после мамочкиной отповеди, аж жуть берет. Ведь развод, это раздел имущества и не только. Наверное, даже раздел воспоминаний на «до» и «после». Устала, устала, устала. Столько всего навалилось. Кошмар.

Пока мыла посуду, пока вытирала ее, голова все так же гоняла эти мысли по кругу. Вымыв посуду, пошла, разбирать свои вещи. На цыпочках прокралась мимо задремавшей маман и прошла в комнату, которая двадцать три года была моей. Только выйдя замуж, я переехала к Сергею. А до этого, свидетелями всех моих радостей и горестей были эти стены. За это время в комнате мало что изменилось. Разве что обои поменялись, да добавился новый шкаф. Распределила одежду по вешалкам, и полкам. После этого занятий не осталось. Выходной, работу не поищешь. Интернета у мамы нет, впрочем, как и компа. Мужнин ноут не стала забирать, это было бы верхом хамства. Значит, придется приобретать свой. Мама, правда, ругаться будет. Но в поисках работы поможет наличие интернета. Можно разослать резюме, можно самой обзвонить все интересные варианты. Но, пока, заняться нечем. Телевизор в большой комнате. А мамуля сейчас отдыхает. Тревожить не хочется. Пойти погулять? Попробую. Благо здесь рядом есть лесопарк. Пусть в черте города, пусть где-то даже грязноват, но какой-никакой, а лесопарк. Решено. И орешков прихвачу. Для белочек. Может, повезет и хоть одну удастся увидеть. В детстве часто их с руки кормить приходилось. Забавные зверьки. Пушистые, смешные и практически людей не боятся. Вот и способ поднять настроение отыскался.

Джинсы и футболка, надетые еще в квартире у мужа, вполне подходили для подобной прогулки. Переодеваться не стала, а тихонечко прошла в сторону коридора. Обулась и, закрывая за собой дверь, услышала:

– Только не задерживайся допоздна, – а мамочка оказывается и не спит, а только притворяется.

Но возвращаться к заманчивой идее, провести выходной у телевизора, не стала. Забежала в ближайший магазин. Фундука там не нашлось, но зато отыскались семечки. Сколько помню, для белок это не менее любимое лакомство, чем орехи. Купив пару пачек, пошагала в сторону лесопарка.

Прогулка удалась на славу. С белками я так и не повстречалась, зато сгрызла все семечки, благо в кармане нашелся полиэтиленовый пакетик для шелухи. Да прошлась по знакомым с детства тропинкам. Здесь мало что изменилось, разве что грязнее стало. Опускается уровень культуры народа. Еще как опускается. По горам битых и не очень пивных бутылок видно.

Выйдя из парка, я ускорила шаг, бывший прогулочным в тишине парка. Во дворе меня окликнули:

– Галка! Ты? Не может быть.

Обернулась на голос и застыла, пытаясь справиться с мучительной, разом нахлынувшей болью воспоминаний:

– Димка? Как видишь, это действительно я, – внутри я вся застыла от ощущения неизбежности того, что придется вспоминать.

– Я так рад тебя видеть, – невысокий русоволосый мужчина приближался ко мне быстрым шагом, – Знаешь, я ведь так и не попросил у тебя прощения.

– Не надо, Дим. А ты когда вернулся?

– Месяц назад. Отвык от всего просто ужас. Так непривычно. И трамваи эти, и машины, и люди, и сам язык, все никак не привыкну к тому, что народ вокруг только на русском разговаривает.

– Понимаю. Я, наверное, пойду, – нерешительно сделала шаг в сторону подъезда, – Я теперь у мамы, так что еще увидимся. Расскажешь о своей жизни за границей.

– Да, конечно, я не подумал. Может, ты торопишься. Извини. И надеюсь, мы с тобой действительно еще поболтаем, – растерянно улыбнулся Димон.

– Обязательно, поболтаем. Пока, – махнула я на прощание рукой и поспешила к подъезду.

Вслед мне полетело:

– Пока!

Бегом я взлетела по лестнице на четвертый этаж, начисто забыв про существование лифта. Я словно боялась, что он догонит меня и разговор, которого мне хотелось бы избежать, обязательно состоится.

Эх, Димка, Димка. Со школы ты ходил по пятам за мной, все надеялся на мою взаимность. И в институте тоже, хоть больше чем другом ты для меня не был. А я взяла и предпочла твоего друга. В ту компанию ты меня привел, как свою возможную девушку. А вон оно что получилось. Больно, даже сейчас вспоминать о твоем тезке, другом Дмитрии. Тяжело, и как-нибудь в другой раз, когда настроение будет поустойчивей. А то я так точно сорвусь сейчас на слезы. А оно мне надо?

Ворвалась в квартиру, скинула обувь и с разбегу бросилась в ванну. Набирать водичку.

– Галь, что-то произошло? – встревожено выглянула из кухни мама.

– Ничего. Я просто хочу искупаться, – сдавленно произнесла я.

– Значит, точно, что-то случилось, – обреченно вздохнула мать, она как никто знала меня и мои привычки.

Отвечать я не стала. Просто заглянула в шкаф, достала для себя полотенце и, скинув одежду окунулась в теплую вспененную воду. Прикрыла глаза, отгоняя все мысли, прочь и неожиданно, провалилась в одно из своих странных видений.

В этот раз я находилась в березовой роще. Свет и шелестящие листвой деревья. Красиво.

– Я так рад, что удалось до тебя достучаться, – прошептал знакомый голос.

– Я схожу с ума? – жалобно пробормотала я, – Раз так часто мне все это видится.

– Что ты! – встревожено, воскликнул появившийся из-за дерева мужчина, – С тобой все в порядке. Просто так нам удается нормально поговорить. Вот поэтому ты здесь. Если бы ты не хотела, зови я тебя или не зови, результата не было бы. Но ты так же хочешь этого общения, как и я. Поэтому и получается нам с тобой увидеться.

– Зачем все это? – развела я руками в стороны, пытаясь обхватить все вокруг.

– Затем, что я безумно рад, что удалось с тобой повидаться. Я очень переживал. Вытащить тебя из темноты получилось, а вот дальше связь обрубило. Будто ее и не было. Я боялся, что с тобой что-то случилось.

– Правда? Значит это ты помог мне выбраться с того света?

– Ну…

– Точно ты, – утверждающе наклонила я голову, – Как ты смог совершить подобное?

– Просто. Я же люблю тебя, – спокойно улыбнулся он, только вот как можно увидеть улыбку на том, что лицом и не назовешь.

Но это точно улыбка и ничего другого. Не зря же туман, что и являлся его лицом, озарился ярким светом.

– Любишь? Но за что? Не понимаю. Я не достойна подобного чувства с твоей стороны. Я грязная, гадкая, плохая.

– Зачем ты так о себе? – с болью в голосе спросил он, – Смотри.

Передо мной появилось зеркало. Я испуганно закрыла лицо руками, так страшно казалось увидеть, что зеркало может показать. Нежные сильные руки заставили меня поднять голову и открыть лицо:

– Смотри. Это не страшно.

Сначала я бросила на отражение один робкий взгляд и тут же отвела глаза. Но увиденное так удивило меня, что я не удержалась и взглянула еще раз, а после уже прикипела взглядом к видению в зеркале и не смогла оторваться.

Какие слова найти, чтобы описать то, что я увидела? Это, нечто, являло собой сгусток энергии. Он иногда распадался на отдельные языки пламени. Временами же, языки холодного, да холодного пламени сплетались в женскую фигуру. И тогда я могла разглядеть детали. Волосы, тоже состоящие из огненных лент, жили отдельной жизнью, шевелясь, словно на ветру. Вместо лица туман, сквозь который, кажется, проглядывают звезды, там, где должны быть глаза. Мерцание и таинственность. Так можно назвать то нечто, что заменяло лицо. Вся фигура состояла из разных движущихся оттенков серого и голубого. Лишь иногда в пляску голубого огня вплетались оранжевые или желтые искры. Но даже они не могли разбавить ощущение холода, что шло от фигуры нечеловечески прекрасной женщины.

– Это я? – непослушными губами прошептала я, протянув то нечто, что заменяло мне руку к стеклу, – Но почему такой холод?

– Ты словно в коконе, – печально прозвучали эти тихие слова, – Те яркие искры что иногда вспыхивают в этом холодном пламени, это твое настоящее я которое рвется сквозь броню, которую ты для себя создала. Возможно, я могу только догадываться, когда-то ты создала ее, чтобы скрыться от боли. Только это суррогат. Настоящая ты прячешься там, внутри. Как бы мне хотелось, чтобы ты смогла разорвать эту тюрьму и смогла почувствовать и понять, что в жизни кроме боли есть еще и счастье.

– Нет! Я боюсь, – испуганно разом заледеневшая фигура отшатнулась от зеркала.

– Но это стоит того. Поверь. Прошу, – нежно руки коснулись моего лица.

– Нет! Ты ничего не понимаешь. Я не хочу верить. Верить это больно. А я устала чувствовать боль. Я хочу домой.

– Ты не права. Уверен, придет день, и ты поймешь, что любить это не больно.

– Прощай. Я больше не приду. Слышишь. Не приду.

Пришла я в себя в ванной. Из глаз лились горькие слезы. Мне стало только хуже, чем было. Как я не хотела, чтобы воспоминания вернулись, а они все-таки пришли. Зачем он тревожит эту мою рану? Я не хочу этой боли! Не хочу! Пусть я эгоистка. Но никогда. Никому. Не пожелаю пережить то, что пережила я. Я больше не хочу вскрывать себе вены! Не хочу! А значит. Кокону быть! В нем не больно!

– Галочка, – поскреблась в дверь ванной мама, – С тобой все в порядке?

– Да, мам, в порядке, – с трудом справилась с дрожащим голосом.

– Тебе тут звонили на мобильник. Я не стала подымать трубку. Или надо было?

– Я сейчас выйду. И посмотрю, кто звонил.

– Хорошо. Я кушать приготовила. Щи и пирожки с картошкой. Будешь?

– Не знаю мам. Не хочется, есть, но я попробую себя заставить.

– Ну, уж нет. Сядешь и поешь. Неприятности это не повод отказываться от еды.

– Хорошо мам. Сейчас. Выхожу.

– Я пока тебе щей налью.

– Спасибо, мамуля.

Процесс помывки выполнила быстро. И скоро уже восседала на кухне за столом с телефоном в руке. Так. И кто это звонил? Но просмотреть эту информацию не успела. Мобильник сначала зажужжал, а потом затрезвонил прямо у меня в руке. Так кто же это такой настойчивый? Взглянув на экран, я застыла статуей на стуле. Не может быть! Уж этого-то человека я меньше всего ожидала услышать.