Текст книги "За миг до удара"

Автор книги: Наталья Корнилова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 25 страниц)

– Приятного аппетита, – буркнула я, но американец даже не моргнул.

– …Свет я не включал и пользовался фонариком. Все стены и мебель были забрызганы кровью, везде валялись части его тела. Честно скажу, за всю свою практику я ни разу не видел ничего подобного. Я тогда ещё не знал, что это всего лишь цветочки, и все равно хотел сбежать и забыть об этом навсегда, уничтожив записку. Но не сбежал. И знаешь, почему?

– Он был ещё жив, – уверенно сказал босс, нанизывая на вилку непослушный маслёнок с тарелки.

– А как ты догадался? – удивился Пол. – Да, действительно, этот человек ещё дышал. Не знаю, как в нем теплилась жизнь и в чем держалась душа, но когда я посветил ему в изрезанное лицо, один, каким-то чудом оставшийся целым, глаз смотрел прямо на меня и слегка моргал. Надо сказать, что я далеко не робкого десятка, но тут чуть не умер от страха. Это был огромных размеров бородатый старик. От неожиданности или испуга я вдруг начал извиняться перед ним, почти уже трупом, и объяснил, что нашёл его записку и пришёл, чтобы помочь. Он выплюнул то, что было во рту, и зашевелил тем, что осталось от его губ. Я догадался, что он хочет что-то сказать, наклонился и услышал буквально несколько слов. Это были совершенно непонятные для меня хриплые звуки, не более. Но у меня феноменальная память, и я запомнил их на всю жизнь, и уже всерьёз подумываю о том, чтобы их высекли на моем надгробном камне, который, если дела пойдут так и дальше, появится у меня очень скоро. Как я понял, старик произнёс их на последнем издыхании, потому что сразу же умер, на своё счастье.

Мне же повезло меньше. Тогда я ещё не знал, какую страшную тайну он мне передоверил. То, как мучили старика, чтобы выведать её, уже должно было сказать мне об этом, но я тогда ни о чем не думал, кроме того, что нужно скорее сматываться. К сожалению, это было не так просто, потому что, когда я распрямился, чтобы пойти к выходу, в комнате загорелся свет. У двери стояли два молодца, каждый размером со статую Свободы, и оба были, как у вас говорят, лицами кавказской национальности. Я подумал, что, похоже, у них был ключ. Они тихонько вошли, заметили меня и видели, как старик мне что-то сказал. Этого им показалось достаточно, чтобы нацелить на меня кольты сорок пятого калибра.

«Ну, недоделок, – сказал по-английски один, поигрывая пушкой, – а теперь поделись с нами услышанным. И не вздумай шутить».

«Простите, – говорю, – но я ничего не понимаю. Я совершенно случайно оказался здесь…»

"Ну да, конечно, – ухмыльнулся другой, – мы тоже заглянули на огонёк.

Говори, парень, или с тобой произойдёт то же, что с этим грузином".

Они, видать, приняли меня за случайного излишне любопытного прохожего.

«Так он грузин? – удивлённо спросил я, отступая в глубь комнаты. – Теперь понятно, почему я ни черта не разобрал из его слов. И вообще, ребята, не знаю, что вы задумали и чего хотите от меня, только мне пора домой – время позднее, жена волнуется…»

«Он над нами издевается, слышишь, Тимур?» – спросил один по-русски, думая, что я его не понимаю.

«Слышу, Резо. Придётся заняться и им. Ты как, ещё не устал?»

«На этого хлюпика сил хватит. Като ему точно все сказал. Не мог он унести с собой в могилу столько золота, ублюдок».

«Но этот американец наверняка не знает грузинского языка. Может, его просто прикончить?»

«Это всегда успеем. Он наверняка услышал звуки и сможет их воспроизвести. Проклятый Като! Так и не научился за свои девяносто два года разговаривать на другом языке».

«Старая порода. Зато, говорят, все понимал, что ему говорили. Ладно, здесь уже стало опасно. Давай отвезём его к Индусу – пусть делает с ним что хочет».

«Это хорошая мысль. Иди скрути его, только без шума, а я проверю на выходе».

«Ты мудр, как всегда, Резо».

Один вышел из комнаты, а другой с пренебрежительной усмешкой начал приближаться ко мне, не подозревая, что я могу быть очень опасен, когда захочу.

Я сам парень не промах, но он был выше меня на целую голову, настоящий гигант, похоже, борец и наверняка профессиональный убийца. Он сверлил меня глазками, выжидая подходящий момент для броска, а я притворялся испуганным идиотом и пятился от него, пока не наткнулся спиной на подоконник. И тут, несмотря на свой громадный вес, он молнией бросился ко мне с занесённым пистолетом, рассчитывая свалить ударом по голове. Слава богу, в своё время я неплохо потрудился во Вьетнаме, в элитных частях. Не мешкая, я сбил его с ног прямым ударом в подбородок, чего он явно не ожидал и поэтому сразу упал, выронив пистолет. Подхватив пушку на лету, я тут же врезал как следует рукояткой по здоровенной башке, и Тимур отправился вслед за своим соотечественником Като.

Другими словами, я убил человека, чего не делал со времён окончания проклятой вьетнамской войны. Честно признаюсь, я не хотел этого и поэтому страшно разозлился. Это убийство было мне совсем ни к чему. У меня была хорошая, стабильная работа, куча друзей и очередная любимая женщина. Вместо всего этого я мог отправиться в тюрьму и провести остаток дней в воспоминаниях о прошлом.

Поэтому я решил убрать свидетеля, того самого Резо, который пошёл к двери, и тем самым замести все следы. Но это было не так-то просто, потому что Резо и сам имел на меня кое-какие виды. Я подкрался к выходу в коридор и увидел, как он заглядывает в глазок входной двери, за которой слышались чьи-то весёлые голоса, видимо, у соседей была вечеринка. Шум борьбы в комнате он, судя по всему, принял за возню своего товарища с глупым американцем. У меня в руке был пистолет, но я не хотел стрелять, чтобы не создавать лишнего шума. Я начал подбираться к нему, но он, словно тигр, спиной почувствовал опасность и даже не обернулся, а сразу нырнул вниз и бросился мне под ноги. Таких хорошо обученных людей приятно встретить где-нибудь в баре и поболтать с ними о результатах последних скачек или о женщинах. Но не дай боже иметь их в качестве врага. Если бы он меня достал хотя бы раз, то убил бы одним ударом – настолько он был силён. Я отскочил назад в гостиную, но он успел схватить меня за ногу, и я упал, выронив пистолет. Он молча прыгнул на меня, я подставил ногу, перекинул его через себя и, решив, что черт с ним, со свидетелем, шкуру бы свою спасти, вскочил и побежал к двери, голоса за которой уже смолкли. Но не тут-то было.

Эта жуткая полуторацентнеровая кавказская бестия была упряма, как вол. При падении он здорово ударился головой об угол стола, и я был уверен, что он отключился. Но не успел я открыть задвижку, как услышал топот за спиной и в последний момент отпрянул к стенному шкафу. Протаранив всем своим весом дверь, он вылетел на площадку и растянулся там, наделав много шума. Мне ничего не оставалось, как захлопнуть дверь изнутри и щёлкнуть задвижкой, потому что соседи тут же высунули свои носы и начали громко возмущаться и задавать глупые вопросы. Грузин счёл за лучшее послать их всех подальше и поскорее унести ноги.

Я остался в квартире с двумя трупами. Не буду пересказывать, что я пережил там, пока не убедился, что соседи не стали вызывать полицию, удовлетворившись позорным бегством нарушителя спокойствия. В противном случае меня бы поджарили на электрическом стуле. Почти час я приходил в себя и только потом осмелился убраться оттуда. Дома я первым делом написал транскрипцию все ещё звучавших в моей голове предсмертных хрипов старика. Я уже не сомневался, что влип в серьёзную историю, связанную с большими деньгами, и что в сказанной мне фразе содержится ключ к разгадке какой-то страшной тайны. Но пока для меня это были лишь пустые, абсолютно ничего не значащие звуки. Несмотря на позднее время, я позвонил все тому же знакомому языковеду, и он дал мне телефон своего коллеги, который, как он утверждал, владеет грузинским языком лучше, чем сами грузины.

Утром я собирался отправиться прямо к нему и получить наконец ответы на мучившие меня вопросы. Но недаром древние индейцы считали, что золото, кроме своих уникальных физических свойств, обладает ещё и огромной магической силой, враждебной человеку. А в больших количествах – тем более. Любой, кто притрагивается к нему, рано или поздно становится его жертвой, если не знает, как общаться с духами, стоящими за этим проклятым металлом. Индейцы-то знали, поэтому и идолов своих делали из чистого золота, чтобы те защищали их от врагов. Может быть, вы замечали:/стоит кому-то хотя бы приблизиться к большой массе золота, как от тех или иных причин он погибает. Неважно, что мы думаем, будто сам металл здесь ни при чем и во всем виновна человеческая жадность или ещё что-то вполне приземлённое. Ведь духи, как считают индейцы, властвуют на земле земными, а не сверхъестественными методами, чтобы люди сваливали вину на себя, а не на них. Главное, что человек все равно погибает. Наверное, вы слышали, как люди находили жуткую смерть, когда охотились за индейскими сокровищами. И это не байки, а исторические факты. Впрочем, не только индейское золото опасно для человека, а и любое другое. Золотая лихорадка – это не просто словосочетание, а вполне конкретное биофизическое проявление влияния золота на психику. Я изучал специальную литературу по этому вопросу. Золото неразрывно связано с мистикой. Существует версия, что именно из него сделан ключ от двери в потусторонний мир. Есть только один способ защитить себя от влияния золота – не любить его, вовсе не обращать на него внимания. Тогда духи теряют свою силу.

Впрочем, я сам отношусь, как вы уже догадались, к тем, кто уже находится под их властью, – он криво усмехнулся. – Но я не безнадёжен. По крайней мере стараюсь убедить сам себя в том, что мне нужно не это проклятое золото, а всего лишь материальное благополучие, а значит, и счастье в жизни.

Правда, это плохо помогает, духам наплевать на то, что я думаю: с того момента, как я начал за ним гоняться, мне постоянно угрожают смертью. И не только мне.

Я чувствовал себя в полной безопасности, думая, что избавился от грузинской мафии, как я окрестил для себя тех людей. Но видно, тогда уже золото начало действовать на меня и затмило разум. Среди ночи в мою квартиру вломились. Я безмятежно дрых в своей постельке, слава богу, один, и даже не слышал, как непрошеные гости устанавливали пластиковую взрывчатку на металлической двери моего скромного жилища. Эти наглые русские бандиты ничего не боятся в Америке, ведут себя, как у себя дома, черт бы побрал их методы! Я проснулся от страшного взрыва, а когда очухался, то увидел над собой троих головорезов с пушками. В следующее мгновение меня оглушили и прямо в пижаме вытащили из квартиры. В этой же пижаме я пришёл в себя уже в незнакомом подвале. Я лежал связанный в темноте на бетонном полу и понятия не имел, где нахожусь. Хорошо, что листок с записью транскрипции я догадался перед сном спрятать, а то бы очнулся уже в гробу. Шишка на моем лбу была больше, чем сама голова, – это старый знакомый Резо врезал мне рукояткой пистолета, когда оглушал в постели. Я начал ломать остатки головы над тем, как они меня вычислили, но тут дверь открылась и вошли двое. Оба русские. Один был очень жирным, а другой просто здоровым. Я притворился, что все ещё без сознания.

Включив свет, они остановились у входа и начали меня рассматривать.

«Говоришь, он детектив?» – спросил жирный по-русски.

«Хрена там говорить! Так оно и есть, – ответил второй. – Резо его проследил, когда он ушёл от Кумсишвили. Перепугался, видать, наложил в штаны и привёл его прямёхонько к себе домой. Думал, что Резо сбежал от него, болван!»

«Ладно, не мельтеши, Бэн. Что-то не очень похож он на ищейку».

«Вот и я говорю – быстро сломается. Но он точно детектив, у него на дверях даже табличка была – сам видел. Теперь ни двери, ни таблички, ха-ха!»

«Заткнись! Кумсишвили тоже был далеко не мальчиком, однако ничего не сказал».

«Ну-у, сравнил. Индус! Кумсишвили сам Сталин доверял, он настоящим титаном был, утёсом гранитным, старой советской закалки, а этот – тьфу, тюфяк в сравнении с ним».

«Как же тогда этот тюфяк прикончил Тимура? Ты лучше не болтай попусту, Бэн. С этим парнем нужно поаккуратнее. Он – наша последняя ниточка. Если она оборвётся, то мы по миру пойдём. Шеф каждые полчаса названивает, интересуется успехами. Я пока говорю, что все нормально, но он и то недоволен. А представляешь, что будет, если я скажу, что след оборвался? Он же нас живьём сожрёт. Так что сильно не набрасывайтесь на него, не спешите, а то загнётся раньше времени. На хрена вон такой шишак ему набили? А если память отшибли?»

«Не, Резо своё дело знает. И потом, у него самого почти такой же – и ничего, все помнит».

«Ладно, идём, а то опоздаю».

Они ушли, и я опять остался один. Я не дурак и никогда им не был. Мне стало ясно как день, что меня ждёт участь того несчастного старика Кумсишвили.

Убеждать их в том, что я ничего не запомнил, было совершенно бесполезно – все равно прикончат. Но они уже были уверены, что я что-то знаю, потому что начал сдуру сопротивляться в квартире. Если бы я хоть знал, что кроется за всем этим, то не так обидно было бы, а то ведь ни в зуб ногой! Хорошо хоть, что я русский язык выучил и они при мне не таясь разговаривали, думая, что не понимаю, а то бы совсем в неведении был. У меня даже волосы зашевелились на голове от отчаяния. О жестокости русских бандитов в Нью-Йорке легенды ходят. Итальянские гангстеры с ними и рядом не стояли. Те хоть какие-то там традиции соблюдают, законы мафиозные, а вашим все до фени – полный беспредел. Правда, ты не поверишь, Родион, но даже тогда я нисколько не пожалел, что поднял ту чёртову бумажку на улице. Наверное, потому от меня и обе жены сбежали, что я все никак не могу остепениться в этой жизни – все дурь в одном месте играет. Полежал я там на полу, полежал и решил, что смогу их переиграть. Настроение сразу улучшилось, боль в голове прошла, я вскочил на ноги и начал обнюхивать все кругом, ища лазейку, чтобы выскочить. Где там! Все как в противоядерном бункере: ни одной щели или дырочки, даже замочной скважины в дверях не было. И мебели никакой, чтобы вооружиться. А ещё холодно, я ведь в одной пижаме, и руки связаны – особо не согреешься. Ну, думаю, конец тебе пришёл, мистер Кейди. Тут дверь снова загремела, я быстренько на пол улёгся, глаза закрыл и стал ждать.

Двое вошли и без разговоров, взяв меня, как мешок, за руки, за ноги, поволокли.

Я тоже молчу, глаза не открываю, все начало пыток оттягиваю. Притащили куда-то, где тепло было, бросили на пол – я молчу.

«Неужели ещё не очухался? – удивлённо спросил кто-то незнакомым голосом. – Может, нашатырь ему дать?»

«Косит он. – Я узнал голос Резо. – Хитрым себя считает. Детектив, мать его. Сейчас я его приведу в порядок».

Он подошёл и пнул меня в ребра. Я и не пикнул. Тогда он склонился надо мной, я даже запах водки почувствовал в его дыхании, и сказал по-английски:

«Давай так, ищейка. Я держу сейчас ножик над твоей головой. На счёт „три“ – разжимаю руку, и он полетит прямо в тебя. И попадёт, по-моему… Да, вот теперь он нацелен тебе прямо в левый глаз. Но ты можешь уклониться, если захочешь», – и мерзко хохотнул.

Я лежу и не дышу. Чувствую, что он стоит надо мной, а что он там делает – один черт знает. Может, и вправду нож держит. А глаз все-таки жалко, два их всего у меня. Ну, начал он считать: раз, два… На счёт «три» я не выдержал и дёрнулся в сторону от греха.

Раздался такой хохот, я аж покраснел. До сих пор стыдно вспомнить.

Глаза открыл, а Резо стоит надо мной с бокалом виски в руках и ржёт, как конь на рассвете. Вокруг какие-то бугаи сидят и тоже заливаются, Смешно им, видите ли… Опозорился я, в общем. Ну да ладно, пережил. Их было трое. Усадили меня на стул, рядом ведёрко с водой поставили, наверное, чтобы в чувство приводить, и тот, что с жирным Индусом ко мне в подвал заходил, Бэн, говорит:

«Слушай, мистер, у нас нет времени с тобой в цацки играть. Скажи сам все, что старик тебе поведал, и мы отвезём тебя домой. Мы ведь не звери какие-нибудь, а мирные, порядочные люди. Мы даже демократы. Поэтому предоставляем тебе выбор: или пытать будем, или отдадим в руки американского правосудия за убийство двух законопослушных граждан Соединённых Штатов: мистеров Тимура Дулидзе и Като Кумсишвили. Полиция уже нашла их трупы, теперь ищет убийцу, то есть тебя. У них есть твои пальчики и свидетели, которые видели, как ты выходил из квартиры. Эти свидетели в данный момент находятся перед тобой».

Он ткнул себя пальцем в грудь, а потом кивнул на ухмыляющегося Резо.

«Но мы можем в любой момент изменить показания, и тебя будут судить не за убийство, а лишь за незаконное проникновение в чужое жилище. Но за это нам нужно кое-что получить. Так что выбирай и делай это побыстрей».

Естественно, этот постсоветский демократизм меня не устраивал. Честно говоря, я совсем забыл, что порядком наследил в той квартире и у полиции и вправду могли возникнуть подозрения на мой счёт. Но если наличие отпечатков я бы ещё мог как-нибудь объяснить, то опровергнуть «свидетельские» показания этих двух подонков – вряд ли. Мне грозил электрический стул, с одной стороны, и страшные пытки – с другой. Я полностью был в их руках. Мне даже расхотелось гоняться за золотом. Но было уже поздно. Тогда я решил потянуть время.

«Если я вас правильно понял, – начал я с глупой физиономией, – то вы хотите, чтобы я повторил вам те звуки, которые услышал от старика?»

«А ты догадлив», – бросил Резо.

«Но я почти не помню их. И вообще, не понимаю, почему это для вас так важно? Может, объясните мне?»

«Объясним, – процедил Бэн. – Сначала скажи то, что запомнил. Только слово в слово, звук в звук, понял?» И поднёс мне под нос здоровенный кулачище.

Моя проблема заключалась в том, что я не знал значения тех звуков, что услышал от старика, и не мог выбрать, что можно говорить, а что нет. Я ведь не собирался делиться с ним тайной, как вы понимаете. Так бы хоть ляпнул что-нибудь незначительное, а остальное бы придумал. Или вообще сочинил бы всю фразу, если бы говорил по-грузински. Но я не говорил на языке ваших горцев.

Поэтому сидел, наморщившись, словно пытался вспомнить, а сам лихорадочно искал выход. Они все смотрели на меня, будто ждали, что из моего рта сейчас вывалится бриллиант в миллион каратов. Но он все не вываливался. Тогда Бэн врезал мне по скуле, чтобы, значит, ускорить процесс. И я решился. Всего в услышанной мною фразе было семь слов, и я выбрал первое, решив, на свою голову, что ничего важного в нем содержаться не может или это вообще какое-нибудь грузинское приветствие, типа: «Добрый вечер» или «Рад тебя видеть, дорогой». Мало ли что умирающему старику придёт в голову… В общем, сказал я им это первое слово. И твёрдо добавил, что остального не помню. Они посмотрели на Резо, который у них был за переводчика, а тот, задрожав от жадности, закричал по-русски:

«Это слово означает „казна“! Като сказал ему, где спрятал золото!»

Все радостно загалдели по-русски, а я сидел и крутил головой, будто ничего не понимаю в происходящем.

«Казна?! – визжал, брызгая слюной, Бэн. – Он сказал: „казна“? Так это же то, что нам нужно! Господи, ты услышал наши молитвы!»

«Если ты вспомнил это, значит, вспомнишь и остальное! Миленький ты мой!» – ошалело вопил один бандит, схватив меня руками за голову и целуя в шишку на лбу.

"Вспомнит, куда он денется, ублюдок' – весело прыгал вокруг меня Резо.

– Вытрясем ему все мозги, если не вспомнит!"

«Надо же, а я, дурак, сомневался, что это золото вообще существует! – кричал один амбал. – Ну и дела, мужики! Наливай по такому случаю!»

Они на радостях тяпнули по рюмке водки, закусили, как у вас это водится, солёными огурцами из большой стеклянной банки, каких у нас в Америке не производят, и снова принялись за меня. Бэн, как я уже догадался, был у них за старшего.

«Ну, дорогой, порадовал ты нас, – сказал он, перейдя на английский. – За это мы, так и быть, не сдадим тебя копам. Давай, будь молодцом, скажи все остальное, и расстанемся друзьями».

«Извините, – говорю, – но я действительно больше ничего не помню. Я и это-то с трудом вспомнил… Хоть режьте, но все из головы вылетело после удара того типа», – и кивнул на Резо, который ложкой размером с лопату намазывал чёрную икру на огромный ломоть хлеба.

«Гонит он все, – убеждённо сказал тот на русском. – Все он помнит – по глазам вижу».

«А того, что он помнит, ты не видишь?» – с надеждой спросил Бэн.

«Нет, не вижу. Но мне почему-то кажется, что этот гад понимает русский язык».

"Сдурел?! Откуда ему русский знать, если он американец? Скажешь тоже…

– Бэн повернулся ко мне и по-английски спросил:

– Ты ведь не знаешь русский язык?"

«Я – патриот своей страны, – с достоинством ответил я, – и мне не пристало изучать язык людей, которые ведут себя в цивилизованной стране, как дикари!»

«Это хорошо, что ты такой преданный, – обрадовался бандит. – Ну, давай вспоминай теперь, что тебе сказал Като».

«Какой Като?»

«Тот, который умер у тебя на руках, идиот! И не морочь нам голову!» И опять ударил меня, разбив губу.

«Эй, ты, полегче, – проворчал Резо. – Остатки мозгов вышибешь. У него и так их немного, как я посмотрю. Лучше утюгом пузо прижги, а по голове не нужно – там наше золото».

«Слышал? – он наклонился ко мне. – Сейчас утюг раскочегарим и начнём тебя гладить для улучшения памяти. Клинч, тащи утюг!»

Тот, что целовал меня в лоб, вскочил и выбежал из комнаты. Мне стало тоскливо, и я сказал:

«Знаете, я честно хочу вам помочь. Я бы рад вам все рассказать, но ничего не помню. Неужели вы думаете, что мне приятнее смотреть на ваши рожи, чем сказать то, смысла чего я даже не знаю? Странные вы люди, русские…»

«Э, а откуда ты знаешь, что мы русские? – насторожился Бэн. – Может, ты все-таки понимаешь…»

«У вас это на физиономиях написано, – усмехнулся я. – И потом, я ещё в состоянии отличить русскую речь от китайской. Вы ведь из русской мафии?»

Они переглянулись, и Резо довольно кивнул:

«Конечно, дурачок, мы из русской мафии. Слышал о нас небось? Так что лучше говори, а то замордуем… Вот и Клинч с утюгом! Врубай его в розетку, братан!»

"Минуточку, господа! – испугался я. – Вы что хотите: убить меня или получить то, что вам нужно? Давайте как-нибудь вместе решать эту проблему.

Помогите мне вспомнить, но не такими, конечно, методами, – я с ужасом посмотрел на включённый в розетку утюг. – Я знаю один верный способ из области психологии – это вполне надёжно и… лояльно".

«Из какой области?»

«Психологии».

«Ты что, псих, что ли?»

«Я сказал: психологии, а не психиатрии».

«И что, действительно верный способ?» – спросил Клинч, вертя раскалённый утюг у меня перед носом.

«Проверен многими видными учёными всего мира», – соврал я.

«Наши способы тоже проверены! – хохотнул Бэн. – Ладно, валяй, выкладывай свой метод».

«Он заключается в том, что мозг нельзя насиловать – он сразу же начинает протестовать и закрывается. С ним нужно обращаться по-доброму, мягко, упрашивать, помогать и так далее. Другими словами, нужно заинтересовать мой мозг в том, чтобы он вспомнил нужную информацию. Тогда он начнёт работать сам и в конце концов вытащит её из подсознания. Все очень просто…»

Они переглянулись и задумались. Наконец Резо проговорил:

«А как это: заинтересовать?»

«Ну, к примеру, расскажите мне, зачем это все нужно…»

«Ах ты ублюдок! – Бэн врезал мне по челюсти. – Надуть хочешь?!»

«Постой, постой, – остановил его грузин по-русски. – Может, он и вправду дело говорит. Если он забыл, то никакими пытками этого из него не вытянешь. А про этот метод я, по-моему, тоже что-то слышал. И потом, один черт, мы его все равно прикончим, так что ничего не потеряем».

«А вдруг сбежит?»

«Не смеши добрых людей».

"Смотри, биджо, на твоей совести будет, – проворчал Бэн и по-английски обратился ко мне:

– .А долго твой мозг потом вспоминать будет?"

«Кто его знает. Может, сразу, а может, какое-то время потребуется. Вы ведь поймите, что я и сам заинтересован в этом. Только, чур, когда вспомню, отмажете меня от полиции, как обещали».

«Обижаешь, командир, – заверил тот, честно глядя мне в глаза. – Наше слово – закон. Русские никогда не обманывают. Короче, слушай. Тот старик, с которым ты беседовал на известной квартире, знал, где спрятана дикая уйма золота. Дикая. Но он говорил только по-грузински, гад! Все другие языки принципиально презирал, ниже своего достоинства считал. Хотя понимал по-русски и по-английски. Это, как ты понимаешь, не его личное золото, он был только хранителем казны самого… Впрочем, это не имеет значения».

«Да скажи ему, может, мозги быстрее завертятся», – подстегнул его Клинч.

«Короче, этот старик, Като Кумсишвили, был секретным хранителем тайной казны самого товарища… Сталина».

Я чуть богу душу не отдал при этих словах. Мои волосы встали дыбом и с тех пор уже не опускались, – тут американец пригладил ёжик на голове. – Теперь я точно знал, что живым они меня не выпустят. В своё время мне в руки попала одна брошюра. Там говорилось о деньгах вашего вождя, о том, что они где-то существуют, но никто не может их найти. Говорилось, что никому не известно, сколько личных средств было у товарища Сталина и где он их хранил, но предполагали, что достаточно, чтобы из-за них развязать третью мировую войну.

До сих пор это все покрыто мраком тайны. Золото партии, которое вы сейчас так наивно ищете, копейки в сравнении с золотом Сталина. Даже Пол Пот, который был мелочью по сравнению с Отцом всех ваших народов, и тот умудрился заработать на убийстве миллионов своих подданных несколько миллиардов баксов. Что уж говорить о Сталине, который убил в несколько раз больше!

Бэн ухмыльнулся, почувствовав, что произвёл на меня впечатление, и продолжил:

«Като Кумсишвили был старым „медвежатником“, зеком со стажем, самым близким доверенным лицом вождя. После смерти Хозяина казначей уехал за границу и спрятался. Он оказался верным слугой и все это время держал рот на замке. О его существовании знали лишь несколько человек. Более сорока лет мы шли по его следу, в конце концов нашли, но он нам так ничего и не сказал, хотя мы сделали, казалось бы, все для этого. Но почему-то он сказал это тебе. Видно, ты ему понравился тем, что поспешил на помощь, и он решил отблагодарить тебя. Ну теперь твой мозг заинтересован?»

«Более чем», – пробормотал я, с трудом приходя в себя от такой новости.

«Ты хоть понимаешь теперь, тупоголовый америкашка, насколько важно то, что ты услышал от старика? Это тебе не кубышка, зарытая под яблоней в саду, – тут речь идёт о…»

«Это ему знать не обязательно, – проворчал Резо. – Давай, родной, вспоминай быстрей».

"А почему вы так уверены, что это именно тот старик? – не удержался я.

– Столько лет прошло, и его никто не знал, как вы говорите…"

«Это не твоего ума дело! Постарайся сосредоточиться на том моменте, когда вы разговаривали, тогда сразу вспомнишь. Хотя бы примерное звучание того, что он сказал, мне выдай, а я уж разберусь, что к чему».

Они опять в ожидании уставились на меня, а я сделал вид, что вспоминаю, хотя на самом деле решал для себя вопрос: сказать или нет им ещё какое-нибудь слово из услышанной фразы. А вдруг оно окажется решающим? Теперь, когда я узнал, сколько стоят эти непонятные мне звуки, сидящие в моей голове, я тем более не собирался произносить их кому-нибудь просто так, за здорово живёшь. Во мне взыграл азарт. И ещё я понимал, что они прикончат меня сразу же, как только услышат вожделенные слова. В общем, мне нельзя было говорить. Но и молчать было тоже опасно – того и гляди мучить начнут. Поэтому-то я сидел и перебирал в уме оставшиеся шесть слов, как драгоценные жемчужины, решая, какое из них отдать этим халявщикам. До этого, кстати, я совсем не вдумывался в смысл этих слов, они были мне просто не знакомы. А тут я начал искать в них хоть какой-то смысл или знакомое звучание. И нашёл! Это было слово «coco». Раньше для меня это был пустой звук, а теперь, когда я узнал про золото Сталина, я понял, что это было его грузинское имя, о котором я когда-то слышал. Таким образом, вместе с уже названным первым словом выходила почти ничего не значащая фраза: «Казна Coco…» И я выдал им слово, швырнул эту кость в их прожорливые голодные пасти:

«Кажется, второе слово было „зосо“ или „созо“ – точно не помню…»

«Coco! Это слово было – Coco! – вскричал Резо, вскочив с кресла. – Так и есть: „Казна Coco…“ – все правильно! Этот парень сделает нас богатыми!»

Он хлопнул меня по плечу, остальные радостно заулыбались, а я понял, что если дело пойдёт так и дальше, то скоро мы станем хорошими друзьями и начнём вместе пить водку из початой бутылки, что стояла на столике в углу комнаты.

"Да, так оно и есть, – в раздумье закатил глаза Клинч. – Следующим словом должно быть: «находится…» Тогда получится: казна Coco находится…

Господи, помоги мне, грешному, – он перекрестился, – скажи мне, где она, проклятая, находится?"

«Для нас сейчас он – господь, – Бэн кивнул на меня. – Давай, миленький, напрягись ещё чуть-чуть, вспомни ещё хоть парочку слов, чтобы за что-то уцепиться. Не ленись…»

Они сгрудились вокруг меня, подёргиваясь в нетерпении, и начали трясти.

«Да что вы, в самом деле! – возмутился я. – Так я совсем не могу думать! Отойдите от меня! Мне расслабиться нужно…»

«Ха, так это мы враз! – обрадовался Резо. – Клинч, налей ему водочки – пусть расслабится. И выключи этот долбанный утюг, а то уже от него в комнате жарко».

Клинч плеснул мне целый фужер водки и поднёс ко рту.

«Пей, голуба!» – осклабился он.

"Вы спятили?! Я так водку не пью! Это же не молоко, в конце концов!

Развяжите мне руки, тогда смогу выпить".

Они замерли, посмотрели друг на друга, потом на меня, и наконец Бэн нерешительно произнёс:

«А что? Он все равно ничего не сможет с нами сделать; правильно, братва?»

«Конечно! – поддакнул я. – К тому же расслаблюсь получше, а значит, побыстрее все вспомню».

«Решено, – сказал Бэн. – Клинч, сядь с пушкой у двери и не спускай с него глаз. Если что – пали, но не насмерть, старайся в ноги попасть, чтобы не убег…»

«Может, нам лучше ему ноги сразу прострелить, для верности?» – предложил мудрый Клинч.

«Идиот, он тогда вообще думать не сможет! Резо, развязывай его».

Меня развязали. К тому времени я уже вполне осмотрелся и понял, что нахожусь где-то на загородной вилле. За окнами виднелся лес, теннисный корт и какие-то постройки типа самолётного ангара. В комнате, где мы находились, все было богато обставлено, на стенах висели копии картин Пикассо, на полу лежал дорогой персидский ковёр, мебель была красного дерева, а фужеры из настоящего хрусталя. Сами понимаете, что первым моим желанием было сбежать оттуда как можно дальше. Но я сдержал себя. Все трое выглядели очень здоровыми и сильными, особенно Резо, с которым я уже имел дело. К тому же они были настороже. Но и засиживаться здесь мне тоже было не с руки. Взяв протянутую мне Бэном водку, я попросил огурчик. Он потянулся за ним, и в тот момент, когда он очутился между мной и пистолетом Клинча, сидевшего у двери, я плеснул водку в глаза находившемуся справа Резо. Потом, не медля ни секунды, толкнул Бэна на Клинча, выхватил у схватившегося за глаза Резо из кобуры под мышкой пистолет и одним выстрелом в упор снёс ему полчерепа. Все произошло мгновенно, те двое даже не успели осознать, что случилось. Я наугад выстрелил в их сторону, а сам бросился к окну, вышиб собственным телом стекло и очутился на газоне перед домом. Вслед мне хлопали выстрелы и летели проклятья, но я нёсся, как ягуар, к лесу, ни на что не обращая внимания. Мне нужно было перескочить через довольно высокий забор из металлической сетки, я замешкался, зацепившись пижамой за проволоку, и в этот момент увидел, как к вилле подъезжает чёрный «Бентли». Из машины вывалились Индус и ещё двое дуболомов и тоже побежали ко мне. Шансов у меня не было никаких, но я не терял надежды. Они боялись стрелять, чтобы не убить меня ненароком, и это играло мне на руку. Оставив одну штанину на заборе, я кинулся к лесу, до которого было метров триста, но в нем было моё спасение – у меня ведь за плечами вьетнамские джунгли. Меня начали окружать. Индус кричал своим, чтобы целились мне в ноги, кто-то отвечал, что хрен с ними, с ногами, главное, чтобы я совсем не ушёл, на что жирный страшно матерился. Кстати, мат – это первое, что я выучил в русском языке, и мне это очень понравилось. Я теперь предпочитаю ругаться только по-вашему. Ну так вот, пока они спорили, я доскакал до опушки и нырнул за деревья. Бандиты почему-то в лес не пошли, а вернулись, попрыгали в машины и поехали в объезд, решив обложить меня со всех сторон. Но и я был не дурак. Я затаился и, когда они скрылись из виду, ползком пробрался к самолётному ангару. Там уже копошились двое незнакомых жлобов с автоматами. Они готовили маленький одномоторный самолёт к взлёту. Да простит меня господь, но мне пришлось застрелить и их. Слава богу, я когда-то учился летать, правда, не знал, что это когда-нибудь мне пригодится. Короче, я улетел оттуда. Сверху видел, как бандиты на трех машинах окружили лес, который оказался всего лишь крохотным лесочком, и стоят с оружием на изготовку, поджидая, когда я выскочу из-за деревьев. Заметив самолёт. Индус начал кричать в рацию по-русски: