Текст книги "Волшебство новогодних ночей (СИ)"

Автор книги: Наталья Борисова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

– Сколько ж я тебе переживаний доставила, – вздохнула Агата Петровна, – бедная ты моя.

– Ничего, бабуля, главное, что ты нашлась, это важнее всего, – вздохнула Инга, бросив на Ксюшу почти безумный взгляд.

Подруга поняла её без слов, и ей самой стало очень страшно. Ксюша поняла, что завтра ей самой придётся утешать Агату Петровну, и как старушка это перенесёт, неизвестно. Скорее всего, недолго переживёт любимую внучку. От этого Ксюше стало не по себе.

Её затрясло от ужаса. И она вдруг явственно почувствовала, что за эти несколько часов повзрослела на несколько лет.

Исчезла безалаберность и безответственность, произошедшее легло ей на совесть страшным грузом.

Они вернулись домой. Агата Петровна полностью пришла в себя, повеселела, и все мысли её занимал предстоящий праздник, а Инга с Ксюшей, напротив, места себе не находили. Конечно же, это не укрылось от внимательного взгляда пожилой женщины.

– Девочки, с вами всё в порядке? – осторожно спросила она, – вы такие нервные и дёрганые. Что-то случилось? Или вы всё ещё из-за меня переживаете? Так всё же закончилось благополучно.

– Да нет, бабуль, – вздохнула Инга, с трудом взяв себя в руки, чтобы не расплакаться, – с нами всё хорошо, просто в себя приходим.

– Давайте лучше развесим оставшийся дождик, – сказала Агата Петровна, вынимая из сундука коробку, и в этот момент телефон, стоявший на старой тумбочке, зазвенел.

Агата Петровна, стоявшая ближе всех к нему, сняла трубку.

– Слушаю вас, – сказала она, – ах, Катя, здравствуй. Что? Да что ты? Вот как? Да как же я? У меня вот внучка с подружкой. Ну, подружка-то скоро, наверное, пойдёт, у неё своя семья, но со мной Ингуша. Куда ж я пойду? Не знаю, может, и согласится, минутку, – и, прикрыв трубку ладонью, кивнула Инге, – меня Катерина Николаевна зовёт в гости на Новый год. Её родня в этот раз не приедет, дела задерживают в городе до второго числа, а уж потом к ней. Как нам быть? Пойдёшь со мной?

– Бабуль, всё отлично, – воскликнула Инга, улыбнувшись, – иди к тёте Кате, отдохните там, а я вернусь в Москву.

– Ах, вот в чём дело! – вдруг засмеялась Агата Петровна, и воскликнула в трубку, – Катюш, я буду, но одна. Я так поняла, что она хотела встречать Новый с кем-то в Москве, вероятнее всего, с молодым человеком. Но мне говорить этого не хотела. Так что я буду. Хорошо, тогда до вечера, – и она положила трубку на рычаг.

– Бабуль, с чего ты это взяла? – с грустной улыбкой спросила Инга, – ну, про молодого человека?

– Ну, не совсем я ж маразматичка, – усмехнулась бабушка, – хотя в свете последних событий... Да ладно об этом! Ты ж, когда мне звонила, разговаривала таким звенящим голосом, что я сразу поняла, моя внученька кем-то заинтересована. Когда ж познакомишь?

«Упаси Боже, с таким знакомить!» подумала Инга, но переубеждать бабушку не стала, так проще. Ей хотелось побыть одной, поплакать, пока он не придёт за ней.

– Не знаю, – вздохнула Инга, неопределённо пожав плечами, а Агата Петровна для себя решила, что внучка ещё и сама для себя не решила, нравится ли ей её кавалер или нет.

Ксюша меж тем уехала, бросив на подругу перепуганный взгляд.

Она не хотела уезжать, не желала бросать подругу, но ей позвонили родители, а Инга потихоньку сказала ей, чтобы она уезжала.

Взглянув в перепуганные глаза подруги, Ксюша словно поперхнулась, но, хоть и не желая этого, уехала...

Инга пробыла у бабушки в деревне до вечера, а около семи позвонила соседка, позвала Агату Петровну пораньше, и они, заперев дом и калитку, вышли на улицу.

Инга проводила бабушку до дверей дома, поздоровалась с Катериной Николаевной и поздравила её с праздником, поцеловала бабушку, и быстро отошла, чтобы Агата Петровна не заметила, как внучку трясёт. И пошла на электричку.

По-прежнему выла метель, Инга, вздрагивая от холода в коротенькой курточке, медленно брела по улице. Она боялась даже подумать о том, что будет.

Близился Новый год. Были слышны взрывы петард, фейерверков и хлопушек, по улицам бежал весёлый народ, все смеялись и шутили.

Прошли несколько человек в костюмах Дедов Морозов, судя по тому, как громко они смеялись и покачивались, они были изрядно навеселе.

Инга содрогнулась, вдруг представив, сколько их останется живых к утру. Разгорячённые алкоголем, они в итоге упадут в ближайшую канаву, потом их заметёт снегом, и всё.

В полном ужасе девушка потрясла головой. Что за мысли такие?

– Эй, красавица, с Новым годом! – прокричал с другой стороны улицы очередной «Дед Мороз», и Инга не сразу поняла, что обращаются к ней.

– С Новым годом! – вздохнула она, и пошла дальше.

В Москву она вернулась на электричке, которая шла из соседней деревни, поскольку тут станции не было. Когда она спешила сюда, её всю трясло из-за переживаний за бабушку, а сейчас она боялась возвращаться в родную квартиру, в которой, кто знает, что её ждёт... Или кто...

И, желая ехать как можно дольше, она отправилась на станцию.

В деревне и на станции царило оживление, то, когда девушка доехала до Москвы, то увидела там целое столпотворение.

Инга всегда любила этот шум и новогоднюю суету, но сейчас она не ощущала того волшебного чувства, как обычно, девушкой словно овладел ступор. Она, как робот, автоматически шла домой.

А дорога до дома показалась ей ужасно короткой, и, когда девушка переступила порог своей квартиры, на неё вдруг напало оцепенение. Минут пять она стояла в тёмной прихожей, а потом, вздохнув, нажала на кнопку, чтобы включить свет.

В прихожей стало светло, и, переодевшись, девушка вошла на кухню.

За окном разрывались фейерверки, озаряя тёмное небо тысячей сверкающих огней, а мелкие снежинки искрились в отсвете фонарей.

Инга стояла перед окном, глядя на этот праздничный мир, и вздрогнула, когда услышала звонок телефона. Чуть помедлив, она подняла трубку.

– Инга? – чуть слышно спросила Ксюша, – ты как?

– Пока никак, – вздохнула девушка, – стою у окна и жду. Ты сама как?

– Я дома, – вздохнула Ксюша, – с родителями, у них гости, как всегда, а я не в силах усидеть на месте, вот и решила тебе позвонить.

– Не надо было, – грустно сказала Инга, – всё равно уже ничего не изменишь.

– Боже! – выдохнула подруга, – что мне сделать? Скажи, что мне сделать? Я сама в ужасе. Я не знаю, как вымолить у тебя прощение! Ты самая лучшая на всём белом свете! Как можно утащить такую чистую и светлую душу!? – она всхлипнула, – ты даже в своём желании мне добра попросила!

– Не знаю, – прошептала Инга, – я не знаю... Я не виню тебя. Откуда тебе было знать? Безрассудность – это черта характера, надеюсь, что ты от неё избавишься, потому что она приносит только одни беды. Но сейчас уже ничего не исправить.

– Я уже избавилась от безрассудности, – прошептала Ксюша, – всё это... Оно просто всю жизнь перевернуло с ног на голову.

– Да уж, – горько вздохнула Инга, и, услышав звонок в дверь, вскрикнула.

– Ты чего? – в панике вскрикнула Ксюша.

– В дверь позвонили, – прошептала Инга, – от этого ожидания я в неврастеничку превращаюсь. Наверное, какой-нибудь пьяный дверью ошибся. Пойду, посмотрю, пока. Передай мои поздравления с праздником своим родителям, и тебя с праздником. Прощай, – и она, не дав подруге больше ни слова сказать, положила трубку на стол, а сама пошла к дверям.

– Кто там? – крикнула она, но ответом ей послужила тишина.

Открывать Инга не стала, просто вернулась к окну, но через пять минут звонок раздался вновь.

– Кто там? – опять крикнула она, но ей так никто и не ответил.

Не думая ни о чём, Инга распахнула дверь и тихо ахнула, увидев на полу огромный букет красных роз в белой сеточке и букет еловых лап, завёрнутых в белую бумагу. А на бумаге лежала игрушка – её любимый домик, посыпанный снежком, которого она разбила. Ей стало абсолютно ясно, от кого это. И очень страшно.

Инга сделала шаг вперёд, и увидела, что вся площадка засыпана лепестками, а наверх ведёт дорожка из лепестков.

Она машинально взяла букет и еловые ветки, положила их в прихожей, и, заперев дверь, стала подниматься по ступенькам.

В свитере и джинсах ей вдруг стало слегка прохладно, но возвращаться девушка не стала, просто, как сомнамбула, продолжала подниматься по лестнице.

Лепестки привели её к чердачному люку, и Инга, дрожа, полезла по неудобным, металлическим ступеням, понимая, что это её зовут на крышу. Она уже почти забралась по лестнице, как дверца вверху открылась и сильные мужские руки втянули её наверх.

Инга подняла глаза и оказалась лицом к лицу с Димой, и как в обморок не упала, сама не знала. Она судорожно вцепилась ладонями ему в предплечья, со слезами во взоре глядя в его внимательные тёмные глаза.

– Не бойся, – прошептал Дима ей на ухо, он легко отстранился, закрыл люк, а потом притянул дрожащую девушку к себе.

– Что теперь? – сдавленно спросила она.

– Ничего, – ответил он, – я должен тебе кое-что сказать. Ты – самое лучшее, что было за всё время моего существования. Ты – самая красивая и чудесная девушка, которую я когда-либо видел! Самая добрая, чуткая, нежная и тонкая. Я никого не встречал лучше тебя.

– Но ты хочешь забрать мою душу, – выдохнула Инга, – какая теперь разница? Зачем ты мне это говоришь?

– Потому что я не заберу тебя с собой, любовь моя, – прошептал он, – ты останешься на земле, будешь жить дальше, родишь замечательных детей, а твой муж будет любить тебя всю вашу долгую и счастливую жизнь.

– Но почему? – тихо спросила Инга, дрожа от холода, а Дима расстегнул пальто, крепко прижал девушку к себе, укутав её своим пальто, а Инга обхватила Диму руками, – почему так? – повторила она, – а моё желание?

– Вот именно, – ответил Дима, – желание. Я забрал бы тебя, если бы ты пожелала что-то материальное, что-то для себя, но ты отдала свою душу в обмен на счастье другого человека. Мы обязаны исполнять такие желания, но не наносим вреда пожелавшему. Равновесие... Помнишь, что я тебе говорил? Я был так зол, а потом понял, что не имел права покушаться на самую добрую и светлую душу во вселенной! Как я мог доставить тебе такую боль!? Ведь я люблю тебя! Нет, я уйду на рассвете, а ты останешься. Твоё сердце полнится любовью, и ты обретёшь счастье, любя, а я покину землю.

– Не уходи! – в отчаянии воскликнула Инга, – или забери меня с собой! Я просто умру от тоски по тебе! Я люблю тебя!

– Я знаю, – кивнул он, – но сейчас за тебя говорят чувства, а завтра всё изменится, – он лукаво улыбнулся, и отстранился от неё.

Инга тихо ахнула, увидев на себе не джинсы и свитер, а красивое прилегающее платье с заниженной талией и юбкой-колоколом алого цвета, а на ногах красные «лодочки» на тонких шпильках.

Сверху платье было совершенно открытое, без бретелей, и Инга мгновенно покрылась мурашками, а Дима жестом фокусника достал из-за спины белую меховую накидку.

Он накинул её на плечи Инге, коснулся пальцами её тёмных вьющихся волос, потом провёл по подбородку, очертил контур губ, и, легонько сжав подбородок, нежно поцеловал её.

Когда он отстранился от её губ, вдруг вся крыша стала похожа на беседку из гирлянд, причудливо перевитых. Гирлянды красиво мерцали, снег искрился и переливался, и откуда-то зазвучала негромкая музыка.

– Боже! – выдохнула Инга, и тут же прикрыла рот рукой, а Дима ухмыльнулся.

– Ничего, я уже привык, – с лёгким сарказмом сказал он, – что люди через слово поминают то Бога, то чёрта, а то и обоих сразу! Зачем, спрашивается? Но сегодня не об этом! Вы потанцуете со мной, милая леди?

– Конечно, – Инга протянула ему руку, и он закружил её в танце.

Казалось, время остановилось. Музыка звучала и звучала, а Дима, покружив Ингу вокруг своей оси, склонил её на руке в полуметре от пола и слегка коснулся губами её шеи.

У девушки каждая жилочка затрепетала, и она, обняв его за шею, посмотрела ему в глаза, чувствуя, что не может оторвать взгляда, а он поставил её на ноги и легко поцеловал.

– Как я могу быть счастлива, когда тот, кто разжёг пламя любви в моём глупом сердце, скоро унесётся со скоростью света в царство тьмы? – пролепетала она, не в силах унять сердцебиение.

– Быстрее, – рассмеялся Дима, – гораздо быстрее. Не волнуйся, ты всё поймёшь, обязательно поймёшь. Думаешь, я так просто уйду, разбив тебе твоё хрупкое сердечко? Зря надеешься! – хохотнул он, сжимая Ингу в объятьях.

Инга больше не слышала звуков большого города, звуки музыки и биения сердца заглушали все остальные, и ей казалось, что весь мир сомкнулся вокруг неё. Что она – единственная во вселенной.

Это упоительное чувство бескрайнего счастья и любви настолько завладело ею, что Инга не чувствовала ног под собой. Казалось, что она оторвалась земли и парила высоко в небе. Словно птица, словно бабочка, словно мотылёк... Она летела навстречу огню, готовая сгубить свою жизнь и душу, обжечься и превратиться в прах. Во имя любви...

Любви, которая истязает сердце и тревожит душу... Любви, которая толкает на безрассудные поступки и безумства... Любви, которая лишает всего, но даёт самое лучшее, что когда-либо было в жизни любого человека...

– Осталось две минуты, – шепнул Дима, остановил их танец и музыку – опять манёвры фокусника – и в его руке два бокала с шампанским.

– Что это? – засмеялась Инга.

– Ты сказала, что больше не чувствуешь волшебства рядом со мной, – с усмешкой сказал Дима, – что я злобное клыкастое чудище из преисподней, вот я и хочу это исправить. Волшебство рядом с тобой, – прошептал он ей на ухо, касаясь губами мочки её уха.

Они встретили Новый год, обнявшись в долгом поцелуе... Рядом мела и выла метель, небо разрывало фейерверками, город жил своей жизнью, а Инга боялась пропустить хотя бы миг своего быстротечного счастья.

Наслаждаясь моментом в полной мере, она не могла оторваться от Димы, ей хотелось, чтобы сказка продолжалась вечно, а он, единственный и любимый, был всегда рядом.

Они провели на крыше всю ночь. Забрезжил рассвет, мир затихал, горизонт подёрнулся полосками розового цвета, а воздух окрасился в синюю дымку.

– Это всё? – спросила Инга дрогнувшим голосом, – ты уходишь?

Они так и танцевали на крыше, изредка целуясь, но в этот раз Дима отстранился.

– Мне пора, – тихо сказал он, глядя на неё с болью, – ты навсегда останешься в моём сердце, любимая.

Глаза девушки наполнились слезами, а губы задрожали, выдавая её отчаяние.

– И обязательно сходи с Варварой Николаевной на Рождество в церковь! Обязательно потом окрестись! – строго сказал Дима, – не хочу больше терзаться! Это будет искушение для меня, наблюдать за тобой, борясь с желанием вернуться.

– Так я тебя и не гоню, – всхлипнула Инга, – вернись!

– Нет! – жёстко сказал он, – больше я не имею права вмешиваться в

твою жизнь! Как бы несчастен я не был! Но чтоб в церковь сходила! Я требую!

– Как скажешь, – кивнула Инга, а Дима вдруг рванул к ней, схватил в объятья и стал покрывать её лицо поцелуями, словно хотел запомнить это ощущение навечно. Инга задыхалась от такого порыва чувств, она обхватила его руками за шею, запустив пальцы в шелковистые волосы.

– Красные бриллианты тебе будут очень к лицу, – вдруг произнёс он, оборвав свои сумасшедшие поцелуи, – прощай! И будь счастлива, – он просто растворился в воздухе, а Инга упала на каменный пол.

Какое-то время она жадно вдыхала морозный воздух. Метель стихла, ветер тоже, на горизонте виднелся край красноватого солнечного диска.

– Дима, – жалобно позвала его Инга, а потом прижала к губам ладони, желая запомнить навечно его поцелуи. Горькие слёзы потекли по щекам девушки...

– Дима! – закричала она, что было сил, но он не вернулся, а она заплакала навзрыд...

Волшебство, гирлянды, лепестки – всё исчезло, остался только букет и еловые ветви в прихожей. Девушка упала на пол, скинула с себя накидку и взяла букет. Что-то упала на пол, явно из букета, и Инга увидела крупное сердечко из красного камня в тонкой оправе и на тонкой цепочке жёлтого цвета. Это был кулон, явно безумно дорогой, и Инга только сильнее расплакалась.

Где-то зазвонил телефон, но Инга не обращала внимания на этот звон, который вскоре оборвался, а девушка словно очнулась.

Это же Ксюша! Наверняка, она! Она же переживает, и, наверное, уже распрощалась с ней!

Сжав в ладони кулон, Инга бросилась на кухню, но не успела набрать номер, раздался звонок в дверь, а потом в замке заскрежетал ключ.

Инга выскочила в прихожую, дверь распахнулась, и на пороге возникла Ксюша, бледная до синевы.

– Привет, – выдохнула Инга.

– Ты живая! – вскрикнула Ксюша, бросаясь к подруге на шею, – живая! Но как же?

– Оказывается, он унёс бы меня, если я пожелала что-то банальное, меркантильное, а я пожелала счастья другому человеку, и это спасло мою жизнь! – выдохнула Инга, – но теперь моё сердце разбито, – и она рухнула на пол, а Ксюша бросилась её поднимать.

Огромных трудов ей стоило понять, что произошло, но сердиться на свою лучшую подругу Ксюша не могла... Тем более, всё это произошло из-за неё...

Был чудесный солнечный день. День Рождества.

Рано утром Варвара Николаевна позвонила в соседнюю дверь, желая позвать с собой Ингу, и та согласилась.

Пока Варвара Николаевна ставила свечки, Инга рассматривала иконы и роспись сводчатого потолка.

– Девушка, – отвлёк её строгий женский голос, – почему вы в церковь пришли в брюках и в шапке?

– А как надо? – растерялась Инга, – простите, я тут в первый раз, хочу окреститься, – и тут же замолчала. Она совсем не хотела этого говорить, поскольку и сама не знала, как ей лучше поступить.

– Понятно, – улыбнулась пожилая женщина, – сейчас подойдёт отец Георгий, поговорите с ним. И накиньте на голову шарф, а шапочку снимите. Сами видите, что все женщины в платках.

– Извините, – робко проговорила Инга, накидывая на голову шарф, и вытаскивая из-под него шапку.

– Ничего, бывает, – кивнула женщина, и занялась своими делами.

Инга переговорила со святым отцом, тот объяснил всё, что необходимо, чтобы окреститься, а потом с ним заговорила Варвара Николаевна.

Инга меж тем вышла из церкви, и, сняв платок, надела на голову шапку. Она ступила ногой на нижнюю ступеньку, чтобы спуститься, каблук поехал по скользкой плитке, девушка слегка вскрикнула и тот час упала на чьи-то сильные руки.

– Осторожнее, девушка, – раздался сверху смутно знакомый мужской голос, – так и убиться недолго.

– Спасибо, – выдохнула Инга, и, взглянув на своего спасителя, замерла.

А Дима, это был он, улыбнулся самой обаятельной улыбкой на свете.

– Не за что, – кивнул он, – жалко было бы, если бы вы ушиблись или что похуже.

– Наверное, – обморочным голосом проговорила Инга, чувствуя, как сердце начинает биться быстрее.

– С вами всё нормально? – забеспокоился он.

– Да, спасибо, – кивнула она, и, повернувшись, пошла к воротам.

«Твоё сердце полнится любовью, и ты обретёшь счастье, любя, а я покину землю!» слова, сказанные тем Димой, сверкнули в её голове, и она поняла, что она знал. Знал, что она встретится с тем, чьё тело он в своё время занял.

– Девушка, стойте! – окликнул её Дима, и Инга замерла, а потом медленно обернулась.

– Простите за назойливость, – мягко сказал он, подбегая, – но... меня Дима зовут. Соболев.

– А я Инга Снегирёва, – улыбнулась она, – рада знакомству.

– И я, – кивнул он, и они замолчали, глядя друг на друга, – знаете, – он первым нарушил молчание, – у меня странное чувство, что я вас знаю. Но откуда? Я вас в жизни не встречал.

– У меня тоже, – кивнула девушка, – и я тоже ничего не понимаю.

– Странно, да? Хотя в жизни происходит много странностей. Например, я двадцать девятого декабря потерял сознание прямо за рулём своей

машины.

– Какой ужас! – вполне искренне воскликнула Инга.

– Да, ужас, – кивнул Дима, – просто темнота шапкой накрыла и всё, провал. А очнулся первого числа на скамейке в Измайловском парке. Как я жив остался после той метели, ума не приложу. Даже не простыл. А машину мою обнаружили на другом конце города. Как такое может быть? Как я там оказался?

– В жизни всё бывает, – вздохнула девушка.

– Да, бывает, – кивнул он, – а ещё у меня странное чувство «де жа вю».

Будто я вас видел и говорил с вами, но я этого не помню. Мы с вами точно раньше не виделись?

– Нет, я бы запомнила.

– Значит, вы мне приснились, – усмехнулся он, – вы не сочтёте за дерзость, если я вас поцелую?

– Вот так прямо? – засмеялась девушка, – на пороге церкви после пяти минут знакомства?

– Да, на пороге церкви нам ещё рановато целоваться, – засмеялся он, – разве что прямо в церкви, когда вы будете в белом платье! Не знаю, дойдём ли мы до этого момента, но в жизни всякое бывает. Дадите номер телефона?

– А почему бы и нет? – кивнула Инга, чувствуя, как сердце трепещет в груди, словно крылышки колибри.

Она продиктовала ему свой номер, а Дима, вдруг шагнув к ней, взял за руки и заглянул в глаза.

– Я чувствую к вам какое-то непреодолимое влечение, – хрипло сказал он, – это странно, но я ничего поделать не могу. Разве любовь с первого взгляда бывает?

– Значит, бывает, – прошептала Инга, с нежностью глядя ему в глаза.

В воздухе разносился колокольный звон, всё скрипело от мороза, а с веток летел иней, искрясь и переливаясь на солнце.

Инга и Дима стояли около церкви, не отрываясь, глядели друг другу в глаза, одно зная точно – что им уготовано бесконечное счастье.

А произошедшее в Новый год было просто красивой, мистической сказкой, волшебством.

Конец.