Текст книги "Самая уродливая (СИ)"

Автор книги: Наталья Егорова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Я помотал головой, отчего тряпичные стены затеяли хоровод.

– Я его провожу, – убийственный блюзовый голос позади. Я покосился за спину.

Королева уродов оказалась на голову выше меня – настоящая великанша. Тяжелая грудь под бесформенным балахоном мягко колыхнулась, когда она отодвинула кресло и выбралась наружу. Желудок мой сжался в ледяной комок, когда я понял, что _это_ сейчас прикоснется ко мне.

Я отшатнулся, но тщетно: сильная лапа сжала мою руку выше локтя, мягкое бедро коснулось с тошнотворным намеком.

– Не понимаю, – пробормотал я, защищаясь от растерянности звуком собственного голоса. – Целый день прошел?

– Не то, чтобы прошел, просто так удобнее, – ласково сообщила монстриха, таща меня к выходу. Казалось, уроды пялятся вслед со смесью злорадства и сочувствия.

На улице обнаружилась ночь – опять? – и лихорадочная деятельность. Здоровяки в рабочих комбинезонах тащили грязные ящики и гигантские решетчатые конструкции, девушки с немытыми головами вытрясали опилки из блеклых ковриков, кудлатая шавка неистово чесала задней лапой за ухом.

Наверное, если бы от чудовища несло потом, меня стошнило бы прямо здесь. Но от нее пахло травой, росой и чем-то неуловимым, напоминающим о солнечном утре. Голова кружилась. Наверное, поэтому, я не сразу понял, что она тащит меня вовсе не к выходу. Лишь когда в нос ударил мускусный животный запах, а в щиколотку больно ударил край ступеньки, я опомнился и затрепыхался.

– А ну, тихо! – прикрикнула она на меня, как на щенка. И швырнула куда-то в темноту.

Это был перегороженный надвое вагончик: тусклая лампа на потолке осветила невысокую загородку, за которой возилось и фыркало большое животное. Может быть, пони. Я валялся на куче листьев, сухих, но еще хранящих терпкий древесный запах, желудок сводило от мгновенного понимания: какая бы участь ни была мне уготована, радоваться будет нечему.

Я вскочил… попытался вскочить, но чудовище мягким толчком отправило меня обратно. И захлопнуло за собой дверь. Ужас придал мне силы, я попытался ударить и едва не умер от омерзения, когда кулак с липким чавканьем врезался в набрякшие вишневые наросты. Ответный тычок отправил меня к стене; треснувшись затылком, я впал в ступор.

Она хрипло расхохоталась.

– Да ты еще брыкаешься, красавчик?

По ее щеке текла розовая слизь из расквашенной грозди.

Монстриха включила еще две лампы на потолке, отчего пони за перегородкой шумно встряхнулся и заржал. В оцепенении, какое бывает в страшных снах, я глядел, как чудовище неторопливо сбрасывает одежду, обнажая пухлую белую грудь с крупными темными сосками, толстый живот, складками стекающий к бедрам. Глубокая тень легла между жирных ног, когда последние тряпки упали на пол.

– Ну же, красавчик, – она похотливо огладила себя по груди. – Ты же сам этого хотел.

Я не аскет, но и не секс-машина. Меня вполне устраивает Молли, которая относится к постельному аспекту своей работы с той же серьезностью, что и к разбору писем. Я бываю в киберсалонах, но не люблю эрофант вроде "Инсектоамазонок". Словом, извращения мне чужды. И этот омерзительный кусок мяса не мог, не должен был вызывать ничего, кроме брезгливости. Но вжавшись в стену, онемев от омерзения, я чувствовал, как горячая волна нарастает внизу живота, как предает меня собственное тело, восставая навстречу чудовищу, в котором само – помимо рассудка – угадывало женщину.

– Давай, красавчик.

Она приплясывая двигалась ко мне, колыхались жирные складки, тени метались по белой коже, расчерчивая ее шаманскими символами. Запах листвы стал почти нестерпимым.

– Краса-авчик…

Разум мой истошно вопил от ужаса, но тело уже поддавалось древним инстинктам; шевелилась, твердела, наливалась болезненной тяжестью плоть, сводило мускулы от безумного желания.

Я зажмурился, но и перед мысленным взором стояло чудовищное лицо. Я вытянул руки в попытке защититься – беспомощный бесполезный жест. Ладонь наткнулась на упругую прохладную грудь, скользнула по коже, оказавшейся неожиданно бархатистой; ткнулся в пальцы твердый набухший сосок, одежда будто сама отползла в сторону, мягкая тяжесть навалилась сверху, пухлые бедра поймали меня в плен, и войдя в горячую влажность ее лона, я закричал, сам не понимая, от ужаса или восторга.

Монотонный шум проник в уши одновременно с ощущением влаги на лице. Я медленно просыпался и, вспоминая страшный сон, едва не плакал от облегчения, что он оказался всего лишь зыбкой иллюзией.

Но каков кошмар!

Я открыл глаза и несколько минут не мог понять, отчего потолок так высоко и что за вода с него сыплется. Потолок? Небо… листья… Я вскочил, как подброшенный и затрясся, когда холодный ветер коснулся обнаженной кожи.

Широкая простыня – сейчас изгвазданная и скомканная – разостлана прямо на земле посреди площади. И ни души вокруг, ни единого предмета не осталось от недавнего пребывания балагана – ни обрывка билета, ни забытой детали конструкции. Только черная грязь взрыта ногами и гусеницами, да кое-где остались дыры от опор.

Уехали и бросили меня здесь. Голого, без кредитки, без моба, вдали от дороги. С липкими потеками на бедрах и дрожащими от напряжения коленями – воспоминанием о животной страсти. С грязной коркой на груди и животе; в грязи даже предавший меня орган, сейчас уныло съежившийся от холода.

Я действительно занимался любовью… о черт, о какой любви может идти речь! Я трахался… да нет же, меня попросту изнасиловали. И кто – самая уродливая женщина, какую только можно себе представить, настоящий монстр.

Я рухнул на четвереньки в грязь, и меня вырвало.

В постели с монстром – как заголовок низкопробного чтива. Но хуже того, на задворках сознания таилась нелепая гордость удовлетворенного самца: не сплоховал же, сдюжил, показал себя во всей красе. И от этого дурацкого самодовольства меня снова затошнило.

Домой и сразу же к психотерапевту. Пусть он объяснит происшедшее каким-нибудь эдиповым комплексом, подсознательным страхом кастрации и неосознанным влечением к видеозвезде столетней давности. Пусть будет даже раздвоение личности, густо замешанное на паранойе, лишь бы поверить, что все – лишь кошмар, порожденный больным разумом.

Страшно вспомнить, как я добирался до города.

Я полчаса стоял под горячим душем. Мне всюду чудился душный запах недавней страсти, казалось, я все еще покрыт своим и ее потом, и я едва не до мяса стер кожу в попытке избавиться от воспоминаний.

Я задавил кошмар, загнал его в глубину черепной коробки и завалил горой сиюминутных мыслишек: заскочить вечером в "Поющего птеродактиля" и заказать три пшунтуна подряд, не пропустить матч по хенд-слалому (мгновенное воспоминание о ползущей на руках "русалке" я загнал обратно), разобрать кучу спама и сдать эльбум в переработку, отправить белье в прачечную… на этом месте пришлось вспомнить о грязной простыне, я трусливо споткнулся об эту мысль и забарахтался в тщетной попытке обрести интеллектуальное равновесие.

Не было ничего! Не могло быть, потому что так не бывает! Ни-ког-да!

На худой конец, я согласен допустить, что меня отравили галлюциногеном.

Документы можно восстановить. Моб-айди тоже. Видимо, меня попросту ограбили: пшикнули в лицо из баллончика, раздели догола и бросили в парке. А вся остальная чертовщина – только наркотический бред. Королева уродов, ха!

Балаган. Самая уродливая женщина. Ишизава.

Меня бросило в пот. Вот, что я мучительно пытался вспомнить. Я нашел ишизавовскую уродину и прошляпил ее. Пять тысяч замечательных хрустящих галактов растворились в дожде. А может, не нашел, а сконструировал индивидуальную галлюцинацию из бесплодных поисков и усталости?

Черт с ними, с деньгами. Черт с ней, с рекламой, и с филиалами агентства, и со всеми уродинами во Вселенной. Надо отказываться от дальнейших поисков, благо аванса я не брал… я даже готов оплатить все билеты, которые он мне присылал, лишь бы разделаться с кошмаром последних недель.

Когда такси завернуло за угол, я не поверил своим глазам.

"Без ретуши" занимало крохотный офис в пафосном пятиэтажном здании, облицованном черным пластиком "под мрамор". Рядом с этим домом на углу мок под вечными дождями неуютный маленький сквер.

Сейчас сквера как не бывало.

На месте него выросло трехэтажное, сверху донизу зеркальное здание: из фасада выпячивались два пухлых слившихся в экстазе сердца омерзительно-розового цвета; крышу венчали омытые дождем амурчики; тяжелый балкон над входом поддерживали кариатиды самого сексапильного вида.

Я окончательно онемел, узрев громадную неоновую вывеску:

АГЕНТСТВО "БЕЗ РЕТУШИ"

Входя, я треснул кариатиду по коленке. Боль в разбитых костяшках убеждала, что это не сон. Но все остальное…

– Здравствуйте, мистер Ким.

– Добрый день, мистер Ким.

– Мистер Ким, кофе?

Я ошеломленно заглядывал в уютные кабинеты: розовые, в рюшечках и цветах – для глупых девиц, элегантные, с кожей и темным деревом – для богатых ловеласов, в вариантах хай-тек и барокко, с уклоном в ротанг и рисовую бумагу, фантазии из стекла и бронзы – на любой вкус. Представительные мужчины и ослепительные девушки носили на лацканах бейджи с розовыми сердцами.

– Здравствуйте, мистер Ким.

Я обалдело кивал.

Мой кабинет – мой новый фешенебельный кабинет – разместили в самом центре, точно ядро в орехе. Три секретарши занимали просторную приемную: блондинка поздоровалась, не переставая тарахтеть по клавиатуре, брюнетка возилась с буклетами – судя по преобладанию розового, нашей новой рекламой; и только Молли… я и не подозревал, что буду так рад увидеть ее милое пустое лицо.

– Мистер Ким, это передали для вас.

Моб. Кредитка. Пакет с тряпками, из которого пахнуло мускусом – моя одежда. И старая визитка "Без ретуши", на обороте которой твердым мелким почерком написано:

"Все, как ты хотел, правда, красавчик?"

– Мистер Ким, это по поводу распространения программы. "Галактрон" и "Аргон инкорпорейтед", – блондинка протягивала трубку.

Голова кругом!

Ишизава явился через два часа. К тому времени я уже слегка привык к перемене обстановки, но еще боялся задумываться о ее происхождении. Из приемной донесся возмущенный писк, что-то с грохотом упало, и разъяренный миллионер ворвался в кабинет.

– Ты нашел ее!

– Сэр…

Попробуйте держаться с достоинством, когда на вас несется монорельсовый поезд.

– Ты нашел ее и забрал себе! – он грохнул кулаком по столу, расплескав кофе на бумаги. – Ты должен был найти ее для меня!

– Вы же ничего не объяснили…

– Не хватало еще! Ты бы забрал ее себе… – проорал Ишизава и запнулся, осознав, что пришел к тому же итогу. Раздражение, гнев, ярость мелькнули на его лице, из-под респектабельной маски высунулась звериная харя, и стальные пальцы сомкнулись на моей шее.

Шкафообразная тень упала на стол.

– Сэр, вывести его?

Хватка сразу ослабла. Я опустился в кресло, потирая саднящий кадык.

– Не сейчас. Но будьте поблизости.

Человек-фейерверк в бессильном гневе сжимал кулаки.

– Я бы на вашем месте успокоился, Ишизава, – примирительно заметил я. – У меня все равно не было выбора, когда я ее нашел. Я бы сказал, она выбрала за меня.

– Ты дурак, – буркнул он.

– Да ну!

– Придурок. Брачное агентство… тьфу!

Я пожал плечами. Не в моих привычках бить лежачего.

Ишизава склонился над столом, приблизил ко мне багровое лицо и прошипел:

– Ты ведь мог захотеть чего угодно. Создавать новые планеты, стать властелином галактики, получить бессмертие… а тебя хватило только на придурочную брачную контору!

И тогда я понял.

– Вы тоже прогадали, правда?

Он отшатнулся, тяжело дыша. Потом молча развернулся и вышел, с силой хлопнув дверью.

Я подобрал с пола его бумажный блокнот и вышвырнул следом, успев заметить список планет на раскрытой странице. Я был слишком возбужден, чтобы анализировать, но некая странность сразу бросилась в глаза – не фешенебельные курорты, не монополисты, не… черт!

Я бросился в приемную, но Ишизава уже исчез вместе с блокнотом. С драгоценной страницей, на которой была вычеркнута Черная Грязь.

Я мог захотеть чего угодно. Чего угодно – слова щекочут язык: че-го у-год-но. Вселенский карт-бланш. О да, за это можно заплатить и такую цену…

"Такую цену? А что такого в цене?" – ожил внутренний голос. – "Подумаешь, ночь с толстухой! Лицо… ну, с лица воду не пить, а как женщина она даже пикантна. И ведь любое желание, бестолочь – совершенно любое!"

Я запомнил несколько незачеркнутых планет из ишизавиного списка: Парадиз, Миттель, Ирландия-6, Афродита, Тамерлан. Кстати, бизнес теперь налажен, "Без ретуши" вполне можно оставить на управляющего, а договоры на продажу программы – ну, эти можно заключать и дистанционно…

Я ведь давно собирался попутешествовать, а?

Рамон Ишизава устало откинулся на спинку эргономичного кресла в собственном космолайнере. Придурок, о боже, и этот тоже оказался полным придурком. Брачное агентство, надо же!

В следующий раз надо будет бабу нанять для поисков.

Он непременно найдет самую уродливую. Не на этой планете, так на следующей, список еще велик. И тогда… о, он знает, чего пожелает тогда.Не зря же он столько лет учился мечтать!