Текст книги "Он, она, они, или Отголоски"
Автор книги: Наталья Белоненко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)
Он глянул на нее.
– Нет, жены здесь не было. Она не знает этого места. – Саша вдруг поняла: это – символ его новой жизни и Нового Я… – Да и вообще тут гостей не было. Еще… – интересное признание.
Он вильнул, просочился мима – назад в комнату, ведущую из прихожей на балкон.
– Ты можешь лечь здесь. – предложил он небрежно, будто чуть выжидающе. – Здесь можешь выбрать постельное? Сама застелишь? – будто б притормозил себя он…
Она кивнула. Он помог вытащить из комода комплект и кинул его на покрывало.
– Пойдем, чайку попьем. И я покажу тебе саму студию звукозаписи. А потом я в душ, ты не против? А то напрыгался сегодня. Или ты сначала?
– Нет, иди сначала ты.
Они миновали коридор мима ванны, попали на кухню. Он организовал чай и фрукты. Потом показал второй балкон с выходом из кухни. На этот раз – вполне прямоугольный, и застеклённый традиционно. Там стоял микрофон на стойке в пол. Мощный компьютер. Штук 5 табуреток. Стаканы с недопитым чаем. Пепельницы. Обертки от конфет. Чьи-то часы с поломанным ремешком скукожены на подоконнике.
Другой мир. Реально.
«Гости – бывают. Но не на том балконе»… – успокоенно отметила она,
наблюдая, как он с гордостью и комфортной освоенностью буххххается на «коронную» табуретку и ему навстречу загорается его послушный монитор. Она узнала в нем, его позе и обращении с инструментом – знакомое ей с детства умение созерцать себя со стороны, и оценивать. Трезво. Но удовлетворенно и довольно. Чтоб бесстрашно и с особым кайфом передать потом это право на оценку класного себя огромным количествам людей. Мало кому можно объяснить это то здоровое тщеславие – наслаждение делиться класным собой. Почти невозможно – тем, кто этого не испытал и не постиг.
Он показал ей пару наработок, сведением которых занимался на днях, и записанных голосовых сэмплов, похожих на подписанные цветные квадратике на звуковой дорожке.
Голос. Этот голос. Вчерашний. Аж чуть с ног не сбило. Она почти и забыла уж… Она немыслимой силой поборола искушение попросить спеть что-нибудь прям сейчас, хотябы в микрофон… Примеряла наушники. И с подумала о соседях, пока он нес ей чай.
Вскоре он кончился. Чай. А хозяин с неиссякаемой энергией, лайтовый даже заполночь, с извинением попросился в душ, стаскивая с себя толстовку и исчезая за дверью. В самый интересный момент.
Уже из-за двери крикнул ей:
– Можешь поискать во что переодеться на третьей полке!
Оставшись одна, Саша…
…здесь должно было быть «с разрешения залезла в шкаф».
Но нет. Сначала она вполне себе без разрешения залезла в стоящую рядом на стуле собранную дорожную сумку, где прям сверху лежали аккуратно упакованный документы. Полистала паспорта. Все странички. Позалипала и на фотках милого мальчика, едва узнаваемого теперь, и на уже известных ей фактах биографии, типа даты и места рождения… и на данных с других страниц… Тоже. Вздохнула, вычищая из себя лавины неудобных мыслей и ассоциаций, аккуратно убрала стыренное обратно. И только потоооом…
…с разрешения залезла в шкаф. Перебрала там уйму огромных футболок. Остановилась на белой с принтом мультяшкой. Переоделась быстренько в полумраке. Глянула на себя в зеркало. Распустила волосы. Расправила и застелила необжитую кровать. Нашла пульт от тв, отыскала там какой-то фильм. И улеглась на живот головой к экрану, и к двери слева – в обратную сторону от изголовья. И вдруг поймала себя на ощущении, что поразительного спокойствия.
Волнение стучалось в дверь её чувств, но она его пока не впускала.
И старалась не смотреть вправо – в сторону балкона, где виднелся матрац. Интересно, он дверь туда закрывает?
И все же… что там за рассветы?
Фабрика – Облако Волос.mp3 (ночи для любви и воровства…2011).mp3
* * *
Артём зашел в ванную, немного перевел дух, и вспомнил, что забыл на кухне на спинке стула захваченный (как эпично! И героично!) полотенчик. Высунулся за ним…
И увидел, как она переодевается. Тоненькая, длинные русые волосы по спине, стринги как влитые по изгибам… Плавные линии в темноте. Он даже забылся, что может быть застукан на месте. Спрятался за дверь,
и зажмурился. Маленькая, наивная, воздушная русалка. Весь вечер он до конца поверить не мог, что этот ангелок -
сбылся. Материализовался. Смешная такая. Деловая.
Нежное чистое создание. Бэмби.
Лишь бы только не догадалась, чем он занимается тут же рядом, за дверью, куда умыкнул свои подсмотренности. Под шум воды, скрывающий все улики. А как ещё – иначе он просто не переживает этой ночи рядом… вполне вероятно, на разных кроватях. Иначе он просто не сможет отвечать за себя в выбранном выверенном облаке нейтральности и ненавязчивости, которое окружало её. Которое повелевало им.
Только б не спугнуть. Не сейчас – совсем.
Он закрыл глаза, спрятавшись под струями, и вернулся в тот момент, когда они вернулись в машину с подкараулившего наконец мороза. В тот момент, когда всё было ещё так неопределенно…
Впрочем, как и сейчас…
Но нет… Еще тревожней и трепетнее… И столько было вопросов без ответов. Тогда.
Стало теплей. И ближе. И уютней. Интимней. А в голове… иль между ними – только:
»
– Ты же не девственница, да?
– Да
– Ты хочешь меня?
– Да
– Ты поедешь ко мне сейчас?
– Не знаю. Да
– Ты сможешь любить меня? Так, как мне это нужно? Ты научишься? Постараешься?
– Да
– Ты кончаешь? Бывает? Как ты выглядишь, когда это происходит? Когда ты покажешь мне?
… Скоро ты научишься читать по мне? Еще пока нет, вижу, но ведь скоро? Да?
»
zayatz – зефирковое озеро.mp3
Зефирковое озеро, нимфа русоволосая
Зовёт меня оставить всё, плавиться на песке
Гипотезы отбросив в закат, как сердце колотится
Слышу и вдаль ныряю туда, где буду ни с кем
и продолжение
Забывшись быстро и скорей профилактически, терапевтически, он обтерся, одел свежую домашнюю майку с трениками, и вышел,
словно на суд. Или на казнь. Кажется, каждый её взгляд – ясный, словно нарисованный – кожу с него сдирает. На расстоянии. Все по живому – каждая интонация. И от неё у него нет защит.
Она лежала на кровати на животе в его майке, для неё ставшей платьем, подложив лапки под подбородок, и болтая ножками в воздухе. Смотрела какой-то фильмец. Или мультик? Домашняя такая…
Изгиб в пояснице, вскарабкивающийся на крутой холмик ниже, нисколько не сглаживаемый тканью… Рассыпавшиеся волосы.
Словно мираж, и всё же – настоящая. Та самая – из недостижимого вчера. Та самая, из ошеломительного «именного-новостного» сегодня.
И завтра. Тоже. Из его манящего завтра.
А на «уснувшем» ноуте – там, на столике на балконе за стенкой – подборка сокрушительной инфы про неё, так и не закрыты странички. Уезжая в направлении этой чудной авантюры, он и не чаял, что она окажется здесь сегодня. Прям сегодня! Как пришелица с других миров! Из каких-то других, неведомых ему жизеней.
Он почему-то думал совсем не о том, о чем… хотелось… Там, в инфе – не только она… Как много упущенного. И неисправимого…
«Козлина, сам ни черта не умеет, а девчонку в комплексы загнал». – вспомнил он, и еле справился с приступом…
невыносимости. Щемящей потребности защитить её от печали.
И себя – тоже. Сколько всего у неё и в ней, где ему не находилось места. Пока. Она – словно мечта о чем-то далеком. Горизонт. И вот. Совсем рядом.
Ухмыльнувшись, может, чтоб прогнать с себя настроения иллюзорности, он выпалил не задумываясь:
– Тебя, наверное часто просят достать ногами до макушки?
– Ага.
– Особенно на работе. – попробовал отшутиться он…
– Та всегда. Наверное, как и тебя – спеть)
Странный поворот. – ухватил он вдогонку, – ну да ладно.
Он вдруг поймал себя на новом хобби: накидывать ей эпитетов, определений и описаний. Мысленно. Новым в голове звучало «Бэмби».
Он как будто поймал трофейную диковинную экзотическую птичку, и ощутил вдруг чувство раскаяния за этот… Вандализм. Она на этой кровати – как пташка в неволе. Выпустить её восвояси, пускай чирикает.
Но только не сейчас. Нет.
Правда, не ожидал. Совсем не ожидал увидеть её здесь сегодня. Не рассчитывал сам так обнаглеть, не рассчитывал, что она позволит зайти (уже!) так далеко. Что всё сложится удачно, что он успеет познакомиться с её родителями и устранить в них помеху, увести её прям у них из под носа… Пообщаться с ней, получить согласие на приглашение. По ней совершенно не заметно, как далеко она готова зайти. Осознает ли она вообще, с каким огнем играет?
Вероятно, просто виду – не подаст. Он уже понял, что ярких согласий и не будет. Как и приглашений. Она способна на доходчивые возражения – это точно. Ее же согласия – мимолетны и прозрачны. Их придется угадать.
Но она – довольно бесстрашна. В наивных глазках – решительность спортсменки, которая делает шаг в ключевую для неё минуту. Она готова ошибаться, но не пасовать! Уверена в своем прокаченном скилле и умении сориентироваться в обстоятельствах. Её научили выглядеть уверенно, и всё делать «по красоте». В этом она теперь себе не изменит. Конечно, она совершенно тепличная – это читалось скорее по изумленным её «выкрутасами» членам её семьи, чем по ней самой,
но она явно что-то себе решила. Бросила себе вызов. Себе, и всем, кто ждал он неё привычной безупречной покладистости.
И все же он ясно понимал, как легко сейчас спугнуть её
Он не надеялся особо – не смел. Но он верил ей,
и себе. Своим обостренным чувствам, сосредоточившимся в одном ключевом направлении. Он знал: если она решится доверится ему, она – подаст ему знак.
И он этого не пропустит. Тут больше от него ничего не зависит. Всё, что он мог в свою пользу – он сделал уже, раньше. Теперь – только ждать.
– Может быть, я тебе кое-что скажу… – вырвал её из сосредоточенности он… И себя тоже…
– Что? – воспряла она…
– Что-то. Потом. Попозже…
– Сегодня?
– Нет.
– А когда?
– Когда придет время.
– Это когда? – раздосадованно поджала губы она…
– Может, даже завтра…
Она явно заинтересовалась. Но и напряглась.
– И что же это?
Он усмехнулся. Умеют они выпытывать! Он уже готов сдаться…
– Пока не готов…о. Но надеюсь, тебе понравится.
Он сделал шаг навстречу. Соблюдая аккуратную небрежную дистанцию, вручил ей полотенчик, рассказал где найти новую зубную щетку. Отследил, какая на ней мягкая майка – мало что скрывает. Какой у неё вкусный рот, какой опасный, когда между ними нет столько одежд, как тогда в машине. Как она вздергивает подбородок и опускает реснички. Как движется её стройная шейка, убегая под ткань горловины…
Проводил её мима, попробовав уловить запах волос. И когда она исчезла за дверью, улегся на её место, распластался, потираясь грудью о то место, где она мостила свою… Уткнувшись лицом в её отпечатки на простыне.
…и чувствуя, как прежние страсти удаляются все дальше к горизонту, всё сильнее сглаживаются их рельефы на нервах, пока он нежится в её отпечатках. Таких свеженьких.
«…мысли о тебе… потеют в голове…»
Чуть очухавшись, улегся на спину «медузой» туда, где она только что лежала. И замер, вслушиваясь в звуки воды за дверью, пролдолжая купаться, и пообещав себе не трогать себя в центре организма… Только не как вчера.
Когда Саша вышла из ванной с влажными волосами, он говорил по телефону. Завтра к вечеру вылет. Все ребята – в отличном настроении и в состоянии готовности. Надо ещё позвонить маме. Нет, не сегодня.
– Ну что, ложимся?
Свет в квартире уже почти везде погас. Она мостилась на кровати – ещё пока сидя. Он – метался по квартире в поисках то одного – то другого.
Потом в очередной раз плюхнулся прям в своей черной майке на свой черный матрац на спину, закинув ступню в фиолетовом носке на колено, и снова воткнулся в телефон.
– Что? – заметил легкую неуверенность в ней он…
…как-то. Хотя совсем не смотрел в её сторону, погрузившись в свои дела с головой.
– Ничего.
Ну ок. Он вновь закопался в свой телефон. По делу. По вечерам, как обычно, все «проснулись» с чем-то срочным.
– Артём!
Отрывистое, упругое его «М!» на одной ноте, словно отскочившее рикошетом резинового мячика, было похоже одновременно и на понятливый, почти не допустивший удивления кивок, и на укороченный стон.
Она попятилась, но не сдалась:
– Я подумала… А как же рассвет? – ну да, он же, вроде как, смотреть рассвет её сюда заманил… – Он же здесь, в комнате – не разбудит?
– Не… не достанет… – кивнул он, не смея поверить… – что, меняемся?
Неееет, он не ошибся в ней! Все угадал!
– Мне не ловко тебя с любимого твоего места сгонять… – она на цыпочках подошла в полумраке к балкону…
«Ловко, не ловко…».
Про остальные и будущие свои утра он почему-то и не подумал напоминать – разве это сейчас стоило внимания?
– Может, поместимся? – максимально незаинтересованно кивнул к внешнему краю матраца, ближе к окну, он, и вежливо, весьма условно пододвинулся в противоположную сторону.
Она с поразительной наивностью и несмелостью в облике прокралась на указанное место. Улеглась для пробы. И зависла на картинке снегопада совсем рядом, стоило только моргнуть.
– Тут тепло, не волнуйся. – сберег немыслимое он, – Подожди, сейчас принесу тебе плед.
Он сорвался, и словно спасаясь бегством, метнулся в другую комнату. Приволок ей пушистое бежевое покрывало. Накинул.
– Норм?
– Вроде. – хлопнула глазками она, и замоталась больше, чем сегодня в свою дубленку.
– Ну гуд. – он прошел к ноуту, в «ноги» матраца справа от входа на балкон. Оглядел свои владения взглядам хозяина, руки-в-боки, который убеждается что все в порядке, и стянул майку.
Чёооо сразу «победоносно?!!» Ко сну человек готовится!
Незаметно отследил её реакцию, опустился на колени, и ползком руками вперед нырнул на свою половину. На живот. Обнял подушку. И повернул к ней голову:
Продолжаем разговор?
Девочка из снов лежала рядом как загнанный ягненок.
Но она сама пришла.
Она лежала то взглядом к снегу, то в потолок. Потом повернулась, и будто б из вежливости устроилась на боку лицом к нему.
Продолжаем разговор?
Он вынырнул рукой из-под своего покрывала. Коснулся щечки. Не возразила. Тогде шеи. Никакой реакции, кроткий прямой взгляд. Будто «пожимающий плечами». Он уже понял, что она не умеет кокетничать – ей просто никогда не приходилось – её дивный облик и образ жизни с детства на виду – всегда делали всё за неё. Так что отсутствие всплеска строгости и «мороза» – это самая благоприятная из её возможных реакций.
Он потянулся, легонько попробовал на вкус пышненький, как свежая выпечка рот. Как впервые. Она аккуратно попробовала в ответ.
Прислушиваясь к происходящему, она выжидала. Как будто не видела в этом уже свершившейся безысходности, и дальнейшее – всё ещё продолжало оставаться для неё неопределенностью. Неизвестностью. Он же – провалился в свои ожидания и предвкушения, которых избегал весь вечер – одним махом, с головой. Теперь-то он позволил себе поверить, что всё, дороги назад нет, попалась птичка. Выпал из гнезда птенчик прямо в его руки. Однако её неочевидность удерживала его на сладкой грани. Между ожиданием и безумием.
Он не напирал: на неё так дивно было просто смотреть в полумраке. Вдыхать её настроения. От неё исходила особая невычурность, которая всегда импонировала ему. И в бывшей, пока та такой была. Пока была…
Пододвинувшись, отодвигаться он не стал. Ему нравилась эта дистанция между ними – когда можно дотянуться, но еще не «слиплись». Ощущать зов.
Его рука нырнула под плед, пошла аккуратно прогуливаться по плечу, руке, вдоль бока. Он аккуратно поправил ее «платьюшко», чуть задравшееся, подтянул вниз на бедро. Мизинчик коснулся открытой кожи, пробрался под ткань. Она продолжала смотреть на него, и исследовать его в его исследованиях.
Он пролетел рукой в воздухе мима полукружий сзади, и пальцы прогулялись вдоль позвоночника под майкой. Она вздохнула. Ему захотелось напиться этого вздоха.
Затрепетав, она чуть, почти незаметно подалась навстречу, отпрянув от обжигающей прохлады его пальцев, и он распахнул ей навстречу свои сети.
Эвакуировав свою руку из этой спецоперации, из этой «горячей точки», он отправил её в новое приключение – чуть толкнул девушку на спинку, и прошелся пальцами под майкой впереди – прям по центру. До самой шеи, и обратно – тонкой тропкой. Впадина между пригорков, живот, пупочек… Кружевная кромка. Освобождение. Но амнистированная рука – как рецидивист взялась за старое. Поверх маечки нащупала замеченную вершинку под тканью, и словно б безмолвно спросила: что это такое? Почему нарушает… суббординацию? Наказать. Арестован!
Что это за «выскочка» не спрятался? Оказал сопротивление, обнаглел – применены санкции!
Саша совсем не мешала ему играть в эти игры – лишь наблюдала… а потом вдруг протянула руку, и молча погладила рисунок на груди.
И внезапно он рухнул. С высоты своей заоблачной выдержки. На неё сверху, всей верхней половиной своего тела. Обрушился на её рот самым влажным, раскрывающим и выпивающим поцелуем, на какой оказался способен. Почувствовал ладошку в своих волосах. А свою – под кружевной кромкой внизу. Забрал её оттуда только чтоб задрать маечку до смой шеи, и вновь вернул. На место. Пока ртом пошел прогуливаться по шейке и всему, что теперь не спрячет «сорочка».
Женя Белоусов – Облако волос.mp3
Кожа об кожу, части тела – об части тела… Он преодолел все границы, края и кромки. Девочка зажмурилась, и чуть тронув его плечи, обеими ладошками обхватила его напряженную загорелую разрисованную правую руку чуть ниже локтя, сильно занятую. Но не отнимала его руки, просто держалась за неё, как за ось её жизни в этот момент. Он, было, попробовал распознать в этом протест, но она начала подаваться навстречу движениям пальцев.
Он старался просто налюбоваться, как она заходится, теряя контроль. Благодаря ему. Рядом с ним. Для него… И насытиться этим.
«Нельзя так сразу!..» – убеждал он себя в собственных позывах и требованиях, удерживая себя сбоку. Потом вдруг почувствовал: Можно! Сам себе не поверил, но спутать не мог. Девочка выгнулась и оттолкнула его кисть, ускользая и пытаясь надышаться. Она старалась удержать его руку, рвавшуюся «в бой», к открытиям, но влажные ладошки соскальзывали, лишь поглаживая по загорелой волосатой коже, она все никак не могла дотянуться до запястья. Он готов был преодолеть что угодно, чтоб снова почувствовать этот толчёк.
– Тише, не бойся! Все, тш! – выдохнул он ей в шею, гуляя губами по подбородку и за ушком. Испугалась. Сама себя. Ого. – Саш, Сашенька, все… Тцц! Он откину её необъятные длинные волосы наверх, окунулся руками и лицом везде где сумел достать, и потихоньку сполз вниз.
– Нет!
– Тс!
Ему нужно было познакомиться с этой дверцей, чтоб понять, решиться войти туда. Удерживать силой пришлось лишь первые несколько секунд. Потом – лишь всхлипы. Не вызывавшие у него тревоги, наоборот. И остренькие пальчики ног у него на лопатках. Когда «фокус» повторился, он почти решился. Страх разрушить волшебство романтического вечера неудачей – окончательно затерялся в агонии чувственности – своей, и не только.
В этот момент он начисто забыл, как давно у него не было других. Любых других! Он забыл даже само слово такое – «другие».
Сам не понял, как оказался без всего лишнего. Все, никаких преград – ни внешних, ни в голове…
– Попробуем? – сам себе не веря и не находя в себе сил бояться, спросил он, понимая, что решения придется принимать самому. И стянул с неё ненужный последний обрывок ткани. Улегся на неё, обнял, вжал в себя, и принялся потираться о растревоженные местечки своим самым центральным центром всей своей вселенной, передавая ей свои эмоции. Она выгнулась, и сама поймала его, нанизалась. Он даже растерялся. Он планировал если и пробовать, то осторожно, мельчить, но она сама заехала на него почти сразмаху. И сама, кажется, удивилась.
– Оуф. Не может быть. Я подхожу тебе! Я подхожу тебе, да детка? Уф. Да! Давай. – Он приостановился, подхватил её поудобней навесу, и оставил её распоряжаться «балом», только чувствуя как она аккуратно пробует его. Изо всех сил стараясь вспомнить, что надо не забывать о самоконтроле. Особенно когда она стала подхныкивать – отрывисто, как в те первые 2 раза. Неее, только не так и не сейчас! От таких стимуляций, можно и свихнуться,
и доиграться. Не успел он подумать об этом, как почувствовал, как в него вливается эта судорога, впитыватся через кожу. Да ладно? Вот так вот? Вот-так-сразу? Девочка беззащитно вжалась в него, как ребенок, который просит утешения – чтоб пожалели, погладили по голове и успокоили.
– Маааленькая! Моя хорошая! Жарко, да? Все-все-все! Зайченочек, что ты дрожишь? – переведя дух и овладев немного собой, он теперь боролся с чувством вины: наверное, это ей это не очень теперь понравится: – потерпи еще минутку, ладно? – ему нужна буквально минутка. Буквально.
К счастью, в изголовье стоял наготове моток полотенчиков. Вчера тоже пригодился. Знал бы он вчера, как пригодится сегодня. Теперь он обтирал её живот, стараясь унять отголоски дрожи. Потом совсем без сил упал на нее сверху,
и провалился.
