Текст книги "Артхив. Истории искусства. Просто о сложном, интересно о скучном. Рассказываем об искусстве, как никто другой"

Автор книги: Наталья Азаренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Иероним Босх: доктор Кто

Достоверных сведений о жизни Иеронима Босха сохранилось исчезающе мало. Все то немногое, что мы знаем об авторе «Сада земных наслаждений», – результат тщательных исследовательских реконструкций. Однако дьявольская ирония в том, что даже сугубо научные факты о Босхе выглядят точь-в-точь как заголовки в желтой прессе: «Босх кормил Брейгеля даже после своей смерти!», «Бородатая женщина не выпустила Босха из Хертогенбоса!», «Босх подарил друзьям жареного лебедя!..», «Скандалы, интриги, расследования», да и только…

Если бы когда-нибудь нашелся дневник, трактат, да хоть какая-нибудь рукопись Иеронима Босха – это произвело бы эффект разорвавшейся бомбы. Для сравнения: живший ровно в те же годы и десятилетия Леонардо да Винчи исписал дневниковыми заметками, афоризмами, баснями, эпиграммами, техническими выкладками и пророчествами более семи тысяч страниц! Босх же не завещал потомкам ни строчки. Пять веков они, то есть мы, только и делаем, что гадаем: кем он был, о чем думал и, главное, что он имел в виду.

В определенном смысле биография Босха подобна его знаменитому триптиху «Сад земных наслаждений». В «закрытом» виде – это скудный монохромный перечень архивных документов. Но стоит искусствоведам приоткрыть створки воображения, и жизнь Босха расцветает самыми невероятными событиями, красками и образами.

В самом деле, кем был этот удивительный человек? Мессией, антихристом, провидцем, безумцем или, может быть, всем этим сразу? Вот самые популярные версии, будоражащие умы исследователей на протяжении нескольких веков.

Тайный еретик

О том, что работы Босха тронуты «тленом ереси», начали говорить еще в XVI веке, и сегодня эта гипотеза ничуть не утратила актуальности. В основном ее сторонники делятся на два лагеря. Первые считают, что Босх состоял в секте адамитов – обществе Свободного Духа, члены которого совершали свои обряды нагишом, проповедовали свободу сексуальных отношений, не признавали частной собственности и рассчитывали построить на земле новый Эдем, где все были бы равны, невинны и беспечальны, словно Адам и Ева. В качестве «доказательства» некоторые исследователи приводят центральную часть триптиха «Сад земных наслаждений», считая, что Босх изобразил ритуалы «клуба, за который играет».

Другие уверены, что изобильная обнаженная натура нужна художнику, чтобы показать свое презрение к плотским утехам. К примеру, биограф Линда Харрис считает, что ересь Босха восходит к катаро-манихейской традиции с ее четким дуализмом (отсюда очевидное «деление» образов на Свет и Тьму, рай и ад, духовное и материальное).

И те, и другие упорно игнорируют тот факт, что во времена Босха инквизиция свирепствовала с особым тщанием. И пробежаться нагишом по улицам Хертогенбоса, проповедуя свободную любовь или двойственность мироздания (пусть даже в живописной иносказательной манере), можно было разве что до ближайшей дыбы.

Ревностный католик

В то время как часть биографов выясняет отношения, споря, к какой именно ереси тяготел Босх, другие уверены, что он был истово верующим католиком, как сказали бы в наше время – «тру». И антиклерикальный пафос, который бесспорно присутствует в его работах, вызван как раз мягкостью Престола по отношению к адамитам, манихейцам, гуманистам и прочим греховодникам.

Босх жил в эпоху великого перелома. Сквознячки гедонизма, гулявшие по Италии, задували в Северную Европу. Бедность, смирение, умеренность – идеалы, казавшиеся незыблемыми веками, вдруг дрогнули под натиском крамольной идеи о том, что «человек – венец творений природы». Церковь теряла былой авторитет, и Босх остро чувствовал, что час расплаты не за горами. Вездесущих жаб и сов, ассоциировавшихся с тьмой и ересью, он рисовал в назидание. Священников изображал деградантами, поскольку считал, что церковь тоже погрязла в алчности и разврате. И дивные образы того же «Сада земных наслаждений» навеяли ему не еретические учения, а незамутненное чувство католической вины.

В пользу этой теории говорит и то, что после смерти Босх со всеми почестями был отпет в соборе Святого Иоанна. И то, что его работа «Семь смертных грехов» висела в покоях короля Испании Филиппа II – монарха, преследовавшего еретиков с особой яростью.

Практикующий алхимик

Центральную часть триптиха «Сад земных наслаждений» нередко называют «алхимическим садом»: тут и изобильная астрологическая символика, и совокупления в стеклянных сферах (читай колбах и ретортах), и непременный «Фонтан юности» – собственно алхимический контекст ни у кого не вызывает сомнений. Что касается отношения Босха к алхимии – его трактуют по-разному.

К примеру, французский исследователь Жак Шайи называет Босха «пристрастным свидетелем одного из важных этапов алхимического искусства». Притом Шайи настаивает на том, что Босх был непримиримым врагом алхимии, считал ее ересью и объектом сатиры. Другие полагают, что Босх не только был «пристрастным свидетелем», но и практиковал сам. Это правдоподобная версия – многие художники пытаются добыть золото посредством химических реакций между холстом и красками (магическим эликсиром тут иногда выступает талант, а иногда – ушлый арт-дилер). Впрочем, это явно не про Босха: Иероним удачно женился на богатой и работал не ради денег.

Визионер

Многие уверены, что патологическая образность Босха – родом из видений, которые посещали художника в состоянии измененного сознания. Однако насчет природы видений единодушия снова нет.

Кто-то норовит поставить Босху диагноз. Так видный российский психиатр Марк Бурно отмечает, что творчеству Босха свойственен «полифонический характер – своеобразная характерологическая мозаика, порожденная шизофреническим процессом».

Немногочисленные биографические факты свидетельствуют о том, что Босх прожил удручающе нормальную и даже скучную жизнь. Кроме того, современная психиатрия считает, что в той или иной мере шизотипическим расстройством личности страдает каждый десятый, а в мире искусства – и вовсе каждый третий. Так что, если эта версия и состоятельна, то разве что в качестве утешения тем мастерам культуры, которых природа обделила воображением.

Другие намекают на то, что для «погружения в тему» Босх принимал рекреационные препараты. Сегодня сложно поверить, что у голландского художника могли возникнуть с этим какие-либо сложности. Однако во времена Босха кофешопов было не так уж много. И никаких документальных свидетельств о том, что в XV веке в Хертогенбосе проводились трансвечеринки и психоделические опен-эйры до нас не дошло. В общем, культура потребления галлюциногенов в те годы была не на высоте.

Существует также третья версия – о том, что Иероним Босх продал душу Дьяволу в обмен на возможность путешествовать в другие миры. Впрочем, она почему-то недостаточно активно дискутируется научным сообществом.

Инопланетянин

Исследуя выполненную Босхом роспись одного из соборов Хертогенбоса, голландский профессор иконографии Эдмунд ван Хооссе пришел к выводу, что Иероним был свидетелем прибытия НЛО. А вот американский уфолог Джордан Хардс считает версию ван Хооссе недостаточно обоснованной. По его мнению, Босх, наблюдавший пришельцев в XV веке, – это антинаучный вздор: совершенно очевидно, что Босх сам был пришельцем. Забудьте о метафорах и аллегориях – Босх был реалистом. Летающие рыбы? Ученая саранча? Меланхоличное древесное чудище, в чреве которого пирует веселая компания? Там, откуда он родом, все это обычное дело.

Исполнитель капризов заказчиков

И, наконец, гипотеза, которая кажется вполне достоверной: Босх любил загадывать зрителю загадки, его самого забавляло обилие трактовок и смыслов, которые вкладывала в его работы публика. Он был внимателен к желаниям заказчика и добросовестно исполнял его капризы (особенно, если заказчик был влиятельным вельможей). Не забывая притом оставить интригу – чтобы, разгадывая ребус, влиятельный вельможа мог остаться в дураках.

Иконографическое решение «Сада земных наслаждений» было отчасти продиктовано религиозным содержанием, но также было рассчитано и на мощный визуальный эффект. Легко представить, какое впечатление производил на гостей владевший картиной Генрих III, когда распахивал внешние черно-белые створки. Босх был «полиглотом», универсальным переводчиком на любой язык. Он зашифровывал в своих образах библейские сюжеты, сатирические намеки и – в изобилии – местный фольклор тех лет. Так, фрагмент центральной части с любовниками в стеклянной сфере мог символизировать грехопадение, мог показаться пропагандой учения адамитов или его критикой, мог быть прочитан как алхимическая аллегория, а мог быть и просто иллюстрацией к старой нидерландской поговорке «Стекло и любовь – как они недолговечны!».

Да что сфера, изображение обычной рыбы могло означать Христа, знак зодиака, Луну, месяц февраль, воду, флегматический темперамент, быть атрибутом любострастия, служить символом поста, а также намекать на голландские пословицы: «Большая рыба поедает маленькую» или «Каждая селедка на своем хвосте висит».

И это не считая тех случаев, когда рыба означала рыбу.

Домосед

Как известно, урожденный Иероним ван Акен не только взял себе псевдоним по названию города, в котором родился, но и никогда не покидал его пределов. Ученые осторожно допускают, что Босх мог бывать в Утрехте и Южных Нидерландах, но документов, которые бы подтверждали, что Босх когда-либо выезжал за пределы Хертогенбоса, не сохранилось. И вдруг в босховедении возникло почти сенсационное предположение: Босх бывал в Северной Италии! Ведь он написал картину с необычнейшим сюжетом «Распятая мученица», а именно в североитальянских провинциях распространен культ святой Юлианы – христианки, которая отказалась поклониться языческим идолам и за это была распята на кресте.

Увы, сенсация просуществовала недолго. Она оказалась развенчана, как только удалось обнаружить на лице босховской «Распятой мученицы» остаточные следы… бороды! Тут-то и выяснилось, что изображенная Босхом мученица – вовсе не Юлиана, популярная у итальянцев, а Либерата, которую ценили в Нидерландах – она тоже была распята на кресте. Собственный отец таким образом наказал Либерату за непослушание: не желая выходить за короля-язычника, девушка молилась Христу о том, чтобы на ее лице выросла борода. Недавние исследования с использованием новейших цифровых методов наличие следов бороды на лице босховской мученицы подтвердили. И, к сожалению, лишили нас аргументов о том, что Босх мог посещать Италию.

Кулинар от Бога

Однажды Босх преподнес своим братьям по вере жареного лебедя. И это не курьез, а документально подтвержденный факт. Потрясающе: даже о дне рождении Босха документов не сохранилось, зато архивная запись о дареном лебеде, с датой и подписью – благополучно дожила до наших дней! Судя по документам, Иероним Босх был одним из высокопоставленных членов Братства Богоматери. Подобных религиозных общин в городе Хертогенбосе насчитывалось немало. Они объединяли и клириков, и простых мирян. Люди собирались не в церкви, а у кого-то дома, вместе ели, читали Библию, обсуждали не только религиозные вопросы, но и текущие дела. Это помогало усилить религиозное чувство и христианскую братскую любовь, сделать веру не пустой формальностью или окостеневшим обрядом, а частью живой жизни.

Братство Богоматери было одним из старейших в городе: первые упоминания о нем встречаются в 1318 году – это значит, оно существовало уже за полтора столетия до рождения художника. Члены Братства Богоматери еще называли себя «лебедиными братьями», и Босх, судя по хертогенбосским архивам, был среди них авторитетом. Интересной бытовой особенностью Братства было то, что за трапезой там непременно подавали жареного лебедя, и каждый из присутствующих должен был обязательно съесть кусочек ножки или крылышка – вот почему Босх преподносит лебедя общине. Не случайно также, что жареного лебедя на блюде подают гостям и на картине Босха «Брак в Кане».

Сын своего отца

Самым популярным героем в наследии Босха оказался не грешник, а праведник! Святого Антония художник изобразил как минимум на трех картинах и одном рисунке, также молящегося Антония мы видим на левой створке триптиха «Распятая мученица». Более того: именно этому герою Босх посвятил целый живописный триптих «Искушение святого Антония», который иногда так и тянет переименовать в «Приключения святого Антония» – настолько захватывающий вырисовывается сюжет из эпизодов жития, воссозданных Босхом. Тут тебе и летучие бесы, терзающие Антония в небесах. И демоны, словно заговорщики-бомбисты, засевшие под мостом, на который вот-вот ступит ослабевший Антоний. И рыбы на колесах с птицами в кардинальских сутанах. И неведомая царица, соблазняющая святого своим обнаженным телом. И одурманенный Антоний, летящий под облаками вместе с соблазнительницей на летучей рыбе…

Шутки шутками, но для такого пристального внимания художника именно к этому святому должны были быть веские причины. Почему из всего великого множества католических мучеников и праведников Босх выбрал именно Антония? Ответ на этот вопрос проще, чем кажется: Антоний был небесным покровителем художника из Хертогенбоса Антониса ван Акена – отца Иеронима Босха. Даже домовая церковь семьи Босха носила имя святого Антония. Так что интерес Босха к Антонию – не только чисто художественный, но и биографический.

Жизнь после смерти

На первых порах творческого становления Брейгеля его кормил Босх! И это несмотря на то, что сам Питер Брейгель (Старший) появился на свет лет через 10–20 после смерти Босха (точная дата рождения Брейгеля, как, впрочем, и Босха, не установлена). Юный Брейгель боготворил Босха и поначалу отчаянно ему подражал. Предприимчивый антверпенский гравер и коммерсант Иероним Кок, в чью мастерскую нанялся на работу никому пока не известный Брейгель, быстро сообразил, что картины нераскрученного художника ему не продать. И намекнул Брейгелю: делай-ка лучше рисунки, этот недорогой и популярный товар в нашей лавочке с романтическим названием «На семи ветрах» никогда не залеживается!

Дело пришлось Брейгелю по душе, он прилежно снабжал Кока рисунками с фантасмагорическими сюжетами. Особенно хорошо продавался рисунок «Большие рыбы пожирают малых». Каково же было возмущение Брейгеля, когда он узнал «маркетинговый секрет»: хитрый Иероним Кок на голубом глазу рассказывает покупателям, что это рисунок самого великого Босха.

Тициан Вечеллио: божественный

В обширной литературе о творчестве и жизни Тициана Вечеллио его нередко зовут «горец». Не потому что, как могли бы пошутить нынешние киноманы, Тициан бессмертен (хотя, разумеется, бессмертен, наравне с великими современниками Леонардо, Микеланджело, Рафаэлем; только великих итальянцы звали просто по имени, опуская фамилию). И не потому, что дожил до возраста патриархов – умер не то в 96, не то в 99 лет (о точной дате его рождения до сих пор ведутся споры). Все проще: горцем Тициан был по месту рождения – городу-крепости Пьеве ди Кадоре в североитальянских Доломитовых Альпах, местности с суровым климатом и суровыми нравами.

Тициан был человеком основательным, много читал и размышлял, злые языки даже звали его «тугодумом». Из этого вытекала особенность его творческой манеры – он очень медленно писал. Если работа над картиной «не шла», Тициан разворачивал полотно к стене до лучших времен. Это то и дело приводило к скандалам. Заказчики буквально осаждали Тициана напоминаниями о том, что все сроки уже истекли.

Тициан был натурой могучей и цельной. Его дух и тело существовали в согласии, без всякой раздвоенности. Лишь к концу жизни художника, когда Высокое Возрождение подойдет к своему закату, обнаружив трагические противоречия между миром и человеком, а Тициан разуверится в наступлении «золотого века», о котором столько писали гуманисты, его позднее искусство приобретет тревожное звучание.

Тициан и Венеция

Венеция в эпоху Тициана была не просто городом, а небольшим государством и сильнейшей морской державой. Ведь художник жил в XVI веке, когда Италия еще не была единым государством и только стояла на пороге национального объединения. Будущая Италия составилась из отдельных городов-коммун. И Венеция, гордо называвшая себя Республикой Святого Марка, была из них самой амбициозной.

Венецию ненавидели сменяющиеся римские папы. Она, не смущаясь, захватывала области, издревле принадлежащие святому престолу: Равенну, Римини, Фаенцу. Падуя, Виченца и Верона платили Венеции дань. В апреле 1509 года папа Юлий II наложил на Венецию за ее захватническую политику интердикт – запрет любых церковных действий на ее территории. Оказывается, и так бывает: целый город можно отлучить от церкви.

Вторым злейшим врагом Венеции во времена молодости Тициана был германский правитель Максимилиан, порывавшийся объединиться с испанскими Габсбургами и завоевать итальянские земли. Ну, а самый крутой замес случился, когда Максимилиан вознамерился встретиться с римским папой, пообещавшим короновать его как императора. Одна загвоздка: чтобы добраться до Рима, воинственному германцу надо было пересечь Венецию. И Венеция ему это законодательно запретила! Конечно, рассвирепевший Максимилиан прошелся тогда по ней «огнем и мечом», но сам факт запрета впечатляет.

Вот в такой город – дерзкий, наглый, самоуверенный – приезжает из провинциального Кадора юный Тициан, чтобы остаться там навсегда и составить мировую славу и себе, и Венеции.

Карнавалы и макароны

Матушка Тициана Лючия Вечеллио не хотела отпускать его в Венецию. Но это будет потом, когда Тициан станет приезжать «на побывку» и рассказывать, какие у них там, в Венеции, нравы, карнавалы и факельные шествия. А вначале именно из-за матери Тициана и отправили учиться в город на воде. Подростком он однажды нарисовал на беленой стене дома Деву Марию. Вернувшаяся с воскресной мессы Лючия разрыдалась: пресвятая Дева была как две капли воды похожа на нее.

Отец Тициана тогда постановил: пусть едет в Венецию и учится рисовать. Но мать так сокрушалась, что за компанию с Тицианом отправили и его брата Франческо: вдвоем все-таки не так страшно, да и повеселее будет. Так братья Вечеллио стали учениками мозаичиста. Мозаики у венецианцев были популярны, а вот фресок почти никто не писал. Фрески в разъедающе-влажном воздухе Венеции, содержащем соленую морскую взвесь, просто не выживали – разрушались еще при жизни своих создателей.

Каждый раз после каникул, проведенных дома в Кадоре, Тициан и Франческо возвращались в Венецию, навьюченные, как верблюды. Чем же? Биограф сладострастно перечисляет: «сырокопчеными окороками, колбасами, головками острого овечьего сыра, бутылями оливкового масла и бурдюками с добрым домашним вином…» Уж о чем о чем, а о пище донна Лючия Вечеллио заботилась крепко. А как иначе, если в этой самой Венеции едят – мама миа, противно даже подумать! – морских гадов и эти ужасные макароны, завезенные из Китая Марко Поло.

Чумная гондола

Бичом Венеции была чума, но Тициан, вопреки устоявшемуся заблуждению, умер не от этого. Да, смерть Тициана пришлась на год жесточайшей эпидемии, но версия о том, что и он стал жертвой чумы, вызывает сомнения. Дело в том, что Тициан был погребен не на чумном кладбище, а в венецианском соборе Санта-Мария Глориоза деи Фрари. От чумы скончался другой Вечеллио – Орацио, сын Тициана, тоже художник. А сам Тициан, будучи весьма преклонных годов, тихо умер в своей мастерской, согласно преданию, с картиной в руках.

Но чума и вправду сыграла в жизни Тициана роковую роль. Когда Тициан только пытался покорить Венецию, там гремело другое имя – Джорджоне. Венецианцы готовы были носить на руках этого легкомысленного и гениального художника с необыкновенно лиричной манерой письма. Он был безумно популярен у местных интеллектуалов и коллекционеров, но умер от чумы довольно молодым. Тициан чудом успел оказаться у дома Джорджоне, когда рядом уже пылали костры: в них сжигали зачумленные вещи покойника. Рискуя жизнью, Тициан спас от огня несколько картин Джорджоне, включая знаменитую «Спящую Венеру». А потом поклонники Джорджоне обратились к Тициану с просьбой дописать некоторые картины, которые не успел закончить их кумир. И хотя Тициан сделал все на совесть и не претендовал на авторство дописанных работ, ему потом очень долго пришлось доказывать авторство уже собственных картин: злые языки нашептывали, что их написал Джорджоне, а Тициан пытается присвоить себе чужую славу.

Интересно, что до испепеляющей чумы 1510 года знаменитые венецианские гондолы были яркими и разноцветными. Но им пришлось перевозить жуткую ношу. Тысячи и тысячи трупов плыли по Большому каналу на острова Сан-Ладзаро и Лидо, где были чумные кладбища. Городская легенда гласит, что именно тогда власти Республики Святого Марка в память об умерших постановили оставлять гондолы просто покрашенными черным лаком.

Часы перед закатом

В Венеции в середине XVI века было 11 тысяч легализованных проституток, и Тициан не брезговал их услугами. В первую очередь, речь, конечно, идет о позировании. Но и об удовольствии – тоже. Тициан был от природы силен, крепок и наделен несокрушимым здоровьем. К тому же довольно долго (даже прижив двоих сыновей) официально оставался холостяком. Вполне природно, что он прибегал к услугам жриц любви, а они платили степенному и доброму Тициану пылкой привязанностью.

11 тысяч проституток – целый социальный класс! Они исправно пополняли венецианскую казну своими налогами. В богатой Венеции уже в XVI веке была высокоразвитая полиграфия и раз в году для удобства граждан печатался каталог жриц любви – с именами, адресами и ценами, которые различались в зависимости от удаленности от центра города. Ограничений для куртизанок было немного: например, им предписывалось выходить из дома исключительно в желтой шали, чтобы клиенты, не доведи господь, не перепутали их с благочестивыми женщинами.

Личные предпочтения Тициана не были секретом. Будучи и сам могуч и статен, он всегда любил крупных женщин. Ооочень крупных, широкоплечих, мощных – куда там Рубенсу! Вот как биограф, прибегая к извиняющимся аналогиям и экивокам, пишет о вкусах Тициана – не то художественных, не то интимных: «Художник не любил предрассветную дымку, начало дня и хрупкость юных дев. Ему больше по душе начало осени, часы перед закатом, и он отдает предпочтение полнокровной и уже познавшей прелести жизни натуре».

В 1510-х годах, гостя у родни в Кадоре, Тициан увидел Чечилию Сольдано, прислуживавшую его матери. Пышущая здоровой деревенской красотой, скромная и работящая Чечилия потрясла Тициана: она так отличалась от легкомысленных венецианок и праздных красавиц Феррары и Падуи. Тициан уехал, но впечатление не забывалось. Тогда брат Франческо сделал ему сюрприз: уговорил родителей Чечилии отпустить девушку в Венецию. Вести домашнее хозяйство братьев Вечеллио – чем не заработок? Тициан оценил заботу брата, но еще долго не решался подступиться к Чечилии. Она заботилась о нем с материнской нежностью, густо краснела, когда он читал вслух любимых эротических поэтов Катулла и Овидия, и, казалось, не претендовала на большее. Страсть к Чечилии настолько ослепила Тициана, что его перестали возбуждать другие натурщицы, и в конце концов, эта крепость пала, но об официальном венчании речи еще долго не шло, много лет они оставались любовниками. Лишь в 1525 году Тициан наконец женится на Чечилии. К этому времени его верная подруга успеет родить художнику двух сыновей – Помпонио и Орацио, а через пять лет Чечилия умрет, подарив жизнь их с Тицианом дочери Лавинии.

Турецкий мир

Врагом Венеции № 3 (после Папы и германского императора) были турки. Но какое отношение, спросит читатель, этот факт имел к художественной жизни? Да самое непосредственное! Современник Тициана Леонардо да Винчи бывал в Венеции. Именно в городе на воде его посетила гениальная идея создания подводной лодки. Леонардо считал, что только так у Венеции появится реальный шанс отбиться от турецкого флота.

В течение трехсот лет Венеция умудрялась с турками одновременно и воевать, и торговать. Учитель Тициана Джентиле Беллини (старший брат Джованни, позже Тициан перейдет учиться к нему) жил при турецком дворе, помогая своим искусством наводить мосты между враждующими субъектами – огромной Османской империей и маленькой, но гордой Республикой Святого Марка. Профильный портрет султана Мехмеда II Завоевателя работы Беллини, по словам современного писателя и лауреата Нобелевской премии Орхана Памука, и до наших дней в Турции является культовым – примерно как портрет Че Гевары на Кубе.

Когда Джентиле осмелился преподнести Мехмеду II в дар полотно с отрубленной головой Иоанна Крестителя, султан заметил, что жилы, торчащие из головы, написаны неправильно. Джентиле попробовал возразить. Мехмед немедленно выхватил саблю, отсек голову стоящему рядом слуге и принялся объяснять тонкости анатомии на живом (точнее, уже не живом) примере.

В пору расцвета таланта Тициана османами правил уже другой султан – Сулейман I Великолепный. Тем, кто смотрел турецкий сериал «Великолепный век», не нужно объяснять, кто он был такой. В 1521 году Сулейман подписал мир с Республикой Святого Марка. Не слишком ясно, бывал ли при дворе султана Тициан, но, например, его портрет Лауры Дианты (любовницы герцога Альфонсо д`Эсте, занявшей место его законной жены Лукреции Борджиа) из-за чалмы на ее голове одно время ошибочно считался портретом жены султана. И, к сожалению, до сих пор достоверно не известно, изображена ли на двух известных портретах жена Сулеймана Хюррем или его дочь Камерия (Михримах), а также принадлежат ли они самому Тициану, которому приписываются, или живописцам его мастерской.

Такси и газеты

Венеция славилась свободой слова и фельетонами антифеодальной направленности. Так что вполне закономерно, что именно там начали выпускать бойкий печатный листок под названием «Гадзеттино», от которого произошло слово газета. А название первому медиа Венеции дала мелкая монетка с изображением сороки (по-итальянски – gazza) – как раз столько тогда стоила газета.

В начале XVI века Джованни Таксис, предприниматель из Бергамо, открыл в Венеции, у самого моста Риальто, почтово-транспортную контору. Экипажи Таксиса могли отвезти хоть в Верону, хоть в Падую, и очень скоро он стал в своей сфере монополистом. Есть версия, что и название «такси» происходит от его имени. Так это или нет, но Тициан с удовольствием пользовался услугами вновь изобретенного сервиса, заказывая дилижансы в конторе Таксиса. Особо приятно было, что в холодное время года в некоторых из них предусматривался подогрев. Единственное, что расстраивало, – дилижансы Таксиса не хотели везти на родину Тициана в Кадор: это была труднопроходимая гористая местность, пересеченная реками, и к тому же – в сравнении с Венецией – жуткая глушь.

Интриги вокруг соли

Чтобы занять в Венеции выгодную административную позицию, Тициан пытался «подсидеть» Джованни Беллини. Была такая традиционная для города должность – соляной посредник. Тогда считалось, что в минералах (не важно, пигменты это для красок или соль для употребления в пищу) лучше всего разбираются именно художники. По правде сказать, ко времени Тициана функция посредника была чисто номинальной. Зато она автоматически давала множество преимуществ: должность главного художника республики, 100 не облагаемых налогом золотых дукатов ежегодно, двоих помощников и роскошную мастерскую.

Тициан использовал все наработанные связи, чтобы занять это место, хотя соляным посредником уже много лет числился престарелый Джованни Беллини, его учитель. Интриги Тициана сработали. Он получил, что хотел, и сверх этого – недостроенный дворец Франческо Сфорца на Большом канале для устройства мастерской. Там было все: просторные залы, стеклянный потолок, дающий невероятное нужное для работы освещение, и даже личный причал. Однако дряхлый Беллини, узнав о таком нечеловеческом коварстве, враз передумал умирать и через суды восстановил свои утраченные было права.

Только после его смерти раскаявшийся в ослепившей его алчности Тициан все же станет соляным посредником.

Официальный художник Венеции

За более чем 70 лет творческого труда Тициану приходилось писать венецианских дожей и римских пап, герцогов и королей, но даже знатность заказчика никак не помогала ускорить работу. Заказчики буквально осаждали Тициана напоминаниями о том, что все сроки уже истекли. В 1538 году, после многочисленных напоминаний о батальной картине, которая была оплачена из городской казны, но так и не написана Тицианом, его даже лишили почетного звания официального художника Венеции, передав его художнику Порденоне.

Известно раздраженное письмо герцога Альфонсо д`Эсте, переданное Тициану по дипломатическим каналам: «Художник Тициан вовсе не считается с нами! Он играет скверную игру. Это для него плохо кончится!» Впрочем, когда герцог получил заказанную им аллегорию «Вакханалия» и оценил ее совершенство, он пришел в неистовый восторг. А почетное звание официального художника Тициану вернули – после того, как он все-таки завершил батальную «Битву при Кадоре».

Художник проживет долгую, счастливую и насыщенную жизнь, получив славу величайшего колориста всех времен и прозвище «Тициан Божественный».