Текст книги "Призрачное равновесие"

Автор книги: Наталья Антарес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

По большому счету, мысль была вполне здравой и тем самым давала мне моральное право вызвать такси и отбыть восвояси, однако проклятая интуиция тут же принималась ожесточенно долбить в виски, как только моя рука машинально тянулась к трубке. Возможно, имейся у меня персональный лиам, мои шансы связаться с шефом непременно увеличились бы в разы, но снабдить меня магическим кристаллом никто, естественно, не удосужился, и мечты оставались лишь мечтами. В десять ноль-ноль я поняла, что настала пора принимать решение. Количество альтернативных вариантов дальнейших действий в общем виде не превышало двух, и на секунду представив, как глупо я буду выглядеть в случае, если просижу тут до утра и явившийся на работу Леу обнаружит меня спящей прямо в кресле, я протерла очки, глубоко вдохнула и, все еще терзаемая подспудным ощущением витающей в воздухе тревоги, набрала номер таксопарка, а где-то в потаенных уголках подсознания с новой силой зашевелилась мысль, что в первую очередь мне следовало бы позвонить в полицию и сообщить о пропаже главных лиц эмайнийского консульства в полном составе.

Неуверенность в правильности своего поступка буквально разрывала меня изнутри, и в такси я села злой, мрачной и совершенно не склонной к светским беседам, но видимо, если день не заладился с самого утра, наивно ожидать, что вечером все пойдет иначе. В то время как я в абсолютном ступоре пыталась разобраться с обуревающими меня сомнениями, приехавший за мной таксист явно истосковался по неформальному общению и даже попробовал за мной приударить. Учитывая, что в полумраке мои и без того катастрофические проблемы со зрением моментально принимали угрожающие масштабы, я при всем желании не смогла оценить, насколько водитель подходит под мой эталон мужчины, но одно я знала наверняка – второго неадекватного поклонника за день я психологически не вынесу, поэтому решила перестраховаться и жестко отвергла робкие поползновения к обмену телефонными номерами. Впрочем, особых претензий к таксисту помимо отвлекающей меня болтовне, я объективно не имела. Чего-чего, а предложения соединить наши судьбы и проникновенного монолога о бесконечных скитаниях я из его уст точно не услышала, а это уже был явно хороший знак.

Еще больше воодушевил меня тот факт, что пересечь канал мы успели раньше, чем развели мосты, и на подъезде к своему дому я слегка приободрилась. Расплатившись с таксистом, я вышла из автомобиля, и перед тем, как воспользоваться домофонным ключом, еще раз позвонила Леу на мобильный. Аналогичным образом я предприняла попытку достать Бри, но результата в обоих случаях предсказуемо не последовало. Одиннадцать тридцать три. Будь она неладна, эта чертова интуиция, но что-то здесь не так. Менталитет эмайнийцев, конечно, отличался от нашего, с этим не поспоришь, но подвох состоял в том, что я-то эмайнийкой не являлась, и в общении со мной уроженцы параллельного мира досконально придерживались исконно земных порядков. Кто знает, вдруг в Эмайне не принято предупреждать друг-друга о задержке и тамошние жители умеют сами догадываться о ее причинах, но мы не в Эмайне, а обитатели Олвэта за редким и научно не доказанным исключением не способны читать чужие мысли, да еще и на расстоянии. Леу должен был мне позвонить при любом раскладе, это даже не обсуждается…

Мерзкая осенняя сырость незаметно переросла в полноценный дождь, но я так глубоко погрузилась в свои размышления, что вернулась в реальность лишь после того, как холодная капля плюхнулась мне на очки и стремительно растеклась по стеклу мутными разводами. Всё, жду ровно до полуночи и набираю полицию! Лучше уж дипломатический скандал, чем бесконечное неведение и вымотавший мне все нервы стук в висках.

В бытность свою преподавателем в адмирском вузе, я занимала ведомственное жилье, но после увольнения меня сразу же попросили освободить квартиру, и вот уже год я снимала комнату у интеллигентной одинокой пенсионерки Ядвиги Богуславовны, абсолютно, на мой взгляд, несправедливо, прозванной соседями «Баба Яга». Не взлюбили Ядвигу Богуславовну преимущественно за чересчур активную гражданскую позицию, хотя уже давно было понятно, что если бы не старания «ничейной бабушки», подъезд давно утонул бы в грязи, а то и вовсе превратился бы в обыкновенный притон. Пожилой женщине до всего было дело и она не гнушалась ни вызовом участкового, ни жалобами в городскую управу, ни привлечением средств массовой информации. Но, однозначно, похвальные инициативы Ядвиги Богуславовны для многих жильцов становились костью в горле: в подавляющем большинстве случаев виновниками бытовых неурядиц, за борьбу с которыми столь яро ратовала неугомонная пенсионерка, являлись свои же люди, по пьяной лавочке справляющие малую нужду на лестничных клетках, ломающие дверные доводчики и приводящие в гости не обремененных высокой моралью приятелей. Лично я бы на месте недоброжелателей Ядвиги Богуславовны только радовалась, что она тратит поразительную для столь преклонного возраста энергию на благое дело, а не подкармливает, к примеру, всех бездомных кошек в округе и не впадает в старческий маразм, в сотый раз утомляя невольных собеседников навязшими в зубах воспоминаниями о своих былых заслугах перед отечеством. Более того, Ядвига Богуславовна никогда не сетовала на нищенскую пенсию, находилась в курсе всех происходящих в стране событий и отличалась удивительной опрятностью, чем просто не могла не вызывать у меня симпатии. Изначально я без энтузиазма отнеслась к идее снять комнату с подселением, но познакомившись с хозяйкой, резко изменила точку зрения. Мы как-то сразу нашли общий язык – вероятно, заслуженный работник образования Ядвига Богуславовна видела во мне копию себя в юности – такую же серьезную особу в очках с неустроенной личной жизнью.

– Ирочка, а ты чего так поздно, предупреждать же надо, – по-матерински пожурила меня Ядвига Богуславовна, имеющая привычку укладываться в постель далеко за полночь и в первое время нашего совместного проживания значительно мешавшая мне спать своими ночными перемещениями по квартире.

– На работе задержали, – почти честно сообщила я, разулась и торопливо проследовала в свою комнату. Стрелка настенных часов застыла в десяти минутах от двенадцати. Что-то должно случиться в полночь, ведь не зря этот ван дер Страатен поставил мне четко определенный срок. Кто же он такой и почему на просторах всемирной паутины нет ни одного упоминания о человеке с такой фамилией? Ну о чем я вообще говорю, разве королевство Эмайн, в чьем консульстве я имею честь трудиться, еще недавно не фигурировало лишь в кельтской мифологии?

–Ирочка, ты ужинать будешь? – спросила откуда-то из кухни Ядвига Богуславовна, – разогреть тебе?

– Спасибо, я не голодна, – откликнулась я, поймав себя на мысли, что каждый раз при возращении с работы испытываю парадоксальное чувство раздвоения личности. Настоящим именем, данным мне при рождении, меня называли только в консульстве Эмайна, в остальных случаях я представлялась Ириной, чтобы избежать расспросов, откуда у меня такое редкое имя – Айвори. Эта практика пошла еще со школы, меня даже записывали так в классном журнале, и для многих становилось большим шоком внезапно узнать, что по паспорту я Айвори, моя фамилия – Грэм, а по происхождению я наполовину англичанка по отцу. И в школьные, и в студенческие годы, я старалась не выделяться из общей массы и гораздо комфортней чувствовала себя под среднестатистическим именем Ирина, а после трудоустройства на кафедру мне пришлось помудрить заодно и над отчеством, так как исходя из свидетельства о рождении моим несчастным студентами предстояло при обращении к преподавателю употреблять карикатурно уродливое сочетание «Айвори Джорджевна». Ирина Георгиевна в отечественных реалиях звучало куда приятнее для слуха, и под таким вынужденным псевдонимом я пять лет оттарабанила в образовании. Для эмайнийцев же имя «Айвори» ничуть не резало слух, а Брианна и вовсе приучила меня снова начать отзываться на «Айви», сокращение, которое использовал лишь один человек – мой отец. Но для Ядвиги Богуславовны и иже с ней с целью облегчения коммуникативного процесса я была и оставалась Ирочкой.

– Ирочка, у тебя телефон! – первой услышала трель моего мобильника Ядвига Богуславовна. Сумку я бросила в коридоре, и чуткий слух моей хозяйки, натренированный за счет постоянного отслеживания обстановки в подъезде, тут же отреагировал на настойчивое пиликанье. На бегу я мельком взглянула на часы: одна минута первого –полночь пробила. Следующий взгляд я бросила на дисплей телефона и, как ни странно, даже особо не удивилась – великолепно иллюстрируя небезызвестное изречение «лучще поздно, чем никогда» мне все-таки позвонил Леу.

ГЛАВА VI

Частый стук падающих на землю капель звучал невероятно объемно, будто я стояла прямо в эпицентре проливного дождя и мне за шиворот стекали ледяные струи из внезапно разверзшихся небесных хлябей. На самом деле где-то на другом конце города неистово бушевал неуправляемый ливень, а за окнами скромной квартирки Ядвиги Богуславовны в унисон старшему собрату робко вторил постепенно усиливающийся дождь. Плотно затянутое черными тучами небо содрогнулось в судорогах от пронзившего его непроницаемую пелену грозового разряда, вдалеке мощно громыхнуло и сквозь отголоски этой безумной переклички разгневанной природы до меня донеслись неразборчивые обрывки фраз, невольно заставившие мое сердце на секунду замереть от бесконтрольного ужаса:

– Бри серьезно ранена…Срочно переправить в Эмайн… Твоя помощь… Едем в офис… Айвори, ты меня слышишь?

Последние слова консула потонули в порожденном не иначе как в самой преисподней грохоте, и бедная Ядвига Богуславовна красноречиво схватилась за грудь, но удивительно быстро сориентировалась в обстановке и с юношеской прытью побежала закрывать форточки и обесточивать бытовую технику.

– Леу, я вас слышу, – в горле у меня наглухо застрял тугой комок из нервов, страха и угрызений совести, однако, я старательно пыталась придать своему голосу если не уверенную твердость, то хотя бы относительно приемлемую громкость, объективно сознавая, что при таком аккомпанементе содержание моего испуганного шепота реально постичь только при наличии слухового аппарата, – я ждала вас почти до одиннадцати, а потом уехала домой…

– Толлахон! – грязно выругался Леу, и его не столько раздраженные, сколько отчаянные интонации с легкостью перекрыли окружающий рев надрывающейся стихии, – я же сказал тебе не покидать консульства! Сколько времени тебе нужно, чтобы вернуться в офис?

– Леу, мосты уже развели! – в порыве бессильной ненависти к организации речного судоходства в Адмире и, в первую очередь, к себе самой, обреченно выкрикнула я в трубку, почти физически ощущая, как неумолимо стынет в жилах кровь.

– Ит мо хак, – в ярости прорычал консул куда-то в пространство, и в иной ситуации я бы непременно порадовалась пополнению запаса эмайнийской нецензурщины в своем лексическом багаже, но сейчас мой мозг был целиком поглощен поиском обходных вариантов проездп до консульства.

– Я могу поехать через Вантовый мост, – сообразила я, – но это займет минимум часа два…

– Бри так долго не продержится, -резко перебил меня Леу, на мгновение замолчал, и после неуловимо краткой паузы, решительно приказал, – немедленно выходи к подъезду, тебя там ждут. Запомни, Айвори, что бы ты сегодня не увидела, это должно остаться в стенах консульства Эмайна. При любом подозрении на утечку информации я буду вынужден действовать по инструкции.

Ох, не зря предусмотрительная Ядвига Богуславовна спешно повыдергивала все вилки из розеток – практически одновременно с короткими гудками отбоя в коридоре с треском перегорела лампочка, на кухне, как по команде, погас ночник, оконные стекла мелко задребезжали от оглушительного громыхания, и единственным источником света в кромешной мгле остались лишь причудливые штрихи наискосок перечеркнувшей небо молнии.

– Ирочка, ты куда? – всплеснула руками Ядвига Богуславовна, когда я принялась торопливо натягивать первые попавшиеся сапоги, параллельно нащупывая на вешалке куртку. Хорошо, моя хозяйка не успела заметить, что я заявилась домой без верхней одежды, тогда бы мне точно было не избежать расспросов. Впрочем, на фоне нынешних событий такие мелочи жизни, как вполне предсказуемая реакция на мое, мягко говоря, странное поведение, выглядели настолько несущественными, что я посчитала непозволительной роскошью на них отвлекаться.

– На работу, – я, наконец, обнаружила в потемках искомую вещь, небрежно накинула куртку на плечи и пулей выскочила за дверь, где на основании еще более непроглядного мрака сразу пришла к выводу, что электричество пропало сразу во всем доме, и теперь мне предстоит вслепую совершить экстремальный спуск по крутой лестнице, а также желательно не навернуться при этом со ступенек и, что уж совсем критично, приложить все усилия, дабы не разбить очки. Тихо матерясь сквозь зубы на эмайнийском диалекте англосаксонского, я крепко вцепилась в перила, сделала пару неуверенных шагов, поняла, что такими темпами я окажусь на первом этаже в аккурат к утру, а это даже при учете несомненного преувеличения, использованного Леу относительно скорости прибытия отправленного за мной транспорта, меня категорически не устраивает, и, наплевав на технику безопасности, перешла на длинные прыжки. Я инстинктивно боялась думать о том, что произошло с Брианной в порту, и сознательно не позволяла себе анализировать адресованное мне консулом предупреждение, откровенно напоминающее недвусмысленную угрозу, сейчас я полностью сосредоточилась на спуске, в успешном осуществлении которого ведущая роль отводилась четкой координации движений, а будоражащие возбужденный разум мысли могли крайне отрицательно повлиять на функционирование моего и без того не особо надежного внутреннего автопилота.

На улице меня встретила сплошная стена непрерывного дождя – я встала под козырьком, помянула добрым словом неравнодушную Ядвигу Богуславовну, ценой неимоверных усилий добившуюся от управляющей компании долгожданной установки жизненно необходимого во влажном адмирском климате навеса, и близоруко всмотрелась в мрачную темноту двора. В тот момент, когда я уже собиралась с горечью констатировать, что от смертельного трюка с бешеными гонками по неосвещенной лестнице можно было и отказаться, и не рисковать целостностью собственных костей, чтобы затем еще битый час мерзнуть у подъезда, вдруг выяснилось буквально следующее: плохое зрение с поправкой на позднее время подвело меня до такой степени, что я умудрилась благополучно упустить из виду припаркованный чуть ли не у моих ног автомобиль. О своих офтальмологических проблемах я была прекрасно осведомлена, поразило меня скорее другое – как и подавляющее большинство очкариков, я обладала на редкость чувствительных слухом и обонянием, однако, на этот раз, моих рецепторов одинаково не достигли ни характерный запах выхлопных газов, ни мерный рокот работающего двигателя.

Стекло с водительской стороны опустилось на несколько сантиметров и приятный мужской голос по-английски уточнил:

– Вы -Айвори Грэм?

Так как непрекращающийся дождь безжалостно лишил меня малейшей возможности разглядеть лицо водителя, я лишь утвердительно кивнула, весьма неграциозно плюхнулась на заднее сиденье, и расставив приоритеты, начала тщательно протирать запотевшие очки. В салоне было не многим светлее, чем на улице, и до меня задним числом дошло, что машина не бросилась мне в глаза далеко не только по причине ярко выраженной куриной слепоты – сидящий за рулем человек с самоубийственной беспечностью напрочь пренебрегал включением габаритных огней. Конечно, я готова была теоретически предположить, что аномальное строение зрительного аппарата дает ему возможность отлично видеть в абсолютной темноте, но неужели остальным участникам дорожного движения предлагалось интуитивно догадываться, что на трассе есть кто-то еще, и предотвращать неминуемую при таких погодных условиях аварию исключительно по божественному наитию свыше? Да и вообще, парализовавший меня после разговора с Леу шок слегка отпустил, и количество не поддающихся логическому объяснению фактов стремительно возросло в разы – к примеру, какой смысл присылать за мной этого «призрачного гонщика», если нам все равно придется ехать по Вантовому мосту – единственной постоянной переправе во всей Адмире? Даже если он разовьет вторую космическую скорость, что по уровню вероятности, на мой взгляд, не превышает нуля, нам придется объезжать весь город, а на это так или иначе потребуется время. Между тем, на кону стояла жизнь Бри, и Леу явно знал, что делает. Кстати, и мне не повредило бы прояснить некоторые вопросы…

Водрузив на нос очки и сразу почувствовав себя полноценным членом общества, я набрала в легкие побольше воздуха и на выдохе осмелилась обратиться к водителю, вернее, к его прямой, как алебарда, спине, ибо он сам еще не разу не повернулся ко мне лицом:

– Что произошло с Брианной Аллен? – хриплым полушепотом спросила я и напряженно замерла в ожидании ответа.

– Мне запрещено с вами разговаривать, – даже не шелохнулся водитель, – мне поручено доставить вас до места назначения в кратчайшие сроки, не мешайте мне выпо лнять приказ.

–Настоятельно советую вам прежде всего зажечь фары, иначе вы неизбежно доставите нас обоих прямиком на тот свет, – обиженно фыркнула я, крайне возмущенная тем, что Леу распорядился до последнего держать меня в неведении, но мое ехидное замечание вдребезги разбилось о демонстративно безразличное молчание и в салоне окончательно установилась неестественно всеобъемлющая тишина. В чем проявлялась неестественность? Да, во всем сразу. Ладно, давайте разложу по полочкам: итак, вы достаточно быстро едете ночью по мокрой дороге, за окнами ожесточенно шпарит дождь, а навстречу вам пусть и не движется бурный поток машин, но застигнутые непогодой автомобилисты регулярно проезжают мимо в опасной близости от вас… Еще не поняли? Невзирая на приопущенное стекло, окутавшее меня безмолвие не нарушал ни один звук из вне – ничего, ни шороха шин по трассе, ни шума дождя, ни скрипа «дворников», ни свиста ветра, никакого постороннего гула, создаваемого остальными машинами, словно, оказавшись внутри, я переместилась в другое измерение, живущее по иным законам как физики, так и логики.

Мою язвительную рекомендацию озаботиться соблюдением элементарных норм ПДД, неразговорчивый водитель с молчаливым достоинством проигнорировал, и будто в знак протеста начал ощутимо наращивать скорость, а в довершение ко всему еще и свернул в прямо противоположном от Вантового моста направлении. Нельзя сказать, что я уж очень хорошо знала город, но худо-бедно я в географии Адмиры разбиралась, и могла ответственно заявить, что наша «колесница» на всех парах несется к Пражскому мосту, недавно разведенному согласно давно вызубренному мной расписанию.

–Послушайте, вы только теряете время, мы там не проедем, – не выдержала я, – я знаю график, этот мост опять сведут лишь через три часа. Если ваша машина не умеет ни летать, ни плавать, вам лучше поверить мне на слово!

Нет, и все-таки меня окружал не вакуум, точнее не совсем вакуум. Звук моего дрожащего голоса распространялся по салону ничуть не хуже, чем оперная ария по оборудованному специальной акустикой концертному залу. Жаль, что толку от этого не было ровным счетом никакого. Автомобиль бесшумно мчался во мраке, водитель довольно натурально изображал из себя робота, а моя несчастная душа настолько активно устремлялась в пятки, что у меня начали неметь ноги. Ну да черт с ним, как-нибудь переживу, но разве можно быть таким упрямым болваном, когда жизнь Бри висит на волоске? Поверить не могу, что Леу прислал за мной непрошибаемого идиота, которому хоть кол на голове теши. Вон и Пражский мост виднеется, все правильно, кордон, ограждение, красноречиво вздымающиеся к небу половинки подвижного пролёта – о чем я всю дорогу и твердила!

– Разворачивайтесь, я покажу вам, как отсюда быстрее добраться до Вантового моста, – со снисходительной улыбкой протянула я, – могли бы сразу признаться, что толком не ориентируетесь в Адмире, кучу времени бы сэкономили…

И снова тишина. И если бы только тишина – сумасшедшая скорость за считаные метры до полицейского кордона, выставленного как раз для того, чтобы протекающая под мостом река не превратилась в кладбище автомобилей, хлещущий со всех сторон ливень и невероятно высокие шансы изумительно бездарно проститься с жизнью. А еще непонятное бездействие стражей порядка, спрятавшихся от дождя в служебном автомобиле и ведущих себя так, будто творящийся на их глазах беспредел есть нечто само собой разумеющееся, и вмешиваться в него, что называется, себе дороже, лучше в тепле чайку попить! Или это скрытое поощрение естественного отбора – пусть сигают в речку, раз ума нет, на дорогах зато спокойней будет!

Прозрение посетило через пару незримых мгновений после того, как наша машина на полном ходу прошла сквозь предупреждающее ограждение. Вы не ошиблись, именно прошла, а не врезалась, влетела или, к примеру, протаранила. Автомобиль прошел мягко прошел сквозь металлический заслон, беззвучно встал на дыбы, резко взмыл над устремленной к истекающему дождем небосводу половиной разводного моста, и в следующую секунду его колеса уже коснулись противоположного берега реки, достигающей в этом месте не меньше полкилометра в ширину. Поразительно, но мне вдруг стало очень жаль, что иррациональный страх заставил меня плотно зажмурить глаза и неподвижно застыть в оцепенении перед лицом скорой гибели. Я бы хотела увидеть, как это было, пусть даже в первый и последний раз!

Немного восстановив перехваченное от ужаса дыхание, я вытерла со лба липкую испарину и в изнеможении откинулась на сиденье. Я зря не доверяла Леу и его молчаливому посланнику – судя по цифрам на моих наручных часах путь от моего дома до эмайнийского консульства занял чуть больше пятнадцати минут.

ГЛАВА VII

Несмотря на то, что мощный грозовой фронт, по всем признакам, благополучно миновал Адмиру, дождь всё также продолжал непрерывно лить. С ветерком домчавшее меня транспортное средство (называть сие дьявольское изобретение «машиной» у меня теперь упорно не поворачивался язык) плавно остановилось рядом с парадным входом в историческое здание (или, возможно, все-таки, приземлилось, так как вызванного соприкосновением автомобильных шин с дорожным покрытием шороха я, увы, ни разу не услышала), и салон внезапно наполнился целой гаммой различных запахов и звуков. Снаружи ощутимо потянуло прелой сыростью опавших листьев, повеяло влажной осенней прохладой, и окружающий мир вдруг разразился привычной какофонией, неизменно сопровождающей ночную жизнь никогда не спящего города. Я резко вернулась в реальность, проведя показавшиеся мне вечностью минуты где-то за гранью человеческого понимания, и если уж я сумела сохранить рассудок в ходе этого безумного гоночного заезда, у встретившей меня за окнами суровой действительности не осталось ни единого шанса повергнуть мой воспаленный мозг в черную пучину буйного помешательства.

Смущал меня сейчас главным образом водитель, воплотивший в себе змеиный клубок моих страхов, и олицетворяющий собой живой пример явившегося из-за пределов разумного гостя. Ассоциативное мышление подсказывало мне, что управлять этим призрачным монстром было способно лишь такое же потусторонне жуткое существо, и в свете вышесказанного я бы ничуть не удивилась, обнаружив, что за рулем сидит чудовище с кровожадным оскалом голого черепа и адским пламенем в пустых глазницах, однако, фактическая картина объективного бытия заставила меня потрясенно ахнуть.

– Спасибо, Итан, – скупо поблагодарил водителя незаметно материализовавшийся из пелены дождя Леу, – ты меня не разочаровал. Айвори, быстрее, у нас каждая секунда на счету!

В широком дождевике с треугольным капюшоном эмайнийский консул напоминал не то средневекового колдуна, не то странствующего монаха, а от его галантных манер, в самое сердце поразивших меня в процессе собеседования, не осталось и следа. Леу с силой рванул на себя заднюю дверцу и так резко выдернул меня из салона, что меня невольно посетила неуместная, в принципе мысль, о том, что я значительно рискую безвозвратно лишиться не только оплаканного горькими слезами кашемирового пальто, но заодно и правого рукава на пусть не настолько дорогой, но все-таки горячо любимой и крайне нужной в хозяйстве куртке. И вот в это самое непостижимо краткое мгновение, будучи настойчиво увлекаемой за собой достопочтенным сэром Лугусом, я краем уха услышала, как водитель вполоборота спросил у консула:

– Когда вы меня отпустите?

– Ты выбрал не лучшее время для вопросов, Итан, – безразлично бросил Леу на ходу, даже не посчитав нужным удостоить собеседника взглядом, – поговорим позже.

– Клянусь, наступит день, и я отвечу тоже самое, когда вам потребуются мои услуги, сэр Леусетиус! – мрачно пообещал Итан и неожиданно повернулся к консулу лицом. О нет, только не это! Поверьте, я морально подготовилась к любому исходу, и не потеряла бы дара речи, если бы передо мной во всей своей инфернальной красе предстал сам рогатый и хвостатый владыка преисподней, но разве я могла предполагать, что все это время в невероятной близости от меня находился ОН. Мой прекрасный идеал, моя недостижимая мечта, мое извечное проклятие – тот, кого я с надеждой ждала всю свою сознательную жизнь, и за кого ошибочно принимала случайные увлечения, не имеющие ничего общего с истинной любовью. Я уже давно отчаялась, что когда-то мы пересечемся на этой грешной земле и ринемся друг-другу в объятия, инстинктивно почувствовав, что это и есть судьба. И вот он здесь – точно такой, каким я его придумала, каким я его вымечтала и вознесла на пьедестал в своей душе, такой, каким я представляла его в своих юношеский грезах, почему-то и не думавших покидать меня вместе в ушедшей юностью. Я узнала его сразу, ведь это из-за него у меня ни с кем не клеились серьезные отношения, это он всегда был третьим в моей постели, это его я столько лет безуспешно искала глазами сначала в шумной тусовке ночных клубов, потом в толпе собственных студентов, затем на работе, на улице, в автобусе и в метро…И вот мне почти стукнуло тридцать, я превратилась в желчную старую деву с заурядной внешностью, скрывающую нерастраченную страсть за толстыми стеклами очков и практически смирилась, что моего идеала не существует вовсе, я, наконец, нашла в себе мужество признать очевидное и прекратить свои бесплодные поиски. Так зачем же сейчас, когда я перестала верить в нашу встречу, ОН внезапно возник из ниоткуда? И почему он так равнодушно смотрит на меня бездонными глазами удивительного орехового цвета и даже не пытается в исступленном приступе неожиданного счастья крепко прижать меня к груди?

– Айвори, да что с тобой такое? Мохрех, Айвори! – конечно же Леу понятия не имел, кто чуть ли каждой ночью являлся во сне к его подчиненной, и тем более, ему было откровенно дико наблюдать, как я машинально вцепилась мертвой хваткой в кожаный подголовник и неподвижно застыла с отсутствующим взглядом, причем непосредственно в то время, когда Бри остро нуждалась в моей помощи.

– Это последствия стресса, сэр,– спокойно пояснил Итан, и даже его голос теперь воспринимался мною совсем иначе. Итан! У моего идеала никогда не было конкретного имени, но имя «Итан» ему, однозначно, подходило, великолепно гармонируя с бледной до прозрачности кожей, с длинными светлыми ресницами, с изящно очерченным линиями бровей и мягкими волнами льняных волос, – впрочем, я не солгу, если скажу, что она довольно неплохо держалась.

– Я… да…, – не спорю, что в наивный период подростковой влюбленности стремительно расплывающаяся на лице улыбка выглядела очень мило, но в моем возрасте чересчур открытое выражение неконтролируемых эмоций в ответ на довольно сомнительный комплимент (кстати, если это вообще был комплимент, а не просто мысли вслух) скорее свидетельствовала о непроходимой глупости. Но, похоже, у меня напрочь отшибло, как память, так и совесть – я позабыла не только о необходимости вести себя относительно прилично, но и о том, что мое непростительное промедление отнимает у Брианны драгоценные шансы на спасение. Я смотрела на Итана и не могла насмотреться, я впитывала в себя каждую деталь его облика, и всё во мне переворачивалось от одного лишь взгляда этих глубоких ореховых глаз.

– Идем, Айвори, – решительно пресек мое восторженное созерцание Леу, и в следующий момент я уже стояла на улице, со всех сторон окруженная стеной дождя, и затуманенным взором провожала растворяющийся во мгле автомобиль, – я понимаю, что эта поездка с Итаном стала для тебя большим потрясением, но у меня не было другого выхода. Ты сама виновата, что мне пришлось подвергнуть тебя этому испытанию, тебе нужно было послушать меня и остаться в консульстве.

– Как Бри? – я отчаянно тряхнула головой, но вместе с холодными брызгами мне так и не удалось сбросить с себя очарование встречи со своим идеалом. Нет, так дело не пойдет! Леу вызвал меня не для того, чтобы я погрузилась в любовные переживания и потеряла связь с реальностью. А ведь по большому счету, я до сих пор не в курсе, что случилось с Брианной, и чем лично я могу ей помочь…

– Она умрет, если мы срочно не переправим ее в Эмайн, – Леу без особой вежливости втолкнул меня в холл и волоком потащил за собой, на ходу сбрасывая дождевик, – ван дер Страатен оказался сильнее, чем мы предполагали. Я не должен был в одиночку отправлять Бри на задание, она сделала все, что в ее силах, но в схватке ван дер Страатену удалось завладеть ее полтреном. К счастью, я успел вовремя, но ван дер Страатен ранил Бри и скрылся с нашим оружием.

– Кто такой этот ван дер Страатен? – кажется, я уже задавала этот вопрос, притом, несколько раз и разным людям, однако даже после того, как ситуация достигла критического уровня, Леу все так же не торопился посвящать меня в подробности.

– Опасный преступник, – снова предпочел отделаться обтекаемой формулировкой консул,– сейчас просто в точности выполняй то, что я тебе скажу, Айвори, договорились?

– Да, сэр, – покорно кивнула я. Я понимала, что в целом Леу прав, и мое неудовлетворенное любопытство вполне может потерпеть – степень нависшей на жизнью первого секретаря Брианны Аллен угрозы стала окончательно ясна мне, как только я переступила порог офиса.